Текст книги "Маскарад"
Автор книги: Патрисия Финней
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Вид у нее был задумчивый.
– Леди Грейс, – внезапно обратилась она ко мне. – Как ваша нога?
– Гораздо лучше, Ваше Величество, – ответила я.
– Хорошо. Тогда сходите вместе с миссис Чемперноун и узнайте, как дела у мальчика-акробата, – приказала она.
Я сделала реверанс, и мы с миссис Чемперноун отправились к ветхим палаткам, что стояли на краю зеленой лужайки. Там жили акробаты.
Уилл Соммерс, все еще в гриме водяного, разговаривал с графом Лестером. Миссис Чемперноун стала ждать окончания их беседы, я же решила обойти палатку с другой стороны и отыскать Мазу.
Голову моего приятеля по-прежнему украшали остренькие ушки Пака, но вид у него был весьма печальный.
– Как там цыганенок Пит? – тихо спросила я.
Мазу тяжело вздохнул.
– Бедняга сильно поранился, – ответил он, качая головой. – Граф Лестер прислал своего лекаря и тот сказал, что Питу нужен хороший уход, и тогда поправится.
– Слава Господу, – воскликнула я, обрадовавшись, что малыш не погиб.
– Взрывом его отбросило назад, на острые камни, и он расшиб себе голову. Иначе бы Пит не пострадал, – продолжал Мазу, – я ведь научил его, как надо правильно группироваться, и всякое такое…
– Королева будет рада узнать, что Пита навестил личный врач графа, – сказала я.
Мазу отвел меня в сторону.
– Милорд, – он бросил взгляд на графа Лестера, который разговаривал с миссис Чемперноун, – просто в бешенстве. Он выгнал мастера фейерверков, который валялся мертвецки пьяный в кустах, а в это время запалы вместо него поджигала его дочь. Говорят, что она случайно сдвинула с места одну из укрепленных на каркасе петард.
Что ж, теперь понятно, отчего петарда пролетела над головой королевы!
Граф Лестер отправился в замок вместе нами, чтобы лично доложить королеве о подробностях происшествия. Он решительно шагал впереди, не произнося ни единого слова.
Королева была в своих апартаментах. Она была полуодета и лишь накинула на плечи меховую накидку.
Ее Величество жестом отослала фрейлин, а мне кивком головы приказала остаться. Опустившись на пуфик у ног леди Хелен, которая шила у огня, я принялась отчаянно зевать, потому что было очень поздно. Едва успевая прикрывать рот ладонью, я изо всех сил старалась не пропустить ни слова из беседы графа и королевы. Она так хотела.
– Ваше Величество, – сказал граф Лестер. – Я пришел доложить, что ваш протеже ранен, но, слава Богу, не смертельно.
Королева прижала руку к груди и облегченно вздохнула.
– А его родители с ним? Они знают, что случилось? – спросила она.
Граф покачал головой.
– Цыганенок сирота. Ему покровительствует мистер Соммерс.
Королева взяла кошель и открыла его.
– Пусть о нем позаботятся как следует…
– Я уже все устроил, Ваше Величество, – вставил граф. – Мой личный врач будет постоянно навещать его, пока мальчик окончательно не поправится.
Королева задумчиво покачала головой.
– Робин, дорогой, как это могло произойти! Ведь ребенок мог погибнуть! – в ее голосе сквозила печаль и нежность.
Граф Лестер встал перед королевой на колени и взял ее руки в свои.
– Ваше Величество, я в отчаянии! Столько происшествий за один день!
– Как вы думаете, Робин, – спросила королева, – может, и вправду это проклятие?
Граф покачал головой и решительно заявил:
– У меня нет времени на всякие суеверия! Нет, и еще раз нет! Будьте уверены, Элизабет, я камня на камне не оставлю, но докопаюсь до истины! – он поцеловал королеве руку и с озабоченным и усталым видом удалился.
Мне его стало даже немного жаль, хотя граф не обратил на меня ни малейшего внимания.
Королева сделала знак леди Хелен.
– Я бы хотела выпить поссет, чтобы поскорее уснуть, – сказала она. – Проследите, чтобы как следует смешали горячее молоко, эль, вино и добавили побольше ароматных специй. Леди Грейс поможет мне снять корсет.
Это была великая честь – только Смотрительница Королевской Спальни имеет право помогать королеве раздеваться.
Леди Хелен удивленно вскинула брови – обычно это меня отсылали за поссетом для королевы, – но, кивнув, удалилась – возможно, решив, что королева проявляет ко мне такое великодушие из-за моей больной лодыжки.
Едва леди Хелен вышла, как королева подозвала меня к себе.
– Ну что, дорогая Грейс, – сказала она, – что ты об этом думаешь? Что говорят акробаты? – Ее Величество не сомневалась, что я постараюсь увидеться с Мазу. Собственно для этого она меня к ним и отправляла.
– Они говорят, что мастер фейерверков был пьян и всю ночь провалялся в кустах. Граф его уже уволил, – ответила я.
Королева кивнула.
– Это правильное решение, – она опустила глаза, нахмурилась и покачала головой. – Но я совершенно ничего не понимаю! Милый Робин так всегда осторожен! Он проверяет каждую мелочь! И вдруг столько недоразумений!
– Три за один день, – уточнила я. – Это действительно странно. Седло, статуя, а потом фейерверк.
– Боюсь, это даст повод для сплетен. Станут говорить, что граф недостаточно заботится о моей безопасности, и что над ним тяготеет проклятье. Я должна заставить клеветников прикусить языки, Грейс. Милорд граф ни за что не стал бы подвергать мою жизнь опасности.
Я улыбнулась и сделала реверанс.
– Вы хотите, чтобы я провела расследование, Ваше Величество?
– Да, Грейс, дорогая. Но только, прошу, никаких безумных выходок. Возможно, это кто-то из врагов графа пытается подорвать мое к нему доверие и сорвать нам праздник. Пока не грянула очередная беда, Грейс, выясни, кто и что за этим скрывается.
Я опустилась перед королевой на колени и поцеловала ей руку, хотя на самом деле мне захотелось обнять ее, так она была грустна и взволнована!
Я страшно обрадовалась, что королева поручила мне такое важное дело.
– Конечно, тебе нелегко будет вести расследование, выполняя обязанности фрейлины, – продолжала королева. – Мы пустим слух, что твоя лодыжка, которая, как я вижу, совсем зажила, разболелась еще сильнее. Так у тебя появится больше свободного времени. Но на людях, Грейс, ты должна будешь постоянно помнить о своей хромоте. Как только разузнаешь что-либо важное, докладывай мне лично. А сейчас я подниму руки, и ты расшнуруешь мне лиф.
К возвращению леди Хелен с поссетом, мне удалось справиться с лифом, юбкой и съемными рукавами Ее Величества.
– Идите спать, Грейс, – приказала мне королева.
Я присела в реверансе и, удалившись, поднялась по лестнице наверх, в комнату фрейлин, где мои товарки готовились к отходу ко сну.
Элли уже собрала разбросанные где попадя сорочки и держала для Пенелопы Ноллис мягкую салфетку, ожидая, когда та закончит умываться. Олуэн расшнуровывала лиф леди Джейн, а Мери Шелтон помогала снимать гаун Кармине.
Ожидая, пока уляжется суета, я плюхнулась на кровать, чтобы записать все произошедшее.
Я люблю прислушиваться к легкомысленной болтовне своих соседок по комнате. Когда я входила в комнату, леди Сара как раз говорила:
– Даже не знаю, – она вздохнула, хмуро уставившись на очередной подозрительный прыщик на подбородке и совершенно не замечая моего появления, – чем Грейс привлекает Джона – он такой галантный кавалер и прекрасный наездник…
– Принц Свен тоже отличный наездник, – вставила Кармина. – И он гораздо выше…
– А принц мне улыбнулся, когда я передала ему блюдо с сырными тарталетками. Представляете, он даже не знал, что это такое! Пришлось ему объяснять! – заметила Пенелопа.
– А мне понравился высокий такой, лейтенант. С голубыми глазами и в зеленом дублете, – мечтательно вздохнула Кармина.
– Лично мне по душе секретарь принца, – вставила Пенелопа. – Высокий, у которого всегда такой загадочный вид.
– Ты хочешь сказать, мрачный и высокомерный! – фыркнула леди Сара. – По-моему, у него слишком тонкие губы. Сами знаете, что это значит. Тонкие губы – черствое сердце. Во всех книжках по физиогномике так написано!
Потом разговор перешел на королеву – и вскоре я убедилась, насколько Ее Величество была права насчет сплетен.
– Королева вполне может выйти замуж за принца Свена, – сказала леди Джейн Cape. – Даже парламент не стал бы возражать. Принц протестант, и неважно, что он исповедует лютеранство. Все одобрили бы этот союз. А потом бы у нее родился сын-наследник…
Вообще-то обсуждать личную жизнь Ее Величества не разрешено. Но при Дворе, да и во всем государстве все только этим и занимаются. Непрестанно!
Пенелопа и Кармина захихикали. Если честно, действительно трудно себе представить, что у дамы в возрасте королевы может родиться ребенок!
– Граф Лестер будет в отчаянии, – заявила леди Сара трагическим голосом. – Королева его первая и единственная любовь!
– Ну да, не считая жены, которую он, вполне возможно, убил, – как бы невзначай заметила леди Джейн.
Все на нее зашикали, испуганно озираясь по сторонам.
– Если он мог совершить такое, тогда он способен на все! Я почти уверена, что сегодняшние «досадные случайности» – дело его рук, – закончила леди Джейн.
– Ничего вы не понимаете! – фыркнула леди Сара. – Граф безмерно любит королеву и никогда и ничем ее не обидит!
– Это абсолютная правда, – поддержала я Сару, что, признаюсь, бывает не часто.
От неожиданности та так и подскочила на месте – до этого момента она не предполагала, что я нахожусь в комнате!
– И все-таки это очень странно: целых три происшествия за день, – задумчиво заметила Кармина. – Сначала рвется подпруга…
– А ты откуда знаешь? – спросила я.
– Это все знают, – ответила Кармина, пожав плечами. – Все видели, что она прискакала на поляну, где было приготовлено угощение, по-мужски сидя на коне принца Свена. Ох, и разговоров же было! Языки чесали все кому не лень! Смотритель королевских седел лишился места. А потом эта история со статуей…
Каменные изваяния просто так на куски не разваливаются, не так ли?
Разговор захватил всех.
– А теперь еще фейерверк! Петарда чуть не снесла королеве голову! – Кармина негодующе встряхнула локонами. – Помяните мои слова, это – проклятие!
– Чье? – выдохнула Сара.
– Ну… – протянула в ответ Кармина, – может, кто-то из Робсартов хочет отомстить за бедную Эмми. Может, тот самый ее кузен, который до сих пор требует ареста графа? Он, наверное, заплатил какой-нибудь ведьме, чтобы та наслала порчу на…
– Глупости! – неожиданно перебила ее Пенелопа Ноллис. – Это все шотландцы. То есть подлые шотландские шпионы, которые шныряют повсюду и мечтают убить нашу королеву, чтобы посадить на трон свою…
– А Ее Величество считает это просто… досадными случайностями, – неуверенно заметила Мери Шелтон, но остальные возмущенно зашикали.
Элли, которая подала мне свежую ночную сорочку, закатила глаза – даже ей надоело это копание в чужом грязном белье. Да и я не собираюсь больше слушать эти глупости. Пора спать!
Август. Третий день
Год от Рождества Христова 1569.
Примерно в полдень, в лабиринте
Приступив к новому расследованию, думаю, будет полезно записывать все, что удастся разузнать. И пусть миссис Чемперноун говорит, что хочет, отныне в сумке для рукоделья со мной всегда будут дневник и принадлежности для письма.
Я пишу, сидя на каменной скамье в лабиринте, хотя ужасно устала и безумно хочу спать. А все из-за Мери Шелтон, которая разговаривает во сне! Стоило мне задремать, она нагло меня растолкала и стала утверждать, что я храплю. Но я точно знаю, что этого не делала!
Этим утром королева надела замечательный атласный гаун, вышитый разными птицами и бабочками. Кармина даже в ладоши захлопала – так он был прелестен, – чем доставила явное удовольствие королеве.
Когда все собрались в ее апартаментах, Ее Величество улыбнулась и велела нам приблизиться.
– Знаете, – начала она, – мне пришла в голову чудесная мысль. Я хочу разыграть милорда графа, принца да и других кавалеров. Все они клянутся мне в любви и преданности, но достаточно ли хорошо они меня знают?
Королева прошлась по комнате.
– Завтра, в наш последний день в Кенилворте, состоится бал-маскарад, где я буду Майской Королевой, а вы, мои фрейлины, – дриадами и наядами. Я хочу, чтобы вы подготовили с учителем танцев очаровательный танец. Портные Королевской гардеробной приготовят соответствующие наряды.
Королева на секунду задумалась, затем вновь заговорила, бросив на меня многозначительный взгляд:
– Поскольку леди Грейс повредила ногу, она не будет участвовать в танцах, а продекламирует приветствие в стихах.
Леди Сара и Кармина с облегчением вздохнули, а я решила, что это несправедливо, – не так уж я плохо танцую, черт побери!
– Я хочу, – произнесла королева, выдержав паузу и сверкнув глазами, – чтобы это был настоящий маскарад! Я буду присутствовать на празднике инкогнито, а роль Майской Королевы вместо меня исполнит леди Сара.
Сара ахнула, прижав руки к губам и покраснев до кончиков ногтей. Изображать королеву великая честь – леди Сара Бартелми присела перед Ее Величеством в почтительном реверансе.
– Я же стану одной из вас, – продолжила королева. – Посмотрим, заметит ли подмену хоть один из тех, что клянется мне в страстной любви.
Мы зааплодировали, засмеялись и заговорили все разом.
Королева подняла руку, призывая нас к тишине, и в упор взглянула на меня. Я уже поняла, что Ее Величество затеяла все это, чтобы пресечь сплетни, откуда бы они ни исходили.
– Я буду разучивать танцы вместе с вами. Кстати, так я раз и навсегда выясню, правду ли говорит учитель танцев, называя вас les vaches[2]2
Коровы (франц.).
[Закрыть], и утверждая, что, танцуя, мои фрейлины гремят, как рыцари в доспехах, и без умолку трещат, словно трещотки!
Среди нас поднялся ропот возмущения. Лишь леди Сара с испуганным видом застыла на месте.
– Что? Что такое, дорогая? – поинтересовалась у нее королева.
– О, Ваше Величество, – выдохнула Сара, – я не знаю… смогу ли я… удастся ли мне выглядеть… такой же величественной, как вы.
Королева улыбнулась. Леди Сара – совершенно случайно – сказала именно то, что надо. У Сары величественный, и этого нельзя отрицать, бюст, но когда в комнату входит Ее Величество королева, все остальные в ней мгновенно становятся неинтересными и незначительными.
– Я могу научить вас держаться величественно, – высокомерно заявила леди Джейн. Но, заметив пристальный взгляд королевы, тут же сникла и пролепетала: – Если у Ее Величества не найдется на это времени…
– Я сама дам леди Саре необходимые разъяснения, – отчеканила королева.
Пока все шумно спорили, выясняя, кому какая роль и какой наряд больше подходит – для дриад, лесных нимф, шили зелено-коричневые одеяния, а для наяд, нимф воды, голубые, – я тихо выскользнула из комнаты.
Заметив, как я пробираюсь к двери, королева едва заметно мне кивнула.
Но тут вмешалась вездесущая миссис Чемперноун:
– Леди Грейс, куда это вы…
– Все в порядке, – перебила ее королева. – Сейчас будет урок танцев. Я позволила леди Грей не посещать занятия. Чтобы боли в лодыжке прошли быстрее, ей надо больше ходить.
Взглянув на меня недоверчиво, миссис Чемперноун сердито поджала губы, но ничего не сказала. Вот так-то!
Я нашла Элли в садике при кухне, где она развешивала на перекладинах ограды выстиранное белье – всякие там рубашки, ночные сорочки и панталоны: на солнце они быстрее сохнут. Заметив меня, Элли не остановилась, а продолжила с остервенением выкручивать рукава одежды, расправляя ее на перекладинах. Она была явно не в духе, и я не могла понять почему.
– Элли! – сказала я. – Ты слышала, что вчера произошло?
– Откуда ж мне знать! Мазу у нас теперь Пак, у него ни минутки нет для бедной Элли! – буркнула она, что было сил перекручивая чью-то сорочку с распашным воротником. – Это правда, как я слышала, будто милорд граф выстрелил в королеву из пушки за то, что она строила глазки шведскому принцу, но промазал и угодил прямиком в цыганенка Пита?!
– Не совсем, – ответила я. – Во время фейерверка петарда случайно полетела не в ту сторону…
– А что думает об этом твой ухажер Джон? – поинтересовалась Элли, встряхивая очередную сорочку.
– Не знаю, я его сегодня не видела, – начала я, но тут же осеклась, открыв рот от изумления. – Мой кто? Ухажер? Что ты несешь?! Он… он мне просто помогает из-за больной лодыжки!
– Ну, не знаю, не знаю… Я сама видела, как ты на него пялилась, – сказала Элли, хитро мне подмигнув.
– Ничего такого ты не видела! – возмутилась я.
Но Элли, не обращая внимания на мой праведный гнев, только покачала головой и принялась выкручивать чьи-то панталоны.
– Ненавижу эту Фэджет, – выдохнула она. – Она заявила, что плоеные воротники получились у меня не того цвета, так что вчера я осталась без ужина. Пришлось замачивать эти дурацкие воротники снова.
Поскольку бедняжка Элли не ест досыта даже в лучшие времена, все действительно было очень серьезно.
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что нас никто не видит, я помогла подруге развесить оставшееся белье.
Надо было немедленно раздобыть для Элли что-нибудь съестное, поэтому мы отправились на поляну, где шла подготовка к вечернему празднику.
В саду работники графа собирали Банкетный павильон, специально доставленный из дворцового хранилища. Павильон – одно из самых красивых садовых сооружений. Между высоких, в три человеческих роста балок, натягивают «стены», выполненные, как правило, из плотной ткани или полотна. Получается что-то вроде большой беседки, куда одновременно могут поместиться человек триста.
Когда-то полотнища этого павильона украшали изысканные лики святых, но со временем краски выцвели, и поверх старых изображений нанесли картины из жизни античных богов и богинь. Они получились зыбкие, расплывчатые.
Слуги украшали павильон срезанными ветками, придавая ему сказочный вид.
Мы с Элли подошли ближе.
– Какую-нибудь еду сюда уже точно принесли! – заявила я. – Давай заглянем.
Вход в павильон охранял молодой бифитер. Пока мы раздумывали, что делать дальше, откинув полог, из павильона неожиданно появился Джон, чем-то озабоченный и серьезный, а внутрь павильона торопливо вошел слуга с подносом посыпанного сахаром фруктового мармелада.
К пологу павильона были прикреплены листья полыни – самое верное средство для борьбы с мухами. Все эти веточки-листочки навели меня на мысль: надо набрать цветов и веток и сделать вид, что мы пришли украшать столы. Быть может, стражник попадется на удочку и впустит нас.
Так мы и сделали: отправились в глубь сада и нарвали там целую охапку всякой травы. Потом я подошла к охраннику Банкетного павильона и решительно заявила, кивнув головой в сторону Элли, почти скрытую листьями папоротника:
– Милорд попросил нас украсить столы для банкета!
Стражник поклонился и откинул полог. Мы с Элли проникли внутрь.
Середину главного стола занимал большой поднос, а на нем возвышался медведь, выполненный из цветного сахара и марципана. Стоя на задних лапах, в передних он сжимал обрубленный сучковатый ствол дерева. Сам медведь был полит черным лакричным сиропом, его зубы сверкали сахарной белизной, а из пасти торчал красный марципановый язык. По задумке автора «зверь» должен был выглядеть грозным и даже злобным, но мне он показался очень милым и симпатичным. Честное слово!
Элли не нуждалась в моих подсказках. Она бросила папоротник на пол и принялась опустошать накрытые салфетками тарелки, хватая то с одной, то с другой по мармеладке или начиненному сладкой пастой финику и жадно запихивая их в рот. Кое-что она прятала в карманы передника, на потом.
Чтобы скрыть следы преступления – крошки, – я стремительно раскладывала вокруг тарелок листья папоротника.
Элли с вожделением уставилась на медведя.
– Обожаю лакрицу, – заявила она.
Но это изысканное угощение предназначалось только для королевы. Ее Величество, правда, не ест много сладкого – от него у нее болят зубы.
Я поскребла ногтем медвежью шкуру – она уже сильно затвердела, а вот медвежья голова показалась мне еще податливой.
Подвинув к столу лавку, а забралась на нее, а оттуда – на стол. Элли меня страховала, поддерживая сзади.
Марципановое медвежье ухо было совсем мягким, и я потянулась, чтобы отломить от него небольшой кусочек…
Неожиданно Элли испуганно ахнула и разжала руки. Я не удержалась и локтем задела марципанового медведя. Отломанное ухо шлепнулось на землю. Вид у бедного зверя был такой, будто на него спустили свору собак.
Поняв, что в павильон кто-то вошел, я заметила, как Элли, продолжая набивать рот финиками, подняла край скатерти и исчезла под столом. Прыгать со скамьи и прятаться было ниже моего достоинства. Глубоко вздохнув, я вытащила из-за пояса несколько листьев папоротника и стала как ни в чем не бывало украшать ими голову медведя, чтобы скрыть нанесенные повреждения.
– Миледи Грейс, – раздался за моей спиной голос Джона. – Как я вижу, вам уже лучше…
– Э-э-э…
«Черт! Черт! Черт! Только не Джон!» – подумала я.
Качнувшись, я совершено случайно посмотрела вниз. Там, рядом с ножкой скамьи валялось марципановое медвежье ухо. Что, если он заметил?
Я снова покачнулась, и Джон протянул руку, чтобы меня поддержать. И тут меня осенило! Если он будет смотреть вверх, то не увидит того, что под ногами.
– Э-э… да, немного, – сказала я, – но посещать уроки танцев пока нельзя. Поэтому миссис Чемперноун попросила меня помочь украсить столы. Я венчаю медведя венком победителя. Правда, чудесный? У него такой устрашающий вид! Не знаю, кто его сделал, но принимая во внимание, что граф не женат и…
Я заливалась соловьем о том, как все замечательно, и что вечером будет еще чудеснее, потому что нас ждут маскарад и танцы…
Даже писать об этом неловко. Я вела себя так, как леди Сара в ударе, то есть глупея прямо на глазах. Решив прекратить паясничать, я стала слезать со скамьи, но, запутавшись в подоле юбки, чуть не снесла все: и стол и посуду, и марципановый шедевр. Это же был не совсем обычный стол: на козлы положили доски, а сверху все накрыли скатертью. Я заметила, как из-под нее Элли корчит мне рожи и делает страшные глаза…
Не знаю как, но Джон умудрился подхватить меня и тем спасти медведя.
– Надо же! Я сегодня поразительно неуклюжа! – заявила я с глупейшим видом.
Держась за руку Джона я осторожно спустилась на землю, и принялась старательно расправлять и разглаживать юбки, а в это время из-под скатерти вынырнула тощая рука Элли, схватила валявшийся на земле кусок медвежьего уха и мгновенно юркнула назад.
– Вы будете на сегодняшнем празднике? – поинтересовалась я, удаляясь подальше от стола и стараясь не рассмеяться. – Я, правда, не знаю, что на сегодня запланировано…
– Сегодня состоится рыцарский турнир, – ответил Джон. – На ристалище как раз возводят барьеры…
Я всплеснула руками от восторга.
– Чудесно! Обожаю рыцарские турниры. А вы будете участвовать в поединке?
Джон рассмеялся. У него был очень приятный смех.
– Нет, я не достаточно знатен. Кроме того, для участия в турнире у меня нет ни средств, ни умения.
Мы почти пошли к выходу, когда я заметила, что Элли никак не может выбраться из-под полотняных стенок павильона. Ее почти не было видно под массивным «столом», но я заметила ее руку, которой она пыталась отыскать свободное пространство в «стене».
– И… и кто же будет состязаться? – я замерла на месте и коснулась рукой дублета Джона, словно останавливая его. Если бы мы вышли из павильона именно в тот момент, то стали бы свидетелями отступления Элли «на заранее подготовленные позиции». – Я знаю, что милорд граф, но кто еще?
– Граф направил приглашения всем высокородным вельможам, кто способен носить доспехи и держаться в седле. Так что любой из них может показать, на что он способен, – объяснил Джон. – И принц Свен тоже.
У выхода Джон откинул край полога и пропустил меня вперед. Я грациозно выскользнула наружу и застыла на месте, расправляя юбки, надеясь, что мои маневры помогли Элли благополучно выбраться из ловушки.
– И кто же, по-вашему, имеет шанс на победу? – продолжала я.
– Милорд граф – один из лучших воинов Англии. Принц Свен тоже стяжал себе славу на бранном поле, – Джон предложил мне руку.
Я подумала, что он очень галантный и учтивый, но никакой он мне не ухажер!
Опершись на подставленный мне локоть, я, чуть-чуть прихрамывая, направилась вглубь сада, краем глаза заметив, что красная от усилий Элли, наконец, выбралась из-под павильона. Она никак не могла отдышаться и раздувала щеки, словно белка.
Прихрамывая, я уводила Джона все дальше и дальше от лужайки. Он рассказывал мне о пари, которые заключают джентльмены на турнирах, и это избавляло меня от необходимости придумывать и изрекать всякие несусветные глупости. Не знаю, как леди Сара это делает, честное слово, не знаю! Вдруг на правой руке Джона я заметила повязку и резко остановилась.
– Что случилось с вашей рукой? – спросила я.
– Так, пустяки, – отмахнулся он. – Я ожегся о кочергу, когда варил эль для милорда. Но я смазал ожог лекарственной мазью, так что скоро все заживет.
Он умолк, а я лихорадочно принялась придумывать тему для продолжения разговора, не представляя себе о чем вообще говорят с молодыми людьми!
Мы как раз поворачивали к лабиринту, когда подбежавшая Элли, сделав учтивый реверанс, выпалила:
– Пожалуйста, поторопитесь, мэм, королева вас спрашивала! – и хитро мне подмигнула.
– Ах да, конечно, – сказала я и от облегчения нервно рассмеялась. – Это, наверное, по поводу маскарадных костюмов. Надеюсь, меня выберут дриадой. По-моему, зеленое и коричневое мне к лицу. А вы как думаете, Джон?
Он улыбнулся.
– Я думаю, миледи, что эти цвета вам очень идут, – сказал он и, откланявшись, заспешил к замку.
Мы с Элли отправились на конный двор, где, плюхнувшись на сено, дали волю своему веселью.
– О-ох! – в изнеможении протянула моя подружка, обмахиваясь передником. – Чуть не влипли! Как тебе кажется, Джон что-нибудь заметил?
– По-моему, нет, он был слишком занят моей болтовней, – ответила я, краснея. Мне вдруг стало стыдно и неловко: что он теперь обо мне подумает? – Но тебе хоть удалось поесть? – спросила я подругу.
– Ага, – ответила Элли и облизнулась. – Я съела столько фиников, что, кажись, сейчас лопну. В животе даже не осталось места для той вкуснятины, что ты отломила. Хочешь кусочек?
– Нет-нет, – поспешно ответила я. – Ненавижу лакрицу! Ешь сама.
– Спасибочко! Так ты опять будешь заниматься расследованием? – поинтересовалась Элли.
– Да, видимо, да… – нахмурилась я.
– Ой, Мазу все время говорит о цыганенке Пите! Хотела бы я знать, кто это подстроил! Он бы у меня ответил! – мрачно заметила Элли.
Мне стало стыдно. Меня освободили от урока танцев, а я до сих пор не приступила к расследованию… Королева будет крайне разочарована, если узнает. И почему я так глупею, когда рядом оказывается Джон Халл? Может, это все-таки болезнь?!
В конюшнях было довольно пусто – грумы вывели всех лошадей на прогулку. Какой-то немолодой мужчина в рубахе и безрукавке стоял на куче навоза, подгребая его граблями, хотя обычно такое поручают самым молодым грумам.
Я присмотрелась – это был Сэм Лэдбери, самый опытный грум королевы. Он, когда я была еще малышкой, много раз подсаживал меня на коня, а потом помогал спешиться. Сэм всю свою жизнь приглядывал за лошадьми королевы. Конечно, он человек графа Лестера, но ведь граф главный конюший Ее Величества!
– Привет, Сэм! – крикнула я. – А почему вы здесь?
Вид у Сэма был очень грустный. Но, увидев меня, он улыбнулся, воткнул грабли в навозную кучу и спрыгнул вниз.
– Ну и ну, миледи Грейс! – сказал Сэм, обнажая голову. – Что привело вас сюда?
– Э-э… Ее Величество велела мне осмотреть седло, которое вчера было на ее коне, – не вполне уверенно заявила я, потому что, конечно, ничего подобного королева мне не поручала. Но сбор информации, по моему мнению, является самой важной частью расследования!
Лицо Сэма снова омрачилось.
– Просто ничего не понимаю, – пробормотал он, поворачиваясь в сторону комнаты, где хранилась упряжь и прочие принадлежности для лошадей. – Не понимаю! Мы с одним из королевских гвардейцев проверяли упряжь за полчаса до выезда! Все было в полном порядке, головой ручаюсь! И вдруг седло падает и чуть не прибивает королеву! Не знаю, не знаю… – и он сокрушенно покачал головой. – Может, я стал слишком стар для этого занятия. Седло, которое я прилаживал собственными руками, чуть не погубило Ее Величество…
Я похлопала Сэма по руке.
– Ну-ну, я уверена, королева не винит вас за это.
– Эх, – вздохнул Сэм, – зато главный конюший винит… Он сказал, что отстраняет меня от обязанностей «до выяснения обстоятельств». А когда я заявил, что без лошадей не проживу и дня, разрешил только собирать навоз. Вот я и надумал навести в конюшне порядок, а то у этих молодых лодырей везде такая грязь!
Грязь?! Я не видела конюшен, которые бы содержали в такой образцовой чистоте и порядке!
Мы подошли к помещению, где хранились дамские седла. Сэм снял с шеи шнурок с ключом и отпер двери. На длинных перекладинах, прибитых по периметру комнаты, висела разного рода упряжь. У противоположной стены на верстаке лежало седло королевы из красной кожи с золотым тиснением выполненное по специальному заказу в испанской Кордове.
Вместе с Элли и Сэмом я приблизилась к верстаку и мгновенно заметила на седле следы повреждений: лопнул ремень подпруги и ремень, обхватывающий конский хвост. Но они не были порваны. Недоуменно моргнув пару раз, я стала изучать каждую дырочку и царапину.
– Смотри, – воскликнула я, – смотри, что это, Элли?!
Элли уставилась туда, куда указывал мой палец, и тихо ахнула:
– Ой, надо же! Разрезано!
– Что?! – сказал Сэм, буквально уткнувшись носом в седло. – Но я ничего не вижу!
– Для этого нужно иметь очень острое зрение или волшебные линзы, которыми пользуются те, кто плохо видит, – объяснила я. – Между проколами, там, где идут швы, в коже сделаны надрезы. Вот здесь и здесь! Как будто кто-то орудовал очень острым ножом.
– Вы хотите сказать… – медленно произнес Сэм.
– Да, кто-то специально проделал прорези вдоль швов. Так, чтобы во время быстрой езды, – а на охоте королева всегда носится со скоростью ветра, – ремни разорвались.
– Святые небеса! – воскликнул Сэм. – Значит, это было сделано нарочно! Боже мой! Но кому такое могло прийти в голову?! Подлым шотландцам? Лягушатникам-французам? Надо немедленно сообщить милорду…
– Нет, – решительно перебила его я. – Лучше держать это в тайне, пока не разузнаем остального.
Но в лице Сэма была такая упрямая решимость, что я сочла необходимым добавить:
– Некоторые могут подумать, что это сделали вы, Сэм.
Старый грум испуганно ахнул и попятился.
– Да разве ж я мог?! – с отчаяньем в голосе воскликнул он.
– Конечно, нет, Сэм, – успокоила я его. – Но прежде чем сообщить обо всем Ее Величеству, надо собрать и изучить факты. Вы не могли бы спрятать седло в надежное место? Ненадолго? Оно может стать важной уликой!
Сэм на мгновение задумался, потом кивнул, поднял седло с верстака и отнес его в дальний угол, где спрятал под грудой выделанных кож. А на верстак положил одно из запасных королевских седел, которое висело на перекладине.
