Текст книги "Чистое небо (ЛП)"

Автор книги: Патрик Лаплант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава 24. Проблеск надежды

Ча Мин пошел в лес для своей обычной прогулки, вместо того, чтобы принять утреннюю ванну. Он заметил на дороге развилку. Новый путь был разбит на части и, казалось, вел в гору. Он проследовал по этой лесной тропе целое утро, пока не подошел к краю утеса. Обе стороны утеса были сформированы из красных каменных горных пород, а за краем бушевала река. Он не мог видеть дно реки, поскольку оно было скрыто густым белым туманом. Удивительно, но через глубокую речную пропасть натянулась большая лоза. Лоза придавала форму простого моста и простиралась на две-четыре тысячи футов, прежде чем появиться с другой стороны.

Посмотрев в центр моста, он увидел знакомую фигуру. Там стояла очаровательная дама в красном, смотрящая в туман. Ее губы сформировали намек на улыбку, когда Ча Мин шел к ней.

Они стояли вместе около часа, ничего не говоря. Наконец дама в красном, глубоко, вздохнула.

– Я не могла позволить, чтобы моего сына забрал плохой человек. Если бы его забрал эгоистичный человек, я могла бы с тем же успехом могла убить его сама. Мир никогда не был бы добр к нам, демоническим зверям.

Она продолжала смотреть на туманы, в то время как он задумчиво смотрел на нее.

– Точно так же я предпочла бы позволить своему сыну умереть, чем позволить ему быть неблагодарным и трусливым. Я рада, что он бросился, чтобы спасти тебя, когда увидел, что ты в опасности. Ему не суждено быть посредственным. Это у него в крови….

Она прикусила губу, пока колебалась. Решившись, она бросилась к Ча Мину и держала его голову в своих руках.

– Его зовут Ба Хусянь. Он не обычный лис; его называют лисой Инь-Ян Багуа. Я уверена, что он сделает все возможное, чтобы стать лучшим товарищем.

Сложное выражение мелькнуло на ее лице, когда она провела пальцем по его губам, заставляя его замолчать. Она не хотела слышать его ответ, потому что "нет" лишь разобьет ее сердце. Это была ее игра. Она поставила все на Ча Мина, и кто знал, окупится ли эта ставка. Она пошла к другой стороне утеса и исчезла в тумане.

***

Ча Мин проснулся от звуков, похожих на пронзительный храп. Это был единственный звук, который он мог услышать, кроме своего дыхания. С каждым вздохом, которое он делал, сопровождался резкой болью, явным признаком сломанного ребра. Открыв глаза, все, что он мог видеть, было абсолютно бесконечной тьмой. Он вздрогнул, когда ему стало известно о его мокрой одежде, а также о различных порезах и ушибах, которые пронзали его тело. Он чувствовал сильные боли в различных ключевых точках своего тела.

"Должно быть, я сломал несколько костей после падения в реку" подумал он.

Несмотря на холод, из его груди исходил маленький пучок тепла. Это был Хусянь, прижатый к животу, отчаянно пытавшийся согреть его. Хусянь внезапно перестал дрожать и вскрикнул от радости, услышав стон Ча Мина от боли. Он начал послушно облизывать его лицо, возвращая Ча Мина, в полную боевую готовность.

Легкое свечение быстро окружило маленького лисенка, охватив их радиусом в тридцать футов. В настоящее время они были в большой пещере. В ней был небольшой бассейн в земле недалеко от того места, где он был. Он догадался, что их каким-то образом швырнуло через подземную реку, когда их смыло в сторону нижней части главной реки. Но они каким-то образом всплыли в этой подземной пещере, и было ясно, что Хусянь оттащил его от водоема, чтобы тот не утонул и не замерз до смерти.

"Какой сильный маленький пройдоха" подумал он.

Небольшая пещера вела к проходу шириной в десять футов. Слабое голубое свечение возникло глубоко в туннеле; как прискорбно, но у него не было сил для изучения. Сжав зубы, Ча Мин через боль смог сесть. Одна из его ног была сломана в двух местах, как и три его ребра. К счастью, он избежал необратимого повреждения своих органов.

Самое важное теперь было восстановить его энергию, чтобы можно было начать исцеление. Обо всем остальном не могло быть и речи, пока он не залечит свои раны. Усевшись у стены пещеры,  Хусянь прижался рядом с ним от изнеможения. Войти в медитативное состояние было довольно сложно, так как Ча Мин было невероятно больно. Несмотря на боль, он вытерпел и сумел восстановить немного ци. Как только сформировалось достаточное количество запаса ци, дюжина жемчужин из четок на его запястье всплыли до его туловища, образовав светло-зеленый отпечаток ладони, который регенерировал любые поврежденные ткани. Его первоочередной задачей было залечить любые внутренние травмы, прежде чем заботиться о других вещах, таких как его сломанные кости. К счастью, он избежал перелома бедра.

Через полдня боль от его ребер, наконец, отступила. Он слегка погладил спящего лисенка.

– Хороший мальчик, Хусянь. Ты действительно спас нас там.

Услышав свое имя, Хусянь быстро проснулся и начал облизывать лицо Ча Мина.  Он тихо рассмеялся, осознав, что лечение его сломанных ребер действительно было правильным решением.

Процесс восстановления продолжался три дня. В течение этих трех дней Ча Мин и Хусянь ели сухие пайки. В конце концов, ему пришлось смириться с тем, что его нога заростет неправильно, без профессионального  вмешательства. И чтобы решить эту проблему, он сперва проявил вторую форму проявление исцеляющей жемчужины, "Исцеляющая скрепа".

Тридцать шесть бусин растянулись в длинном прямоугольнике, который он быстро обвил вдоль травмированной ноги. Затем, собрав большую часть своих сил, принудительно сломал ногу кулаком. Боль была такой сильной, что он потерял сознание. Проснувшись через несколько часов, он был очень слаб от потери крови. Затем сделав себе импровизированную шину из костей зверя и сухожилия, которые он извлек из трупов духовных собак, что были в сумке для хранения. Хусянь жадно съел свежесрезанное мясо, потому что несколько дней не ел прилично. Ча Мин придерживался своего сухого фруктового и орехового рациона. Он еще не был в отчаянии.

Процесс заживления затянулся еще на неделю. Такие большие кости было очень трудно излечить на текущем уровне мастерства Ча Мина. После долгих усилий Ча Мин наконец смог свободно передвигаться. В таком состоянии был способен сражаться с использованием около восьмидесяти процентов, если потребуется, хотя это ухудшит его травмы. Хусянь игриво понесся вперед. Он давно хотел исследовать пещеру, но очень беспокоился за Ча Мина и не собирался исследовать сам.

Когда они бродили по пещерам, Ча Мин понял, что свет исходит из разных пещер. Одна пещера стала двумя, две – тремя, а после трех слишком много, чтобы сосчитать. Вскоре он обнаружил, что они потерялись. Он нахмурился немного, но потом понял, что Хусянь всё вынюхивает и направляется в определенном направлении.

Ох? Есть ли у него особое чувство для подобных ситуаций? Та как ему больше нечем было заниматься, он последовал за Хусянь по сети туннелей.

Через несколько часов Ча Мин заметил, что голубое свечение стало сильнее, а пещеры стали ярче. Наконец они вошли в очень большую пещеру. Посреди пещеры был маленький серебристо-голубой бассейн. Бассейн явно был образован большим капающим сталактитом. Хусянь взволнованно подошел к бассейну, понюхал его и жадно начал плескаться. Ча Мин проклял себя внутренне, потому что он не предупредил Хусяня быть осторожным. В конце концов, он был просто ребенком. К его удивлению, Хусянь быстро закончил и бросился в рукав его мантии, засыпая на его плечах. По крайней мере, жидкость не была ядовитой; духовные звери и демонические звери имели сильные инстинкты выживания.

Приблизившись к маленькому бассейну, он заметил гудящий звук, исходящий из его личной сумки для хранения. Нахмурившись, он посмотрел в сумку, чтобы найти источник гудения – белую кисть! Осторожно вынул кисть, чтобы осмотреть ее. К его удивлению, кисть выскочила из его рук и нырнула глубоко в бассейн.  Через минуту бассейн высох на целый фут. Через пятнадцать минут бассейн был полностью осушен, после чего кисть метнулась к его рукам, словно удовлетворенная.

Ча Мин был довольно озадачен. Он знал, что это была кисть талисмана, но он никогда не предполагал, что возможно нужно кисть кормить природными сокровищами таких типов, например, что нужно «пить» чернила перед тем, как писать талисманы.

Все ли магические сокровища таковы? Он даже не знал, что это за жидкость, а ее уже не было. Он держал кисть в руках и наблюдал за ней в деталях. Темные линии, изображающие все пять элементов, больше не были черными; зеленые, красные, желтые, серебряные и синие огни теперь танцевали вокруг кисти. Уставившись на кисть, вспыхнул золотой свет, и он смог разглядеть на нем ряд слов.

Почему бы не нарисовать небеса с этой Чистой Небесной Кистью?

Внезапно из кисти вырвался  белый туман и бросился ему в лоб. Ча Мин быстро сел, борясь с туманом, но безрезультатно, в конце концов, потеряв сознание.

***

Ча Мин сделал несколько шагов вперед, звук глухих шагов эхом пронеслись сквозь огромную пустоту. Он был удивлен, потому что ниже его ног он ничего не видел. Вернее, его окружение было чистым и белым. Воздух вокруг него был неотличим от пола. Была ли разница между хождением по полу или потолку?  Как только мысль пронзила его голову, он осознал, что теперь идет вверх ногами. Его точка зрения, изменилась, и он перевернулся вверх дном и стал в нормальном положении. Независимо от его ориентации, его шаги продолжали раздаваться эхом по всей огромной пустоте.

Верен своей натуре, он решил поэкспериментировать. Он подумал о лестнице, и вскоре «поднимался» по лестнице и «спускался» по ней же. Он подумал о катании на коньках, и вскоре скользил по скользкому белому «катку», которой не было видно конца. К сожалению, он, в конце концов, подумал о том, чтобы столкнуться лицом к лицу с белой «стеной», но внезапно врезался с визгом, чуть не сломав нос в процессе.

Хорошо, время прекратить экспериментировать, пока все не вышло из-под контроля. У Ча Мина было очень живое воображение, и иногда это брало верх над ним, подобно тому, когда друг говорит, что ты не должен думать об таких ужасных вещах иначе это застрянет в твоей голове.

– Ты закончил веселиться? – спросил спокойный голос позади него.

Ча Мин сразу же пришел в себя, обернулся и увидел озорного мужчину с рыжевато-коричневыми волосами. У мужчины была обильная рыжая борода с заметными бакенбардами. Он держал в одной руке серый посох, который, казался, не для  поддержки.

– Растерян? Я был бы.

Мужчина продолжал смотреть на него с озорной улыбкой, одной рукой поглаживая бороду, а другой, вертя посохом. В какой-то момент он подбросил посох в воздух, чтобы балансировать им на пальце. Через некоторое время посох начал уменьшаться и это продолжалось пока, посох не уменьшался до размера зубочистки. Затем он положил зубочистку в рот, используя её, чтобы заострить его острые зубы. Мужчина уставился на Ча Мина, и выражение его глаз указывало на то, что он получал удовольствие от растерянности молодого человека.

– Садись, сынок. Давай поговорим. Я не был на улице тысячу космических циклов. Даже не пытайся думать о том, что это значит; это слишком долго, чтобы такой юноша, как ты, пытался вообразить это.

Как раз когда Ча Мин думал о том, где сесть, мужчина махнул рукой, и появился ряд каменных скамей. Скамья этого человека была значительно выше, и он ухмыльнулся, ожидая, когда Ча Мин займет место.

"Он мужчина или он подросток?" подумал Ча Мина.

Правда, не было никакого смысла задумываться над этим. Он не знал, где был, и, возможно, дав этому человеку хоть немного удовлетворения, сможет получить информацию о том, где он находится. Он послушно сел и стал ждать, пока тот сядет, было похоже на то, как старший ждет пока сядет ребенок.  Удовлетворенный, мужчина сунул руки в рукава своей серой мантии и сел за ним, словно наслаждаясь чувством принижения всех вокруг себя.

– Посмотри вокруг себя. Что ты видишь, сынок? Не думай об этом слишком усердно.

Человек взмахнул вокруг него, и невидимый ветер, казалось, поднялся и покинул белое пространство. Ча Мин нахмурился на открытый вопрос, но все, же выдвинул предположение.

– Я ничего не вижу. Это чистый лист без формы. Это просто абсолютно белая пустота.

Мужчина удивленно посмотрел на него и почесал грязные рыжие волосы.

– Правильно, это ничто! Точно так же, как все это. Большинство людей выдвинуло бы мне случайную бредовую догадку, чтобы попытаться произвести на меня впечатление. Я рад, что ты этого не сделал – такой человек больше всего вызовет мое отвращение. Мне не нужна лесть, и мне не нужно, чтобы кто-нибудь преподносил мне фальшивые сюрпризы.

– В любом случае, как я уже сказал. Это ничто, и это все! Это в основном начало всех вещей, включая меня. Это говорит о чем-то таком великом, как я, Великий Мудрец, Равный Небесам, Самый могущественный среди сильнейших,  Бессмертный Святой. О, я знаю! Ты можешь называть меня Всемогущим Небесным Учителем. Скажи это! Скажи это! – когда прозвучал взволнованный голос мужчины, на лбу Ча Мина стали появляться черные линии.

"Этот парень слишком самовлюбленный" подумал он.

Воздерживаясь от стыда, он сложил руки и поклонился мужчине.

– Я был слеп и не смог увидеть гору Тай. Прекрасный жаворонок спел мне песню этим утром, и я был уверен, что скоро появится важная фигура. Удивительно, но это оказался Всемогущий Небесный Учитель! Я рад, наконец, получить достаточно благословения, чтобы иметь возможность поприветствовать вас.

Довольная улыбка появилась на лице человека, когда он закрыл глаза и кивнул.

– Какой порядочный член молодого поколения. Честен и полон искренности, ничего не приукрашивающий. Я не удивлен, что ты слышал обо мне.

Кивая, казалось, что мысль появилась у него в голове.

– О, я знаю! Как авторитетная фигура, будет правильно, если я сделаю тебе подарок при первой встрече. Давай, подойди, я тебе кое-что покажу.

Озорной мужчина быстро встал и побежал прочь, таща за собой, Ча Мина с порывами ветра. Человек был бесстыдным, но, похоже, он не хотел причинить никакого вреда. Казалось, что в мгновение ока они появились рядом с четкими ступенями. Всего в круге было пять ступеней, и круг спустился к светло-голубому бассейну. Голубой бассейн был тем же самым, что только что впитала кисть.

– Всемогущий Небесный Учитель, мы внутри белой кисти? –  воскликнул Ча Мин.

Он действительно не думал, что это возможно. Человек с красными глазами кивнул, все еще играя зубочисткой во рту и лаская его бороду.

– Да, дитя, мы точно внутри Кисти Чистого Неба. Я спал в течение долгого времени, и как дух сокровища кисти, я не мог проснуться, пока ты не поглотил этот бассейн элементной эссенции. На моем уровне, слишком трудно восстановиться, когда кто-то сможет избить тебя. Хотя элементная эссенция – дешевый мусор, но она все еще имеет свою полезность. Можно заметить, что она немного светлее, чем была раньше. Это потому, что я принял хорошую часть, которую ты не сможешь использовать, чтобы проснуться.

Вынув зубочистку, он расширил ее до первоначального размера, двух дюймов в диаметре и семидесяти двух дюймов в длину. Затем продолжил объяснять.

– Теперь, когда ты поглотил эту элементную эссенцию, ты, вероятно, заметил, что на кисти есть пять символов, которые светятся довольно ярко. Ты единственный, кто может видеть эти символы, так как являешься владельцем  кисти.

Затем он махнул посохом по кругу, и появился циклон ветра, словно тянущий все на расстоянии. В бассейне элементной эссенции не было ни единой ряби.  Через несколько секунд появилось пять символов, танцующих в воздухе. Эти символы были двумерными и независимо от того, как сильно он пытался, ему едва удавалось разглядеть их. Человек в сером вынул свой посох и задействовал ближайший символ «дерево».

– Обычно, когда люди делают такие вещи, как даосские талисманы на твоем уровне, они стараются не наполнять эти основные символы эссенцией, не сопровождая их ничем. Причина, стоящая за этим в том, что двумерный символ слишком глубок. Это бесконечно глубоко, и он может удерживать бесконечную силу. Ты не можешь недооценивать пять основных элементов. Каждая материальная вещь во вселенной сделана, по крайней мере, из одного из них. Я сам родился из куска исконного камня. Это заняло слишком много времени, много космических циклов, пока я, наконец, не пришел в сознание, и впоследствии, благодаря своим огромным усилиям, я достиг бессмертия, превзойдя большинство людей во вселенной. Но вернемся к главному, истинное имя основных элементов представлено в этих символах, и их нельзя недооценивать.

– Теперь возникает вопрос. Что если мы дадим символам глубину?

Его рука сделала вращательное движение, и ранее двумерные символы стали трехмерными, медленно вращаясь, чтобы Ча Мин мог понять их основную структуру. Его оригинальная мысль  заключалась в том, что эти трехмерные символы будут просто продолжать двигаться по прямым линиям до конечного расстояния. Ничто не могло быть дальше от истины. Продолжение каждого символа резко отличалось, как будто представляло некоторую тонкую истину, заключенную в каждом элементе.  Несмотря на эти различия, все они выглядели одинаково с двухмерной точки зрения.

Символ дерева, казалось, вырастил изобилующего лес позади себя. Лес был шириной всего один фут в ширину и один фут в глубину, но количество деталей в символе было бы достаточно, чтобы написать символ тысячу раз на листе бумаги. Точно так же символ огня был написан как танцующий огонь длиной в фут; символ земли был составлен из нескольких сдвигающихся и потрескавшихся плит;  символ металла был составлен из сотен лезвий и шипов; символ воды был составлен из сотен волн.

Пока Ча Мин все еще удивлялся загадкам этих символов, он слегка кашлянул, чтобы привлечь его внимание.

– Молодость – поистине замечательная вещь. Ты уже отвлекся на такую простую картину. Правда, эти символы слишком сложные для понимания. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Технически ты не здесь, понимаешь;  здесь только твоя ментальная проекция.

– Как только ты решишь, что сможешь рисовать символы, попробуй начать с символа дерева. Это будет полезно, когда ты попытаешься выбраться из этой дыры в земле. Ты можешь использовать элементную эссенцию, чтобы нарисовать символы в реальном мире. Во всяком случае, не стесняйся приходить и часто навещать меня; здесь очень одиноко.

Затем человек ушел, исчезая в чистом белом окружении.

Обдумав полдня, Ча Мин наконец нашел ответ на вопрос, который мучил его с тех пор, как он впервые увидел сложные символы.

Глава 25. Живопись небес

Мир, окружающий Ча Мина, исчез в пустоте так же, как и пришел. Он открыл глаза на знакомую сцену светло-голубого сияние окружающей пещеры. Голубое сияние больше не исходило из бассейна, а исходило от сотен камней, оставленных в бассейне. Он не спешил их извлекать, потому что сосредоточился на ответе на свой вопрос.

Хусянь все еще крепко спал на его плечах. То, что он собирался предпринять, было потенциально очень опасным, поэтому взял Хусяня и посадил его в сторону большой пещеры. Раньше он осматривал их запасы пищи, и их хватит, чтобы продержаться в пещере несколько недель, но после этого им нужно было выйти из пещер и попытаться отправиться в город. Он надеялся, что Ван Цзюнь выполнил свою миссию и вытащил Фэн Мина, Гун Лань и, конечно же, Хун Синь.  Ван Цзюнь, казалось, был без ума от нее, поэтому она, вероятно, была в порядке.

Перед тем как оставить Хусяня в углу, он пару раз похлопал его и напевал колыбельную, которую слышал в детстве. Затем вернулся туда, где раньше был бассейн, и достал кисть «Чистое небо». Одной лишь мыслью, зеленое сияние появилось на кончике кисти. Осторожно, но точно, переместил свою кисть в привычном порядке. Однако по сравнению с прошлым разница была огромной. Теперь он рисовал воздух, рисовал небеса!

Поскольку это была его первая попытка, он решил начать с чего-то маленького, небольшого листа, который видел на символе дерева. Когда элементарная эссенция вылилась из кисти, он наполнил ее своим духовным чувством, которое, казалось, приостанавливало чернила в воздухе и препятствовало их падению. Достаточно скоро, двенадцать мелких штрихов были сделаны, и ранее неодушевленный лист, казалось, ожил, и поверил в то, что он реальный и естественный (природный) лист. Успех!

После своего первого успешного листа он продолжал рисовать больше, пока не завершил базовую структуру из двенадцати листьев. Эти двенадцать листьев станут основой символом дерева. Это был последний этап символа, конец. Как сказал ему ранее бородатый мужчина, все дело в глубине. Если человек начал с начала, не указав конец, получающийся в результате, неудачный символ мог бы извлечь слишком много духовного чувства из его создателя. Начинать надо, думая о конечном результате, придавая символу определенную цель, и поэтому создание, никогда не опустошит его запасы до капли, об этом предупредил учитель.

Когда эта мысль пронзила его разум, он понял, что потерял концентрацию. Его первоначальный успех был недолгим, и цветущие листья пожелтели, после чего они упали на землю и превратились в пыль. Он не стал останавливаться на этом провале, поскольку испытывал это слишком много раз прежде, когда создавал талисманы. По сравнению с его предыдущими работами этот трехмерный символ был значительно сложнее. Он мог сказать, что этот символ находился на самом пределе для его нынешнего уровня культивации, и ему нужно было совершить прорыв в его духовном чувстве, чтобы завершить его.

День за днем его практика продолжалась. Двенадцать листьев превратились в двадцать четыре, а двадцать четыре листа превратились в тридцать шесть. После целой недели он, наконец, смог нарисовать целых шестьдесят листов, которые были объединены в группы по пять. Эти группы по пять выглядели очень похоже на стебли молодых бобов, каждая длиной всего в фут, те, у которых еще не распустились цветы. Тем не менее, они источали чувство подавляющей жизненной силы. Без всякого предупреждения Ча Мин знал, что его духовное чувство полностью иссякло, и пять стеблей снова рассеялись в прах.

Хусянь проснулся несколькими днями ранее. Он проснулся в довольно веселом, но голодном настроении, облизывая руку Ча Мин и прося еды. Ча Мину не потребовалось много времени, чтобы осознать, что сухофрукты и орехи, которые приготовил для себя, никогда не удовлетворят умоляющего лисенка, и после некоторого созерцания, вынул труп одного из духовных собак более низкого уровня, которые он ранее подобрал. Хусянь посмотрел на него со смущенным выражением лица, но вскоре весело грыз новое блюдо. Ча Мин вздохнул. Опять же, он был обязан заботиться о хищном домашнем животном. Это не было его любимым занятием, но альтернативой было позволить бедному детенышу умереть с голоду.

***

Почти полный символ дерева в настоящее время плыл в воздухе. Ча Мин обильно вспотел, изо всех сил пытаясь нарисовать предпоследний штрих символа. Вероятно, это был тысячный раз, когда он пытался нарисовать его. Он перестал считать после сотого раза. Каждый раз, пытаясь нарисовать трехмерный символ дерева, он начинал с самого маленького листа, в конце концов, объединяя несколько листьев в стебель. Двенадцать стеблей будут соединяться с ключевыми узлами символа, такими как точка или линия пересечения.

Независимо от того, была ли это общая черта кисти или потому, что он использовал небеса в качестве бумаги, элементарная эссенция, использованная на неудачном символе, автоматически втягивалась в его кисть. Казалось, что сама кисть отказалась от посредственного результата, позволяя появиться только законченному продукту.

Ча Мин действительно не имел ни малейшего представления, было ли это нормальным явлением или обычные кисти могли также совершить такой подвиг, как рисование самих небес. В будущем ему придется поэкспериментировать и определить пределы и ценность этой способности. Возможно, некоторые кисти талисмана ранга формирование фундамента также имели эту чудесную способность.

Скорость, с которой Ча Мин мог рисовать листья, была ошеломляющей по сравнению с его первоначальными попытками. Сначала ему нужно было сосредоточиться на каждой жилке листа, чтобы сформировать идеальный образец. Позже, создав более десяти тысяч листьев, он мог сформировать идеальный лист одним махом кисти и без особых усилий. Этот метод был намного менее утомительным, чем его предыдущие попытки, и он сохранял ему большую выносливость для остальной части символа. Как будто непостижимая тайна могла проникнуть в его кисть, желая, чтобы чернила сами сформировали полностью идеальный лист.

Поразмыслив, он обнаружил, что этот процесс очень похож на то, как посадить семя и ожидать, что растение будет расти при достаточном количестве воды и солнечного света. Семя было «закодировано» инструкциями, которые оно затем использовало бы, чтобы вырастить новое растение. Шестьдесят «семян», которые он нарисовал, были затем собраны в двенадцать ключевых узлов, используя базу символов дерева (木), в общей сложности семьдесят две ключевые точки.

Вскоре Ча Мин завершил двенадцать стеблей, содержащих, по пять листьев каждый. Он приближался к точке истощения и ненадолго остановился, чтобы перевести дух. Первый штрих, горизонтальный. Второй штрих, вертикальный. Левая сторона, правая сторона. Законченный символ объединился, и листовые стебли извивались, как будто они издавали крики радости. К его удивлению, символ сжался до размера кулака. Когда он восхищался своим первым стабильным творением, Чистая Небесная Кисть издала командный «Оммммм».

Как будто дрожа от страха, символ дерево бросился к груди Ча Мина с пугающей скоростью. У него не было возможности среагировать. Символ ударил его в самый верх и в центр его грудной клетки. Он был мгновенно наполнен успокаивающим чувством, когда энергия начала вливаться в него из окружающей среды, образуя водоворот с ним в центре. Это была энергия неба и земли в чистом виде!

В углу комнаты Хусянь, которому было довольно скучно, с любопытством посмотрел на него. Похоже, его новоиспеченный опекун не испытывал затруднений или боли, но и не мог ничего с этим сделать. Теперь был шанс, которого он ждал. Черно-белый лис рванул к середине кратера ранее заполненным бассейном и тут же вцепился в один из многочисленных камней с хрустящим звуком.

Успешно съев первый камень, он продолжил, есть второй, затем третий. Несмотря на то, что Ча Мин был нетрудоспособным, он мог видеть все это. Решив, что ему нужно будет надлежащим образом дисциплинировать его, если они переживут их испытание. Маленькое существо было в основном олицетворением чревоугодия. Хусянь, чувствуя несчастье Ча Мина, повернулся к углу с опущенными ушами, после чего снова заснул.

***

Энергетический водоворот длился целых шестьдесят часов, прежде чем окончательно рассеяться. Зеленый символ уже давно оставил свой отпечаток на груди Ча Мина. После шестидесяти часов непрерывного бездействия он, наконец, смог двигаться. Он медленно встал и начал хрустеть суставами. Ему казалось, что его физическое тело переродилось, и он почувствовал, как его мышцы наполняются энергией. Разогнув мышцы, вынул кисть Чистого Неба. Это движение выглядело так же, как и раньше, но теперь символ дерева больше не сиял зеленым. К его облегчению, он все еще мог заставить элементарную эссенцию дерева собраться на кончике кисти.

– Попробуй что-нибудь поднять, тупица! – знакомый голос прозвучал в его голове.

Черные линии образовались на его лбу, когда он вздохнул. Оказалось, что бесстыдный старец может говорить с ним, когда захочет. Жизнь должна была стать намного более интересной и бесконечно более расстраивающей. Учитывая неисправимое влияние рыжебородого, он решил подыграть, идя к камню, который, вероятно, весил сотню цзиней. Это был тот крайний предел, который мог поднять ранее.

– Слишком маленький, тупица! Попробуй вон тот!

Он мог почувствовать, в каком направлении вел его рыжебородый старец.

– Какого черта, старик. Ты пытаешься заставить меня надорвать мышцы? – воскликнул Ча Мин.

Камень был явно в три раза больше предыдущего.

– Развлеки меня. Ты сам себе удивишься!

Ча Мин закатил глаза и решил, что попытается сделать это равнодушно. Он слегка схватил камень, после чего попытался поднять его с силой около шестидесяти процентов. Камень не оказал никакого сопротивления, и он с легкостью поднял его. Затем камень рассыпался в пыль в его руках, не в силах выдержать силу захвата от его голых пальцев. С шокированным выражением Ча Мин бросил остатки камня обратно на землю.

Голос хихикнул.

– Малыш, это твоя удача! То, что ты только что закончил, – первый маленький кусочек техники "Семидесяти Двух Земных Преобразований". Возвращаясь к моему началу, я раньше использовал эту технику, чтобы стать практически неразрушимым! Даже Боги не могли меня убить! Будда не мог поймать меня в ловушку! Я растоптал врата Рая с помощью этой техники, и я сверг армию Ада! Когда ты будешь практиковать её, с твоим телом произойдут всевозможные изменения. В конечном итоге ты сможешь превратиться в любую форму, и каждый волос на твоем теле станет грозным оружием!

– Первая стадия семидесяти двух преобразований трансформирует один инь и один ян орган, выводя тебя на путь культивации тела. Это эквивалентно двум преобразованиям. Для следующих десяти других преобразований на первой стадии ты будешь медленно перестраивать свое тело, и очищать его, заложив основу для божественности.

Ча Мин почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Божественность? Обычные люди не могут стать богами, не так ли?

– Этот маленький лис, он тоже необычный. Он будет спать всю следующую неделю, а когда проснется, уже станет даже сильнее тебя. Какой же ты счастливчик маленький засранец. Если бы у меня была половина твоей удачи, я бы никогда не попал в эту тупую кисть. В любом случае, здесь тонна камней, попробуй поднять и разбить их, используя силу до предела в течение ближайшего времени, чтобы привыкнуть к своей новой силе. Как только он проснется у вас не должно возникнуть проблем с тем, чтобы выбраться из этих лесов живыми.

Несмотря на незначительное раздражение от необходимости слушать напыщенная речь этого человека, Ча Мин ценил его полезность. Без него он никогда бы не смог разгадать тайну кисти самостоятельно. Со временем он сможет нарисовать все пять символов, но так, же неизменимым было то, что требования к его духовной силе будут возрастать с каждым символом. Ему нужно было сначала увеличить свою культивацию, чтобы добиться прогресса в технике трансформации тела.