Текст книги "Лучший из лучших"

Автор книги: Патриция Хорст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

5

– Нет, совершенно неясно! – возмущенно воскликнула Лорена. – Я не понимаю смены ваших настроений. Моя мать встретила нас, напоила чаем, была приветлива и выразила признательность за ваше желание помочь нам. Или ее признательности недостаточно, чтобы удовлетворить вас?

Ник откровенно проигнорировал ее слова. Он не только не ослабил железного захвата своих пальцев, он и встряхнул Лорену, как тряпичную куклу.

– Я не терплю, когда меня подставляет тот, кого я считаю партнером, на честность которого рассчитываю!

– В чем же я не была с вами честной? – Лорена чувствовала себя достаточно оскорбленной и без этих упреков.

– Мы оба прекрасно знаем в чем. Вы не имели права не подготовить меня к тому, что я увижу в вашем доме.

– Что, для вас непереносимо зрелище человека, испытывающего надежду и облегчение? Вас тяготит мысль, что впервые за два месяца моя мать сможет выспаться и встретить завтрашний день с меньшим беспокойством?

– Меня тяготит мысль, что пожилая леди видит во мне сверхчеловека, способного на все. И это ваша вина, вы внушили ей эту уверенность!

– Стыдитесь, Ник! Вы просто боитесь признаться, что вас тронул вид женщины в инвалидном кресле. Я и не думала, что такой пустяк может взволновать такого сурового мужчину, как вы.

Ник наконец разжал пальцы и провел по лицу рукой.

– Пустяк? Вы называете это пустяком? Нет, то, что вы сделали, – это далеко не пустяк. Это своего рода шантаж. Миссис Гордон теперь смотрит на меня как на бога и ожидает чуда. И если его не произойдет, то только я буду виноват в том, что милая пожилая женщина испытает еще один тяжелейший удар.

– Вы можете утром сказать ей, что не уверены в успехе, и подготовить ее к худшему.

– Конечно, и нанести ей удар заранее. Как будто она и так мало страдала на своем веку.

– Послушайте, Ник, это не я, это вы сами шантажируете себя. Что бы произошло, если бы я заранее сказала вам о маминой болезни и инвалидном кресле? Вы отказались бы от работы?

– Нет, но я был бы лучше подготовлен к этой встрече. Если моя реакция кажется вам слабостью, так это ваши проблемы. Я не люблю неожиданностей, особенно таких. А больше всего я не люблю, когда источник их – мой так называемый партнер. Если хочешь дожить до следующего дня, имей напарника, на которого можешь положиться, – это первое, чему учат в полицейской академии. Не уверен, что на вас, Лорена, можно рассчитывать. Вы умалчиваете о вещах значимых, серьезных. Поймите, это не игра, не соревнование, не я против вас и наоборот. Либо мы в этом деле вместе, либо – нет.

– Мы вместе, – поспешно откликнулась Лорена. – Мне жаль, что вы так расценили мое поведение. Я думала сразу рассказать о маме, а потом решила, что исчезновение моего племянника никак не связано с ее инвалидностью. Я не хотела связывать вас чувством жалости и сострадания.

– Именно поэтому вы с таким несчастным видом уселись у моего порога и умоляли впустить вас в дом, – напомнил Ник, но глаза его наконец утратили безжалостное выражение, и он чуть улыбнулся.

– А что мне еще оставалось делать? Мама не знает покоя с тех пор, как Грейс сошлась с Дугласом и ушла жить к нему. Она не доверяла ему с самого начала. Моя сестра, не говорите потом, что я вас не предупредила, остро нуждается в помощи психиатров. Так что я осталась единственным дееспособным членом семьи. Но мне не по силам справиться одной…

– Я понимаю. И я согласился помочь. Так что давайте договоримся – больше никаких умалчиваний. Я не хочу по вашей вине оказаться в ситуации, к которой не готов. Достаточно того, что Дуглас Кросс – неизвестная величина в этом деле. Единственное, в чем я убежден, так это в том, что у человека, способного украсть ребенка, явно нестабильная психика. На мой взгляд, не стоит добавлять к этому лишних трудностей.

– Я понимаю, – пристыженно произнесла Лорена.

– Искренне надеюсь на это. Потому что, либо отныне вы заодно со мной, либо мы расторгаем договор. Ваше решение?

– Обещаю больше ничего не скрывать от вас. Пожалуйста, не лишайте меня вашей помощи!

– Договорились. Теперь я должен отдохнуть. Вы уверены, что вашей маме будет не в тягость, если я воспользуюсь ее приглашением?

– Настолько уверена, что даже посоветую вам не произносить таких слов там, где она может их услышать. Она терпеть не может, когда ее жалеют.

– Хорошо, – кивнул Ник. – Вам виднее. Тогда давайте уберем со стола, и…

– Я покажу вашу спальню, а потом все сделаю, – прервала его Лорена.

– Мы уберем со стола сейчас.

– Но вы же провели за рулем весь день!

– А вы провели весь день в спорах со мной. И продолжаете это делать, несмотря на то что я только что сказал.

Лорена молча принесла поднос, собрала на него посуду и взглянула на Ника.

– Что ж, берите поднос, идите за мной.

Окно в кухне было открыто, и морской воздух смешивался с ароматом всевозможных приправ. Ник осмотрелся по сторонам и заметил:

– Чудесно, просто чудесно.

– Да, – согласилась Лорена. – Здесь мы втроем провели немало счастливых часов.

Она изящно двигалась по кухне, убирая остатки ужина в холодильник, ставя тарелки и чашки в посудомоечную машину. Ник задумчиво наблюдал за ней, потом спросил:

– Почему вы ничего не рассказываете о своем отце?

Лорена резко повернулась.

– Я уже говорила вам, что он оставил нас, когда мне было одиннадцать. Больше я о нем не слышала. – Она замолчала, враждебно глядя на Ника.

Перед ее внутренним взором замелькали картины, которые она давно изгнала из своей памяти. Отец, которого она боготворила, красивый, вечно смеющийся, с ней, с малышкой Грейс, с мамой… И мама – молодая, тоже всегда смеющаяся, здоровая… Удивительно, как живучи эти воспоминания и какую боль они приносят с собой всякий раз!.. Слезы навернулись на глаза, и Лорена отчаянно заморгала, стараясь не дать им пролиться.

– Ему ничего не известно о малыше и Дугласе Кроссе?

– Ему ничего не известно ни о ком из нас, и его это не касается. – Голос Лорены звучал холодно, отчужденно.

Ник подошел ближе, и она почувствовала его горячее дыхание.

– Лорена, я знаю, как тяжело потерять одного из родителей. Дети нуждаются в обоих независимо от возраста. Я отдал бы что угодно, лишь бы снова увидеть маму…

– Да, Ник, вы правы, это тяжело. Но когда человек умирает, это не его вина. Он бы остался, если мог. Мой отец не умер, он мог остаться, но сознательно покинул нас – меня, Грейс и маму в инвалидном кресле…

– Почему вы не рассказали мне об этом раньше?

– Потому что это не имеет никакого отношения к происшедшему, так же как и мамина болезнь, – резко ответила Лорена. – Я не нуждаюсь в жалости. Я нуждаюсь только в помощи.

– Я предлагаю не жалость, а симпатию вместе с помощью.

– Приберегите вашу симпатию для моей мамы. Она достаточно пережила утрат, но я не знаю, переживет ли, если никогда больше не увидит своего первого внука. Что касается моего отца, то он не имеет никакого отношения к нашей проблеме.

– Ну же, Конфетка, – она почувствовала его ласкающие пальцы на затылке – легкое прикосновение, ничего не значащее, – поплачьте, вам сразу станет легче. Позвольте мне для разнообразия побыть рыцарем-утешителем.

– Мне не нужен утешитель. Я не буду плакать.

Но слезы уже катились по ее щекам. Ник молча положил руки ей на плечи – теплые, сильные, успокаивающие. Рыдания сотрясали ее хрупкое тело, но она старалась подавить их.

– Пожалуйста, Ник, не надо. Я сейчас успокоюсь…

– Молчи, Лорена, молчи, девочка. Прижмись ко мне. – Его руки обняли ее сзади, обвили всю, притянули к широкой груди.

И все темное, страшное, холодное вдруг исчезло, словно его и не было, осталось лишь чувство защищенности, подаренное этими руками. Она могла бы стоять так бесконечно долго, в этой надежной гавани его нежности, его доброты. Ник что-то тихо, почти неслышно нашептывал ей на ухо, и теплое дыхание щекотало ее затылок. Она знала, что даже когда он уйдет из ее жизни навсегда, эти мгновения останутся в ее сердце.

Лорена неожиданно осознала, что объятия Ника изменились. В них больше не было тепла, его сменил обжигающий жар желания. Она почувствовала, как горячие губы заскользили по шее, покрывая ее поцелуями легкими, но настойчивыми. Эти поцелуи, ошеломленно поняла она, ничем не напоминали тот, утренний, наполненный нежностью и состраданием. Они вливали в нее жгучее неистовство страсти, которое наполняло все ее существо, заставляя задыхаться и дрожать. И не было в них ничего милосердного, ничего намекающего, ничего двусмысленного.

Его руки нашли ее грудь и стали призывно поглаживать мгновенно затвердевшие соски. Вулканический жар мужского тела, зовущего, жаждущего ее, заставил Лорену испытать бесстыдный откровенный голод, и она не сдержала страстного низкого стона.

Ник повернул ее лицом к себе, нашел губы, приоткрытые, влажные, и приник к ним. Горячий язык скользнул между ее зубами и коснулся ее языка. Лорена ощутила упругость и настойчивую ритмичность, с которой его бедра касались ее. Она обхватила их руками, прижимая к себе крепче, теснее.

Минуту назад кухня была уютным мирным уголком, и вот уже наполнилась характерными звуками неутоленного желания. Мужчина и женщина оказались пойманы в ловушку кипящей страсти. Ее губы прижимались к его, намекая и умоляя, его руки скользили по ее телу, призывая и обещая.

Неожиданно Ник оторвался от Лорены. Они были в доме ее матери, которая спокойно спала, полагая, что пригласила в дом настоящего джентльмена. Миссис Гордон оказала ему доверие, надеясь, что хотя бы одна из ее дочерей находится в безопасности и не станет жертвой сексуального обольщения. И если Лорена не сознает этого, то он, Николас Тэрренс, не имеет права не оправдать надежды пожилой леди.

– Я не могу, – хрипло произнес он. – Не здесь, не в этом доме…

– Где? – Голос Лорены был полон неутоленной страсти.

Он отступил на шаг и поднял руки, защищаясь от искушения. Это далось ему непросто. Ник хрипло дышал, лицо исказилось от напряжения, а плотно обтягивающие бедра джинсы не могли скрыть явственно различимого свидетельства его желания.

– Да, Конфетка, твои глаза не обманывают тебя, – сказал он, проследив за ее взглядом.

Лорена призывно пробежала языком по губам, мысленно удивляясь своему откровенному бесстыдству, и спросила:

– А если бы это было прошлой ночью, в твоем доме, ты бы остановился?

– Скорее всего, нет.

Вереница сладострастных сцен пронеслась в ее воображении, и Лорена вздохнула.

– Я бы хотела…

– Подумай, прежде чем хотеть. Не ищи себе лишних трудностей. У тебя их и так с избытком.

Постепенно затуманенный разум стал проясняться, и до Лорены начала доходить правота его слов. Будет ли он лишней трудностью в ее жизни? Да, безусловно. Сможет она справиться с ней? Никогда. Никогда в жизни. Ни в этой жизни, точно. Он человек из какого-то другого мира, далекого от всего ей привычного и понятного. Она должна быть благодарна за его выдержку, а не сожалеть…

Так почему же ей кажется, будто она истекает кровью, будто жизненно важная часть ее организма – сердце – иссечена безжалостным скальпелем? Почему ей кажется, что у нее отняли самое ценное, самое нужное в жизни?

Печальные синие глаза внимательно следили за ней. Ник заметил выражение ее лица и поспешно сказал:

– Не говори ничего, Лорена. Отправляйся в постель и отдыхай. Завтра ты увидишь все в другом свете и порадуешься.

Если бы Ник вел себя резко, язвительно, возможно, все было бы иначе. Но его заботливая мягкость сокрушила ее, разбила вдребезги хрупкие мечты. На их место хлынула боль…

– Я покажу тебе твою комнату, – сказала Лорена, стараясь голосом не выдать своих чувств.

– Дом не настолько велик. Я сам найду. Не беспокойся.

– Тогда спокойной ночи. Отдыхай.

– Спасибо, – сказал Ник. – Спокойной ночи.

Как будто это возможно! Лорена не произнесла этих слов вслух, вышла с поднятой головой, а за ней следом ползла ее изорванная в клочки, втоптанная в грязь гордость.

Они сидели за тем же столом, что и вчера. В открытое окно лились лучи яркого весеннего солнца, освещая отдохнувшую за ночь миссис Гордон. Лорена сидела напротив нее с непроницаемым видом. Ник занимал центральное место, традиционно предназначавшееся главе семейства и давно пустовавшее в семье Гордон. Завтрак закончился, но беседа продолжалась.

– Деньги у него были, и немалые, – говорила Элизабет о несостоявшемся зяте. – Больше, чем могла дать его работа. Он не скупился, буквально заваливал Грейс подарками.

– Он что-нибудь рассказывал о своей семье? Упоминал родителей, братьев, сестер, кого-нибудь?

– Только вскользь. У него есть какие-то родственники в Детройте. Он никогда много о себе не говорил, наверное, чувствовал, что я не одобряю их отношений.

– Почему, Элизабет?

– Он слишком большой собственник. Хотел Грейс только для себя. Мы бы никогда с ней больше не увиделись, если бы она уступила ему.

– Вы не пытались расспрашивать дочь?

– Наверное, я должна была быть настойчивее. Но Грейс вернулась домой на седьмом месяце беременности, и мне не хотелось волновать ее.

– По-моему, вы расспрашиваете не того, кого надо, – вмешалась в разговор Лорена. Ее голос без труда мог заморозить действующую сталеплавильную печь. Ник знал, что этот тон не имеет никакого отношения к обсуждаемой теме, всему виной – события минувшей ночи.

– Согласен. – Он бросил на нее беглый взгляд и снова переключил внимание на Элизабет. – Как вы считаете, Грейс может ответить на несколько вопросов?

И снова Лорена опередила мать.

– Она должна, иначе мы напрасно потратили силы и время, приехав сюда.

– Да нет, я все равно намереваюсь опросить всех, с кем Кросс работал. Просто от Грейс эти сведения можно получить быстрее.

– Думаю, здесь не должно возникнуть проблем, – сказала Элизабет. – Мы просто предупредим врача, чтобы он был готов к возможной реакции. Мы отправимся, как только вы будете готовы, Ник. – И она откатила свое кресло от стола.

– Я хотел бы помочь убрать посуду после завтрака.

– Мы не нуждаемся в помощи. Скоро здесь будет Маргарет, – заявила Лорена.

Увидев в глазах Ника вопрос, Элизабет пояснила:

– Маргарет – моя дневная помощница. – Она подмигнула ему, как будто хотела сказать: не обращайте внимания, утром Лорена всегда такая.

– В чем дело, Конфетка? – повернувшись к Лорене, спросил Ник, когда миссис Гордон покинула комнату.

– Не понимаю, о чем вы. – Она взглянула на него отстраненно, с великолепно разыгранным презрением.

– Прекрасно понимаете. Дуетесь из-за прошлой ночи. Но если не хотите, чтобы ваша мама начала задавать неловкие вопросы, возьмите себя в руки.

Не стоило ему поднимать эту тему. Женщина, откровенно проявившая готовность уступить ему, оставшаяся неудовлетворенной и оскорбленная отказом, готова была вцепиться ему в глаза, как дикая разъяренная кошка.

– Это вы берите себя в руки, – буквально выплюнула Лорена. – Я только рада, что отвратительная идея не воплотилась в жизнь. Иначе я бы стыдилась до конца своих дней.

– Рад слышать. А теперь извольте вести себя пристойно и улыбаться. Грейс не справиться еще и с вашими капризами.

– Я сама разберусь, с чем может, а с чем не может справиться моя сестра. А вы занимайтесь исключительно делом, для которого я вас наняла.

Ник стоял и молча смотрел на Лорену. В свое время крутые парни, категорически отказывавшиеся сотрудничать с полицией, встретив этот взгляд, уподоблялись неумолчно болтающим попугаям.

– Не заставляйте меня пожалеть об этом, Лорена, – наконец мягко произнес он.

Несколько секунд Лорена изо всех сил боролась с собой.

– Простите меня, пожалуйста. Я немного нервничаю…

– Принимается. Помните только, я вам не враг.

С первого взгляда Лорене показалось, что Грейс стало лучше: свежевымытые и уложенные волосы, немного румян, чтобы скрыть бледность лица, новый брючный костюм, купленный миссис Гордон. Она даже сидела в кресле в холле, а не лежала в постели. Но глаза, глаза ее были по-прежнему пусты и невыразительны. Лорена обняла сестру.

– Грейси, малышка, мы привели тебе гостя. Познакомься, это Ник, он найдет нашего Алана.

Что-то промелькнуло во взгляде Грейс. Вспышка надежды? Отчаяние?

– Пойдем, дорогая. – Миссис Гордон взяла дочь за руку и потянула за собой. – Найдем местечко на солнышке, где никто нам не помешает.

Грейс послушно, с безразличием автомата последовала за ней.

– Боже, – прошептал Ник Лорене на ухо, – и давно она в таком состоянии?

– Почти месяц.

– Плохо дело. Может сломаться в любую минуту.

– Теперь вы понимаете, почему я поехала за вами?

– Да. – Ник поймал ее руку и крепко сжал. – Я сделаю все, что смогу, и даже больше. Можете быть уверены.

И Лорена убедилась в этом сразу. Ник сумел разговорить Грейс, извлечь ее из защитного кокона, который она для себя сотворила. Очень скоро он узнал, что у Дугласа Кросса было полно знакомых, но совсем мало друзей. Что он ничего не рассказывал о бывшей жене, но имел много фотографий дочери. Что он был щедр, но стремился контролировать людей с помощью своих денег. Что, узнав о беременности Грейс, стал повсюду сопровождать ее. Он посещал вместе с ней ее врача, а когда она отказалась выйти за него замуж, очень расстроился, но склонности к насилию не проявил. Грейс и не подозревала, что он может решиться похитить ребенка после его рождения.

– Вы можете рассказать мне о его семье? – спросил Ник.

– О которой?

– Я имею в виду его родителей, не бывшую жену.

– Понимаю, – ответила Грейс. – Но каких родителей? Дуглас был усыновлен, так что у него есть и родные родители, и приемные.

– Почему ты никогда не упоминала об этом, Грейс? – прозвенел взволнованный голос Элизабет.

– Ты не любила его, мама, и ничего не хотела знать о нем.

– Но я хочу, – вмешался Ник. – Расскажите мне все, что знаете.

– Его родные отец и мать, настоящие, как он говорил, отдали его на усыновление в восемь лет. У них родился второй ребенок, и им пришлось отказаться от Дуга. Они были очень бедны и могли позволить только одного ребенка.

– И его усыновила другая семья?

– Да, и, насколько я поняла, это были очень хорошие люди, которые обращались с ним прекрасно. Но Дуг всегда стремился к Кроссам, своей настоящей семье. Потратил не одну тысячу долларов, чтобы найти брата.

– И нашел?

– Да, он живет в Детройте.

Ник вопросительно взглянул на Лорену. Она покачала головой. Полиция давно проверила эти сведения, поговорила с братом в Детройте и выяснила, что Дуглас не был у него больше года.

– Вы сказали, Кросс – фамилия его настоящих родителей. А как насчет приемных? Вы что-то знаете о них?

– Немного. Они слали ему подарки к Рождеству и ко дню рождения. А когда узнали, что я беременна, прислали мне чудесные детские вещи. – Грейс помрачнела и часто заморгала. – Они и сейчас у меня, только уже малы для него…

– Не волнуйся, малышка. – Элизабет нежно погладила худенькую руку сестры. – Когда Алан будет дома, мы накупим ему кучу новых вещей.

– Он никогда не будет дома, – простонала Грейс. – Дуг отнял его у меня и увез туда, где мы не найдем его.

– Это моя вина… – начала миссис Гордон, но Лорена тут же вмешалась и перебила ее:

– Это его вина, и больше ничья. – Сердце ее разрывалось от жалости к Грейс, но она держалась стойко. – И мы найдем его, Ник найдет его. Скажите ей, что найдете Алана!

Он не ответил немедленно, и Грейс разрыдалась.

– Скажите же ей, черт возьми!

Ник закрыл блокнот, куда аккуратно записывал все сказанное Грейс, и обратился к Лорене:

– Пойдите с мамой погуляйте. Мне надо поговорить с Грейс наедине.

– Ни в коем случае! Вы же видите, в каком она…

– Делайте, как я говорю, – прервал ее Ник резким, не терпящим возражений тоном.

– Мы будем в кафетерии, – сказала миссис Гордон.

– Мы будем за углом, – возразила Лорена, – там, где услышим каждое слово. И не расстраивайте ее еще больше.

Ник пожал плечами и повернулся к Грейс.

– Эй, малышка, хватит плакать. Мы настолько близки к успеху, что вам надо поскорее выздороветь.

– Хочу увидеть моего малыша…

– Я гоже этого хочу. Так что вытирайте-ка слезы и ответьте мне еще на несколько вопросов.

Элизабет потянула Лорену за собой.

6

Минут через двадцать Ник нашел их в кафетерии. Лорена сразу поняла по его виду, что он узнал что-то важное, но говорить об этом не хочет. Однако она платила ему деньги – точнее, заплатит, когда он представит счет, – поэтому имела право знать, что происходит.

– Ну, как Грейс себя чувствует и что вы узнали? Не заставляйте нас ждать, пожалуйста.

Ник остановился за креслом миссис Гордон.

– Грейс улыбалась, когда я уходил. И я действительно кое-что узнал. Допущено серьезное упущение. Этим надо было заняться давно, недели назад. Если вы, Лорена, еще не догадались, о чем я говорю, то, боюсь, я переоценил вас.

Ника несколько утомили ее постоянные выпады. Может, он и был резковат, но она вынудила его к этому.

Лорена вспыхнула, но поборола желание ответить колкостью и нейтральным тоном спросила:

– Упущение? Не можете ли вы выразиться конкретнее? Все это дело полно ошибок, оплошностей и упущений.

– Я имею в виду кое-какие документы. Конкретно, судебное постановление, признающее Грейс главным опекуном сына, ответственным за его благополучие.

Лорена обменялась с матерью озадаченным взглядом.

– Судебное постановление? У нас есть такая бумага?

– Нет, у вас нет такой бумаги. Я спросил Грейс, обращалась ли она в суд за постановлением, и она ответила, что нет. Это надо сделать немедленно. Кто-то должен пойти в адвокатское бюро, специализирующееся на семейных делах, и выступить вместо Грейс в суде – в общем, запустить механизм в действие. Надеюсь, этим кем-то будете вы, Элизабет.

– Только доставьте меня домой, и я тут же примусь за дело, – с готовностью откликнулась миссис Гордон.

Ник нежно поцеловал ее в увядающую щеку.

– Вы чудесная женщина, Элизабет! – воскликнул он. – Я знал, что могу на вас положиться!

Лорена ощутила странный укол ревности. Да как он смеет делать комплименты кому-то, кроме нее?

– А я чем буду заниматься? – спросила она.

– Поедете вместе со мной в фирму, где работал мистер Кросс. Если нам повезет, то к вечеру мы будем знать все необходимое для того, чтобы остановить его.

– Предлагаю встретиться за обедом в восемь часов. Мы проведем заседание круглого стола и обменяемся собранной информацией, – с энтузиазмом предложила Элизабет Гордон.

Лорена вынуждена была признать, что Ник Тэрренс значительно поднял моральный дух ее семьи, по крайней мере сестры и матери. О себе, к сожалению, она этого сказать не могла.

– Не понимаю, какое значение имеет постановление суда, – проворчала Она. Они отвезли Элизабет домой и сейчас направлялись на Вашингтон-стрит, в офис фирмы, где до недавнего времени работал Дуглас Кросс.

– Вы много чего не понимаете, Конфетка. Вы не знаете, как действует бюрократическая машина. – Ник покровительственно похлопал ее по колену правой рукой.

Если бы у Лорены невзначай оказался разделочный нож, она с радостью отрубила бы эту руку, до того ее бесил его самодовольно-снисходительный тон.

– Дело в том, – продолжал Ник, – что без этой бумаги и полиция, и мы практически бессильны.

– Но как мы могли знать об этом? Кто вообще думает о бумагах в момент появления на свет первого ребенка?

– Об этом должен думать любой, кто подозревает, что с ребенком может что-то случиться. Почему никто до сих пор не сообщил вам об этом, я не понимаю. Без такой бумаги полиция не имеет права забрать ребенка, если только нет очевидных свидетельств дурного обращения с ним или если похититель не подозревается в склонности к насилию. Любой адвокат должен был рассказать вам об этом давным-давно.

– Грейс не обращалась к адвокату. Она полагала, что заявления в полицию достаточно.

– Ее можно понять, учитывая обстоятельства, но это не упрощает ситуацию.

– Можно ли сейчас исправить положение?

Ник молча обдумывал ответ, одновременно отыскивая свободное место в подземном гараже на Вашингтон-стрит. Найдя его, едва ли достаточное, по мнению Лорены, для мотоцикла, он уверенно припарковал «феррари» и ответил:

– Это, конечно, возможно, но есть сложность. Суды, как известно, никогда не торопятся. Вы же, со своей стороны, хотите, чтобы я нашел ребенка как можно скорее. Предположим, я выполню взятые на себя обязательства и найду Алана. Что я должен сделать в этом случае, как вы думаете?

– Мне даже странно, что вы задаете подобные вопросы. Разумеется, вернуть его немедленно матери!

– Каким образом, позвольте поинтересоваться?

– Да самым простым. Схватите его и привезите домой.

– Я не могу схватить его. А если Алан здоров и о нем хорошо заботятся, я тем более не могу привезти его домой. Если вы дадите себе труд задуматься о том, что я вам только что рассказал, то поймете, что руки у меня связаны.

– У вас нет законных оснований, чтобы забрать Алана у отца?..

– Вот именно. И это не самое плохое.

– Неужели может быть еще хуже? – Лорена не скрывала охвативших ее уныния и отчаяния.

– Может, и очень просто. Отец Алана сам мог за это время обратиться в суд и получить постановление об опеке. В этом случае, если мы попытаемся забрать Алана, мистер Кросс имеет право потребовать нашего ареста по обвинению в киднепинге. Тогда у нас будет немало времени подумать о законности наших деяний.

– Боже мой, – прошептала Лорена. – Грейс знает об этом?

– Нет, – мягко произнес Ник. – Я не считаю нужным сообщать об этом ни ей, ни вашей маме. И я сожалею, что пришлось сказать об этом вам. Возможно, я переоцениваю предусмотрительность мистера Кросса. Но не предупредить вас было бы нечестно.

– Хорошо, что вы сказали. Лучше быть готовой ко всему.

– Это не значит, что мы все бросим, понимаете?

– Да. Я не позволю этому чудовищу Кроссу одержать над нами верх.

Ник нежно провел пальцами по бархатной коже ее щеки.

– Вот и молодец! А теперь пора подняться в офис и узнать все, что может нам пригодиться.

Узнать, к сожалению, удалось немного. Вице-президент «АВ моторс корпорэйшн» был вежлив, но краток.

– Кросс считался компетентным работником, но держался особняком. Никто не заметил, когда он перестал появляться на работе, и, возможно, все бы уже забыли его имя, если бы оно не появилось на первых полосах всех местных газет.

Остальные сотрудники не добавили к этому почти ничего.

Лорена была разочарована и пала духом, утратив прежнюю решимость.

– Имеете в запасе еще блестящие идеи, детектив Тэрренс?

– Думаю найти приличный ресторан и накормить вас. Это позволит изменить ваше настроение в лучшую сторону.

– Я не хочу есть, – тусклым голосом отозвалась Лорена.

– Я хочу, – сказал Ник, выводя ее из лифта. – Могу предоставить вам право выбора ресторана.

– Мне все равно…

– Вот что, Конфетка, хватит капризничать. – Ник бесцеремонно тащил ее за собой к машине. – Это вам не к лицу, вы уже вышли из этого возраста. Садитесь в машину и не вымещайте на мне свое настроение. Я вам не враг.

– Нет, я знаю, что мой враг – Дуглас Кросс, и он все время нас опережает. Мы каждый раз натыкаемся на каменную стену.

– Не спешите сдаваться. У меня есть еще пара трюков в запасе.

– Правда? Расскажите, – оживилась Лорена.

– Всему свое время. Сначала давайте поедим. Предложите хороший ресторан с видом на Золотые ворота.

– Можно, пожалуй, попробовать «Веселую креветку»…

– Звучит приятно. Показывайте дорогу.

Они сидели на террасе, ели креветок и морских гребешков, пили ледяное белое шардонэ и смотрели на знаменитый мост. Погода была великолепная. Ласковый ветерок щекотал лицо Лорены, заставляя на время забыть о неприятностях и наслаждаться моментом.

– Ник, вы ведь еще что-то узнали от Грейс, о чем не хотели говорить при маме, – сказала она, смутившись от того, что может радоваться жизни, несмотря на несчастье в семье.

– Давайте не будем сейчас об этом говорить.

– Почему? – Лорена внимательно посмотрела на него, как будто хотела проникнуть в его мысли. Но солнечные очки надежно скрывали его глаза, отражая только катера, легко скользящие под мостом.

– Позвольте себе отдохнуть и расслабиться. – Ник приподнял очки и критически осмотрел ее. – Вы выглядите как туго натянутая струна, готовая лопнуть в любую минуту. Положение Алана кардинально не изменится за тот час, что мы проведем здесь. Наслаждайтесь передышкой, пока есть возможность, и поберегите силы – они скоро понадобятся.

Лорена не могла не признать мудрости его совета, тем более что так просто было последовать ему. В конце концов, она сидела за столиком с самым красивым мужчиной в этом ресторане, а то и во всем городе. Почти все женщины не сводили с него глаз, что отнюдь не удивляло.

Светлые брюки безупречного покроя и белая рубашка с короткими рукавами подчеркивали его атлетическую фигуру и великолепный загар, а темные очки придавали таинственность и неуловимый шарм. Ник сидел в небрежно-расслабленной позе, ничем не выказывая своей готовности к мгновенным решительным действиям, но Лорена знала, что и поза, и ленивая улыбка крайне обманчивы.

– Значит, я не ошиблась, – настаивала она. – Вы не все нам рассказали.

– Не все, – согласился Ник, но ничего больше не добавил, пока они не доели. – Ну хорошо, выбирайте, что сначала: хорошая новость или не очень?

– Давайте не очень хорошую…

– Ваш отец вернулся. Он был у Грейс в больнице.

– Что?!

– Доналд Гордон сейчас в Сан-Франциско. Он как-то узнал, что произошло, и примчался для моральной поддержки.

– Да что он может знать о моральной поддержке?

– Успокойтесь, Конфетка, – сухо одернул ее Ник, – а то разорветесь, как шрапнель.

Лорена постаралась взять себя в руки. Доналд Гордон унес с собой немало радости из ее детства, но она знала, что больше не позволит ему причинить боль ни ей, ни ее близким.

Ник налил ей воды в стакан и подождал, пока она выпьет и успокоится.

– Так-то лучше. Почему бы вам не поверить, что он искренен в желании помочь и честно стремится быть полезным?

– Искренен? Он так же мало знает об искренности и честности, как и о моральной поддержке.

– Почему вы так говорите, Лорена? В чем вы его обвиняете? В том, что он бросил семью, или в том, что покинул беспомощную женщину в инвалидном кресле?

– И в том, и в другом. – Голос ее был полон горечи. – Мама оказалась в этом кресле из-за него.

– Простите, Лорена, я не знал. Вы никогда не говорили, что послужило причиной ее болезни, а мне не хотелось расспрашивать.

– Я расскажу. Мой отец был лучшим человеком на свете – красивым, веселым и очень мягким. Мать обожала его, мы все обожали его… Он освещал и согревал нашу жизнь, как солнце…

Лорена открыла сумочку и стала искать платок. Она старалась не расплакаться от гнева и ярости. Ей не хотелось, чтобы Ник принял ее слезы за горечь утраты. Он смотрел на нее с таким участием, с такой теплотой…

– Но ему было мало его семьи и вашей любви, да?