Текст книги "Судьба на ладони"

Автор книги: Патриция Хорст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Пока все, что я видел в Брюстере, поразило меня красотой, чистотой и утонченностью, – с улыбкой нахваливал Морис, как бы извиняясь за поведение жены, на которую хозяйки дома уже бросала исподлобья недовольные взгляды.

Действительно, Торно не пожалели ни времени, ни денег, чтобы устроить незабываемый вечер. Букетами цветов были украшены садовые дорожки, а также лестницы и комнаты виллы. Красавица арфистка ненавязчиво наигрывала что-то небесное в общей гостиной, из парка доносились звуки джаза, на которые, как мотыльки на лампу, слетались те, кто помоложе.

Столы ломились от угощений. Армия официантов с белыми воротничками застыла по периметру столовой в ожидании приказаний. Вот наконец подъехали несколько лимузинов с Редфордами, и это подействовало на собравшихся, как поворот ключа на заводную игрушку: вечер пошел своим чередом.

Карина увидела Алана только краем глаза, но зато услышала громогласное объявление специально нанятого Торно басовитого слуги. По гусиной коже, выступившей на руках при одном упоминании имени Алана, она поняла, что скрыть их вчерашнюю встречу от посторонних будет невозможно. И, не глядя на него, затерялась в бесноватой толпе молодежи, слушающей ревущий на сцене джазовый квартет.

Здесь она и была настигнута Аланом, с самой дружеской и самой обаятельной улыбкой, какую она когда-либо видела на человеческом лице. Он подхватил с подноса бегущего куда-то официанта два бокала шампанского и вручил один из них Карине.

– Пей и не грусти.

– Пей и не чувствуй себя обязанным всюду сопровождать меня. Ты же не нянька. Или нянька?

– Нет, конечно, что за чушь, – засмеялся Алан. – И ты зря думаешь, что я из соображений этикета буду тратить время на того, кто мне неинтересен.

– Как правило, нет. Но в моем случае, мне кажется, ты просто ощущаешь себя обязанным развлекать меня.

Он долго, вдумчиво смотрел на Карину, словно пытаясь лучше запомнить ее черты, потом мягко произнес:

– Ты считаешь, за этим я приходил вчера? Чтобы тебя развлечь?

Она покраснела до корней волос и проворчала:

– Не знаю, если честно, я об этом не задумывалась.

– Не верю! – ликующе сообщил ей Алан. – Не верю ни одному твоему слову, потому что ты только что солгала и сама это прекрасно знаешь. Все это утро ты только о том и думала, дорогая моя Карина. Впрочем, я тоже, – признался он, приуныв. – Полагаю, нам с тобой пора честно и открыто обсудить то, – что мы с тобой успели натворить за это время.

– Прямо здесь, при всех? – Карина оглянулась на толпу приплясывающих подвыпивших юнцов.

Алан улыбнулся.

– Нет, конечно, мы найдем более укромное место. Кстати, я не сказал тебе, что ты выглядишь просто прелестно?

– Этот комплимент должен по твоей задумке смягчить удар?

– Нет, это чистая правда. И я тебе еще ни разу не говорил того, что хочу сказать сейчас: ты умная, щедрая, красивая женщина, и ты просто находка для любого мужчины. Ты жемчужина, Карина. Но…

Она почувствовала, что медленно тает от сладкой патоки комплиментов, которые, как ей казалось, шли от чистого сердца. Однако это алановское «но» вновь собрало ее в одно трепетное, ноющее от нетерпения целое.

– Но ты однажды уже любил женщину, – выпалила Карина, не в состоянии вынести более ни секунды ожидания. – Да-да, я знаю, есть мужчины, которые влюбляются только один раз и навсегда, так что не мучь себя, зачем тебе новые передряги. Я все понимаю.

Она могла бы продолжать еще долго, если бы он не прервал ее своим спокойным, ровным возражением:

– Ты говоришь о моей бывшей жене? Она не имеет к нашему разговору никакого отношения. Я уже давно не воспринимаю ее всерьез.

– Так что же ты скажешь про нас, Алан? – прошептала Карина, почему-то представив себя стоящей по пояс в ледяной воде.

Но прежде, чем он успел ответить, от виллы Торно отделились трое мужчин в костюмах и прытко направились к тому месту, где стояли Карина и Алан. Заметив и узнав их, он мысленно произнес местное аютландское ругательство и мягко объяснил ей, дрожащей и прильнувшей к нему в ожидании приговора:

– Боюсь, нам придется повременить с разговором. Эти трое мужчин – мои деловые партнеры из Эдинбурга, и от моей работы с ними зависит очень многое. Жди меня через час у той каменной скамейки, видишь ее там, у фонтана? Ровно через час я приду туда. – И, поцеловав Карину в щеку, Алан устремился навстречу деловито нахохлившимся мужчинам, которые остановились в сторонке, вежливо дожидаясь, пока он закончит беседу.

Она с опозданием кивнула, отыскала скамейку, села на теплый камень и начала ждать, не зная, чем ей заняться в оставшийся час.

То место, где они условились встретиться, очень походило на рай, каким Карина видела его на картинках в детской Библии. Масса зелени и беззаботный птичий щебет очаровывали.

Тем более Карина встрепенулась, когда услышала за своей спиной шаги и голоса. Двое говоривших шли по дорожке, спрятанной от нее зеленой изгородью, но их беседа была хорошо слышна.

– Я прекрасно провела время, – отвратительным фальцетом произнес женский голосок, по которому Карина без труда узнала Рейчел Споффорд. – Лондон красивый город, а Алан красивый мужчина. Было бы еще лучше, если бы он не прихватил с собой своего надоедливого сына. Спрашивается, зачем Алану столько денег, если он не может воспользоваться ими с толком? Он мог бы скинуть заботы о своем малолетнем дурачке на плечи слуг – они для того и существуют. Или я не права?

– Вы правы, моя обворожительная Рейчел. – Тембр голоса и сильный ирландский акцент ее спутника не оставляли никаких сомнений в том, что говоривший Лео О'Коннор. – Значит ли это, что вы не делили с Аланом постель?

– Увы, значит.

– Это также значит, что он еще больший дурак, чем я думал.

– Но мы жили в соседних номерах, – усмехнулась она. – И уверяю вас, как только свадебные торжества подойдут к концу и он отбросит свою отеческую заботу о нашей маленькой художнице, я заполучу его целиком. Я устрою все так, что он не отвертится.

– Под «нашей маленькой художницей» вы подразумеваете его заокеанскую гостью?

– Ее самую. Вы разве знакомы с ней?

– Я видел ее очень непродолжительное время, но нашел просто прелестной.

– Ну что ж, желаю вам успехов с этой девицей, Лео. Мне она, скажу честно, показалась кикиморой. И вообще, Алан вряд ли стал бы с ней возиться, если бы не Джонни, или как там зовут его сына. Вот уж кто от нее без ума!

– Не желаете бокал шампанского, мисс? Голоса постепенно отдалялись и наконец смешались с далеким гулом толпы. Карина продолжала сидеть на каменной скамье, до боли сжав кулаками виски. В голове стучало, словно ломились в дверь.

– Вот это да… – шептала она, надеясь, что спит и видит сон. – Вот это да…

Затем медленно встала со скамьи и, покачнувшись, пошла наугад по освещенной фонарями дорожке. Дорожка, многократно вильнув, вывела ее на знакомую людную лужайку, где только что говорили они с Аланом. Он и теперь стоял неподалеку в окружении тех же трех деловых людей из Эдинбурга на ощетинившейся стриженой травой лужайке. Карина видела, как уверенно он говорит, как энергично кивают его собеседники, как он бросил на нее взгляд и мимолетно улыбнулся. Тогда она повернулась и зашагала было прочь, но вдруг услышала голос за спиной:

– Вы чем-то недовольны. Я могу быть вам полезен?

Карина обернулась. Лео О'Коннор участливо смотрел на нее, сведя брови. Весь его вид выражал тревогу.

– Может быть, вам лучше присесть за столик, мисс Фриман? Вы бледнее, чем были в ресторане.

– Нет, спасибо, мистер О'Коннор. Впрочем, давайте присядем, – вдруг согласилась она, с упоением отметив удивленный, непонимающий взгляд Алана из-за плеча своего собеседника. – Я неожиданно плохо себя почувствовала, сама не знаю почему. Может быть, от жары.

– Может быть, и от жары. В любой момент, когда вы пожелаете, я могу отвезти вас домой. К вам домой, – со смехом уточнил Лео в ответ на пораженный взгляд Карины, не ожидавшей столь быстрого перехода от любезности к бесцеремонности, – в Килчерн. Не пугайтесь. Хотя обо мне и ходит здесь дурная слава, вы зря ожидаете от меня худшего. Я безобиден. И все еще надеюсь, что когда-нибудь мне простят мое тюремное прошлое. Впрочем, как вы изволили убедиться сами, здесь не принято прощать. Вы бы не отказались от чашечки кофе?

Карина кивнула. Ее растрогала нехитрая маленькая исповедь Лео и в то же время рассмешила готовность согласиться с каждым ее словом.

– Думаю, кофе меня взбодрит и мы останемся немного потанцевать. Вы танцуете, мистер О'Коннор?

– Когда-то считался лучшим танцором в здешних местах, – самодовольно улыбнулся тот. – Полагаю, мы будем самой замечательной парой на этой вечеринке.

– Я никогда не занималась танцами.

– Вы должны только расслабиться и слушаться меня. Остальное сделаю за вас я.

Он сел ближе к Карине. Алан мгновенно забыл про своих собеседников и, побелев от ярости, устремился в сторону Карины так резко и неожиданно, что выбил бокал из рук одного из эдинбургских предпринимателей. Она заметила это, как, впрочем, и все присутствующие, и обратилась к Лео:

– Потанцуем сейчас.

О'Коннор мягко взял ее за руку и вывел на опустевшую площадку перед импровизированной сценой. Шепнул пару слов музыкантам – и тишину разорвали первые аккорды страстного танго.

– Боже мой, Лео, это немыслимо тяжелый танец! – потрясение выдохнула Карина.

– Вспомните, что я вам говорил, мисс Фриман: расслабьтесь и слушайтесь меня. И уверяю, лучше вас танго не станцует никто во всей Шотландии, – быстро произнес Лео, ослепительно улыбаясь собравшейся публике. Обхватил ее за талию и показал, как надо держать правую руку. Еще несколько секунд неподвижности – и они начали танцевать.

Эти несколько секунд перед танцем Карина уже готовилась к полному провалу, но ей было все равно. Последнее, что она увидела, – это перекошенное гневом лицо Алана. Чувствуешь, каково это, когда тебя предают, любимый? – мстительно подумала, глядя на него, Карина. Но начался танец, и думать дальше не осталось времени.

Лео О'Коннор оказался прав: в паре с ним ей ничего не приходилось делать осознанно.

Каждое ее движение, от шага в сторону до поворота головы, было ответом на неуловимые импульсы его тела. Казалось, даже если она вдруг передумает и захочет вернуться за столик, то не сможет этого сделать. Ритм танца околдовывал, лица зрителей смешались в разноцветную мозаику, реальным оставалось только торжественно-сосредоточенное лицо партнера, его расслабленное с виду, но напряженное до последнего сухожилия тело.

О провале не могло быть и речи: теперь Карина точно знала, что их танец дьявольски красив. И с достоинством приняла оглушительные аплодисменты, которыми взорвалась тишина вокруг них, когда они замерли после последнего па.

Карина взглядом победительницы обвела толпу, ища Алана, но его не было ни среди аплодирующих, ни среди стоящих поодаль. Беги к своей Рейчел, мысленно посоветовала она Алану, вдруг теряя интерес к Лео и ко всему происходящему вообще.

– А теперь я хотела бы вернуться домой, пользуясь вашим любезным предложением, мистер О'Коннор.

– Мы только-только станцевались, мисс Фриман, – вздохнул тот. – Ну что же, ваше желание для меня закон. Я готов.

Карина знала, что сесть в машину с Лео означает неизбежно навлечь на себя лавину сплетен и кривотолков, к тому же она не ручалась за свою безопасность, оставаясь один на один с этим странным, но таким обаятельным на первый взгляд человеком. Однако все это казалось несоизмеримо меньшим злом, чем то, что она успела вытерпеть за сегодняшний вечер. Я выцарапаю тебе глаза, если ты попробуешь прикоснуться ко мне в машине, на всякий случай мысленно пригрозила Карина и очаровательно улыбнулась.

Угроза оказалась напрасной: пока они ехали, О'Коннор ни жестом, ни словом не намекнул на продолжение вечера в более интимном ключе. Видя, что его спутница не в духе, он не пытался ее разговорить, а просто болтал, шутил и смеялся сам по себе. Таким образом, глаза его остались в целости и сохранности, а Карина быстро и без приключений добралась до замка. Перед тем как проститься, Лео вдруг посерьезнел и сказал:

– Если когда-нибудь у вас возникнут здесь проблемы и если в этих проблемах вам сможет помочь хоть один смертный, то, поверьте, это буду я. Вот мой телефон – звоните в любое время дня и ночи. Я надеюсь…

– Спасибо, Лео, но мне и без того неловко за доставленное вам беспокойство.

– Никакого беспокойства, мисс Фриман. Благодарю за чудесный танец – вы были бесподобны.

– Ах, спасибо вам. – Карине хотелось плакать, впечатления этого дня наслаивались друг на друга, она валилась с ног от усталости. – Спасибо вам, но я не думаю, что буду когда-либо нуждаться в ваших услугах. – И, махнув на прощание рукой, она повернулась и пошла прочь.

14

Безлунная ночь опустилась над Шотландией. Тишина и покой царили вокруг Карины, но внутри нее все кипело. Величественный замок, каменные лестницы, старинная обстановка – все это казалось помпезной бутафорией по сравнению со страстями, бушующими в ее душе.

– Осталось три дня, – прошептала она, поднявшись на ощупь в свою комнату и пытаясь найти выключатель. – Три дня, и я улетаю. Господи, побыстрее бы…

– Побыстрее бы, – холодно согласился голос Алана, и сам он ступил из темноты в круг света, образованный лампой на ковре. Карина вскрикнула и закрыла лицо руками. – В чем дело? Тебе стыдно смотреть мне в глаза?

– Мне стыдно? – воскликнула она, опуская руки и сощуриваясь. – И ты смеешь, Алан Редфорд, говорить такое? И какого черта ты позволяешь себе прокрадываться в мою комнату? Сумочку с деньгами я всегда беру с собой, учти это.

– Раньше ты не была против моего присутствия в этой комнате, не правда ли, дорогая? Что случилось? Боишься, что на этой постели не хватит места троим? Где, к слову сказать, твой друг Лео – залег в кустах на берегу в ожидании тебя?

– Я даже не удосужусь ответить на этот бред. Впрочем, мне не стоит удивляться, что ты сваливаешь на меня вину за свою подлость. Подлецам свойственно…

– Подлец – это я, видимо? Просвети меня, пожалуйста, потому что по итогам сегодняшнего вечера, у меня сложилось противоположное впечатление.

– А что ты хотел сказать мне, Алан, за секунду до того, как тебе напомнили о твоих не терпящих отлагательства делах? Может, хотел рассказать, что летал в Лондон с Рейчел, что чуть не переспал с ней, что своим поведением позволяешь ей строить в отношении тебя ох как далеко идущие планы? Это все – или есть что-то еще?

Алан и бровью не повел.

– Нет, ничего из этого я говорить не собирался. Тут мне нечего тебе сказать.

– Да что ты? – Карина перешла на крик. – Так ли уж нечего? Зато у Рейчел нашлось что рассказать первому встречному о своих нежных чувствах к твоей персоне.

– И? И что дальше?

– А то, что ты лгал мне! Ты говорил, будто она тебя не интересует.

– Это правда.

– А какого черта ты летал с ней в Лондон? Может, она просто любит полетать на самолетиках?

– Не знаю, не спрашивал. – Алан начал выходить из себя. – Но зато она любит делать покупки в лондонских магазинах и попросила взять ее с собой. Ближайший аэропорт в ста километрах отсюда, а у меня в самолете было свободное место. Почему же я должен был отказать ей?

– Она сказала… – Карина нервно теребила складки своей юбки. Действительно, что же такого сказала Рейчел? – Она сказала, что…

– Мне плевать на то, что сказала Рейчел Споффорд. Мне важно другое: если тебя так замучили подозрения, почему ты не обратилась прямиком ко мне, вместо того чтобы скакать с этим типом?

– А если тебе было нечего скрывать, то почему ты не сказал мне, что Рейчел летала с тобой?

– Потому что я не твой муж, Карина, и не считаю своей обязанностью отчитываться перед тобой за каждый свой шаг! Тем более теперь, когда ты своим мерзким поведением показала без прикрас, на что способна.

– Что?! – Ее лицо вытянулось от изумления, она чуть не лишилась дара речи. – Ты просто наглец!

– Ты появляешься на вечеринке, где на глазах у всех тех, кто заботился о тебе, холил тебя, заводишь шашни с негодяем. Не просто с каким-то проходимцем, а с человеком, которого, как ты знаешь, я ненавижу как никого на этом свете! Возможно, подобное считается нормой в твоих кругах, но у нас это называют подлостью. Так что прибереги свои любовные признания для кого-нибудь еще, Карина, меня они не интересуют!

– Понятное дело… – Она безуспешно пыталась справиться с дрожью. – А я-то, глупенькая, думала, что ты хоть что-то ко мне испытываешь. Ан нет, посмотрите на него, это просто скала, а не мужчина.

– Испытывал. Я не привык спать с женщиной, к которой равнодушен.

– Но тогда эта несчастная должна быть совершенной, не правда ли? Пускай у нее есть ангельское терпение и ум, этого недостаточно, бедняжка должна быть вообще без изъяна и оставаться такой всегда, при любых обстоятельствах, особенно на людях! Я теперь понимаю твою жену: попробуй-ка ужиться с таким, как ты, попробуй пожить с праведником!

Алан сделался страшен и начал медленно надвигаться на нее.

– Ты заставляешь меня забыть о том, что я цивилизованный человек, Карина, – хрипло, глухо произнес он.

– Ах, извините, пожалуйста, так дело не пойдет! – издевательски воскликнула она. – А вдруг выяснится, что ты напичкан изъянами и склонен к ошибкам не меньше любого смертного? Что ты отличаешься от твоего садовника только накрахмаленным воротничком? Так дело не пойдет, – уже тише произнесла она, испугавшись его вида и отступая к стене.

Алан приближался угрожающе, неотвратимо и вдруг выпростал руку и обхватил Карину за талию.

Она уперлась ладонями в его грудь, но он даже не заметил этого, и через секунду они слились в страстном, быстром, взрывном поцелуе. Карина стонала от негодования, но все слабее и слабее и наконец только постанывала, уже не зная, от протеста или от наслаждения. Алан оторвался от нее и, не давая потупить глаз, взял рукой за подбородок.

– Если ты думаешь, что я не делаю ошибок, что я не страдаю от них после, что я всегда знаю, что к чему, то посмотри на меня внимательно. – Просьба была излишней, потому что Карина и без того не могла оторвать от него взгляда. – Посмотри на меня, и тебе все станет.

Не говоря больше ни слова, он выпустил ее из объятий, как выпускают из рук пустую ракушку, и вышел прочь.

На следующее утро прислуга принесла Карине записку от Алана с требованием немедленно явиться к нему в кабинет.

– Что ты сделала с ним? – усмехнулась Джоан, когда Карина чинно поднималась по лестнице, готовясь к чему-то ужасному. – Он злой как черт. Буду за тебя молиться, пока ты там.

Дверь распахнулась, и Алан показался на пороге.

– Проходи и садись! – приказал он не терпящим возражений тоном.

Карина зашла и села. Дверь захлопнулась снова.

– Что это такое? – Алан извлек из ящика стола и протянул ей рисунок, изображающий мальчика в темно-синем костюме, усыпанном разноцветными звездочками, изображениями планет и астероидов.

– Мой рисунок, выполненный по просьбе Джейми, – ответила Карина с достоинством. – Он просил меня придумать ему костюм для свадебной церемонии. Я сделала несколько эскизов и предложила ему на выбор.

– Какая гадость! – Алан поморщился. – Звездочки и все прочее.

Карина стиснула зубы и усилием воли удержалась от ответной дерзости.

– Во-первых, это не гадость, гадость – это твои скучные представления о нашем мире. А во-вторых, я повторяю, Джейми понравился именно этот костюм. Разреши ему одеться так, как ему подсказывает его детское воображение, которое ты еще чудом не успел загубить.

– Разрешаю. Пусть напялит на себя это произведение искусства на день рождения друга. Но на свадьбе он будет одет в то, что наш портной сошьет с учетом моих пожеланий.

– Могу себе представить!

– Я все выяснил. Свободна!

Первым побуждением Карины было уйти молча, спокойно, но это высокомерное «свободна!» разъярило ее. Никто никогда с ней так не разговаривал. Ей показалось, что с первым раскатом ее голоса замок пошатнулся.

– Что ты себе позволяешь, напыщенный кретин? – Алан невозмутимо продолжал писать. – Ты, похоже, совсем ошалел, повелевая своей дурацкой маленькой империей, в которой тебя боготворят все, от мала до велика, все это скопище идиотов! Приказывай кому-нибудь другому, меня не волнуют ни приказания, ни пожелания вашей светлости!

И она вышла, довольная завершающим аккордом. Как только звук ее шагов затих в отдалении, Алан обхватил голову руками и крепко задумался.

А ночью он заглянул в комнату сына. Алан нередко заглядывал к нему, спящему. Для Алана это было сродни вечерней молитве, когда можно мысленно спросить себя, что хорошего сделал сегодня, и честно себе же ответить. Бывало, что Джейми просыпался, протирал кулачками глаза, видел, что это отец и, значит, все хорошо, и говорил: «Я люблю тебя, папа». И Алан уходил, зная, что день прожит не зря. Но на этот раз Алан подумал, что Джейми сказал бы нечто совсем иное.

– Почему нельзя сшить костюм, который нарисовала Карина? Я так хотел бы надеть его! – спросил бы он первым делом, уже заранее зная ответ.

– Потому что она нарисовала не так, как надо. Потому что она не отсюда, она чужая.

– Неправда! Она не чужая! Это ты чужой! От тебя ушла моя мама, от тебя уйдет моя Карина, от тебя уйдут все, потому что ты чужой! Я ненавижу тебя!

Тут только он заметил, что подушка Джейми мокра от слез. Алан поправил сползшее с сына одеяло и тихо вышел из детской.

Рассвет свадебного дня был прекрасен. Я должна вынести это, строго сказала себе Карина. Я должна держать себя в руках, что бы ни случилось. Я буду спокойно стоять рядом с Аланом у алтаря и не стану предаваться глупым мечтам. Ведь я взрослая и рассудительная.

Ей это удавалось, когда она завтракала с Элен и ее родителями. За едой они хвалили платье дочери, которое та надела для последней примерки. Платье действительно было замечательное. Карина тоже болтала и веселилась вовсю. В то же время она знала, что на этом наигранном, искусственном подъеме далеко не уедешь, и с ужасом ждала начала церемонии, до которой оставался всего час.

Перед парадным входом в замок на лужайке толпились несколько сотен людей. Смех, остроты, комплименты звенели в воздухе. Карина стояла в толпе и восторгалась вместе с какой-то английской знаменитостью красотой здешних пейзажей. Но вот все умолкли и посмотрели направо: подъезжали две роскошные, богато украшенные кареты. Из окна одной из них, отогнув занавеску, нетерпеливо выглянул Джейми, но, испугавшись такого количества народа, тут же спрятался обратно. Все заулыбались. И тогда секунд через десять из-за той же занавески показалась маленькая ладошка и робко помахала собравшимся. Общий смех был ему ответом. Карина не могла и мечтать о лучшем начале празднества.

Распорядитель церемонии объявил, что сейчас все сядут в машины и поедут в церковь, что под Брюстером. Карина старалась совладать со слезами и с мыслью, что завтра утром попрощается с Килчерном… и Аланом навсегда. Залитый луной пляж, ночное ожидание в темной комнате, шорох его шагов и горячие поцелуи – все это сразу, рывком уйдет в прошлое. Она вернется в Нью-Йорк и заживет своей прежней жизнью. Впрочем, нет, поняла вдруг Карина, прежней жизнью она уже не заживет. Она вернется не модной преуспевающей молодой художницей, но разочарованной женщиной с разбитым – кто знает, не навсегда ли? – сердцем.

Сотни местных жителей выстроились вдоль дороги, чтобы посмотреть на кортеж. И это того стоило: разукрашенные старинные экипажи, за ними следом три десятка современных лимузинов. Карина сидела в карете вместе с Элен и Джейми.

– Можно сказать тебе кое-что на ушко? – спросил ее мальчик. – Ты самая красивая, ты красивее, чем Элен, и я люблю тебя.

Сердце молодой женщины забилось сильнее, и глаза чуть увлажнились от нахлынувшей нежности.

– А ты самый красивый молодой человек, какого я знаю, – шепнула она ему в ответ, надеясь, что он не распознает дрожи в ее голосе. И действительно, Джейми заулыбался и спрятал лицо в бледном аквамарине ее платья. Я должна выдержать, повторила себе Карина. Должна!

В начале церемонии венчания она держалась молодцом. Вслушивалась и пыталась понять древние тексты молитв, произносимые добродушным седовласым священником, смысл которых раньше от нее ускользал. Вглядывалась в темные церковные своды, точно специально по этому случаю сошедшиеся над головами собравшихся. Любовалась платьем Элен и радовалась за подругу. Но под конец, когда изучила все вокруг себя и невольно обратила взгляд на стоящего рядом Алана Редфорда, все внутри нее словно оборвалось. Он посмотрел на нее, улыбнулся и протянул руку. Хор в этот момент запел громче.

– Потерпи еще чуть-чуть, – мягко шепнул Алан, сжав ее пальцы. – Осталось совсем не много.

Все, однако, только начиналось. Карине предстояло еще срочно выдумать и произнести тост в честь новобрачных, а также выслушать тост Алана, ни одному слову которого она отныне не верили. А тост был обращен к ней, к Карине. Алан заверил всех, что она и только она обеспечила успех праздничным торжествам. Какой бред, думала она, скромно улыбаясь и благодаря за комплимент. Потом ей пришлось тысячу раз сфотографироваться с Аланом и гостями, морщась и вздрагивая при каждой вспышке. И сопровождать его во время светского променада по саду, шутить и отвечать на вопросы любопытных, будто ее глаза влажны оттого, что она слишком много сегодня смеялась. И когда Алан, желая дать ей минуту отдыха от бесед о погоде и о новобрачных, пригласил ее на танец, Карина уже валилась с ног от усталости.

– Я сильно подведу тебя, если вдруг упаду замертво?

– Совсем не подведешь. Нет, правда, тебе так плохо?

– Не думаю, что смогу вынести все это еще долгое время.

– Под «этим» ты подразумеваешь меня?

– Под «этим» я подразумеваю нас.

– Никакого «мы» уже давно нет, и ты это знаешь. Ты сейчас танцуешь со свидетелем жениха твоей подруги. Близкое родство, не правда ли?

– Нет, неправда. – всхлипнула Карина, чувствуя, как непослушные слезы начинают течь по щекам. – Неужели тебе недостаточно было лгать мне? И теперь ты унижаешь меня просто так, напоследок?

– Понимай, как хочешь. Не буду тебя разубеждать, – произнес он, смутившись от вида ее слез и протягивая носовой платок. – Бери, не бойся. Он чистый.

Как она завидовала ему, с его вечной непробиваемой броней хладнокровия и выдержки!

– Элен собирается бросать букет, – сказал Алан. – Беги ловить его.

– Нет, – покачала она головой, чувствуя неприятный холодок там, где только что была его рука.

– Да. Все ждут тебя.

– Хорошо, но это последний раз, когда я иду на поводу у твоих и всеобщих ожиданий.

И Карина специально встала в стороне от готовящихся ловить букет подружек невесты. Надо же уродиться такими дурочками! – удивлялась она, глядя на восковый восторг, застывший на их лицах. Но то ли Элен собралась подшутить над ней, то ли внезапный порыв ветра решил сделать то же самое, но букет взлетел высоко над головами девушек и устремился прямиком к тому месту, где стояла Карина. Она оказалась перед дилеммой: либо поймать чертов букет, либо позволить ему ударить ее по лицу, и машинально схватила его, чем вызвала бурю восторгов и аплодисментов. Поморгав после очередной серии фотовспышек, она подарила букет Джейми, поцеловала его в лоб и ушла к себе.