Текст книги "Баллада счастья"

Автор книги: Патриция Гриффитс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

2

Перл в не по размеру большой белой коттоновой ночной сорочке сидела в полумраке и при свете керосиновой лампы, которую любезно принесла ей мисс Мерлин, разглядывала цветы на обоях.

Что же делать? В панике она спрашивала себя уже в который раз. Перл было страшно здесь… в этом городе… в этом времени. Ей так хотелось ощутить прикосновение теплых, нежных рук бабушки, оказаться вновь дома, услышать ласковый голос матери, который сказал бы ей, что все это лишь видение. Но самым большим ее желанием было снова увидеть Сэмми. Где он теперь?

Девочка чувствовала огромную усталость и решила было лечь в постель, как вдруг услышала стук в дверь. Ее сердечко бешено забилось от страха. Перл соскользнула с кровати и прокралась к двери.

– Кто здесь?

– Это я. – Шепот визитера был едва слышен.

– Сэмми? – Она открыла дверь, и мальчик быстро прошмыгнул в комнату.

– Как ты нашел меня?

– Да кто же не знает отеля Элизы Мерлин? Правда, мне пришлось долго крутиться около нее, чтобы подслушать, в каком ты номере. Если честно, я собирался прийти к тебе только утром, думал провести эту ночь там же, где спал в предыдущую, но кто-то попытался украсть мой пистолет, когда я уже засыпал. Вот мне и пришлось убраться оттуда. Наверное, сейчас уже за полночь?

– Сейчас как раз полночь. Оставайся и спи здесь. Никто же не узнает. Ты что-нибудь ел?

– Да, я купил стейк. – Он расстегнул патронташ и осторожно положил его на стол.

– Как же тебе удалось прожить в этом городе два дня, не имея ни пенса? – удивилась девочка. – Почему бы тебе не вернуться домой?

– Он слишком далеко отсюда, – неопределенно сказал Сэмми и как-то странно посмотрел на нее. И по его глазам Перл поняла, что все не так просто. Странно, он не хотел возвращаться домой и в то же время не желал рассказать ей почему. Может быть, его родные – злые люди и поэтому он сбежал от них? Как Нэнси. По ее словам, в Сильверстауне полно беглецов. Как им удалось встретиться?! А может, Сэмми просто потерялся, как и она?

Ей стало холодно стоять босиком на полу. Не говоря ни слова, она снова забралась на высокую мягкую кровать и стала с интересом наблюдать, как ее юный ковбой сначала долго боролся со своими сапогами, а потом умывался. Выполнив все необходимые процедуры, он залез к ней под одеяло.

– Ты такая добрая. Огромное спасибо, что приютила меня, – сонным голосом промурлыкал Сэмми:

– Мы же с тобой друзья.

– Да, это правда. А ты станешь моей девушкой?

Ее сердце забилось так же трепетно, как и в тот раз, когда она впервые увидела его. Этот загадочный красивый юный ковбой стал ее первым другом. Ее первой любовью.

– Ладно, – задыхаясь от счастья, прошептала она.

Он потянулся и поцеловал ее в щеку. Через мгновение Перл услышала ровное сопение своего возлюбленного и поняла, что тот уснул. Он поцеловал ее! Ощутив его близость, она захотела, чтобы эта минута длилась вечно. Девочка по книгам и фильмам уже знала, что мир не придумал ничего лучшего, чем любить и быть любимой…

Когда она проснулась, уже было светло. Элиза Мерлин, улыбаясь, стояла у ее постели.

Перл, оглядевшись, поняла, что Сэмми уже ушел, очевидно, не желая быть замеченным. Слава Богу!

– Сегодня нам надо пройтись по магазинам, – сказала ее опекунша, – чтобы купить тебе что-нибудь из одежды и чулки.

– Мне не нужно никакой одежды, – запротестовала девочка. И этих ужасных полосатых чулок, в которых ходит весь город, добавила она про себя.

– Мы поговорим об этом позже. Давай-ка вставай и поспеши на завтрак, а то он остынет.

– Я хочу в театр-кабаре «Тенета любви».

– Это невозможно, моя дорогая. Юным леди не место в этом заведении.

– Но ведь там Нэнси.

– Нэнси уже взрослая.

– Она не намного старше меня!

Женщина ласково убрала со лба девочки кудряшки.

– Нэнси уже девятнадцать лет.

– И она уже замужем?

– Я не знаю.

Перл обхватила подушку.

– Мне обязательно надо вернуться. Я там кое-что оставила.

– Мы поговорим об этом. Возможно, я смогу послать кого-нибудь за твоими вещами. – Элиза поправила свой кипенно-белый передник. – А сейчас… Ты ведь уже знаешь, где найти воду для умывания? Я жду тебя в гостиной. У нас будет очень серьезный разговор.

Не надо ничего, испуганно подумала Перл, не зная, что сказать. Она потянулась, сложив руки за головой.

– А который сейчас час?

– Довольно поздно. Около восьми. Должно быть, ты вчера намучилась, раз так долго спала.

Девочка кивнула. Последнее, что ей запомнилось, – это нежность губ Сэмми и тепло его плеча. Где он теперь и что делает? Перл прекрасно понимала, что никому, кроме него, не смогла бы доверить свою пару мотыльков. Ей вчера не удалось забрать их, но сегодня это обязательно надо сделать.

Завтрак мог и подождать. Перл быстро умылась, оделась и, обойдя гостиную, выскочила на улицу. Шаг за шагом вспоминая вчерашнюю прогулку, девочка шла по направлению к «Тенетам любви». Она уже подходила к нужной улице, как ей преградила дорогу ватага ребятишек с учебниками. Двое мальчишек стали кружить вокруг нее, как коршуны, остальные стояли в стороне и ухмылялись, особенно три девчонки в широких платьях, черных чулках и безобразных ботинках.

– Ты мальчик или девочка? – язвительно осведомился один из сорванцов.

– Что это у тебя за ботинки? – издевался другой. – От Ньюмена?

– Даже у Ньюмена не найдется таких драных, – насмехаясь, вторил ему первый.

– Оставьте меня в покое! – требовательно прикрикнула на них Перл, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

– Наш учитель не разрешает девочкам одеваться как мальчикам, – осуждающе заявила школьница в капоре.

Нэнси и мисс Мерлин вчера говорили что-то о школе. Конечно, они добрые и не позволят ей учиться вместе с такими ужасными детьми! Она сама не пойдет, вот и все! Сэмми-то ведь не ходит в школу.

– Отстаньте от меня, – повторила Перл, заметив, что мальчишки, не слушаясь, продолжают вертеться около нее.

– А может, ее взяли в рабство, а она удрала?

– А, точно! Это же индейские ботинки!

Самый крупный мальчик, выглядевший лет на тринадцать, указал на улицу.

– Она живет в районе «красных фонарей». Держу пари, ее мать работает в одном из тех заведений. – Ухмыляясь, он подошел к ней и дернул ее за волосы.

Неожиданно, на счастье Перл, появился Сэмми. Он подбежал к группе смеявшихся ребятишек и растолкал их.

– Тебе придется извиниться! – скомандовал он великовозрастному обидчику.

– Да что ты? А кто ты такой? Ты тоже с Шестой улицы?

В огромных глазах Сэмми вдруг сверкнули искорки. Он достал пистолет.

– Я сказал тебе – извинишься!

Воцарилась гробовая тишина. Школьники испуганно расступились. Неотрывно глядя в глаза Перл, подросток пробормотал:

– Прости.

– Если тебе хочется толкнуть кого-нибудь, – предложил ему Сэмми, толкни лучше меня! Никто никогда не посмеет разговаривать с моей девушкой в таком тоне, запомни это.

– Мы с тобой не на равных – у меня нет пистолета, – огрызнулся парень.

Сэмми отдал пистолет Перл.

– На, подержи, – и обратился к противнику. – Ну, теперь мы на равных! Давай! Ты был таким смелым, издеваясь над девчонкой… Посмотрим, каков ты на самом деле!

К ужасу Перл, мальчишка принял вызов Сэмми. Возбужденные школьники окружили их, схватка началась. Почти сразу стало ясно, что Сэмми сильнее и проворнее. В какой-то момент ребята подсунули своему дружку нож, и тот, не задумываясь, всадил его в ногу Сэмми повыше колена. Все произошло так быстро, что Перл не сразу сообразила, что к чему, пока не увидела блеснувшее лезвие, а потом и пятно крови, расплывавшееся на джинсах ее друга. Сэмми оступился, и она завизжала.

Ребят словно ветром сдуло, Перл и Сэмми остались одни на грязной улице.

– Я убью его! – вскричал Сэмми, оседая на землю.

– Он ранил тебя! Ой, ужас! Надо скорей найти врача!

– Мне не нужен доктор. Они задают слишком много вопросов.

Сэмми, решив обследовать свою рану, попробовал разорвать джинсы, но материя оказалась слишком прочной.

Перл, не желая больше держать пистолет, вложила его в кобуру, висевшую на ремне ее друга.

– Что же нам делать? Ты сможешь добраться до театра? Если Нэнси там, она обязательно поможет.

– О'кей, – согласился ее защитник. – Мне все равно нельзя оставаться здесь.

Их суета привлекла внимание ковбоя, стоявшего на углу. Не поднимая шляпы, он подошел к ним.

– Пострадал в драке, так, малыш? Чем тебя ранили?

– Ножом, – ответил Сэмми, на лбу которого появились капельки пота.

– Доктор Спраггинс живет неподалеку.

– Мы собрались вот в этот дом, – вступила в разговор Перл, указывая на задний вход кабаре «Тенета любви».

Мужчина поднял брови и с удивлением посмотрел на нее.

– У нас там друг.

– Правда?

Она кивнула.

– Тогда ладно. Ты не дойдешь сам, сынок, лучше ухватись-ка покрепче за меня.

У Сэмми не было выбора. Мужчина снял с шеи платок и затянул им ногу чуть выше расплывшегося кровяного пятна, затем поднял мальчика, перенес его через улицу и с черного хода вошел в кабаре. На пороге его встретил игрок, сдающий карты.

– Что произошло?

– Да вот, видишь, парнишку ранили, – ответил ковбой, не замедляя шага. Он остановился у двух закрытых дверей напротив покерного стола. – Похоже, эти номера заняты.

Мужчины были слишком заняты игрой и даже не повернули головы в сторону раненого ребенка. Не вынимая сигару изо рта, сдающий вернулся к своему занятию.

– Давайте поднимемся на сцену, – предложила Перл, моля только об одном, чтобы. Нэнси была там.

Ковбой преодолел лестницу и бережно положил свою ношу на массивную кровать.

– Ты сказала, у вас здесь есть кто-то из знакомых? Кто?

– Ее зовут Нэнси.

– Нэнси-Сероглазка? Очень интересно. Пойду поищу. Если ее здесь нет, я знаю, где она. – Он наклонился к мальчику, достал нож, разрезал джинсы и, увидев рану, нахмурился. – Было бы лучше поискать доктора Спраггинса.

– Нет, это простая царапина.

Ковбой пожал плечами.

– Ты не боишься накликать на себя несчастье? Нет? О'кей. Тогда мне действительно придется найти Нэнси, чтобы она уговорила тебя стать благоразумней. – Он откинул штору и спустился в танцевальный зал.

Перл мельком взглянула на ногу Сэмми.

– Она такая ужасная, – всхлипнув, пробормотала она. – Это самая настоящая рана!

– Да, я знаю. Я найду того мерзавца и пристрелю как бешеного пса.

– Но только не сегодня.

Должно быть, Нэнси была в салоне, потому что уже через мгновение она вбежала по лестнице с несколькими полотенцами в руках.

– Господи, что еще? Тэд Кэйдж сказал мне, что ранили ножом какого-то мальчика! Перл? Что случилось?

– Мой друг подрался, и его ударили ножом.

Девушка опустилась на колени перед кроватью.

– Я тебя видела вчера вместе с Перл. Из-за чего произошла драка? – Она промокнула полотенцем кровь и осмотрела рану. – Ну, ничего страшного. – Сегодня ее светлые локоны, обрамляя лицо, спадали на плечи. – Рану придется зашивать. Где твои родители?

Сэмми не ответил, корчась от боли.

– Твои родные знают, где ты?

– Нет, – с трудом вымолвил он.

– Понятно. Еще один беглец. Вы как будто нашли друг друга. Надо же, и такая беда на вас свалилась. Тэд сказал, ты отказываешься от услуг доктора.

– Да. Никаких врачей. – Сэмми приподнялся и взглянул на свою рану. – Мне кажется, она неглубокая. – Он был очень бледен, руки его дрожали.

Господи, какое несчастье, подумала Перл. Ну зачем ему нужен пистолет? И почему же он не хочет вернуться к своим родителям?

Нэнси приказала:

– Перл, сходи вниз и попроси у бармена несколько чистых тряпок, ножницы и бутылку… – Она помедлила. – Нет, ты не сможешь. Я сама пойду. – Девушка обратилась к Сэмми. – Ты прав, рана не такая уж глубокая, но она кровоточит, и с этим надо как-то бороться. – Нэнси поправила блузку и посмотрела на ребят с необъяснимой грустью. – Только Богу и мне известно, что такое настоящая беда. Я не оставлю вас, детки мои, и сама зашью твою рану.

В животе Перл заурчало.

– Ты имеешь в виду иголку с ниткой?

Нэнси улыбнулась:

– Это не первая рана, которую мне приходится обрабатывать, крошка, и сильно сомневаюсь, что последняя.

Девушка ушла, а Перл опустилась на колени перед своим возлюбленным.

– Сэмми, тебе необходим доктор!

Он откинулся на подушки.

– Однажды я видел, как мой отец зашивал рану лошади. Это смахивало на штопанье дырки на рубашке. Ей это удастся не хуже доктора.

Ни в коем случае нельзя падать духом перед ним, жестко сказала себе Перл, сжав кулаки; она уже не ребенок, чтобы показывать свою слабость. Заставив себя подавить подступающую тошноту, она обвязывала рану полотенцем.

Сэмми молчал. Его глаза были закрыты, челюсти сжаты. Девочка всем сердцем чувствовала, как тяжелы страдания ее друга, но также была уверена, что он никогда в этом не признается.

Нэнси вернулась с женщиной в красно-черном платье. Макияж ее – румяна и помада – был также темных тонов. Они принесли полотенца, воду и бутылку виски.

– Это Керри, – представила Нэнси свою приятельницу и, склонившись над кроватью, посмотрела на мальчика. – Что-то я не слышала, как тебя зовут.

– Сэмми.

– Дядя Сэм? Не очень-то тебе подходит сегодня такое имя, крошка.

Керри протянула ему виски.

– Выпей, малыш. Алкоголь хоть немного притупит боль.

Перл ожидала, что ее прогонят на время операции, но ошиблась. Очевидно, на Старом Западе к детям было несколько иное отношение, и в двенадцать лет их уже не считали маленькими: никто ведь даже не удивился, что у мальчика в таком возрасте имеется пистолет. Здесь, видимо, думали, что важней уберечь ребенка от порока и соблазна, нежели защитить его от жестоких жизненных реалий. Перл уже полностью осознавала, в какое заведение попала, и что Нэнси и Керри – проститутки, и, более того, понимала значение этого слова, хотя оно еще было для нее несколько абстрактным. Нэнси считалась взрослой женщиной, но сегодня без косметики (яркой помады и голубых теней) она выглядела совсем юной.

Сэмми успешно боролся с виски, а Керри осторожно и тщательно промывала кожу вокруг раны, в то время как Нэнси готовила нитку и иголку.

– Постарайся не дергаться, – попросила Нэнси своего юного пациента. – Керри, а ты держи его ногу и промокай кровь, чтобы она не мешала мне работать. Перл, дай ему руку. Будет немножко больно, малыш, но не волнуйся, я знаю, что делаю.

Сэмми с трудом выдавил улыбку и крепко ухватился за руку Перл. Во время операции он ни разу не заплакал, чего нельзя было сказать о Перл, которая едва сдерживалась, чтобы не разреветься или, еще хуже, не упасть в обморок.

Когда все кончилось, Нэнси подложила под голову мальчика подушку, накрыла его одеялом и посоветовала попытаться уснуть.

– Я оставила тебе отметину на всю жизнь. Посмотри, Перл, ведь шов похож на букву S!

Опьяненный болью и выпитым виски, Сэмми закрыл глаза.

Нэнси с улыбкой посмотрела на него.

– Следующие три часа будут поспокойнее, ты сможешь немного отдохнуть, а потом что-нибудь придумаем, о'кей?

Мальчик чуть заметно кивнул. Перл вспомнила о мисс Мерлин и подумала, что, возможно, та уже волнуется, но сейчас для девочки это не имело никакого значения. Единственно важным было то, что ее спаситель, ее возлюбленный, сейчас нуждается в ней, и она рядом. Он пострадал в схватке, защищая ее честь, и теперь ее черед заботиться о нем.

Перл пододвинула к кровати маленький стульчик и села на него.

– Я не брошу тебя, не волнуйся. Мы теперь всегда будем вместе.

Женщины собрали свой несложный хирургический инструментарий. Чуть отодвинув занавес, Нэнси вдруг отпрянула.

– Что случилось? – спросила Керри.

– Мне показалось, я его видела. – Голос Нэнси дрожал.

– Кого? Своего мужа? – Керри осторожно выглянула из-за занавеса и посмотрела на заполненный почти до отказа бар. – Где он? Какой он из себя?

Нэнси побледнела как полотно, и Перл, наблюдавшая за ней, почувствовала страх и ужас в душе своей подружки.

– Что-то не видно. Может, мне просто показалось? Да нет, я узнала его. – Нэнси обессиленно упала на красный стул с изогнутой спинкой. – Он убьет меня. Он специально приехал в Сильверстаун, чтобы прикончить меня.

– Почему бы тебе не обратиться к шерифу? – удивилась Керри.

Нэнси рассмеялась. Когда она заговорила, в ее голосе звучала горечь.

– Неужели ты считаешь, что закон стоит на страже интересов таких, как я? Когда Вилли скажет им, что мы женаты, думаешь, они станут доказывать ему, что женщина вольна сама распоряжаться своей судьбой?

– Ты сможешь уснуть? – спросила Перл, когда они наконец остались одни.

– Не знаю, – пробормотал он заплетающимся языком. – У меня так кружится голова… Мне кажется, я пьяный…

– У Нэнси жуткая неприятность, – прошептала девочка.

– И никто не может помочь ей, – промямлил он, с трудом выговаривая слова. – Кроме меня. Если этот Вилли появится, я сделаю так, что он уже никогда не сможет навредить Нэнси.

Перл вытаращила глаза и, склонившись над ним, испуганно спросила:

– Ты хочешь застрелить его?

Лоб раненого покрылся испариной, по всему было видно, что ему трудно разговаривать.

– Лучше я убью его, чем он Нэнси.

– Но… но неужели ты пойдешь на это?

– Я неплохо стреляю. Нэнси – наш друг, и я не позволю, чтобы кто-то обижал ее. Пусть только появится.

Перл не верила своим ушам.

– Тебя же за это посадят в тюрьму!

Сэмми слабо улыбнулся.

– Я ведь не собираюсь стрелять ему в спину, Перл. А в Сильверстауне не осуждают за честную борьбу.

– Но ты же еще ребенок. Тебе не имели права продавать оружие!

– Я уже сказал тебе, что хорошо стреляю. И очень скор на руку. Вряд ли кто-нибудь сможет опередить меня.

Он, наверное, просто хвастает, подумала Перл. Оттого, что пьяный.

Сэмми неподвижно лежал с закрытыми глазами. Перл вглядывалась в его лицо, такое красивое и ставшее ей родным, размышляя о его мужестве. Он дрался и пострадал за нее! И в первый раз за короткую жизнь Перл ее сердечко переполняла нежность.

Сэмми, словно прочитав ее мысли, открыл глаза.

– Ты самая красивая девочка из всех, кого я встречал…

Перл наклонилась и поцеловала его.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

– И я люблю тебя.

Ласково убрав упавшие на лоб Сэмми волосы, Перл улыбнулась.

– Подожди-ка, я сейчас вернусь.

Ее бабочки-игрушки по-прежнему лежали в тайнике. Девочка принесла их и показала своему возлюбленному.

– У меня две стеклянные бабочки, которым очень-очень много лет, – возбужденно зашептала она. – Мне кажется, они волшебные, и их магическая сила затягивает в тенета любви. Так сказала Нэнси. Я подарю одну тебе, а другую оставлю у себя. И тогда бабочки будут всегда вместе… понимаешь, вместе… как ты и я…

Она положила одну из бабочек ему на ладонь, и мальчик строго посмотрел на свою подружку.

– Они способны на волшебство, – повторила Перл и соединила крылья бабочек.

Вдруг стало темно… Перл почувствовала сильное головокружение…

Потом снова посветлело. Оглядевшись, Перл поняла, что она опять на чердаке бабушкиного дома со стеклянной бабочкой в руке. Сцена кабаре и Сэмми исчезли.

– Сэмми! – вскрикнула она. – Нет! Вернись!

Слезы бурным потоком хлынули из глаз девочки. Она посмотрела на бабочку. Ее крылышки были зелено-голубыми. Это была фигурка, которую подарила ей Нэнси! А ее осталась у Сэмми.

– Не уходи! – умоляла она. – Не уходи! Я люблю тебя!

Девочка упала на пыльный пол и закрыла лицо руками. Ее воспоминания была настолько живыми, что еще ощущалось тепло его рук. Сердце несчастной заныло. Где он теперь?

– Сэмми, я всегда буду тебя любить, – рыдала она. – Всегда… всегда… всегда…

Но вокруг царило безмолвие, и только хрупкая стеклянная бабочка внимала ее клятвам…

Девочка услышала знакомые голоса на лестнице. Это были ее мать и отец.

Нетвердыми шагами она подошла к ступеням. Ее мать, вскрикнув, бросилась обнимать и целовать дочь.

– Куда же ты запропастилась, Мэри, маленькая моя? Мы целых двадцать четыре часа нигде не могли тебя найти!

3

Зарегистрировавшись в мотеле, Мэри Бернсон предупредила, что пробудет в городе около недели и что собирается изучать историю Сильверстауна.

– Здание суда теперь стало музеем, – сообщил ей клерк. – Вы сможете начать оттуда.

Мэри кивнула.

– Мне бы хотелось найти какого-нибудь местного историка-старожила, с которым я могла бы поговорить на эту тему.

Мужчина улыбнулся, протягивая ей ключи от номера.

– У меня есть приятель, очень хорошо знающий историю города периода серебряной лихорадки. Думаю, он не откажет вам.

Отлично. Как раз те самые времена, подумала девушка, пряча свою кредитную карточку в бумажник.

– И у вас есть его координаты?

– Конечно. Он, правда, живет не в городе. У него свое ранчо в нескольких милях отсюда. Это поместье – историческое: оно было построено прапрапрадедом моего приятеля в дни покорения индейских племен. – Служащий написал имя своего друга и его телефон на визитной карточке мотеля и протянул ее Мэри.

– Пол Мак-Гроун. Спасибо, я непременно позвоню ему.

Войдя в номер, Мэри сразу же бросилась к телефону. Ей пришлось ждать несколько минут, пока на другом конце провода не подняли трубку.

– Пол слушает, – услышала она красивый уверенный голос.

– Мистер Мак-Гроун, меня зовут Мэри Бернсон. Я – сценарист и приехала в Сильверстаун провести некоторые исследования. Меня интересуют дни серебряной лихорадки. Мне сказали, что вы историк и сможете мне помочь. Я была бы вам благодарна, если бы вы согласились на интервью. Мы вам обязательно заплатим.

– Конечно, – отозвался собеседник. – Почему бы и нет? А деньги в этом случае меня совсем не интересуют – история не продается.

– Извините, если я вас оторвала от дела.

– Нет, просто я только что вошел. Может, вы согласитесь приехать ко мне на ранчо?

– А это удобно, ведь уже вечер?

– Конечно, мне будет очень приятно. Я как раз задумал принять душ и зажарить себе кусок мяса. Мне не составит труда зажарить два и открыть лишнюю баночку пива…

– Вы так добры…

– Милости прошу…

Мэри записала точный адрес Пола и как туда добраться и договорилась о встрече через час. Она быстро распаковала чемодан, осторожно достала из него старинную стеклянную бабочку и положила ее на столик рядом с кроватью.

– Вот ты и дома, – ласково сказала Мэри, обращаясь к молчаливой таинственной фигурке.

Дорога до ранчо оказалась неближней. Почти тридцать миль, а, по его словам, это словно на соседней улице. Хотя по местным понятиям, может, ранчо и действительно недалеко, думала она, ведя машину, за окном которой мелькали то пустыня с кактусами, то поросшие пышной зеленью холмы.

Уже темнело, и, подъезжая к ранчо, Мэри вдалеке увидела светящиеся окна дома ее нового знакомого.

Разговаривая с ним по телефону, девушка предположила, что ее собеседник – нестарый образованный человек с довольно легким характером. Но, увидев его, она от неожиданности опешила. Перед Мэри стоял широкоплечий молодой мужчина ростом не менее шести футов, с необычайно красивыми чертами лица и большими карими глазами. Она быстро взяла себя в руки, объяснив свою растерянность тем, что Мак-Гроун совсем не соответствует ее представлениям об историке-академисте. Хозяин ранчо в просторной рубашке, узких джинсах и сапогах больше походил на ковбоя, чем на историка.

– Я – Мэри Бернсон, – представилась девушка.

Мужчина протянул руку.

– Пол Мак-Гроун. Заходите.

– Как у вас здесь красиво, мистер Мак-Гроун. Мне никогда еще не доводилось бывать на ранчо. Даже не представляла, что бывает такая тишина.

– Горожане часто приезжают сюда, чтобы успокоить свои нервишки. – Он улыбнулся.

Его обворожительная улыбка показалась ей почему-то знакомой.

– Что касается меня, – продолжил он, – я не могу долго находиться в Сильверстауне и при первом удобном случае удираю сюда, на ранчо. В принципе это тихий городок, но в мертвой тишине ночи у меня возникает ощущение присутствия предков, что чертовски выводит меня из себя. Проходите, а я проверю мясо.

Оказывается, я не единственная, кто чувствует их присутствие, подумала Мэри, пройдя за ним в комнату и разглядывая на стенах мексиканские ковры и домотканые индейские половики на дощатом полу. Круглой формы камин был украшен старинными изразцами. Редко расставленная массивная мебель была тоже, очевидно, сотворена мастерами прошлого века.

– У вас очень уютно.

– Это лишь часть настоящего дома, какие строят на ранчо, – отозвался он. – Здесь было действительно красиво при моем прапрапрадеде.

Они зашли на кухню, отделанную теми же плитками, что и камин. Обернувшись, Мак-Гроун задумчиво посмотрел на нее, словно вспоминая что-то.

– Вы что-нибудь выпьете?

– Мне помнится, мы договаривались о пиве.

– Все правильно. Отлично. – Он достал из холодильника пиво и тоник, одну из банок протянул Мэри.

Длинный коридор вел из кухни в зал с большими окнами. На них не было занавесок, и звезды на ночном небе, казалось, подглядывали за ними отовсюду. В центре стоял большой круглый стол со стульями, а вдоль одной из стен – несколько кожаных кресел.

– Пойду проверю мясо, – сказал хозяин дома. – Надеюсь, вы тоже голодны. Как вы любите: с кровью или без?..

– Среднее. – Ей совсем не хотелось сейчас вспоминать, что она не пробовала мяса вот уже несколько месяцев. – А вы часто пользуетесь жаровней?

– Да, нередко. Я по вечерам отпускаю экономку, и мне приходится готовить самому. А этот способ для меня самый удобный. И грязи нет на кухне.

– Вы не женаты?

– Холост. А вы?

– Я тоже одна.

Он усмехнулся.

– Я почему-то так и подумал. Когда мы разговаривали с вами по телефону, я посчитал само собой разумеющимся, что вы не замужем. Очень рад, что не ошибся.

– Было очень любезно с вашей стороны согласиться принять меня.

– Вы же хотели поговорить об истории Сильверстауна, а это моя излюбленная тема. Кроме того, у меня неплохая библиотека по этому вопросу. Если хотите, можете покопаться там.

Кирпичная жаровня находилась в дальнем углу внутреннего дворика. Мэри наблюдала, как Мак-Гроун управляется с решеткой, на которой лежат два больших куска мяса, как морщится от едкого дыма, застилающего ему глаза.

– Извините, я недолго, – отворачиваясь от жаровни, сказал он.

– Может, чем помочь?

– Мне не нравится затруднять своих гостей хозяйственными проблемами, но, с другой стороны, вам ведь, наверное, не составит большого труда достать из холодильника миску с салатом? Экономка всегда оставляет его, зная, что я поленюсь делать сам.

Через несколько минут они уже сидели за столом друг против друга, освещенные мягким светом свечей.

– Я понимаю, вам, должно быть, непривычно в такой обстановке, – сказал Мак-Гроун. – Но ничем не могу помочь, это мой образ жизни.

– Напротив, мне здесь очень хорошо, – улыбнулась Мэри. – Ваше ранчо, наверное, богатое. Сколько у вас овец? Десятки, сотни?

– Ни одной, – ответил он, накладывая ей салат. – Мой папа был овцеводом, но меня никогда не увлекало его дело, и после смерти отца я продал все, что было на ферме. Мне больше по душе лошади. Их я выращиваю и объезжаю. На это и живу. – Он положил себе остатки салата. – А теперь расскажите мне о вашем занятии и что вы хотите от меня.

– Я пишу сценарии, – начала Мэри, – для телевидения. Три года работала в соавторстве и наконец решилась на самостоятельную деятельность. Пишу о конце прошлого столетия. По опыту я знаю, что беседы с краеведами приносят больше пользы, чем копание в городских библиотеках, потому что у них есть то, чего не найдешь нигде, – неподдельный интерес, общение с множеством людей, что привносит в их рассказы атмосферу тех лет. Вот, например, это место. Я могла бы многое прочитать о ранчо на юге Колорадо, но ведь это несравнимо с тем, что я увидела своими глазами. А эта тишина? А необъятное ночное небо?

Он кивнул.

– А ваш сценарий, он вымышленный?

– В принципе да, но в его основе должны лежать исторические факты.

Судя по усмешке, Пол Мак-Гроун был не очень доволен.

– Понимаю. Вас интересует какая-нибудь перестрелка, вроде тех, что происходили тогда в этих местах, или что-то типа этого?

– Ни в коем случае. Никаких перестрелок. Я хотела бы написать о театре «Тенета любви», а моими героинями станут так называемые леди ночи. Моя цель – достоверно описать светлые и темные стороны их жизни. И в этом, я уверена, мне не помогут книги.

Теперь выражение его лица смягчилось. Пол долгим взглядом посмотрел на свою собеседницу и опустил глаза.

– Об этом очень мало известно. Проституток редко называли по имени, в основном у них были прозвища. Проследить их жизненный путь почти невозможно, только в случае их связи с какими-нибудь знаменитостями. Например, Рыжая Бетси, которая была дамой сердца помощника шерифа Бада Марлоу, пока не сбежала из города. – Замолчав, он недоуменно прищурился. – А почему вы решили писать о проститутках?

– Во-первых, «Тенета любви» – необычайно интересное и красивое место. Там произошло столько знаменательного. Если бы стены могли говорить, они бы поведали немало случившихся там историй.

– Если бы те стены заговорили, многое из рассказанного никогда нигде нельзя было бы напечатать, потому что ваш театр был крупным борделем, слава о котором гремела далеко за границами штата Колорадо.

Мэри усмехнулась.

– Это все совершалось за кулисами, на задворках театра. Я была приятно удивлена, увидев, как хорошо он сохранился.

– Владельцы этого бывшего кабаре в течение пятидесяти лет никого не пускали туда.

– Когда я пришла туда сегодня и бродила по театру, мне показалось, что я окунулась в атмосферу тех лет.

– У вас так развито воображение? В действительности жизнь тех порочных женщин была крайне тяжелой и опасной. И ваш рекламный телефильм вряд ли сможет передать ту обстановку.

Их взгляды встретились.

– О? Вы уверены, что я собираюсь рекламировать их жизнь?

– А что, нет?

– Естественно, нет. В любом случае никто никогда не думал воспевать проституцию. Меня интересует, как этим деградирующим женщинам, опустившимся до торговли своим телом, удавалось выжить в те годы?

– Деградировали далеко не все: многие кончали жизнь самоубийством или напивались до смерти. Очень редко, но все-таки некоторые из них выходили замуж за местных ковбоев. По крайней мере, мне известна одна, ее звали Салли Прай. Она познакомилась со старателем, открывшим богатую серебряную жилу. Салли вернулась домой, на Восточное побережье, с половиной миллиона баксов в кармане. – Он положил в рот большой кусок мяса, прожевал и продолжил: – Некоторые, наиболее шустрые, позже открыли свои бордели. Но их дальнейшая жизнь практически неизвестна, потому что по окончании лихорадки многие из них вернулись в свои родные города. Я бы мог рассказать вам несколько историй, связанных с наиболее прославившимися леди веселья, которые считались олицетворением своей профессии, но в целом ваш покорный слуга не считает себя специалистом в этой области. Спросите меня о бандитах или охотниках за ними – вот здесь я непревзойденный рассказчик.

– Но ведь известны имена многих леди ночи тех времен, – не согласилась Мэри со своим оппонентом, обескураженная тем, что Пол явно не желает разговаривать о порочных женщинах. – Например, Джессика-Паровоз, Каменная Роза, Анни-Парижанка…