Текст книги "Рената Витали (ЛП)"
Автор книги: Паркер С. Хантингтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
ГЛАВА 3
Доверие завоевывается, когда действия соответствуют словам.
Крис Батлер
РЕНАТА ВИТАЛИ
Иногда вы знаете, когда катастрофа вот-вот настигнет вас. Визг шин. Кислородные маски, падающие на вас с высоты самолетного кресла. Онемение, распространяющееся по лицу перед инсультом.
Для меня никаких предупреждающих знаков не было.
Мое сердце было спокойно, когда Анджело Де Лука свернул за угол коридора Восточного крыла, через несколько секунд после того, как показал мне, что станет моей комнатой на то время, пока длится наказание, назначенное мне папой.
Сердце было спокойно, когда не прошло и минуты, как я бросилась к соседней комнате, и мои пальцы, не раздумывая ни секунды, повернули дверную ручку.
Сердце успокоилось, когда я протиснулась в спальню. В ту самую, которая принадлежала тайному сыну Де Луки. Дамиано, так называл его отец, и в его голосе не было ни капли ласки.
Мне следовало бы догадаться.
В этом мире была только одна причина прятать ребенка, если ты мафиозный босс одного из Пяти синдикатов. Мысль о том, что я из первых рук узнаю, что не так с тайным сыном Анджело Де Луки, должна была напугать меня.
Но в те редкие моменты, когда я видела своего отца, он учил меня, что страх – это слабость, а слабость – это смерть. Это был не причудливый урок и не благородная попытка отца уберечь свою дочь.
Это было предупреждение.
Против него.
Он был угрозой в моей жизни. И всегда будет. Я пробыла здесь меньше часа, но каждая секунда, проведенная в Девилс-Ридж, штат Техас, напоминала мне об этом.
Не будь слабой.
Ты – Витали.
Витали не испытывают страха.
Господи, целый континент, а голос папы все еще мучает мои мысли. Обычно он внушал гнев. Сегодня же решимость перекинулась с головы на ноги, когда я начала поиски сотового или стационарного телефона в комнате Дамиано Де Луки.
Как и моя комната по соседству, эта комната казалась нежилой. Но в отличие от моей комнаты, в этой кто-то жил дольше, чем одна целая две секунды.
В комнате были заметны следы запустения. Хрустящие, чистые простыни, не тронутые неизвестно сколько времени. Затхлый воздух с угасающим запахом лосьона после бритья. Единственный комод восемнадцатого века, покрытый тонким слоем пыли.
Мне следовало подумать, что это значит. Что даже горничные давно не заходили в эту комнату. Но я этого не сделала. Маман должна была знать, что я видела, как папа набрасывался на свою секретаршу, прежде чем отправить меня в Техас жить к Де Лука – без телефона и с четкими инструкциями никогда не вступать в контакт, чтобы не дать мне возможность настучать Маман.
Я была не из тех, кто слушает, но когда дело касалось моей семьи, люди были похожи на убегающих крыс. А может, они были последователями культа – хрупкие и покорные, умоляющие о повелении последователи, которые были слишком счастливы спрятать от меня электронику. Это означало, что искать чертов телефон на чужой территории было практически невозможно.
Меня поразило, насколько сильно папа контролировал людей, даже находясь за океаном. Как глава семьи Витали, папа был кондотьером. Лидером. Говоря простым языком, если бы территории синдиката по всему миру были штатами, а их боссы – губернаторами, то семья Витали была бы федеральным правительством. А папа? Он был бы президентом.
Может, он и устанавливал правила для мафиозного преступного мира, но я устанавливала свои собственные. В их число входило делать все возможное, чтобы не подчиняться его правилам. Например, найти телефон. Я обшарила комнату, оптически прослеживая каждый сантиметр.
Мое сердце успокоилось, когда провал встретился с моими глазами. На столе лежала аккуратная стопка белья, из-под матраса с подушками выглядывал дневник, а во встроенном хьюмидоре рядом с королевской кроватью стояла коробка с сигарами Gurkha Black Dragon стоимостью около двадцати трех тысяч. Но телефона не было.
Из коридора доносились шорохи, и все же сердце мое было спокойно, когда я обыскивала комнату в поисках тайника. Запертый шкаф. Ванная комната в другом конце коридора. Шторы задернуты так плотно, что даже моя тонкая талия не могла за ними спрятаться. Кровать с балдахином, дно которой отгорожено деревом XVIII века.
Глупая, наивная Рената Витали.
Неужели я когда-нибудь научусь планировать худшее?
И все же сердце мое было спокойно, когда ручка двери в спальню дернулась, и я поняла, что прятаться некуда.
Сердце было спокойно, когда я устроилась в центре кровати, выглядя настолько готовой к первой встрече с Дамиано де Лука, насколько это было возможно в старых дизайнерских свитшотах, сшитых для бунтарей, и самурайской прической, которая выдержала восьмичасовой частный перелет из Италии в Техас.
Мое сердце было спокойно, поскольку я с изяществом принимала неизбежность открытия.
Мое сердце было спокойно.
Мое сердце было спокойно.
Мое сердце было спокойно.
Пока я не увидела его в первый раз, и это было не так.
ГЛАВА 4
Доверие – это как ластик. После каждой ошибки
его становится все меньше и меньше.
Неизвестный
ДАМИАНО ДЕ ЛУКА
Я готовился к встрече с девушкой Витали, но не готовился к тому, что она окажется в моей комнате. Мой взгляд упал на нее, как только я распахнул дверь. Удивление пронеслось по моему телу, но я сдержал его и стал рассматривать ее, лежащую на моей кровати.
От шока она сжала пальцы и расширила глаза, что сказало мне все, что я хотел знать. Она никогда не видела меня раньше. Даже не слышала обо мне. Это было подтверждением того, что я – самый лучший секрет синдиката Де Лука. Если Витали не слышала обо мне, значит, никто не слышал.
Губы Ренаты приоткрылись, и мне захотелось просунуть большой палец между ними и погладить ее язык. Это. Такая реакция на нее была противоположна тому, что мне было нужно. Не сейчас, когда все в моем плане начало складываться воедино.
Это не имело смысла. Ее темные корни запятнали края ее блонда, она носила дизайнерские свитшоты, как будто снималась в одном из шоу богатых домохозяек, а волосы собрала на макушке в однобокий шар.
Тем не менее ее красота ошеломила меня. Красота такого типа, которая привлекает самое худшее внимание. Тот, кто видел эту девушку и не думал ни о чем, кроме грязных вещей, которые он хотел с ней сделать. И я понимал, почему. Она была привлекательной. Рискованной. Губы, такие полные, что это было первое, что ты видел. Глаза, которые хотелось запятнать. Кожа такая молочная, что хотелось узнать, насколько красной она будет после того, как ты ее укусишь.
Склонив голову набок, она пробежалась взглядом по моему телу, словно пытаясь понять меня. Возможно, она пыталась понять, почему никогда не слышала обо мне. Мой отец не хотел, чтобы другие синдикаты думали, что у него есть лучшая альтернатива, а я не хотел привлекать внимание до того, как захвачу власть.
И все же, глядя на то, как Рената таращится на меня, изо всех сил стараясь скрыть это, я понял, что привлек ее внимание. Она выглядела на свой возраст – шестнадцать лет на грани семнадцати. Но обычные шестнадцатилетние девушки не смотрели на меня так. Они смотрели на меня со страхом и вожделением, как смотрят на семизначную сумочку на руке самой сексуальной звезды современности. Недостижимая. Стоящая больше, чем они смогут увидеть за всю свою жизнь.
Но она. Она смотрела на меня так, словно я был отражением, а она – зазеркальем. Ее глаза – золотисто-красного цвета, цвет которых невозможно определить, – смешались с моими. Они боролись. Она победила. Мне потребовалось три секунды, чтобы восстановить свои барьеры, но я знал, что она уже видела, как эта жизнь повлияла на меня.
Огрубевшие края. Усталые линии. Глубины с привидениями. Она была свидетелем всего этого, и было слишком ожидать от меня многого после того, как я застал ее за подглядыванием в мою комнату, а она уловила слишком много тайн в моих глазах.
Я ожесточился и взял ее под прицел, старательно пытаясь уничтожить ее своим назойливым взглядом. Неуклюжий наряд – отвлекающий маневр. Дерьмовая краска. Невыщипанные брови. Отслоившийся лак на обкусанных ногтях. Огромные дыры в ее "Конверс".
Отвлекающий маневр. Отвлечение.
Ложь. Ложь. Ложь.
Мои губы сложились в усмешку, и я посмотрел на ее тело, прижавшееся к моей кровати.
– Если ты хочешь переспать со мной, тебе придется постараться, принцесса.
Не потому, что она не привлекала меня. Она привлекала. Больше, чем кто-либо другой, кого я когда-либо встречал. А потому, что надо быть дураком, чтобы связываться с Витали; она шпионила в моей проклятой комнате, где я прятал все свои послания от Благодетеля; и то, как она пряталась за своей одеждой, говорило о лгунье, а я не трахаю лжецов. Черт, если бы мой член коснулся лгуньи, я бы, наверное, спутал ее с собственной рукой.
Вспышка гнева пронзила меня, но она сдержала его. Мне захотелось прошептать, дать волю. Сражайся со мной, красавица, – это желание охватило мое горло, пока я не сглотнул. Дважды. Оба раза мое горло неистово клокотало, во рту было суше, чем десять минут назад. Ее гнев заинтриговал меня, побудил погрузиться в него, разгадывать ее секреты один за другим, пока они не стали моими, и я не узнал ее всю.
Я не был тираном. Мне не нужно было знать все о каждом на моей территории. А может, я просто никогда не сталкивался с незнакомыми людьми в Девилз-Ридж. Так или иначе, я оказался в необычном положении – не в своей тарелке, слишком заинтересованный для своего же блага и немного взбешенный из-за этого.
Рената поднялась с кровати, ее движения были столь же грациозны, как и ее родословная мафиози.
– Просто смотрю, с чем имею дело.
Мои глаза проследили за ее телом, прочертили путь по изгибам, которые скрывала ее мешковатая одежда, пока не вернулись к янтарным глазам. Она уставилась на меня, ее рука зависла в воздухе, словно она хотела дотронуться до меня. Я вскинул бровь, осмеливаясь сделать это и гадая, что я сделаю, если она послушается.
Она сделала небольшой шаг назад, но я заметил это. На рефлексах мои губы дернулись вверх, но я поборол желание улыбнуться. Эта девушка умела бороться. У нее был позвоночник, хребет и все то, о чем я и не подозревал.
– Ты уже обшарилась тут? Возможно, мне придется взимать плату за вход, и я гарантирую, что цена тебе не по карману. – Мой тон говорил о скуке, которой я не чувствовал.
Она наклонила голову, чтобы встретиться с моими глазами. Она была высокой для своего возраста, но я возвышался над ней.
– Самое большее, с чем я готова расстаться ради тебя, – это жвачка под ботинком.
Мне захотелось рассмеяться. Наверное, она клала жвачку под ботинок, чтобы отпугивать людей.
Мой взгляд снова скользнул по ее телу, остановился на дырявых "Чаксах" и вернулся к ее лицу, лишенному выражения, учитывая, как сильно я ее разозлил – а я знал, что разозлил.
– Я не сомневаюсь, что ты из тех, у кого под ботинком полно жвачки.
Ее брови нахмурились, но потом она расслабилась и расправила плечи.
– Ну, это было захватывающе, – действительно, было, – но я устала. Пока. – Она шагнула вперед, прежде чем я успел ответить, и столкнулась с моим плечом, когда уходила. Вздорная принцесса, если я когда-либо видел такую.
Только когда я осмотрел комнату в поисках следов нечестной игры, пересчитал сигары, проследил пальцами за швом сигары на предмет слез и решил, что ничто не выглядит неуместным, я понял, что она украла мой телефон.
Принцесса была маленькой воровкой.
ГЛАВА 5
Я не расстроен тем, что ты солгал мне,
я расстроен тем, что теперь не могу верить тебе.
Фридрих Ницше
РЕНАТА ВИТАЛИ
Работницы в доме Де Лука любили посплетничать на испанском, который был достаточно близок к моему родному итальянскому, чтобы я понимала, о чем они говорят. Сеньор Дамиан, как называли его служанки, в последнее время приходил домой чаще обычного, и они обвиняли меня.
Мне не нравился смысл, который я видела в их логике.
Если когда-либо и существовала холодная война между двумя незнакомцами, то это была именно она. Я украла телефон Дамиано Де Луки. Это произвело не самое лучшее первое впечатление. Он не стал со мной спорить, но я знала, что он в курсе.
Отправив Маман электронное письмо и стерев свои цифровые следы, я положила телефон на пол у двери его спальни. Может быть, он подумает, что уронил его.
Девушка могла надеяться.
Это было три дня назад. Проходили дни, и напряженная тишина сгущалась каждый раз, когда я слышала, как он проходит мимо моей двери. Я знала, что в этих тяжелых шагах кроется умысел. Представители королевской семьи Синдиката не шумели при ходьбе. Об этом позаботились тренировки.
Но каждый твердый шаг Дамиано Де Лука был продуманным. Как ход на шахматной доске, продуманный на десять шагов вперед. На самом деле жизнь в семье Де Лука напоминала шахматный матч, в котором я не контролировала доску.
Маман всегда держала венский матч на шахматной доске в своей библиотеке. Время от времени она передвигала фигуру. Иногда с разницей в неделю, иногда – в год. Темный король никогда не предвидит своей гибели, говорила она мне каждый раз, когда я замечала передвинутую фигуру.
Но я достаточно долго смотрела на эту шахматную доску, чтобы увидеть приближение своей кончины. Слышала вздохи приближающейся гибели каждый раз, когда покидала пределы своей комнаты. Чувствовала, как железные пальцы мести обвиваются вокруг моей шеи, когда я осмеливалась украсть еду с кухни. Я чувствовала, как металлическая кровь разрушения стекает по моему телу, когда я пробиралась через коридор, чтобы сходить в туалет.
Я почувствовала это и сейчас, когда схватила сменную одежду и бросилась в ванную, которую делила с Дамиано. Как и другие дома в Девилс-Ридж, штат Техас, дом Де Лука был старинным. Построенный в XVIII веке, дом ремонтировался лишь дважды – один раз в викторианскую эпоху, чтобы он соответствовал эстетике других домов в городе в викторианском стиле, и еще раз несколько лет назад, когда подрядчики решили, что внесение чего-то большего, чем минимальное количество современных удобств, поставит под угрозу историческую целостность дома.
Историческая целостность, черт возьми.
Ванная комната в восточном крыле состояла из трех помещений – туалетной комнаты, туалетной комнаты и комнаты для купания. Дверь в ванную вела в зал, где в центре стоял небольшой бассейн, словно я попала на съемочную площадку "Игры престолов".
Мне пришло в голову, что наполнение и слив этого бассейна – пустая трата воды, но я не собиралась купаться в грязной воде Дамиана. Сбросив с плеч шелковый халат, я повесила его на крючок у двери вместе со сменной одеждой.
Одна из горничных уже нагрела бассейн и наполнила его пузырьками, и я погрузила палец в воду, изучая ее температуру. Едва моя талия коснулась воды, как дверь распахнулась.
Я быстро двинулась вперед, прикрывая грудь от пузырьков, когда полностью погрузилась в бассейн. Мои глаза встретились с глазами Анджело Де Луки, когда он переступил порог, разрушая все мифы о том, что зло не способно войти в комнату без приглашения. Или это были вампиры?
– Мисс Витали. – Он сделал шаг ближе, и я заставила себя не двигаться со своего места у бортика бассейна, ближайшего к двери. Как кто-то настолько склизкий и дряхлый мог породить кого-то, похожего на Дамиано Де Луку, было выше моих сил. – Мои источники сообщают, что сегодня вам исполняется семнадцать лет. – Пропасть между нами уменьшилась. – Еще на один год ближе.
Еще на один год ближе к чему?
По коже побежали мурашки, и я заставила себя не смотреть на открытую дверь. Было уже поздно. Последние сотрудники Восточного крыла ушли в свои покои после того, как я приняла ванну. Я доверяла Анджело Де Лука, как доверяют спортсмену, который сам делает домашнее задание. Я была наедине с этим зловещим предлогом мужчины, и хотя спокойствие поселилось в моем теле с юных лет, оно закралось глубже, спрятавшись где-то между опасением и беспокойством.
Тем не менее, я не позволила своему беспокойству проявиться. Проигнорировав его, я потянулась за шампунем и намылила волосы. Из открытой двери налетел порыв ветра, обмораживая открытую кожу на шее. Мне захотелось опуститься в воду, но быть уязвимой перед мужчиной, которому нравилось пировать на добыче, было немыслимо. Вместо этого я продолжила мыть волосы.
Его челюсть тикала, пока я игнорировала его.
– Вы гостья в моем доме, мисс Витали. Вы не будете проявлять неуважение ко мне.
– Вы правы. – Я постучала ногой по воде, надеясь израсходовать энергию своего беспокойства и заменить ее весельем. – Человек – это человек, каким бы маленьким он ни был.
Уверена, что доктор Сьюз имел в виду не это, когда писал эту фразу.
Ну что ж.
Жесткие глаза обожгли мою кожу, когда некоторые пузырьки, покрывающие мою грудь, зашипели и исчезли.
– Осторожно, девочка. – Он присел и протянул руку. Я заставила себя вести себя отстраненно, когда он обхватил мое лицо и сомкнул зубы со звучным щелчком! – Я кусаюсь.
Во время изучения ирландской литературы в школе-интернате я наткнулась на цитату Лоуренса Стерна: "Уважение к себе руководит нашей моралью; уважение к другим руководит нашими манерами". Очевидно, что Анджело Де Лука не обладал ни тем, ни другим, но меня осенило, что если я останусь здесь надолго, то, возможно, такая судьба постигнет и меня. Я молила высшие силы не позволить мне поддаться безумию Де Лука.
Ладонь Анджело провела по моей щеке, мимо ключицы и к левой груди. От его прикосновения по коже побежали мурашки, и он захихикал возле моего уха.
– Я пугаю тебя, не так ли?
Он пугал меня точно так же, как я боялась ядовитых пауков и прогулок в одиночестве поздно вечером. Логично. Клинически. И совершенно отстраненно. Эти вещи могли причинить мне боль, если бы я им позволила, но я им не позволила.
– Пока мы обмениваемся страхами, ваша семья – моя семья. – Я шагнула навстречу его прикосновению, наслаждаясь тем, как удивленно вспыхнули его глаза. – Я могу бояться вас, Анджело, но я все равно буду смотреть вам в лицо. Страхи, которым мы не противостоим, перерастают в границы, а у меня нет границ. А у вас? – Я дразнила его своим смехом. На долю секунды я почувствовала себя не Гарри Поттером, а Драко Малфоем. – Вы связаны ими каждый раз, когда двигаетесь.
– Я могу убить тебя прямо сейчас, и мы увидим, насколько я боюсь твоей семьи. – Анджело стал жестко сжимать мою плоть, и его рука опустилась под воду, чуть не дотянувшись до верха моей груди. Подумала, что именно в это время Дамиано Де Лука решил войти в нашу общую ванную.
Его глаза проследили за нами и на долю секунды задержались на руке отца под водой, после чего его губы скривила усмешка.
– Я смирился с тем, что ты трахаешься с прислугой, Анджело, – говорил он так, словно ему принадлежала вся семья, – но я не потерплю, чтобы ты и дальше ставил под угрозу имя Де Лука, трахая ребенка Витали.
Ребенок Витали.
Боже правый. Я спросила у домработниц возраст Дамиана. На сегодняшний день мы были ровесниками, но для него я была именно такой. Ребенком. Почему-то только на этих словах я и сосредоточилась. Меня не покидало ощущение, что он, вполне возможно, спас меня от своего отца, но я узнала о Дамиане Де Лука то, что его присутствие нарушило мою логику. И не просто разрушило. Оно взорвало ее, а затем похоронило на глубине шести футов под землей, пока я не убедилась, что моя логика вообще существовала.
Анджело встал со своего места, и я никогда не видела столько ненависти отца к своему сыну, сколько увидела в глазах Анджело.
– Наконец-то дома, сынок?
Дамиан прислонился плечом к дверной раме, от него волнами исходило веселье, но я не видела, что он разыгрывает спектакль для своего отца. Он дразнил его, как я дразнила Анджело ранее. Тактика защиты, которая не должна была установить связь между нами – особенно учитывая то, как он говорил обо мне как о ребенке, а не как о равной, – но она установилась.
– Очевидно, что если ты смотришь на меня и мы находимся в этом доме…
Анджело встретил сына тремя длинными шагами, пока они не оказались в нескольких дюймах друг от друга.
– Однажды я узнаю, чем ты занимаешься, когда тебя нет, и уничтожу тебя.
Более умный человек сдержал бы свой гнев и скрыл бы свои слабости. Вместо этого Анджело выложил передо мной все свои карты. Трения между ним и его сыном и последующая борьба за власть между ними были не для посторонних глаз и ушей, но я была здесь, невольным вуайеристом, сидящим в первом ряду. Кто может винить меня за то, что я прихватила информацию?
Дамиан оставался невозмутимым.
– Как ты можешь уничтожить меня, если все, на что ты способен, – это самоуничтожение?
И тогда я поняла, что он победит. Он всегда побеждал. Спокойный, хладнокровный и собранный, Дамиан Де Лука был тем, кем должен был быть его отец – главой одного из пяти американских синдикатов.
Глаза Дамиана переместились на меня, напоминая отцу об аудитории. Анджело передернул плечами, став выше, чем казалось всем в комнате, и вышел.
Мои глаза встретились с глазами Дамиана, и я приняла самое спокойное выражение, на которое была способна.
– Те, кто замышляет уничтожение других, часто погибают при попытке. – Я опустила волосы обратно в воду, смывая шампунь с кожи головы. Верхняя часть груди выглядывала из воды при этом движении, и я с болью осознавала, что у меня одна аудитория.
– Цитирование Томаса Мура не делает тебя умной. – Его взгляд впился в меня, когда я подняла голову из воды, шокированная его знанием ирландского поэта. – Это делает тебя неоригинальной.
– Исходя от мальчика, замышляющего свергнуть своего отца, я не уверена, что доверяю твоим суждениям об оригинальности. Читаешь слишком много комиксов Marvel? – Я взяла брусок мыла и провела им по коже. – Это отношения Локи и Одина или Блэйда и Лукаса Кросса вдохновляют тебя на каждый шаг? – Может, мои слова и прозвучали резко, но, погружая брусок мыла под воду и растирая тело, я не могла отделаться от ощущения, что никогда еще не была так физически уязвима перед другим человеком.
Но Дамиан не был его отцом, и, похоже, его ни капли не интересовало мое тело.
– Тебе следовало бы держаться подальше от того, что тебя не касается, принцесса.
Простите?!
Оказаться в Девилс-Ридж было не по своей воле, а в этом доме – и того меньше. Это его отец ворвался в ванную, а теперь Дамиан имеет наглость обвинять меня в навязывании? Вот вам и родственные души.
Если бы я была из тех, кто может наброситься на него, я бы так и сделала. Вместо этого я сохраняла спокойствие, смывая остатки мыла с плеч, поднимаясь по ступенькам из бассейна и вставая перед ним.
– Если ты хочешь меня спровоцировать, то у тебя ничего не выйдет.
Вода капала с моей обнаженной плоти, но его глаза не отрывались от моих.
– У меня нет никаких намерений, когда дело касается тебя. Ты – вредитель. Блоха. Не более чем обычная домашняя муха. Я не вправе прихлопнуть тебя. Дверь останется открытой, и, в конце концов, ты улетишь. А до тех пор держись от меня подальше и не лезь в мои дела. – Снисходительный взгляд был отвратителен для любого, кроме него. Он подошел ближе. – Я бы не хотел случайно причинить тебе боль, принцесса.
Воздух холодил мою влажную кожу, когда он касался меня. А может, это его слова охладили меня. Это длилось около секунды, пока на заднем плане не раздался голос его отца, который кричал на одного из бедных сотрудников в противоположном крыле дома.
Мириады эмоций пронеслись в глазах Дамиана, прежде чем он отбросил их. Впрочем, это не имело значения. Ущерб был нанесен. Я видела эти эмоции, и вместо того, чтобы вцепиться в момент уязвимости, как стервятник в мертвую тушу, я увидела родственную душу, которой хотела помочь.
Девушку, которую нужно спасти.
Я подняла подбородок и взвесила свои слова.
– Я не принцесса.
Он рассмеялся.
– А кем же еще ты можешь быть?
Я подумала о шахматной доске Маман и бесконечной венской игре. Я не была королем, но и не была пешкой.
– Я была бы рыцарем.
– Отлично, рыцарь.
– Отлично, Дэй.
Его глаза сузились от этого прозвища. Я не стала дожидаться, пока он меня назовет, потянулась за халатом, набросила его на плечи и прошла мимо него так собранно, как только могла, – тонкий шелковый халат прилип к моей мокрой коже.
По правде говоря, Дэй не был коротким для Дамиано.
Это была игра слов "Дама". (Игра слов: damsel – дама).
Он еще не знал этого, но именно таким я его и видела.
Это должно было быть плохо, но не было.
Возможно, мир и не воспринимал его таким, но для меня Дамиано Де Лука был дамой – запертой в этой позолоченной башне и взывающей к отцу о побеге, а я была глупым рыцарем в сияющих доспехах, который хотел его спасти.
