Текст книги "Опасное дознание"

Автор книги: Памела Слейтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Алан внезапно замолчал, и ей стало ясно, что он пытается осмыслить услышанное. Взгляд его голубых глаз остановился на ее лице, он словно ожидал еще большего откровения. Но, не дождавшись, ни о чем не спросил.

– Сексуальное желание, – как ни в чем не бывало продолжил Алан, – весьма сильный фактор. Оно способно подавить совесть и страх. Вот почему так много детей попадает в трагические ситуации. Нашего преступника, безусловно, влекло к малолеткам, но он подавлял это влечение годами. Ведь другие дети в округе, кажется, не подвергались насилию, поэтому можно предположить, что этот человек либо недавно в Крофорде, либо, как я уже сказал, долгое время сдерживал себя.

– Так неужели все опять сходится на Блэккайте?!

– Мы можем принять и последнее предположение. Итак, тот парень подавлял свои вожделения долгое-долгое время. И вдруг они стали сильнее его, подталкивая к действию. Возможно, когда он начал обдумывать свои намерения, то говорил себе, что никогда не совершит ничего подобного, что он просто фантазирует. Но чем больше он думал об этом, тем реальнее представлялась ему такая возможность. Ему стало казаться, что он может сделать черное дело и остаться вне подозрений. А сексуальное желание росло и росло, он уже не мог остановиться…

Клэр в который раз поразилась способности рейнджера проникать в психологию преступника.

– Наконец негодяй удовлетворил свое желание и оно потеряло власть над ним. И тут его мозг начинает лихорадочно работать. В преступнике поселяется страх. Он прячет девочку, обрекая ее на смерть, и оставляет след, указывающий на кого-то, – так он планирует. Потом приходит домой… и уровень адреналина понижается. Преступник впадает в панику и смотрит в лицо действительности – возможно, впервые за последние дни. Он думает о маленькой девочке, лежащей на ледяном берегу ручья, и совесть начинает грызть его. “Меня никто не видел, – говорит он себе. – А след приведет к другому человеку. Но неужели малышка умрет?”.

Клэр прерывисто дышала, слушая страшную версию.

– Поэтому он звонит в полицейский участок и рассказывает о школьном портфеле. Вот и все…

Что-то в поведении Алана, в том, как он отвел глаза, подсказало Клэр: техасец чего-то не договаривает.

– А дальше, дальше? Ты хотел сказать что-то еще? – допытывалась она.

Он повернулся так, что Клэр стал виден лишь его профиль, и швырнул камешек в бурлящую воду.

– Только то, что у этого парня настоящая педофилия. Это не простой сексуальный выверт, а нечто более страшное. Он продумал все заранее, похитил девочку и держал ее где-то взаперти, а потом оставил умирать… К сожалению, я расследовал такие случаи, Клэр. Обычно преступник проходит через мучительный период стыда и угрызений совести, но потом в нем снова начинает расти желание. Как правило, он снова идет на преступление. И с каждым разом действует все более жестоко. Это как наркотик: чем дольше принимаешь, тем большая доза необходима…

Алан сдвинул шляпу на затылок и почесал лоб.

– Этот парень проявит себя снова. Я не могу сказать, когда именно, но вероятность очень высока. Постепенно отпадут последние моральные преграды, для него делать это с каждым разом будет все проще и проще.

Клэр зябко поежилась.

– Эта вероятность пугает меня до смерти. Нам нужно как можно скорее найти этого человека, чтобы он не натворил новых мерзостей.

Алан вздохнул и уселся рядом с Клэр. Они долго молча смотрели на речушку, торопливо бегущую меж высоких берегов.

Дело об изнасиловании выходит далеко за рамки защиты, предусмотренные Конституцией, размышляла Клэр. Ведь речь, по сути, идет о спасении невиновного человека и поиске настоящего преступника-маньяка до того, как он надругается над другим ребенком.

Клэр никогда не встречалась с маленькой Лотти Дедрик, но это не имело никакого значения. Сама мысль о том, что любая малышка может испытать то, что пережила бедная Лотти, приводила Клэр в содрогание.

Она тряхнула головой, гоня прочь ужасные мысли: думая о случившемся, у нее возникало невольное желание убивать, душить. Мерзавец, который мог так поступить с ребенком, не достоин жить! Но это все эмоции. Пусть восторжествует справедливый суд, а не кровожадное возмездие…

Шериф считает, что арестовал преступника. Поэтому, пока она и Алан не смогут доказать, что это ошибка, они будут единственными людьми в округе, которые пытаются найти негодяя. И при этом – как можно скорее.

Клэр никогда не сталкивалась с подобными преступлениями, но много читала о них. Вот и Алан прав: такие люди никогда не совершают насилие только один раз. Напротив, они делают это снова и снова, и промежуток между преступлениями становится все короче. Если крофордский насильник совершил первое преступление, могут пройти недели или даже месяцы до рецидива. А если не первое…

Клэр почувствовала, что замерзла. Камень, на котором она сидела, несмотря на мох, пронизывал холодом даже через джинсы. Надо бы встать, подумала она рассеянно, ничего не стоит застудиться… Но не двинулась с места.

Алан сидел рядом с ней, их плечи соприкасались, и Клэр ни за что не хотела разрушить этот контакт – пусть случайный и мимолетный. Казалось, будто какая-то наглухо закрытая часть ее души отворилась, напоминая о чем-то давным-давно забытом. Сколько же времени прошло с тех пор, когда мужчина обнимал ее?! И вот теперь она испытывала щемящую до слез радость от простого прикосновения… Ей вдруг мучительно захотелось спрятаться от всех невзгод в надежных и сильных мужских объятиях.

Прежде чем Клэр смогла справиться со своим желанием, Алан будто прочел ее мысли. Он сел вполоборота, смотря на нее в упор, словно ожидая, когда она тоже повернется, чтобы взглянуть на него. И, когда дождался, обнял Клэр за плечи и притянул к себе.

У нее перехватило дыхание, когда она откинула голову, чтобы взглянуть в удивительно голубые глаза Алана. Казалось, весь мир перестал существовать, остался только этот мужчина рядом с ней…

Сейчас он меня поцелует! – мелькнула у Клэр паническая мысль. Мелькнула – и сразу исчезла, растворившись в теплом чувстве, наполнившем все ее существо. Эта мысль была вызвана воспоминанием о прошлых унижениях, но Алана она не боялась. Он казался ей каким-то особенным, не похожим ни на кого… И когда он наклонился к ней, Клэр доверчиво закрыла глаза. Это только поцелуй, говорила она себе. Какую опасность он может таить в себе?!

Это была ее последняя связная мысль. Губы Алана коснулись Клэр с теплотой и нежностью, ничего не требуя и обещая так много… Легкие поцелуи вспыхивали на ее устах, растапливая вечную мерзлоту в душе.

Промозглые сумерки отошли прочь, холод был забыт. Никого и ничего вокруг не существовало, кроме Алана и неодолимой жажды, нарастающей глубоко внутри. Мягкие быстрые прикосновения заставляли губы Клэр дрожать, трепет разливался по всему телу, пробуждая забытые желания…

Какую опасность может таить в себе простой поцелуй? Теперь она знала какую. Если бы этот милый техасец захотел взять ее сейчас, прямо на этом холодном камне, она позволила бы ему это. Но… предчувствие опасности ударило Клэр, словно электрическим разрядом. Желания сразу куда-то исчезли. В то же мгновение она напряглась и отстранилась от Алана.

Он сразу почувствовал произошедшую в ее настроении перемену и тут же отпустил. Клэр казалось, что он начнет спрашивать, что случилось, но Алан лишь чмокнул ее в лоб и встал с валуна.

Будто ничего и не было, он улыбнулся и протянул ей руку.

– Нам лучше поторопиться, иначе нас застанет ночь до того, как мы что-то проверим.

Ноги у Клэр были как ватные, когда она шла вслед за Аланом по берегу к тополиной роще. По небу быстро неслись тучи, опускаясь так низко, что, казалось, их можно коснуться рукой. Если опять не пойдет снег, наверняка польет дождь.

Гораздо проще было думать о погоде, о деле, чем о том, что произошло на валуне, поэтому Клэр размышляла о поздней весне, о скользком береге и о больной психике негодяя, изнасиловавшего ребенка холодной темной ночью…

Отвлечься от сугубо личного никак не удавалось. Мысли Клэр постоянно возвращались к поцелуям Алана, она не знала, как реагировать на неожиданную вспышку страсти. Ей казалось, что внутри у нее все каким-то неведомым образом сдвинулось с места и теперь, формируясь заново, принимало новые неизвестные формы…

Ясно было одно: сейчас она не в состоянии справиться со своими взбудораженными чувствами. Придется подождать, ничего ей не решить, пока она не останется в безопасном одиночестве…

Казалось совершенно невероятным, что они обнаружат какие-то новые улики в роще, где была найдена Лотти Дедрик. Даже в медленно угасающем свете дня было видно, что полиция буквально прочесала местность.

– Похоже, нам тут делать нечего, – заявил Алан.

Желтые пластиковые ленты, натянутые от дерева к дереву, все еще ограждали место преступления. Алан не решился пересечь эту линию, а просто обошел место, разглядывая его под разными углами и с разных сторон. Голые ветви деревьев почти закрывали небо, а толстые стволы тополей – перспективу.

– Адское место, вполне подходящее для изнасилования ребенка, – зло выдавил Алан. – Уверен, этот тип не хотел, чтобы Лотти нашли. Пойдем теперь на дорогу.

Обратный путь уже не показался Клэр путаным и трудным. Здесь и глухой ночью можно пройти, хотя это требует осторожности, подумала она. Что и говорить, преступник выбрал хорошее место…

Алан всю дорогу размышлял вслух:

– Итак, он проделал путь к ручью с ребенком на руках. Вернулся тем же путем, дошел до автомобиля, который оставил где-нибудь у дороги. Сомневаюсь, чтобы кто-то из проезжавших мимо заметил его, если только не привлекло внимание что-то необычное. А если преступник припарковал машину на проезде, ведущем к дому Блэккайта, его вообще никто не заметил бы.

– Возможно.

– Поэтому он возвращается обратно на дорогу, берет одежду девочки из машины, прокрадывается к Блэккайту и закапывает одежду за его домом.

Они прошли до дома Блэккайта и еще сто ярдов туда, где на кольях вокруг ямы была натянута желтая лента. Не оставалось сомнений, что преступник продумал каждый шаг. Блэккайт закопал бы одежду рядом с местом, где оставил Лотти, а не на своем участке. Не за своим домом.

– Ясно, что кто-то хотел подставить парня, – сказала Клэр. – Но почему именно его? Из мести?

– Ну, о мотивах можно только догадываться. Очевидно, этот “кто-то” имеет причины свалить вину именно на Блэккайта. Я думаю, дорогая, нам нужно снова спросить у нашего клиента, кто может иметь на него зуб. Хотя довольно часто люди и не подозревают, кому они мешают жить.

“Дорогая”… Они возвращались в город, и Клэр не могла отделаться от мысли об этом ласковом слове. Конечно, Алан ничего не имел в виду, назвав меня так! – твердила она себе. Просто вырвалось, он даже не понял, что сказал… Некоторые часто обращаются к собеседнику “дорогой” или “милая”…

Однако суровый рейнджер не таков, тут же возразила Клэр сама себе. По крайней мере, раньше он не произносил подобных слов. Но ведь я не так уж хорошо его и знаю…

Тучи затянули небо, стало совсем темно. Ветер усилился настолько, что каждый порыв его ледяного дыхания готов был сдуть автомобиль с дороги, и Алану пришлось максимально сконцентрировать внимание на вождении. Вскоре тяжелые капли то ли последнего зимнего, то ли первого весеннего дождя забарабанили по лобовому стеклу и крыше машины.

– Чертовски негостеприимная ночь! – пробурчал он, замедляя скорость и немного подаваясь вперед, чтобы лучше видеть дорогу сквозь пелену дождя. – Полжизни бы отдал за стакан горячего чая.

Не успев ни о чем подумать, Клэр повернулась к нему и выпалила:

– Почему бы тебе не зайти ко мне пообедать?!

Алан мельком взглянул на нее и кивнул.

– С удовольствием. Спасибо.

Только когда они подъехали к ее дому, до Клэр дошло, как Алан мог истолковать ее предложение, учитывая поцелуи на берегу ручья. Снежная буря паники мгновенно охватила ее.

Что, если он воспримет это как приглашение заняться любовью? О Боже, что же я наделала?!

Мозг ее лихорадочно работал. Надо немедленно найти повод отказаться от сделанного приглашения, но чтобы это не прозвучало грубо и не выдало ее паники. Клэр боялась, Алан догадается, что одна мысль о физической близости приводит ее в ужас. Как же ей не хотелось, чтобы кто-нибудь знал об этом!

Испытать снова этот отчаянный страх… Нет уж, пусть лучше Алан думает что угодно! Она долгие годы пыталась уяснить для себя причину этого страха и наконец поняла, что дело не в изнасиловании, которое ей когда-то пришлось пережить. Она боялась унижения… Пусть даже Алан ничего не скажет, но он ведь обязательно почувствует, что она фригидна, и уйдет разочарованный, неудовлетворенный. А она останется один на один со своей болью…

После изнасилования Клэр не переносила даже прикосновения мужских рук. Она прямо-таки изнывала от отвращения, как только Чарлз пытался заняться с ней любовью. Конечно, это было ужасно, но врач тогда обнадежил ее, заверив, что это скоро пройдет – если они с мужем дружно попытаются разрешить проблему. Но подобное испытание оказалось непосильным для их брака…

Чарлз не смог смириться с тем, что Клэр застывает и каменеет в его объятиях. Ему не приходило в голову, что в этой ситуации все зависит от его такта и участия. Им руководило только уязвленное мужское самолюбие, и он все чаще стал говорить оскорбительные слова о фригидности.

Корень проблемы состоял в том, что Клэр прекрасно понимала: муж прав. В последние годы их брака ее саму угнетала сексуальная заторможенность, ну а после изнасилования… То, что было на самом деле нормальной реакцией на насилие, Чарлз превратил в нечто более страшное. В результате это привело к тому, что Клэр отчетливо увидела, в какой фарс превратился их брак. Отсутствие поддержки со стороны мужа после нападения на Клэр заставило ее взглянуть правде в глаза. Ей вспомнилось множество других случаев, когда Чарлз не поддерживал ее, всячески унижал, стараясь самоутвердиться, оскорбляя ее самолюбие.

Расставание с Чарлзом было одним из самых решительных шагов, какие Клэр совершала в своей жизни. Мало-помалу она собрала себя из кусочков, взрастила уверенность в себе и силу… наконец, воспитала лучшего в мире сына! Нет, Клэр никогда не жалела и никогда не пожалеет о разводе.

Но часть ее души так и не исцелилась. Та часть, которую пришлось похоронить и которая теперь не позволила выдумать предлог, чтобы немедленно расстаться с Аланом. Она… оперлась о его руку, когда он помогал ей вылезти из машины, молча поднялась вместе с ним по лестнице в свою квартиру над офисом.

Как испуганный кролик, Клэр испытывала дикое желание удрать. Если бы она сейчас просто повернулась и выбежала в ненастную ночь, Алан наверняка понял бы ее и никогда вновь не потревожил.

Но разве она этого хочет?

На верхней площадке лестницы он взял ключ из ее дрожащих рук и вставил его в замочную скважину. Клэр услышала, как задвижка скользнула в сторону, потом дверь распахнулась. Пошарив рукой по стене, Алан нащупал выключатель.

О Боже! – подумала Клэр, чувствуя, как бешено колотится сердце. Что же дальше?!

Свет залил площадку перед дверью, и Алан внимательно посмотрел на Клэр. Ей вдруг показалось, что он слышит удары ее сердца.

Неожиданно Алан широко улыбнулся.

– Можно мне после обеда посмотреть материалы по делу?

Напряжение мгновенно оставило Клэр.

– Конечно! Только давай сначала поедим.

Итак, обед и работа. Это все. От облегчения у Клэр даже закружилась голова. Но одновременно она испытала неожиданное разочарование…

8

На обед Клэр приготовила овощи по-китайски, и впервые ей на кухне помогал мужчина, который хорошо знал, как надо резать овощи.

– Ну, это просто какой-то женский шовинизм! – поддразнивал ее Алан, когда Клэр делала критические замечания. – Я живу один давным-давно, дорогая. И у меня был выбор: либо научиться готовить, либо оставлять всю свою зарплату в ресторанах.

– Я так поняла, что ты не любитель полуфабрикатов и гамбургеров?

– Если уж я соглашусь съесть гамбургер, то он должен быть весь из говядины, толстый, хорошо прожаренный, с луком и с швейцарским сыром.

– О, как утонченно!

После обеда они уселись на кушетку и разложили на полу документы – так же, как прошлым вечером. Сегодня Алан обратил особое внимание на запись телефонного разговора о школьном портфеле, который нашли около Уиллис-роуд.

– Вот послушай, – начал он. – Мужчина позвонил в восемь тридцать три. Сказал, что видел нечто, похожее на детский ранец, когда ехал по дороге на работу; что тронул его, но подумал, не мог ли он принадлежать девочке, которая пропала. И резко прервал разговор, не назвавшись и не перезвонив.

Алан закрыл папку.

– Мне не нравится этот звонок. Есть в нем что-то подозрительное. Сколько людей живет вдоль Уиллис-роуд?

– Я не знаю точно, но можно выяснить.

– Завтра утром. Мы обязательно это проверим.

Алан слегка наклонил голову и повернулся так, чтобы видеть Клэр. Она сидела в углу кушетки, поджав под себя ноги, но поза ее выражала не покой, а скорее делала похожей на пугливую оленуху. Алан улыбнулся, вспомнив, что это сравнение уже приходило ему в голову, когда он в первый раз пригласил Клэр пообедать.

Сначала ее пугливость произвела на него странное впечатление, но теперь, обдумав и сопоставив свои наблюдения, он пришел к выводу, что эта женщина просто боится сексуального притяжения между ними…

Поняв это, Алан умилился, а потом попытался убедить себя, что Клэр права. Если бы в его голове осталось хоть на гран здравого смысла, которым он всегда гордился, он тотчас бы встал и уехал отсюда подальше, а не сидел бы здесь, испытывая растущее желание обнять Клэр и крепко прижать к себе… Потому что, если он когда-нибудь сделает это, если Клэр ему позволит, то он уже не сможет считать это случайностью.

Нет, он, конечно, не уйдет…

Отвернувшись, Алан сделал вид, что страшно заинтересован собственными носками. Проблема была в том, что с возрастом он стал более требовательным к женщинам.

Прошло уже черт знает сколько времени с тех пор, когда я в последний раз занимался любовью! – раздраженно подумал Алан. Вот цена требовательности, вот результат: когда я встретил такую женщину, как Клэр Келтон, которая не только растревожила мое тело, но и запала в душу, я чувствую себя абсолютно беспомощным, не способным к сопротивлению… Пожалуй, пора уходить, прежде чем я сделаю что-нибудь, о чем мы оба будем потом сожалеть.

Отказав себе в возможности передумать, Алан поднялся на ноги одним быстрым движением.

– Ты уходишь? – вскинула на него взор Клэр.

И Алан понял, что, пока его не прогонят, не сможет заставить себя обуться и бежать отсюда. Он подошел к Клэр и протянул руки ладонями вверх. Если бы она напряглась или сделала малейшее отстраняющее движение, он тут же повернулся бы и ушел. Но Клэр молчала и не двигалась. Она только смотрела на него, возможно не понимая, как много Алан мог сейчас прочесть по ее лицу.

Она показалась ему похожей на ребенка, с которым дурно обращались. Такие дети жаждут любви, тепла и ласки, но в то же время боятся их…

Что же произошло с этой леди раньше?! Алан не мог этого знать, но ему вдруг стало безумно жалко Клэр. И поэтому, не раздумывая больше, он, игнорируя ее страх и неуверенность, крепко, по-медвежьи, обнял Клэр и притянул к себе. Алан совсем забыл, как это прекрасно – раствориться в женской мягкости и тепле, испытывая при этом всепоглощающую нежность.

– Все будет хорошо! – пообещал он каким-то незнакомым хриплым голосом, не имея ни малейшего представления, что именно будет хорошо. – Все будет отлично, – тем не менее повторил он и вдруг почувствовал, что Клэр дрожит.

Если бы ее руки попытались оттолкнуть его, Алан тотчас бы оставил ее. Но Клэр спрятала лицо на груди Алана, а руки ее мертвой хваткой вцепились в его рубашку. Она была напугана до смерти! Но еще страшнее ей было отпустить его.

В таком случае… Он нежно приподнял ее голову. Глаза Клэр были крепко закрыты – пожалуй, слишком крепко, но она не стала сопротивляться. И тогда Алан поцеловал ее… Поцеловал, надеясь, что не совершает огромной ошибки. Он бы возненавидел себя, если бы Клэр рассердилась! На мгновение она напряглась, но затем ее губы приоткрылись навстречу ему, и не осталось сомнений, почему ее голова откинулась назад в бесконечном ожидании…

Эта женщина раскрылась для него! Ничего в мире нет более соблазнительного, чем понимать, что женщина хочет тебя, а в этом у Алана не оставалось сомнений. Клэр была испугана, может быть, даже в ужасе, но она хотела, чтобы Алан поцеловал ее. Он нежно коснулся ее губ языком, потом импульсивно скользнул внутрь. Он все время боялся уловить какой-нибудь намек на отказ, но ничего подобного не было. Уже смелее его язык продвинулся еще немного вперед, в таинственную теплую глубину, и Алан понял, что хотел бы всем телом скользнуть внутрь Клэр. Он смог бы забыть все свои заботы, отбросить прочь все проблемы – хоть ненадолго.

Но как только он подумал об этом, сразу почувствовал себя виноватым. Клэр не болеутоляющее средство, и он не имеет абсолютно никакого права использовать ее подобным образом! Она женщина со своими заботами, каждая из которых так же важна, как и его собственные.

Но даже это мимолетное чувство вины не могло заставить Алана уйти. Не могло заставить его остановиться и не целовать Клэр. Желание ее тепла и близости стало почти отчаянным…

И все-таки не настолько, чтобы не понимать, как она боится. Ее грудь, живот, бедра плотно прижимались к нему, он чувствовал, что Клэр изо всех сил преодолевает страх. И, прежде чем потерять голову, он сказал:

– Ты прекрасная и сексуальная женщина, Клэр Келтон, но мне лучше сейчас уйти, пока я не наделал глупостей.

Алан надеялся, что Клэр доверится ему, расскажет о своих страхах, и тогда они вместе справятся с ними. Но она не сделала этого. Тихий вздох сожаления вырвался у нее, и она медленно отстранилась. И тут уж ничего не оставалось, как отпустить ее.

Пару минут спустя Алан стоял на улице рядом со своим автомобилем, и ледяные струи дождя стекали по его щекам. Была темная холодная ночь, и он подумал, что никогда еще не чувствовал себя более одиноким.

– Девяносто девять, сто…

Алан выпустил теннисный мяч и какое-то время, не мигая, смотрел, как тот скачет по полу комнаты мотеля. Он был готов разнести здесь всю мебель! За окном шумно завывал ветер, капли дождя громко ударяли в стекло. Все в Крофорде, кроме него, давно спали.

Алан изо всех сил сопротивлялся желанию вытащить пистолет и попробовать, сможет ли крепко держать его. Надо же наконец выяснить, помогают ли ему эти проклятые упражнения. Сколько можно твердить себе, что он все равно выздоровеет и сумеет восстановить полную подвижность и силу руки?! Но у него нет способа объективно оценить улучшение, нет гарантий, что оно будет достаточным и позволит вернуться к работе. Его рука должна действовать безупречно! Не надо торопить события, скоро он узнает все наверняка. Совершенно ни к чему впадать в крайности, то отчаиваясь, то стараясь убедить себя, что улучшение есть. Так и свихнуться недолго!

С вздохом разочарования Алан шлепнулся на постель и постарался не думать о своем более чем туманном будущем. Он пытался отогнать и мысли о леди-адвокате, но это оказалось еще труднее.

Только такой дурак, как он, мог оказаться в подобных обстоятельствах! Она пуглива как девочка, никогда не знавшая любви. А ведь это умная взрослая женщина, была замужем, у нее сын… Черт возьми! Неужели ее брак был настолько неудачным, что теперь она шарахается от мужчин, и сама мысль о физической близости приводит ее в трепет?! Но самое нелепое – Алан не был уверен, что сможет ограничить встречи с Клэр чисто деловыми рамками. Что-то в этой женщине притягивало его совершенно непостижимым образом. И он знал, что не успокоится, пока не поймет, почему она не хочет довериться ему…

Готовый зарычать, Алан взглянул на часы и решил, что сейчас позвонит сестре и разбудит ее. Так же, как она когда-то будила его среди ночи, когда Бэзил, ее муж, приходил пьяным и ругался.

Проклятье! Размышляя о браке Клэр, Алан не случайно вспомнил сестру и ее тягостное супружество. Сколько раз он просил ее оставить мужа, предлагал безопасное убежище, обещая защитить от этого презренного типа! Но так же, как многие жертвы, Мэри упорно верила Бэзилу, когда тот плакал и клялся, что никогда больше не будет пить. И как можно было верить этому негодяю, когда он обвинял жену, что та провоцирует его на жестокость! Бэзил уверял, что не ударил бы ее, если бы она не сделала картофельное пюре слишком жирным… И Мэри верила! Верила, что если бы она была лучшей женой, то Бэзил не бил бы ее вообще.

– Черт возьми!

Вырвавшееся у Алана ругательство резко нарушило тишину темной комнаты. Всегда трудно понять со стороны, почему кто-то соглашается иметь дело с таким дерьмом, как Бэзил. Трудно понять, почему женщина может выносить подобное обращение так долго. А ведь некоторые терпят всю жизнь! Мэри не стала, потому что у нее была альтернатива.

Алана поднимали с постели много раз в жизни. Обычно – из-за работы, но достаточно часто – Мэри. Сколько раз он брал трубку и слышал испуганный шепот ее, со слезами умоляющей его приехать и забрать ее и детей, потому что Бэзил опять напился! Сколько раз он умолял сестру развестись, а потом слушал, как она уверяет, что просто ударилась лицом, когда упала. Или еще хуже: настаивала, будто Бэзил вовсе не хотел бить ее, что она не собирается из-за нескольких синяков отправлять его в тюрьму… Но чего уж совсем нельзя было слышать, так это когда Мэри начинала говорить, что во многом она виновата сама, дескать, не так что-то сделала или сказала…

И гробовое молчание, когда Алан пытался открыть сестре глаза. Наконец однажды ночью Бэзил избил Мэри так, что ее пришлось отвезти в больницу. Той ночью Алан вернулся в их дом с офицером полиции, который арестовал Бэзила за нападение с намерением убить.

С тех пор прошло несколько лет, и теперь можно было только радоваться тому, как изменилась Мэри. Из ее глаз исчез страх!

И Алан, конечно, навсегда запомнил ужас в глазах Бэзила, когда открыто пообещал пристрелить его, если тот близко подойдет к Мэри или к детям.

На самом деле, не очень хорошо будить Мэри телефонным звонком. Да и что сказать ей? Привет, я в порядке и из последних сил стараюсь не влипнуть в историю с одной леди, которая не хочет меня? Мэри тут же пожелает все знать о Клэр и потом будет изводить его, настаивая, чтобы Алан добивался ее, напоминать брату, что он проведет остаток жизни в одиночестве, если не будет по крайней мере пытаться что-то изменить.

Алан понял, что усмехается, осознав, что ему не нужно звонить Мэри, потому что он уже представил весь их разговор. Но тем не менее он поднял трубку и набрал ее номер. Все-таки прошло уже больше недели после их последнего разговора.

– Алан! – Голос сестры звучал сонно, но, кажется, она обрадовалась и прервала его извинения за поздний звонок. – Я будила тебя гораздо чаще. У тебя все в порядке?

– Да, все хорошо, Мэри. Просто захотелось услышать твой голос. Как ты поживаешь?

– У нас все прекрасно.

И все же в ее голосе прозвучала некоторая неуверенность, достаточная для того, чтобы Алан встревожился и понял, что сестра чем-то взволнована.

– Бэзил-младший собирает коллекцию насекомых для школы. Я тебе не рассказывала? Так вот, вчера вечером я открыла духовку, чтобы поставить туда пудинг, а там – банка, полная насекомых. Алан, клянусь! Оказалось, Бэзил не хотел накалывать их иголкой, как велела учительница. Кстати, не кажется ли тебе странным подобный метод обучения зоологии? Бэз сказал, что ему стало жалко жучков, и, чтобы они долго не мучились, он решил воспользоваться духовкой.

Алан не смог удержаться от смеха.

– В этом есть смысл.

– Но не для таких, как я! У меня мурашки поползли по коже, что он напустил этих тварей туда, где я готовлю еду! Даже если они в банке. – Мэри усмехнулась. – Это напомнило мне тебя, хотя я не могла бы сказать почему.

Алан попытался изобразить возмущение:

– Банка с насекомыми напомнила меня?!

– Не глупи! Вовсе не банка, а тот способ, каким мой сын решил проблему. Радикальное решение вопроса, честно говоря.

Мэри продолжала рассказывать забавные истории, случившиеся с двумя младшими детьми, но Алан все еще не понимал, что могло огорчить ее. Наконец он напрямую спросил сестру, что ее беспокоит.

Несколько мгновений на линии царила тишина. Потом Мэри сказала безнадежным голосом:

– Мне прислали письмо из тюрьмы.

– Ну и?..

– Кажется, Бэзила освобождают в следующем месяце. Ему сократили срок за примерное поведение в тюрьме…

Алан выругался, зная, как эти новости могли подействовать на Мэри.

– Слушай, детка, я скоро вернусь домой, обещаю. Ты не будешь иметь с ним дело в одиночку.

– А нет ли какого-нибудь способа еще подержать его там?

– Боюсь, что нет. Ему ведь сделали скидку. И никто ничего не сможет изменить. Закон есть закон.

Мэри удалось слабо засмеяться.

– Ладно. Бэзил глуп, но, надеюсь, не настолько, чтобы пытаться снова достать меня.

– Я тоже так думаю. Он знает, что я убью его, если с тобой что-нибудь случится. Поэтому постарается держаться от тебя подальше. Но это не имеет значения, потому что в любом случае я буду с тобой, обещаю.

Обещать-то легко! – добавил Алан про себя. Как будто в моих силах охранять кого-то двадцать четыре часа в сутки. Кроме того, когда я недавно просмотрел присланную из банка выписку о состоянии моего счета, оптимизма, помнится, у меня не прибавилось. Впрочем, это мои проблемы. Мэри не на кого опереться, кроме меня.

– Я скоро вернусь, Мэри, и мы справимся с этим типом! – бодро заверил он. – Бэзил не обидит больше ни тебя, ни детей.

Они не успели обсудить дела Алана, что его только обрадовало. Ему стало ясно, как Божий день, что он вовсе не собирался откровенничать с сестрой о Клэр.

После разговора с Мэри Алан почувствовал нестерпимое желание закурить и схватился, как за спасательный круг, за теннисный мячик.

Проблема состояла в том, что мужья, которые плохо обращаются с женами и с детьми, имеют склонность к продолжению такого поведения независимо от того, сколько раз их помещают в тюрьму. К ним применяют те же законы, что и к людям, которые, например, случайно сбивают пешехода, нарушив правила дорожного движения. В результате – смягчающие обстоятельства, уменьшение срока за хорошее поведение в тюрьме и обязательное честное слово, что больше такое никогда не повторится…

К сожалению, если взглянуть правде в глаза, Мэри была в опасности. Что бы Алан ни говорил ей, он прекрасно понимал это. Если Бэзил Крейг считал Мэри виновной во всех его несчастьях, он может вбить себе в голову, что должен проучить ее. И нельзя знать заранее, как он будет себя вести. Единственную вещь можно сказать с уверенностью: когда такие люди, как Бэзил Крейг, выходят из тюрьмы, они обычно преследуют тех, в ком видят причину своих проблем. Как правило, бывших жен…