Текст книги "Лучшее, что может случиться с круассаном"

Автор книги: Пабло Туссет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Я вернулся к Бестии и припарковался на тротуаре, чтобы спокойно исследовать содержимое пакета.

В нем оказалась картонная папка, полная бумаг. Кучи бумаг. Первым шел отчет на нескольких страницах, предназначенный для американского кабинета коммерческих отчетов. Я бегло просмотрел его. Дальше следовал триптих, рекламирующий какой-то тренажер. Я тут же отложил его в сторону. «Интересно, складывала ли Lady First бумаги в пакет в том порядке, в каком они лежали в ящике?» – подумал я. Однако ремесло детектива не такое простое, как может показаться на первый взгляд: надо не только уметь ставить правильные вопросы, но и понимать, что означают ответы, а моей способности строить силлогизмы мешает слишком буйное воображение, так что, как только я натыкаюсь на единственно возможный ответ на загадку, мне тут же приходят в голову двадцать пять других возможностей, которые перечеркивают единственно возможную. Короче, какое-то время я просто проглядывал бумаги, надеясь, что меня осенит. Тут было всего понемножку: копии писем клиентам, визитная карточка (Бернардо Альмасига, Пелукерос), другие коммерческие отчеты, счет из крутой мастерской за техосмотр и смену масла в двигателе Багиры (полная стоимость – восемьдесят три тысячи), каталог галстуков фирмы «Гуччи», записка от руки, написанная неподражаемым почерком моего Неподражаемого Брата («Половина это меньше, чем он думает», – говорилось в ней), и… наконец, в самом низу кучки, несколько листов большого формата, на которых был отпечатан длинный список адресов. Вверху стояла дата: двадцать второе июня; это были точные адреса в европейских городах – Бордо, Манчестере… Почти сразу, на третьей странице я наткнулся вот на что:

Аманси Виладрау

Пароль: ул. Монтанья, 25, 08029-Барселона (Испания)

Адрес: ул. Жауме Гильямет, 15, 08029-Барселона (Испания)

Я наткнулся на этот адрес почти сразу не только потому, что ожидал его найти, но и потому, что для пущей наглядности он был обведен кружком. На внешней стороне кружка тем же карандашом и тем же каллиграфическим почерком было написано только одно слово: «Пабло».

По коже у меня забегали мурашки, и я чуть было не отшвырнул бумагу инстинктивным движением. В том, что мое имя появилось рядом с этим адресом, мне почудился злой умысел или, как бы выразиться поточнее, графическое изображение меня рядом с оградой садика на улице Жауме Гильямет, зловещее прорицание, которое начало сбываться.

Я уже заводил мотор, как вдруг мне пришло в голову, что мой Неподражаемый Брат всегда называет меня Пабло Хосе, как и маменька. И он делает это исключительно потому, что знает, что мне не нравится, когда меня так зовут, но даже в своих личных бумагах всегда пишет П. Хосе, так же как и в своем телефонном справочнике. И при одной только мысли о том, что моя Неподражаемая Невестка подделала эту запись, подражая почерку своего мужа, затем, чтобы я увидел ее и обратил внимание на указанный адрес, – при одной только мысли об этом голова у меня пошла кругом.

И снова чем больше я узнавал, тем меньше знал на самом деле, но, предпочтя не углубляться в созерцание умопомрачительной бездны, я поехал в офис Робельядеса.

Транспортный поток состоял из сплошных пробок, и похоже было, что Министерство образования уже пооткрывало свои клетки, потому что парочка человеческих детенышей со школьными портфелями (или их современными заменителями с колесиками и прочими штучками) чуть не влезла в окно моей машины, чтобы обследовать внутренность Багиры. Я шикнул на них, они припустили прочь и, окопавшись за почтовым ящиком, стали показывать мне непристойные жесты, выставляя средний палец согнутой руки. Прав был некий мудрец, сказавший: нет больше в мире ничего святого.

Через полчаса я добрался до офиса Робельядеса. Оказалось, что он расположен на втором этаже старого дома. Девушка в приемной оказалась той же, что подходила к телефону. Мне показалось, что я понравился ей с первого взгляда; не знаю, но мне кажется, что в глазах женщин я являюсь как раз таким типом, каких их учили остерегаться, и порой замечаю, что для них я – очередная головная боль. Но девушка из офиса ограничилась тем, что была со мной любезна в пределах, какие позволяли прискорбные обстоятельства. Я взял у нее конверт, заплатил шестьдесят тысяч по счету, который она мне также вручила, и через минуту уже был внизу, где наткнулся на жандарма, записывавшего номер Бестии.

– Штраф?

– Да, сеньор. Вы припарковались в погрузочно-разгрузочной зоне, где предусмотрена стоянка только для грузовых машин.

– Но поймите, я только на минутку, мне надо быть забрать этот конверт.

– Может быть, вы еще скажете, что это грузовая машина?

– Это кувейтское такси. Сами знаете этих шейхов…

– Знаю. Они вешают на свои спортивные такси барселонские номера.

– «Б» означает «Буркан» – город на юго-западе страны. Какое совпадение, правда?

– Верю, верю. Но все же вам придется передать шейху, чтобы он уплатил штраф.

Восемь тысяч. Сколько это будет в евро? Я подумал, уж не уплатить ли мне прямо сейчас, но предпочел дождаться своего Неподражаемого Брата, чтобы немного отравить ему возвращение. Объехав квартал, я остановился еще на одном широком тротуаре, на Карретера де Сарриа, чтобы прочесть отчет. Конверт тоже был немалых размеров, но потоньше, чем тот, что с почты. В нем было всего три машинописных листа.

Барселона, такого-то числа такого-то месяца. Господам Молукас, предварительный отчет о ля-ля-ля, исчезновении Эулалии Роблес Миранды (о чем мне напоминает эта фамилия?) и т. д. и т. п., полторы страницы и т. д. и т. п., которые я пропустил, и наконец заключение, выделенное жирным шрифтом:

«Мы полагаем, стараясь избегать поспешных и неоправданных выводов, что ее исчезновение, вероятно, связано с исчезновением Себастьяна Миральеса, который, в свою очередь, вступил в деловой контакт с мебельной фирмой, предположительно расположенной в Бильбао или его окрестностях, установить точное местонахождение которой не удалось.

Судя по всему вышеизложенному, нельзя окончательно отвергать вероятности того, что оба упомянутых лица совместно и по собственной воле путешествуют и в данный момент находятся где-то на севере Испании».

Лихо. Семья Робельядесов потрудилась на славу, я понял это, когда перечитал весь отчет целиком, включая экспозицию, предшествовавшую заключению, но последний источник, с которым они успели вступить в контакт, несомненно, была маменька – королева дезинформации. Если бы КГБ воспользовался ее услугами, Техас уже давно был бы одной из республик Советского Союза: только она могла внушить Робельядесу мысль о мебельной фирме в Бильбао, фирме, естественно, принадлежавшей семье Ибарра, чья фамилия значилась на моей майонезной банке. И на какое-то мгновение, убедившись, что нигде нет ни малейшего упоминания о доме на улице Жауме Гильямет, я почувствовал, как с души у меня свалился невидимый груз – теперь никому не могла прийти в голову мысль хоть как-то связать гибель паренька с моим поручением. Но я тут же вспомнил о следах покрышек и стеклянной крошке в пятидесяти метрах от садика на Гильямет. Для простого совпадения это было чересчур. Казалось гораздо более вероятным, что Ро-бельядес-младший вышел на какой-то новый след, когда его отец уже закончил свой отчет, и решил пойти по нему до конца, до дна котлована глубиной двенадцать метров.

У меня еще оставалась пачка банкнот, которую я сунул в карман, выходя из дома, но я все равно остановился у банкомата и взял еще сотню. Потом, снова выехав на Травесеру, подумал, что неплохо бы повидаться с Нико. Возможно, удастся купить у него кокаинчику, и в любом случае неплохо бы пополнить свою заначку, со всей этой суетой пятитысячный запас травки значительно поуменьшился. Остановившись на минутку во втором ряду, я заглянул в сады.

Нико словно испарился.

Возвращаясь к Бестии, я налетел на ангела-хранителя, которого запомнил еще по бензоколонке. Увидев, что я исчез в саду, он вышел из «опеля» и двинулся вслед за мной.

– Извини, что заставил тебя пробежаться, я остановился всего на минутку, чтобы повидаться с приятелем, – сказал я ему.

– Ладно, не извиняйся. Издержки ремесла.

– Который час?

– Два.

Самое подходящее время, чтобы подумать о хлебе насущном.

– Слушай, пошли пообедаем.

– Пф-ф-ф… надо сначала спросить у Лопеса.

Лопес оказался вторым ангелом-хранителем, который остался в машине. Я подошел. Это был мужчина лет за пятьдесят, с брюшком, в вышедшем из моды пиджаке. Нагнувшись к окошку, я повторил свое приглашение.

– Спасибо, но зто невозможно.

– Да брось ты, приятель. Мне страшно хочется есть, и я намерен задержаться в ресторане надолго. Что вы будете все это время делать – припаркуетесь у дверей и закажете пиццу?

– Нас не должны видеть вместе.

– Ладно, можно договориться встретиться в каком-нибудь месте подальше отсюда и покатить туда по отдельности. Сомневаюсь, что кто-нибудь за нами увяжется.

Лопес никак не мог решиться.

– Послушайте, у меня сегодня плохой день, – не отставал я. – Моего брата похитили, на отца наехала машина, а детектива, которого я нанял для расследования, убили. Поэтому мне хочется, чтобы вы составили мне компанию.

Он смягчился. Спросил, нравится ли мне паэлья. Я сказал, что нравится.

– Ты знаешь закусочную в Лас-Планас, напротив станции? Поезжай туда по шоссе Вальвидрера. За тобой будет следовать мотоциклист. А мы немного подотстанем.

Он взял радиопередатчик, при помощи которого связывался с центральным пультом, и запросил поддержки у кого-то, кто слушал его там. Сообразительный тип этот пузан: постоянно петляющее шоссе Вальвидрера давало мотоциклисту преимущество перед любым автомобилем. Итак, мы отведали паэльи, ребрышек барашка, обильно запивая все это дешевым вином, довольно холодным, хотя и красным, а с минералкой еще вкуснее. Аперитив, дешевые сигары и настоящий мужской разговор, состоявший из сплошных баек: непристойные истории рассказывал Лопес, бывший полицейский, а плутовские похождения в предместьях описывал Антонио, бывший люмпен-угонщик. Мотоциклист и я в основном выступали в роли слушателей. Славные ребята. В Барселону мы возвращались не спеша, слегка под кайфом: охранники только и мечтали о том, как бы припарковаться перед моим подъездом и вздремнуть в машине.

Я тоже собирался поспать, как только вернусь, но прежде – хочешь не хочешь – пришлось на минутку залезть в Интернет.

Прямехонько направившись на сайт worm.com, я ввел пароль «molucas_worm» и оказался на странице с вопросами, касающимися «Цитадели». Что держал в руке Генри, когда познакомился с королевой? Red kerchief. [40]40
  Красный платок (англ.).


[Закрыть]Чем занимался король во дворе замка? Training. [41]41
  Упражнялся в фехтовании (англ.).


[Закрыть]Таким образом я ответил на двадцать вопросов, не всегда таких тривиальных, которые вынуждали меня дважды или трижды заглядывать в печатный текст, прежде чем внести обдуманный вариант в список ответов. Нажав на клавишу, я скрестил пальцы.

Бинго. Теперь под заголовком «Welcome to the Worm Gate» [42]42
  Добро пожаловать во Врата Ворма (англ.).


[Закрыть]появились три фразы на современном английском. Привожу перевод:

ДОРОГА ДЛИННА И ТРУДНА. ОДНОЙ ЖИЗНИ ЧАСТО БЫВАЕТ МАЛО.

СПРОСИ У СВОЕЙ СОВЕСТИ. ГОРЕ ТОМУ, КТО ПРИБЛИЗИТСЯ С НЕЧИСТЫМИ НАМЕРЕНИЯМИ. ХОТЯ ОН НИКОГДА НЕ ПРОНИКНЕТ В СЕРДЦЕ ВОРМ, ЕМУ НЕ УЙТИ ОТ РАСПЛАТЫ.

СПРОСИ У СВОЕЙ СОВЕСТИ. ДА БЛАГОСЛОВЕН ТОТ, КТО ПРИБЛИЗИТСЯ С ЧИСТОЙ ДУШОЙ. ДАЖЕ ЕСЛИ ОН НЕ ПРОНИКНЕТ В СЕРДЦЕ ВОРМ, МЫ ВОЗЛЮБИМ ЕГО.

Иными словами: понятно, что ничего не понятно. Только одно это – связь с адресом [email protected] и кнопка First Contact. [43]43
  Первый контакт (англ.).


[Закрыть]Согласен, все это выглядело несколько по-детски, но внушало какие-то смутные предчувствия, и теперь у меня были причины считать, что угрозы не пустые. А, ладно – и я решительно нажал кнопку. К счастью, почтовый адрес, который я написал накануне – заполняя первый формуляр, чтобы добыть код доступа, – был хоть и фальшивым, но близким к действительному, потому что название и номер телефона, появившиеся, когда я закончил загрузку, отличались географической близостью к моим координатам.

Вильяс, 93 430 13 21

Конечно, я тут же подпрыгнул на стуле и ринулся на поиски бумажонки, на которой записал номера из памяти мобильника The First. Так: «Вильяс, 93 430 13 21».

Я вернулся к компьютеру. На экране, под этим номером, значилось: «Call this number amp; tell the Worm you are Molucas_worm». [44]44
  Позвоните по этому номеру и скажите Ворму, что Вы Molucas_worm (англ.).


[Закрыть]

Слишком быстро. Слиш-ком быс-тро. Спокойствие и еще раз спокойствие. Сперва надо подумать. Я уже звонил по этому номеру: звонил, мне отвечали и тут же вешали трубку, я очень хорошо помню, я звонил два или три раза. Может быть, это потому, что я не назвал никакого пароля? Теперь он у меня есть. Но подойдет ли он?

Наконец я решил, что стоит подождать первого мнения о подлинности «Цитадели». Это заставило меня призадуматься над тем, что меньше чем через час мне придется быть готовым к общению с другим трио, весьма отличным от моих ангелов-хранителей: с мучимым похмельем ирландским метафизиком, немецким специалистом по взламываю компьютеров и китайским филологом, знатоком в области средневековой английской литературы.

Да, чтобы жить спокойно, надо сначала хорошенько покувыркаться.

Оберон в роще

Уснуть я так и не смог. В голове постоянно крутились разные мысли.

Когда я решил встать, оставалось еще порядочно времени до встречи в чате, а поскольку ожидание всегда было для меня невыносимо, я решил ускорить ход событий и позвонить Джону. Джон был мрачнее тучи. Примерный перевод:

– Можно узнать, что там у тебя, черт побери, происходит? Я говорил с Понтером минут пять назад. Он говорит, что ничего не может сделать из дома. Его наказали.

– Что-что?

– Наказали. Его отец запретил ему целую неделю забираться в Интернет. А что такого? Вас в Испании разве не наказывают, когда вы плохо себя ведете? То-то вы все считаете себя взрослыми.

– Сколько лет Понтеру?

– Гюнтеру? Тринадцать, дело в том, что…

Этого еще не хватало. В этом мире найдется, должно быть, тысяч сто совершеннолетних хакеров, а я, как назло, связался с каким-то подростком, да еще наказанным и без модема. К счастью, Джон считал, что еще не все потеряно: парнишка мог пойти в помещение, где репетируют «Stinkend Soft», чтобы подключиться к чату, и тогда он посмотрит, что тут можно сделать. Вполне вероятно, что к концу вечера он сообщит нам что-нибудь новенькое.

– Ты начал читать «Цитадель»?

– Брось занудствовать. Да, я ее сегодня все утро читал.

– Ладно. Слушай, тебе не трудно подключиться и перейти в чат? Иначе звонок в Дублин влетит мне в копеечку.

Скрепя сердце, он все же согласился. Я дал ему пять минут, чтобы подключиться, и сам тоже пошел к компьютеру. На нашей страничке Metaclub.net появились кое-какие дизайнерские изменения, которые мне хотелось бы просмотреть в спокойной обстановке, но я прямиком отправился в секцию чатов и залез в общий рум. В боксе уже значилось интернетовское прозвище Джона (Джн).

Примерный перевод нашей беседы:

Джон › Доволен? Целый день меня сношал. Надеюсь, объяснишь, что за заморочки?

Пабло › Так говоришь, что прочел «Цитадель»?

Джон › Ну, и в чем дело?

Пабло › Не заметил ничего странного?

Джон › А что я должен был заметить странного?

Пабло › Черт тебя возьми, Джон. Как по-твоему, сколько лет этому тексту?

Джон › Средневековый английский. Ну, скажем, век четырнадцатый. Может, раньше. Вуонг все скажет точно.

Пабло › Не прикидывайся, это невозможно.

Джон › Почему?

Пабло › Ты прочел всю поэму от начала до конца?

Джон › ДА-А-А-А-А-А-А!

Пабло › И тебя не удивило, что в тексте четырнадцатого века появляются фрейдистские ссылки?

Джон › Не наседай на меня, Пабло. Почему обязательно Фрейд? Почему этого не может просто быть в оригинале? Таких подробностей полным-полно в литературе всех времен и народов.

Пабло › А как насчет Рассела? В тексте полностью содержится теория лингво-портрета, а это чистой воды двадцатый век.

Джон › В тот день, когда я не смогу вспомнить, в каком веке писал Рассел, я подам в отставку.

Пабло › Я говорю серьезно: там излагается вся теория, почти слово в слово, в дюжине стихов ближе к концу.

Джон › Если мне не изменяет память, теория лингво-портрета предполагает буквальный изоморфизм между языком и реальностью. Есть ли в поэме хоть один стих, в котором бы об этом говорилось буквально так?

Пабло › Ты прекрасно знаешь, что это можно выразить и другими словами… Помнишь то место, когда Генри пытается нарисовать схему цитадели? Есть пара строф, где он выдвигает те же предположения, что и Рассел: изучать язык, чтобы понять структуру реальности, та же смесь озарения и слепоты. И Витгенштейн говорит в своем «Трактате», что язык можно воспринимать как «картину реальности»: в точности то же самое выражение употребляется в поэме. Ссылка совершенно недвусмысленная, надо только внимательно прочитать.

– Woung from Honk Kong is joining the chat at 17:01 [45]45
  Вуонг из Гонконга присоединяется к чату в 17.01 (англ.).


[Закрыть](GTM+1).

Этой строчкой система давала нам понять, что в чате теперь и китаец.

Вуонг › Привет, Джон и компания.

Джон › Вуонг, хочу представить тебе моего приятеля из Барселоны, Пабло.

Вуонг › Очень рад, Пабло. Я много о тебе слышал.

Пабло › Привет, Вуонг, спасибо, что подключился.

– 121 from Berlin is j oining the chat at 17:02 [46]46
  121 из Берлина присоединяется к чату в 17.02 (англ.).


[Закрыть](GTM+1).

Новый собеседник. Его интернетовское прозвище ничего мне не говорило.

Джон › Что скажешь нам о тексте, Вуонг? Пабло бредит какими-то анахронизмами о соответствии между формой и содержанием.

121 › Привет, Джон, это ты?

Вуонг › Видишь ли, я не успел прочесть поэму целиком, только несколько строф наугад. Любопытно.

– Puck from Norway is joining the chat at 17:04 [47]47
  Пак из Норвегии присоединяется к чату в 17.04 (англ.).


[Закрыть](GTM+1)

Начиная с этого момента все несколько усложнилось. Поддерживать чат с тремя собеседниками и одним присоседившимся призраком – непросто.

Джон › Да, 121, это я. А ты – Гюнтер?

121 › Да. Гюнтер. Всем привет, по-английски я не слишком-то.

Джон › Позвольте представить вам Гюнтера. Он лучший хакер по эту сторону Миссисипи.

Пабло › Привет, 121.

Пабло › Вуонг, ты не мог бы хотя бы приблизительно установить возраст текста?

Пак › 121, ты правда хакер? Это ты запустил вирус в процессоры НАСА?

Вуонг › Можно определенно сказать, что это староанглийский – не раньше двенадцатого века.

Пабло › Вуонг, ты не мог бы сказать чуть поконкретнее? Меня прежде всего интересует верхний предел датировки?

Вуонг › остановить верхний предел сложно. По-моему, век четырнадцатый, но может быть, тринадцатый или далее пятнадцатый. Я не могу дать более точного определения, основываясь только на языке.

121 › пак, я не есть крекер который запускать вирус.

Джон › Пак, никогда не спрашивай хакера, не хакер ли он.

Вуонг › Точная датировка требует анализа содержания и тщательной работы с историческими документами. Обычно для этого организуют группы, куда входят специалисты разного профиля. А я даже не прочитал поэму целиком.

Пак › А почему не спросить?

121 › пак, я не любить крекеры, мне нравятся хакеры, классные ребята.

Пабло › Мне жаль, Вуонг, что во всем тексте нет ни единой развернутой исторической ссылки, я имею в виду – о сражениях, войнах, узнаваемых персонажах. Ты про это?

Джон › Потому, Пак, что настоящий хакер никогда не представится таковым. Это чувство собственного достоинства, которое остальные должны за ним признать.

Пабло › 121, Джон сказал тебе, что мне нужно?

Пак › Что такое крекер?

Пабло › 121, текст, про который мы говорим с Вуонгом, как-то связан с сайтом worm.com.

Вуонг › Не только точные исторические ссылки. Вся атмосфера: одежда, утварь, нравы… Они здорово помогают при определении точной даты.

121 › да пабло. Джон мне кое-что рассказал.

Пак › Может мне кто-нибудь объяснить, что такое крекер?

121 › крекер есть плохой киберпанк. хакер никогда zerstцrend, [48]48
  Разрушающий (нем.).


[Закрыть]хакер строить свободное будущее.

Джон › Пак, речь о том, что крекеры плохие и глупые, а хакеры хорошие и умные.

Пабло › Вуонг, сделай мне одолжение, напиши все, что можешь, о тех нескольких строфах, которые ты прочитал. Меня интересуют все твои соображения. Жду.

Пабло › 121, ты можешь раздобыть информацию, которая мне нужна?

121 › хакер добывать информацию для полной гармонии.

Джон › Хотя среди крекеров есть течения, которые обличают хакеров в лицемерии и предлагают очищение огнем, вроде революции.

Пак › 121, но ты все-таки забирался в компьютеры НАСА?

Пабло › Джон, уж если тебе так не хочется, можешь не помогать, только не мешай. Не заводи Пака.

Вуонг › На первый взгляд, мы имеем дело с поэмой из пятисот двенадцатисложных стихов с рифмовкой АБАБА, что часто встречается в двенадцатом веке.

121 › Пабло: да, я могу достать тебе информацию, но лучше если мне помогать.

Джон › Слушай, дерьмо поганое, ты вытащил меня из постели в девять утра, а теперь я не могу поговорить, с кем хочу, в собственном клубе? Если не хочешь читать то, что я пишу, то так и скажи и не морочь мне мозги.

121 › да я делать хакер в наса.

Вуонг › Лексика, скорей всего, соответствует концу тринадцатого века, таким образом, версификация – явно архаический пережиток.

Пабло › Как помогать, 121?

Пабло › Продолжай, Вуонг, я слушаю.

Пак › Ха-ха-ха.

Вуонг › Орфография тоже может относиться к тринадцатому веку, хотя больше тяготеет к четырнадцатому. Так или иначе думаю, что это было написано не позднее пятнадцатого.

Джон › Чего смеешься, Пак?

121 › пабло, друзья помогать мне.

Вуонг › Я продолжаю, просто не могу набирать быстрее.

Пак › Уж больно мне понравилось это «дерьмо поганое». Я-то думал, что у вас философский чат.

Пабло › Извини, Вуонг, спасибо большое за помощь. Продолжай в том же ритме.

121 › друзья помогать, можешь устроить? уже что-нибудь узнал?

Джон › Еще какой философский, Пак. Да, да, дерьмо поганое, ты прочел мои «Сентенции»?

Вуонг › Судя по тому немногому, что мне удалось прочесть, там появляются персонажи, характерные для quest: [49]49
  Поиски приключений (в рыцарском романе) (англ.).


[Закрыть]Рыцарь, Король, Кудесник, Королева… Это заставляет вспомнить старинные talktales, [50]50
  Устные предания (англ.).


[Закрыть]возможно, история происходит от какой-нибудь бретонской легенды, которая породила несколько следующих друг за другом письменных версий.

Пак › Пабло, у тебя проблемы?

121 › пробовал сатану, надежный, остается генератор кодов, пока везет, возможен троян. так важно войти.

Джон › ДЕРЬМО ПОГАНОЕ, СКАЖИ, ТЫ ЧИТАЛ МОИ «СЕНТЕНЦИИ»?

Пабло › Извини, Пак, но я что-то не настроен болтать. В другой раз.

Вуонг › Итак, готов поспорить, что текст четырнадцатого века, но доказать не могу. Это всегда сложно. Баллады о Робин Гуде изучались годами, но до сих пор никто так и не может сказать, относятся ли они к двенадцатому или к четырнадцатому веку.

Пабло › 121, что такое «сатана» и что такое «троян»?

ДЖОН, ПОШЕЛ В ЗАД СО СВОИМИ «СЕНТЕНЦИЯМИ».

Вуонг › Кроме того, очень часто то, что попадает нам в руки, является расширенными или интерпретированными фрагментами последовательных версий различных эпох.

Пабло › Вуонг, а не может ли этот текст быть апокрифом? Иными словами, возможно ли, что это написанная сегодня имитация под архаический стиль?

Пак › 121, так есть в НАСА информация об инопланетянах?

121 › «сатана» это security analyzer, [51]51
  Анализатор безопасности (англ.).


[Закрыть]главный инструмент хакера, «троян» это программа которая входит в систему как троянский конь, программа-шпион.

Джон › Послушай, дерьмо поганое, единственная «задница» тут – это ты. И не забудь, что нам еще нужно кое-что сделать. И пусть я ответственный редактор, но если ты даже не удосужишься прочесть то, что я тебе отправил, то нам придется валандаться несколько лет, прежде чем выдать мало-мальски представительную теоретическую основу. Попомни мои слова.

Вуонг › Не согласен с тем, что текст – подделка. Такая возможность всегда существует, но в данном случае это крайне маловероятно. Если текст сочинил наш современник, то он не только блестяще эрудированный филолог, но и превосходный поэт. Если бы речь шла всего о нескольких строфах, но ведь тут более тысячи отличных стихов…

121 › в НАСА слишком много информация, забавно войти но слишком много информация смотреть и смотреть.

Пабло › (Джону)Я не смог прочесть их все, Джон, не будь козлом, мне жаль, но я тут вляпался – дальше некуда. Поговорим позже. Я пошлю тебе мейл или позвоню.

Пак › 121, научи меня, как забраться в НАСА. Вот уж есть где порезвиться.

Вуонг › Джон рассказывал мне, что ты нашел текст в Интернете. Меня удивляет, что я никогда не слышал о нем раньше. Не так уж много осталось написанного на староанглийском, к тому же я имею доступ к основным каталогам. Возможно, исследуя адрес, по которому ты его нашел, ты сможешь установить еще что-нибудь.

121 › как так порезвиться?

Джон › (Пабло)Буду ждать. Тебе еще придется расплачиваться за то, что погубил мне день.

Пабло › 121, «порезвиться» означает Schelmenstreich; [52]52
  Проделка (нем.).


[Закрыть]не обращай внимания на Пака: его настоящее имя «полтергейст». Слушай, ты абсолютно ничего не можешь мне сказать о сайте, который меня интересует? Знаю, Вуонг, именно этим я и занимаюсь, 121 исследует систему происхождения.

Пак › Никакой я не полтергейст, я – домовой.

Джон › Пак, какого дьявола ты влез в этот чат?

Вуонг › Если добудешь еще какую-нибудь информацию, перешли ее мне по адресу [email protected]. Буду признателен. А я пока прочту всю поэму. Не оставишь мне свой элетронный адрес?

Джон › [Пабло]Я же тебе говорил, что Понтера надо немножко потормошить. Лентяй он. Опиши ему работу как разрешение какой-то великой тайны, если он не забудет про тебя, как только сойдет с сайта, и не займется чем-нибудь поинтереснее, чем твои параноидальные идеи.

121 › извини, пабло. пока ничего.

Джон › Пак, «полтергейст» по-немецки и значит «домовой». Теперь видишь, какой у нас серьезный чат? Мы даже говорим по-немецки.

Пак › Джон, нам, домовым, нравится забираться туда, куда нас не просят. Например, в НАСА.

Пабло › Вуонг: [email protected]. Это мой адрес в Метафизическом клубе.

Пак › Что-то мне скучно стало. Джон, расскажи мне лучше про свои секреты, о чем вы там все время шепчетесь с Пабло?

Вуонг › Разумеется, Пабло и Джон, мне стало известно, что в Ричмонде живет студент, который интересуется и хотел бы написать диплом об идеях, которые вы проповедуете на этом сайте. Он старается, чтобы отделение современной философии дало ему разрешение, и, похоже, своего добьется. Я слышал несколько очень увлекательных трактовок этой вашей теории Изобретенной Реальности. Вы в моде на филфаках Восточного побережья, я был там этой зимой.

Джон › Понятия не имею, о чем ты, Пак. С тобой я ни о чем не хочу шептаться.

Пабло › Пак, в Испании мы в таких случаях говорим, чтоб ты катился подальше.

Джон › Если бы Пабло поменьше пил и побольше работал, то мы смогли бы опубликовать что-нибудь связное, но у нас нет даже строго сформулированной теории, это всего лишь ворох электронных посланий, рассеянных по Интернету. Хорошо, если б ты помог мне связаться со студентом, про которого говорил. Возможно, он помог бы нам сделать компиляцию. Нам как раз не хватает стипендиата.

Пак › Да вы еще и по-испански разговариваете… Скукота. Пойду еще куда-нибудь загляну: может, встречу Оберона в лесу.

– Puck left the chat at 17:26 [53]53
  Пак покинул чат в 17.26 (англ.).


[Закрыть](GTM+1).

Джон › Ну и придурок же этот домовой.

Пабло › (121 и Джону)Гюнтер, хочу тебе кое-что объяснить. Твоя помощь и помощь твоих друзей жизненно необходимы. Знаю, это покажется безумием, но, короче, мы пытаемся установить происхождение поэмы четырнадцатого века, которая (обрати внимание) содержит информацию о том, что произошло через шесть веков после того, как она была написана. Вуонг работает с нами, он специалист по средневековой английской литературе и только что подтвердил, что текст действительно старый. Мы знаем, что сайт worm.com связан с этой поэмой, и думаем, что, добравшись до исходной системы, подучим новые данные. Теперь ты понял, насколько важна ваша работа? К расследованию привлечены специалисты со всего света, но нам не хватает хорошей команды компьютерщиков. Подумай только, мы пытаемся получить ИНФОРМАЦИЮ О БУДУЩЕМ. Пожалуйста, отправь мне мейл, как только у тебя появятся новости. Я завишу от твоих сведений. И будь благоразумен: не стоит особо распространяться о том, что ты слышал, можешь рассказать об этом только ребятам, которые будут с тобой работать.

Признаю, я немного хватил через край, но хотелось бы верить, что мои слова возымеют эффект: для тринадцатилетнего паренька приключения еще возможны, какими бы шальными они ни казались. По крайней мере, Гюнтер обещал кое-что предпринять уже сегодня вечером и отправить мне сообщение, как только у него что-нибудь появится. Бестолковая перекрестная болтовня продолжалась еще несколько минут, но я, получив всю возможную информацию, отключился, как только минимальные приличия позволили мне это сделать. Как обычно, мои следственные усилия ни к чему не привели: с одной стороны, выяснилось, что «Цитадель» – подлинно старинный текст, но с другой – я уже не был очень уверен, что это так уж странно. Правду говорят, что вся история философии – это непрерывная смена формулировок и у любой претендующей на новизну идеи можно найти предшественников.

К этому моменту в голове у меня была уже приличная каша, надо было слегка проветриться, и учитывая, что дома делать было уже нечего, я решил нанести обещанный визит своим и заодно посмотреть, удалось ли папеньке разведать что-нибудь интересное о несчастном случае с Робельядесом-младшим.

Я уже был в дверях, когда зазвонил телефон.

– Приве-е-е-т, как дела?…

Этого только не хватало.

– Как видишь, разговариваю по телефону…

– И что скажешь?

– Ничего не скажу, Дюймовочка, абсолютно ничего. Мне просто интересно знать, за каким чертом ты звонишь.

Прежде чем узнать это, мне пришлось извиниться, что я такой злюка, и только тогда выяснилось, что Хосе Мария сегодня вернется с работы поздно и Дюймовочка хочет со мной повидаться; при условии, понятно, что я буду вести себя так, словно это она делает мне милость. Но на сегодняшний вечер у меня были другие планы.

– Не могу, Дюймовочка, если хочешь, можем договориться на завтра.

– Ясно… А можно узнать, почему ты не можешь?

Вот дерьмо: снова придется выдумывать что-то на ходу.

– Ну… У меня свидание.

– Свидание? У тебя? Опять с какой-нибудь прошмандовкой?

Я схватил подсказку на лету.

– Никакая она не прошмандовка.

– Так я и знала… То вдруг заявляешься в каком-то потрясном авто, расфуфыренный, как мальчик, швыряешься деньгами… Но это еще не самое страшное. Самое страшное, что ты совсем перестал корчить свои забавные рожи. Ты… как в тумаке.

– Вот видишь. А я-то уж думал, что в моем возрасте ничего подобного не бывает.

Я сказал это как только мог кротко, словно пристыженный.

– Хитрая бабенка… И кто же она такая, позвольте узнать?

– Мы с ней познакомились на ужине в день рождения мамы. Она дочь друзей нашей семьи. Я договорился поужинать с ней… выпить по рюмочке…