Текст книги "Скарлетт Рэд (ЛП)"

Автор книги: П. Т. Мичел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 13

Талия

– Ужин был превосходным, а потом Дэн взял меня в тот ночной клуб в Чаппакуиддике, – Синтия проглатывает последний кусочек своего круассана, ее длинные ресницы трепещут от возбуждения.

– Похоже, у кого-то был отличный вечер, – говорю я, делая глоток персикового чая.

Она встряхивает вьющимися волосами.

– Это был фантастический вече. Не могу дождаться, когда увижу его сегодня чуть позже. Что насчет тебя? Ты нашла свою идеальную пару на вчерашнем балу? – она хихикает, играя бровями. – Рассказывай. Уверена, те ножные судороги не просто так появились.

Как только я открываю рот, чтобы рассказать, мой телефон звонит.

Достав телефон из сумочки, я поднимаю глаза и вижу Натана в противоположном конце помещения, машущего руками и показывающего на телефон.

– Прости, я на секундочку, Синтия. Это по делам, – быстро подношу телефон к уху. – Ты говорил со Стэном?

– Он перезвонит мне через десять минут. Можешь пораньше закончить свой ланч и подойти? Похоже, народ рассасывается, и мы спокойно сможем провести конференц-звонок со Стэном.

– Я и сама могу поговорить с ним, Натан.

– Да, но я работал с ним дольше, чем ты. Я могу помочь. Просто позволь мне, ладно?

– Ладно, – вздыхаю я. – Дай мне несколько минут.

Кивнув, он отключается.

Я улыбаюсь Синтии:

– Извини, Синтия, но у меня образовалась важная встреча.

Она немного надувает губки.

– Я думала, ты в отпуске. Тебе можно не работать.

Ее реплика заставляет меня улыбнуться.

– Ну, технически, это собеседование о приеме на другую работу.

Светлые брови ползут вверх:

– О, и чем же ты занимаешься?

– Я решаю загадки со словами.

Она смеется:

– Ооо, как таинственно.

Я хихикаю.

– Я писатель, но новая работа дополнит прежнюю. Мне правда надо присутствовать на встрече с коллегой, который, так случилось, тоже здесь отдыхает.

– Понимаю, – вздохнув, он кладет деньги за счет, затем встает. – Я очень надеюсь, что мы как-нибудь все-таки повеселимся вместе, как в самом начале.

Я тоже встаю и улыбаюсь:

– Однозначно.

Кивнув, она вешает сумочку на плечо.

– У нас с Дэном планы на весь остаток дня. О, знаю-знаю, как насчет тебя, меня и пляжа завтра? Можно посмотреть восход или, в зависимости от того, как пройдет мой вечер с Дэном, закат? – Она отступает назад, широко улыбаясь.

Смеясь над ее нахальной улыбкой, подтруниваю над ней:

– Похоже на план.

По пути к столику Натана, краем уха слышу возбужденную болтовню трех дамочек. Мои шаги замедляются, когда я улавливаю знакомое имя.

– …пилот Бас? – тонкая, похожая на мышку женщина обращается к блондинке и брюнетке. Я еще больше замедляюсь, а она продолжает говорить: – Я столкнулась с ним в холле, когда он шел к вертолетной площадке. Этот мужчина и так был сексуальней некуда, но вы видели, что он состриг волосы и сбрил бороду?

– Бас сбрил бороду? – спрашивает женщина с длинными черными волосами, затем усмехается. – Мне нравился его неряшливый вид. Это говорит о том, что он не прочь испачкаться.

– И он состриг волосы? – восклицает другая женщина. – Я должна увидеть это собственными глазами. Может, я даже возьму урок полета, только чтобы он пристегнул меня надежно и плотно, – пронзительно хихикая, говорит она.

– Он красавчик, – отвечает первая женщина. – И я не знаю как, но его великолепные глаза стали еще более голубые.

Сжав зубы, я возобновляю свой нормальный темп и иду к Натану.

После часа споров и обсуждений со Стэном, кадровым отделом и другим вышестоящим руководством, я, наконец, соглашаюсь вернуться в «Трибьюн», но только после выхода книги. Пока они ждут, когда я выйду на полный рабочий день, Стэн просит меня сделать некоторые предварительные исследования по задуманным им проектам. Я соглашаюсь сделать это, пока буду работать над книгой.

И так как должность надо закрыть сейчас – а не то она будет урезана в следующем ежеквартальном рассмотрении бюджета – начиная со следующей недели, «Трибьюн» выделяет мне зарплату. В этот раз бюрократическая волокита идет мне на пользу.

Пока я оговариваю детали со Стэном, Натан терпеливо ждет.

Когда я кладу трубку, Натан ставит бокал белого вина передо мной. Подняв свой собственный бокал, он произносит:

– Поздравляю с возвращением назад, Талия.

Я поднимаю бровь, а он говорит:

– Да ладно. Это нужно отпраздновать.

Он просто помог этому случиться. Будет справедливо выпить с ним по бокалу вина. Я поднимаю свой и наклоняю к нему:

– Спасибо, что замолвил словечко за мной перед Стэном.

– Я просто рад, что ты возвращаешься, – отвечает он, чокаясь со мной бокалами.

На моем языке вертится фраза, что я возвращаюсь не к нему, но произнести нечто подобное было бы мелочно, поэтому я никак не комментирую его реплику и делаю глоток вина.

Двадцать минут спустя, я вхожу к себе в номер и направляюсь к шкафу, чтобы подобрать что-то приличное к сегодняшнему ужину с Себастьяном, когда замечаю, что моя кровать странно разобрана, с покрывалом и пододеяльником, валяющимися с краю кровати. Покачав головой от вида своей наполовину убранной кровати, я иду в ванную, чтобы проверить кое-что и там, а затем соединяюсь с ресепшеном.

– Чем я могу вам помочь, мисс Лоун?

– Здравствуйте, я так и не поняла, была ли произведена уборка моего номера, потому что полотенца свежие, но почему-то горничная начала менять белье на моей кровати, но так и не закончила. Можно попросить ее доделать начатое, пока меня не будет? Я покину номер через час.

– Приношу свои извинения, мисс Лоун. Конечно, мы позаботимся об этом. Если вам будет угодно что-то еще, сразу же обращайтесь.

С этим я поворачиваюсь к шкафу и испускаю нервный вздох, пока критичным взглядом инспектирую каждую висящую там вещь. Было бы лучше, если бы Себастьян сказал мне, куда мы поедем.

***

Когда Себастьян стучит, я быстро выскакиваю из номера и захлопываю за собой дверь.

Он приветствует меня порочной улыбкой, затем кладет обе свои руки на дверь по обе стороны от моей головы и подходит ближе.

– Вы куда-то спешите, мисс Лоун?

Слава Богу, я надела каблуки, так что он не совсем нависает надо мной. Разглядываю расстегнутый воротник отглаженной рубашки и темно-серый костюм, радуясь, что он не надел галстук. Несмотря на то, что он одет более повседневно, Себастьян все равно очень презентабелен. Все в нем, начиная от его возбуждающего мужского аромата и источаемой им харизмы, заканчивая поразительными голубыми глазами, оценивающими каждый мой сантиметр, выдает доминанта. Он, скорее, хищник, который ищет достойную своей метки жертву.

И я дико хочу, чтобы на меня предъявили права.

– Моя комната не убрана, – выдыхаю я. – Горничная оставила мою кровать в еще большем беспорядке, чем я, встав сегодня с утра.

Подняв завиток моих волос к носу, он вдыхает, его глаза темнеют.

– Мне нравится беспорядок.

Я сглатываю и заставляю себя не представлять, что Себастьян подразумевает под словом «беспорядок». И все равно я уверена, что мое лицо стало пунцово-красным.

– А я думала, ты решил придерживаться временных рамок.

Он отпускает мои волосы и пальцем скользит вниз по моей шее, к груди, в V-образный вырез изумрудно-зеленого платья с запаАхом.

– Сексуальная повседневная одежда тебе идет.

Чувствую, как кровь приливает к моему лицу, и издаю нервный смешок, поддевая его расстегнутый ворот.

– Как и тебе, но мне почему-то кажется, что твоя сексуальная повседневная одежда – часть шоу.

Ведя рукой вниз по моему телу, он цепляет пальцем шелковый пояс на моей талии и дергает меня ближе, чтобы прошептать на ухо:

– Одежда – это только внешние атрибуты, тогда как обнажение выявляет истинных зверей, которые прячутся внутри нас.

Я не могу совладать с дыханием, когда он губами прокладывает дорожку по моей щеке, пока его рот не парит над моим.

– И у нас с тобой никогда и ничего не было обычным.

Я застываю от взгляда его завораживающих глаз, мой желудок сжимается, настолько я хочу, чтобы он прижался к моим губам и закончил эту пытку. Вместо этого, он отпускает мой пояс и проводит костяшками пальцев по щеке, бормоча таинственным голосом:

– А это идет тебе еще больше.

Когда до меня доходит, что он имеет в виду мои раскрасневшиеся щеки, он скользит ладонью по моей руке, переплетает наши пальцы и тянет меня за собой.

– Пойдемте, мисс Лоун. Наш вечер ждет.

***

Я удивлена, когда Себастьян сворачивает к маленькой рыбацкой деревушке Менемша в Чилмарке с населением в восемьсот шестьдесят шесть человек.

Пока Себастьян в гавани беседует с мужчиной, похожим на капитана морского судна в своей черно-белой бескозырке, я прогуливаюсь вдоль причала, рассматривая магазинчики, рыбацкие лачуги и лодки.

Я вижу парочку лодок с дневным уловом лобстеров и прислоняюсь к перилам, вдыхая соленый воздух и греясь в мягких вечерних солнечных лучах. Солнце так приятно согревает мое лицо и плечи, что я снимаю очки, закрываю глаза и наслаждаюсь.

Я подпрыгиваю, когда что-то холодное скользит по моей шее и вдоль моей груди. Когда я опускаю глаза, моему взгляду предстает шестидесятисантиметровая нитка черного жемчуга, которую Себастьян обернул вокруг моей шеи. Он говорит мне на ухо:

– Никогда еще не видел ювелирное украшение, настолько подходящее женщине. Позволишь снять твою золотую цепочку?

Держа переливающиеся жемчужины, я смотрю на него через плечо и качаю головой:

– Нет, я никогда ее не снимаю. Жемчуг великолепен. Это красивый подарок, но немного слишком.

Он разворачивает меня и берет за щеки, его рот решительно кривится. Не вижу его глаз за авиаторами, но могу чувствовать его искренность.

– Это подарок и ничего больше. Я подумал, оно идеально тебе подойдет.

Когда я отпускаю цепочку, его взгляд перемещается по жемчужинам на моей светлой коже к груди. Снова приковав свое внимание к моему лицу, он улыбается:

– Если я хочу подарить тебе ожерелье, оно должно быть достойно тебя.

– Спасибо тебе, – говорю, немного шокированная его сентиментальностью. Улыбнувшись, я приподнимаюсь, чтобы поцеловать его в подбородок, но вместо этого меня встречает рот Себастьяна, его губы твердые и крепкие.

Зарываясь пальцами в мои волосы, он придерживает затылок и медленно очерчивает языком контур моих губ. Его поцелуй настолько заманчив и соблазнителен, что мое тело мгновенно нагревается, по меньшей мере, градусов на десять.

В ту секунду, когда его язык скользит меж моих губ, позади нас кто-то прочищает горло:

– Прошу прощения, мистер Блэк. Ваша лодка готова, сэр.

Под «лодкой» капитан корабля подразумевал двенадцатиметровую яхту, пришвартованную в конце доков. После того, как Себастьян помогает мне забраться на борт, он вытаскивает для меня стул за маленьким столом недалеко от перил на передней части палубы, а затем снимает пиджак.

Когда он начинает закатывать рукава, я интересуюсь:

– Куда-то собираешься?

Он сияет мальчишеской улыбкой:

– Ты же не думаешь, что эта яхта сама поплывет, а?

Я открываю рот, как рыба. Я очень удивлена. Скользнув пальцами к задней поверхности моей шеи, он говорит:

– Наслаждайся прогулкой. Скоро буду.

Конечно, на месте я не остаюсь. Я иду за Себастьяном и вижу, как он занимает кресло капитана и заводит двигатель. Следующие двадцать минут он направляет судно от стапеля к открытой воде, успевая обсуждать с капитаном корабля такое количество морских терминов, что я теряю им счет. Мы не слишком далеко от берега, но достаточно далеко, чтоб я радовалась, что умею плавать. В конце концов, он глушит двигатель и отдает управление в руки капитана. Пройдя несколько шагов, он останавливается, увидев меня.

– Вода – одна из твоих любимых вещей, да? – тихонько спрашиваю.

С коротким кивком, он кладет руку на мою спину, и мы вместе идем к передней части лодки. Как только достигаем зоны полного уединения, я облокачиваюсь о перила и позволяю морскому бризу целовать мое лицо.

– Ты скучаешь по военно-морскому флоту?

Дублируя мою позу, он щурится от солнечного света, ударившего ему в глаза, несмотря на очки.

– Иногда.

– Почему в ту ночь ты не сказал мне, что ты «котик»?

Его рот превращается в суровую линию.

– А почему ты не сказала мне свое имя?

Прежде чем я успеваю ответить, он пожимает жесткими плечами:

– Этим не хвастаются. Это не то, что надо рекламировать.

Понимающе кивнув, возвращаю свой взгляд к горизонту, наслаждаясь золотыми солнечными отблесками на воде. Не могу даже представить, какого рода миссии ему пришлось выполнять.

– Ты когда-нибудь кого-нибудь убивал по долгу службы?

Он отводит взгляд обратно на воду, его голос тихий и ровный.

– В отряде я был снайпером.

Я сверлю глазами его профиль:

– Должно быть, было трудно в первое время.

– Всегда не просто забрать чужую жизнь, даже если он враг. Все, что тебе остается делать, – быть сосредоточенным на своей миссии.

Я снова смотрю на океан, и несколько минут мы стоим в тишине.

– Почему ты не сказала мне свое имя?

Я ощущаю его пронизывающий взгляд на своем лице, но сама остаюсь сфокусированной на воде.

– По некоторым причинам. Мое имя не имеет значения.

– Для меня имеет, – говорит он, поворачивая мой подбородок к себе. – Имело тогда, и имеет сейчас.

– Как долго ты был на миссии? – спрашиваю я.

Его рот превращается в тонкую линию.

– Это не ответ на вопрос.

– Так сколько?

– Два года.

– А мы не виделись три года, – говорю я, собираясь покончить с этим.

– Но я не знал твоего имени, чтобы найти тебя, – продолжает он с ноткой разочарования в голосе.

Я игнорирую его колкость.

– Ты управляешь компанией по безопасности, где, я уверена, есть немалая доля расследовательской части…, – я замолкаю и поднимаю брови. – Ты узнал достаточно обо мне той ночью. Ты знал, что я ходила в Колумбийский, где училась и твоя сестра. И я говорила, что работаю в газете колледжа. Как думаешь, сколько студентов соответствуют этим критериям? – когда его рот сжимается, я отвечаю за него: – Одиннадцать, Себастьян. Одиннадцать женщин соответствуют критериям. Нет, я думаю, что найти меня не составило бы труда, если бы ты по-настоящему этого хотел, когда вернулся. – И признание этого вслух настолько ранит меня, что ради собственного самосохранения, я не могу позволить тебе проникнуть глубже, Себастьян.

Я кладу руку на его кулак, сжимающий перила.

– Я просто хочу сказать, что хотела бы найти компромисс. Кстати, Ти – это не вымысел.

Он разжимает кулак и быстро переплетает наши пальцы, поглаживая меня:

– Почему для тебя так тяжело довериться кому-то?

Я смаргиваю подступающие слезы, радуясь, что он не может видеть их сквозь солнечные очки.

– Ты даже не представляешь, насколько я уже доверилась тебе.

Глядя на меня, он гладит пальцем внутреннюю сторону моей руки, затем останавливается и медленно скользит по белой незагорелой линии, оставленной кольцом Натана.

– Похоже, я немного подзагорела на ярмарке, – легко говорю я, снизу вверх глядя на него.

– Ты помолвилась с ним, когда работала в «Трибьюн».

Он не спрашивает, но я все-таки отвечаю:

– Да, мы встретились на работе. Я порвала с ним почти год назад.

Серьезное лицо Себастьяна становится хмурым.

– Если ты так давно порвала с ним, почему ты носила это чертово кольцо?

Я вздыхаю.

– Я приехала на выходные только ради своей подружки Кэс, которая в последнюю минуту кинула меня из-за работы. Я носила кольцо, чтобы держать парней на расстоянии. Я приехала сюда не из-за фигни для одиночек. И, кстати, о кольце Натана, я хотела бы получить его назад по нашему возвращению в отель.

Он раздраженно играет желваками.

– Зачем?

– Чтобы отдать ему, прежде чем он уедет.

– Он все еще в отеле?

Я киваю.

– После обеда Натан помог мне связаться со старым коллегой из «Трибьюн».

Себастьян напрягается.

– Ты обедала с ним?

Я трясу головой и пытаюсь вырвать свою руку, но он не отпускает меня.

– Нет, я обедала с Синтией. Так случилось, что он тоже был в том ресторане и позвал меня, чтобы помочь связаться по телефону со Стэном для обсуждения деталей новой работы в «Трибьюн».

– Вы снова собираетесь работать вместе?

Его тяжелый голос заставляет меня обороняться.

– Какое это имеет значение? – когда он не отвечает, я вздыхаю. – Я профессионал, Себастьян. Я любила свою работу в «Трибьюн». Я скучаю по тому, что помогала людям, и по тому чувству, что я что-то меняла в их жизнях. Работать в одном офисе с Натаном – небольшая плата за все это.

Его недовольное лицо расслабляется, и он притягивает меня ближе, обхватывая руками.

– Теперь понял, – тихо говорит он, уткнувшись носом мне в шею. – Что насчет писательства?

Почему у меня такое чувство, что его понимание идет от чего-то личного? Это как-то связано с тем, что он сейчас на гражданке?

Обняв руками его плечи, я целую его подбородок.

– Я не выйду на полную ставку, пока не закончу свою последнюю книгу. И буду продолжать писать и дальше.

Он разворачивает меня в своих руках, затем откидывает себе на грудь.

– Ты в любом случае будешь решать загадки со словами.

Я поднимаю на него глаза с широкой ухмылкой на лице.

– Ты помнишь, что я тогда сказала?

Он смотрит на меня сверху вниз, его голос смягчается.

– Я помню все, малышка Рэд, – оглядев воду, он устраивает нас поудобнее.

– Когда я впервые поехал жить к своему дяде Джеку, в то лето он взял Колдера и меня на рыбалку на этот самый пляж. Его жена умерла несколько лет назад, поэтому для него и Колдера такие семейные поездки были особенно важны. Я помню, как сидел на пляже и наблюдал, как отец беспощадно дразнит сына. Именно в ту поездку я понял, что меня он дразнил точно так же. Это было самое лучшее лето, и то, что было не менее запоминающимся… – он замолкает, кивая на воду. – Посмотри…

Я прослеживаю за направлением его взгляда и упираюсь в потрясающий закат.

– Это поразительно, не так ли? – с нотками ностальгии говорит он.

Я киваю, задохнувшись в красоте и от факта, что он поделился чем-то настолько сокровенно личным со мной.

Сняв очки, он прижимается сильнее, его губы щекочут мое ухо:

– Если бы ты описывала этот закат, какими бы словами ты это сделала? Нарисуй картину для меня.

Я тоже снимаю очки, чтобы полностью впитать все цвета. Положив свои руки на его, все еще обнимающие меня за талию, я стараюсь охватить все, что вижу.

– Солнечный шар огня садится за край мира, готовый уснуть в ночи. И хотя его яркость исчезает, скрывается из виду, последние лучи уходящего дня отражаются в воде всеми оттенками оранжевого, фиолетового и розового. Брызги желтого танцуют меж волн, словно светлячки. А более темные воды украсили жилы пламенного алого цвета, перекатывающиеся в волнах широкими лентами расплавленной лавы.

Когда я поднимаю свои глаза на него, с удивлением обнаруживаю, что его глаза закрыты. Они быстро распахиваются, ярко-синий цвет отражает удовольствие и мир, чего я никогда не видела в них раньше.

– У тебя дар. Никогда не бросай писать. Это было идеально. – Поцеловав мою шею, он улыбается: – Готова поесть?

Солнце исчезло, и мягкая музыка звучит из колонок. Как только мы усаживаемся за стол, юный официант зажигает три свечи между нами. Поскольку стол освещен, второй официант появляется с тарелками. На них хвост лобстера на пару и жареные овощи с запеченной в пармезане полентой.

Первый официант возвращается с бокалом вина для меня. После того, как мы остаемся вдвоем, Себастьян поднимает бокал минеральной воды для тоста.

– За этот вечер, мисс Лоун, – его голос опускается, становится более глубоким и соблазнительным. – Пусть он посоперничает с самым первым.

Я издаю нервный смешок и чокаюсь с ним бокалами, затем делаю глоток вина. Когда он касается бокалом своих губ, интересуюсь:

– Ты не пьешь?

Он отрицательно мотает головой и ставит бокал.

– Алкоголь затуманивает ум. Предпочитаю всегда быть во всеоружии.

Этот мужчина хоть когда-нибудь по-настоящему расслабляется? А может, физические нагрузки помогают ему в этом.

– Ты упоминал, что бегаешь, – говорю я, съев немного тающего во рту лобстера.

Себастьян кивает и разрезает пополам кусок поленты.

– Обычно я бегаю ранним утром. Здесь, на острове, я либо катаюсь на велике, либо бегаю, но не менее пятнадцати миль в день.

Я давлюсь только что сделанным глотком вина.

– Ты столько катаешься и бегаешь каждый день?

– Если у меня нет вылета ранним утром, либо других дел, то да, я занимаюсь этим каждый день.

Неудивительно, что у него такая форма.

Я снова беру свой бокал:

– И еще один тост.

Себастьян поднимает свой, выглядя заинтригованно.

Я чокаюсь с ним:

– Поздравляю, что взял фамилию своей семьи. Я знаю, ты отказывался сделать это.

Он криво улыбается.

– Я не брал фамилию, чтоб позлить отца. Я сделал это в честь его брата. У Джека случился инфаркт три года назад. Инфаркт подкосил его, и его предсмертным желанием было, чтобы я взял его фамилию и официально стал его вторым сыном. Так я и сделал, прямо там, в больничной палате, при поддержке Колдера.

Мои глаза затуманиваются, и я смаргиваю слезы. Себастьян потерял свою маму и единственного мужчину, которого считал своим настоящим отцом. Я так счастлива, что у него есть Колдер, и что он близок с Миной.

– Я сожалею о твоем дяде. Думаю, это замечательно, что ты почтил его желание.

Он усмехается и, поставив бокал, перекатывает пальцами его ножку.

– Честно говоря, я думаю, что мой дядя точно знал, что будет значить для моей семьи тот факт, что я стал Блэйком. Он был блондином, и знал, что отец, если что, поддержит меня, потому что как только бумаги были бы подписаны, таблоиды тут же начали бы гадать. Джек любил меня, как собственного сына, но в то же время, он устал от лжи. Он ненавидел, что мне приходилось прятаться от того, кем я был, – он пожимает плечами. – Меня это не волновало, но меня волновало то, что думает Джек, так что да, я взял его фамилию.

Я улыбаюсь, уважение к нему еще больше вырастает.

– А теперь ты и сам скоро станешь дядей. Я так счастлива за Мину. Когда она вышла замуж?

– В прошлом году. Я не в восторге от ее мужа, но надеюсь, она будет счастлива, а иначе мне придется очень серьезно с ним поговорить.

Хихикнув, я трясу головой:

– Брак – это не всегда спокойная гавань. Очевидно, что она любит его, раз носит его ребенка.

Себастьян пожимает плечами и вытирает салфеткой рот, ставя точку в ужине.

– Посмотрим.

Потирая рукой подбородок, он пристально смотрит на меня:

– Твоим источником для той статьи в колледже была Мина, не так ли?

Я киваю.

– Она и ее соседка по комнате были шантажом вовлечены в продажу наркотиков их профессором.

Его рука стискивается в кулак.

– Что стало с ублюдком?

Я расстроено вздыхаю и несколько раз проворачиваю вилкой.

– Он покончил с собой в тюрьме в ожидании суда, но, по крайней мере, все его делишки прикрылись.

– Спасибо, что защитила имя Мины, – тихим голосом говорит он.

Я киваю.

– Все закончилось наилучшим образом, – проглотив последний кусочек, я наклоняю голову. – Я знаю, что ты близок с Колдером и Миной, а что насчет ее старших братьев?

Себастьян резко втягивает в себя воздух.

– Дэмьена и Гэвина раскусить сложнее, чем Мину.

Он прозвучал как раздраженный старший брат. Интересно, сам-то он осознает это?

Молоденький официант возвращается, как только я допиваю свой бокал вина.

– Желаете ли еще бокал, мисс?

– Ей бокал воды, Сэм. Спасибо.

Сэм наполняет водой мой бокал и затем исчезает, я же сверлю Себастьяна глазами.

– На самом деле, я хотела вина.

Без капли раскаяния он выдерживает мой взгляд.

– Алкоголь притупляет ощущения. Это последнее, чего я хотел бы от тебя сегодня. – Он потирает пальцем свои губы, а слетающие чувственные слова полностью захватывают мое внимание: – Я бы предпочел, чтобы вы наиболее остро прочувствовали все, мисс Лоун.

Его комментарий заставляет все мои внутренности сжаться. Я чертовски уверена, что ни один бокал вина не способен приглушить ни одно из ощущений, обосновавшихся внутри меня. Этот мужчина подобен реактивному двигателю для моих чувств. Я бы лучше замерзла насмерть, прежде чем он выжжет все на своем пути, включая алкоголь, текущий по моей крови.

Пока я кусаю нижнюю губу, размышляя, сгорю ли я вместе с ним, наш двигатель оживает. Яхта начинает медленно разворачиваться в сторону берега, а Себастьян спрашивает:

– Не желаешь ли десерт?

– Я бы лучше выпила бокал вина, – сухо отвечаю я.

Он разражается низким смехом и встает.

– Думаю, я смогу найти другой способ подарить тебе чувство эйфории, которое ты так жаждешь.

Обогнув стол и приблизившись ко мне, он берет мою руку и ставит меня на ноги.

– Потанцуй со мной.

Как легко позабыть и о вине, и о десерте, и обо всем остальном, что крутится у меня в голове, когда он вторгается в мое личное пространство. И насколько я не хочу признавать его правоту в этом, настолько же не могу отрицать притяжение между нами.

Я улыбаюсь песне, мягко льющейся из колонок. Несмотря на то, что это более старая версия, чем та, что я слушала, будучи подростком, I’ve Had The Time of My Life звучит так уместно, когда Себастьян притягивает меня к своему жесткому телу и начинает раскачиваться в такт музыке. Она напоминает мне о летних домиках и первом сексуальном опыте. Воспоминания, которые всегда будут ассоциироваться у меня с ним.

– Ты сейчас думаешь о нас, о той ночи, что мы провели вместе? – шепчет он мне на ушко, медленно кружа меня.

У меня перехватывает дыхание, и я смотрю на него.

– Как ты узнал?

Его рука скользит к моей пояснице, притягивая меня еще ближе, пока мои бедра полностью не совпадают с его. Он улыбается так, что хоть и едва-едва, но показываются привлекательные ямочки.

– Это все песня.

Я киваю и прислоняю голову к его плечу, глядя на океан, что мы оставляем позади.

– Некоторые воспоминания остаются на всю жизнь.

Его рука немного сжимает мою. Оставив поцелуй на моих волосах, он говорит:

– Некоторые воспоминания настолько незабываемые, что стоят воссоздания. Посмотри на меня.

Когда я поднимаю голову и рассматриваю его в темноте, его глубокий голос вибрирует у меня в груди, резонируя по всему телу, вплоть до кончиков пальцев ног.

– И нет ничего, что я хочу больше, чем сделать это с тобой.