Текст книги "Скарлетт Рэд (ЛП)"

Автор книги: П. Т. Мичел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 16

Себастьян

Я долго принимаю душ, а затем трачу время еще и на бритье, чтобы дать Талии возможность просмотреть все документы. Черт, я надеюсь, она думает о них, а не о том, что она подслушала. Появление Реган стало неожиданным осложнением.

Я знаю только то, что, что бы ни происходило между нами, все это непрочно. Не потому, что я планирую бросить ее, а потому, что я абсолютно уверен, что Талия сделает это в любой момент. Все из-за того, что она шарахается от самой идеи исследовать все наши сокровенные желания. Из-за этого, а еще из-за прошлого, которое она по-прежнему держит при себе.

Секс никогда меня не пугал. Он грубый, чистый и честный. И он лучше в таком виде, чем в миксе с гребаными эмоциями, которые люди стремятся туда приплести. Мое время с Талией было самым естественным первобытным опытом, который я когда-либо имел с другой женщиной. Я не могу насытиться ею. Может, это оттого, что я не выбросил ее из своей жизни три года назад, однако с тех пор я не переставал думать о ней. Я практически одержим ею, честно говоря.

И теперь, когда я снова попробовал сладкое тело Талии, я все еще дико хочу ее. Даже сейчас, когда я думаю о ней, мои яйца болят. Это должно пугать меня до чертиков, но как ни странно это не так. Я знаю, что могу расслабиться в этом вопросе, потому что я конченый ублюдок. Талия покончит с нами прежде, чем я испорчу все, что между нами есть.

Оставлять за собой след из разрушенных отношений и людей, когда я ухожу, – моя специальность. Никакое количество денег не изменит это во мне. Вынужденная дисциплина, которая прилагается к карьере «котика», на какое-то время сдерживала меня, но, к сожалению, армия не смогла спасти меня от самого себя. Я стал еще более двинутым, чем тот парень, которого Талия встретила три года назад. Тот Себастьян, возможно, и имел бы надежду на нечто большее с Талией, но сейчас от того парня осталась едва ли половина. Научиться снова взаимодействовать с жизнью, притворяясь цельным, было достаточно сложно с тех пор, как я вернулся.

На сегодняшний момент, я буду наслаждаться тем, что есть между мной и Талией, пока это не закончится. Я не позволю ей отстраниться от меня. Я действительно имею в виду то, что сказал: она моя так долго, как все это продлится. Надеюсь, я не разрушу все к чертям прежде, чем помогу ей пройти сквозь все, что больной ублюдок Хейз сделал с ней. Тогда, по крайней мере, один из нас не будет всю оставшуюся жизнь носить призраков. Прежде чем наше время закончится, я добьюсь от нее его полного имени. Он может быть в тюрьме, однако я вырос на улицах. Благодаря моим сегодняшним связям и нелегальным связям, что я получил в юности, сукин сын заплатит за все, что сделал с ней. Я позабочусь об этом.

Мысли о Талии вытягивают меня из ванной. Я говорю себе, что это потому, что я хочу посмотреть, удалось ли ей найти что-нибудь полезное в файлах, которые я дал ей. Правда же в том, что я не хочу, чтобы она слишком задумывалась о Реган. Последнее, что я хочу, это чтобы она потеряла уверенность. Мы проделали долгий путь, и я очень надеюсь, что он построен на доверии, над которым мы работали все это время.

Мои шаги замедляются, когда я захожу в пустую комнату. Я хмурюсь от вида голубых и бежевых папок на столе, и по мере того, как я подхожу, мою грудь сдавливает.

Она нашла папку на саму себя. Бл*Дь. Подняв телефон, который она оставила тут же, я нажимаю на кнопку и сразу же вижу сообщение, напечатанное на дисплее.

Оставляю телефон тебе. Гораздо легче будет отслеживать его, когда он в твоем номере.

Плохо уже то, что ты следил за мной, но не сказать, когда я спросила, пытался ли ты когда-нибудь найти меня? Даже не знаю, что бесит меня больше: тот факт, что ты вторгся в мою частную жизнь, или то, что ты ничего не сделал с той информацией, что у тебя была. В любом случае ответ будет одинаков.

Иди к черту!

– Бл*дь!

Закрыв ее сообщение, я сжимаю телефон в диком желании швырнуть его об стену. Вместо этого, я оставляю телефон на столе и подхожу к стационарному телефону, чтобы набрать ее номер.

Когда ее телефон звонит и звонит, а потом переходит в режим автоответчика «Хоторна», я кладу трубку и быстро влезаю в джинсы и футболку.

Схватив карту-ключ, я выдвигаюсь, чтобы найти Талию, когда на ее телефон приходит уведомление о новом сообщении. Хватаю его в надежде, что это от нее. Нажав на кнопку, подсвечивающую экран, тут же нахожу текст от ее подруги, Кэс:

Кэс: Как дела, подружка? Куда ты пропала? Это секси-шмекси пилот занимает тебя?

Я ухмыляюсь. Если она говорила обо мне со всей подругой, может, не все еще потеряно.

Когда сообщение ее подруги исчезает, заменяясь фоновым изображением группы людей, празднично одетых, улыбающихся и размахивающих руками за столом, я кладу телефон на стопку папок. Может, я должен дать ей какое-то время и она поймет, что я искал ее. Она никогда меня не искала. Не говорит ли это о чем-то?

Заметки, сделанные на стикерах, торчащих по краям некоторых папок, привлекают мое внимание. Открываю папки и просматриваю заметки Талии. Но когда дохожу до третьей папки, где она выделила несколько фраз из досье, я сажусь и начинаю читать комментарии Талии о камердинере Томми Слаусоне.

«Разговаривала с ним в бассейне и около сауны.

Каждый раз она давал мне полотенца и бутылки воды».

Также она подчеркнула адрес в Нью-Йорке, где он жил в детстве, и приписала: «Нижний Ист-Сайд». Я пробегаюсь глазами по досье на Томми Слаусона. Без отца. Мать, Бренна, умерла несколько лет назад. Судимостей нет. Нет даже штрафов за парковку.

Талия выделила, что он работал в Колумбийском университете на главный офис и театральное отделение. «Хорошее наблюдение », – бормочу я, читая дальше.

Она также приклеила листочек на фотографию, которую я сделал, когда он смеялся над чем-то, сказанным другим работником «Хоторна». Над стрелкой, указывающей на его лицо, Талия приписала «Знакомый?». Может быть, если они встречались в кампусе.

Телефон Талии снова уведомляет о новом сообщении от Кэс.

Кэс: Ты там? Мне не терпится узнать о внушительном оснащении пилота. Не держи меня в подвешенном состоянии.

Я беру трубку, намереваясь немного поразвлечься с ее подругой, но когда текст исчезает, я смотрю на фоновое изображение.

Нахмурившись, я отсылаю фоновую картинку Талии себе на мейл, а затем быстро двигаюсь к своему ноуту, чтобы запустить мощную программу распознавания лиц.

Как только сканирование завершено, я сжимаю кулаки.

Сукин сын!

Глава 17

Талия

Мое лицо пронзает жалящая боль, и в этот же момент голова откидывается в сторону. Я задыхаюсь и открываю глаза, чтобы тут же увидеть Синтию, опирающуюся на меня так, что ее волосы болтаются на моем лице.

– Наконец-то очнулась, – она перекрикивает ветер, завывающий снаружи пропахнувшего солью помещения, в котором мы находимся. – Знаешь, тебе реально надо бы пить больше воды, Талия. Именно поэтому ты отключилась на дольше, чем я рассчитывала. Мне надо, чтобы ты бодрствовала.

На чем бы я ни лежала, это что-то жесткое. Мое лицо все еще жжет от пощечины, я пытаюсь сесть, но моя грудь и бедра привязаны к – поворачиваю голову, чтобы понять – перевернутому плоским дном каноэ. Мой взгляд мечется, чтобы охватить пространство. Доски для серфа, разные одно– и двухместные лодки и другой плавательный инвентарь расположены по стенам вокруг нас. Должно быть, мы в лодочном домике.

– Пожалуйста, Синтия, отпусти меня. Почему ты так поступаешь с подругой?

– С подругой? – Откинув голову назад, она утробно смеется, а потом встречается со мной глазами. – Я никогда не была твоей подругой. Стать твоей лучшей подружкой было лишь средством для финала.

Ее голос сейчас совсем другой. Определенно, более жесткий. Злой. Мстительный.

Синтия серийный убийца? Я думала, подозреваемым был мужчина. Так как страх за свою жизнь топит меня, я стараюсь говорить спокойно, даже несмотря на то, что глубоко внутри я вся трясусь.

– Что тебе от меня нужно?

Вместо ответа, Синтия кладет свою сумочку на другую лодку, находящуюся рядом с ней, и открывает ее. Когда она достает пару резиновых докторских перчаток и натягивает их, я начинаю кричать так громко, как могу.

– Кричи сколько влезет, – она повышает голос, чтобы перекричать меня, гром и шелест песка снаружи. Достав небольшой пузырек с красной жидкостью из сумочки, она продолжает:

– Все внутри. Наверное, уже пьют и веселятся в честь последнего вечера в «Хоторне». Ты, конечно, к ним не присоединишься.

      Я кричу еще какое-то время, затем затихаю. Лучше поберегу свои легкие для побега, если смогу выбраться из этих веревок. Синтия настолько бесстрастна, ее полное спокойствие пугает меня больше, чем, если бы она орала на меня. В панике я сжимаю и разжимаю руки, и когда мои пальцы нащупывают узел у правого бедра, я замираю. Узел! Медленно я двигаю рукой и прикрываю его.

Отвлеки ее. Заставь ее говорить, пока разбираешься с узлом.

– Я не понимаю. Я не обижала тебя. Что такого я тебе сделала?

– Что такого ты мне сделала? – секунду она смотрит на меня, а затем разражается смехом. – Ты казалась хорошей, но… – она делает паузу, а ее голубые глаза гневно сужаются. – Я знаю, каким дьяволом мы можешь быть. Я чувствовала острую боль от твоей руки, ожог от твоей плойки, шипы от прибора для отбивания мяса, глубокие следы от пряжки ремня... в основном все, до чего ты могла дотянуться своими руками. А когда это не срабатывало, ты убеждалась, что я поглощена темнотой шкафа. Так что да, я не понаслышке знаю, какая ты порочная и жестокая.

Взгляд Синтии тускнеет, когда она извергает свой гнев. Но она смотрит не на меня. Она смотрит сквозь меня, ее разум блуждает в прошлом.

– Это была не я, Синтия. Я прошу прощения за всех, кто причинил тебе боль, но это была не я… оу!

Она хватает меня за волосы и жестко дергает, ее сумасшедшие глаза сверлят меня.

– Это была ты! Он бросил меня из-за тебя. Оставил меня с твоей злобностью.

– Это была не я. Я не обижала тебя. Твоя мама обижала тебя?

– Что? Не узнаешь меня? – она усмехается, затем распрямляется и дергает себя за волосы.

Я задыхаюсь, когда ее длинные локоны отлетают в сторону. За ними следует шапочка, обнажая короткие пепельно-русые волосы. Она снимает свои накладные ресницы, а затем рукавом стирает помаду. Когда она поворачивается в мою сторону, на меня смотрит лицо Томми Слаусона, его голос становится глубже.

– Сейчас узнаешь меня, мамочка?

Мое сердце бешено бьется, частота вздохов зашкаливает.

– Как ты…

– Я стал тем, кем должен был, – он иронизирует. – Я одалживал, крал, убивал… все, что помогло бы достичь поставленных целей, мама. Целей! Того, как ты говорила, чего у меня никогда не будет.

– Посмотри на меня, – говорю я. Даже несмотря на то, что я знаю, что он не в себе, я пытаюсь рассуждать с ним, потому что инстинкт самосохранения может стать собственной отчаянной формой сумасшествия.

– Я одного возраста с тобой. Никаких шансов, что я могу быть твоей мамой. Я не она, Томми.

Звук собственного имени, казалось, выводит его из состояния ненависти. Томми трясет головой и хмурится, сложив руки.

– Как ты узнала мое имя? Я никогда не говорил тебе.

Я выпаливаю первое, что приходит на ум:

– Я видела тебя в Колумбийском.

Он выглядит обеспокоенно.

– Но я был так осторожен. Ты не видела меня. Нет! Я убедился в этом.

Как только до меня доходит, что Томми, должно быть, и был тем сталкером, который, как я решила, был плодом моего воображения в колледже, он начинает расхаживать, бормоча себе под нос:

– Он сказал мне следить за тобой. Выяснить, ты ли написала ту статью, которая разрушила все.

Он останавливается и поворачивается ко мне.

– Но когда я увидел тебя в первый раз, я понял, ты была большим. Честно говоря, я был рад, что мне не пришлось больше писать те письма и иметь дело с посылками.

Он понижает голос, его глаза путешествуют по моему лицу.

– Ты была намного большим, чем он мог представить. Так что я солгал и сказал ему, что не ты автор, хотя знал, что это была ты.

Записки в почте? Боже, должно быть, Томми был тем, кто клал посылки с наркотиками и подробными инструкциями в почтовые ящики студентов.

– Как ты узнал, что я написала ту статью? – шепчу я, осознав, что «Он», на которого ссылается Томми, был профессор Якобсон, человек, который шантажировал своих студентов и проводил всю наркооперацию.

Когда Томми придвигается ближе, внезапно улыбаясь, я пытаюсь не отпрянуть от него. Последнее, что я хочу сделать, это спровоцировать его. Он слишком нестабилен. Не думаю, что вывести его из себя заняло бы много времени.

С благоговением поглаживая мои волосы, он говорит:

– Я знал, что ты написала эту статью, потому что я читал все, что ты писала. Построение фраз, модели слов, все было там, если бы кто-нибудь удосужился читать их так, как это делал я. Даже после колледжа, я следил за твоей карьерой в «Трибьюн» и затем перешел к твоим книгам.

– Моим… – я сглатываю, чтобы мой голос не сорвался. – Моим книгам?

Когда он смотрит на меня, я вижу застенчивого парня, который протягивал мне полотенца и бутылки с водой эти несколько дней. Боже, сейчас его замечание, что мне надо пить больше воды, когда я очнулась, обретает смысл. Скорее всего, он добавлял в те бутылки с водой тот же препарат, который подсыпал мне в пиво в «Пришпоренном». Если бы не Себастьян, Томми схватил бы меня давным-давно.

Он кивает.

– Я большой фанат, мисс Лоун. Я даже вхожу в твой фан-клуб. Слежка за твоей карьерой некоторое время помогала мне оставаться сосредоточенным.

Внезапно темное облако заходит на его спокойные черты, когда он роется в кармане. Вынув нож, он открывает его, а его голос становится злым.

– Но затем ты подарила поездку в «Хоторн» Делии. А должна была мне!

Стиснув руку вокруг рукоятки ножа, он вонзает лезвие в борт каноэ, что заставляет его вибрировать подо мной.

Я обрываю крик ужаса, пока слезы облегчения тихо катятся по моим вискам.

– Так что я позаботился о старой карге, – продолжает он, как ни в чем не бывало, как будто нож не застрял в семи сантиметрах от моей головы. – И все это сработало, потому что я обнаружил, где ты любишь отдыхать, Талия. Здесь, в «Хоторне», я знал, что, в конце концов, найду возможность остаться с тобой наедине.

Я сглатываю, стараясь сдержать внутри стремительно растущий страх, и пытаюсь звучать спокойно.

– А мистер Шихан?

Томми самодовольно усмехается.

– Он думал, что после смерти Делии он сможет взять клуб на себя, – наклонившись ниже, он говорит прямо мне на ухо. – Никого, кроме меня, не будет рядом с тобой. Какое-то время.

Тяжелое чувство вины за смерть Делии и Бредли оседает поверх страха. Боже, Томми совсем помешался. Не может понять, презирает ли он меня, боготворит или думает, что я его мать. Одно я знаю точно. Он ненавидит свои воспоминания, а я для него кто-то вроде боксерской груши за насильственное детство.

Отвлеки его! Перенаправь.

– Почему бы тебе не отпустить меня, и мы сможем разговаривать о книгах, сколько захочешь.

– А зачем мне это сейчас? – испустив смешок, он немного отступает назад и начинает расстегивать ремень. – Веселье только начинается!

– Пожалуйста, Томми! – умоляю я и отчаянно трясу головой, изо всех сил натягивая веревки. Я почти развязала нижний узел. Мне нужно лишь посильнее дернуть.

На секунду он замирает, немного смешавшись.

– О, ты думала, я собираюсь… – Обернув кожаную ленту ремня вокруг своей руки, он смеется. – Ты должна узнать, что я испытал. Ты должна почувствовать то, что чувствовал я.

Прежде, чем я могу хоть что-то сказать, он размахивается ремнем и пряжкой бьет по моему бедру. Я кричу от боли, что расцветает внутри меня, и рыдаю.

– Пожалуйста, Томми, остановись. Я не твоя мама.

Когда он снова раскручивает ремень, он замирает и смотрит прямо мне в глаза.

– О, я знаю это. Я наказываю именно тебя, Талия, за всю боль, что ты причинила мне. Ты несешь ответственность за все, что со мной произошло.

На этот раз он обрушивает ремень немного выше. Я пытаюсь сгруппироваться, чтобы смягчить удар, но не могу шевельнуться. Все, что я сейчас могу – это стонать от боли.

Волнение наполняет черты его лица. Он улыбается, затем снова близко наклоняется.

– Следующий придется на твою обнаженную кожу. Вот когда начнется настоящее веселье. Я буду наслаждаться видом твоей крови. К моему удовольствию, она будет повсюду.

Подбородком он указывает на бутылочку, которую оставил на лодке позади себя.

– Знаешь, зачем это?

Я качаю головой в надежде, что он остановится, хотя и знаю, что этого не произойдет.

– Когда кровь высыхает, она темнеет. А я хочу, чтобы она оставалась красной, Талия. Хочу яркости. Такой же красной, какой я видел свою собственную кровь, извергнутую повсюду! – его фраза сходит на ненавистное шипение.

Выпрямившись, он спокойно раскручивает ремень.

– Но к тому времени тебя уже не будет в живых. Эта фигня будет позже.

Подойдя ближе, он оборачивает ремень вокруг моей шеи. Я вырываюсь, умоляя его отпустить меня, но он ртом прижимается к моей щеке, его подбородок удерживает мою голову на месте, пока он скользит ремнем в пряжку.

– Я считаю это собственным отличительным знаком.

Когда я чувствую, что путы на моих ногах начинают наконец-то поддаваться, я пытаюсь передвинуть ноги на другой край каноэ в надежде, что перераспределение моего собственного веса поможет мне освободиться, однако веревка вокруг груди продолжает удерживать меня на месте.

Как только Томми хватает мои ноги, чтобы удержать меня в каноэ, звук поворачивающейся дверной ручки привлекает его внимание за секунду до того, как Себастьян кричит своим глубоким басом, перекрывая звук ветра:

– Талия!

Схватив нож, Томми срывается назад и разрезает веревку вокруг меня, и в этот же момент тяжелая металлическая дверь распахивается.

Себастьян заходит в помещение, держа пистолет перед собой, и говорит убийственно спокойным голосом:

– Отпусти ее, Слаусон.

Томми притягивает меня к себе и приставляет кончик ножа к моему горлу. Он смеется и сильнее прижимает лезвие.

– Отвали прямо сейчас, или я воткну это поглубже. Как ты тогда спасешь ее, если она будет истекать кровью?

Себастьян даже не моргает. Он остается абсолютно неподвижным, целиком сфокусировавшись на Томми.

– Отпусти ее или умрешь.

Посмеиваясь, Томми еще сильнее придвигается ко мне, используя меня в качестве щита. Я едва чувствую свою руку, так сильно он выкрутил ее, чтобы удержать меня на месте.

– Она все для меня. Единственная причина, почему я здесь. Я не отдам ее. Ей придется умереть.

Себастьян переводит на меня взгляд своих ярко-синих глаз. Я вижу в них вопрос. Я уже видела такое прежде. Ты мне доверяешь? Я остаюсь совершенно неподвижной и медленно закрываю глаза.

Звук выстрела оглушает меня, и я чувствую, как пуля проходит прямо у моей щеки, прежде чем отбросить Томми назад, на лодки.

Я оказываюсь в объятиях Себастьяна, прежде чем тело Томми достигает пола.

– Бл*дь, это было близко, – хрипло шепчет он у моего виска.

Я смотрю на неподвижное тело Томми, я знаю, что он мертв. Снайперские навыки Себастьяна не оставили для него никаких шансов.

– Ты говоришь о пуле, что прошла в миллиметрах от моего лица, или о том, что я чуть не погибла? – спрашиваю я срывающимся голосом, дергая затянутый вокруг моей шеи ремень.

Себастьян снимает с меня ремень, затем поворачивает мое лицо к своему и хрипло говорит:

– Я говорю о том, что чуть не потерял тебя. Прости, Талия. За все.

Я киваю, осознавая, что нам все еще нужно будет поговорить.

– Как ты нашел нас?

Он фыркает и качает головой.

– Твоя проницательность помогла мне сложить мозаику, а твое упрямство спасло твою жизнь.

Когда я поднимаю брови, он кивает:

– Правда. Если бы ты не оставила телефон в моей комнате, я бы не знал, где начинать искать. В твоем телефоне была вся информация, чтобы я соотнес Синтию и Томми.

– Да ну? Я-то не соотнесла Синтию и Томми. Как ты смог?

– Твои заметки в папке на Томми, фоновая картинка со встречи фан-клуба на твоем телефоне, эсэмэска Синтии с селфи с тобой подсказали мне двигаться на пляж, где начинающаяся буря, к счастью, не успела скрыть ваши следы.

– Хорошо, вот так ты нас и нашел, – когда я делаю паузу и скептически смотрю на него, он пожимает плечами.

– Ну, у меня действительно есть программа по распознаванию лиц. Томми был изобретателен, сделав из себя девочку-неформала в твоем фан-клубе. Длинные прямые черные волосы и очки почти сбили меня с толку, однако он не смог изменить структуру своего лица. Программа свела на нет его маскировку. А если он уже однажды играл женщину, он мог повторить это снова. Именно так я сопоставил его лицо с лицом Синтии.

Я смотрю на него с нескрываемым благоговением.

– Но я все еще не понимаю, как ты догадался проверить фото на моем телефоне?

Он вспыхивает уверенной улыбкой.

– Где именно в Колумбийском работал Томми? Ты помнишь?

– Он работал в главном офисе и в театральном отделении, – я усмехаюсь. – Театр… вот где, видимо, он научился так хорошо маскироваться.

– Если бы ты не выделила его работу в Колумбийском, я бы не стал еще раз смотреть его досье.

Я гримасничаю:

– Выходит, ты был прав, что наши дела пересекаются.

– Они связаны?

Кивнув, я рассказываю ему, какую роль играл Томми в обороте наркотиков в колледже, который я оборвала.

Себастьян пожимает плечами.

– Я думал, это сумасшествие, что два дела могут быть связаны, но совпадений не бывает.

– Томми и был той рыжеволосой, которая заплатила Хэнку, чтобы тот купил ваучер «Хоторна».

С облегчением я выдыхаю:

– Наконец все кончено.

– Не совсем, – вздыхает Себастьян. – Нам надо будет еще раз пройти через это с Саймоном и полицией. Ты готова?

Когда я киваю, он достает из кармана джинсов мой телефон и набирает номер.