Текст книги "Скарлетт Рэд (ЛП)"

Автор книги: П. Т. Мичел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 7

Талия

– Да, это он, – говорит Дональд, его светлые волосы лезут в глаза, пока он тычет в фотографию со встречи фан-клуба, которую я предварительно поставила на основной экран телефона для быстрого доступа.

– Это мистер Шихан. Я запомнил, потому что вещей у него было на одну ночь, но он все равно настоял, чтобы я отнес их в его комнату.

– Мне сказали, что это я подарила ему суточное пребывание в этом отеле.

Дональд кивает, прислоняясь к стене рядом с лифтами.

– Да, он показал мне подписанное вами приглашение, которое вы отослали ему вместе с ваучером на суточное пребывание с питанием. Он очень гордился этим.

Сквозь меня проходит волна напряжения и волнения. Наконец я за что-то могу ухватиться.

– У отеля же должна храниться копия его ваучера, да?

Глубоко задумавшись, Дональд трет лоб.

– Обычно я не работаю за стойкой регистрации, поэтому точно не знаю, что и как долго хранит наша система.

Он жестами указывает на девушку с прямыми черными волосами, помогающую женщине за стойкой регистрации:

– Хайди должна знать.

– Спасибо, что потратил время, Дональд. Ты очень помог.

Хайди подтверждает, что ваучер был куплен за наличные, и зовет мистера Хоторна, чтобы тот утвердил мой следующий запрос, а потом она провожает меня в зону, расположенную прямо за стойкой регистрации, и указывает на дверь в конце коридора.

– У вас есть дата покупки ваучера, с остальным поможет Саймон.

– Спасибо, Хайди. Я благодарна за помощь.

Я распрямляю льняную юбку и направляюсь к двери с надписью ОХРАНА жирными черными буквами, радуясь, что успела принять душ перед тем, как найти Дональда. Похоже, поиски мистера Шихана превратились в настоящее расследование. Кто бы ни купил тот ваучер, а потом передал его от моего имени, он должен был быть заснят камерами наблюдения.

Лысый мужчина пятидесяти лет открывает дверь. Улыбаясь, он протягивает руку:

– Здравствуйте, мисс Лоун. Я Саймон Мэддоу. Хайди только что звонила. Вы думаете, кто-то выдал себя за вас? Проходите и скажите, чем я могу помочь.

Я пожимаю его руку, и застываю, войдя в офис. С удивлением вижу Баса, он стоит у окна, яркий солнечный свет очерчивает его мускулатуру и отражается в его авиаторах. Что он тут делает?

– Прошу прощения, не хотела прерывать вас. Я могу зайти позже.

– На самом деле, это удача, что он здесь, – Саймон машет в сторону Баса, потом берет лэптоп со стола и ставит его на круглый стол рядом с дверью. – Если мы будем просматривать кадры с камеры безопасности, он именно тот, кто нам нужен. У него орлиный глаз.

Как только Саймон открывает крышку ноутбука и загружает программу, его телефон звонит. Подняв трубку, он говорит:

– Скоро буду, – он одаривает меня виноватой улыбкой, пряча телефон. – Мне нужно встретить бригаду скорой помощи. Кто-то отключился в одном из шезлонгов у бассейна. Должно быть, слишком много выпил вчера, – кивнув Басу, он продолжает. – Не мог бы ты помочь мисс Лоун?

– Не вопрос, – Бас подходит закрыть жалюзи, и солнце мгновенно исчезает из комнаты, оставляя лишь гул ламп дневного света над нашими головами. Обойдя стол, он вешает очки за ворот рубашки и кивает Саймону:

– Саймон, выключи свет, когда будешь уходить.

– Мисс Лоун, вы в хороших руках, – говорит начальник безопасности. – Дайте знать, если что-то понадобится, хорошо?

Как только я киваю, он улыбается и выключает свет. Когда дверь за ним закрывается, комната погружается в кромешную темноту.

Несколькими секундами позже, мои глаза приспосабливаются к тусклому свету, идущему от экрана ноутбука. Бас приближается.

– Почему ты не сказала, что кто-то притворяется тобой?

Я с трудом могу различить выражение его лица, но его тон не предвещает ничего хорошего. Я пожимаю плечами:

– Это не та вещь, которая приходит в голову при нормальном разговоре.

– С тех пор как мы встретились, у нас ни разу не было нормального разговора.

Его сухое замечание смешит меня.

– И не поспоришь, – говорю я, указывая на ноутбук. – Готов помочь мне просмотреть записи с камер видеонаблюдения?

– Не такой я себе представлял нашу встречу в темноте, – отвечает он, выдвигая стул для меня.

Его откровенность бьет меня разрядами тока, но я притворяюсь, что не расслышала, и сажусь, двигая мышкой, чтоб убрать появившуюся на экране заставку.

Бас кликает на папку с записями с камер, пододвинув свой стул ближе ко мне.

– Связано ли это с тем, о чем ты хотела поговорить с Дональдом?

Я киваю, потом быстро рассказываю, как обнаружила двух визитеров, посетивших «Хоторн» в прошлом году. Он слушает, не перебивая.

– Ты, правда, должна была сказать мне.

Его выговор мгновенно заставляет меня принять оборонительную позицию:

– Это еще зачем? Я тебя едва знаю. Если ты еще не заметил, я не доверяюсь так легко.

– Думаю, обеспечение твой безопасной доставки в «Хоторн» прошлой ночью дает мне некоторый кредит доверия, – отвечает он, затем переводит взгляд обратно на экран. – Какая дата нас интересует?

И вот так всегда – он снова занят делом. Признавая его правоту в том, что он помог мне, распрямляюсь на стуле и называю нужную дату.

Два часа спустя мы просмотрели только половину нужного нам дня. Я зажмуриваю свои уставшие глаза и выгибаю спину, помогая руками. Думаю, эта боль от сумасшедшего заплыва в бассейне.

– Мне срочно нужен кофе, – я потягиваюсь в последний раз и широко распахиваю глаза.

Бас смотрит не на экран. Его взгляд прикован к моей груди, обтянутой голубым топом. Без тени раскаяния он переводит свой взгляд на мои глаза и хмурится:

– Закончила отвлекать меня?

Отвлекать его? Он что, думает, мне настолько отчаянно не хватает внимания? Стиснув зубы, машу рукой:

– За дело.

Он фыркает и поворачивается обратно к экрану. Спустя еще час мы отсматриваем больше людей. Я пока не увидела ни одного сотрудника стойки регистрации, держащего гостевой ваучер «Хоторна» с отличительным изображением крест-накрест расположенных веток боярышника.

Несколькими минутами позже, Бас останавливает видео:

– Ты это видела?

– Видела что?

Он щелкает мышкой, чтобы промотать на несколько минут назад, затем снова нажимает кнопку воспроизведения. Я смотрю на запись, но все еще не нахожу нужный мне ваучер.

– Ничего не вижу.

Бас снова отматывает нужный период времени:

– Смотри.

На этот раз, он нажимает кнопку замедленного воспроизведения. Когда я начинаю трясти головой, он жмет на паузу, видео застывает на изображении огромного папоротника у главной стойки.

– Вот. Сейчас видишь?

Несколько секунд я пристально рассматриваю папоротник, прежде чем мои глаза начинают что-то различать. Кто-то прячется за его ветвями. Этот кто-то не может быть выше сто шестидесяти пяти сантиметров.

Я моргаю:

– И как ты это увидел?

Бас ухмыляется и, когда я киваю, кликает на кнопку воспроизведения, и мы вместе смотрим видео дальше. Мы так и не видим человека, нам перегораживает обзор только что доставленный огромный букет цветов, но мы видим, как один из работников переходит на другой конец стола со своим компьютером, чтобы с кем-то пообщаться. Затем работник что-то печатает на компьютере, прежде чем передать ваучер человеку, полностью скрытому за букетом.

Когда Бас закрывает папку с видео, я разочарованно вздыхаю.

– Потрясающе. Человека, купившего ваучер, постоянно что-то загораживает.

Он ничего не отвечает, зато открывает другую папку и проверяет записи с камер наружного наблюдения. Когда я вижу, что он перематывает к нужному нам отрезку времени, я улыбаюсь.

– О, мы не поймали его внутри, но поймаем снаружи, да?

– Точно, – говорит он и ставит паузу на темноволосом, веснушчатом пареньке, входящем в отель.

– Да он просто ребенок, – удивленная, говорю я. – И как мы разыщем его?

Бас качает головой, последовательно закрывая все файлы на компьютере.

– Нам и не надо. Я знаю его.

– Знаешь? – кидаю взгляд в его сторону, прежде чем вся комната погружается в темноту.

Он сжимает мою руку и ставит меня на ноги. Я стараюсь игнорировать ощущение его руки, обхватывающей мою, и теплоту от близости его тела.

– И нет, я не скажу тебе, как его найти.

– Почему нет?

Он наклоняется к моему уху, его мужской запах обволакивает меня как теплое соблазнительное одеяло, затягивая меня в свои сети.

– Только так я гарантированно получу всю тебя.

– Ты не получишь меня, – говорю я, раздраженная своим внезапно охрипшим голосом. Ну почему мое тело предает меня каждый раз, когда он рядом?

У него теплое дыхание, пахнущее мятой и апельсиновым соком, оно ласкает меня от подбородка до щеки и обратно, замирая так близко к моему рту, что я чувствую мятный холодок на своих губах.

– Я даже еще не пытался, лапочка.

Его ладонь опускается на мою спину, чтобы притянуть меня к его твердому телу.

– Я собираюсь начать, ты готова?

Почему его так волнует это дело? Я хочу кричать от сексуального напряжения, рвущегося из меня, но вместо этого быстро вырываюсь из его объятий и говорю нетвердым голосом:

– Пожалуйста, отведи меня к этому ребенку.

Его низкий смешок слышится в нескольких шагах от меня, когда он открывает дверь.

– Тогда пойдем, найдем твоего двойника. После вас, мисс Лоун.

Когда он жестом показывает мне, чтобы я шла вперед, я сжимаю губы, раздраженная самодовольством в его голосе, и прохожу мимо него без единого слова.

– Отличная тачка, – говорю я, когда он нажатием кнопки откидывает верх «Мустанга».

– Да, у Тревора отлично идут здесь дела.

Пристегнувшись, выуживаю солнечные очки из сумочки и надеваю их, наслаждаясь ощущением утреннего солнышка на своей коже. Погода потрясающая. Ни жарко, ни холодно. После того, как мы отъезжаем от отеля, я замечаю несколько белых облачков на чистейшей синеве небес и вдыхаю соленый океанский запах, пронизывающий воздух.

– Здесь такая красота. Стыдно признать, но в предыдущие оба раза, что я здесь отдыхала, я не выходила за стены отеля, поэтому спасибо, что вывез. Куда точно мы едем?

Он поворачивает на главную дорогу и расплывается в улыбке.

– Мы едем в Вест Тисбури. Я видел, как пацан пытался продать свои карикатуры гостям, пока Саймон не прогнал его. Он на самом деле очень талантливый. У меня есть идея, где его найти.

Я изучаю его профиль, пытаясь расшифровать его настроение под темными очками.

– Признавайся, как ты обнаружил его за тем растением? Саймон был прав, у тебя орлиный глаз. Я бы никогда его не заметила, если бы ты не показал мне кадр за кадром.

– Ты знаешь, что такое стереограммы?

– Ты имеешь в виду, 3D-картинки? Мне очень тяжко на них смотреть.

– Как и многим. Я же вижу их мгновенно.

Я киваю.

– Теперь все ясно. У тебя что-то вроде гиперсфокусированного взгляда.

Он разражается низким смехом.

– Думаю, можно сказать и так.

Наклонив голову, гляжу на него. Неужели я заметила самоуничижительный сарказм?

– Так что ты делаешь, когда не замещаешь приятелей в отпуске и не надираешь задницы парням в баре? Где ты научился так драться?

– Одна банда пыталась завербовать меня, когда я был ребенком, так что я участвовал в нескольких боях.

– Ты был в банде?

– Нет, – он бросает короткий взгляд на меня. – А чем ты занимаешься, когда не пишешь книги?

– Я плаваю странным стилем и путешествую с совершенно незнакомыми людьми, расследуя различные дела, – отвечаю я, широко улыбаясь. Он фыркает на мой не-ответ, его губы ползут вверх. Я киваю:

– Теперь твоя очередь.

Положив запястье на руль, он смотрит за дорогой.

– У меня свой бизнес по защите ценных вкладов.

– Защита ценных вкладов? – Я морщу лоб. – Типа финансист?

Он коротко мне улыбается:

– Иногда.

– Звучит как-то расплывчато.

Он пожимает плечами.

– По большому счету, это управление активами. У меня есть несколько сотрудников. Бизнес растет. Расширяться планирую позже, сейчас я доволен тем, как идут дела.

Раскрываю свой рот, чтобы побольше расспросить его об этом, но тут звонит его телефон.

Он бросает взгляд на экран.

– Извини, должен ответить.

Прижав телефон к уху, он улыбается, а его голос становится мягче.

– Привет! Как ты?

Кто же этот человек, заставляющий его так оживиться?

Как только эта мысль приходит мне в голову, замечаю, что его рука сильно сжимает телефон.

– Он в больнице сколько? Пять минут? Ладно, отлично... два дня. Почему она продает его?

Оооо, какой быстрый переход от дружеского тона к холодному.

Помолчав, он убирает телефон, смотрит на экран, затем снова подносит к уху, его голос более ровный.

– Она звонит. Нет, сейчас я с тобой разговариваю.

Пауза.

– Сделаешь так? Попроси остальных, чтоб помогли тебе.

Еще одна пауза.

– Почему бы тебе не отправить его сюда ко мне, в отель. Я задержусь здесь.

Продиктовав контакты отеля и номер своей комнаты, он спрашивает:

– Сейчас нормально себя чувствуешь? Хорошо. Не перегружайся. А еще лучше, если твоя мама все сама сделает, раз уж она это затеяла. Да-да, я в курсе, какой она может быть. Просто не позволяй ей скидывать всю работу на тебя.

Снова пауза, потом он улыбается.

– Я так и говорю. Кто-то должен за тобой присматривать. Давай встретимся, когда я вернусь в город.

– Извини, – говорит он, кидая телефон в бардачок. – Семейные дела.

– Сочувствую чьей-то болезни.

Он недоуменно смотрит на меня, поэтому я поясняю:

– Ты сказал, что кто-то в больнице.

– У моего отца только что удалили аппендицит. Сейчас все в порядке, просто в то время, когда он вышел из строя, мачеха решила продать семейный пляжный дом. Моя беременная сестра вылизывает там все, а мачеха не утруждается.

– Тогда никаких сожалений, – говорю я с сочувствующей улыбкой.

– Моя мачеха не самый мой любимый человек на земле.

Его телефон снова звонит, и на этот раз он выругивается, прежде чем ответить.

– Так и знал, что ты позвонишь. На самом деле, думал, это произойдет быстрее. О, правда что ли ночевали на твоем газоне? – хитрая улыбка трогает его губы.

Разница в тоне голоса Баса ошеломляет меня. Снисходительность, смешанная с чистой неприязнью. Должно быть, это звонит его мачеха. Не на того парня напала.

– Ну, может потому, что на прошлой неделе я приказал своему адвокату позаботиться об этом, придав его огласке. Жди новостей. Я подписал контракт три года назад, но только сейчас дал ему ход. Давай, покажи его ему. Мне наплевать на соглашение. И так было всегда. Хочешь, порви его.

Когда он замолкает, ее визг в трубке телефона заставляет меня съежиться:

– Ты манипулирующий сукин сын!

Бас спокойно отвечает, не обращая внимания на ее крик:

– Дело сделано. Ты свыкнешься.

Затем он вешает трубку. Две секунды спустя телефон снова начинает трезвонить, но на этот раз он отключает звук. Еще несколькими секундами позже, благодаря настройкам его телефона, позволяющим вслух зачитывать входящие сообщения, механический голос оповещает:

– Сообщение с кодом Нью-Йорка: Ты совсем о нем не заботишься. Он возненавидит тебя за это.

У меня перехватывает дыхание, когда он хватает телефон и со всей силы запускает его в поле подсолнухов, которое мы проезжаем.

Когда он выпячивает подбородок и продолжает вести машину, как будто не выкинул только что телефон стоимостью в тысячу долларов в цветочное поле, я говорю:

– Может, хочешь это обсудить?

Его взгляд, скрытый за очками-авиаторами, обращается ко мне.

– Просто проблемы в семье. Думаю, в твоей они тоже есть.

Я смотрю на бегущие мимо фермерские поля.

– Не такие, чтобы бросаться телефонами.

– Ты всегда ладишь со своими родителями?

– Моя мама умерла, когда я была маленькая, а про отца я не в курсе.

Он моргает в ответ на мой комментарий, сочувствие берет верх над злостью.

– Прости. Есть братья или сестры?

Сладкое ангельское личико Амелии и ее светлые волосики всплывают у меня в памяти, но когда я пытаюсь представить остальное, я не могу. От осознания этого, мои глаза наполняются слезами. Я теряю воспоминания о ней. Ну почему все фотографии должны были сгореть в том огне?

– Моя младшая сестра умерла совсем малюткой.

– Прости.

Я киваю и поднимаю голову, позволяя ветру высушить мои глаза.

– У меня есть только тетя. И у нас прекрасные отношения. Никаких ссор и скандалов.

Он фыркает:

– Ну, можешь попросить у меня.

Его неуклюжий ответ прогоняет темные мысли о смерти Амелии из моей головы:

– Попросить у тебя сестру или семейные скандалы?

– Скандалы, – он усмехается. – Сестру я оставлю себе.

Я хихикаю.

– Я пас. Это звучит утомительно, раз уж и таблоиды вовлечены.

– Так и есть.

Кивнув в сторону лобового стекла, он говорит:

– Мы в пяти минутах езды от ярмарки, где, я уверен, работает наш малыш. У тебя в прошлом были враги, которые могли бы попытаться притвориться тобой?

Когда я мотаю головой, он продолжает:

– А как насчет твоих читателей? Может, кто-то из них вел себя странно или навязчиво, или как-то иначе проявлял свое сталкерство?

– Не знаю ни одного сталкера среди моих поклонников. Ну да, они поддерживают меня, обожают мои книги, но в то же время уважают мою частную жизнь, – я морщу лоб, углубляясь в более далекое прошлое. – После той статьи в колледже, разоблачающей профессора, который шантажом и угрозами распространял наркотики среди студентов, я несколько недель, пока шло внутреннее расследование, чувствовала слежку.

– Зачем кому-то было следить за тобой?

– Потому что именно я анонимно написала ту статью. Там я рассказывала о любимом всеми профессоре, который был связан с наркотиками. Я дала достаточно информации, чтобы любой, кто ходил в этот колледж, сразу понял, кого именно я имела в виду. Надо ли говорить, что студенты стали откликаться. Я написала статью анонимно, чтобы защитить свой источник. Только мой издатель и мой информатор точно знали, что именно я написала ее, но я уверена, что была под подозрением у других.

Мы прибываем к главным ярмарочным воротам и паркуемся на гравийной парковой стоянке. На ярмарке сотни людей, дети бегают от игры к игре, держа в руках сладкую вату или рожки с мороженым. Среди всей этой толчеи стоят огромные аттракционы, подобные странной формы башням. Бас и я проходим к центру парка развлечений, мимо больших аттракционов, затем оставляем позади палатки с едой и ярмарочные игры, пока не доходим до площади у заднего забора, где несколько художников делают рисунки людей, ну или наносят клиентам временные татуировки.

Бас наклоняется близко к моему уху:

– Позволь мне.

И прежде чем я успеваю обсудить с ним план действий, он идет прямо к тощему, десятилетнему пареньку с соломенными волосами, помогающему клиентам выбрать рисунок временной татуировки.

– Эй, малыш, – зовет Бас.

– Да? – говорит мальчик, поднимая на Баса глаза.

Бас протягивает ему двадцатку, а затем показывает на пустой мольберт с карикатурой старика.

– Можешь привести художника, который нарисовал это? Я узнал его работу и хотел бы переговорить с ним.

Взгляд мальчика мечется между Басом и мной, прежде чем он быстро прячет двадцатку, кивает и убегает прочь.

– Он не вернется, – подавляя вздох, говорю я.

Бас скрещивает руки, принимая уверенную позу:

– Вернется.

Я смеюсь и достаю банкноту из кошелька:

– Спорим на двадцатку?

– Идет, – он сначала застывает, потом расслабляется.

Проходит двадцать минут, я смотрю на Баса, протягивая ему руку. Он ворчит и обращается к художнику, которому до этого помогал мальчик.

– Вы знаете, куда убежал ваш помощник?

Рябой парень с длинным черным конским хвостом откидывает волосы назад:

– Его смена закончилась тридцать минут назад. Он уже не вернется.

Я подавляю смешок, когда Бас неистово смотрит в мою сторону, но не могу не ухмыльнуться.

Он раздраженно говорит художнику, указывая на пустующий мольберт:

– Где паренек, хозяин мольберта? Мне нужно его найти.

Темные глаза татуировщика сужаются в подозрении:

– Что вам от него нужно?

Бас неопределенно машет руками:

– Да просто задать парочку вопросов.

Замечаю, что мы начали привлекать внимание художников, расположившихся вдоль забора. Несколько поглядывают на нас из-за своих рисунков. Прежде чем я успеваю что-нибудь сказать, большой неуклюжий парень с каштановыми волосами, стриженными под горшок, говорит глубоким голосом, стоя позади Баса:

– Его здесь нет. Уходите.

Бас отворачивается от художника, чтобы посмотреть на высокого, ростом под два метра, парня.

– Мы останемся и пройдемся по ярмарке.

Гигант сжимает мускулистой рукой плечо Баса, его лицо хмурится:

– Вы должны были купить ярмарочные браслеты, но не сделали этого, поэтому вы должны уйти.

Я напрягаюсь, когда Бас хватает огромную руку парня и сбрасывает ее со своего плеча. Следующее, что я вижу – Бас заламывает руку парня у того за спиной:

– Я уйду тогда, когда захочу, – говорит он жестким голосом.

– Погоди! – Я трогаю Баса за руку и тяну его. Что-то в лице парня цепляет мое внимание. Сняв солнечные очки, обхожу его огромное тело, чтобы лучше присмотреться. Никаких волос на лице. Боже, да он совсем молоденький! Около двенадцати лет. Получается, в теле, способном раздавить машину, живет ребенок.

– Как тебя зовут? – спрашиваю у громадного парнишки, протягивая ему руку.

Он бросает на Баса грозный взгляд, но когда оборачивается ко мне, его щеки заливаются краской, и он накрывает своей громадной рукой мою.

– Я Хоуи.

Я с трудом могу достать пальцами другой конец его ладони, чтобы пожать ему руку.

– Привет, Хоуи. Меня зовут Ти. Эй. Лоун, но ты можешь просто называть меня Ти.

– Привет, Ти.

Когда Хоуи кивает, продолжая сжимать мою руку, я улыбаюсь и жестом показываю на одинокий мольберт.

– Поможешь нам найти твоего брата?

Опустив мою руку, он лыбится от уха до уха, его зеленые глаза восхищенно горят.

– Не могу поверить, что ты догадалась, что Хэнк и я – братья. Никто никогда еще не угадывал!

Я возвращаю улыбку.

– Можешь попросить своего брата прийти поговорить с нами? У него не будет проблем, ничего такого. Мне просто надо спросить кое-что у него. В обмен на это я попозирую ему и поставлю автограф. Потом он сможет продать рисунок на аукционе, ну или сделать с ним что захочет.

Парнишка широко распахивает свои и без того не маленькие глаза:

– Ты – знаменитость?

Складываю большой и указательный палец близко друг к другу:

– Сейчас немножко известна, но однажды надеюсь стать автором бестселлеров. Я – писательница и, правда, хочу, чтоб Хэнк меня нарисовал. Поставлю потом рисунок на аватарку. Позовешь его?

Я едва успеваю закончить предложение, как Хоуи убегает в толпу и исчезает за колесом обозрения.

– Как ты узнала? – спрашивает Бас с уважением в голосе.

Поворачиваюсь к нему:

– Узнала что?

– Ну, что они родственники.

Я киваю в сторону художников, которые вернулись к своим работам, когда волнение спало.

– Думаю, все они считают друг друга семьей. Я видела, как они посылают сигналы, чтоб, как я решила, кто-нибудь предупредил Хэнка. Но когда сюда пришел Хоуи… что ж, так сделал бы только близкий родственник.

– Или они могли стать близки как кровные братья в силу чрезвычайных обстоятельств, – говорит Бас, в его голосе нотки ностальгии смешиваются с грустью.

Он не упоминал никаких братьев раньше. Или он говорит о близких друзьях? Может, он потерял дружбу с кем-то? Должно быть, они близки с Тревором. Не знаю больше никого, кто бы взялся за работу другого, только чтобы тот съездил в отпуск. Солнце светит сквозь авиаторы Баса, позволяя мне выдержать его взгляд. Я улыбаюсь.

– Ну, или так.

Пока мы ждем, когда Хоуи найдет брата, Бас позволяет мальчишке, что ходит вокруг, жонглируя тремя шарами, ввязать себя в игру Смахни-со-стенда-бутылки-с-молоком. Потратив двадцать пять долларов, Бас протягивает мне приз, криво улыбаясь: черное бисерное колье, выглядящее на два бакса.

– Ты же понимаешь, что тебя провели, так? – поддразниваю я, надевая колье.

Он ворчит:

– Это дело чести!

– Я правда могу тебя нарисовать, и ты подпишешь? – подросток говорит откуда-то слева от меня, привлекая мое внимание. Он на несколько сантиметров ниже, чем я, но, судя по его глубокому голосу, ему около пятнадцати лет.

Я улыбаюсь и сажусь на стул у его мольберта.

– Так нормально?

Кивнув, он устанавливает широкий деревянный ящик с края мольберта и достает оттуда парочку угольных карандашей. Его темно-синие глаза уже изучают мое лицо.

– О чем ты хотела спросить меня?

Я наблюдаю за Басом, который становится позади меня и складывает руки, опираясь на ярмарочные ворота, затем поворачиваюсь обратно и жду, пока Хэнк набросает пару штрихов, прежде чем спросить у него.

– Несколько месяцев назад ты купил ваучер в отеле «Хоторн».

Когда Хэнк начинает отрицать очевидное, я поднимаю руку:

– У меня нет к тебе никаких претензий. Я просто хочу узнать, кто послал тебя в отель купить его для мистера Шихана?

Внимание Хэнка сосредоточено на Басе, как будто он не до конца тому доверяет. Бас может быть очень устрашающим, когда захочет.

– Он со мной, Хэнк. Уверяю.

Хэнк пожимает плечами, затем возвращается к рисунку.

– Однажды у моего мольберта объявилась женщина. Она попросила меня дойти до отеля и купить ваучер на имя этого мужчины. Она дала мне листочек с инструкцией.

– Женщина? – говорю я, бросая удивленный взгляд на Баса. – А тот листочек был со значком отеля, ну, или с какими-то другими отличительными чертами? Может, он у тебя сохранился?

– Никаких знаков, обычная бумага. Я выбросил его, – отвечает он, прежде чем начать делать быстрые штрихи на рисунке – умение, достигаемое годами практики. Замерев, он карандашом указывает на мои волосы: – У нее были рыжие волосы, как у тебя. Хотя ее были темнее, скорее коричневатый красный . И она была повыше.

В тревоге, я подаюсь вперед на моем стуле.

– Ты ее знаешь? Ну, или видел ее раньше в окрестностях Эдгартауна или здесь, в Вест Тисбери?

Он мотает головой.

– Нет, никогда раньше не видел. Она пришла ко мне под конец дня, когда солнце уже почти зашло, и попросила купить ваучер в «Хоторне». Она дала мне наличку, чтобы заплатить за ваучер, и обещала пару сотен баксов сверху.

Почесав нос тыльной стороной своей испачканной руки, он продолжает:

– Первую сотню я получил, прежде чем купить ваучер, вторую сотню – когда привез ей его.

– Где вы встречались? – спрашиваю я, надеясь, что местоположение как-то сузит круг подозреваемых.

Он пару раз проводит карандашом по рисунку, как будто заканчивая его.

– Она снова пришла сюда несколько дней спустя, чтоб забрать его. И я не видел ее ни до, ни после этого. Честно, клянусь.

Пару минут спустя, он говорит:

– Я все. – Затем отходит от рисунка. – Я... мм... немного поменял.

Он не нарисовал мою карикатуру, как я думала. Вместо этого, он изобразил настоящую меня. Ну, он сделал меня красивее, чем я есть на самом деле, но, блин, если я хочу поставить рисунок себе на аватарку, я должна выглядеть на нем супермоделью.

Я беру карандаш и вывожу свою авторскую подпись Ти.Эй.Лоун в углу его шедевра.

– Фантастика, Хэнк. Ты и правда очень талантлив.

Отдав ему карандаш, я фотографирую рисунок камерой телефона, чтоб позднее сделать аватарку.

Когда я убираю телефон, Хэнк говорит:

– Могу я поинтересоваться, почему ты спрашиваешь про тот ваучер?

Я киваю.

– Я спрашиваю, потому что эта загадочная женщина, что пришла к тебе, отправила ваучер и приглашение другому человеку, притворившись мной.

Его глаза расширяются, а лицо бледнеет:

– Извини. Я не думал, что она так сделает.

Бас становится позади меня, его поза более расслабленная.

– Если кто-то предлагает тебе легкие деньги, то я гарантирую тебе, что-то тут не чисто.

Когда Хэнк виновато кривится, я похлопываю его по плечу:

– Ну, ничего. Так что ты будешь делать с рисунком?

– Что за книги ты пишешь? – спрашивает он с горящими глазами.

Я улыбаюсь.

– Я пишу детективные романы.

Широкая ухмылка расползается по его лицу.

– Я приберегу его. Однажды ты будешь очень знаменита.

Смеясь, качаю головой.

– Никто не знает.

Он покачивается на пятках, его глаза сверкают уверенностью:

– Да, будешь. То, как ты нашла меня. Все это расследование. Я просто уверен.

– Что ж, спасибо за доверие, Хэнк. И за новый клевый аватар. И если ты и дальше будешь так рисовать, думаю, сам однажды проснешься знаменитым.

Хэнк проглатывает ком в горле и трет глаза, бормоча что-то про пыль, я подхожу и снова беру карандаш, говоря:

– И, раз ты будешь хранить ее... – я кое-что приписываю к своему автографу, затем протягиваю Хэнку карандаш.

– Для Хэнка, лучшего художника в Мартас-Виньярде, – Хоуи с гордостью вслух читает мою надпись рокочущим голосом. – Говорил тебе, она умная и красивая.

Усмехнувшись, он хлопает брата по спине, так что тот вынужденно делает пару шагов вперед.

И когда Хэнк восстанавливает равновесие и дает пять своему брату в знак согласия, Бас говорит плавящим кости голосом, предназначенным только для моих ушей:

– Лучше и не скажешь.