Текст книги "Тень Эндера"

Автор книги: Орсон Скотт Кард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Тогда я приду к вам сама. Когда вы поедите, возьмите меня туда, где вы проводите время днем, и позвольте мне обучать вас – это будет что-то вроде маленькой школы. Хоть несколько дней, но и то хорошо, верно?

Это будет прекрасно! Столько воды утекло с тех пор, как сестра Карлотта в последний раз преподавала детям. А такого класса у нее и вовсе никогда не было. И это как раз тогда, когда ей показалось, что она разуверилась в своей работе! Да, Господь послал ей еще один шанс. Может, это и есть чудо?

Разве Христос не исцелил хромого? И если Ахилл хорошо пройдет тестирование, тогда Господь излечит ему ногу, пусть даже с помощью современной медицины.

– Школа – это хорошо, – сказал Ахилл. – Никто из этих ребятишек не умеет даже читать.

Сестра Карлотта поняла, что если сам Ахилл и умеет читать, то наверняка плохо.

По какой-то причине, возможно из-за почти незаметного движения, когда Ахилл сказал, что никто из детей читать не умеет, самый крошечный из малышей, которого звали Бобом, обратил на себя внимание Карлотты. Она заглянула в его глаза, в которых горели искры, подобные кострам далеких кочевий в ночной тьме, и поняла: он как раз читать умеет. Она знала, хоть и не могла понять откуда, что вовсе не Ахилл, а именно этот малыш – тот самый, ради которого Бог привел ее сюда.

Она постаралась тут же стряхнуть с себя это наваждение.

Ахилл – цивилизатор, это он продолжает дело Христа, это он лидер, в котором нуждается МФ, а вовсе не самый маленький и самый слабенький из его апостолов.

Во время классных занятий Боб всегда старался держаться незаметно, никогда не высовывался с ответами, уклонялся от них, даже когда сестра Карлотта вызывала его. Боб знал: ему придется плохо, если остальные узнают, что он не только умеет читать, но и считать может или что он понимает все языки, на которых говорят на улице, что он подхватывает новые слова этих языков так же легко, как дети ловят брошенные вверх камешки. Что бы ни делала сестра Карлотта, какие бы блага она ни расточала, но, если другие ребята заподозрят, что Боб перед ними выхваляется, – он понимал – это будет его последний день в школе. И хотя она обучала преимущественно тем вещам, которые Боб уже знал, в рассказах сестры Карлотты содержались намеки на безмерную огромность внешнего мира, на обширные познания и мудрость.

Ни один взрослый никогда не тратил своего времени на разговоры с детьми, и Боб буквально купался в наслаждении, которое доставляла ему беседа на красивом, правильном языке. Когда она их обучала, то, конечно, пользовалась всеобщим языком МФ, являвшимся одновременно и главным языком улицы, но, поскольку многие дети знали еще и голландский, а некоторые даже были голландцами по рождению, самые трудные понятия Карлотта разъясняла именно на этом языке. А когда сестра бывала расстроена, то бормотала себе что-то под нос по-испански – это был язык богатых торговцев с Йонкер-Франстраата, и Боб все время пытался угадать смысл новых слов, услышанных от сестры Карлотты. Обширные знания Карлотты были для Боба истинным пиршеством, и если он будет сидеть смирно, то его не тронут и не выгонят из-за этого дивного стола.

Однако прошла только неделя занятий, и Боб допустил очень серьезный промах. Сестра Карлотта раздала им листки бумаги, на которых было что-то написано. Боб тут же понял, что это инструкции, согласно которым следовало обвести кружком правильные варианты из приведенных ответов на вопросы.

Поэтому он тут же стал обводить верные варианты кружками и сделал уже половину работы, когда вдруг заметил, что в группе воцарилось тяжелое молчание.

Все таращились на него, ибо на него же были устремлены и глаза Карлотты.

– Куда ты спешишь, Боб? – спросила она. – Я ведь еще не объяснила, что именно надо делать. Пожалуйста, отдай мне листок.

«Глупец! Разгильдяй! Несмышленыш! Если ты из-за этого погибнешь, Боб, туда тебе и дорога!»

Он подал ей листок.

Она быстро проглядела его, а потом пристально посмотрела на Боба.

– Продолжай работать, – сказала она.

Боб взял листок из ее рук. Карандаш завис над строкой.

Он сделал вид, будто бьется над ответом.

– Ты выполнил первые пятнадцать пунктов за полторы минуты. Сделай милость, не считай меня дурой, которая способна поверить, что тебе так трудно справиться с остальными. – Голос ее звучал сухо и насмешливо.

– Я не могу этого сделать, – сказал Боб. – Я ведь просто играл.

– Только врать не надо, – ответила сестра Карлотта. – Доделывай.

Боб сдался и быстро закончил работу. Много времени на это не ушло – задания были легкими. Он отдал листок.

Сестра проглядела его, но ничего не сказала.

– Надеюсь, остальные подождут, пока я не кончу рассказывать о том, что именно вы должны сделать, и не прочитаю вам вслух вопросы. Если вы попытаетесь просто угадать значения трудных слов, которые тут встречаются, ваши ответы практически наверняка будут ошибочны.

Затем она прочла им вопросы и варианты ответов на них. Только тогда остальные дети стали делать пометки в своих листках.

Больше сестра Карлотта не сказала ни одного слова, которое могло бы привлечь внимание детей к Бобу, но непоправимый ущерб уже был нанесен. Как только урок кончился, к Бобу подошел Сержант.

– Значит, ты у нас мастак читать? – спросил Сержант.

Боб пожал плечами.

– Ты нас обманул.

– Я никогда не говорил, что не умею читать.

– Ты нас унизил. Почему ты не захотел учить нас сам?

«Потому что я борюсь за выживание, – сказал про себя Боб. – Потому что не хотел напоминать Ахиллу, что я и есть тот ловкач, который придумал план, отдавший нашу банду в его руки. Вспомнив об этом, он вспомнит и о том, как я уговаривал Проныру убить его».

В ответ Боб лишь пожал плечами.

– Терпеть не могу, когда кто-то что-то скрывает! – И Сержант пнул Боба ногой.

В дополнительных указаниях Боб не нуждался. Он покорно встал и зашагал прочь от группы. Вот и кончилась учеба. Возможно, и завтраки тоже. Чтобы узнать это, придется ждать до утра.

Вторую половину дня он провел на улице. Один. Надо быть очень осторожным. Самый маленький и самый слабый, он был самым ненужным в семье Ахилла. Так что на его отсутствие, скорее всего, никто не обратит внимания. С другой стороны, те хулиганы, что ненавидят Ахилла, могли хорошо запомнить именно его – Боба, как самого бросающегося в глаза. Им может прийти в голову, что убить Боба или избить до полусмерти и бросить на улице было бы отличным предупреждением для Ахилла. Таким образом ему дадут понять, что его все еще ненавидят, хотя жизнь и стала немного лучше для всех.

Боб знал, что такова точка зрения многих хулиганов. Особенно тех, которые не сумели создать свою семью, так как были очень жестоки к малышам. Малышня быстро усваивала, что если папа слишком часто злится, то они сами могут наказать его, уйдя от него сразу после завтрака и присоединившись к какой-нибудь другой группе. Надо только закончить еду раньше его. Он еще будет есть свою похлебку, а они уже успеют обзавестись защитой. Даже если им придется убежать, не поев. Тогда злой папа тоже ничего не получит, а Хельга не будет иметь ничего против, так как этот папа плохой – не заботится о маленьких детках. Поэтому таким хулиганам – практически отщепенцам – нынешний поворот событий совсем не нравился, и они прекрасно помнили, что виновником всего этого является Ахилл. Перейти в другую столовку они тоже не могли – слухи среди старших распространялись быстро, и теперь всюду установился порядок: детские группы проходят первыми. Если у тебя нет семьи, ты можешь здорово наголодаться. И никто тебе не поможет.

Все же Боб терся возле ребятишек из других семей, чтобы узнать, какие идут толки.

Ответ он вскоре получил. Дела в других семьях шли не очень ладно. Видимо, Ахилл и в самом деле был отличным лидером. Например, взять ритуал разделения хлеба. Ничего подобного в других семьях не было. Зато там процветали наказания. Малышей часто избивали. За то, что они были медлительны, невнимательны. У них отбирали хлеб, если они в чем-то провинились – замешкались, например.

Значит, в конце концов Проныра сделала все же правильный выбор. Может, по глупому везению, а может, потому, что она вовсе и не была дурой. Она выбрала не только самого слабого хулигана, которого можно было легко избить, но еще и самого умного, который знал, как важно уметь завоевывать и удерживать привязанность других. Все, что нужно было Ахиллу, – это шанс.

Но Ахилл по-прежнему отказывался делить хлеб с Пронырой, и она уже начинала понимать, что для нее выбор Ахилла был не благом, а совсем наоборот.

Боб видел это по ее лицу, когда она смотрела на ритуал разделения хлеба. Ведь теперь Ахилл получал и свою похлебку, которую Хельга приносила ему прямо к двери. Поэтому он брал у малышей куда меньше и не откусывал от хлеба, а отламывал, а когда ел, то улыбался малышам. Всем, но не Проныре.

Ахилл ее никогда не простит, и Боб видел, что это причиняет Проныре боль. Потому что она теперь тоже любила Ахилла, точно так же как его любили другие дети, и то, что он ее отвергает, было очень жестоко.

А может, Ахилл этим и ограничится? Может, в этом и заключается вся его месть?

Боб свернулся клубочком около газетного киоска, когда рядом с ним несколько уличных хулиганов завели весьма интересный разговор:

– Он все время треплется насчет того, как расправится с Ахиллом за его наглость.

– Да, Улисс собирается с ним жестоко посчитаться.

– Ну а может, он вовсе и не с Ахилла начнет?

– Ахилл и его чертова семейка разберут Улисса на части. И на этот раз они будут целиться не в ребра. Разве Ахилл не грозился? Проломят ему голову и размажут мозги по мостовой – все, как он обещал.

– Но ведь он же калека!

– Ахилл вывернется. Тот еще тип!

– А я надеюсь – Улисс с ним разберется. Пришибет его на хрен. Но тогда никто из нас не должен брать к себе его мелюзгу. Поняли? Никто из нас – ни одного из них. Пусть сдохнут. Утопить их в реке, как котят!

В таком духе разговор продолжался еще некоторое время, пока старшие не разошлись.

Тогда Боб вскочил и отправился искать Ахилла.

3
Месть

– Мне кажется, я нашла для вас кое-что.

– Вы и раньше это говорили.

– Мальчик – прирожденный лидер. Хотя по физическому развитию он вам вряд ли подойдет.

– Тогда извините, мы просто не станем тратить на него время.

– Но если он соответствует вашим требованиям по интеллектуальному развитию и складу характера, то вполне возможно, что, потратив на него бесконечно малую часть бюджета МФ, отведенную на покупку бронзовых мундирных пуговиц и туалетной бумаги, вы сможете исправить его физические дефекты?

– Вот уж никогда не знал, что монашки способны на сарказм.

– Я ведь не могу дотянуться до вас линейкой. Сарказм – мое последнее орудие.

– Покажите мне результаты тестирования.

– Я покажу вам его самого. А заодно кое-кого еще.

– Тоже физические ограничения?

– Очень мал по росту, и по возрасту тоже. Но ведь и Виггин был таков же, как я слышала. А этот… сам научился читать прямо на улице.

– Ах, сестра Карлотта, что бы я без вас делал? Как бы проводил долгие, пустые часы своей жизни?

– Удерживать вас от грехов и глупостей – мой способ служить Господу.

Боб отправился прямо к Ахиллу и рассказал ему все, что подслушал. Улисс, вышедший из больницы, – большая опасность, и идут разговоры, что он собирается рассчитаться за свое унижение.

– Я думала, все это уже позади, – печально вздохнула Проныра. – Ну, драки то есть.

– Долгое время Улисс провел на больничной койке, – прервал ее Ахилл. – Если он и знает о переменах, то вряд ли понимает, как что работает.

– Будем держаться вместе, – сказал Сержант. – Мы тебя защитим.

– Возможно, для всех будет лучше, – продолжал Ахилл, – если я исчезну на несколько дней. Это могло бы вывести вас из-под удара.

– А что же будет с едой? – спросил кто-то из малышей. – Кто нас будет защищать?

– А вы держитесь за Проныру, – ответил Ахилл. – Хельга у дверей пустит вас, как пускала и раньше.

– А что, если Улисс тебя все-таки поймает? – спросил другой мальчуган, старательно вытирая глаза кулачком, – мужчинам плакать ведь не полагалось.

– Тогда мне конец, – ответил Ахилл. – Он вряд ли удовлетворится тем, что отправит меня в больницу.

Малыш разразился ревом, к которому тут же присоединился вой остальных ребят. Этот хоровой плач заставил Ахилла покачать головой и улыбнуться:

– Да не собираюсь я помирать. Пока я буду прятаться, вы будете в безопасности, а когда Улисс поостынет и привыкнет к новой системе, я вернусь.

Боб молчал. Он только слушал и размышлял. Боб не считал решение Ахилла правильным, но он предупредил Ахилла об опасности и на этом счел свои обязанности исполненными. Уходя в подполье, Ахилл совершает ошибку, он только напрашивается на новые неприятности – его сочтут трусом и слабаком.

Итак, вечером Ахилл куда-то спрятался, но куда – не сказал никому, чтобы кто-нибудь случайно не выдал его тайну.

Боб было подумал, не проследить ли за ним, но потом решил, что от него будет больше пользы, если он останется с группой. Теперь их вожак – Проныра, а главарь она явно посредственный. Другими словами – дура. Ей нужен Боб, даже если она сама этого пока не понимает.

Ночью Боб старался не спать, почему – и сам не знал. В конце концов он все же заснул, и ему приснилась школа. Только это была не школа сестры Карлотты, где занятия велись на ступеньках в переулках, а настоящая школа со столами и стульями. Но и во сне Боб никак не мог усидеть за столом. Вместо этого он парил в воздухе, а стоило захотеть, то можно было летать по всей комнате. Прямо под потолком. А еще можно было скрыться в расщелине в стене – в темном тайничке, по которому можно было подниматься все выше и выше и где почему-то становилось все теплее и теплее.

Проснулся Боб в темноте. Дул прохладный ветерок. Хотелось пи́сать. И летать тоже хотелось. Боб готов был разреветься, оттого что сон прервался. Он не помнил, чтобы когда-нибудь летал во сне. Ну почему он так мал и так слаб, почему у него такие неуклюжие ноги, которые с трудом переносят его с места на место?

Когда он летал, то мог смотреть на всех сверху вниз и видеть макушки их глупых голов. Мог на них нагадить, подобно птичке. И не боялся их, так как, если бы они и пришли в бешенство, он сразу бы улетел и его бы ни за что не поймали.

Впрочем, если бы он умел летать, то наверняка это умели бы и все остальные. Тут же выяснилось бы, что он самый маленький и медлительный, так что все они могут спокойно гадить на него.

Заснуть больше не удастся. Боб это знал. Он слишком напуган – правда, неизвестно чем. Тогда он встал и вышел в проулок, чтобы помочиться.

В проулке оказалась Проныра. Она подняла глаза и заметила Боба.

– Я хочу побыть одна, – сказала она.

– Не выйдет, – ответил Боб.

– Не хами, малец, – буркнула Проныра.

– А я знаю, что ты садишься на корточки, когда писаешь, – ответил он. – Но я все равно подглядывать не буду.

Сверкая глазами, она ждала, когда он отвернется к стенке, чтобы помочиться.

– Я так понимаю, если бы ты хотел обо мне рассказать, то не стал бы так долго дожидаться.

– Да ведь все и так знают, что ты девчонка. Когда тебя нет, папа Ахилл всегда говорит о тебе «она».

– Он мне не папа!

– Я догадался, – сказал Боб, все еще повернувшись лицом к стене.

– Теперь можешь повернуться. – Она уже стояла, застегивая штанишки.

– Я чего-то боюсь, Проныра, – признался Боб.

– Чего?

– Сам не знаю.

– Не знаешь, чего боишься?

– Оттого-то и страшно.

Она неожиданно рассмеялась. В ночной тишине ее смех прозвучал пугающе резко.

– Боб, это значит только одно: тебе четыре года. Малышам по ночам снятся всякие чудища. Или наоборот, не снятся. Так или иначе, вся малышня чего-то боится.

– Только не я, – ответил Боб. – Если я боюсь, значит случилось что-то очень плохое.

– Улисс готовится посчитаться с Ахиллом – вот и все, что случилось.

– Ты бы от этого не расстроилась, верно?

Она сердито глянула на Боба:

– Мы едим сейчас лучше, чем раньше. Все довольны. Это был твой план. И вообще, я никогда не хотела быть вожаком.

– Но ты его все равно ненавидишь? – спросил Боб.

Она замешкалась с ответом.

– Мне кажется, он все время смеется надо мной.

– А откуда ты знаешь, чего боится малышня?

– Потому что я сама еще недавно была ребенком, – отозвалась Проныра. – И я еще все помню.

– Улисс вовсе не собирается калечить Ахилла, – сказал Боб.

– Это я знаю, – ответила Проныра.

– И поэтому ты собираешься найти Ахилла и защитить его?

– Я собираюсь остаться здесь и защищать малышей.

– А может, ты хочешь первой найти Улисса и убить его?

– Это как? Он же больше меня. Куда больше!

– Но ты пришла сюда не затем, чтобы пи́сать. Или у тебя пузырь размером с шарик для пинг-понга?

– Значит, ты… слушал, писаю я или нет?!

– Но ты ведь только подглядывать мне запретила.

– Ты слишком много думаешь, а вот соображалки тебе явно не хватает.

– Я думаю, Ахилл нам врет о том, что собирается делать, – ответил Боб. – А еще я думаю, ты мне тоже сейчас врешь.

– Привыкай, – отозвалась Проныра. – Мир – сплошное вранье.

– Улиссу все равно, кого убивать, – произнес Боб задумчиво. – Ему один черт, что тебя пырнуть, что Ахилла.

Проныра отрицательно затрясла головой:

– Улисс – ничтожество. И убивать никого не собирается. Просто жалкий хвастун.

– Тогда чего ты дергаешься? – спросил Боб.

Теперь уже пришла очередь Проныры пожимать плечами.

– Ты и правда собираешься убить Ахилла, – сказал Боб. – Да еще так, чтобы это выглядело, будто его прикончил Улисс.

Она закатила глаза к небу:

– Ты что, вчера вечером полный стакан дури хватил?

– Мне хватает соображалки, чтобы понять, когда ты мне врешь.

– Иди-ка ты спать, – сказала Проныра. – Валяй, двигай к малышне.

Он какое-то время молча смотрел на нее, потом повиновался.

Вернее сказать, сделал вид, что повинуется. Ползком пробрался на чердак, где они спали в эти дни, и тут же стал выбираться оттуда, протискиваясь среди груд ящиков и бочек, каких-то низких и высоких перегородок, пока наконец не выполз на плоскую крышу. К карнизу он поспел почти вовремя – увидел, как Проныра выходит из проулка на улицу. Она куда-то спешила. Должно быть, на встречу с кем-то.

Боб соскользнул по трубе прямо в бочку для слива дождевой воды и побежал по Корте-Хоогстраат за Пронырой. Он старался не шуметь, а Проныра ни на что не обращала внимания, да и улица была полна множества разных звуков, так что она не слышала шлепанья босых ног Боба. Он пытался держаться в тени домов, но не слишком таился – следить за Пронырой было легко: она обернулась всего пару раз. Шла она к реке. Явно на встречу с кем-то.

У Боба было два предположения на этот счет. Либо с Ахиллом, либо с Улиссом. А кого она еще знала, кроме тех, кто сейчас спал на чердаке? Но зачем ей было таиться? Она хочет уговорить Улисса сохранить жизнь Ахиллу? Героически предложить свою жизнь в обмен за жизнь Ахилла? Упросить Ахилла вернуться и встретиться с Улиссом лицом к лицу, а не прятаться от него? Нет! Такие вещи может придумать он, Боб, а Проныра… так далеко заглядывать в будущее ей не под силу.

Проныра остановилась на середине открытого пространства рядом с доком на Шипмейкерсхейвен и огляделась. Кто-то ждал ее в глубокой тени дока. Боб взобрался на большой контейнер, чтобы разглядеть получше. Услышал два голоса – оба детские, – но слов разобрать не смог. Кто бы там ни был, ростом он значительно превосходил Проныру. Это мог быть как Улисс, так и Ахилл.

Затем мальчик обнял Проныру и поцеловал ее.

Боб множество раз видел, как это делают взрослые, но зачем такими делами заниматься детям? Проныре всего девять. Конечно, проституток такого возраста не так уж мало, но ведь всем известно: типы, которые их покупают, – извращенцы.

Бобу необходимо было подобраться ближе, чтобы услышать, о чем идет разговор. Он соскользнул с контейнера, медленно перебрался в тень от киоска. Парочка, будто уступая желанию Боба, повернулась лицом. В той густой тени, в которой он стоял, рассмотреть его они не могли. Но и он видел их не лучше. Зато обрывки разговора слышать было можно.

– Ты же обещал, – сказала Проныра.

Мальчик что-то буркнул в ответ. Буксир, проходивший мимо, скользнул прожектором по берегу реки и на миг осветил лицо собеседника Проныры. Ахилл.

Больше Бобу смотреть не хотелось. Подумать только: он искренне верил, что Ахилл собирается убить Проныру. Правда, во взаимоотношениях мальчишек и девчонок Боб плохо разбирался. Бывает, что все выглядит так, будто они ненавидят друг друга, но вдруг… А ведь ему казалось, что он начал немного разбираться в этом мире.

Боб выскользнул из тени и помчался по Постхоорнстраат.

Впрочем, в «гнездо», где они спали, он не вернулся. Надо подумать, решил он. Ибо, хотя Боб уже знал ответы на все вопросы, сердце его билось тревожно. Что-то тут не так, говорило оно ему. Что-то тут совсем не так.

Он вспомнил, что Проныра отнюдь не была единственной, кто что-то скрывал от него. Ахилл ведь тоже лгал. Что-то скрывал. Какой-то свой план. Или это были всего-навсего ночные встречи с Пронырой? Но тогда к чему вся эта болтовня насчет необходимости прятаться от Улисса? Чтобы сделать Проныру своей девушкой, ему вообще не надо было прятаться от кого-либо. Вполне мог обнимать ее на глазах у всех. Некоторые хулиганы так и делали – те, что постарше. Впрочем, они не брали себе девятилетних. Неужели Ахилл прятался только поэтому?

«Ты же обещал», – сказала Проныра в доке.

Что же пообещал Ахилл? Ведь Проныра пришла к нему именно из-за этого – чтобы заплатить за выполнение обещания. Но что мог пообещать ей Ахилл, помимо того, что он и так отдавал ей как члену семьи? Своего-то у него ничего нет!

Значит, он пообещал ей чего-то не делать. Не убивать ее? Тогда она совсем дура, если болтается с Ахиллом по ночам.

«Не убивать меня, – подумал Боб. – Вот что он ей пообещал. Не убивать меня… Но только не один я в опасности. Вернее, не мне она грозит в первую очередь. Я, конечно, уговаривал Проныру убить Ахилла, но сшибла-то его с ног именно она, и она же стояла тогда над ним. Наверняка эта картина запечатлелась в памяти Ахилла навечно. Он все время вспоминает ее. Ему постоянно снится: вот он лежит на земле, а девятилетняя девчонка стоит над ним с куском шлакоблока в руках, намереваясь убить его. Хоть он и калека, но каким-то образом все же пробился в ряды признанных хулиганов. Он крутой. Правда, другие хулиганы, те, что не калеки, всегда издевались над ним. Даже те, что стояли ниже по рангу. Но наверное, это было для Ахилла величайшим унижением – быть сбитым с ног девятилетней девчонкой, валяться на земле в окружении мелких сопляков… Проныра, а ведь это тебя он ненавидит больше всего. Именно тебя он должен раздавить, чтобы стереть это из своей памяти, избавиться от своих мучений».

Теперь все встало на свои места. Все, что сегодня днем говорил Ахилл, – все это ложь. Он вовсе не прячется от Улисса. Вполне мог бы с ним встретиться. Возможно, он это и сделает, но – завтра. И когда он встретится лицом к лицу с Улиссом, у него будет гораздо более серьезный повод для стычки. «Ты убил Проныру!» – набросится он на Улисса. Тот будет выглядеть полным дураком и слабаком, если после всех своих хвастливых заверений и бравады станет опровергать подобное обвинение. Скорее всего, он сознается в убийстве – просто из куража. И тогда Ахилл набросится на него, и никто его не осудит, если он убьет Улисса. Это будет самозащита, это будет защита семьи.

Да, Ахилл чертовски хитер. И терпелив. Откладывал убийство Проныры до тех пор, пока не появился кто-то, на кого он сможет списать это дело.

Боб бросился обратно, чтобы предупредить Проныру. Бежал так быстро, как позволяли его коротенькие ножки. Таких широких шагов он никогда не делал. Казалось, прошла целая вечность.

Но в доке, где Ахилл встречался с Пронырой, уже никого не было.

Боб беспомощно огляделся. Хотел было крикнуть, вот только это было глупо. Пусть даже Ахилл ненавидит Проныру всем сердцем, это вовсе не означало, что он простил Боба. Всего разок принял у него хлеб, подумаешь!

«А может, я схожу с ума из-за пустяков? Он же тискал ее. И она сюда пришла добровольно. Между девчонками и мальчишками происходят вещи, в которых я не разбираюсь. Ахилл – добытчик, наш защитник, а не убийца. Может, это мой мозг так настроен? Может, это я все время думаю, как бы убить кого послабее, чтобы в будущем он не представлял опасности? Может, это Ахилл хороший, а я плохой? Ахилл знает, что такое любовь. А я нет».

Боб добрался до стенки дока и бросил взгляд через канал. Воду скрывал тонкий слой низко стелящегося тумана. На дальнем берегу фонари на Бомпьесе подмигивали, как на Рождество. Тихая зыбь набегала на пиллерсы, будто покрывая их десятками быстрых поцелуев.

Он посмотрел на воду под ногами. Что-то колыхалось там, постукивало о стенку дока – Боб долго смотрел на это, ничего не понимая. Как вдруг осознал: он давно уже понял, что это такое, просто не хочет себе в этом признаться. Проныра. Мертвая. Все случилось так, как боялся Боб. Вся улица поверит, что убийца – Улисс, даже если других доказательств не будет. Боб прав во всем. Какие бы отношения ни связывали мальчишек и девчонок, эти чувства не способны утолить ненависть, предотвратить месть.

И пока Боб стоял, вглядываясь в темную воду, пришло понимание: «Я или должен рассказать сейчас же, в эту же минуту, кому угодно, о том, что произошло, или дать зарок молчать, так как Ахилл, если только почует, что я был здесь, убьет меня, не раздумывая ни секунды. И скажет потом: это тоже дело рук Улисса. А когда убьет Улисса, то заявит, что отомстил за две смерти сразу».

Нет! Ему, Бобу, надо молчать. Сделать вид, что никогда не видел тела Проныры, покачивающегося на речной зыби, не видел обращенного вверх лица, так хорошо освещенного луной.

Она была дурой. Дурой, потому что не смогла разгадать план Ахилла, дурой, потому что доверилась ему, дурой, что не послушалась Боба. Но и Боб был дураком, когда ушел, вместо того чтобы выкрикнуть слова предостережения. Может, это спасло бы Проныре жизнь, ведь Боб становился свидетелем и Ахилл не мог быстро до него добраться и заставить молчать.

А ведь именно ей Боб обязан жизнью. Она дала ему имя. Она выслушала его план. А теперь она умерла из-за него, хотя он мог ее спасти. Конечно, когда-то он посоветовал ей убить Ахилла, но ведь это она выбрала именно Ахилла, и выбрала правильно: Ахилл оказался единственным из старших, кто подошел для плана, разработанного Бобом. Но и Боб тоже был прав. Ахилл – законченный лжец, и когда он решил, что Проныра должна умереть, то начал возводить вокруг будущего убийства целую гору лжи – лжи, которая привела Проныру туда, где Ахилл смог убить ее без свидетелей. Лжи, которая дает ему алиби в глазах семьи.

«Я сам поверил ему. Я с самого начала знал, кто он такой, и все же поверил. Ах, Проныра, глупая, бедная, добрая девочка. Ты спасла мне жизнь, а я ничего для тебя не сделал.

Но это же не моя вина. Разве ты не сама пришла сюда, к Ахиллу? Пришла, чтобы спасти меня. Какая ошибка, Проныра, думать о ком-то, кроме себя!

Неужели я тоже должен погибнуть из-за твоей ошибки?

Нет, уж лучше я умру по своей вине, из-за собственной дурости».

Но не сегодня. Ахилл еще не успел запустить в действие механизм плана, который погубит Боба. Но начиная с этой минуты бессонными ночами Боб постоянно будет думать о том, что Ахилл уже поджидает его. Ждет нужного часа. Ждет мгновения, когда ему представится возможность скормить реке еще одну жертву.

Сестра Карлотта всем сердцем сопереживала той боли, которую испытали дети, узнав, что одна из их семьи задушена и брошена в реку. Но именно смерть Проныры явилась толчком, чтобы ускорить тестирование. Ахилл еще не нашелся, а поскольку Улисс уже нанес один удар, вряд ли Ахилл в ближайшее время покинет свое убежище. У сестры Карлотты не было другого выхода, кроме как начать работу с Бобом.

Сначала, похоже, малыш думал о чем-то другом – он как будто отсутствовал. Сестра Карлотта никак не могла понять: мальчик настолько умен, что сам научился читать на улице, – почему же сейчас он не может выполнить самые элементарные тестовые задания? Вероятно, виной всему смерть Проныры. Поэтому Карлотта прервала тестирование и заговорила с Бобом о смерти вообще, о том, что душа Проныры сейчас находится рядом с Господом и всеми Его святыми, которые будут о ней заботиться и сделают ее куда более счастливой, чем она была на земле. Но Боба эта тема не особо заинтересовала. Наоборот, когда они приступили к следующей части теста, дела пошли еще хуже.

Что ж, если не сработала доброта, испытаем строгость.

– Ты что, не понимаешь, зачем нужен этот тест, Боб?

– Нет, – ответил он, но тон его голоса выдавал подспудную мысль: и знать не желаю.

– Вся твоя жизнь прошла на этой улице. Но трущобы Роттердама – это только часть огромного города, а сам Роттердам – всего лишь один большой город среди множества других. Земля очень плотно заселена. Вот, Боб, о чем этот тест. Потому что муравьеподобные…

– Жукеры, – поправил он. Как и все беспризорники, он терпеть не мог эвфемизмы.

– Они вернутся, чтобы сжечь Землю и истребить всех людей. Этот тест нужен для того, чтобы узнать, не принадлежишь ли ты к тем детям, которые годятся для Боевой школы и из которых вырастут командиры будущих армий, должных остановить нашего врага. Этот тест связан со спасением мира, Боб.

Впервые за время тестирования Боб проявил признак интереса:

– А где находится Боевая школа?

– Это специальная платформа на орбите Земли, – ответила она. – Если ты хорошо пройдешь тесты, то сможешь стать астронавтом.

В выражении его лица сейчас не было ничего детского. Только холодный расчет.

– И пока я справляюсь очень плохо, да?

– Нынешние результаты тестирования говорят, что ты слишком глуп даже для того, чтобы одновременно делать два дела: ходить и дышать.

– А можно начать все снова?

– У меня есть другой вариант теста, – ответила сестра Карлотта.

– Давайте.

Достав альтернативный вариант, она ободряюще улыбнулась:

– Значит, ты хочешь стать астронавтом? Или тебе так понравилась идея служить во Флоте?

Он пропустил ее вопрос мимо ушей.

На сей раз Боб блистательно справился с заданием, хотя тест был составлен так, чтобы в отведенное время с ним невозможно было справиться. Ответы не были безупречны, но близки к идеалу. Так близки, что в возможность подобного результата никто не поверил бы.

Поэтому сестра Карлотта дала Бобу еще несколько тестов, предназначенных для ребят постарше, – стандартных тестов для шестилетнего возраста, который считался оптимальным для поступления в Боевую школу. С этими он справился чуть похуже – его жизненный опыт был недостаточен, чтобы понять смысл некоторых вопросов, но все равно задания были выполнены, можно сказать, на отлично. Еще ни разу ее ученики не демонстрировали таких результатов.