Текст книги "По ту сторону холста (СИ)"

Автор книги: Олла Дез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 8. «Мона Лиза», или «Джоконда»

Скоро уж четыре столетия,

 как Мона Лиза лишает здравого рассудка всех,

 кто, вдоволь насмотревшись,

начинает толковать о ней.

Грюйе, конец XIX века.

–Клариса, Клариса, они арестовали его. А он же этого не делал. Ну не делал же. Ты же должна знать – причитала подруга, едва перейдя порог антикварной лавки.

–Кого арестовали Элли? – забеспокоилась я. Мое собственное недолгое пребывание в тюрьме оставило далеко не радостные воспоминания.

–Ги. Они арестовали Ги Алониренна. Но ты же должна знать, что он не мог этого сделать. Его дар красивые магические стихи. Ты же видела, какие сады выходят из его строф. Его магия завораживает и украшает. А они утверждают, что он украл картину из Лувриорда. Это же просто не возможно – у Элли совершенно точно было  нарушено то самое «хрупкое душевное состояние», которое так бережет Эмакум Альме.

Я вообще заметила, что все юные нески были очень подвержены этим нарушениям. Наверное, это просто дань моде. Ну, был же и у нас период, когда из-за тугих корсетов и душных помещений дамы то и дело падали в обморок. А потом это всем так понравилось, что падать в обморок по любому поводу стало чуть ли не традицией.

–Элли, успокойся. Не надо так кричать. Мы во всем разберемся, как только ты успокоишься – как можно мягче произнесла я.

–Клари, они не должны, они не могут так поступать. Его магия не опасна, и несет только красоту. Тем более он получил на нее лицензию, еще три месяца назад – уже тише сказала она.

–Я по-прежнему ничего не понимаю Элли. При чем тут лицензия на магию, что украл твой Ги, и почему его арестовали? – я вот и в самом деле не видела связи, но тоже уже начинала волноваться. Так как верила, что Ги не мог ничего украсть.

–Клари, тебе разве не приходил с утра  «Вестник Столицы»? Все газеты только и пестрят о том, что было грандиозное и самое скандальное похищение. Просто кража из краж. Из Лувриода была похищена самая известная картина нашего мира. Знаменитая Мона Лиззи – для пущего эффекта Элли произнесла это трагическим голосом, театральной актрисы.

–Нет, я с утра его еще не открывала. Ты же знаешь, сколько у меня с утра дел в лавке. А при чем тут Ги? – Мэтр отбыл на аукцион, и я просто не успела.

–Клари. Ну, вот его же и арестовали. Он вчера прямо в Лувриоде на весь зал запустил свои магические стихи. И посетители отметили, что даже улыбка у Моны Лиззы светилась как то по-особенному. Он продолжил пейзаж на стене за её спиной и запустил туда бабочек. Но Клари, он же её не воровал! – уже гораздо ближе к происшествию подобралась в своем рассказе Элли.

–А что говорят в сыске? – задала я важный вопрос.

–Они говорят, что он захотел еще больше прославиться за счет картины и поэтому её и украл. Мол, он так себе, посредственный магический слово деятель. А это добавит ему популярности – на сей раз Элли добавила явный сарказм. Может её в актрисы податься? А что, пародировать голоса у нее получалось замечательно.

–Какая популярность может быть на рудниках и с запечатанной магией? – привела я, на мой взгляд, железный аргумент.

–Я говорила им об этом. Но они и слушать меня не стали. Клари, помоги? – взмолилась она, заламывая руки. Нет, по ней точно плачут театральные подмостки. Когда мы все выясним надо подать ей идею.

–Чем? Элли? Чем я могу помочь то? – я недоуменно пожала плечами. Нужно дождаться Арчи и Мэтра. Вот они и в самом деле могут подать здравую идею.

–Ты должна немедленно пойти к Его сиятельству герцогу Рихарду де Алеманьа и все ему рассказать. Что Ги не виновен. Что он ничего не крал и честный поэт. И я уверена, Его сиятельство его немедленно освободит – горячо предложила она.

–Нет, Элли. Я пойду к герцогу, только если это будет вопрос жизни и смерти. Нужно дождаться Мэтра или Арчибальда. И тогда всем вместе решить что делать – вот не хочу я никуда идти. Мы вполне справимся и без «сиятельного».

–Клари? Это он и есть. Вопрос жизни и смерти. Мэтр Липринор может ведь, и задержаться на своем аукционе. А Арчибальд Дрейм вообще не предсказуемый человек. И что тогда будет  с Ги? – а вот сейчас она собирается плакать.

–Элли, но ты берешь крайний вариант. Кто-то из них непременно подойдет, ну может быть ближе к вечеру – но я уже чувствовала, как сдаю позиции.

–К вечеру? Клари, это значит, что мы сможем предпринять что-то только завтра? За это время они успеют все оформить на Ги. Они же отправят его на каторгу и разбираться не будут. И картину не найдут – из прекрасных глаз Элли полились самые настоящие слезы.

–Но Элли…

–Закрывай свою лавку! С мэтром Липринором я сама договорюсь. И иди к замку герцога. В смысле, вместе пойдем. Еще бы  Габби и Себа захватить. Все-таки вместе вы гораздо представительней смотритесь. Как не вовремя эти их экзамены в Академии – она перестала плакать и, поняв, что словами ничего не добьется, решительно ухватила меня за руку.

–Элли я не думаю…– еще постаралась я воззвать к здравому смыслу.

–Вот и не думай! Ты здесь в нашем мире уже довольно давно. Я не говорю что все, но  некоторые переселенцы успевают прославиться за первые три месяца. А о тебе до сих пор никто не знает. Это твой шанс. Найти картину, наказать виновных и спасти моего Ги – все это она проговорила, надевая на меня плащ, закрывая лавку и выталкивая меня на улицу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ -А тебе не приходило в голову, что я совсем и не жажду прославится? – проворчала я, уже полностью сдаваясь перед напором подруги.

–Нет, не приходило. Вот спасем Ги, и я подумаю на эту тему. А сейчас поспешим. Хорошо, что тут не далеко, и мы пешком дойдем быстро.

Идти и в самом деле было близко, все-таки особняки и замки аристократии располагались не далеко от нашей улицы. «Три голубки» антикварная улица была в очень престижном районе и на ней располагались довольно богатые дома. Я бы, наверное, долго стояла перед оградой, не решаясь войти, но Элли решительно потянула ажурную, кованую ограду и мы прошли на территорию замка. Вспоминая наше прошлое посещение замка, я потянула Элли к черному ходу. И обойдя замок уже хотела было взяться за молоточек и постучать, как дверь распахнулась и нам на встречу выплыла эманум Кокорина собственной персоной и мы оказались в водовороте её нескончаемой заботы.

–Как хорошо, что ты зашла девочка моя. И подругу привела. А я все спрашиваю и спрашиваю у Рикки – как ты там поживаешь. А он все молчит и молчит. Сейчас я вас буду кормить. Что значит сыты? Это кто же приходит к эманум Рине сытым? Это же форменное преступление. Вот и Арчи все время. «Я сытый, Кори» «В меня больше не влезет Кори» Кстати, я его со вчерашнего дня не видела. Как он там? И ты не видела? Уж не случилось ли что? Да нет. Рикки мне бы сказал. Только вот мальчик такой задумчивый ходит последнее время. Как вы створку от алтаря нашли, так и задумался о чем то. Ты не знаешь? Вот и я не знаю о чем. Ты чай наливай, и плюшку бери. Только из печки. Элли детка не расстраивайся ты так. Освободят твоего Ги. Откуда знаю? Так я все знаю. Не виноват твой поэт. Это же любому понятно. Его сиятельство знает? Какое такое сиятельство? А Рикки? Наверное, знает, а может и нет. Надо сходить и спросить у него. Вы за этим и пришли? Вот и молодцы. Его сиятельство дома ли? Какое сиятельство? А, ты опять про Рикки. Да дома, посетитель у него, как только уйдет так сейчас и вы к нему. Он еще и в Магическое собрание сегодня не уехал. Вы молодцы, что так рано пришли. А то бы уехал в этот Сенат свой. И не поговорили бы. А я как в окошко то увидела вас, так сразу и обрадовалась что пришли. Клари, ты бы заходила по-приятельски поболтать со старой эманум Риной. Кто не старая? Я не старая? Ну, так вестимо не старая. Мне еще замуж выходить. За кого? Так за Арчи, старого этого греховодника, давно зовет. Почему не выхожу? А зачем мне муж, который почти каждый день голову в огонь сует. Вот угомонится и в столице останется, без этих своих командировок, тогда и поговорим. Я такое условие ему и поставила. Я не собираюсь на следующий день после свадьбы вдовой оставаться. Я же… Ой. Девоньки, ну ка быстренько в кабинет. Рикки освободился.

Мы совершенно ошеломленные и слегка оглушенные оказались перед дверью в уже знакомый мне кабинет. И снова мне не пришлось предпринимать никаких действий. Эманум Кокорина буквально впихнула нас в кабинет и закрыла за нами дверь. Герцог поднял голову от каких-то бумаг и внимательно на нас посмотрел.

–Ваше… – начала я, но была решительно прервана.

– Что случилось? Сядьте.

Ну вот. Только я собиралась «Сиятельный» выговорить и меня оборвали. Эх. Ладно переходим к сути. Не знаю почему, но я не испытывала не малейшего трепета перед ним. Я гораздо в большей степени уважала и трепетала перед Мэтром. А вот сейчас была совершенно спокойна и собрана. Почему то ареол его власти не действовал на меня. И это меня саму удивляло.

Мы с Элли уселись в кресла расположенные около стола, и я приступила к рассказу. Элли периодически прикладывала платочек к глазам и всхлипывала. Где то в самом начале герцог отправил магического вестника и теперь постукивал карандашом по столу. Я выдохлась и не знала, что еще сказать. Вроде бы все объяснила. Герцог посмотрел на Эли потом на меня и наконец, высказался.

–Сейчас сюда в кабинет подойдет мой личный юрист. Я не хочу вмешиваться в этот вопрос напрямую. Эта история и так подняла огромный шум в газетах. Мое прямое вмешательство только повредит расследованию. Но вот мой личный юрист проследит, чтобы следствие велось в нужном направлении и не хватало всех подряд. Я уверен, что он добьется освобождения вашего ненаглядного Ги уже к вечеру. Доказать его не причастность будет не трудно. Он довольно шумная фигура. И наверняка имеет алиби, которое полиция просто не проверила. И их можно понять. На них ведь тоже сильно давят и пресса и прокурор.

В этот момент в кабинет вошел сухонький, маленький старичок, неприметной наружности. Я бы прошла мимо него даже не запомнив, но увидев его Элли, впала в экстаз.

–Мэтр Гердиз! Это такая честь знакомство с вами.

Тот сухо покивал и посмотрел на герцога. А тот встал из-за стола и, подойдя к старику, склонил голову в приветствии.

–Мэтр Гердиз. Рад видеть вас в добром здравии. Присаживайтесь. У меня к вам личная просьба.

И он в двух словах быстро и по существу описал проблему. Старичок кивнул и глубоким сильным голосом так не вязавшимся с внешностью произнес.

–Мои помощники займутся этим не медленно. А я в сопровождении юной нески отправлюсь в участок. Нужно удостовериться, что с заключенным обращаются на должном уровне. Давненько я не наводил порядок в центральном управлении полиции. Мы, пожалуй, пойдем. Как всегда был счастлив повидаться.

Старичок встал с кресла и направился к двери. Элли бросив на меня восторженный взгляд, устремилась за ним. Я тоже встала и собиралась уйти, но герцог вдруг остановил меня.

–Неска Клариса. Останьтесь ненадолго. У меня к вам еще пару вопросов. Мой водитель потом отвезет вас в лавку Метра Липринора.

Элли обернулась и энергично закивала и даже махнула рукой. Мол, оставайся, а я пошла. Мне ничего не оставалось делать, как стоять и смотреть, как герцог провожает их и закрывает за ними дверь. Он обернулся.

Я даже понять не успела, как оказалась прижатой к стене. Герцог нависал надо мной, а потом прошептал, куда-то в мои волосы.

–Я скучал по тебе.

Он слегка отстранился и, приподняв мою голову за подбородок, поцеловал. Я не сразу поняла что происходит, а потом уже стало всё не важно. Мы целовались, я закинула руки ему на шею. Он прижал меня сильнее. Я потерлась об него как мартовская кошка, запустила коготки ему в волосы и нетерпеливо замурлыкала. Я пустила его язык в свой рот, и он с новой силой набросился на меня. Мы целовались, как будто рядом с нами извергался вулкан и это был последний поцелуй в нашей жизни. Он пил и не мог напиться мной. Я уже забыла, в каком я мире, и существую ли в реальности. Одной рукой он крепко прижимал меня к себе за талию, а другая уже спустилась вниз на мои бедра. И когда он буквально впечатал меня в себя, я поняла, что нам срочно необходима кровать.

Но внезапно все прекратилось. Герцог отпустил меня, а я ничего, не понимая ухватилась за его пиджак. Он снова обнял меня и прошептал мне в губы.

–Прости. Набросился на тебя как разбойник с большой дороги. Прости. Я не смог удержаться.

–Удержаться? Зачем? Кажется, я не останавливала тебя – ответила я и запустила руки, в его волосы настойчиво намекая на продолжение.

И он поцеловал меня, но снова отстранился, на этот раз окончательно. Потом взъерошил свои волосы и отошел от меня. А я продолжала стоять, прислонившись к стене, и недоуменно смотрела на него.

–Ты еще много не понимаешь в нашем мире. Но кое-что тебе должны были объяснить. Внебрачные связи не приветствуются в нашем мире. И юная неска, не имеет права вступать в подобные отношения. Если же подобное произошло, её шансы на удачное замужество резко сокращаются.

Я пожала плечами. Да, мне это объяснили. А он продолжил.

–Я не могу себе позволить женится на тебе. В ближайшие мои планы вообще не входит женитьба. Но даже если бы это было не так, то твоя кандидатура даже не рассматривалась бы. Я должен жениться на представительнице аристократической фамилии. А переселенка, приемная дочь мэтра не может быть моей женой – по мере того как он говорил его голос становился все холоднее, а под конец речи совсем заледенел.

Он отошел от меня за свой стол и отвернулся к окну, повернувшись ко мне спиной. Не так уж просто далась ему эта речь. Наверное, женитьба больной вопрос. Учитывая количество его невест и чуть ли не ежемесячную свадьбу, которую молва приписывала ему, этот вопрос вообще должен достать его до печёнок.

А я? Что делать мне теперь. Он, безусловно, привлекал меня. С первой встречи еще там, в камере –  я постоянно думала о нем. Красивый, умный, властный и сильный. Как можно не хотеть такого мужчину? В конце концов, я всего лишь молодая женщина. В моем мире я вообще не удостаивалась ни разу вниманием такого принца. Разумеется, я его хотела, но вот любила ли? Нет. Так нужно ли мне все это, учитывая обстоятельства? Выходит, что нет. Я ни на минуту не задумалась бы, если б  ответ был положительный. Любовь стоит того что бы ради неё пожертвовать возможным будущим браком. Да и вопрос репутации меня не сильно волновал. Но жертвовать этим ради непродолжительной интрижки? Нет. Он прав. И мне это не надо.

Я развернулась и тихонько приоткрыв дверь, выскользнула из кабинета. Всё. Больше никаких личных встреч. Только в присутствии Мэтра или Арчи, и еще желательно толпы народу. А то ведь могу и не сдержаться. И я подобрав юбки побежала к выходу. Я так стремительно неслась, что даже Эманур Кокорина не смогла меня остановить.

Выскочив на улицу, я все так же бегом устремилась за ограду, и только попав на улицу, перешла на шаг. Дойдя до лавки Мэтра Липринора, я уже окончательно пришла в себя. Да. Все правильно, так и должно быть. Принцы из сказок путь остаются в сказке. А мне нужно жить в реальном мире.

Мэтр Липринор вернулся только поздно вечером. Уставший, но довольный. Он сумел по выгодной цене приобрести множество товаров. От фарфора до картин. А вот Арчи не появился вообще, так что наш поход к герцогу был все-таки оправдан.

Ги Алониренна, в самом деле, освободили тем же вечером. Мэтр Гердиз оказался легендарным юристом. И доказать что Ги не причем, ему удалось за половину дня. У Ги и в самом деле было алиби. На момент срабатывания сигнала о краже и за час до этого он сидел в одном злачном месте и декламировал свои срамные стишки. Его там видело человек двадцать. И он ну никак не мог в тоже время грабить Лувриор.

 А уже на утро мы всей компанией сидели в гостиной Эманур Альмы. Ги делился своими переживаниями и страхами, но Габби его убедил, что это был полезный опыт.

–Клари, в твоем мире похищали Мону Лиззи? – вдруг спросил меня Свен. После того как мы стали вместе с ним рисовать портреты художников он перестал меня боятся и так отчаянно краснеть.

–Да. Похищали. Это было очень громкое дело. У нас, так же как и у вас, газетчики сошли с ума. Что, в общем-то, в дальнейшем и повлияло на такую сумасшедшую популярность картины. Но я вот честно, не помню, кто украл и, как и почему – я состроила обиженную рожицу.

–Пока я сидел в полиции наслушался всякого, но главное они вообще не представляют где искать. Его сиятельство герцог Рихард де Алеманьа распорядился тщательно досматривать всех, кто покидает город. На всех вокзалах и дорогах из города стоят патрули – рассказал Ги.

–Да это конечно хорошо, только вот картину могут положить, куда-нибудь в чемодан, чемодан на чердак, а чердак тот в неблагополучном районе. И там она будет лежать года два. А потом вывезут – мрачно предрёк Себ.

–Но разве обычно в таких делах не ищут сотрудника музея? Наверняка есть среди них те, кто помогал с кражей?– спросила я.

–А что? Хорошая идея. Себ? А давай сходим, поспрашиваем? Нам-то охотнее расскажут? Мы не полиция, не журналисты. А посплетничать у нас народ любит.

–Хм. А почему бы и нет? Значит так. У меня есть знакомый реставратор. Он у меня химикаты покупал. Я попробую у него спросить – выдал Себ.

–А у меня знакомый художник он в Лувриоре работает. Выставки кажется, оформляет. Я могу спросить – тоже оживился Свен.

–Отлично. Габби? – Себ хлопнул Свена по плечу в знак одобрения.

–У меня есть знакомый экскурсовод. Я спрошу – не остался Габби в стороне.

–А я как несправедливо оклеветанный пойду давать интервью в знакомый журнал. Ну и параллельно постараюсь что-то выяснить – внес предложение Ги.

–Ну, вот все при деле. Вечером встречаемся здесь и подводим итоги поисков – и Себ встал подавая пример другим.

Вечером мы подводили итоги нашего следствия. Объединив, полученную информацию, мы получили такую картину. Некто, скорее всего сотрудник музея, вошел утром через черный вход и прямиком направился к Джокондини или моне Лиззи. Снял её со стены при этом, умудрившись отключить сигнализацию, что существенно сужало поиски. При себе у него был артефакт препятствующий считыванию ауры. Поэтому у полиции не было абсолютно ничего. Ни ауры, ни магического портрета подозреваемого. А дальше он завернул картину в халат и просто унес её. Тупик.

–Но кто-то его же должен был видеть? Не мог же он улететь. Пусть даже и через черный ход? Там же наверняка вахтер есть? – задала я естественный вопрос.

–Есть. Сидит там старичок. Божий одуванчик. Но толку от него никакого. Считывание ауры он не сделал, только и говорит что видел его раньше. Проходил  все время в одежде служащего музея. Вот он его и выпустил со свертком – поведал Габби.

–Ну, так выстроить перед ним в ряд всех подходящих под описание? Пусть опознает?– снова возмутилась я.

–Это же сколько народу то выстроить? В Лувриоре огромное количество сотрудников. И потом полиция может это сделать, только назвав подозреваемыми. А она на это не пойдет. Это ж сколько потом возмущенных будет? Испорченная репутация. Что бы так обвинить основания нужны – разъяснил Габби.

–А это вахтер он же запомнил грабителя? – снова не понимала я.

–Даже если и запомнил то что? – спросил Ги.

–А если Свен сходит к нему и попробует нарисовать с его слов грабителя? Разве у вас так не делают? Свен рисует с моих слов художников из видений. Почему бы и тут не попробовать? – я посмотрела на Свена, а тот подумал и кивнул.

–А не плохая идея. Мы привыкли полагаться на слепок ауры и магический портрет. А можно же просто нарисовать – ответил он – Себ, Сходим завтра к этому вахтеру? Вдруг будет результат?

–Да. Почему нет.

Завтра они прибежали возбужденные до не возможности. Портрет, который они нарисовали со слов вахтера, был удивительный. С него смотрел мужчина среднего возраста, с пышными усами и восточными черными глазами. Но самое главное они его знали. Он был из числа знакомых Свена. Тоже художник. И теперь они собирались к нему. Я было сунулась с предложением поговорить с Мэтром. Но мне резонно ответили, что это Грааля не касается. Это, мол другое дело. И собравшись все вместе, они пошли к этому Вину Перуджу домой. А меня не взяли. Он жил в том самом злачном районе, в который приличной неске ход заказан.

А потом вечером когда я уже собиралась закрывать лавку, они ввалились все вместе. Довольные, сияющие и веселые. Вину Перуджу под натиском этих сорванцов сдался полностью. Сознался в краже, и признался, что собирался делать копии и продавать, выдавая за оригинал. Раз он похищен. И отдал картину им, с условием, что они не выдадут его полиции. Мальчишки так хотели вернуть картину, что, не задумываясь, согласились. И вот теперь я стояла и дрожащими пальцами открывала защитный футляр.

Почему то она не показалась мне прекрасной. Глядя на нее этого нельзя было сказать. Скорее таинственной и загадочной. Мистической и непознанной. И я бы сказала незавершенной. Как будто художник открыл не все тайны, законы, перспективы. Он оставил свою картину, что бы возможно каждый смотрящий дорисовал её сам. У себя в голове. Именно это мне пришло в голову, когда я смотрела на нее. А ребята подпрыгивали от нетерпения вокруг меня, и ждали когда же я уже дотронусь до нее.

Он был очень стар. Его пальцы дрожали. Но его лицо и особенно глаза были наполнены мудростью и знанием. Я не видела в этих глазах признаки старческого увядания. Наоборот. Они дышали жаждой деятельности и пытливым умом. Только вот тело его подводило. Он сидел в кровати и, по всей видимости, уже давно не вставал с нее. Но его любимое творение было рядом с ним. Зачем он взял ее? Картина была больше чем та, что передо мной. Ну, да. Колоны, которые были отрезаны. Даже сейчас, когда я видела перед собой глубокого старика, всё равно было понятно, что передо мной великий гений. Подобного, которому возможно нет, уже не будет.

А потом на нас снова ругали. Мы не придумали ничего лучше как пойти и отдать картину герцогу.  Всей гурьбой. Меня, зачем-то тоже потащили. Мэтра и Арчи мы решили не впутывать. И просто завалились все вместе прямо к главе Магического совета Его Сиятельству герцогу Рихарду де Алеманьа. Мы сидели, болтали, пили чай и ждали герцога в его кабинете. Наверное, он был не очень рад, когда пришел и увидел всех нас поедающих у него не ковре плюшки Эманум Кокорины.

Получив подробный отчет, он совсем не обрадовался. А узнав, что это была моя идея, как то вообще на меня недобро глянул. Но нас разделял стол и четверо парней, так что я не дрогнула и ответила таким же недобрым взглядом. А он внезапно ухмыльнулся. Вот, поди, разбери его. То глазищами сверкает, то ругается, что мы должны были не ходить сами, а предоставить сведения полиции. А то вот ухмыляется.

Но, он нас отпустил. Сказав, что бы проваливали и постарались хотя бы неделю никуда не влезать. Никаких расследований, поисков пропаж и проникновений в чужие дома. Мы торжественно пообещали. Уходя мне, показалось, что он сейчас окликнет меня, но он сдержался.

Мы сдержали слово. И целую неделю, никуда не лезли. Ну, а потом неделя закончилась.