Текст книги "По ту сторону холста (СИ)"

Автор книги: Олла Дез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 15. «Портрет Беатриче Ченчи» Элизабетта Сирани

«Портрет Беатриче Ченчи

 в палаццо Барберини – картина,

забыть которую невозможно.

Сквозь чарующую красоту её лица

 просвечивает нечто такое,

 что неотступно преследует меня»

 Чарльз Джон Хаффем Диккенс  «Картины Италии»

Я зажимала себе рот двумя ладонями, что бы больше не повторить того дикого крика что только что вырвался из меня. Крик разнесся, наверное, по всему замку и сейчас сюда кто то прибежит. Я очень, по крайней мере, на это  рассчитывала.

Рихард уехал опять по своим, каким-то очень важным делам, и обещал клятвенно вернуться не позднее завтрашнего дня. Не знаю, каким ветром меня занесло сейчас к двери его кабинета, но увидев в коридоре, что она приоткрыта, я заглянула проверить. Вдруг Рихард вернулся? И увидела за столом в его кресле эту жуткую картину.

Труп сидел на кресле с перерезанным горлом, и кровь была повсюду. Мне и подходить не пришлось, что бы понять, что человек мертв. Но вот сейчас я, разглядывая его, понимала с ужасом, что не только горло пострадало. Его руки так же были окровавлены, и в порезах. В лохмотья превратилась и его одежда. Как будто по нему проехался каток из лезвий.

В коридоре послышался топот ног. Это надеюсь, на мой крик бегут слуги и охрана. Рихард, уезжая, приставил ко мне охрану. Теперь в лавку Мэтра меня сопровождали два добра молодца. Как двое из ларца одинаковых с лица. Отличить их я не могла. Нет, они не были близнецами. Даже братьями не были. Но при этом умудрялись быть одинаковыми. Хорошо хоть следовали за мной на отдалении. Но достаточно близко  для вмешательства.

Вбежали несколько  слуг, эманум Кокорина, и два моих охранника. Арчибальд уехал вместе с Рихардом. Причем Рихард просил его остаться, но тот настоял. А вот сейчас он бы здесь не помешал. Нужно же кому-то успокаивать меня, эманум Кокорину и парочку слуг, которые тоже заголосили еще и громче меня.

Полиция приехала довольно быстро. И тут же начались странности. Они почему-то допрашивали всех кроме меня. А ведь это я первая обнаружила труп. Логичнее было бы начать с меня. Но зато сидя рядом с эманум Кокориной я узнавала новости из первых рук. Потому что каждый уже допрошенный приходил и делился соображениями и версиями. Рассказывал о задаваемых вопросах. Выходило следующее.

Убили слугу, нанятого недавно. Он зачем то полез в кабинет Рихарда. Возможно по глупости, или из любопытства. А возможно и шпионил, собирая сведения. И именно в этот момент его и застал убийца. Прямо в кресле Рихарда. И применил довольно жесткое заклинание Ветер лезвий, которые и сделали из бедняги кровавый труп в лучших традициях страшных сказок.

А потом я поняла почему меня не вызывали на допрос. Они пришли сами и один из них громким голосом объявил.

–Неска Клариса Липринор на основании имеющихся у следствия улик, вы обвиняетесь в убийстве Гастинкса Хитриса с помощью магического заклинания Ветер лезвий. Вы задерживаетесь до выяснения всех подробностей и деталей и препровождаетесь в тюрьму Лютеции.

–Что?! Какой еще Ветер лезвий?! Да я никогда в жизни не владела этим заклинанием! – завопила я.

–Неска Клариса Липринор, потрудитесь оставить все ценные вещи, одеться и следовать за нами.

–Клари, девочка. Наверное, имеет смысл послушаться полицейских. Я уверена, что это недоразумение. А уже послала вестник и Арчику и Рикки. Уверяю тебя. К вечеру ты будешь дома. Я на всякий случай еще и Мэтра Липринора оповестила. И Габбриэля. У него есть же связи в полиции. Уверяю тебя это ненадолго. Максимум на пару часов.

 -Да. Вы правы. Все равно сопротивление тут бесполезно. Но это же надо измыслить такую чушь?

–И вовсе не чушь. Не было проникновения посторонних в дом. А вы единственная обладаете магией. Так что все законно – вдруг сказал полицейский.

–И это все ваши улики? А то, что я не обладаю магическим потенциалом для такого заклинания, вас не смущает? Это, между прочим, подтверждено комиссией из совета магов  – спросила я, снимая  все украшения и надевая плащ.

–Вот в дальнейшем и разберемся. А пока вы арестованы по подозрению. Извольте проследовать – несокрушимо проговорил полицейский и повел меня в ожидавшую на улице машину.

Меня привезли к огромной крепости. Её круглые башни были просто огромны, венчавшие ее зубцы показались мне клыками дракона. Громадина производила впечатление нерушимости и мрачности. Казалось, и в самом деле дракон заснул, и поглощает всех, кто в него попадает. И назад как выбираться из его пасти не понятно.

–Это что? Это как? Это зачем? – пролепетала я, когда меня по настоящему подвесному мосту, перекинутому через ров, правда без воды завезли внутрь крепости.

–Это неска называется Бастида. Обычно здесь не содержат девушек, но касаемо вас был отдельный приказ. Сюдой. – ответил мне молоденький полицейский, один из сопровождавших.

–Сюдой? Какой такой Сюдой? Я не хочу Сюдой. Хочу Тудой – вот понимаю, что несу бред, но остановится, не могу, потому что страшно.

–Дык приказ же неска. Мы-то тут причем. В Бастиду так Бастиду  – продолжил поражать меня своим говором этот молодой парень. Он явно был не старше братьев.

–А ее разве не снесли? – опять лепетала я, пока меня вели по мрачным и узким коридорам.

–Снесли? Дык кто ж её снесет то? Громадину эту – искренне так удивился полицейский.

– День взятия Бастилии впустую прошел у дяди Мити – вспомнила я.

–Не знаю что там, у Митрича впустую прошло, у нас ничего впустую не проходит – продолжил полицейский. Они уже буквально несли меня под локти с двух сторон.

–Нет, я, конечно понимаю, что все сидели. И Сервантес и граф Монте-Кристо. Но вот я сидеть совсем не хочу. И рябчика из ружья я не убивала –  продолжала лепетать я теперь уже из «Летучей Мыши».

–Какой еще рябчик? Вы же зарезали слугу, с которым состояли в полюбовной связи? – невозмутимо продолжил полицейский.

–Что за бред? Какая такая связь? И никого я не убивала. Вот вернется Рихард, он вам всем покажет Кузькину мать с горбинкой. А я возьму тапочек и буду бить им по трибуне – теперь вот Хрущев вспомнился. И, разумеется, меня не поняли и закономерно спросили.

–У Кузьмы горбатая мать? И зачем нам с ней встречается? – было бы смешно, если бы не хотелось плакать, и было жутко страшно.

Наконец мы пришли в довольно мрачное, но зато теплое помещение, где за столом сидела самая отвратительнейшая эманум которую мне приходилось видеть. Баба-Яга из детских сказок просто красавица рядом с этим монстром. И по возрасту они примерно совпадали. Сколько там Бабе–Яге лет? Нос растёт у человека всю его жизнь и исходя из этого ей примерно пятнадцать веков. Так вот. Этой было не меньше.

–Вот. Доставили – заявил один из сопровождающих тот, который все это время молчал.

–Наслышана, наслышана. Ступайте ка отсюда ребятки. Я дальше сама – прокаркало это создание и  неожиданно шустро вылетело из-за стола,  больно схватило меня за руку, и куда-то потащило.

–Что вы делаете? Куда вы меня тащите? – я попробовала сопротивляться, но куда там.

Меня тащили, как будто она вдруг стала носорогом, а меня нанизало на ее рог. Мы неслись всё ниже и ниже. Я давно уже потерялась в пространстве и не смогла бы отсюда выбраться, даже если бы вдруг такой шанс мне предоставили.  И мне казалось, что мы уже очень глубоко под землей, когда внезапно старая карга остановилась. Меня швырнули, куда-то в темноту, а она проскрипела.

–Эх, не тем людям ты перешла дорогу, девка. Не тем. Раньше надо было думать. А теперь сгниешь тут заживо. Убивать то тебя не велено, но и особенно церемонится, тоже не велели. Так что у тебя дня два. А потом помрешь.

Сказав это, она с жутким скрежетом закрыла решетку, и заперла её на замок. А потом стала удаляться по коридору.

Я огляделась. Камера в которую меня швырнули, была маленькой. Два шага от стены до  узкого топчана. Лежа на топчане рукой можно было дотянуться до решётки, которая отделяла мою камеру от общего коридора. В камере света не было. Но вот в конце коридора горел магический факел и до моей камеры долетал его свет. И поэтому можно  было что-то рассмотреть. В камере ожидаемо не было окон. Мы так долго спускались вниз, что не мудрено.

Конечно, речь этой старой карги меня испугала. Но ведь Рихард вытащит меня отсюда? Он вернется уже к вечеру, и я снова буду дома. Ну, еще Мэтр наверняка поднимет всех на уши. Все будет хорошо.

 У меня не было ни часов, ни окна, и я знала, что от скуки и безделья время тянется неимоверно долго. Но даже так по моим подсчетам уже давно наступила ночь. А меня никто не спешил спасать. Вдобавок в камере заметно тянуло сыростью и мне стало холодно. У меня не отобрали плащ, но даже он не спасал. Что бы согреться я приседала, ходила и прыгала. Но это мало помогало. Как итог я устала и решила лечь спать, замотавшись в плащ.

Проснувшись, я ощутила жуткий озноб и, встав, принялась ходить по камере в тщетных попытках согреться. И еще очень хотелось есть. Дома я только позавтракать успела, а потом мы пили чай с Эманум Кокориной и нервничали. Лучше бы мы пообедали. И если проблему с туалетом решила дырка в полу, размером с мой кулак, то есть очень хотелось. И пить. Ни еды, ни воды мне никто не приносил. Вообще в этот коридор никто не заходил. Как будто про меня все забыли. Приди сейчас старая Бабка-Яга, я бы ей обрадовалась как родной. А если бы она принесла кружку воды, вообще расцеловала.

Где то к вечеру по моим расчетам жажда окончательно доконала меня. По-моему без воды организм может протянуть два дня? Именно про это говорила Старая карга. Значит, у меня в запасе остались часы. Потому что по моим ощущениям шли вторые сутки. Я уже не пыталась согреться. Зубы стучали, губы обветрились и покрылись корочкой, во рту была сушь и я еще и заболела, потому что  кожа горела.

А потом я стала проваливаться в сон или бред. И вот однажды в этот бред все-таки пришла Баба-Яга и в мой рот полилась жидкость. И она своим скрипучим голосом говорила.

–Не поймешь этих благородных. То не заботься. То не дай умереть, она еще нужна. Не поймешь чего сами хочут. Хочут. Хочут. Хохочут.

А потом жуткий смех. И снова в мое горло льётся жидкость, и я глотаю, потому что отчаянно хочу жить.

–А ты красивая. Как Чени. Беатрис Чени. Проклятая отцеубийца. Ты как Чени. Чени. Чени.

Это эхо и хохот в моей голове. Эхо и хохот. Я в горах? А потом я снова лечу и лечу.

– Мы обойдем всю тюрьму сверху донизу. Каждую камеру. Я проверю лично – голос.

Я его помню. Знакомый голос. Кажется, я даже любила этот голос. Или это было не в этой жизни, а в  другой?

–Уверяю Вас Ваше Сиятельство. Этого просто не может быть. В моей тюрьме не содержат юных, несовершеннолетних несок. Это просто Абсурд. То, что вы говорите невозможно и в кошмаре придумать.

–Это ваша жизнь превратится в кошмар, если хоть одно из моих подозрений подтвердится.

Я вспомнила. Рихард. Голос зовут Рихард. Надо его позвать. А зачем? Надо. Я кажется, упала откуда-то. Кровать? Надо подползти и позвать. Только вот голоса, почему-то нет. Надо зацепиться за решетку. И свет все ближе. Сил уцепится, не хватило. Но рука выпала из камеры. Я лежала на полу. Пол, горячий какой. Обогрев пола? Зачем они стали обогревать пол. И так тут жарко, и дышать нечем. И тут рык. Лев? Я в Африку попала? Поэтому так жарко и львы.

–Клари?!!!

Жуткий треск. Это решетка, у которой я лежала. Сломали. А кто чинить то будет? И опять рык. Точно львы. Расплодились.

Меня обхватили и прижали к чему-то прохладному и твердому.

–У нее жар. Она вся горит. И обезвоживание. Лихорадка. Ваше сиятельство разрешите мне. Отпустите её. У нас не так много времени её спасти. Вот этот флакон в нее нужно влить – это кто-то другой.

Меня отпустили и в горло опять что-то полилось.

–Вашшше Сиииятеельство. Я Ваааас Ууууверяю. Я ннеее знаал.

 В Африке есть овечки? Потому что он явно блеет, а не говорит.

–Если она умрет, я разнесу Бастиду по кирпичику. А вас под ними похороню.

Ну, я же говорила, что Бастилию разрушили. И площадь там теперь. А мне не верили.

–Ваше сиятельство нужно уходить отсюда и выносить ее из подземелья. Сейчас отвар подействует и уходим. К Вам домой? Я могу предложить отдельную палату и уход.

–Нет. У меня дома и уход и врачи. Берите всех кого нужно. Любые расходы. Она должна жить.

Ну, если таким тоном приказывают жить, как я могу, не подчинится? И с этой мыслью я провалилась в темноту.

Очнулась я кровати в замке герцога. Его рядом не было, но подушка рядом примята, так что он явно тут ночевал. Я попыталась привстать на подушке, но сил не было. И тут я вспомнила и арест и тюрьму. А потом эти кошмары и галлюцинации. Все закончилось?

–Неска Клариса, не пытайтесь встать. Вот выпейте. Это просто замечательно, что вы пришли в себя. Теперь вы точно поправитесь.

Я что-то пила, а потом спала. Пила и спала. Пока мне это не надоело, и я взбунтовалась. Сколько можно спать то? И когда к моим губам опять поднесли чашку, я решительно её отодвинула.

–Мне надоело спать. Хватит – Чашка пропала, и меня приподняли в подушках. Ну, наконец, то.

Я сидела на диване в кабинете Рихарда. В другом кабинете. Тот сломали. Герцог пока искал меня, сломал там все, что можно было сломать. Да и после убийства, находится там, было бы тяжело всем. Поэтому там теперь ремонт. Рихард снес стену и объединил бывший кабинет, с какой-то там гостиной. Толи Белой, толи Синей. Но точно знаю, что теперь она будет Бежевой. Новый кабинет был больше. Раньше это была часть библиотеки. И тут уместился диван, на котором я теперь почти всегда и лежала. Меня приносили и уносили. Меня теперь все время таскали на руках как куклу Суок из сказки «Три толстяка». Хорошо хоть в коробку не упаковывали.

Но Рихард был прав. Мое здоровье сильно пошатнулось во время пребывания в Бастинде, и выздоравливала я медленно. Почти две недели меня продержали в лечебном сне. Потом еще две недели на постельном режиме и только сейчас разрешили кровать наконец-то покинуть. А был уже март месяц. Начало весны.  И в самом деле, я себя очень даже хорошо чувствовала. И очень хотелось на улицу. Почувствовать первый весенний ветерок. Но Рихард, как курица наседка и слышать ничего не хотел ни о каком ветерке.

Получив вестник, он приехал тем же вечером, и  сообщение о моем аресте вызвало лишь недоумение и желание всех уволить. Но к концу дня меня не нашли ни в одном из полицейских участков города. И тогда он запаниковал. А когда Рихарт паникует он, оказывается, развивает бурную деятельность. А еще он не спит. А если не спит он, значит, не спит и все министерство Магии. А еще и Совет Магов тоже не спит. А за ними и остальные учреждения. Потому что он организовывает тотальную проверку всего. Просто всего. В данном конкретном случае начал, разумеется с полиции, потом перешел на Прокурорский состав, потом адвокатура. И пошло поехало. Город стоял на ушах. Занимался всем этим он само собой не один. Поэтому и не спали все.

Через три дня проверок, снятия с должностей, тонн отчетов и груды документации – пришла анонимка. В так просто мою судьбу решил корявый почерк молодого полицейского, того разговорчивого, что тащил меня по коридорам Бастинды. Это было его рук дело. Такой безграмотности и его «Дык» и «Сюдой» было невозможно забыть и легко вычислить. В письме то и говорилось о юной неске, что доставили в Бастинду. Молодой парень только на третий день осознал, что они собственно натворили.

А дальше герцог сам лично перетряхивал всю тюрьму и заходил в каждую камеру. Почему это не сделали раньше? Так в голову не могло прийти этим аристократам, что юную неску с магическими способностями и вдобавок несовершеннолетнюю можно туда отправить. Я должна была упасть в обморок, как только увидела стены тюрьмы. И уж точно не должна была продержаться в ней три дня. Поэтому герцог искал мое тело. Или вещи, если от тела успели избавиться. Или магический след, который моя смерть должна была оставить.

То, что он нашел меня живой, было чудом. Он нашел и двоих полицейских, что отвезли меня туда. И постепенно ниточка начала разматываться. Это были не брави, наемные убийцы с непреложным кодексом. Те скорее умрут, чем выдадут заказчика. Полицейские этим не страдали. И тут же как только их вычислили, сдали  того кто заплатил. А потом постепенно одного за другим герцог стал подбираться все ближе и ближе. В моей отправке в Бастинду было задействовано слишком много людей. Тут явно перемудрили на мой взгляд. Проще меня было прирезать по-тихому. Но толи собирались шантажировать, толи еще были какие-то планы на меня.

Что касается тела в кабинете, то это был профессиональный вор, которого специально подставили. Он устроился на работу слугой и, дождавшись отъезда герцога, залез к нему в кабинет. И все было бы хорошо, если бы он обчистил сейф с деньгами и некоторыми фамильными драгоценностями. Но он полез в сейф с секретной документацией, на котором стояла защита от взлома. Смертельная защита. Те самые Лезвия. На эту защиту у Рихарда было разрешение и лицензия. И все об этой защите знали. Ну, те кому положено знать. Вору, скорее всего дали неправильную информацию, об отключении охранки. Не думаю, что он бы так полез.

И вот сижу я на диване читаю, Рихард работает. Он теперь всю работу домой притаскивает. Как говорит временно, пока я окончательно не поправлюсь. И тут заходит слуга и таким пафосным голосом объявляет.

–Его сиятельство Член Совета магов герцог Фредерик де Дюжерон.

Не успел он все это проговорить, как его резко оттолкнули, и в кабинет влетел этот самый Дюжерон. Мы виделись несколько раз на балах и приемах. Мне он никогда не нравился. Гонору много, толку мало. Он даже говорил в нос. Будто все запахи мира ему уже приелись. При этом был полит духами как парфюмерная фабрика, когда у них разом все флаконы полопались. А еще смотрел свысока. Ладно, на меня. Я не гордая переживу. Но Рихард ему по положению ровня, а по занимаемой должности даже выше. И никак не попадал под определение наглых выскочек.

Слуга закрыл за посетителем дверь, а я собиралась встать и уйти. Но этот тип вдруг завопил противным прононсом.

–Как ты вышел на меня?! Ты все равно ничего не докажешь!

–Напротив. Доказательств у меня набралось очень много. Это и растрата и незаконное применение Магии Поражения. И злоупотребление полномочиями и даже изнасилование. Будет суд. И на нем на тебя выльется столько грязи, что твой род будет  отмываться  не одно столетие.

–Ты не посмеешь. Ты наглый, самоуверенный…

–Тебе лучше замолчать. Пока ты не ухудшил свое и так не завидное положение. А теперь выметайся из моего дома.

–Ах, ты! – и в Рихарда полетело, что-то черное и явно не доброе.

Но Рихард как, оказалось, был готов к такому повороту событий, потому что тут же вспыхнул золотой круг. Это был Магический дуэльный круг. От круга, в котором мы дрались с брави, его отличал цвет. Тот был белый, и там была запрещена магия. Этот был золотисто-желтый, и в нем не использовалось оружие.

Это было очень красиво. По буйству красок, вспышек и молний напоминало салют на День Победы. Я не волновалась ни капельки полностью уверенная в победе Рихарда и просто наслаждалась непередаваемым зрелищем. Тем более что за пределы круга ни одна молния не проскочила. Когда Дюжерон упал, и больше не шевелился, я не удивилась.

Рихарт потом объяснил, что суд и разбирательство затянулись бы очень надолго. А дуэль была отличным выходом.

В лавку к Мэтру я выбралась только через две недели. Все врачи в один голос заявили, что я полностью здорова. И даже моих привычных телохранителей не было. Рихард после того как его враг был уничтожен успокоился и стал отпускать меня одну. Тем более тут было близко, и я ходила туда днем.

 Рихард крайне болезненно относился ко всему, что связано с моим похищением. Поэтому свои вопросы я адресовала Мэтру. И закономерно получила весьма исчерпывающий ответ, и даже больше.

 -Беатрис Чени? Старое и уже почти забытое дело. А раньше ведь многих будоражила история этой девушки. Сколько было версий и предположений. Но смысл всего этого очень простой. Беатрис Чени убила с помощью своего любовника отца. Ей нужна была свобода и наследство. Убили они его довольно примитивно и грубо. Уверенные в своей полной безнаказанности даже не потрудились скрыть улики. А улик там было предостаточно уверяю тебя – Мэтр задумчиво потер переносицу.

–Их арестовали? – продолжила я.

–Разумеется. Несмотря на знатное происхождение и магическую одаренность, девушку поместили в тюрьму. И было дознание и суд. На котором  Беатрис Чени  все отрицала. Вот именно на этом основании – не признания своей вины и еще её красоте, молодости и строились все версии о  невиновности девушки. А улики то говорили как раз о вине.

–И ее осудили?

 -Да. Её приговорили к лишению магии и запечатывании всех магических свойств. К сожалению, в старые времена формула еще не была должным образом выведена. И иногда дело заканчивалось смертью осужденного. Беатрис Чени  умерла, погибла при исполнении  приговора. Это еще больше романтизировало её образ. Признаюсь тебе, Клари, я сам по молодости увлекался этой историей. Читал все, что мог прочесть.  А когда увидел в лавке старьевщика её портрет, вероятно работы одного из учеников Гвиддо Рени, не удержался и купил. Она там очаровательна. Я сейчас тебе покажу – и он ушел в глубину лавки и быстро вернулся с небольшим портретом в руках.

–Мэтр, а можно я до нее дотронусь? Я сегодня еще не применяла магию – у меня просто глаза загорелись от любопытства.

–Непременно сделай это, Клари. Я тогда был очень молод. И своей лавки у меня еще не было. Но я сохранил этот портрет и не продал, как первою картину, что я купил.

–Это набросок? Он по краям не завершен? Но девушка просто волшебная.

–Да, скорее всего это набросок к большой картине. На ней Беатрис Чени  в тюрьме. Там стражники, священник и как раз художник пишущий её портрет. А это просто головка – Мэтр любовно погладил раму картины. Было видно, что она ему дорога.

–Она очень красива, и нежна. И ни на минуту не веришь что она отцеубийца.

–Да. Именно поэтому все и не верят. Дотронься же, Клари – и Мэтр протянул ее мне.

Это была мастерская, в которой находились две девушки. Одна держала в руке метлу и совок. А вот вторая бала перепачкана в краске, в её руке была зажата кисть и она стояла рядом с мольбертом.

–Лючия, потом уберешься. Ты мешаешь мне своим скрежетом и постоянным мельтешением.

–Подумаешь, важность какая. Опять краски переводите. Не женское это дело. Лучше бы замуж вышли. А то весь город болтает о Элизабете Сираниди, занимающейся не своим делом. Да и видано ли это. Рисовать, эту убийцу Чени. Сжечь все упоминания о ней и дело с концом.

–Лючия, просто уходи.

Видение пропало, а я перевела с картины взгляд на Мэтра и подробно рассказала, что я увидела.

–Клари, это же невероятно! Элизабете Сираниди в моей скромной лавке. Я и помыслить не мог, что этот скромный портрет обретет такое авторство. Спасибо, Клари девочка. Я невероятно счастлив.

–Она известная художница?

–В определенных кругах, безусловно. К моему огромному огорчению у нее мало работ. Она рано умерла. Ходили слухи, что её убила служанка. Вот эта самая Лючия Толомели.  Было дознание, но улики были не достаточны для обвинения.

–Спасибо за прекрасную историю Мэтр. А то это имя Чени не выходило у меня из головы. Я побегу.

Мир искусства прекрасен и ужасен одновременно. После всех этих рассказов про отцеубийство и отравление, было особенно приятно очутится в теплых объятьях любимого мужчины.