Текст книги "Все бури (СИ)"

Автор книги: Ольга Зима

Соавторы: Ирина Чук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 7. Змейки и камешки

Мэллин оглядел советника. При всей своей занудности Джаред обладал бритвенно-острым умом, и если он решил, что Мэллину что-то не понравится… Нет, даже сам факт, что Джаред решил поделиться с Мэллином, уже говорил о многом.

Принц потер фибулу, чтобы ярче блестела и чтобы потянуть время.

– Лес? – навскидку забросил он имя главного противника Дома Волка на протяжении не одного тысячелетия. – Нет-нет, это было бы слишком просто для нашего доброго друга лорда Фордгалла!

Как бы Джаред ни сдерживался, тень скользнула по его лицу. Скользнула и пропала. Лесной лорд редко действовал сам, а вот подставленные им игроки часто лишались земель, чуть реже голов. Если за похищением королевы и стояли лесные, это можно было определить лишь по легкому шевелению ветвей, но никак не по прямым действиям.

– Может, все же сам Антэйн решил подставиться так сильно и прямо? – постучал по губе Мэллин, рассматривая колонны, уходящие во тьму потолка. – Вряд ли бы он стал слушать прямые наветы, но пара песен об истинной любви, для которой не преграда любые трудности, а где «любые», там и нелюбовь женщины. Или Ллвид? Твоя светлейшая беленькая родня решила досадить Майлгуиру? – тут же ответил за Джареда: – Вряд ли. И Лугнасад на исходе.

– Я нашел лунные камни, – тихо произнес советник, разжимая ладонь. – Уже лишенные магии.

Овальные голыши светились, ясно доказывая, какой дом тут может быть замешан.

– Мой принц, я слышал, в начале этого Лугнасада была сломана ваза, подарок от Дома Камня. Причем сломана именно вами, – Джаред склонил голову набок. – Вам есть что сказать по этому поводу?

Мэллин хмыкнул и задрал голову вверх, раздумывая, какую часть правды из случившегося в первый же день этого Лугнасада выдать советнику.

* * *

– И принцесса Камня на тебя жаловалась. Жениться не собрался? – начал допрос Майлгуир не далее как пару дней назад.

– Э, нет! Разве я романтик?

– Мэллин, – тяжкий вздох, – ты козел просто.

– Посуди сам, лучше я, чем кто-то другой!

– И почему это?

– Ну, потому что мне надо было развеяться, получить удовольствие, новый виток вдохновения для песен, не понимаю, – валяясь на спине, болтал Мэллин, – что не так? Она попросила, я не мог отказать! Слов любви не говорил, в свой дом не звал, в ее тоже не ухожу. Что не так?

– Все не так, Мэллин! Остолоп! – присел рядом Майлгуир.

– Нужно было сказать слова любви? – вскинулся с интересом.

– Нужно было держаться подальше от принцессы, – назидательно произнес король, обреченно как-то на Мэллина глядя.

– Я держался подальше, честно! Это она решила поближе! А ты сам говорил, – нахмурился посерьезнее, покачал наставительно пальцем, – дамам не отказывают!

– Мэллин, глянь на осколки. Сознавайся, это ты разбил?

На кровать прицельно упал узнаваемый кусочек парадной посуды Дома Камня, темно-серый с яркими прожилками.

Подарок волчьему королю на столетие мира, заверение в лучших намерениях, материальное выражение благодарности.

Мэллин вздыхает снова и косится на короля внимательнее: брат определенно зол, растрепан и знает еще не все поводы для расстройства. Может быть, имело бы смысл попридержать парочку новостей, но для брата и королевства явно будет лучше поделиться. Поэтому Мэллин самым небрежным образом перекатывается по покрывалу.

– Ой, я, что ли? То есть, и кто же разбил эту вазу? – удивленно раскрывает глаза.

– Хочешь сказать, не ты? – Майлгуир враждебно прищуривается. – Я не сказал, что это была именно ваза.

– Пф-ф-ф, да брось! У нас в замке на двоих ши приходится примерно шесть изысканных предметов посуды, пять из которых – точно вазы!

Волчий король недоверчиво оглядывается, но как назло натыкается на предмет и тут, в покоях Мэллина, где ему теоретически неоткуда взяться.

– Я же говорил! – произносить это приятно, но опасно для здоровья, отчего Мэллин вставляет фразу избирательно и оттого с большим, чем могло быть, удовольствием.

– Пустое, как все твои слова, – Майлгуир смурнеет ощутимее. – Признавайся, Мэллин, не то хуже будет!

– Вот точно, в любом случае, будет хуже, Майлгуир, так и стоит ли оно твоего беспокойства? – недомолвки Мэллин обожает, а брат ведется на них, как на свежий след.

– То есть как это, еще хуже? Мэллин, если тебе есть, что мне сказать, кроме вазы, говори немедленно!

Все-таки плохо, что у брата рядом нет советника – некому подсказать какие-нибудь очевидные вещи, вроде того, что Дом Камня не собирался длить перемирие, а в той вазе прелестным образом сидели каменные змеючки с проклятыми зубками, призванные очаровать первого попавшегося волка.

Мэллин советовать не умеет, он умеет решать проблемы, но способ Майлгуиру тоже не нравится. В общем, легче вообще не сознаваться.

– Да так, мы вот недавно расстались с принцессой Камня, знаешь, не думал, что их, каменные, сердца можно разбить!

– Мэллин, – голос Майлгуира падает на октаву, трудно не подхватить кларсах, чтобы подобрать в голосах струн подобный переход. – Мэллин, что ты сделал?

– Вот честно, я старался ничего не делать! А она решила, будто я романтичный, будто у меня какие-то к ней, знаешь, ну, вот эти, которые хлопотные… Чувства, во!

И что принцесса Камня имела вполне определенные виды на него, принца Волка, брату тоже знать не обязательно. Ну подумаешь, ну схватила, ну попытала чуток в каменном мешке, зато потом он перевел разговор в иную плоскость, а там все пошло по другому сценарию, более понятному и менее травматичному. Опять же – в чем-чем, а в любви он этой камнеедке не клялся, а что она там себе напридумывала поверх его спасительных – очень хотелось спастись из каменного мешка! – слов, так за то Мэллин не в ответе.

Каждый выживает, как может.

Зато, опять же, понятно, что ничего хорошего волков там не поджидало.

В будущем, которое планировал не Майлгуир.

– Чувства?! Мэллин, олень безрогий, ты что учинил?! – волчий король, брат всегда в своем репертуаре, Мэллину даже завидно. – Что ты сделал, я тебя спрашиваю!

– Ничего такого, ну чего ты заводишься? Погоди звереть, все устроилось к лучшему, – растер разнывшееся не вовремя запястье, – это прямо вот очень хорошо, что вся страсть принцессы выплеснулась именно на меня, сам подумай!

– М-да?! И о чем предлагаешь подумать? В каком ключе, Мэллин, это хорошо? Ты разбил символ нашего перемирия, разбил сердце камнеедской принцессы, что еще ты разбил или пощадил, удиви меня!

Удивить Майлгуира на самом деле не так сложно, как он предполагает, но сообщать волчьему королю об этом не рекомендуется.

– Ну, знаешь, это не так просто, но сегодня я могу, – Мэллин кивает посерьезнее, – ведь если бы не наша скоротечная связь, вспыхнувшая и погасшая в два дня, я бы не написал новую поэму! Ну чего ты отворачиваешься!

Брат отворачивается еще активнее и слышно только скрежетание зубов да вздохи:

– Олень, олень, просто вот!.. Олень!

– Честно, все не так плохо, – приближаться следует аккуратно, есть опасность схлопотать по ушам. – Если ты настаиваешь, конечно, олень!

Мэллин аккуратно выглянул из-за спины Майлгуира, пытаясь заглянуть брату в лицо. Тот, конечно, злился, глазами светил по-звериному, но зубами не скрежетал и клыки не выпускал. Принц слегка успокоился, перевел дух, чтобы быть тут же ухваченным за шиворот.

– Олень! Безрогий! Мэллин! Нельзя портить девок в других домах! Особенно принцесс!

– Какого ты плохого обо мне мнения! Ни разу она не девка, что я, не понимаю, что ли? – обида сама просочилась в голос, особенно потому, что «нежное создание» нехило попортило Мэллину шкуру без малейшего сострадания. – Про разбитое сердце, я уверен, она сама себе придумала! Не успела бы влюбиться, ты же сам говоришь, меня любить трудно, а временами еще и опасно!

* * *

Мэллин поглядывал на Джареда, сокрушенно вздыхая. Вообще о вредной принцессе и о змейках из вазы можно и нужно было рассказать хотя бы ему.

– Ладно-ладно, Джаред, я помню, как вы с Майлгуиром меня величаете, но я все-таки по большей части волк, не оп-лень, – примирительно произнес Мэллин. – Похоже, Дом Камня жаждет поженить свою ненаглядную принцессу и нашего короля.

Приятно, когда можно удивить даже советника. Особенно потому, что такая радость выпадала Мэллину не часто.

– Как порядочный менестрель из романов небесных я дал тебе подсказку, Великий Герой Белого Племени Льда, а сейчас разреши идти, мне нужно проведать своего друга, – вскочил с трона Мэллин. – Сиденье тут, опять же, неудобное, и как Ми… Майлгуир тут целыми днями высиживает? Неудивительно, что постоянно хмурый такой.

– Вы нашли себе волка на Лугнасад?! – привычно насторожился Джаред, для верности потрясший головой, чтобы просеять слова Мэллина через свое внутреннее сито.

И где-то в районе нахмуренного лба Мэллин мог бы прочитать пусть одну, зато интересную мысль советника, сложившуюся явно из озабоченных морщинок: «Если у принца поменялись вкусы, об этом лучше знать заранее». Мэллин фыркнул – самые серьезные дети, кажется, так никогда и не вырастают, все время подозревают порядочных взрослых в обмане!

– Пойду проведаю Вьюнка, – независимо ответил двухтысячелетнему с хвостиком волчонку. – И воротник поправить не забудь, Лугнасад только начался, а ты уже неидеален, Джаред, ай-яй-яй!

Советник недоверчиво оценил залом кружевного великолепия и уставился на сгиб так, будто мог спалить взглядом. Явно пытался обнаружить источник неприятности, найти причину, но не мог этого сделать. Мэллин с трудом удержался от фырканья: упоминать, что виновником несовершенства был лично он, принц, не стоило, этак и с жизнью или со свободой распрощаться можно на ровном месте!

– Постойте, принц! Я пр-р-рошу вас, – прорычал советник, – рассказать мне все максимально подробно.

– Хорошо, – легкомысленно согласился Мэллин. – Ах, волчата так быстро растут! Итак, все началось в один несчастный день, который случился весьма давно…

Непоколебимый советник свирепо зарычал, а Мэллин почти вживую почувствовал ледяные пальцы, смыкающиеся на его горле.

– Ты сам попросил сначала! Мог бы и уточнить, с какого именно, в конце концов, откуда мне знать, какой коварный план ты снова лелеешь в своей светлой голове?

– Касательно принцессы Камня, принц, ближе к действительности и нашему времени!

Джаред уже рявкал, поэтому Мэллин удрученно покачал головой – поэтов никогда и нигде еще не ценили при жизни! Даже фактически бессмертных поэтов! Впрочем, благоразумно об этом умолчал.

– Началось все с того, что одна прелестная змеючка решила, что через меня можно легко попасть на прием к нашему королю. Можешь себе представить, подумала, будто я этакая ковровая дорожка! На прием к Мидиру! Желательно, еще и в сердце, конечно. Когда я отказался, применила каменные кандалы. Завораживающее заклинание, они так быстро из камня выпрыгивают, и сделать больше ничего нельзя, весьма удобно для использования, жаль, то есть, ка-ак я рад, что я именно волк! Но я смог достучаться до сердца, пусть оно и каменное тоже, и, похоже, разбил его. Каюсь, – поклонился Джареду и прошествовал дальше в сторону псарни. – Потом была ночь любви, сначала она удлинила цепи…

– Упаси Луг меня от этих подробностей, – скривился советник, Мэллин рассчитывал, что его передернет, и расстроился. – Значит, Дом Камня. И ведь голыши уже без толики магии. Камни и камни. А северные волки тоже владеют магией луны. Особенно – белые.

– Это так интригует, – хихикнул Мэллин, захлопал в ладоши. – Белые волки, Камень и Лес. А еще дозорные видели Серые капюшоны. В Черный замок им не войти, но они бродят вокруг и, говорят, общаются с кем-то из волков. Во-о-от! Все для тебя, советник!

Джаред покрутил в руках голыши и спрятал их в карман.

– Не вижу повода для веселья. Может пострадать королева Мэренн!

– Согласен, Джаред, – Мэллин сложил руки на груди и посерьезнел в ответ. – Если я чем-то могу помочь – я в твоем распоряжении. Но печалиться без возможности что-либо изменить не для меня. Хватит и того, что ты опечален всем и за всех.

Глава 8. Заклятье на смерть

Шум и грохот сорванной рамы должны были привлечь внимание обитателей дома, и Майлгуир, кувыркнувшись через голову, присел, готовясь к бою, но…

Необыкновенная, неправдоподобная тишь и кромешная тьма царили внутри. Даже молоко лунного света, лившееся на пол, словно бы съедалось предвечным мраком… Наконец через черноту стали пробиваться очертания предметов и ши.

В слабом пламени очага, на разбросанных по широким доскам мягких шкурах отчетливо проявились очертания двоих. Они смотрели только друг на друга. Черные волчьи волосы переплетались, на белой коже играли отсветы пламени, тела соединялись в вечном танце прославления Луга, бога предвечного огня.

Король усмехнулся. Если бы он не ворвался с шумом и треском, а просто заглянул бы в окно, все могло бы сработать. Майлгуир бы убедился, что Мэренн находится в Укрывище не против воли, что она любима и любит, и возможно, покинул бы это место. Майлгуир, который когда-то дал выбор своей земной любимой – смог бы отступить и сейчас.

Если бы смог забыть признания Мэренн, огонь ее души и трепет ее сердца. Таким искренним словам, словам, затеплившим огонь в его сердце, нельзя изменить за одну ночь.

И если бы не переливался перед ним – словно теплый воздух по весне – защитный полог.

Волчий король, гоня опасения, что въяве увидит то же самое, что видит сейчас, собрался – и сдернул магическую хмарь.

На полу действительно лежала Мэренн, напряженная, распластанная, а перед ней на коленях сидел Антэйн. Но как же плохо выглядела волчица! Каждый вдох давался ей с трудом, заставляя вздыматься грудную клетку. С каждым выдохом она бессильно опадала на мягкие шкуры. Глаза ее были закачены, лицо мертвенно бледно.

Молодой волк поднял взгляд на Майлгуира, ощерился, сверкнул желтизной глаз.

– Что ты с ней сделал?! – вырвалось у обоих одновременно.

Антэйн обнажил меч и ринулся на Майлгуира. Майлгуир опустил руку на пояс, не сразу вспомнив, что пришлые оставляют все свое оружие при входе в Укрывище. Еще одна гарантия безопасности и защиты последнего прибежища волков.

Король не стал уворачиваться и встретил клинок наручами. Лезвие скользнуло за опущенной рукой, Майлгуир шагнул к Мэренн, но волк подхватил выпавший клинок и бросился снова.

Майлгуир увернулся раз, другой, а затем без особых затей ударил в грудь. Может быть, подобным образом бить и не стоило, но он спешил к жене и не собирался никого жалеть. Антэйн отлетел в угол дома и затих, потеряв дыхание, а Майлгуир бросился к Мэренн.

Снаружи отчаянно застучались в двери, заглядывали в окна.

– Нет! – вскрикнул Майлгуир открывшему было рот Антэйну. – Ради Мэренн, никого не пускай!

Тот сверкнул глазами сердито, потер отбитую грудь и пополз на коленях к тяжело дышащей волчице. Прямо сейчас убить короля не хотел, уже хорошо. Или просто понимал, что не сможет.

Майлгуир послушал грудные хрипы, посмотрел закаченные глаза с лихорадочно блестевшими белками, провел ладонью по вспотевшему лбу, откинув черные пряди.

– Мой волк, нет, – прошептала Мэренн еле слышно. – Не дам… обидеть…

Лицо стало не таким бледным, и только. Мэренн во враждебном окружении просыпаться не собиралась.

– О, благие ветки, – выругался Майлгуир.

– Что?! – уставился на него Антэйн и выговорил с мольбой: – Чем помочь? Что сделать?

– Давно она так?

– Две ночи и два дня, как мы тут оказались. Что? – окрысился Антэйн. – Со мной ей будет лучше, потом она поняла бы…

– Ее съедают ее же кошмары. Кто помог? Говори же! Не то Мэренн умрет!

– Я не знаю! – взлохматил волосы Антэйн и глянул затравленно. – Меня встретили на выезде из Черного замка.

– Кто? Дом Волка, дом Камня? Степняки?

– Я не…

– Да не мямли же! – встряхнул его король.

– Я не думаю, что это были благие ши, – прошептал Антэйн. – Сказали… спросили, готов ли я отдать жизнь за любовь Мэренн.

– Что же у них за все одна плата… – поморщился Майлгуир. – Получил, что хотел? – как бы ни было больно услышать подробности, знать о них сейчас необходимо.

Антэйн потупился.

– Я вывел ее, мы оказались здесь, а она… она поняла, что это не вы, и вот… Я думал, это из-за вас она…

– Из-за меня – тоже, – тихо произнес Майлгуир, и Антэйн не стал его перебивать. – Оружие дай.

– Что? – также шепотом ответил молодой волк.

– Треск слышишь?

– Я… нет… кажется, да, – завертел головой Антэйн.

Зашелестело, словно одновременно осыпались все деревья Благого мира.

– К нам в гости грядут все ее кошмары.

Антэйн послушно протянул королю меч. Майлгуир провел рукой по клинку. Напоенный черной магией уничтожителя мира, клинок вернулся обратно к молодому волку.

– Второй нож, – протянул руку Майлгуир. – Для меня.

Отдаст клинок – можно доверять хоть немного. Да и Мэренн скорее успокоится рядом с тем волком, которого знает с рождения, хоть этот факт и не помешал бы королю убить негодника.

Антэйн отстегнул оружие и протянул Мидиру.

Можно было справиться и без клинков, но так быстрее и привычнее изводить нечисть. А что приближается именно она, сомнений оставалось все меньше. Только вот Антэйн был напрочь лишен магии.

– Да что с ней творится? Почему стало хуже?

– Она думает, что мне грозит смерть. Из-за твоего нападения в том числе. Она сильный маг, как вы это не определили?! И никто не занимался с ее даром. Теперь она может…

Шелест превратился в треск.

Стены дома Антейна разошлись и пропали. Из серой хмари выступили сухие деревья, сизое небо без солнца, серая неживая трава – и черный круг сидящих на этой траве абсолютно черных и очень больших ворон с горящими алым огнем глазами.

– Мэренн, – тихо позвал Майлгуир, но ответа не получил Антэйн глянул искоса, закашлялся. Времени не было вовсе.

Майлгуир коснулся молодого волка, снимая боль от своего же удара. Тот вздохнул полной грудью, тихо пробормотал благодарность, и тут реальность окончательно пропала, стены небольшого дома расширились до границ несуществующего мира, а шкура с Мэренн и очагом отодвинулась, освобождая поле боя.

Подул леденящий ветер – и птицы превратились в юных дев. Золотые волосы вились до колен, одежды цвета ранней листвы облегали прекрасные тела, а глаза горели жаждой убийства.

– О, старые боги! Бааван ши?! – потрясенно вопросил Антэйн. – Они же все вымерли?

– Видимо, не все, – ответил Майлгуир, перехватывая клинок поудобнее. – Готов? Коли в сердце или руби голову. Конечности у них отрас…

Тут девы кинулись все разом, и говорить стало некогда. Майлгуир нанизал первую на кинжал, и та завизжала и замахала руками. Отбросил на землю. Два взмаха – и два обезглавленных тела лежат у его ног.

Молодой волк стоял за спиной, и этот неожиданный союзник выручал как мог.

Поначалу суматошно отбивавшийся от воительниц, вооруженных лишь собственными, бритвенно-острыми когтями и с такими же зубами, он чуть подуспокоился и рубил головы длинным мечом. Кинувшуюся сбоку бааван уложил рукой Майлгуир. Собственной черной магии уничтожителя мира хватало, чтобы выпивать души, но с клинком было определенно сподручнее.

Первые девять дев лежали на серой траве, истекая черно-зеленой кровью.

– И долго мы… так… будем отбиваться? – через удар спросил Антэйн, когда новые вороны обратились в бааван ши.

– Мы ждем, – отсек голову особо настырной Майлгуир. Лежащая у ног рассеченная пополам дева бросилась и вцепилась в сапог. Антэйн рубанул голову – и не успел отмахнуться от очередной гарпии, вцепившейся ему в плечо.

Майлгуир отсек голову и шуганул аурой вредных тварей.

Уперевшись ногой, отцепил зубы от плеча Антэйна.

– Кого, моей смерти? – хрипло пошутил молодой волк.

– Без меня бы тебя уже сожрали, мой приход лишь ускорил их появление. Могли бы и до Укрывища добраться… Мы ждем дэвари, пожирателя снов. Он обычно приходит следом.

– Обычно? – поморщился Антэйн.

– Я надеюсь на это.

Рана была глубокой и нехорошей, пусть во внемирье почти не кровило, но душу должно тянуть с удвоенной силой.

Майлгуир торопливо перевязал руку Антэйна его же шарфом. Бааван ши завизжали и расступились.

– К зверю не подходи. Он любит выпивать и сны, и кошмары, а потом принимается за души.

– Но Мэренн!

– Сначала надо избавить ее от тех кошмаров, в которых она купается уже второй день, – сверкнул глазами Майлгуир. – Иначе Мэренн умрет.

Из клубящейся серой хмари выступил серый огромный зверь. Без шерсти, с раздутым животом, треугольными ушами и маленькими черными глазами без белков.

Он жевал что-то и топал вперед – прямо по телам лежащих бааван ши, приминая их толстыми ногами. Девы дергались в последний раз, истаивали, а бледные тени, курившиеся над серым пеплом, втягивались в его пасть.

Но самая длинная и плотная нить тянулась от Мэренн. Ее очертания становились все четче, наливались красками и жизнью. Серебристая густая шкура степного зверя зашевелилась, как под сильным ветром.

Дэвари хрюкнул отчетливо довольно и затрусил в сторону лежащей. Антэйн кинулся к нему, но Майлгуир удержал волка за плечо, шепнув: «Рано».

Серые нити стали видны отчетливо. Они переплетали голову волчицы, впивались острыми шипами в кожу, давили, давили, давили! Волчий король чуял эту боль. Антэйн, видимо, тоже, раз застонал, не скрываясь.

Дэвари продолжал жевать. Широкая, ничего не выражающая морда шевелилась из стороны в сторону, а серые нити кошмаров тянулись в его пасть с головы Мэренн. Майлгуир очень осторожно сделал несколько шагов. Еще немного, пока дэвари, на расстоянии нескольких локтей от волчицы, был занят перевариванием ее кошмаров.

Когда мир посветлел и осталось несколько витков, Майлгуир шагнул и встал между дэвари и Мэренн. Серые нити хлестнули канатами, забирая силу, пробуждая его собственные кошмары.

Вот гибнет его воспитатель, вот падает без сил любящая его женщина, вот из-за его проступка чернеет весь нижний мир… Отдать свою жизнь казалось легче, чем прокручивать в памяти, проще умереть, чем допустить, чтобы еще кто-то умер из-за него.

Майлгуира качнуло.

Мэренн шевельнулась, вскрикнула, не желая его смерти, и тут же приподнялись лежащие бааван ши. Антэйн встал рядом, прижался спиной, не давая упасть, но волчица забилась еще сильнее.

– Она волнуется из-за тебя! – выкрикнул Майлгуир, еле удерживаясь, чтобы не упасть. – Думает, ты навредишь мне. Клянись всем, что дорого для тебя!

– Клянусь, что не замыслю ничего против своего короля. Клянусь, что сделаю все, чтобы Мэренн была счастлива, – заторопился Антэйн, и Мэренн успокоенно вытянулась.

Одна из двух оставшихся нитей оборвалась и втянулась в пасть дэвари.

– Молодец, – процедил Майлгуир. – Но хватит уже клясться. Повернись к дэвари раненой рукой.

Антэйн развернулся, и зверь начал жевать серую нить, потянувшуюся от его плеча.

– Хоть какая-то польза, – выдохнул Майлгуир. Рана под разорванной одеждой затянулась на глазах.

Дэвари зашевелился, взрыкнул недовольно, потянул сильнее – и потащил Мэренн к себе за последнюю серую нить, плотно обхватившую ее голову.

– Что же это может быть? Что сказать, что сделать? – затеребил Майлгуира Антэйн.

Мэренн повернула голову к Майлгуиру, глаза ее раскрылись, зрачки расширились до края радужки. Она вздохнула со всхлипом, словно ей не хватало воздуха, лицо ее побледнело и исказилось.

– С этим кошмаром бороться лишь мне. Мэренн, жена моя… Я люблю тебя, волчица, – тихо произнес Майлгуир.

Последняя колючая нить, расцарапывая кожу, слетела в пасть дэвари, и все пропало. Мэренн упала навзничь, утренний луч солнца осветил обычный дом обычного волка, только засыпанный пеплом по щиколотку.

Дверь упала навзничь, на пороге показался сам Ллвид, белый волк, старейшина северного рода.

– Что тут происходит?! Антэйн! Ты и правда выкрал чужую женщину без ее согласия? Ты знаешь, что это карается смертью?

– Я вошел в этот дом по твоему слову, и принял клятву верности от твоего подданного, старейшина. Позволь познакомить тебя с моей женой, – ровно произнес Майлгуир, убирая меч в ножны. Бросился к Мэренн и подхватил ее на руки.

– Что?! После всего ты собираешься оставить его в живых? – вопросил Ллвид и поджал тонкие губы.

Карать и миловать владыка собирался лично. И после сегодняшнего – только миловать.

Волчий король оценил перемену мнения, под которой лежало что-то раннее, что-то личное между Ллвидом и молодым волком или между Ллвидом и родом Антэйна, осознал степень недовольства старейшины, возможные осложнения только-только наладившихся отношений с волками Севера, и хладнокровно произнес:

– Антэйн выйдет отсюда, и выйдет телохранителем королевы. Ты больше не имеешь над ним власти.

Блеклые глаза Ллвида сверкнули не хуже алмазов.

– Я не закончил, – прервал Майлгуир начавшего было говорить старейшину. – Лугнасад на исходе. Я твоей волей получивший доступ в этот дом, объявляю его своим. И никто, кроме… – Майлгуир оглядел волков, стоящих в проходе и не решавшихся зайти. – Никто, кроме Антэйна, сюда не войдет.

– Ты забываешься, владыка, – еле сдерживаясь, произнес Ллвид. Находиться после магического слова внутри дома ему становилось все больнее, но он не уходил. – Магия запрещена в Светлых землях.

– Запрещена всем, кроме меня, – с напряжением улыбнулся Майлгуир и всмотрелся в мертвенно-бледное лицо Мэренн, полупрозрачную кожу и синие жилки на висках.

Правильно он решил не уносить ее из этого дома.

– Кстати, – остановил Майлгуир уходящего Ллвида. – Я желаю поговорить с вашим хранителем магии. Немедленно.

– Хранитель подчиняется только мне! – не удержался Ллвид.

– Вот и спроси его, старейшина, почему в обход всех правил он дал Мэренн заклятие на смерть!.. Кто дал право использовать силу лунного света! – рявкнул Майлгуир ошеломленному Ллвиду, но волчица открыла серо-зеленые глаза, и волчий король не договорил. – Доброе утро, – произнес он мягко.

Ллвид наконец перестал маячить в дверях. Антэйн вздохнул прерывисто.

– Мой волк, – обратился к нему Майлгуир. – Подожди меня снаружи. Покажи моему отряду руку, рану нужно долечить.

– Ты не убьешь его? – хрипло произнесла Мэренн.

– Не стоит убивать того, кто предан семье, – повел плечом Майлгуир.

– Ты не хотел меня огорчать, я понимаю, – еле выговорила Мэренн. – Благодарю тебя, владыка.

Владыка, поморщился король. Не Майлгуир. Огорчительно, но решаемо.

– Еда и питье у постели, – хмуро произнес Антэйн, покидая свой дом, ставший ему чужим.

Майлгуир уплотнил завесу и опустил Мэренн обратно на шкуры, подложил под спину несколько подушек. Откинул черные с синим отливом пряди. Протянул бурдюк, Мэренн отпила, закашлявшись до слез.

Уничтожать пепел, покрывающий дерево и висевший в воздухе – дело затратное и бессмысленное, он сам по себе – то, что уже уничтожено. Гораздо проще было обратить его в цветы, и Майлгуир вынул из памяти бледные крокусы с желтыми мохнатыми тычинками.

Мэрен провела рукой по цветам, устлавшим пол. Не обрадовалась. Отвела взгляд.

– Может, мне правда лучше остаться здесь. Все равно, осталось недолго.

– Правда? Лучше? Для кого? – Майлгуир смирил заклокотавшую ярость. Опустил руку в карман, достал засохший цветок вереска и порадовался, что их два. Мэренн смотрела в непонимании.

– Проведи над ними рукой. Старый, проверенный способ.

– А!.. Я думала, это легенда.

– Которая может стать былью.

Мэренн не шевелилась, и Майлгуир, осторожно завладев ее рукой, провел ладонью над сухими бутонами. Один развернулся в ярко-голубой, другой – в алый. Цветы ожили, запахли, и Майлгуир сложил их на грудь Мэренн.

Она подняла взгляд на Майлгуира. Краска залила ее лицо, шею, грудь – и мгновенно сбежала. Глаза наполнились ужасом.

– Я же… Я ведь!..

– Я знаю, знаю.

– Ты не поймешь! Ты не знаешь! – обуянная ужасом, заторопилась сказать Мэренн.

– Ты заложила свою жизнь в обмен на мою любовь.

– Да… Я не могу… Не могу сейчас умереть!

– И я не дам тебе погибнуть. Обещаю, любимая, – прижал ее к себе Майлгуир. – Я верну отданный тобой залог.