Текст книги "Все бури (СИ)"

Автор книги: Ольга Зима

Соавторы: Ирина Чук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11. Особенности благой воды

Майлгуир предоставил Антэйну самому договариваться о кранхайле, отвел настороженную Мэренн к берегу. Солнце еще больше спряталось за тучи, свинцовая вода внушала смутную тревогу.

Выпытывание всех знаний, что касаются самой жертвы, может обернуться тем же, что и для Граньи – судорогами, удушьем и, не приведи старые боги, смертью. Поэтому Майлгуир начал издалека:

– Дорогая супруга, подскажи, когда ты последний раз видела дочь старейшины?

– Гранью? – недоумённо спросила Мэренн. Поправила капюшон, отороченный серебристым мехом. – Как раз когда… – она запнулась, словно не хотела или не могла говорить.

– Как раз когда ты ходила к друидам, так? Ты, верно, попросила не только Хранителя, но и подругу сопроводить тебя?

– Верно. Она подождала меня, а потом пропала. Я решила, что… – Мэренн прикусила вишневую губу.

– Что она испугалась? – Она мотнула головой. – Что сделанное тобой не слишком соответствует поведению волчицы Укрывища и может уронить честь дочери Ллвида?

Мэренн молчала, но было понятно, что так и подумала.

– А потом? – спросил Майлгуир.

– Потом – Укрывище. Хоть я и не помнила, как оказалась здесь. Показалось, с тобой беда… Затем я поняла, что это не ты, а Антэйн, – гневно произнесла она и обернулась к молодому волку, смерив его взглядом. – Пусть он и был в твоем обличье!

– Как узнала? – напряженно улыбнулся Майлгуир.

– Тебя не спутать ни с кем. И еще ты пахнешь… – опустила глаза Мэренн.

– Как? – заинтересовался король.

– Горечью хвои и терпкостью дуба. И немного, совсем немного – розами.

Непривычно. Странно. Маняще. Майлгуир поднял подборок Мэренн и очень осторожно коснулся губ.

Но, несмотря на поцелуй, Мэренн не забыла про подругу.

– Я слышала по дороге, что Гранья занемогла, – тревожно прошептала она. – Что она при смерти. Неужели это из-за меня?

– Нет, не из-за тебя. Мы вылечим ее, и только тогда поедем отнимать твою искру, – произнес Майлгуир, и был вознагражден сияющим взглядом серо-зеленых глаз.

– Спасибо, – прошептала Мэренн.

– Не за что, – буркнул Майлгуир. – Не за нее, за тебя беспокоюсь.

– Братец, – позвал Мэллин. – Лодка готова.

Майлгуир шагнул на деревянный пирс. Его, привычное для ши недоверие к воде усиливалось собственной магией, спокойной и устойчивой магией земли, которой разве ветер был близок, а вода… Вода, как и огонь, вызывала опаску. Сердце задавило так, что король чуть было не шагнул назад. Но тащиться в обход слишком долго, когда на счету каждый прожитый день, что может стать для его жены последним.

Мэренн прошла за ним следом, села рядом, на заднюю скамью. Спереди, рядом со спокойным и даже хмурым Антэйном, от уха до уха улыбался Мэллин.

В боках кранхайла имелись уключины, а весла сушились на берегу. Восемь гребцов заработали веслами так, что те чуть было не изгибались, разгоняя тяжелую, стальную, под стать небесной хмари, воду. Глава охраны тоже сидел на самом носу, не собираясь выпускать из виду гостей Укрывища, и пристально вглядывался в даль.

Терракотовые, алые и лимонные листья кленов украшали поверхность озера, словно упавшие с неба звезды, напоминая о скоротечности лета. Майлгуиру путешествия по воде были совершенно непривычны, но он не собирался показывать собственную неуверенность. Да и кранхайл шел ровно по глади озера, в которой отражались леса, будто охваченные пожаром, зубья дальних гор и лохматые пряди облаков, все более темневших. Берег постепенно отдалялся, на темное дерево скамей упала первая белая крупка. Потом – все сильнее и сильнее, да так, что берега Колыбели почти пропали из виду.

А камень за пазухой нагрелся.

И тут под буро-сизыми тучами, из белесой круговерти падающего снега начал сплетаться очень давно виденный и почти забытый владыкой Благого Двора контур.

Майлгуир моргнул, надеясь, что это лишь морок.

Но нет! Сверкнули гребни над веретенообразной спиной, вытянулись когти-сосульки, что пробьют голову взрослому ши, расправились белесые крылья с крючками на концах, взметнулся хвост-гарпун, раскрылась в злобном оскале зубастая пасть – и тварь, сделав круг в небе, сложила крылья и камнем ринулась вниз. К кранхайлу.

– Дракон! – Майлгуир смахнул Мэренн со скамьи и пригнул ко дну. – Обнажить оружие!

Волки вскинули мечи и кинжалы. Мутновато-белое тело пронеслось прямо над сидящими, царапнуло когтями край лодки. Зато и живот призрачного зверя волки рассечь сумели.

Посыпалась белая крупка из рассеченного торса, жуткий, леденящий душу вой разнесся над озером. Кранхайл закачался на волнах, начал набирать воду.

– Кто без меча – вычерпывайте! – приказал Майлгуир. – Антэйн!

Тот сразу вскинулся.

– Держи меч выше. Помогите ему! Твой меч еще напоен магией уничтожения.

– Но драконов ведь нет, – недовольно заметил глава охраны.

– Это дух дракона. Но не менее смертоносный, чем его бывший хозяин.

Крупа перестала сыпаться. Дракон, поднявшийся в небо, словно получил силу из серых облаков – и развернулся для нового удара. Двое королевских волков отчаянно вычерпывали воду – один черпаком, другой – собственным шлемом.

Брат был рядом и невредим. Мэренн поднялась, сердито сказала:

– Я тоже могу…

– Лежать! – приказал Майлгуир. – Он целится в тебя! Не становись причиной чужой смерти!

И Мэренн вновь послушно улеглась на днище.

Дракон ринулся снова. Майлгуир поднял свой кинжал, но не смог достать до живота чудовища. Зато Антэйн достал! Держал и держал, вспарывая брюхо пролетавшей твари.

Дракон цепанул клыками бритвенной остроты сидящего слева волка – и того вынесло в воды Колыбели, тут же окрасившейся красным.

Антэйн опустил меч со стоном. Рука его оледенела, а дракона лишь оцарапало.

– Не трогай! Не шевели ей! – приказал Майлгуир.

– Он, кажется, боится воды, – сквозь зубы произнес Антэйн. – Задел крылом – и оно задымилось.

Точно, понял волчий король. Иначе бы дракон сожрал их в первый же заход. Лед – он боится воды!

Мэллин, расталкивая сидящих, пролез к высоко задранному носу кранхайла.

– Мэллин! – рявкнул Майлгуир, но брат лишь улыбнулся.

– Я знаю, что делаю!

И достать до него не было ни малейшей возможности.

– Мэллин, я прибью тебя, фоморов ты хвост, – бессильно ругнулся Майлгуир.

Дракон взмахивал крыльями без прежней легкости. Его определенно перекашивало на один бок – тот самый, который смог задеть Антэйн. Лишь бы не ценой собственной жизни. Молодой волк присел, обмотал побелевшую руку плащом и, морщась, принялся второй вычерпывать все прибывающую воду.

Дракон в небесах развернулся для нового нападения.

– На весла! – закричал волчий король, надеясь, что понял замысел брата.

Умирать будет, но не расскажет.

Волки вскочили, повинуясь приказу, разобрали весла. Одно когда-то успело упасть за борт.

– Гребите что было силы! Как только я прикажу: опустите весла в воду и все – быстро и дружно кидаетесь ко мне, на корму! Мэллин, не бери оружие в руки! Отстегни весь металл!

– Я понял, братец! – раскосая физиономия сияла от счастья. – Нельзя брать оружие, иначе я тоже превращусь в ледышку! Попробую руками.

– Перчатки! – прокричал Майлгуир.

Звуки доносились, словно в густом тумане. Волки усердно гребли, причем двое – черпаками.

Вода набиралась все выше и выше. Майлгуир скинул свой плащ, чтобы дрожащая Мэренн хоть немного согрелась.

Серо-белая тень дракона падала вниз.

Пять… четыре… три… два…

– Весла в воду! – Волки исполнили приказ, и кранхайл, скользивший по поверхности Колыбели, замер. – Ко мне!

Нос, на котором сидел Мэллин, задрался в небо. Прямо под брюхом пролетавшего дракона, который, словно что-то почуяв, взмахнул крыльями, пытаясь подняться повыше.

Мэллин, гибкий и ловкий, как подросток, подпрыгнул – и уцепился за сверкающую льдистым блеском левую лапу чудовища. Дракон махнул ей, тщетно пытаясь сбросить прилипчивую заразу.

– Ах ты ледяная ящерица! – донесся с небес звонкий голос Мэллина. – Полетаем?

Майлгуир затаил дыхание, отгоняя образ брата, рассеченного надвое и падающего в Колыбель. Голова дракона опустилась вниз, заклацали зубы около живота. Мэллин уворачивался со смехом, но еле-еле успевал подтянуть ноги от ледяной пасти.

Тут кранхайл дернулся вперед и вверх, куда уходила тонкая прочная нить. Умница Мэллин успел подвязать веревку!

– Тяните вниз! – прокричал Майлгуир в поднявшейся снежной круговерти.

Волки подхватили конец, потянули на себя. Дракон забился так, что крайнхайл чуть было не перевернулся. Майлгуир подхватил совершенно мокрую Мэренн, прижал к себе, продолжая высматривать брата.

Дракон дергался влево и вправо, Мэллин что-то весело орал. Чудовищная пасть опустилась вниз и сомкнулась, показалось, волчьему королю, в аккурат на Мэллине.

Но снова раздался смех – и дракон, дернувшись еще раз, качнулся, потерял равновесие – и с размаху, загнутой к собственному животу шеей, угодил в Колыбель.

Вода зашипела. Она трещала, парила, разбрызгивалась, не желая принимать ни чужой мороз, ни чужую магию. Дракон бил по воде крыльями и лапами, но погружался все сильнее. Задрал голову вверх, взвыл отчаянно и обреченно. Вода втягивала его в себя, и он таял, как снежинка, только гораздо быстрее. Последним махнул длинный хвост-гарпун, оборвалась веревка – и все пропало.

Вся поверхность Колыбели мгновенно превратилась в один ледяной пласт. Кранхайл под ногами волков встал, перестав тонуть.

– Мэлли-и-ин! – срывая голос, прокричал Майлгуир. Брат не отвечал. Его не было видно нигде.

Полная тишь упала на озеро. Шевельнулись волки, всхлипнула Мэренн. Тихо кружились снежинки.

– Будьте тут! – приказал Майлгуир и поспешил туда, где только что был его брат.

Сапоги скользили, льда, казалось, и нет вовсе – только темная тревожная бездна под ногами. И никого: ни дракона, ни брата. Майлгуир огляделся – и побежал дальше, туда, куда вела веревка, вмороженная в лед. Скорее почуял, чем услышал приглушенные удары – и наконец увидел Мэллина. Волосы, развевающиеся в воде, огромные испуганные глаза и руки, стучащие о лед. Опять понял, не услышав сам звук: «Брат!», увидел пузырьки воздуха, вырвавшиеся в черной воде из раззявленного рта, – и упал на колени. Ударил кулаками. Вскочил, изо всей силы топнул – ничего. Лед, казавшийся тонким, не проламывался и был крепче металла.

Мэллин из-подо льда улыбнулся привычно виновато, перестал стучать кулаками, открыл рот, глотнул воды – и закрыл глаза.

– Бегите к берегу! – прокричал волчий король.

Волки, осторожно спустившиеся на лед с кранхайла, побежали к берегу. До него казалось, рукой подать, но Майлгуир чуял – не менее пол-лиги, а значит, бежать и бежать. Брат не шевелился. Майлгуир вытащил нагревшийся камень, припомнил Кернунноса, встряхнулся, собирая в ладонь все оставшиеся силы – и приложил голыш ко льду. Лед затрещал весь, словно решил стаять так же быстро, как и образовался. Побелел, став совершенно непрозрачным. Где сейчас находился Мэллин, определить не удавалось. Зато лёд начал истаивать, и Майлгуир через миг уже стоял по колено в воде. Он топнул еще раз, лед затрещал, и волчий король провалился в темную ледяную воду.

Плотные одежды сразу набрали воду, потянули на дно. Может, подле тихой Колыбели волков Укрывища и учили плавать, но у Айсэ Горм истоком служили ледники Вороновых гор, а вот устьем – Сердитое море. По этой воде ходили фоморы, и ни один ши по доброй воле не совался в воду. К тому же магия в пресной воде умирала, это в океанской воде дышалось и ходилось так же легко, как и на суше.

Сейчас Майлгуир припоминал всех древних богов, проклиная свое неумение плавать. Умел ли плавать Мэллин? Когда-то он часто пропадал в мире людей, там вода безопаснее…

Мысли крутились самые неподходящие. Майлгуир шевелил руками в воде, пытаясь наощупь выловить брата. Потом понял, что глаза у него закрыты! Открыл – и увидел лишь серую муть и белесый свет поверху. Заработал ногами, словно волк в лесу, нащупал спиной ледяную преграду, оттолкнулся – и ушел поглубже, туда, где что-то мелькнуло. Вдохнуть хотелось неимоверно, сердце билось в ребра, но он поймал! Поймал нечто, больше похожее на водоросли. Дернул к себе – и разглядел знакомую физиономию с закрытыми глазами. Вновь заработал ногами, представляя, что просто бежит по земле, направляя себя и брата вверх, к свету – и ткнулся спиной о ледяную преграду. Толкнулся раз, другой, оглянулся и понял, что он потерял полынью. Лед стал полупрозрачным, в трещинах и порах. Куда рвануть? Силы заканчивались, вниз тянуло все сильнее, легкие горели.

Волчий король порадовался, что его волки наверняка по дороге к берегу. Может, вместе с ним умрет и проклятие? Вряд ли, эта зараза сойдет лишь через поколение.

Отчаянно билась мысль о Мэренн: все как полагается – не спас, не уберег.

Спиной стучать не выходило, и Майлгуир отчаянно колотился о лед рукой, но то ли он тут был слишком прочен, то ли магическая препона не поддавалась обычному воздействию. Он оглядывался, смаргивал в поисках более светлого пятна, поэтому не сразу заметил метнувшееся к нему темное. Его обхватили за спину и потащили куда-то гораздо быстрее, чем можно просто плыть.

«Не вдыхать! Нельзя вдыхать, будет хуже!» – приказывал себе Майлгуир, весь превратившийся в борьбу с собой. Ни рук, ни ног не чувствовалось, но на прядях брата пальцы сошлись судорогой. Над головой проносился светлый лед. Последний рывок к свету – и Майлгуира в четыре руки вытащили из полыньи.

Вдох! Никогда еще воздух не казался ему столь сладким. Брата вытащили следом. Майлгуир смотрел на взволнованные физиономии Антэйна, Мэренн, совершенно мокрого начальника стражи Укрывища – и не было сил ругаться. Тем более что Лагун все сделал как надо, отодрал волосы Мэллина от руки Майлгуира, подхватил Мэллина, ловко перекинул через колено – и тот хрипло закашлялся, выплевывая воду. Мэренн, укрытая двумя плащами, бросилась к нему, обнимала, не скрывая слез.

Майлгуир, продышавшись, оценил обстановку: берег не приблизился, а лед под ногами подозрительно трещал. Мэллин ругался, но почти не шевелился и был еле жив. Тащить его даже вдвоем или втроем – верное дело упасть обратно под лед. И нет никакой гарантии, что Лагун, отвязывающий веревку с пояса, снова сможет кого-то спасти.

– Мэллин, обернуться сможешь? – спросил Майлгуир.

– Конечно, братец! Вот это приключение! – всклокоченные вихры брата торчали в стороны, а глаза сияли.

– Выпорю! – не удержался Майлгуир, и брат расхохотался.

– Это просто неприлично, в дневное-то время, – чопорно возмутился Лакун, а Майлгуир чуть было не расхохотался сам.

– Обещаю выписать специальный указ для этого случая! Или у вас есть другой способ исцелить Мэллина и Антэйна?..

Молодой волк берег завернутую в плащ руку. И ведь не ушел! О чем только думал?

Лакун промолчал недовольно. Мэренн поцеловала в щеку, а Майлгуир почти не ощутил прикосновения. Пальцы не сгибались, со льда подняться казалось невозможным. Еще немного – и он просто примерзнет к нему.

Пожалуй, для него обернуться волком, возвращая целостность телу, тоже необходимо.

– Все, слышите меня? Волками – и до берега наперегонки! – больше для Мэллин прокричал Майлгуир…

Под волчьими лапами лед продержался почти до самого конца. Трещал, скрипел, истончался, покачивался… И развалился на куски уже у самого берега, куда волки выбрались мокрые, уставшие – но живые.

Глава 12. Методы излечения

К воде со стороны леса и домов торопились волки. Побежали к лежащим, подняли, завернули в теплые одеяла.

Видимо, ледяные духи драконов далеко не каждый день навещают эти земли.

Майлгуир, приняв облик ши, кинулся к Мэренн. Она держалась за живот, видимо, больше от страха, но была в порядке. Огоньки трех живых существ трепетали в ней, видимые магическим зрением. Майлгуир сдержал желание поцеловать, обнял, прижал к себе.

– В бани, немедленно, – доложил Лагун, и волчий король не стал спорить.

– Надо было идти по земельке, – перебирая песок скрюченными пальцами, выдавил, лежа плашмя на берегу, Мэллин.

Может, и так, но признаваться в своих просчетах Майлгуир не собирался.

– Король не может быть неправ! – сверкнула глазами Мэренн, отстраняясь от Майлгуира и совершенно приходя в себя.

Ого, подумал Майлгуир. Это не Этайн, которая готова была стоять насмерть за любую живую душу и отвоевавшая когда-то жизнь Агги. Мэренн служила, служила не один год, она знала, сколько жизней может стоить предательство одного. Она могла бы послать на смерть – и сама пойти на смерть.

Что, впрочем, и сделала. Майлгуир поморщился и огляделся.

Домики виднелись недалеко. Небо совершенно посветлело, лед стаял.

– Принца и Антэйна, – скомандовал он тем, кто собирался нести своего короля, и они подхватили двоих лежащих.

Пусть в облике волка – волка хитрого, юного и задорного – брат и излечился, но от усталости после звериного бега, от мокрой одежды и холода не спасет никакая суть детей Волчьего дома.

Антэйн выглядел получше него, но всю дорогу прихрамывал и берег руку сейчас, хоть и пытался это скрыть.

Тяжелого Антэйна потащили двое, а Мэллин, которого поднял и понес громадный волк, от души радовался, распевая:

– Благодарю вас за службу, добрые волки! Ка-а-ак прекрасна жизнь!

Майлгуир, придерживая Мэренн, двинулся за ними.

* * *

– А скажите-ка мне, – осенило Мэллина. – Почему это самое спокойное место Благих земель вдруг стало чуть ли не самым опасным?

Король не отвечал, занятый Мэренн, которая наорала вот вообще ни за что. Даже зануда Лагун не дрогнул, и Мэллин мгновенно ощутил себя всеми позабытым. Насчет всех ему было привычно все равно, но Майлгуир мог бы…

Мэллин прикусил язык. Его еще ждет основательная выволочка от советника, который привычно не советовал покидать цитадель волков, но, зная принца, вздохнул и пообещал следить за Благим Двором.

В бане пахло пихтой, дубом, и было очень жарко. Перед носом Мэллина проносились волки, то выскакивая наружу, то влетая внутрь посиневшими и мокрыми. От одной мысли, что они ныряют в ледяную Колыбель, стучали зубы.

Его подхватили под руки и под ноги, куда-то засунули, потом вынесли и растерли, но теплее не стало.

Сказать, что Мэллину было плохо, ничего не сказать: перед глазами двоилось, руки тряслись, в голову будто забивали раскаленные гвозди. Накрыли на стол, и от запаха еды стало окончательно дурно. Мэллин зажмурился и опустил голову, но это отозвалось новой болью за глазами, да и ослепительно горячие гвозди начали двигаться активнее.

Сидячее положение, которое он занимал, ничуть держаться не помогало, но сползать на землю ему воспрещало чувство собственного достоинства – всего-то и случилось, что наглотался воды. Ну подумаешь, что вода перед этим была драконом. Летала и морозила все на свете…

Мэллин вздрогнул.

– С вами все в порядке, мой принц? – рядом оказался кто-то из патруля.

Чужие голоса словно раскалывали череп, и Мэллин еле разлепил губы для ответа:

– П-п-потрясающе просто.

– Я не понял. Что ты сказал? И почему до сих пор выглядишь так, будто только из-подо льда?

А вот этот низкий сердитый голос был очень хорошо знаком!

Брат, видимо, присел рядом – его лицо вдруг оказалось у Мэллина перед глазами.

– Н-н-не знаю, – и сам поразился неслышности своего голоса.

– А ну на меня смотри! – Майлгуир тряхнул за плечо.

Голова мотнулась, гвозди впились как порванные струны, перед глазами окончательно стемнело.

– Мэллин! Мэллин! – голос брата одновременно усугублял страдания и успокаивал. – Где болит?!

– Везде, – ляпнул Мэллин и понял, что не соврал.

– Как ты себя чувствуешь, опиши подробно!

И снова безжалостно встряхнули, но плакаться Мэллин не стал: дурнота подступала к горлу.

– Особо гадко чувствую. Отвратительно просто, и меня тошнит…

– Тошнит, говоришь?

К чему Мэллин не был готов – что его сразу перебросят через колено животом и отхлопают по спине. Такого издевательства он не выдержал, захрипел, задергался и выплюнул всю воду, что осталась в желудке.

Вода эта была странной, она светилась слабым желтым светом, будто забрала что-то важное из Мэллина.

Майлгуир над головой выругался очень грозно.

Мэллин хотел было опереться на руки и подняться, но вместо этого беспомощно трепыхнулся, не в состоянии удержаться на месте без посторонней помощи. Майлгуир над головой рявкнул что-то неразборчиво и очень ругательно.

– Я сейчас встану, – Мэллин предпринял еще попытку, но ладони опять разъехались.

Вместо ответа на спину упала тяжелая рука, по которой всегда безошибочно узнавался старший брат.

В светящуюся воду ударила волна черного огня, испаряя остатки ледяного духа, да вот беда, словно вместе с какой-то частью Мэллина: стало невыносимо жарко, будто в детство вернулся и снова отведал каленого железа.

Он постарался не кричать – не хватало еще волновать Майлгуира! – и просто разевал рот, как рыба, выброшенная на берег. Но тут его сунули головой в этот самый испаряющийся свет. От неожиданности он вздохнул, и сразу полегчало.

– Оклемался наконец? – брат умел спрашивать так, что отвечать было страшно, а не отвечать еще страшнее.

– Да-да, теперь лучше, – Мэллин дернулся отползти, но ему не дали. – Да честно, мой король, честно!

– Я бы ему не верил, – опять кто-то из патруля, рядом стоящий.

– Я и не верю, – тон брата был обидно-недоверчивым. – Насколько лучше, треклятый ты обормот?

– Немного лучше! – Мэллин независимо вскинул голову и тут же пожалел об этом. – Уй-й-й, немного, но ощутимо!

– Мэллин, если мне придется тянуть из тебя каждое слово клещами… – брат вздохнул глубоко. – Вот скажи, почему, когда не надо, так тебя не утихомирить, а как надо, умолкаешь на раз?

– Потому что я особенный, – Мэллин гордо поерзал на колене Майлгуира. – Необычный, такой весь непредсказуемый!

– И нарывающийся на трепку! Надеюсь, ты это осознаешь, – голос Майлгуира стал окончательно низким и угрожающим. – Что ты еще чувствуешь?!

– Я чувствую несправедливость… – начал было, но подзатыльник помешал продолжить. – Сильную несправедливость, брат, ай-й, только не по голове, а то там опять гвозди шевелятся!

– Майлгуир, твой брат уже говорил не отрывисто, а составляет длинные предложения. Ему определенно лучше.

– Вот-вот, прислушайся к Мэренн! – выдавил Мэллин. – Беременные особо чутки к жизни. А то еще раз тряханешь – всю душу из меня вытрясешь в самом прямом смысле.

Брат развернул его так легко, словно он совершенно ничего не весил, и посадил на лавку. Мэллин дернулся для порядка, но возражать не стал. Погладил кончиками пальцев дубовый стол и понял: чувствительность вернулась. Двери перестали хлопать и пар притих, перестал походить на драконий.

– Пей! – Майлуир подсунул к губам пахнувший медом и специями напиток.

Мэллин отхлебнул и закашлялся. Словно жидкое пламя полилось в глотку.

– Что вы туда намешали? Отрыжку дракона?!

– Немного древесного огня, – ответила Мэренн. – Поздний мед горьких цветов, щепотка специй… – она дотронулась до плеча. – Благодарю вас, принц Мэллин.

– А, это все он! – ткнул Мэллин пальцем в сторону Майлгуира, уже вставшего и о чем-то говорившего с Лагуном. – Ну может, еще и я чуть-чуть. Самую малость! А ты воды этой тоже глотнула. Сама-то согрелась?

– Кажется, да, – неуверенно произнесла Мэренн. – Только…

– … только словно что-то сидит внутри и только и ждет… Да? Так оно? Надо выжечь. Майлгуир! – крикнул Мэллин.

Брат мгновенно оказался рядом. Мэллин склонился к уху, прошептал пару слов, после которых Майлгуир подхватил жену на руки, произнес:

– Разберитесь тут без нас, – толкнул плечом дверь и ушел в правую часть гостевых покоев.

Наверняка еще и магическую завесу использует, потому что чем можно вернуть жизнь и согреть душу на грани, Мэллину было известно лучше прочих.

– Эй, Антэйн! – крикнул он. – Составишь кампанию? Уж больно ваш напиток мне понравился.

Молодой волк покосился без особой приязни, но принес второй кувшин и пару глиняных чарок. Осторожно, все еще плохо двигая правой рукой.

Теплая беседа срабатывала тоже, согревала душу и тело. Надо было только, чтобы собеседник захотел говорить с тобой. Мэллин умел как и вредничать от души, так и выспрашивать до этой же самой души, было бы желание. Антэйн определенно заслуживал того, чтобы просидеть с ним до утра, сжигая все ледяные тени. Найти бы еще тему для беседы, что увлекла бы тоже до сердца.

– Я был в Укрывище мельком. Расскажешь мне о своем доме? – попросил Мэллин…

– Ты понимаешь, – докладывал он под утро почему-то не Антэйну, а кувшину, – брат только кажется железным… Сл-л-лабак! – выдал он волку, мирно спавшему, уткнувшись в собственные руки.

Идея зайти к Майлгуиру была со всех сторон обдумана. Мало ли, до каких пор брат излечивал Мэренн, или Мэренн – брата? Тревожить королевскую чету Мэллин счел забавным, но опасным, и решил просто доспать.

– Мэллин!

Крик ворвался в сон и порвал его, как осеннюю паутину. Мэллин аж подскочил на лавке, подобрал к себе три одеяла, которыми его кто-то укрыл, огляделся, но ничего не увидел.

– А? Что? Где? Сегодня у нас что? День Проклятья? Или гулять можно? – голова соображала плохо, время смешалось в один тугой ком.

– Какого еще Проклятья, Мэллин? – очень молодой Мидир подходил ближе и улыбался, окутанный слепящим светом. – Нет никакого Проклятья и не было никогда.

Мэллину стало нехорошо.

– Э, ты чего удумал, не подходи, и ты кто вообще? – отполз по лавке, предсказуемо упал, треснулся спиной. – Приснится же такое!

Только поднялся, отряхиваясь, как подпрыгнул от грозного рыка:

– Мэллин!

– Так! А теперь-то что? – Мэллин осторожно поднялся и оказался нос к носу темным контуром не пойми кого. – Ты чего?

– Я тебя сколько раз просил! Просил! И ты никак не запомнишь! Просыпаться надо с третьего раза, но быстро!

– Мидир? – пригляделся Мэллин.

Лицо Мидира стало звериной мордой, при этом не волчьей, а драконьей.

Волосы на голове зашевелились, Мэллин рванулся назад.

Все окутал мрак, Мэллин сел-упал, а открыл глаза в белый полдень.

– Если сейчас я опять услышу… – осторожно произнес он.

– Мэллин!

Мэллин зажмурился, с головой закрываясь одеялом. Стало темно и глухо, звуков не было вообще. Мысли шумели, топотали крохотными ножками и подкрадывались с той стороны одеяла. Следовало, конечно, бояться своего воображения, но и спасти могло только оно. Мэллин вспомнил-представил Фелли, тут же показавшегося рядом, обнял игрушку и воскресил в памяти настоящего Мидира, который теперь Майлгуир, с его новым лицом и серебристой прядью в черных волосах.

– Мэллин, – совсем иначе прозвучало над ухом. – Ты просыпаться собираешься или нет?

– Да я и не сплю! – Мэллин радостно содрал все одеяла с головы и улыбнулся брату. – Ты нормальный!

– Я-то нормальный, – постучал его по плечу Майлгуир. – А ты чего скачешь, как олень? И зачем ты споил Антэйна? – понюхал вино и сморщил нос, как обычно, аристократически красиво. – Как ты мог!

– С трудом, братец, – притворно пригорюнился Мэллин. – Но я очень старался! И кое-что узнал!..

* * *

Вечером муж – ну надо же, муж! – занес ее на руках в отдельные покои, что использовались для разминания уставших волков или полного отдыха. Мэренн вдохнула знакомый запах, и дыхание стеснилось в груди. Она, вздрогнув, крепче прижалась к Майлгуиру.

– Что?

Сильные руки опустили ее на лавку, подняли подбородок.

– Согрета и покормлена, мой король, – прошептала Мэренн и опустила глаза. Сейчас начнет согревать лишь потому, что должен. Как она уже поняла, ради долга «ее король» может делать многое.

И вздрогнула от поцелуя в шею.

– Мало, – опалил он ее жарким дыханием.

– Не стоит, мой король, – отодвинулась Мэренн еще немного.

– Очень даже стоит, – придвинул он ее к себе. – Хочу, – прозвучало глухо и тяжело.

У Мэренн слезы навернулись на глаза. А на что она рассчитывала? Именно на это «хочу». Холод Колыбели, оскверненной драконом, вновь дошел до сердца, выморозил надежду на жизнь, оледенил веру в будущее, снежными пальцами коснулся любви – и заставил сомневаться во всем.

Теплые ладони Майлгуира приняли ее лицо, словно чашу. В темно-серых глазах играли желтые блики от множества свечей.

– Люблю, – прошептали губы беззвучно и замерли подле ее губ. – Не думал, что и в этом нужно будет убеждать тебя, – низкий хриплый голос прошептал, как заклинание: – Судьба может лишить нас всего, но помни одно: любовь никто не отнимет.

– Не говори так!

– Разве нет? – Майлгуир вздохнул, посмотрел непонятно и вновь завернул Мэренн в простыню, отодвинул от себя. – У меня не осталось ничего: ни имени, ни чести.

– У тебя есть ты! Ты! И твой брат, и советник, и твои волки! – вскричала Мэренн. – И я! – и все-таки расплакалась, а потом сама кинулась на шею Майлгуиру. – И наши дети… – прошептала ему в грудь.

– Значит, надо сделать все, чтобы они родились, – твердо произнес Майлгуир.

– Мне страшно! Мне так страшно! Мне никогда еще не было так страшно!

– Потому что ты боишься не за себя. Твоя жизнь очень слаба, сомнения утоньшают ту нить, что тянется к предвечному огню. Прими мою любовь и раздели со мной эту ночь.

Сильные мужские руки сомкнулись за ее спиной, обогревая, спасая от холода ночи. Но у Мэренн все же вырвалось:

– Я ведь должна была уже умереть…

Майлгуир осторожно провел ладонями по плечам.

– И не только ты. Представь себе, в мире людей можно умереть каждый день по множеству причин. Мне казалось, я сам уже давно умер. Если бы не ты…

– Что же нам делать?

– Брать пример с людей. Жить так, словно каждый день – последний. Любить так, чтобы завидовали древние боги.

Майлгуир подхватил ее под спину и вновь положил на постель.

Тело Мэренн было слишком согласно с отчаянно бьющимся сердцем, от поцелуев, которыми ее осыпал король волков, кружилась голова, горячие ладони обжигали кожу.

– Я отчаянно хочу тебя, моя волчица, – хрипло прошептал Майлгуир. – Если тебе хочется знать почему, – прихватывая кожу зубами, произнес он, – то я скажу. И потому что мы вновь чуть не погибли, и потому, что единение тел – лучший способ восстановления. А еще потому, что ты прекрасна и храбра. Твоя душа пылает отвагой, а сердце полно любовью. Ты примешь меня? Не боишься?

Мэренн помотала головой, не став ничего говорить. А то еще вырвется рык вместо слов любви. Это ее король ткал сети из слов, в которые она попала давным давно. Рука Майлгуира раздвинула неожиданно сжатые колени, губы приблизились к ее губам.

– Целовать тебя, моя радость, особое наслаждение.

– Неужели? – решила поддразнить Мэренн своего волка.

– Губы у тебя нежны и вкусны… они сладкие, как гранат или вишня. Я очень давно не целовал женщину лишь потому, что хотел ее целовать.

Мэренн придушила поднявшую было голову ревность. Майлгуир – ее! И она никому не отдаст своего короля! А уж тем более, каким-то теням далекого прошлого.

Она зарылась пальцами в густые темные волосы, только ослепительно белая прядь выдавала то, сколько пережил ее муж. Он поморщился недовольно, откинул волосы назад, словно мысли и сожаления, и вновь прижался к ее губам. Мэренн переплела ноги за его спиной, подалась вперед, и огненная волна удовольствия от мощных движений и жарких поцелуев окончательно вымела все мысли и сомнения…