Текст книги "Бывший. Неверный. Родной (СИ)"

Автор книги: Ольга Тимофеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 41

Влад

Выхожу из подъезда, закрывая за собой тяжелую дверь. Воздух сырой, пахнет мокрым асфальтом и опавшей листвой. Осень давит, будто серое небо вот-вот обрушится на плечи. Морось противно сыплет тонкими иголками.

Иду к машине, руки глубже засовываю в карманы куртки, чтобы не замерзнуть. За спиной слышу, как хлопает дверь и тут же оборачиваюсь. Может, Катя?

Нет, какая-то женщина тащит тяжелую сумку.

Я сажусь в машину, Щёлкаю ключом и завожу двигатель. Из динамиков доносится глухой звук включения системы. Пальцы тянутся к телефону – проверить, вдруг написала что-то. Нет, конечно. Вместо этого – пропущенный вызов и сообщение от отца.

"Влад, как дела? Всё нормально?"

Смотрю на экран.

Всё нормально. Относительно.

Я непреднамеренно вызвал приступ у сына.

Женщина, которая до сих пор мне дорога, не хочет меня видеть.

А так всё нормально.

"Справляюсь. Позже позвоню, пап", – отправляю короткий ответ.

Вдох-выдох.

Захожу в контакты и нахожу её имя. Катя. Палец повисает над кнопкой вызова, но потом я всё-таки нажимаю. Гудки монотонно разрывают тишину в салоне и кажется, что она уже и не ответит.

Но наконец Катя отвечает.

– Да, Влад? – голос холодный, будто через лед пробивается.

– Кать… Спустись, пожалуйста. Нам нужно поговорить.

– Я устала. Давай завтра.

– Я бы сам поднялся, но явно меня там не ждут. Это займет пять минут. Просто выйди.

Тишина. В какой-то момент слышу, как она выдыхает.

– Ладно, пять минут.

Я выхожу из машины, захлопываю дверь. Мелкий дождь сразу же начинает бить по плечам, проникая сквозь ткань. Вдыхаю холодный вечерний воздух, который отзывается болью в горле. А выдыхаю, когда подъездная дверь открывается, и Катя выходит ко мне навстречу. Куртка нараспашку, руки засунуты в карманы.

– Что? – кидает коротко, подходя ко мне, и щурится от дождя.

– Спасибо, что вышла. Кать, я не специально сегодня. Вырвалось. Мы же про тебя говорили, а не про твоего мужа.

– Ладно.

– И ещё. Я вел себя как идиот тогда. Не поверил, психанул, не нашел силы даже выяснить, что… на самом деле произошло.

Она смотрит прямо в глаза, но молчит. Лишь подбородок чуть дрожит.

– Мне нужно было во всем разобраться, а не отказываться от тебя… от вас так быстро. Просто с тех пор все, что я сделал, кажется неправильным.

– Влад… – она хочет что-то сказать, но я поднимаю руку, чтобы остановить ее.

– Дай шанс теперь это исправить. Не закрывай от меня Колю. Я не пытаюсь занять чье-то место. Я просто хочу быть рядом. И с ним, и с тобой, если ты это позволишь.

Катя опускает голову, смотрит куда-то в сторону, на дождь, который стекает по серым ступеням. Вокруг слышны тихие звуки города: проезжающая машина, шелест листьев, падающих на мокрую землю. Вдалеке раздается лай собаки.

– Я не хочу, чтобы он привыкал к тебе, а потом снова терял, – наконец говорит она, голос мягче, чем раньше. – Ты понимаешь, Влад? Ты же не всегда будешь рядом.

– Буду. Иначе теперь не будет. Он наш сын.

Она закрывает глаза, будто обдумывает что-то очень важное. Капли дождя блестят на ее ресницах. Я едва сдерживаюсь, чтобы не коснуться ее, чтобы не стереть это напряжение.

– Это не только от меня зависит, Влад. Ты знаешь.

– Я знаю. Но все, что я могу сделать – это попробовать. Для него. И для тебя.

Катя наконец поднимает взгляд. В нем смесь упрека и усталости, но не гнева. Она кивает.

– Ладно. Но только для Коли. Мне ничего не надо от тебя.

Мимо проходит сосед с зонтом, кивает нам.

И мы одновременно с ней замолкаем, ждём, когда он пройдет.

– Кать… Что мне сделать, чтобы ты меня простила?

Она резко оборачивается, и в ее взгляде уже нет ни капли той отстраненной сдержанности. Глаза горят, как молнии, рассекающие темное небо над нами.

– Простила? – ее голос взрывается, перекрывая шум дождя. – Ты спрашиваешь, что сделать? Ну, сотри мне память, если сумеешь.

Она шагает ближе, не обращая внимания на дождь, который все сильнее барабанит по земле, по нашим курткам, по ступеням. Лужи отражают тусклый свет фонаря, и кажется, что вода заливает весь мир слезами.

– Ты мне изменил! Ты меня предал! Оставил одну, когда я больше всего нуждалась в тебе. А теперь… теперь все повторяется, понимаешь? Снова! – ее голос срывается, дрожит. – Мой муж. Человек, которому я доверилась после тебя, сделал то же самое. Изменил. Лгал. Предал.

Я чувствую, как слова падают на меня, как удары. Ее голос дрожит, становится громче с каждым словом, пока она не переходит на крик.

– Я больше не могу, Влад! Никому нельзя доверять! Никому! Ты, он – какая разница, все одинаковые. И ты думаешь, что у нас может быть что-то ещё? Что я снова захочу пройти через это? Никогда! Никогда, понимаешь?

Она стискивает кулаки, слёзы смешиваются с дождём на ее лице, и я не знаю, от чего мне становится больнее: от ее слов или от того, что я не могу ничего сделать, чтобы ей стало легче.

– Кать, я... – начинаю, но она поднимает руку, заставляя меня замолчать.

– Уходи, Влад. Просто оставь меня в покое. Для меня ты умер тогда, когда ушел. И сейчас ничего не изменится. Если тебе это надо, можешь общаться с сыном, но на моих условиях. Иначе можешь спокойно испариться так же, как испарился тогда.

Она разворачивается и уходит, даже не пытаясь вытереть слёзы. Ее силуэт быстро исчезает за дверью подъезда, которая с громким стуком закрывается за ней.

Я остаюсь стоять под дождём. Все вокруг кажется пустым. Ветер усиливается, холодный и резкий, как ее слова. Лужи под ногами превращаются в сплошные потоки, и кажется, что осень сама скорбит вместе с ней.

Что теперь делать? Уйти, как она сказала, и снова потерять ее? Принять ее слова как окончательный приговор и оставить ее с этим грузом боли, в которой и я виноват? Или остаться и бороться? За нее, за Колю, за нас?

Только как бороться, если она так ясно дала понять, что больше не хочет меня видеть?

В голове всплывают образы: ее лицо, искаженное болью, и Коли, который смеялся, когда учился играть в шахматы. Два мира. Один разрушенный, другой только начинающий строиться. И если я выберу одного, потеряю другого.

Да мне и не нужно это все поодиночке. Чтобы ни произошло тогда и сейчас, мы всё равно  уже связаны вместе навсегда.

Я бросаю взгляд на свет в ее окне. Хочется зайти туда, постучать и сказать, что я всё равно  не уйду. Но я не могу. Пока не могу.

Сажусь в машину, заводя двигатель. Ладони дрожат, но не от холода. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.

Впереди долгая ночь, и, возможно, мне надо найти единственное решение для самой сложной задачи в моей жизни.

Глава 42

– Мам, а зачем ты ездила домой? – Коля смотрит на меня, и его маленькие пальцы чуть сильнее сжимают мою руку, будто он боится услышать что-то плохое.

Я делаю вдох, стараясь успокоить себя, чтобы не передать ему своей тревоги.

– Коль, мы с дедом забрали наши вещи, – перевожу взгляд на папу, который сидит на стуле рядом, – мы с тобой теперь будем жить здесь, – говорю тихо, тщательно подбирая слова. – У бабушки с дедушкой.

Коля морщит лоб, и в его глазах появляется тень беспокойства.

– А как же мои друзья? Школа?

Я провожу рукой по его голове, чувствуя мягкость его волос, и стараюсь улыбнуться.

– Найдем тебе тут новую школу, заведешь новых друзей, Коль. А со старыми сможешь созваниваться.

Он на мгновение замолкает, но затем поднимает на меня настороженный взгляд.

– А папа? Он… он тебя больше не будет обижать? – голос дрожит, словно Коля пытается скрыть свое волнение, но ему это плохо удается.

Мое сердце сжимается. Я сажусь ближе и обнимаю его, чувствуя тепло его маленького тела.

– Нет, Коль. Никогда больше, – твердо отвечаю и отстраняюсь, заглядывая ему в глаза. – Мы здесь в безопасности. Папа останется там, и теперь все будет по-другому. Давай, расскажи лучше, что ты тут без меня делал? – ищу повод сменить тему разговора, чтобы Коля лишний раз не нервничал.

– Мам, ты представляешь! Влад научил меня играть в шахматы! – Коля быстро переключается, а глаза загораются. – Теперь я знаю, как стать королём!

– Думаешь, стать королем так уж просто? – подшучивает над ним папа.

– Конечно! Смотрите, сейчас объясню, – он берет с тумбочки доску и торопливо начинает расставлять фигуры

Дедушка наблюдает за процессом с прищуром, как будто экзамен, как учитель, сейчас сдает Влад.

– Вот смотри, это конь. Он может прыгать через фигуры вот так, раз-два, и сразу на короля.

Папа качает головой, мягко поправляет его:

– Не-не-не, внучок, не спеши. Конь ходит буквой "Г", а через фигуры только перескакивает, не уничтожая их. Попробуй ещё раз.

Коля морщит нос, хмурится, но быстро берет себя в руки.

– Ладно, дед, понял. Буква "Г", так буква "Г".

Мы смеемся, а Коля, все ещё сосредоточенный, передвигает фигуры. Запах детского шампуня смешивается с больничным воздухом, создавая странную смесь тепла и стерильности.

– Так, мам, это пешки и они идут вперёд, но если слон рядом, они могут и назад. Влад сказал, это как в жизни: иногда надо отступить.

– Отступить? – вмешивается дед, и в его голосе звучит едва скрываемое веселье. – Влад тебе про жизнь рассказывал, или про шахматы?

– И про то, и про то! – Коля смеётся, наклоняя голову на бок. – А что не так, дед? Пешка ведь может отступить, если хочет?

– Пешка-то может, – папа откидывается на спинку стула, вытягивая ноги, – только это уже не шахматы, а твоё авторское право. Давай, учи маму правильно, а то она потом скажет, что ты её плохо натаскал.

Коля хмурится, пытаясь вспомнить. Его лицо сосредоточенное, серьёзное. Наконец он решительно двигает ладью.

– Тогда так! Ладья ходит прямо, а если она сильно разозлится, может прыгнуть через все фигуры. Так Влад говорил.

– Ох ты, – папа смеётся, кладя ладонь на лицо. – Влад-то чего только не говорит. Ладья злая, пешка прыгает – да это что угодно, только не шахматы!

Я смеюсь, закрывая рот рукой, чтобы не потревожить соседние палаты. Коля, будто бы совсем не обиженный, берёт ладью и протягивает её мне.

– Мам, возьми. Запомни, это ладья. – Беру в руку. – На ощупь она как гладкая башня, правда?

Фигурка тёплая, чуть шершавая на гранях, но гладкая и прохладная в основании. Я провожу пальцем по ней, ощущая, как тепло моих рук согревает её ещё больше.

– Да, как башня, я запомнила, – соглашаюсь, возвращая фигурку.

Солнечный луч ложится на кровать, ярко освещая шахматную доску. Коля, вдохновившись, продолжает объяснять мне правила, папа то и дело вмешивается, поправляет, а я с удовольствием наблюдаю за этой оживленной картиной.

В палате пахнет чем-то домашним. Или этот запах просто мы принесли из дома. Звуки шагов в коридоре и негромкие голоса врачей за дверью едва доносятся, напоминая, что мы в больнице, но здесь, в этой светлой комнате, всё кажется намного уютнее и теплее.

Папа оставляет нас и уезжает по делам, Коля идёт на обед, а я перебираю его вещи и продукты.

Мой телефон на тумбочке начинает вибрировать и от вида незнакомого номера сердце сжимается от неприятного предчувствия.

– Алло.

– Что за цирк ты устроила вчера? – грубый, раздраженный голос Алексея сразу пробивает броню моей уверенности.

– Алексей? – я выпрямляюсь, стараясь держать голос ровным.

– Ты нормальная вообще? Замки поменяла, вещи выкинула, папашу своего придурочного притянула! Я как без машины буду?

Я открываю рот, чтобы возразить, но только усмехаюсь сама себе. Это со мной он сейчас герой, вчера при моем “придурошном папаше” вел себя, как заяц трусливый.

– А ты думал, я тебе и твоим любовницам все оставлю? – спокойно отвечаю, хотя внутри закипает злость. – Я продаю квартиру. Мы с Колей остаемся здесь. И я подаю на развод.

– Думаешь, можешь всё так просто забрать?

– Уже забрала.

– А не придётся пожалеть-то? – чувствую, как он еле сдерживает раздражение.

– Если ты хоть что-то предпримешь против меня или Коли, я подам заявление в полицию.

– Заявление? – он снова смеётся, но теперь в его тоне сквозит холод. – Ну, попробуй. Только учти, что я тоже подам.

– Куда? – голос срывается, но я не могу показать слабость.

– Узнаешь. Хочешь войны?

– Оставь нас в покое.

– Оставлю, но сначала верну то, что мне тоже принадлежит, а у тебя заберу самое дорогое и ценное. – Твоего сыночка, которого ты, такая горе-мать, довела до больницы, – его голос становится ниже, зловещий оттенок пробирает до дрожи. У меня есть все основания, Катя. Я всем скажу, что ты нервозная, неадекватная женщина. Не раз падала в обморок? Стрессы, истерики – это же всё ты, не я. Да ещё скажу, что ты настраиваешь ребёнка против меня. Думаешь, суд на чью сторону встанет? На мать, которая своего ребёнка до больницы довела, или на меня – заботливого отца, который старался для приемного сына.

– Ты не был заботливым отцом! – мой голос срывается на крик, но я тут же глушу его, чтобы никто из медперсонала за стеной не услышал. – Всё, что ты делал – это устраивал сцены и изменял мне!

На той стороне повисает тишина, но я слышу его тяжелое дыхание.

– Мне плевать, что ты обо мне думаешь. Но предупреждаю, – его голос снова звучит твердо и резко, – если ты заберешь у меня квартиру и не вернешь машину, я заберу у тебя ребёнка! Увидишь, что такое настоящая война.

– Тебе никто не поверит!

– Думаешь, только у тебя есть знакомые юристы, У меня тоже есть. И они мне помогут правильно "раскрасить" картину. Думаешь, ты сможешь доказать, что я плохой отец? А если в твоей квартире вдруг "найдут" что-то интересное? Ну, не знаю, может, наркотики? Или алкоголь, когда ты должна была бы быть рядом с сыном?

– Ты не посмеешь… – шепчу я, но голос едва держится.

– Не посмею? Да это проще простого, Катя. Я могу сделать так, что ты будешь выглядеть полной неадекваткой. И у меня есть доказательства.

Я шумно сглатываю. Это бред, это просто его игра. Но его голос звучит так уверенно, что внутри что-то ледяное разливается по венам.

– Представь, что я расскажу, как ты наказывала его, доводила до слез. Как ты кричала, что он виноват в твоих проблемах. Соседи ведь слышали наши ссоры, Катя. Они не встанут на твою сторону.

– Это ложь! – слова вырываются громче, чем я хотела, и я сама вздрагиваю от своего крика.

– Ложь? А кто это докажет? Ты? С твоими истериками и проблемами с нервами? С диагнозами, которые я легко найду через знакомых врачей? Катя, ты можешь не верить, но я могу показать тебя миру такой, какой ты боишься быть.

Мой взгляд падает на окно – солнечный свет, от которого раньше становилось легче, теперь кажется почти издевательством. Я чувствую, как земля уходит из-под ног.

– Что ты хочешь? – шепчу, не узнавая свой голос.

– Чтобы ты оставила всё, – с нажимом говорит он. – Никакого развода, никакой продажи квартиры. Ты оставляешь мне квартиру, возвращаешь машину и уезжаешь. Или же… ты сама понимаешь, что я сделаю.

Связь обрывается.

Телефон в моей руке кажется ледяным. Я тяжело дышу, взгляд расфокусирован. В груди поднимается волна страха, но я сжимаю кулаки, пытаясь взять себя в руки.

Воздух в палате кажется густым, как в дурном сне, а слова Алексея ещё долго звучат в моей голове, будто записанные на пленку.

Глава 43

В коридоре больницы прохладно. Воздух пропитан запахом антисептика и чуть сладковатой горечью лекарств. Я сижу на пластиковом стуле у окна, глядя, как яркое осеннее солнце дробится на полу на узкие полоски. В руках кручу телефон, стараясь отвлечь себя, но мысли упрямо возвращаются к Алексею.

Что делать? Как защитить Колю? Грудь сдавливает тревога. Алексей слишком уверен, слишком спокоен, а его угрозы звучат слишком реалистично.

– Кать, привет, – низкий голос Влада вырывает меня из этой петли. Он присаживается рядом, настороженно смотрит на меня. – Что случилось? С Колей что-то?

Я отрицательно качаю головой, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Нет.

– А что тогда?

Крепче сжимаю телефон в руках.

– Коля в порядке. Просто… – слова застревают в горле, но я заставляю себя продолжить. – Алексей.

– Что он?

– Звонил. Угрожал мне, что заберёт ребёнка.

– Ты мать, как он заберёт?

– Сказал, что докажет, что я плохая мать и он из-за меня заболел. – Голос срывается, и я сжимаю в руках телефон так, что пластиковый корпус чуть похрустывает.

– Никого он не заберёт, – Влад обхватывает мои ледяные ладошки и обнимает их.

– Я не знаю, на что он способен.

– Так… – Влад замолкает и думает о чем-то, стратегию разрабатывает.

– Я не знаю, что делать, – выдыхаю я. – Он говорит, что у него есть знакомые, что он может всё подстроить… даже найти что-то, чего нет.

Влад молчит пару секунд, будто обдумывая сказанное.

– Так, – поднимает на меня глаза, – не бойся. Я с тобой. И у нас есть способ решить это раз и навсегда.

Я смотрю на него, не понимая.

– Установить отцовство, – говорит он. – Официально. Ты сама знаешь, Коля – мой сын. Алексей не сможет ничего сделать, если юридически он ему никто.

– Установить отцовство? – переспрашиваю, чувствуя, как мысли путаются ещё больше. – Это долго, Влад. А если он раньше успеет что-то провернуть?

– Значит, надо придумать, как это сделать быстро. Ты же рассказывала, что у тебя дядя юрист, наверняка поможет тебе?

– Дядя Юра… Да, он поможет.

– Ну, вот.

Он говорит это так уверенно, что я почти начинаю верить.

– Мы всё сделаем быстро. И вместе. А потом подадим в суд, чтобы его лишили родительских прав. У него нет оснований.

Мои пальцы медленно разжимаются, и я провожу ладонью по экрану телефона. Он теплый от моего прикосновения, с маленькой царапиной в углу, будто отражает мои собственные раны.

– А если он начнет всё равно  эту нервотрепку, чтобы у меня ребёнка забрали? – шепчу я.

– Что он хочет от тебя?

– Требует, чтобы вернула ему машину и квартиру.

– А чья они?

– Машину папа мне подарил, а квартиру нам с Алексеем, но записана она на папу.

– Ничего он тебе не сделает, пугает тебя больше. Поэтому давай, решайся, я помогу тебе, вам. Мы сделаем всё, что нужно.

Я опускаю взгляд на свои колени. Где-то в глубине души появляется крошечный огонек надежды. Но страх пока никуда не уходит.

– А если я всё-таки не справлюсь? Если он пойдет до конца?

– Тогда мы пойдем до конца вместе, – Влад берёт меня за руку. Его пальцы чуть шершавые, с тонкими мозолями на подушечках, но это прикосновение кажется самым надежным. – Ты же не против, что официально отцом Коли стану я?

– Нет конечно. Но тебе придётся платить алименты, готов? – подшучиваю над ним.

– Да я бы вас вообще к себе забрал, если бы ты согласилась.

Я сжимаю его руку в ответ и поднимаю взгляд. В его глазах не только решимость, но и что-то, что я боялась увидеть снова – тепло.

И на секунду в коридоре становится как будто светлее. Может, это просто солнце, пробившееся из-за туч. А может, и правда надежда.

– Давай, звони.

– Куда?

– Дяде своему. Решать будем, чего тянуть.

Открываю телефон и ищу номер дяди Юры. Вкратце объясняю ему все.

– Первое, что нужно, подать заявление в суд. Чтобы официально установить отцовство. Потом делаете генетическую экспертизу. Когда будет готова, говорите мне, я ускорю процедуру в суде.

– А что с Алексеем?

– Пока идёт процесс, можно подать ходатайство, чтобы ограничить его общение с Колей, но для этого нужно собрать доказательства. Все: его угрозы, переписки, любое его поведение, которое может показать, что он опасен.

– Я не общаюсь с ним с момента отъезда, заблокировала везде.

– Значит, когда следующий раз будет звонить, запиши разговор.

– Хорошо.

– Если отцовство подтвердится, ты можешь подать заявление на лишение его родительских прав. Но это будет отдельный процесс. Нужно доказать, что он никогда не заботился о Коле, что ему плевать на ребёнка. Он скорее всего попытается всё усложнить. Но вам повезло. У вас есть я, у него – меня нет.

Я невольно улыбаюсь.

– Спасибо, дядь Юра.

– Давай, Катюш. Я вышлю тебе образцы заявлений, заполнишь все, ну и с тестом не тяните.

– Хорошо.

– Ну что? – кивает Влад.

– Мне надо подать заявление, а тебе сделать тест.

– А с мужем твоим?

– Буду собирать на него компромат.

– Хочешь, я добьюсь его увольнения? – смотрит на меня и говорит очень серьёзно.

Глава 44

Я смотрю на Влада и чувствую, как слова цепляются за горло, мешая дышать.

– Добиться его увольнения? – тихо переспрашиваю, вглядываясь в его серьёзное лицо. – Зачем?

– Он угрожает тебе, Кать. А главное – Коле. Пусть почувствует, что значит потерять опору под ногами. Может, не такой уверенный в себе будет?!

– Нет, – качаю головой и убираю волосы за ухо, чтобы хоть как-то собраться. – Влад, это не выход. Если ты начнёшь на него давить, он разозлится ещё больше. И тогда точно что-то устроит.

– Нам нужны доказательства его угроз, а не просто слова. И пока ты пытаешься его не злить, он чувствует себя хозяином положения.

Я отвожу взгляд в сторону и вижу, как солнечный свет всё так же дробится на полу коридора узкими полосками. Так тепло, так спокойно выглядит это пятно света, будто мир не рушится прямо сейчас, будто не нужно принимать решений, от которых зависит наша жизнь.

– Я найду доказательства, но пока давай пусть думает, что он король положения, а мы таким образом выиграем время.

– Таким, как он, нельзя позволять чувствовать своё превосходство. Ты боишься, Кать, и он этим пользуется.

Я стискиваю зубы, опуская голову. В груди всё сжимается от бессилия и обиды.

– Пусть пользуется, – шепчу. – Мне главное защитить ребёнка.

Влад выпрямляется и садится ко мне ближе. Его рука касается моей ладони. Пальцы тёплые, чуть шершавые, но в этом прикосновении столько уверенности и спокойствия, что на мгновение я позволяю себе расслабиться.

– Кать, посмотри на меня.

Я медленно поднимаю взгляд. В его глазах нет ни капли сомнений.

– Мы справимся, слышишь? Я не оставлю тебя одну.

Киваю в ответ.

– Знаю, что ты мне не доверяешь, но я на твоей стороне. Хочу вытащить тебя и сына из всего этого. Пусть теперь он боится, – Влад улыбается уголком губ, но в его голосе слышна твёрдость. Я киваю в ответ. – Поехали?

– Куда?

– Найдем клинику, узнаем, как сделать тест, потом к дяде твоему.

– Я на машине, Влад, давай ты сам в клинику, а я к дяде. У меня ещё дела есть.

– Кать, давай Колю на футбол сводим. Ему понравится и отвлечется.

– Влад, это лишние эмоции. Врач же сказал, что не надо.

– У него стресс, когда он переживает, а это наоборот радость.

– А если команда, за которую он болеет, проиграет? Это уже будет стресс.

– А я бы рискнул.

– А я нет.

– Ладно, но решишься, дай знать.

– Хорошо, но вряд ли.

Влад уезжает в клинику, чтобы решить вопрос с тестом, я сижу в своей. Крепче сжимаю телефон в руке. Осеннее солнце лениво пробивается сквозь тучи. Когда это все уже закончится…

Я возвращаю Алексея из черного списка. Он мне много чего прислал, все это сохраняю себе. Сообщения, голосовые. Но там больше, когда я сбежала. Искал.

И минуты не проходит, как звонит мне. Со своего номера. Будто следит за мной.

– Да, – отвечаю ему сразу.

– Ты, сука, что, замки на двери сменила?

– Да. Это моя квартира. Я решила ее продать.

– А я где буду, по-твоему, жить?

– Мне всё равно .

– Ты совсем рехнулась? – его голос хлещет, как плеть. – Ты забыла, с кем разговариваешь? Я тебя раздавлю, Катерина. Тебе и не снилось, что я могу устроить.

Я отворачиваюсь и тихо выдыхаю. Страшно капец как. Хоть он и черте где.

– Попробуй, – парирую я, хотя сердце колотится так, что, кажется, оно вот-вот выпрыгнет из груди. – Я не боюсь тебя.

– Не боишься? – он вдруг говорит спокойно, опасно тихо. – Знаешь, что я могу сделать? Я скажу, что это ты довела Колю до больницы. Твои срывы, истерики, вечные нервы. Кто тебе поверит, Катя?

– Ну, докажи.

– Ой, как нас там научили отвечать. Смелая такая стала. Ну-ну, это до тех пор, пока все не узнают, как ты ребёнка до больниц психами довела.

– Я?

– Ну, а кто?… Не я же, я на работе, деньги зарабатываю. Ты с ним дома много времени. А я часто замечал, какая ты нервная. Но чтобы на ребёнке так отразилось…

– Это бред, в который никто не поверит.

– Зато они поверят в диагнозы. И докрутят, откуда растут ноги. Заберу у тебя ребёнка, квартирой и машиной не отделаешься. Такие алименты нам будешь платить, что мало не покажется.

– Тебе плевать на Колю! – мой голос дрожит, но я не могу замолчать. – Ты ни разу не был рядом! Ты только угрожаешь и вешаешь на меня ярлыки!

– Потому что ты жалкая, Катя, – рычит он, уже не скрывая злобы. – Ты всегда была слабой. Паразит, который живёт за счет других. Без меня ты никто. Ноль.

– А ты что? Герой? – слова вырываются сами собой, резкие и колючие. – Ты привёл в мой дом любовницу, пока твой сын лежал в больнице!

На той стороне воцаряется тишина. Секунда, две.

– Думай, что ты говоришь, – Алексей говорит почти шёпотом, но от этого его голос звучит ещё страшнее. – Я тебя предупреждаю: ты ещё пожалеешь. Я могу сделать так, что Колю у тебя заберут. Если ты не вернешь мне квартиру и машину, я запущу такую войну, что ты сломаешься.

– Не смей! – мой голос дрожит от злости и страха.

– И кто мне помешает? Твой папочка? – его усмешка сквозит даже через телефон.

– Что-то когда папа тебя выгонял,о ты язык прикусил и слово боялся сказать.

– Слушай меня. Замки я вскрываю и в квартиру свою возвращаюсь.

– Это не твоя квартира. Не смей трогать там ничего.

– Моя. Потому что я там прописан.

– Я ее продаю. Когда-то ты можешь вернутся, а там будет кто-то жить.

– Только попробуй. Я тебя найду и убью.

Резкий сигнал обрыва связи. Я смотрю на экран и медленно опускаю телефон на колени. Его слова, полные злобы и угроз, будто раздаются в моей голове эхом. Я дышу тяжело, отчаянно стараясь не разреветься.

Быть смелой страшно.

На экране мигает маленький индикатор записи. Всё записалось. Каждое его слово, каждая угроза. Надеюсь, это поможет.

Осталось сделать тест и лишить его всех прав на сына.