Текст книги "Камни Таэры 1: Любовь и Закон (СИ)"

Автор книги: Ольга Манскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Не против, принц, – ответила Лорелея.

Когда закончился танец, Лорелея оказалась в компании Эрин, принца, обожателей Эрин, фрейлин и фавориток. Все они разместились на диванчиках, стоящих здесь полукругом, а двое из обожателей Эрин устроились прямо на ковре у её ног. Один из них был молодым невзрачным человеком, совсем не выглядевшим молодо, настолько утомленным было его лицо серовато-желтого оттенка. У него были редкие льняные короткие волосы, зализанные назад, и рассеянный взгляд. Одет же он был весьма взыскательно, с большим количеством брошей и колец и с серьгой в левом ухе. Другой ярый поклонник принцессы имел черные, как вороново крыло, волосы, нос с горбинкой, карие проницательные глаза, надменные губы и подбородок, разделенный глубокой выемкой на две явные части.

– Кто прочтет стихи, посвященные мне и сегодняшнему балу? Я велю каллиграфу записать их в свой альбом изящной словесности! – хлопнув в ладоши, провозгласила Эрин. Ну, быть может, экспромтом? Уважаемый Сильвестр! – и она кивнула слуге, стоящему неподалеку у стены.

Слуга, одетый в зеленое, слегка медлительный и знающий себе цену мужчина средних лет, с весьма умным взором и серыми пышными усами и такими же бакенбардами, приблизился к их компании.

– Да, дорогая госпожа Эрин! – произнес он с достоинством.

Лорелея узнала этот голос. Это был тот самый слуга, который рассказывал ей о картине, висящей в галерее длинного коридора. Тогда она не видела его лица – но запомнила голос.

– Уважаемый, у вас замечательная память. Запоминайте всё, что будет прочитано на этом балу, и продиктуете потом одному из господ королевских писцов, – приказала Эрин.

– Я – весь внимание, дорогая принцесса! – поклонился Сильвестр.

– Давайте, я – первый! – попросился сидящий у её ног воздыхатель с льняными волосами.

– Просим, граф Мартий!

– Моя звезда! Когда я вспоминаю

Твои глаза, как омут среди скал,

Когда о прошлой встрече я рыдаю,

И знаю, что такой я не встречал,

Как вы, принцесса.

Ведь в подлунном мире,

Нет равных вам, единственной звезде!

Светите блеском яростней и шире,

Средь всех красот, всегда, вовек, везде!

Присутствующие зааплодировали. Граф Мартий скромно поклонился.

– Кто-нибудь еще желает? – спросила Эрин.

– С удовольствием, позволите мне? – предложил другой влюбленный, с черными как смоль волосами.

– Извольте, граф Игрид, только – без вольностей! – согласилась Эрин.

– Но как же я могу воспевать женские красоты – и без вольностей! – наигранно-шутливо возмутился граф Игрид, – Итак...

О милая моя! Очей моих отрада!

Чьи губы – сахар,

Груди чьи – цветы,

Что мять в руках

Так сладостно-приятно...

О чем я думаю,

Когда со мною – ты?

О том, что нега -

дивная награда -

По телу разливает

жаркий зной.

Когда придешь ко мне,

моя отрада,

И в хлад ночи

Мы упадем с тобой?

– Ой, нехороший мальчик, тут же – дети! – и Эрин указала пальчиком на Лорелею и других совсем юных фавориток. – Принц, смотрите, вон – ваш шут. Кажется, он вас ищет. Позовите его сюда!

В скором времени к веселой компании присоединился Арэн, которому принц, приподнявшись, сделал призывный жест рукой.

– Мне читают стихи, шут. А ты не хочешь прочитать стихи, написанные для меня? – спросила Эрин кокетливо.

– С удовольствием, моя госпожа! Но только наедине. Сейчас же, если хотите, я спою песню для всех. Какова же нынче тема, предложенная для поэзии? – спросил шут.

– Любовь, – ответил, опередив сестру, принц.

– Я спою о вечной любви – Золотого Рыцаря и Лунной Девы, что не встретятся в этом мире до скончания времен, – объявил шут. И, настроив лютню, запел:

– От Начала времен

И до дней ледяного заката,

От цветов Назареи

До звезд Хиндустанской зари,

Будет рыцарь скакать на коне

В темном шлеме из злата,

В ожиданье времен,

Когда в море войдут корабли.

Не видать парусов,

Потому что ушли без возврата

Те века, когда люди свободные

Странной Земли

Смело парусом правили,

В небо взмывали крылато,

И чудовищ морских не боясь,

Вдаль вели корабли.

Это – маги способны на всё.

Нам осталась лишь песня и флейта;

Пусть богатым – дворцы,

Нам осталась лишь пыль от дорог,

Нам осталось прозренье:

Идти вдоль летящего ветра,

Мыслестранствовать смело,

И книги читать между строк...

Пусть в разлуке томится пока

Та лазурная дева,

Лунным камнем чьи слезы становятся,

с рыхлым мешаясь песком.

Ожиданье – богам.

Нам досталось стремленье и дело,

И звенящая сталь

закаленных бархадских клинков...

Полковник Грэн на время покинул леди Азалию. И вскоре возвратился. Направился прямо к ней, не изображая праздность, прямой и взволнованный.

– Зовите сюда вашу дочь. Обстоятельства изменились. Верный мне человек сообщил, что видел на балу двух церковников. Они одели чужие личины и переоделись в светское, но мой человек видит их действительную сущность. Церковники подкупили слуг и замышляют против вас недоброе. Нам надо поторопиться. Срочно покинем дворец и поедем в мой замок. Внизу карета и мои люди. Другие мои люди присоединятся за оградой Королевского парка.

Леди Азалия потихоньку подошла к Лорелее, и они обе вскоре присоединились к графу. Потом Грэн, будто бы рассказывая им о картинах и скульптурах дворца, подвел их к одной из боковых комнат. Там, в этой комнате, полковник стал действовать быстро.

– Мне от дворцового слуги известны некоторые потайные ходы, – сказал граф Грэн.

Он нажал на левую часть рамы, обрамляющую длинное и узкое, доходящее до пола, зеркало – и оно отъехало назад. Обе дамы и граф проникли в потайной ход, и граф задвинул зеркало-дверь на место.

Далее они спустились на первый этаж по крутой винтовой лестнице из ажурного бронзового литья. Там оказались в небольшом пустом чулане, откуда вышли в помещение, находящееся за кухней. Далее последовал длинный узкий коридор с голым паркетом, ведущий в один из вестибюлей. Огромный вестибюль с малахитовыми стенами и большими зеркалами, освещаемый бронзовыми канделябрами со свечами, сейчас был пуст. Стражникам, стоящим у входа, возле массивной двери, граф сказал:

– Графине плохо. Мы вынуждены покинуть бал.

Один из стражников, бравый служака с глазами навыкате, полусонно кивнул.

Во дворе Грэн подвел дам к своей карете и помог подняться. Сел в карету сам, затем сказал кучеру:

– Трогай!

На запятках кареты стояли молчаливые, вооруженные шпагами, верные люди графа. Карета тронулась, и некоторое время следовала по выложенной камнем дорожке, по Королевскому саду, а потом выехала за ворота. Там их ожидал небольшой отряд всадников в плащах зелено-коричневого цвета, с вышитой на них странной эмблемой – золотым удодом. Их лица были прикрыты шарфами. Эти люди последовали за каретой, а вскоре выстроились сопровождающим эскортом.

– Не бойтесь, это наша охрана, – сказал граф Грэн.

Карета проехала спокойно квартала три – четыре, свернула на темную улицу, а с неё выехала на площадь. Неожиданно, с противоположной её стороны выехали вооруженные конники, одетые в черное, и устремились к карете. Нападавших было, по крайней мере, в два раза больше. Люди графа выехали противнику наперерез с обнаженными шпагами. Послышались звуки боя. Граф выскочил наружу и вступил в бой, посылая светящиеся шары в сторону противника. Вдобавок, он направил на карету поток энергии – и поставил магическую защиту. Леди Азалия, насколько могла в своем еще не окрепшем состоянии, помогла графу создать энергетический купол. Неожиданно один из противников, в длинном плаще, достал странного вида предмет. Раздался грохочущий звук – и в Грэна полетели куски раскаленного металла.

Граф Грэн отразил этот удар, создав магический щит. Но было ясно, что ему долго не продержаться. А все остальные люди были заняты боем. Человек с грозным оружием подъезжал ближе, чтобы бить наверняка.

Внезапно, на площадь, со стороны узкой улицы, выехали неизвестные люди, в синих рубахах и плотных кожаных штанах. Со свистом, бросились вперед.

– Сзади! – крикнул один из людей графа, только что заколовший своего противника.

Граф обернулся.

– Граф! Свяжите мага, остальных мы берем на себя! – проорал один из вновь прибывших, и проскакал мимо Грэна. Тот понял, что это – союзники, и что он имеет в виду человека в черном плаще. Граф сосредоточился на нем, и связал его заклятием. Однако тот стал вырываться, пытаясь высвободить руки. Граф хлестнул по нему ярым огнем – и человек упал, обожженный. Бой продолжался, новых было человек двенадцать. Не смотря на то, что единственный маг, граф Грэн, сейчас истратил все силы, и в ближайшее время не мог бы вмешаться – они теперь явно выигрывали. Неизвестные союзники пустили в ход ардагонскую пиккарду – кривую, острую саблю. И сражались непредсказуемо, не принятыми в Аморее приемами. Один из них убил грозного противника с палашом, кинув в него с налету поясной нож. Двое других врезались в отряд черных конников. Один, ловко запрыгнув на лошадь своего врага, заколол его. Наконец, люди в черном поняли, что перевес – не на их стороне.

– Уходим! – прокричал кто-то, и всадники в черном поспешили убраться.

Странные люди, которые неожиданно пришли на помощь, совершенно не понесли урона. Один из них поклонился графу, и все люди в синем растворились в ночи. Грэн осмотрел побоище. Сам он был ранен в руку из того странного оружия, что извергало металл, двое его людей были убиты, еще четверо – ранены. Из валявшихся на мостовой десяти противников по крайней мере шесть были мертвее мертвого.

– Уходим, граф! Если не хотите объясняться с властями! – сказал ему Картагель, человек из его охраны.

Граф, еще не восстановив силы, кое-как оказал первую помощь раненым, наложением рук остановив кровь, и перевязал раны.

– Раненых – в карету! – распорядился он. А также, помог занести два трупа.

– Трогай, – сказал граф кучеру. Лорелею он посадил теперь на лошадь перед собой, а Азалия вызвалась сама скакать на лошади одного из убитых. В полном молчании двинулись дальше. К замку графа Грэна.

12.

Тиона проснулась. Сэдэр и Дэмэр еще спали, и она потихоньку вылезла наружу, стараясь не разбудить друзей и дать им досмотреть свои сны. Мастер Цэн тихо подозвал её.

– Смотри, – прошептал он, и показал пойманную мурреном крысу с перегрызенным горлом. Крыса была крупная, с неестественно длинными хищными зубами и острыми когтями. Почти лысая, с редкими черными волосками на теле.

– Это – хранк. Крыса-вампир. Подкрадывается к жертвам, когда они спят, и сосет кровь. Молодец, Мур, хороший охотник! Благодаря ему, хранк не добрался до нас, пока мы спали. Такие крысы живут в глубоких подземных норах, выходя на поверхность ночью в поисках пищи. Их мало, и они, в отличие от обычных крыс, одиночки. Любят селиться в местах, где присутствует черная магия. Но наличие в Сиренейском лесу хранка, само по себе, не слишком удивительно. Удивительно то, что эта крыса пыталась проникнуть в Запретные Земли – и ей это почти удалось.

– Почему вы так решили, мастер Цэн? Мы сейчас – точно, еще в Запретных Землях?

– Нет. Мы уже за их пределами. Просто в Сиренийском лесу. Но хранк... явно преодолел хотя бы первые несколько метров этих Земель. Поскольку, поймал вот этого несчастного. И он был в её лапах, когда крыса стала добычей твоего муррена, – и мастер Цэн показал Тионе маленькую зеленую обезьянку, которая бездыханно лежала в его ладонях, закрыв глаза. Он, а это был самец, лежал на боку, а спинка бедняги была разодрана в кровь, но уже обработана и перевязана мастером Цэном.

– Он был послан темным колдуном, этот хранк? – спросила Тиона.

– Не знаю. Быть может, это был сумасшедший хранк, и ему взбрелось самому там поохотиться. Хотя, обычно они боятся Запретных Земель, в особенности, в то время, когда на них лежит синяя дымка. Быть может, однако, что хранком управляли. И хотели добыть существо из Запретных земель...

– Кому и зачем потребовалась эта обезьянка?

– Они – хорошие слуги. Их можно научить шпионить. Маги, если им удается заполучить такую обезьянку, дают ей поручения, – пояснил мастер Цэн. Но крыса... Она не сильно управляема, хранки дикие и вредные. Если даже крыса запрограммирована на определенное действие – легко может выйти из-под контроля. Заклятие нельзя наложить на неё надолго – только на одну ночь, и маг должен быть поблизости. И если кто-то наложил определенные чары на хранка, внушив ему желание проникнуть в Запретные земли и добыть оттуда живое теплокровное существо... То он не слишком далеко от нас. Ближайшее отсюда человеческое жильё – это приграничный кордон, что находится на границе Кронхорда и Сиграмада, в точке их соприкосновения с Пустошью. Там находится крепость, которая называется Гром. До неё – расстояние в семь дневных переходов обычного человека.

– И... Что? Хранк мог преодолеть его за ночь?

– Эти крысы выносливы. Развивают невероятную скорость перемещения. Но столько мог бы пройти только хранк, ускоренный и зачарованный магией. И даже ему не обернуться бы в оба конца.

– Они – что, по воздуху летают, эти крысы?

– Нет, конечно. Но даже у самых простых грызунов скорость передвижения может быть гораздо больше, чем принято думать. И всё равно... Загадка.

– Быть может, кто-то находится гораздо ближе к нам, чем мы думаем?

– И занимается отловом обезьянок из Зачарованного леса, и почему-то именно с помощью хранка? Что-то тут не вяжется, Тиона...

– Ладно... Нерешенная загадка, в общем. А что делать с обезьянкой? – спросила девушка.

– По разумности это – простое животное, насколько я знаю. Только малого размера. И если её сейчас оставить здесь – она умрет. Но и там, куда мы идем – ей будет не сладко, без родичей. Впрочем, нам она не будет обременительна, пока мы идем через Пустошь. Обезьянка будет спать несколько суток. Только потом потребуется дополнительное лечение. А пока, я уже заживил раны лечебной энергией и травами.

– Давайте, мастер Цэн, соорудим ей постельку в маленькой плетеной коробочке. Постелем платочек, – предложила Тиона.

– Ну, этим уж ты займись, – усмехнулся колдун.

– Мастер Цэн, как вы думаете, мы действительно сможем пройти через Пустошь? – спросила, закончив своё дело, Тиона.

– Не знаю... Я даже кинул гадательные камни. С вопросом, что нас ждет. Выпали два совершенно белых. Что означает: "Вы прыгаете в пустоту с совершенно пустыми руками, и впереди вас ждет неопределенность, начало и конец". Так трактует такой – и очень редкий – расклад камней книга "Предсказание по предметам", неизвестного автора.

Проснулись Сэдэр и Дэмэр, которым мастер Цэн кратко пересказал случившееся с мурреном, хранком и обезьяной. Позавтракав очередной раз сотворенным хлебом, мастер Цэн составил особый заговоренный напиток на меду и травах, придающий бодрость и энергичность. Он позволял прошагать без сна трое или четверо суток, а также увеличивал скорость ходьбы.

– Н-да, а вот для бешеного хранка – это расстояние что два раза чихнуть, – сказал Сэдэр.

И они, посидев немного на дорожку, шагнули затем в Непроходимую Пустошь.

*

Земли эти были такими, будто их сотворение еще не окончилось. Повсюду – то здесь, то там – бурлила жидкая грязь, то и дело выхлестывали из недр земли струи горячих вод, где-то дымились кратеры вулканов, горел огонь, исходящий из-под земли. И эти земли еще называются твердыми! Что же тогда творится в глубине Непроходимой Пустоши?

Впереди всех шел Дэмэр, вытянув вверх руку с Кольцом Демиурга. И все остальные шли по нити, подаренной Бэйгой. Клубок, когда доходили до конца нити, приходилось сматывать и снова кидать – но это случалось все же не часто и сматывался он быстро: все-таки, нити же были волшебные! Самое трудное было не испугаться и не побежать, куда глаза глядят, сломя голову. Или не впасть в отчаяние. Иногда почему-то казалось, что кто-то зовет в стороне или плачет – но отходить от нити ни в коем случае не следовало. О нескольких коварных местах, несмотря на нить, предупреждал Мур. Он издавал громкое «мяу», и все вставали, как вкопанные. И тогда впереди, внезапно, на те места, где проходила нить и которые были твердыми, долетали отдельные капли плевков раскаленного металла или же била горячая струя гейзера.

На исходе третьей ночи они, усталые и обессиленные, увидели чуть впереди контуры стоящей на холме приграничной крепости Гром. Мастер Цэн приказал идти особенно чутко. Тем более что дорога-нить огибала эту крепость по сложной кривой, далеко заходя в Пустошь. Казалось, застывшая крепость издали наблюдает за ними, и все чувствовали на себе напряженный чужой взгляд. Мастер Цэн на всякий случай сотворил защитный купол невидимости, и они пошли, чутко прислушиваясь к звукам со стороны крепости.

Вдруг громко мяукнул муррен.

– Ложись! – крикнул мастер Цэн, и все упали на горячую землю. В нескольких метрах от них вверх взметнулся гейзер, в том самом месте, куда минутой раньше градом посыпались с неба куски раскаленного металла.

– Кажется, магия... Отползаем за тот бугор, что впереди – быстро, по одному! – скомандовал мастер Цэн.

За бугром они отдышались и переждали некоторое время.

– Засекли нас, – сказал мастер Цэн. – Хотя, над каждым стоит защита, купол невидимости. Давайте дальше продвигаться бегом, от холма к холму, по одному – пока не уйдем подальше от этой страшной крепости!

Когда они отдышались, будучи по-прежнему в Пустоши, но уже со стороны Сиграмада, мастер Цэн сказал:

– Не владеющие магией люди не могли бы засечь на таком расстоянии и под колпаком невидимости ничего, но некоторые черные маги воспринимают мир не зрением – а как теплокровные змеи, которые чувствуют тепло живых существ и могут по этому теплу определить место нахождения добычи. Они используют змей в своих заклинаниях... Не всё так просто в рядах Силы... Или же – в рядах Святой Церкви – ведь, возможно, что приметил нас какой-нибудь Святой Отец... Отец Себастиан, которого Тиона видит во сне – быть может, не единственное лицо, принадлежащее этой церкви, которое практикует одновременно и черную магию... Ну, да ладно! Над этим потом поразмышляем. Сейчас наш путь – к землям Сиграмада. Надеюсь, их кордон мы уже минули. Да и ниточка наша теперь спокойненько, ровненько вперед бежит.

Они покинули Пустошь, и снова были в лесу, только уже на стороне Сиграмада. Углубились подальше в лес, нашли полянку. И, несмотря на то, что до ночи было далеко, на краю поляны поставили палатку. Слегка закидали её еловыми ветками, наскоро соорудили магический колпак – и завалились спать.

Часть 2. Ангкор.

1.

В гостевой комнате принца присутствовали в это солнечное утро лишь пятеро. Принцесса Эрин возлежала на диване и кушала фрукты, опираясь на локоть и поставив прямо на диван роскошное золотое блюдо, а молодые графы Игрид и Мартий расположились у её ног, внизу, прямо на ковре.

У окна принц Йорик играл в хиндустанские шахматы с шутом Арэном.

– Интересно, братишка, когда, наконец, освободится отец и сядет с нами обедать? – спросила у брата Эрин, слегка повернув голову в его сторону, – Да к тому же, ты не знаешь, по какому поводу собрались советники в тронном зале?

– Дорогая Эрин! Они всё еще решают пресловутый вопрос о разрешении переноса престола Крона в Ангкор... Но Святые Отцы при этом пошли на уступки и обещают не заниматься притеснением тех магов, которые не будут творить колдовство во зло, а также не устранять светские развлечения повсеместно и не претендовать на мирскую власть. Более того: в свою очередь, они обязуются не препятствовать с этих пор передвижению наших людей по Кронхорду. Но они хотят, чтобы им позволили вести службу не где-нибудь, а в самом Храме Всех Стихий, где находится могила Святого Сигурда, а также позволили поселение их храмовников в священных кельях волшебников Руна, где, по их мнению, давно никто не обитает. И король вынужден был призвать советников, чтобы решить вопрос о том, следует ли удовлетворить просьбу союзного Кронхорда.

– А что предрекают осведомители на этот счет?

– По слухам, только один из трех Главных советников согласен отдать голос за, но два – против. В этом случае, голос самого короля окажется решающим.

– И кто же является союзником Кронхорда? – лениво спросила Эрин.

– Советник Ариман. Поскольку он сам родился в Сигии, как ты знаешь, а она принадлежит Кронхорду, то он – за. Быть может, решил повидать родные места, беспрепятственно пересекать границу, когда ему вздумается. Но двое Главных советников против, Хендрик и Санктуарий, и это большой перевес. Королю остается лишь аргументировано ответить твердое "нет" почтенным господам церковникам, не обострив при этом отношений с Кронхордом. Чтобы его поддержать, и собраны вся коллегия советников... Я угрожаю вашей колеснице, дорогой Арэн.

– Я вывожу слона, мой дорогой принц.

– Господа! Мне становится скучно! – теперь Эрин обратилась к тем, кто сидел на ковре, – Граф Мартий, не соизволите ли написать стихи? Но вот только, на сей раз не про мои прелести. В остальном, тема – вольная. И вам, Игрид, то же задание. Шут! – и она повернулась к Арену. – Брат, это ничего, если он одновременно с игрой будет развлекать и меня? Я у тебя не отбираю твоего шута. Пусть делает два дела одновременно, как знаменитый полководец из Ардагона... Как его звали? Бурридан?

– Багдасар, ваше величество! – ответил шут. – И пусть я буду в игре на два фронта! Но за это вы мне подарите розу, дорогая Эрин.

– Моя птичка что-то сегодня обеспокоена... Быть может, правы те, кто говорят, что уже чувствуется всё большее приближение второй луны, черной, которая, как говорят, вскоре закроет солнце, – Эрин тоскливо задумалась.

– Вы ловко увели ферзя, любезный принц, но в хиндустанских шахматах – это слабая фигура... Зато, я забираю вашего коня, – объявил шут.

– Я сегодня тоже не в духе, как и моя сестра, любезный Арэн. Тоска берет. Не нравится мне предстоящая поездка завтра на охоту...

– Тогда – не езжайте.

– Да, пожалуй, скажусь больным – и не поеду. К тому же, я вижу, что моя партия обречена. Не будем доигрывать. И тогда – подойди и сядь поближе к Эрин.

– Ну что, господа, вы – готовы? – спросила та, когда Арэн приблизился.

– Давайте, я буду первым! Но за храбрость эту вы одарите меня поцелуем! – сказал игриво Игрид. И – начал, почти в упор всматриваясь в лицо Эрин:

Я не скажу ни слова про любовь.

Уста не могут и двух слов связать.

Я не скажу про то, как бьется кровь,

И не скажу ни слова про кровать,

Я не скажу про сладостную боль,

И дивный бред пленительности чувств,

Когда, в ночи пустой, больной тобой,

Я, пленник страсти, весь в огне мечусь.

Я не скажу ни слова про любовь.

Лишь про болезнь. А болен я тобой.

– Ваш поцелуй, граф! – сказала Эрин – и поцеловала графа Игрида в губы.

– А теперь – вы, милый Мартий!

– Я, право, не столь эротичен, и выгляжу блекло... Но я рискну, – вздохнул Мартий и продолжил словесную дуэль:

– Когда луной лишь призрачно намечен

Ваш смутный профиль среди черных скал...

Когда начнется бал, зажгутся свечи,

И так таинственна немая твердь зеркал,

Когда я пьян... И грежу о напрасном,

И слезы о несбывчивом я лью,

Лишь в те минуты с ясностью мне ясно:

Я вас всегда по-прежнему люблю!

– О! Милый Мартий! Вам – тоже мой поцелуй! – сказала Эрин – и чмокнула графа в подставленную им щеку.

– Ну, а теперь шут. Чем развлечешь нас на этот раз? – обратилась Эрин к Арэну.

– Ведь тема была заявлена любая, не так ли? Влюбленный шут – это было бы слишком смешно, и уже неинтересно. Тема должна быть для разнообразия свежая. Я наплету всё то, что взбредет мне сейчас в голову, моя дорогая Эрин, – вздохнул шут и начал:

– Я люблю ходить по краю

Снов таинственно-печальных,

И искать былого звенья,

Чтоб сложить из них мозаику.

Я люблю поля и травы,

И свободное пространство,

И люблю, когда по краю

Нервов ходят наши чувства.

Буду я – бесплотный призрак,

Вы же – полнокровно-сыты,

Излучаете довольство,

Сыпя соль другим на рану.

Я не стану, как богатый,

Раздарив чужим все мысли,

Побирушкой быть на чувства.

Только тенью легкой стану.

Пока Арэн читал стихи, самому себе не понятные, из тронной залы стали выходить люди, шумные и возбужденные. Мартий пошел встречать своего отца – казначея Вильна, чьим племянником был Игрид, который также удалился. Под шумок растворился и шут. Он вышел навстречу своему дяде Хендрику. Арэн приветствовал дядю и спросил, чем вызвана взволнованность всех дворцовых советников.

– Лорд Санктуарий неожиданно, выпив воды, упал в обморок, и больше не встает. Не умер – но будто спит. Послали слуг за лекарем. А решение о переносе престола Святой Церкви в храм Святого Сигурда отложено на неопределенный срок, – шепнул Арэну лорд Хендрик.

*

Арэн покинул дворец вместе с дядей, но не сел в его карету. Он решил прогуляться до дома пешком.

Его путь лежал мимо великолепного дворцового парка с фонтанами, цветами, статуями и скамейками. Затем он миновал Дворец Справедливости и стелу, воздвигнутую в честь победы Льва Мадийского над полчищами варваров. После площади со стелой он повернул направо и пошел мимо того самого храма, о котором шла речь на сегодняшнем собрании и на который посягнули церковники Крона. Арэн не смог удержаться от желания войти вовнутрь, услышать вновь не нарушаемую ничем тишину, ощутить мощь каменных плит. В этом огромном храме была могила самого Сигурда Великого – огромная каменная плита из сиграмадского голубого мрамора, увенчанная статуей лежащего воина со своим легендарным мечом. Лицо его было спокойно и безмятежно. Надпись же на боковой стороне плиты гласила:

О путник! Главу преклони,

В храм случайно вошедший.

Здесь великий Сигурд лежит,

Его имя славно в веках.

Вокруг могилы Сигурда большим кругом были установлены семь мраморных чаш, из каждой поднимался золотой цветок с резными листьями. Сердцевиной всех этих золотых цветов был драгоценный камень: рубин, сапфир, изумруд, янтарь... Арэн проходил мимо них по кругу, и сейчас казалось, что эти сердцевины вспыхивают по очереди в полумраке, быть может, из-за падающих лучей, которые проникали в храм через большие стрельчатые окна, инкрустированные мозаикой из стекла. По преданию, драгоценные камни символизировали цвета магической силы, подвластной древнему воину. Сигурд был белым магом: то есть, владел всеми цветами магического круга.

Арэн размышлял о том, зачем церковникам потребовалось занять именно этот храм для перенесения своего Верховного Престола в столицу Амореи. Он не представлял себе своего любимого Ангкора без возможности войти любому в этот древний храм, сердце города, с которого началось его величие. Захватив его в свои руки, церковники ни за что не пропустят сюда просто так, посмотреть – любого. И это станет бедой для многих горожан, и прежде всего тех, кто имеет магические способности. К тому же, в Аморее уже был храм Крона, в котором храмовники проводили свои службы, и престол Крона из Кронхорда вполне был бы уместен там. А еще лучше, чтобы служители Крона все отправились назад, в свой Кронхорд. Тем более что о мрачных их делах в их Альграде, столице этого самого Кронхорда, ходили туманные, но странные и страшные слухи. Верховный престол Крона находился сейчас там. Кронхорд некогда отделился от Амореи, получил самостоятельность, и состоял из объединения городов-графств без явного главенствования какого-либо из них. Правители Кронхорда избирались сроком на четыре года, по два правителя на каждый срок, и носили титул Великолепных. Сейчас таковыми являлись граф Альграды и граф Сигии, но поговаривали, что их власть в Кронхорде стала только формальной, но фактически власть постепенно перешла в руки Святых Отцов церкви Крона.

Этим Кроном теперь пугали детей... Хотя, против самого Крона Арэн ничего бы не сказал плохого: бог как бог. Причина страха перед Кроном была в нынешних его служителях... При их власти странным стал бог, рисуемый ими.

Некогда верховный бог Крон – бог времени – олицетворял единение всех магических сил. Другими двенадцатью богами были: Золотой Рыцарь Солон – бог солнечного света, Лунная Дева Селена – богиня Луны, Зеленая Леди Тхеа – муза всех поэтов, Синий Мастер Шиавва – бог мудрецов, Леди Красной Зари – сотворительница Эа, Оранжевый Принц Севера – юноша Сафраон, Сиреневая Дама Запада – богиня Иных Альтамея, Коричневый Старик – повелитель животных, Белая Дама Юга – владычица воды и льда, Фиолетовый Мастер – повелитель воздуха, Мать Таэра – покровительница земли, Рыцарь Огэйон – повелитель огня. Крон же был тайным богом и Хранителем Мира. И в символах самой этой веры и был выстроен храм, где покоился великий воин Сигурд; они сквозили в нем, украшали его стены. Храм был просто пропитан старой магией и очарованием. И его Крон ничего общего не имел с тем нынешним богом Кронхорда, которым пугают детей – тем, который, якобы, есть единственный из богов, создатель этого мира. И который лишь один должен обладать магической силой – а никакие другие боги и люди, и даже его слуги, не имеют на неё право. По словам служителей Крона, отныне все люди должны ещё при жизни отдать свою душу их богу – для того, чтобы быть принятым в его царство после своей смерти. А для этого они создали страшные тайные обряды, которые обросли слухами... Эти слухи просочились далеко за пределы Кронхорда.

" Церковники Крона уже имеют свой храм на территории Великого Ангкора. А этот храм не может и не должен принять в себя кронидов. А если они всё же начнут творить в нем свои обряды – он воспротивится и рухнет им на головы. К тому же, большинство жителей Великого Ангкора верят в старых богов, а не в единого Крона. Поэтому, если в храм войдут церковники – мирной жизни в Аморее наступит конец",– подумал Арэн.

Выйдя из Храма Всех Стихий и размышляя о церковных вопросах, Арэн добрался до своей усадьбы. Открыл витую чугунную калитку – и улыбнулся стражнику Валту, стоящему у входных дверей. Войдя вовнутрь и быстро минуя переднюю, Арэн торопливо двинулся по длинному коридору в нижний зал. Вслед за Арэном последовал камердинер. Он ожидал его у окна передней и ринулся за ним вдогонку. И тут же сообщил:

– Господин Арэн! К вам пришел посетитель, ожидает в гостиной. Он сообщил, что хотел бы поговорить с вами лично.

– Хорошо, любезный. Сообщи Балтазару, что, в таком случае, я приглашаю и его тоже подняться в гостиную, выпить немного вина. Урок, к сожалению, переносится на более позднее время.

Арэн проследовал наверх: в небольшую, уютную комнату с закругленными окнами.

На диване неподалеку от клавесина расположился знатный господин. Он сидел, закинув ногу за ногу, и читал взятую с полки книгу.

– Здравствуйте, граф Грэн, – сказал Арэн, тотчас узнав гостя. – Вам нравятся оды Виолана? Не правда ли, в них так и чувствуется дух старинных, славных, героических времен: