Текст книги "Дамский гамбит"

Автор книги: Ольга Троицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Полина с симпатией смотрела на паренька, горячо защищающего честь погибшего друга. Товарищ этот водил компанию с темными личностями, баловался «травкою». Но под слоем жизненной грязи Гоша видел истинную душу Юдина.

Как там говорила музейная билетерша? Очень похожее может быть разным. Два неглупых молодых человека. Родион и Георгий. Пока еще оба старательно грызут сухарь юриспруденции. Но однажды прокурор Литвинов и адвокат Минеев встретятся в суде. И кто знает, не превратится ли их диалог в поединок добра и зла?

– Гоша, а о Родионе вам Володя ничего интересного не рассказывал? Он ведь за ним следил.

– Не за ним. За матерью Родиона. Володя следил за женщиной.

Уже садясь в машину, Полина спросила Светлану:

– Кстати, как эту гарпию зовут. Мамашу…

Женщина замолчала. Ей не хотелось упоминать, чью именно.

– Татьяна Ивановна, – ответила девушка.

Татьяна Ивановна. А что? Чем не красивое русское имя? Его еще Пушкин воспел. А может, встреча с женщиной и состоялась. Но совсем не с той, что думает Егорычев.

* * *

Светлана осталась сидеть в «девятке», а Полина" позвонила в аккуратный коттедж на два хозяина по улице Ленина. Дверь ей открыл еще крепкий низкорослый мужчина пенсионного возраста. Всматриваясь в его настороженное лицо, женщина мучалась вопросом: он или не он? Бодро поздоровавшись, сообщила:

– Я из милиции.

Старик недовольно протянул:

– Но-о-о у меня уже бы-ы-ы-л.., молодой человек из органов.

– Да-да. Мы знаем. Но я из другого отдела. Давайте пройдем в дом. Побеседуем, составим протокольчик.

– Но ведь уже…

– Еще раз. Еще раз. Теперь к вам часто будут ходить наши товарищи. Что ж вы? О таком важном деле заявили и хотите одной бумажкой отделаться, – верещала довольная Полина, тесня хозяина.

Тот не очень охотно провел ее в дом. Женщина достала из сумки блокнот, ручку и постаралась улыбнуться по-егорычевски, одними губами:

– Мы знаем, что вы заслуженный человек, ветеран труда, – продемонстрировала она свою осведомленность.

Старик с достоинством кивал.

– Кстати… Представьтесь. Я-то знаю, как вас зовут, но надо соблюдать формальности. Для протокола.

– Гвоздев Антон Трифонович.

– Расскажите нам, Антон Трифонович то, что видели. Для протокола.

– Пятого апреля вечером я шел по улице Чехова. На углу ее стоял молодой парень. Смуглый, крепкий такой. Неожиданно машина выскочила.

«Девятка». Она сбила парня. Когда «Жигули» притормозили, я узнал водителя – Светлану Николаевну Полунину. Девушка машину развернула и помчалась вперед. Да, еще вот что: «девятка» вишневого цвета.

С досадой Полина отметила, что Гвоздев говорит уверенно, не запинаясь, и вообще на выжившего из ума не похож.

– Вы с этой девушкой раньше встречались?

– Да. Она привозила мне посылку.

– От отца Анастасия? – как бы невзначай обронила Полина.

Старик бросил на гостью несколько растерянный взгляд и хмыкнул. Видимо, ждущие не проконсультировали деда, что следует ответить на этот простой вопрос.

– Я вижу, память у вас замечательная, несмотря на возраст.

Старик опять принялся согласно кивать.

– Кстати, откуда вы шли в тот вечер?

– Гулял.

– Но ведь улица Чехова далеко от вашего дома. А в тот день еще и дождичек поливал. Не помните?

Старик долго молчал. Наконец, промямлил;

– Забыл.

– Плохо. Плохо, что вы упускаете такие важные детали. Сразу возникает подозрение: если в этом месте напутали, может, и еще где.., не то чтобы соврали, а от истины уклонились. А Фемида, она ведь слепая, к тому же женщина. Сперва бьет, потом думает.

Старик бессмысленно таращил глаза.

– Я это к тому, драгоценный Антон Трифонович, что вас ведь можно и самого к уголовной ответственности привлечь. За лжесвидетельство.

Гвоздев сапнул.

– Да-да. И из этого вот уютного зальчика переместитесь вы на нары. А рядом насильники, киллеры, ворье – одни плохие люди. И закончите вы там свои заслуженные дни.

Антон Трифонович покраснел и засопел, как самовар:

– Зачем?.. Зачем вы это говорите?

– Исключительно для вашей же пользы. Признайтесь: не принуждал ли вас кто-нибудь к даче ложных показаний?

– Нет.

Говорил Гвоздев уже не так решительно, как в начале допроса. Ладонью с силой вытер вспотевший лоб и покрасневшие щеки. Кажется, дед начинал томиться своею ролью стукача.

– А вы подумайте, подумайте, дорогой Антон Трифонович. Может, молодой человек в больших очках на вас давил? Он, кстати, к вам когда приедет?

Гвоздев долго думал. Наконец, выдавил:

– Он ко мне не ходит.

– Жалко. А то бы вы его спросили: Родион Павлович, скажите как будущий юрист, сколько лет мне дадут за то, что я оболгал честную девушку?

Сироту, между прочим! – последнюю фразу Полина, все-таки не сдержавшись, выкрикнула. Но тут же собравшись, улыбнулась:

– И тогда бы гражданин Минеев ответил, что похоронят вас на тюремном кладбище. Потому, бесценный Антон Трифонович, получше подумайте над своими показаниями. Их ведь поменять еще не поздно. Сказать: машина была. И женщина была. Но другая… Татьяна Ивановна Минеева.

Старик захлопал глазами и бросил беспомощный взгляд на телефон. Полина встала и быстро пошла к выходу. Села в машину и немного проехала вперед. Остановившись, велела племяннице:

«Езжай домой на автобусе. А мне еще в одно место нужно. Потом расскажу». К счастью, девушка не стала задавать тетке всяческие «почему?». Покорно выбралась из «девятки» и упругим шагом пошла вверх по улице. Полина в задумчивости смотрела на удалявшуюся стройную фигурку. На самом деле женщина никуда не собиралась. Она просто приготовилась ждать появления новых гостей у Гвоздева. Светлане же видеть лишний раз братьев совсем ни к чему.

Сыщица не ошиблась в своих предположениях.

Через сорок минут к дому Антона Трифоновича подкатил жемчужно-серый «Опель». Полина снова поразилась, как аккуратно, по-женски водит машину Родя. Парень заскочил в дом. Наверное, хозяин передает ему свой содержательный разговор со странноватой дамой из милиции, жалуется брату и пытается выпытать, сколько дают за лжесвидетельство. А Родя покровительственно утешает деда: мы вас не бросим; будем посылки в тюрьму слать.

Полина набрала номер служебного телефона Егорычева. Пусть приедет и посмотрит, от кого его свидетель получает инструкции. Уж это заставит Владислава Степановича покопаться в «секстанских» делишках. Однако Егорычева на месте не оказалось. «Он по городу», – туманно ответил его коллега и положил трубку.

А вскоре из ворот дома Гвоздева вышел алый, как помидор, Родион. Казалось, что даже глаза его стали чуточку красными от возмущения. Минуту парень постоял, внимательно оглядываясь по сторонам. Полина низко склонила голову над журналом. Не спеша, развязной походкой Родя направился к «девятке». Склонил свою склизкую мордочку над дверцей автомобиля.

– Здравствуйте, Полина Александровна. Как ваше самочувствие? Как ночью спали? Нехорошо, что вы меня преследуете. Я бы даже сказал: незаконно. Надо бы на вас в правоохранительные органы подать. Может, вы и меня сбить намереваетесь.

– Хочешь свои грехи на других повесить, святой человек?

Улыбка на лице парня переродилась в оскал.

– Когда вас посадят… Позвоните мне. Я вам посоветую неплохого адвоката за подходящую цену.

Медленно парень пошел к своей машине. Остановился. С наглостью глупого мальчишки, дразнящего училку, перекрестил четыре пальца и показал «решетку» Полине. Улыбнулся и поехал прочь.

Женщина застонала от бессильного гнева. А если ей тоже, просто ради спортивного интереса, сделать маленькую гадость Роде? Подарочек к завтрашнему учебному дню. Пусть почувствует, до чего ж это приятно, когда чужие люди настырно вламываются в твою личную жизнь.

Декан факультета правоведения Игорь Альбертович Голле улыбнулся интересной посетительнице зазывной улыбкой:

– Слушаю вас, милая дама.

– К сожалению, я к вам по неприятному вопросу, – вздохнула Полина. – Это касается поведения студента Минеева.

– Ив чем же дело? – с терпеливым равнодушием спросил Голле.

– Вы знаете, что Минеев – один из руководителей секты «Ждущие Обретения»?

– Да? Не слышал, – удобнее располагаясь в кресле, ответил Игорь Альбертович. – Неужели и такие есть?

– К сожалению. Он вовлекает в секту ребят из неблагополучных семей. Их в общине бессовестно эксплуатируют. И это еще далеко не худшее, что творят братья. Можно как-то со стороны общественности, руководства института повлиять на Минеева?

Голле надул щеки. Полез в стол, покопался в папках. Наконец, извлек несколько листов бумаги.

«Минеев Родион Павлович, – прочитала Полина заголовок на досье. – Место жительства: ул. Южная, д. 29, кв. 173». Интересно.

– Хм. А вас, собственно, почему эта тема волнует? – прервал ее размышления Игорь Альбертович.

Сперва Полина хотела сказать: как родительницу вовлеченной им в секту. Но вовремя прикусила язык. Бросила:

– По долгу совести.

– Угу, – декан подобрался и прямо сел в кресле, видимо заподозрив, что перед ним опасная склочница и жалобщица. – Надо заметить, что Минеев – один из лучших наших студентов.. Он не ограничивается кругом необходимых знаний.

Его тянет копнуть в глубину, поднять новые пласты. Такое усердие среди современных молодых, людей встречается не так уж часто, уверяю вас…

Полина слушала вполуха об усердном копании Роди на ниве юриспруденции. Она ждала, когда Голле закончит свой панегирик и можно будет продолжить развенчивание образа идеального студента. Пока же с интересом рассматривала стоявшего на тумбочке божка, искусно вырезанного из моржовой кости. Лоб узкий, скошенный. Во рту такие огромные зубы, какими и Щелкунчик, наверное, не мог похвастаться. Маленький идол улыбается ненавидяще. К толстому брюху он цепкой лапкой прижимает острое копье.

– Обучение у нас платное, и Минеев вносит деньги точно в срок.

Последний аргумент, видимо, по его мнению, самый весомый, декан привел в конце своей защитной речи.

– Да поймите вы, Игорь Альбертович, Родион – будущий правозащитник. А он свои знания уже сейчас, будучи студентом, использует в преступных целях. Людей, которых жизнь и так обделила, обдирает. Не по-христиански это. Он, – обрадовавшись, что нашла нужное определение, наклонилась вперед Полина, – совершает преступления против бога.

– Ну что вам сказать на это? Если деяния Минеева преступны, то карты в руки милиции. А в плане моральном… Признаюсь вам честно: как человек я поведение Минеева не одобряю. Но как должностное лицо не вижу тут ничего достойного порицания. Однако с Родионом я, конечно, поговорю.

Полина покосилась на чужого божка:

– И это все?

– Ну а что вы еще хотите?! Не рассчитываете же, что я вызову Минеева на товарищеский суд. Хе-хе-хе. Это, знаете ли, милая дама, анахронизм.

Скажу вам больше: нам следует воспринимать секты как новую реальность Все эти кришнаиты, муниты, сайентологи стремительно осваивают российское пространство.

Полина отвернулась. Пузатое чудовище смотрело на нее со злобным торжеством.

– Хорошенькая игрушка, – заметив интерес гостьи, оживился Голле. – Один студент с Чукотки привез, из Уэлене. Авторская работа. Мне даже кажется, уж не рука ли это Туккая. Есть такой мастер. Не слышали? Другой вот недавно из турпоездки привез фигурку африканского бога…

Женщина встала. Ей тут нечего делать. Пока Минеев регулярно вносит плату за обучение, он в глазах администрации вуза лицо непорочное.

А что творит Родя за стенами института, никого не волнует. Ее обвинения встретили снисходительно, чуть ли не насмешливо. Мол, милая ты дама, но темная, без широкого кругозора. «Да, – горько заключила Полина, бросая прощальный взгляд на шедевр чукотского мастера, – страна ударилась в духовный блуд и, если не одумается, рискует остаться без своего лица».

* * *

Рассказывать племяннице о новом главном подозреваемом – Татьяне Ивановне Минеевой – сыщица не стала. Только очень коротко передала беседу с Гвоздевым.

– Ничего он, конечно, не видел, негодяй старый. Может, ему заплатили за показания. Или как-то психологически обработали. В общем, мрак. То есть, – спохватилась женщина, – все не так уж плохо. Мы выкарабкаемся. Вот увидишь! Главное, найти нужное оружие и против нужного человека.

Света, как ты думаешь: кто в секте главный?

– Считалось, что отец Анастасий.

– Да. Это понятно. Но ты попробуй посмотреть на общину как бы со стороны, а не изнутри. Кто там всем заправляет на самом деле? Может, Татьяна Ивановна? – осторожно подсказала Полина.

– Она никогда не приказывала. Всегда как бы в стороне держалась, – покачала головою девушка.

– Угу.

– Но мне кажется, там есть еще кто-то.

– Что ты имеешь в виду? – прищурилась тетка.

– Я случайно услышала… По делу пришла.

Только к Учителю постучаться хотела, а он из-за двери как закричит: «Будет все, как я сказал!»

А Татьяна Ивановна почти прошептала: «Посмотрим еще, что Голова скажет».

– Голова?

– Да. Я испугалась, что подслушала, и убежала.

– Я всегда подозревала, что за учителишкой кто-то прячется. Настоящий хозяин. Ну не может этот клоун такие дела вершить. Здесь знания необходимо иметь огромные, связи с нужными людьми. А НУ – просто кукла подходящего вида. Подставное лицо. Его место в музее восковых фигур.

Между Олегом Поповым и Джеком-Потрошителем.

– Там таких фигур не было.

– Да? Голова… Где же ее искать?

– Тебе тут Валерий Иванович звонил, – неожиданно сменила тему племянница.

– Кто?

– Рязанцев.

Полина слегка покраснела. Верная своему слову, женщина постаралась выбросить доктора из Головы, а главное – из сердца. Вряд ли у нее бы это хорошо получилось, пребывай она в спокойном состоянии духа. Осуществить задуманное Полине помогали многочисленные потрясения последних дней. Время от времени доктор еще наведывался в ее мысли, но воспоминания о встречах с Рязанцевым несколько потускнели. Их горячие поцелуи, торопливые ласки стали чем-то нереальным, полустертым. Точно происходило это не неделю назад, а год.

– Я трубку сняла.., А Валерий Иванович подумал, что это ты. Он нас перепутал. Сказал: голоса похожи и во внешности что-то общее есть.

Полина покраснела еще сильнее. Недавно она сама прослушала по телефону сообщение, предназначенное для племянницы. Теперь Светлана вела переговоры за тетку.

– Что он хотел? – спросила Полина, стараясь, чтобы голос ее звучал равнодушно и ровно.

– Просил приехать к нему в «Альбину».

– У нас с ним деловые отношения, – попыталась соврать Полина. – Рязанцев попросил меня заняться его кабинетом. Задумал грандиозный ремонт. А сам в этом ни бельмеса. У него аквариум чуть ли не на голове у посетителей стоит!

Светлана ничего не ответила и посмотрела в окно.

В душе Полины с новой силой вспыхнула обида.

Как он мог разболтать об их отношениях?! Наверное, похвастался кому-то из ждущих своими сексподвигами. Мужики не могут без трепа. А теперь имеет наглость звонить ей. Ладно, пора прекратить этот вялотекущий роман. Надо поставить точку.

Решение стопроцентно правильное. И все-таки почему так саднит сердце? Может, от неожиданного предательства человека, которому ты доверял?

Доктор встретил Полину пытливым взглядом.

Женщина закурила и полностью сосредоточила свое внимание на сигарете.

– Ты исчезла, ничего не объяснив.

– В смысле?

– Со Светланой все в порядке?

– Почти.

– Ас тобою?

– То есть?

– Ты выглядишь неважно.

Полина поискала глазами пепельницу, и доктор торопливо поставил перед нею медный виноградный лист.

– А тебе не все равно, как я выгляжу?

– Какая злая сегодня!

– Я всегда такая. Сам говорил. В общем, мне некогда. Что ты хотел рассказать?

– На днях меня весьма культурно выставили из секты.

– Почему?

– Сказали, что с грешными мыслями и хорошим аппетитом мне еще рано вливаться в семью.

Нужно сперва посидеть на диете, почитать специальную литературку, подумать о том, как хорошо быть бедным и зависимым.

– Что ж. Это к лучшему. Тебе там делать больше нечего, раз Света дома, – произнесла Полина, глядя на кончик сигареты. – Ты позвал меня, чтобы расплатиться?

Рязанцев покрутил головою:

– Перестань!

– Тогда зачем?

– Просто хотел тебя увидеть.

Полина затушила сигарету и достала новую. До чего же ей хотелось расслабиться, глупо, счастливо засмеяться, прямо посмотреть в глаза чудо-доктору! Но Полина безжалостно придушила неразумное желание. «Он использовал тебя, а потом предал, – со злостью напомнила женщина себе. – Дуру несчастную!» В памяти всплыла присказка старой подруги, сделавшей карьеру, но не познавшей прелестей семейной жизни. «Никаких таких особенных чувств в природе просто не существует, – с довольной улыбкой утверждала она. – Либидо выдумали сексуальные маньяки для оправдания своих мерзостей. А сентиментальные сопли о вечной любви – люди искусства, чтобы их произведения лучше продавались».

– Я бы приехал сам, но побоялся из-за Светланы… Раз мы договорились… Меня поразило, что она уже знает о нашей дружбе.

– И не только о ней. О более тесной связи – тоже.

Доктор опешил:

– Ты сказала? Зачем? То есть так быстро-. Этого не следовало делать. На все нужно время. Ты любишь повторять: это подождет, то никуда не денется. Все может ждать, кроме тебя самой! Пойми!

Теперь она никогда не будет доверять мне.

Полина сузила глаза, но сдержалась. Загасила в пепельнице сигарету.

– Это и ни к чему. Вы с ней больше никогда не увидитесь, чудо-доктор. Главное, чтобы она доверяла мне.

Встала и рассеянно огляделась. Вяло трепыхнулось воспоминание: вот она, оглушенная несчастьем, растерянная, переступает порог кабинета Рязанцева впервые. Сегодня Полина делает это в последний раз. Усмехнулась:

– Кстати, о нашей связи Светлане рассказала не я. Догадайся сам кто.

Она говорила ровным уверенным голосом, но внутри у нее все клокотало. Взрывная смесь из злости, раздражения, усталости и еще чего-то, точно не идентифицированного, кипела в крови. Женщина лишь одним выдала наигранность своего спокойствия: вместо того чтобы выйти в боковую дверь, отворила центральную. И опять оказалась в приемной. В кресле, уставившись на оранжевого попугая, томилась в ожидании своей очереди бабуся. На ее морщинистых руках тускло блестели золотые кольца и браслеты, на груди болтались толстые цепи, мочки ушей оттягивали тяжелые серьги с бриллиантами. Казалось, старушенция нанялась ходячей рекламой в какой-то ювелирный магазин.

Проводив взглядом тощую спинку золотой бабушки, исчезнувшей за дверью, Полина кивнула Лике:

– Неужели к вам и такие ходят?

– А как же! – радостно заулыбалась секретарша. – Очень даже часто. У стариков проблем психологического плана не меньше, чем у молодых, а доверия к докторам – больше.

Полина кивнула, механически попрощалась и двинулась к двери, и тут… И тут в голове женщины словно открылся потайной шлюз, и хлынуло озарение. Чудо-доктор!.. Странный доктор… Да вот же он, собственной персоной, незримый руководитель ждущих – Голова! Психолог, философ, умник.

Ее с самого начала чрезвычайно удивило, что Рязанцев до сорока лет не женился. Не странно ли?

А эти его бесконечные нудные рассуждения о терпении, братской любви людей, о мире в душе! Да и какой дурак добровольно сунулся бы в секту? Доктор объяснил свою прыть тем, что ему захотелось переспать с понравившейся женщиной. Обхохотаться можно от такого заявления! Сейчас она это прекрасно понимает. Но в тот момент, видимо, глупое тщеславие одержало верх над здравым смыслом. А может, в ее слепоте виноваты чувства, которые всколыхнули душу, разбудили тело?

С ожесточением Полина вспомнила, как настойчиво доктор утверждал, что глупоглазый НУ – истинный руководитель секты. Прямо-таки внушал, психотерапевт. Рязанцев почти в открытую угрожал сыщице, что, если она не бросит свое дилетантское расследование, ее племянницу посадят.

А доверчивая дурочка все продолжала заблуждаться насчет добрейшего Валерия Ивановича. Даже когда в тот кошмарный день в угольном зале Родя взвизгнул: «Сперва найди Васю!» – не прозрела. Слишком ушла в переживания, с головой погрузилась в поиски убийцы… Она верила Рязанцеву почти как себе! А ждущие получали информацию о ее расследовании из первых уст. Полина поежилась, точно почувствовала ледяное дыхание ветра.

Теперь она знает ответ еще на один важный вопрос: как сектанты находят подходящие кандидатуры для своих преступлений. Да, сведения им предоставляет милый, уважаемый в городе доктор Рязанцев.

Сейчас он спровадит благодарно-счастливую золотую бабушку и поедет в свою неуютную трехкомнатную квартиру, приобретенную на грязные деньги. Достанет несколько пыльных фолиантов и с наслаждением начнет составлять очередную пламенную речь для НУ. Полина даже застонала.

Глазам стало горячо, больно. Она пыталась напомнить себе, что в любом случае решила порвать с Рязанцевым. В первую очередь надо вытаскивать из беды племянницу и себя, а не цепляться за мужика, раз за разом доказывающего свое неуважение к ней. Сколько более веских причин для слез было за этот месяц. Но она держалась! Почему же сейчас никакие «обезболивающие» не помогают душе?

* * *

Обычно Полина следовала мудрому надежному правилу – сердечные раны лечить работой. Прибегла к нему и сейчас. Раз появились новые сведения, их обязательно нужно проверить. Плюнуть на усталость, проигнорировать здравый смысл и отправиться на поимку неуловимых улик и фактов.

Так Полина и сделала. Ее удивило, что в анкете Минеева, лежавшей на столе у Голле, в графе «Место жительства» значилась вместо улицы Советской – Южная. Неужто Родя – владелец нескольких домов? Она-то, дурочка, при их первой встрече решила, что у парня, одетого в старенький свитер, за душой ни шиша. А у юного философа, оказывается, и иномарка имеется, и дом, и квартира – в общем, полный джентльменский набор.

Если бы еще у Минеева мозги были бы на месте и сердце, завидным женихом стал бы.

Не особо веря в успех предстоящей операции, Полина позвонила в дверь, обитую черным дермантином. Однако та тут же распахнулась. На пороге нарисовалась девица с длинными растрепанными волосами и злыми восточными глазами. Увидев незнакомую женщину, процедила:

– Вам чего?

– Я к Татьяне Ивановне, – улыбнулась как можно приветливее Полина.

– Она тут не живет.

Девица говорила быстро, жестко, холодно. Однако Полина не убавила теплоты в голосе:

– А вы ее родственница?

По лицу смуглянки скользнула злая, гадливая гримаса, точно гостья сознательно очень жестоко оскорбила девушку.

– Квартиру снимаю. А вам чего надо?

Полина уже несколько растерянно улыбнулась и выдавила первое, что пришло на ум:

– Да я вот тоже… Хочу снять квартиру.

– Ну, сволочь старая! – взорвалась девица. – Как она меня достала! Я же сказала: в конце месяца! В конце месяца съеду!

– Я не знаю… Татьяна Ивановна меня сюда направила – квартирку посмотреть. Да вы так не переживайте. Я и в конце месяца могу заселиться.

Мне, в общем-то, не к спеху. Просто хочу пока приглядеться.

Полина вытянула шею, изо всех сил демонстрируя интерес к Родиной квартирке. Она надеялась, что в комнате смуглянка сообщит ей еще какие-нибудь сведения о Татьяне Ивановне, кроме эмоциональной характеристики «сволочь старая». Это Полина и без девицы знала. Та нехотя кивнула:

– Проходите.

Однокомнатная тесная квартирка давно требовала основательного ремонта. Облезлые окна и двери, дешевенькие, в темных пятнах обои, потолки с осыпавшейся штукатуркой производили удручающее впечатление. К тому же постоялица и не стремилась поддерживать в своем временном жилище хотя бы элементарный порядок. На журнальном столике лежали многочисленные тюбики, коробочки, флакончики – «лучшие друзья девушек» после бриллиантов. На стульях, диване валялись кружевные трусики, завлекательного размера бюстгальтеры, шелковые маечки. Все красного цвета. И смуглянка не поспешила стыдливо спрятать предметы туалета, как обычно делают женщины, которых гости застали врасплох. Она закурила и уставилась на оглядывающуюся по сторонам Полину узкими холодными глазами.

– Да. Комната не из лучших.

– Чулан! – взвизгнула девица, – А платить за него надо тысячу рэ в месяц, плюс коммунальные услуги. Об этом вас старая жаба предупредила?

– Э-э-э.., старая жаба? Это Татьяна Ивановна то есть? Мы говорили о цене. Но… Я пока просто смотрю.

– Смотрите лучше, чтобы не пожалеть потом.

В ванной с потолка течет. В окнах щели, – девица с наслаждением перечисляла имеющиеся недостатки. – Наверху у Соседей кобель брешет. Справа… Эти без собак лаются. Да, имейте в виду, что жаба будет сюда через день заявляться и всюду свой нос совать. В объявлении было написано:

«Квартира без хозяев». А на деле – черт знает что оказалось. Да еще сыночек старухин…

Смуглянка брезгливо передернула красивыми атласными плечами и плотнее запахнула алый халатик. «А не пристает ли Родя к жили-чке?» – мелькнуло в голове у Полины.

– Вас как зовут? – поинтересовалась она.

– Лана.

Полина подивилась экзотическому имени. Впрочем, оно очень шло этой стройной интересной девушке.

– Значит, Лана, хозяева люди не совсем порядочные?

– Сволочи! – девушка затянулась. – Их и соседи кроют. Они же… Эта бабка. Она мужа своего грохнула.

– Как.., грохнула?

Глаза Полины загорелись. Сердце громко застучало от радости. Ей хотелось обстрелять Лану вопросами, но она боялась, что смуглянка, почуяв слишком горячий интерес, насторожится, и ее пухлые губы сомкнутся.

– Так. Убила.

Голос девушки звучал уже совершенно равнодушно, как если бы она сообщала не о преступлении, а еще об одном недостатке нехорошей квартиры.

– Неужели сама? Я почему спрашиваю… Знаете ли, боюсь. Одиноким женщинам надо всегда быть настороже. Да. И как же она его?.. Гм… Отравила?

Или…

– С лестницы столкнула. А милиции лишь бы висяка не было. Записали: мол, сам по пьянке скатился. Но тут все шепчутся… Может, Минеевы потому и новый дом срочно купили, чтобы у людей перед глазами не маячить.

Полина снова огляделась:

– Пожалуй, я поищу квартиру в другом месте. И вот что. Вы, Лана, лучше не говорите Татьяне Ивановне о моем приходе. Раз она такая странная женщина.

Смуглянка передернула плечами:

– Ладно. Я-то все равно съезжать собиралась.

Не завидую тому, кто сюда потом придет.

Сидя в машине, Полина закурила. Она с первой встречи почувствовала, что в «тихой» Татьяне Ивановне таятся необыкновенная решительность и темная сила. «Черная вдова». Она намного умнее рыхлотелого НУ. К своей цели Татьяна Ивановна пойдет, не останавливаясь, по душам других людей. Даже – по их телам, если понадобится.

И сколько в ней лживости, притворного смирения!

Таких женщин Полина презирала.

Смешно думать, что Татьяна Ивановна, имея пьяницу мужа, скопила денег на хороший дом на улице Советской. Без сомнения, мама с сыночком «купили» его еще у одного одураченного старика.

Эх, не там вы, гражданин Егорычев, копаете!

А вот Полина в одиночку раскрыла преступление.

У нее, выходит, есть способности к работе следователя. Она, если захочет, может даже открыть свое детективное агентство. А вот Петр еще не раз пожалеет, что выставил ее вон. Во всяком случае, на это очень хочется надеяться.

* * *

По дороге домой Полина зашла в «Сладкоежку», а на выходе из магазина столкнулась с Рязанцевым.

Док будто из-под земли выскочил, не оставив женщине никаких шансов принять рассеянный вид погруженной в себя особы. Старательно равнодушным голосом Полина бросила: «Добрый день», – и с деловым видом устремилась дальше, надеясь, что Валерий Иванович отстанет. Но тот, круто развернувшись, пристроился рядом с женщиной:

«Я провожу». В скверике кивнул на первую же незанятую скамейку:

– Давай присядем. Поговорим.

– О чем? – усмехнулась Полина. Однако же села. Подставив ласковым лучам солнца лицо, прищурилась.

– Мы не договорили. Тогда… Я не совсем понял… Ты что же думаешь: это я где-то о нас с тобой трепанулся?

Полина вспомнила аспидно-черную комнату в особняке лже-Распутина, свою растерянность, унижение, и лучи солнца показались ей обжигающими. Женщина быстро опустила голову и прошипела:

– Ничего я не думаю. И вообще, хватит об этом. У тебя что-то срочное? А то я спешу.

– Мне можно прийти к вам?

Полина задохнулась. Вот это наглость! Прет напролом.

– Нет, – женщина сломала губы в больной улыбке. – Не хочу тебя больше видеть.

Док подался вперед, свел и развел пальцы вытянутых рук, пояснил:

– Я хотел прийти не к тебе, а к Светлане.

Полина похолодела. Подозрения заметались в ее душе с новой силой. Значит, Голова не желает выпускать их из-под своего контроля. Стараясь говорить спокойно, ответила:

– Не думаю, что Света горит желанием встретиться с тобой.

– Я бы предпочел сам ее спросить.

– Даже не мечтай!

Вот теперь голос Полины звучал по-настоящему резко и зло. Она с новой силой почувствовала таившуюся в чудо-докторе опасность. Рязанцев – не Родя и не отец Анастасий, одним своим видом пробуждающие антипатию. Даже искушенная жизнью Полина легко попала под обаяние Валерия Ивановича, что уж говорить о доброй, доверчивой Светлане. Он опять похитит племянницу у нее.

– Почему? Мне кажется, мы со Светой отлично понимаем друг друга.

«Потому что ты преступник!» – мысленно ответила Полина доктору, пытающемуся навязать ей свою волю под маской доброжелательства.

– Ты ее теперь от жизни в клетку спрятать собралась? Себя-то давно в добровольную тюрьму загнала. Никаких чувств, необдуманных поступков – только долг, дело, удобства…

Полина задохнулась от обиды. Да, Рязанцев, конечно, прав! Но разве она виновата в том, что ей давно приходится воевать с проблемами, своими и ближайших родственников, в одиночку? Хорошо быть слабой и женственной, когда есть человек, способный защитить тебя в трудной ситуации. А ей всегда выпадало обороняться самой. И сейчас опять надо проявить жесткость и волю.

Полина встала. Док тоже поднялся.

– Побереги свои советы и пыл для пациенток.

А нас, будь добр, оставь в покое.

Полина повесила сумочку через плечо и развернулась.

– Да пойми, наконец, что ты мне не безразлична! Я же люблю тебя.

Док все-таки выдавил вечные слова, будто надеялся их тысячелетней силой удержать Полину.

Женщина остановилась. Полина не обманывала себя: три самых главных слова она всей душой жаждала услышать именно от Рязанцева. Этот обманчиво спокойный большой мужчина волновал ее.

Полине было с ним хорошо – болтать, смеяться, плакать, просто сидеть рядом. Они идеально подходили друг другу в постели. Плохо только, что у чудо-врача душа с двойным дном. Услышь Полина признание от Рязанцева до своего трагического прозрения, как бы забилось ее сердце! Оттого, что «я люблю» вырвалось слишком поздно, женщина почувствовала еще большее разочарование, чем если бы док умолчал о своих чувствах. И в то же время Полина ощутила, как в сердце начинается стремительное снеготаяние. Беспомощно дотронулась пальцами до шеи: только не сейчас. Его надо заставить немедленно уйти, иначе в их отношениях он опять возьмет власть в свои руки.