355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ольга Онойко » Дикий Порт (Райские птицы) » Текст книги (страница 4)
Дикий Порт (Райские птицы)
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 18:15

Текст книги "Дикий Порт (Райские птицы)"


Автор книги: Ольга Онойко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

Та вздохнула.

– Я не хочу, чтобы она долго оставалась в питомнике. Пусть снимается в кино. Пусть работает на Земле, на Урале, где угодно, чтобы её занимало дело. Общение с нуктами развивает человеку лишние способности. Ты видела, как она утихомиривает Улянку? Ты полночи промучаешься, а Лили пошепчет чего-то, и она уже спит.

Анжела засмеялась.

– Да я только рада. Об одном жалею: сама так не могу.

– Анжель…

Малыш, поняв, что больше его никто тормошить не станет, поднялся, отряхнулся и подошёл к женщинам. Янина опустила ладонь ему на темя. Хвост Малыша заключил подругу в сплошное кольцо.

– Она водит как Кесума, – неожиданно сказала экстрим-оператор. – Даже лучше. Но Кесума училась этому много лет. Потом много лет летала. Кесума участвовала в боях, от её лётной техники зависела её жизнь. Лили год назад получила права!

– У неё талант. Яна, я тебя не успокаиваю. Я правда думаю, что ты преувеличиваешь. Сравни Сашку с любым его сверстником – да он же бык, мужик, таких подростков не бывает! И я думаю, что он тоже может вот так спрыгнуть с дерева.

– У него нормальная скорость реакции.

– Ему всего пятнадцать. И матери прайдов не впускали его спать в гнездо.

Янина опустила веки.

– Вот это хуже всего.

Лицо Анжелы мгновенно стало серьёзным, почти сумрачным.

– Яна, ты ведь и сама… – она замялась, – и твоя дочь… Почему ты отказываешь Лили в способности…

– Отказать Лили в способности нельзя, – сухо сказала Янина. – Но я слишком хорошо понимаю, что она означает.

Майк лучился счастьем. Даже стёртые в кровь ноги и расцарапанное колючками лицо не портили ему настроения. Зато настроение портилось у Лилен: неумение парня ходить джунглями её убивало. Сама она едва не прыгала по веткам, нукты с энтузиазмом помогали, и половину свежекупленной майковой мнемокарты занимала Лили Марлен, Диана-охотница, Фрейя в компании сотни Фафниров, юная Кали со сворой адских собак.

Макферсон сравнивал её и ещё с кем-то. Но об этих духах и божествах на лекциях по культурологии не читали, и языколомных имён Лилен не запомнила. Майк приходил в бешеный восторг, вспоминая новые мифы, озвучивал громогласно, чуть не захлёбываясь. Лилен делала постное лицо, но минуту спустя забывала о том, что собралась дуться. Приятно, конечно. И всё-таки лучше б не надо.

Ей неожиданно пришлось решать всё и за всех.

«Мы твои родители, – тихо, очень ровно сказала мама. – Мы всегда на твоей стороне».

Что-то в этих словах звучало странное. Стальное.

Не семейное.

Сторона, которую принимают мастера биологического оружия…

«Если ты действительно хочешь быть актрисой… боюсь, другой режиссёр Уралфильма не предложит тебе контракта. Тебе придётся пытать счастья на Земле».

«Почему Уралфильма?» – недоумённо спросила Лилен.

«Так он тебе ещё не сказал?»

Проклятый Макферсон получил приглашение от семитерранской студии. И принял его. И словом не обмолвился Лилен.

«Он собирался, – примиряюще говорил отец, пока она кипятилась. – Как раз сейчас».

…Лилен дулась до сих пор. Нукты чуяли её настроение и метались вокруг иссиня-чёрным шипастым вихрем, рычали и свистели, пытались дознаться, отчего маленькая мягкокожая женщина так зла. Не следует ли доставить ей удовольствие, кого-то убив?

Папа с Майком пришли к полному взаимопониманию.

– Я работал в чистой цифре, – рассказывал Майк, пока камера в его руках оглядывала окрестности. – Лет в шестнадцать. Это очень увлекательное занятие для подростков. Конечно, есть интересные работы, Бо Лонг, к примеру, уже тридцать лет не выходит за рамки чистой цифры, но для этого нужно иметь определённый склад характера. И определённую эстетику. Я понял, что для меня это тупиковый путь…

Дитрих что-то спросил, солидно и благожелательно. Лилен не разобрала слов, занятая довольно кровожадной безмолвной беседой с альфа-самцом прайда Ладгерды.

– Конечно, полностью живое кино давно в прошлом, – ответил юношеский тенорок Майка. – Но оно должно выступать как цель. Которую невозможно и не нужно достигать. Плодотворен только синтез. А можно подняться как-нибудь над ветками, чтобы взять радиус по максимуму?

И потом он рассказывал, как снимали в прошлом – не трёхмерное пространство на несколько метров вокруг, а один плоский прямоугольник, и даже редакция угла была невозможна, не говоря уже о замене объектов внутри кадра. Приходилось переснимать, делать множество дублей, но это было высокое искусство со своей спецификой. А ограничения, которые накладывает техника, только стимулируют воображение. Дитрих слушал с интересом, уточнял.

«Мы хотим, чтобы ты смогла реализовать себя», – сказала мама.

Лилен всегда полагала, что самореализация человека – это его личное дело. Теперь она чувствовала себя отвратительной эгоисткой: чтобы избежать проблем и не ставить родителей в зависимость от своих желаний, она должна была бросить так замечательно начавшуюся карьеру и провести остаток жизни соцпсихом.

«Решай», – сказали они.

– Понимаете, – соловьём разливался Майк, – в любом случае приходишь к необходимости создания персонажа. Сначала делаешь внешность. Потом понимаешь, что у него есть характер. И в итоге получаешь ту же символ-модель, только неживую. Нарисованную. Сколько символ-моделей ты можешь создать, не повторяясь? Природа куда изобретательнее тебя… с пейзажами так же. Можно сделать ярче, чётче, но разве придумаешь новое небо? На Альцесте или на спутниках Сатурна, но прототип обязательно найдётся…

Лилен фыркнула. Вспомнилось, как один незамутнённый сокурсник рассказывал про ночное небо Альцесты. Вытаращив глаза: «Там полнеба звёзды, а другие полнеба – х**!»

Впрочем, если уж так хочется увидеть Галактику извне, можно отправиться к Магеллановым облакам.

Лилен прыгнула на спину альфы, вцепилась в гребень и попросила поднять её на секвойид – тот, огромный, с высохшей веткой у самой вершины. Майк внизу благоговейно ахнул, провожая её двумя взглядами – собственным и запечатлевающего сенсора.

Порыв ветра едва не столкнул Лилен с ветки. Альфа, обвив хвостом истончившийся ствол, поддержал её лапой. Отсюда, с высоты, открывалась панорама залива – мыс Копья, полоса пляжей, коттеджный посёлок, лес.

«Вся красота мира» – отдалённое, искажённое эхо страха. Раса ррит давно и безнадёжно выпала из разряда опасностей космоса. Ареалу человечества грозят другие опасности.

Древняяя Земля. Homeworld, колыбель цивилизации, драгоценное Сердце Ареала.

Седьмая Терра, Урал. Могущественнейшая колония.

…Лилен всегда гордилась тем, что её родители – не обычные люди, что они одарённые, незаменимые, мастера по работе с биологическим оружием, и пусть, как кажется, питомник находится в сущей глуши, но их работа имеет значение для всего человечества.

Она впервые сожалела об этом.

«Ты можешь ехать с Майком, – сказал папа. – Работать на Уралфильме. Тогда мы с мамой будем предпринимать шаги в том же направлении, к Терре-7, будем заодно с Игорем. Но тогда может случиться, что Земли больше никто из нас не увидит. Никто не знает, сколько продлится противостояние и чем оно кончится… Ты можешь расстаться с Майком и попытать счастья как актриса на Земле. Это сложнее и тяжелей, но после «Кошек» у тебя есть что предъявить. И тогда, соответственно, мы займём нейтральную позицию. Я, конечно, не предам Игоря, но своим делом он будет заниматься один».

В голове не укладывалось, что от неё, соплюхи, может что-то зависеть. Тут, на любимом насесте над полуостровом, Лилен казалось, что всё это не всерьёз. Ну не может так быть. Южный материк Земли-2, глушь и тишь, море и солнце… тоже мне, большая политика.

Папа помахал ей снизу рукой – «спускайся».

«А вы сами как хотели?» – спросила тогда Лилен, глядя пасмурно.

Дитрих вздохнул.

«Мы пока только думали, – ответил он. – Я ничего не имею против уральцев, Игорь – мой друг, местер Ценкович лично сделал много добра твоей маме. Но это другая культура. Другой образ мысли. Древней Земле противостоит не ещё одна Земля, а нечто совершенно иное… Нам трудно принять решение».

Другая культура.

Альфа учуял соображения Лилен и не понял их.

Та усмехнулась.

Майк сделает ей имя и славу. Майк носится с ней как с писаной торбой. Никто больше так не будет. И без квёлого этого эльфа куковать Лили Марлен на ролях бесчисленных блондинок… Она не из тех, кто безраздельно предан искусству и согласен корпеть на рутинной работе. Она хочет блеска.

«Но тебе не предлагали индикарты. Приглашение стать семитерранином получил только Майк. Чтобы отправиться с ним, тебе придётся выйти за него».

Лили Марлен нахмурилась. О том, насколько сложно получить вид на жительство у семитерран, она слышала, но как-то забыла.

«А может… дядя Игорь поможет?» – с надеждой спросила она.

«Может, – бесстрастно кивнул отец. – Если за это возьмётся Игорь, индикарта у тебя стопроцентно будет. Но ты представляешь, что почувствует Майк, если ты выкинешь такое коленце? Захочет ли он с тобой работать тогда?»

– Какой смысл рисовать символ-модель? – вдохновенно спрашивал Макферсон. Над ним вниз головой висел нукта и сосредоточенно разглядывал сенсор камеры, портя Майку запись. Любопытствующие драконы повылезли все, лес кишмя кишел ими – когтистые лапы, шипастые хвосты, лезвия на плечах, челюстях, голове, острые гребни – полный боекомплект живого оружия…

Майк не боялся. Дитрих видел это и проникался к нему симпатией.

Но Макферсон не был очень уж отважным и сильным духом. Он просто был слегка чокнут, и всё.

Отец не понимал этого. Или, скорее, не желал понимать. Нарочно.

Хоть ты тресни.

Вечером злая, как дикая кошка, Лилен вытащила из-под кровати верёвочную лестницу, мирно пылившуюся там года четыре. Не то чтобы она не могла просто выйти из дома. Но мало ли… кто-нибудь проснётся, и тогда надо будет объяснять, куда и зачем она идёт. Зачем ей блуждать ночью по джунглям, залезать на деревья, нырять со скал, играть с опасными хищниками, ведь она уже не ребёнок…

Тьфу.

Лилен с лёгкостью спрыгивала со второго этажа. Но под окнами расцветали астры тёти Анжелы, и их было жалко.

Первым побуждением было отправиться в гнездо к Нитокрис и нажаловаться той на мать. Лилен вовремя вспомнила, что действительно уже не ребёнок, а взрослую женщину, пусть маленькую и мягкокожую, глава прайда под боком не приютит.

Тогда она ушла к океану, разделась и долго плавала на спине, глядя в небо, по которому шествовала Луна.

Луна-дубль, маленькая, отливающая голубым.

Терра-без-номера.

Лилен вспоминала, как смотрела на огромный спутник Древней Земли впервые, разинув рот. Казалось, что тяжёлый шар в небе сейчас сорвётся и рухнет. Мурашки по спине бегали. Потребовалось немало ясных ночей, чтобы привыкнуть.

Больше не увидеть Земли.

Ну и что? Она родилась на Терре-без-номера.

Выйти замуж за нибелунга?

Кукиш вам. Нужно обстоятельно подумать, вот и всё…

Лилен раскидывалась на воде и входила в транс. Звёздный полог опускался ли к морю, или сама Лилен поднималась из волн, чтобы стать ближе – прохладные искрящиеся светила окружали её, погружались в йод и соль океанских волн, чтобы стать ещё яснее и серебристей. Пелагиаль жила; тёплое море, как сердце, билось о скальные рёбра земли, и дыхание тропосферы, ещё не осознавшей присутствие человека, было чисто и безмятежно.

На берегу, в глубине леса, дремало биологическое оружие.

Где-то очень далеко, так далеко, что вне транса Лилен никогда бы не услышала и не ощутила этого, прошёл экраноплан. Не по расписанию. На секунду Лилен удивилась, но тут же вода вымыла из неё это чувство вместе с остатками дневного раздражения, усталости и печали.

Наконец, руки её сделали гребок, ноги утонули, и пловчиха направилась к берегу. Полотенца с собой она не захватила, и немного посидела на камне обнажённой, ожидая, когда ночной ветер соберёт влагу с её тела. Кто-нибудь другой немедля словил бы простуду, но Лилен не ведала о таких неудобствах.

Потом она ушла в лес и забралась в свой старый детский домик на дереве. Отец рубил его с расчётом сиживать там всей семьёй, да в компании Малыша, и места хватало. Дерево выросло даже для Терры огромное…

В домике Лилен чаще приходили дельные мысли. И спать здесь она любила.

Над джунглями пронёсся беззвучный зов. Вскоре сквозь большое окно без рамы проскользнула глянцевитая шипастая тень.

Нукта, дельта-самец прайда Итии, мало общался с людьми и имени не носил. Идентификации как четвёртого мужа ему хватало, а Лилен звала его Дельтой. Как вышло, что они оказались в дружбе, Лилен не помнила, потому что была слишком маленькой. Мама рассказывала, что Дельта однажды имел ожесточённый спор с Малышом на тему воспитания детей, после чего решил, что надо ему послеживать за Лили Марлен, ибо Малыш, сам молокосос, мог что-нибудь упустить или чему-нибудь очень напрасно попустительствовать, а Дельта имел по этой части огромный опыт.

Лилен смеялась до икоты и в историю не поверила.

«Привет, Дельта».

Хвост нукты обнял её привычным движением. Морда ткнулась в лицо.

«Постерёжешь? Я буду спать здесь».

Дельта, не отвечая ни одним из возможных способов, отошёл и свернулся в кольцо у стены. Лилен улыбнулась и последовала его примеру, укрыв плечи собственным детским одеялом. Ногам в джинсах было тепло и так.

Проспала она недолго.

Майк шёл по лесу. Бездарно шёл. Запинался о корни, нервно шарил здесь и там лучом слабого фонарика и оттого ещё больше слеп. Ругался. Он разбудил Лилен за минуту до того, как Дельта тронул её мордой между лопаток, сообщая, согласно уговору, что кто-то идёт.

Лилен беззвучно выругалась. Додумался же… кто ему сказал, где она может быть? Не иначе родители.

Тьфу.

– Лилен! – позвал Майк. – Лилен, ты здесь? Ты в домике?

«В домике я, в домике, – с нутряным смешком подумала та. – Чур, не играю». Выглянула, скорчила раздражённую гримаску.

– Кто тебя привёл?

– Никто, – быстро сказал Майк.

Лилен нарочито громко вздохнула. Скрылась на миг в чернильной темноте и вынырнула под днищем гнёздышка, спускаясь вниз по канату.

– Ты зачем пришёл?

– А ты зачем ушла?

– Погулять. – Лилен подумала, что сейчас вполне может прийти в ярость.

– Ночью?

– Люблю гулять ночью.

Майк опустил глаза. На виске темнела царапина: днём, шарясь по кустам с камерой, налетел на шип. Злополучный творец вздохнул, сунул большие пальцы за пояс брюк, вытащил.

– Лилен, – сказал он. – Я тебя люблю. Ты только, пожалуйста, помолчи.

Возлюбленная гневно раздула ноздри, но повиновалась. Больше из любопытства, чем из уважения, и всё же не сказала ни слова.

– В общем, так, – Майк проглотил комок в горле. – Прости, что я не сказал насчёт Урала. Я собирался. Долго. Я просто… понимаешь? Ну, я боялся. Боялся. Что ты… не захочешь. Я не знаю, как я буду там без тебя. Понимаешь, у меня девять сюжетов, я им представил – для полнометражек! – им интересно, два уже пошли в работу на сценарий, но они все для тебя! Я не смогу это снимать без тебя. Ты понимаешь?! Ну да, я псих, я чокнутый, я ничего не вижу, кроме своей студии, но я не могу без тебя!

Лилен молчала. В темноте её глаза были совершенно чёрными, а волосы лунно светились. Майк не смог удержаться от мысли, что кадр бы вышел немного сладкий, но очень красивый, особенно с таким выражением лица, как у неё сейчас – устало-льдисто-бесстрастным, как у лесного духа…

И проклял всё.

– Лилен.

Ресницы, длинные и густые, точно у анкайи, медленно взмахнули.

– Ну скажи что-нибудь!

– Что-нибудь.

Майк застонал, дёрнувшись.

– Что я должна сказать? – очень спокойно спросила Лилен. – На какой вопрос ответить?

– Ли…

Она оборвала его, подняв ладонь.

– Подсказываю: ты хочешь, чтобы я поехала туда с тобой или поехала туда сниматься?

Майк смотрел на неё несчастными глазами.

– Я хочу, чтобы ты поехала туда со мной, чтобы сниматься у меня.

– А если я буду у тебя сниматься и всё, тебя это устроит?

Майк зажмурился. Запустил пальцы в длинные волосы. Лилен отстранённо подумала, что посоветовала ему хороший шампунь, и теперь хоть пряди не слипаются. Уставилась в землю, пнула носком кроссовки лысый терранский кактус. Макферсон оскалился, всхлипнул и выговорил:

– Нет. Не устроит.

Лилен пожала плечами.

– Но я всё равно хочу, чтобы ты поехала, – сказал Майк.

Заухала ночная птица. Лучились крупные терранские звёзды.

– О-кей, – сказала Лилен.

В детстве Лилен от дома до гнезда на дереве носили нукты – минут за двадцать; могли и быстрее, но берегли всадницу. Отчаянный Майк шёл сюда часа три, петляя по ночному лесу. Он вымок от росы и пота, потом замёрз, несколько раз упал, исцарапался насмерть, был с головы до ног искусан мошкой и дико устал. Прочти Лилен о чём таком в романе про любовь – восхитилась бы преданным парнем. Но Майка ей даже не хотелось жалеть.

Она много раз пыталась проникнуться к нему хоть какими-нибудь чувствами. Ей это даже удавалось – ощутить благодарность, нежность, умиление, словно над щенком… лишь до того, как она снова видела Майка вблизи.

Съёмки. Ещё он нравился ей на съёмках, – злой, безжалостный, в ауре ясного необыденного огня. Но он не умел быть таким всегда, и оттого повседневный Майк казался ещё противней. «Почему к его мозгам не прилагается нормальная внешность?», – с тоской думала Лилен, но тут же мелькала мысль, что даже если Макферсон пострижётся, подкачается и вправит уши, быть с ним она всё равно не сможет.

Подсознание. Физиология.

…Он как-то спросил, откуда взялось её имя. Лилен машинально ответила «Не знаю».

– У тебя оба родителя немцы, и ты не знаешь, почему тебя зовут Лили Марлен? – изумился Майк.

– Мама хотела назвать меня Лили, а папа – Марлен. Вот и всё, – сказала Лилен и мрачно добавила, – я плохо говорю по-немецки.

– Я знаю немецкий, итальянский, французский, испанский, основной нкхварный и прим-лаэкно, – улыбнулся Макферсон.

– А я говорю по-русски, – отрезала Лили Марлен. – Второй родной.

– Заслуживает уважения, – согласился Майк; непонятно, с подначкой или всерьёз.

И вдруг запел. Голос был тихий и глухой, но чистый. Макферсон в детстве ходил в музыкальную школу и имел привычку импровизировать на рояле блюз, когда размышлял. Из слов Лилен понимала едва половину, только припев повторялся и не оставлял сомнений.

 
Deine Schritte kennt sie,
Deinen zieren Gang
Alle Abend brennt sie,
Doch mich vergaß sie lang
Und sollte mir ein Leids gescheh'n
Wer wird bei der Lanterne stehen
Mit dir Lili Marleen.
«Моя Лили Марлен…»
 

Лили Марлен смотрела на светящееся изнутри лицо Майка, и ей было противно.

В нём горел огонь не той природы. Он был гений, а она хотела – воина.

Дельта ждал. Он чувствовал, что Лилен новоприбывший не по вкусу. Девушке стоило допустить единственную мысль, и Макферсона ждала бы незавидная участь. Никаких лишних соображений у Дельты не имелось.

– Обратно дойдёшь? – хмуро спросила Лилен.

– Дойду, – тихо сказал Майк.

– Тьфу на тебя. По канату залезешь? А, Дельта!

Со спины Дельты он, конечно, едва не упал. Дельта зашипел в том смысле, что настолько мягкокожих самцов ещё не встречал, и Лилен укоризненно насчёт Дельты подумала. В помещении Макферсон всё-таки очутился. Лилен вытащила из тюка ещё одно одеяло и толкнула тюк Майку.

– Спи, – сказала она. – Тебя шатает. Завтра пойдём домой.

Ушли они ни свет ни заря, сквозь плотный туман. Майк чихал. На боли в мышцах не жаловался, хотя Лилен ощущала их физически. Нитокрис говорила, что её телепатические способности только самую малость не дотягивают до отцовских. Все километры Лилен отшагала на своих двоих. Она бы попросила нукту и пролетела весь путь наездницей дракона, цепляясь за выросты брони и затаив дыхание, но не могла бросить Майка, которому это наслаждение было недоступно.

Договорённость, задуманную Лилен, они заключили. Игорь, мастер-семитерранин, возвращался через пару недель, и начинающая актриса собиралась выпросить у него содействие в получении уральской индикарты. Работа её ждала.

Посёлок, укутанный туманом и тишиной, казался призрачным. Распарывая шагами глухое беззвучие, двое прошли к коттеджу Вольфов, и Лилен протянула руку в браслетнике к замку.

Компьютер пискнул и моргнул синим.

Дверь была отперта.

Лилен пожала плечами. «Подумаешь, забыли запереть, кому тут это надо, посреди питомника…» Вошла. Майк сопел ей в спину.

Вчера отец допоздна сидел за компьютером.

Он и сейчас за ним сидел, откинувшись на подголовник высокого кресла, открыв рот, уронив руки. Экран светился заставкой: сменялись фотографии маленькой Лили Марлен, молодой Янины, самого Дитриха в обнимку с женой, видов океана, терранских и земных цветов крупным планом…

Лилен через силу выдохнула. Заставила себя снова глотнуть воздух.

– Местра Янина, – прошептал Майк где-то в бесконечной дали. – Местра…

…Наверное, время было не такое уж позднее. Мама несла отцу поднос с чаем. И куском любимого молочного торта. Когда она упала, поднос оказался под ней. На слишком гладкой для пятидесяти лет коже Янины Вольф успел за прошедшие часы выделиться биопластик. Бледная плёнка, точно тонкий полиэтилен.

Лилен долго стояла на коленях, глядя на лицо матери, полускрытое рассыпавшимися волосами; по-всегдашнему неподвижное лицо. Потом встала и деревянной походкой вышла на улицу. Туман стал похож на песок, в нём невозможно было дышать, но Лилен вдохнула поглубже, обернулась к лесу и закричала, – давясь рыданиями, мгновенно сорвав голос. Вопль пронёсся над кронами, и далеко-далеко закачались деревья, когда из-под их сени поднялось, чернея в блеске рассвета, нечто ужасающее.

– Нитокрис!!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю