Текст книги "Дикий Порт (Райские птицы)"

Автор книги: Ольга Онойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

Деятельность Рихарда Арийца местер Айлэнд оценивал в целом положительно.

Последнюю попытку укрепить вертикаль власти через Объединённый Совет предпринял Вилим Джейкоб. Во время Второй космической он добился учреждения поста военного консула, единого главы Ареала, и избрания себя на пост.

После его убийства безликие и безвластные генеральные секретари смирно сменялись каждые пять лет. Те, кто хотел влиять на события, искали других способов.

Смерть Джейкоба была первой заметной из череды странных смертей, настигавших дельцов и политиков. Не слишком часто, с интервалами в несколько лет, вовсе необязательно в пору активной деятельности, и только параноик либо осведомлённый заподозрил бы здесь систему… лишь теперь, вспоминая, складывая два и два, Айлэнд чертыхался сквозь зубы. Находил события странными, подозрительными и даже недвусмысленно доказывающими. За что ели свой хлеб с икрой его аналитики? Целые компании занимались выделением тенденций и футурологией, немалые деньги шли на промышленный шпионаж. Почему у него, хозяина Айлэнд Инкорпорэйтэд, не оказалось информации, которую добыл Ши-Ши в промежутках между любованиями сакурой?

Сладостный юный гнев погнал кровь по телу. Чарльз с шумом выдохнул. Когда-то он сам, лично затачивал зубы на Вилима Джейкоба. Но кто-то успел раньше.

«Кто-то».

Чарльз раздражённо мотнул головой, приподнявшись в кресле. Упал назад.

Ясно, кто.

И понял это ты, старый дурак, с опозданием в пятнадцать лет. Пятнадцать лет верил, что биопластик действительно может стать нестабилен, действительно может однажды выйти из-под мысленного контроля хозяина и превратить оберегаемое тело в жидкий фарш. Требовал от своих лабораторий исследований, проверок и гарантий, вбухал в них кучу денег и даже думал снять собственный костюм, доверить продление жизни одной фармакологии…

«Это тоже их рук дело, – подумал Чарльз. – Чёртовы русские!»

– Слышишь, Эс Ди? – окликнул он. – Билли накрыли семитерране. Я всё-таки докопался до сути. Это были они. У меня много причин их не любить, теперь появилась ещё одна. Помнишь, я рассказывал, что вышло из рекламной кампании «Эйч Серены»? Чёрт побери, я назвал эту модель в твою честь! Сам судил конкурс проектов! Прости, детка, что снова напоминаю. Но я сказал тебе тогда, что куплю бренд «Горностай», и я его куплю. Акции ИАЗа уже упали до номинала.

Фондовые рынки Ареала человечества залихорадило задолго до старта анкайского саммита. Известия о том, что Начальник Порта добивается новой встречи, появились вскоре после завершения предыдущей. Дня не проходило без сюрпризов, никто не мог предсказать, что случится завтра. Нарушения заявлялись постоянно, и три, кажется, раза торги блокировались на сутки.

В спекулятивную игру, начатую Айлэндом, втягивались новые и новые действующие лица. Банкротство Platinum Motors оказалось мнимым; компания перешла в руки каких-то сомнительных личностей, весьма вероятно, марионеток Урала. Крошка Йория пошёл дедушке настречу, повёл себя как умница, сделав кое-кому интересный намёк, послав к уральским колёсам своих парней с палками; уже выстроенная кораблестроителями круговая оборона рассыпалась, как карточный домик.

Неплохо.

Нет такой компании, что не рвётся на Space Stock-Exchange. Транспланетному сектору SSE нет аналогов ни в истории, ни в чужих Ареалах. Но правление биржи находится на Древней Земле.

Чарльз улыбнулся жене.

– Что скажешь?

Голограмма Серены Деборы разомкнула губы. Слегка повернула голову, по-прежнему не удостоив мужа взглядом.

– Fuck youself! – ответила она и пожала плечами.

Чарльз рассмеялся, светло, почти беззаботно; хлопнул ладонью по боковине кресла и поплыл дальше.

Иван Михайлович Кхин ходил по салону от стены к стене и бубнил ценные указания. В неподражаемо-ворчливом тоне слышалось: «сам не догадался, горе луковое?» Едва покинувший состояние мерцания лайнер сопровождала остаточная нестабильность, она не давала установиться визуальной компоненте, и потому казалось, что Батя разговаривает сам с собой.

Алентипална вязала салфетку и улыбалась. Дверь в коридор оставалась открытой, и оттуда доносилось шумное возмущение второго триумвира.

– Знаю я, что вы там творите! – разгневанно заявлял Элия браслетнику. – «Срок большой и грант большой – мы работаем с душой!»

…Первое, что делается, стоит оказаться в зоне действия галактической связи.

Срочные звонки.

Стенные панели померкли, усилился верхний свет. Два часа до приземления. Часть эскортного флота «Академика Азарова» уже села, сам лайнер задерживается на орбите только по организационным причинам. Терра-без-номера готовит приём. Урал, главный партнёр, могучий союзник… первая встреча на высшем уровне, пакет предложений по интеграции, и впереди маячит создание Содружества внешних территорий. О, разумеется, никакой политики, только экономические и культурные связи, только глупец усмотрит здесь какую-то альтернативу Объединённому Совету. Политическое пространство Ареала едино, Ареал просто слишком велик, чтобы им можно было эффективно управлять одной организации…

Точки бифуркации – как звёзды. Многие можно увидеть невооружённым глазом, но куда больше таких, о которых знают лишь астрономы, специалисты по реестрам Ареалов… лишь корректоры-профи. Вброс в коллективное сознание человечества каждой осмысленной идеи сопровождается такой точкой. Мысль о неэффективности Объединённого Совета за его историю появлялась неоднократно; всякий раз она могла завладеть умами – или не завладеть.

Алентипална вязала салфетку и улыбалась.

Обо всём этом она подумала ещё на Анкай. И даже раньше: работа с информационным полем требовала не разового мощного вмешательства, а нескольких аккуратных редактур. Часть она поручила Данг-Сети, кое-что спели птички помоложе. Сейчас местра Надеждина наслаждалась последними часами отдыха и думала о синдроме Мура. Ей не нужно постоянно присутствовать на заседаниях, она поедет в лечебницу, и, наверное, Светочка захочет помочь. И Ниночка. И если хорошо поговорить с Димочкой, он не откажется. Как много они смогут сделать вместе! Столько корректоров разом… наверное, на помощь придётся звать Костика и Володю. Они славные мальчишки и, конечно, поедут с ней.

«Ну и ватага собирается», – думала Волшебная Бабушка, радуясь про себя; вывязывала накиды и петли. От хорошего настроения вспоминалось смешное: как грозные Ваня и Элик звонили ей из разных городов Урала и жаловались друг на друга. Один: «Я тут на совещаниях зад отсиживаю, а Наумыч – лаборанток обхаживает», другой: «Я тут в лабораториях парюсь, а Михалыч водку пьянствует!».

«Михалыч» замолк, сложил браслетник и шумно выдохнул.

– Как там, Ванечка? – не отрывая глаз от рукоделия, спросила Бабушка.

– Там – чудеса! – проворчал первый триумвир, потирая лоб.

– …там леший бродит! – немедленно откликнулся из коридора второй, после чего рявкнул в браслетник, – да не тебе это я! Не тебе! А если у тебя вирусная культура такая, что в ней леший бродит, то я не знаю, что тебе сказать!

– Сам ты леший, – ответил Кхин и грузно осел в кресло.

Местра Надеждина ждала. Много лет проведено вместе, они понимают друг друга с полумысли. Что тут уточнять? Ваня услыхал неприятную новость, ситуация слишком сложная, чтобы с нею разобрались на нижних уровнях, и сейчас он думает, как упростить уравнение; где потребен лёгкий толчок, чтобы лавина свернула в сторону…

– Тиша, – сказал он, наконец. – Дело такое… Фарафонов звонил Ратне.

Исполняющий обязанности премьера. Директриса Эрэс, четвёртая грань золотой тетрактиды, единственный корректор высшего уровня, оставшийся на Урале.

– Что сказал? – безмятежно спросила Бабушка.

– На Третьей Терре адовы пляски. Браконьеры лютуют, хищническая добыча пошла. Егери за шайкой погнались на поверхности, так они, гады, лес запалили! Неделю назад в оортовом облаке системы полноценная драка случилась. Люнеманновых лицензированных добытчиков в пыль раскатали, – чем дальше, тем больше Кхин мрачнел. – Записи мутные, почти ничего не понять, на саботаж не похоже, просто место выбрали непросматриваемое… Есть подозрение, что участвовали боевые корабли. Естественно, не со стороны Порта.

– Дальше, – так же спокойно попросила Алентипална, пересчитывая столбики на вязанье.

– Нероцкий активировал визитку.

Принцип этих визиток, маленьких пластиковых карточек с функцией одноканального телефона, изобрела Данг-Сети, но почему-то очень раздражалась всякий раз, когда Алентипална пыталась восхититься её идеей… Карточка выдаётся как гарантия защиты и принимается как залог лояльности. В самом крайнем случае гражданин Урала имеет право обратиться за помощью в Райский Сад.

Илья Данилыч Нероцкий.

Хозяин Излучинского аэромобильного.

Один из главных налогоплательщиков Седьмой Терры.

– На SSE в транспланетном секторе пошла дикая спекуляция против наших компаний. Поначалу сами дрались, сил немало было… «Астросплав» на грани банкротства. «Энергия» отзывает остаток по транзакциям, будет переходить из транспланетного в элиту. «Стройкосмос» стоял как мамонт – так нашли, чёрт бы их взял, какие-то погрешения против SEC. Нероцкий эмиссию устроил, через Платиновые Моторсы вытащил сколько смог. Потом, когда понижение шло, кинули новость о сокращении поставок. Цены подняли. Посредники смели всё, что было, склады пустые… всё равно котировки падают. «Медведи» дожимают насмерть.

Алентипална задумалась. Крючок замер, нырнув в тёплую глубь вязанья.

Иван Михайлович смотрел в лицо любимой женщины. Всякий раз больно тревожить её. И стыдно. Чудо – очень простое и удачное решение. Хочется просить о нём чаще, чем нужно. Даже если отлично знаешь, чего оно стоит.

– Альянс работает, по прикидкам, – добавил Батя. – Говорят, от Айлэнд Инк вонь пошла, да госкомпании Йории впряглись.

Тиша нахмурилась.

– Дальше, – повторила она, положив на колени незаконченную салфетку.

Перед ней невозможно о чём-то умалчивать. Премьер-министр Седьмой Терры отвёл глаза.

– Земля готовит масштабные учения, – скупо и сухо сказал он. – Первый и второй ударные флоты. Предполагается взаимодействие с гарнизонами Терр. Всех.

– Мы сейчас не готовы решать эту проблему. – Кхин скрестил руки на груди.

– Ваня, давай решать проблемы по мере их поступления, – почти раздражённо отозвался Ценкович, устраиваясь в кресле напротив. – На орбитах ещё эти флоты, понимаешь! Они даже с финансированием не разобрались.

– Разберутся, – с прагматичным пессимизмом буркнул Батя. – Для такого дела Совет тряхнёт мошной.

– В любом случае это пока дальний прицел.

– Жмут нас, Элька! – Кхин подался вперёд, щурясь. – Проснулись и попёрли.

– А ты чего хотел? После Анкай?

– И то верно.

– И вообще, – Борода ухмыльнулся, разделяя бороду надвое, – мы же можем пойти Земле навстречу. Они хотят взаимодействия с флотами колоний? Почему б нам не подновить, скажем, материальную базу, для успешного взаимодействия, а?

– Подновим… Наумыч.

– Чего?

– Кто в тебя стрелял? – негромко спросил Кхин. – Дошёл мыслью?

Ценкович уставился в потолок. Смотрел долго, точно нашёл там что-то интересное. Потом проговорил:

– Думается, что не земляне.

– Почему?

– Уж очень глупо с их стороны. Я всерьёз рассматривал вариант с лаэкно, даже отбрасывая Люнеманна. Что-то любезный Хейальтаэ недоговорил.

Кхин скептически поморщился.

– В общем, кто-то слева, – резюмировал Элия. – Я всё думаю, чего этим добивались? На самом деле?

– Элик, тебя просто хотели убить, – подняла глаза Алентипална. – Я жизнь пела. Не удачу, не выгоду. Душа была не на месте, а из-за политики не случается у меня такого.

– Тишенька…

Триумвиры замолкли. В приоткрытых дверях мелькнула Лайсан, перехватила взгляд Алентипалны и скрылась. Стрелки на обвитых золотым плющом часах сошлись, показывая полдень, и перед двенадцатью ударами крохотные колокола прозвонили первые такты древней песни.

– Давайте сейчас обговорим, – предложил Элия. – На Терре пока разберёмся, пока соберёмся, да и по интеграции вопросов выше крыши.

– Хорошо, – бросил Кхин. – По порядку. Что с квазицитами? Проще всего задействовать армию. Если уж дошло дело до боевых кораблей…

– Какую армию? – мрачно процедил Борода. – Гарнизонный флот Третьей? Губернатор им не командует, нужна санкция министра колоний, с Земли, а он не даст. Земляне кровь из носу не признают, что браконьеры вообще есть в природе, а если есть, то доказывать, что для борьбы с ними нужна армия, дохлый номер. Требовать неподчинения, открытого перехода на нашу сторону немыслимо. Наши корабли туда бросать тоже немыслимо. С какой стати? Даже если с полной секретностью, всё равно случатся какие-то утечки, и будет скандал.

– Рихард Ариец лет пять назад надрал хвост «Аткааласт». Какими силами? Яхтами своими, что ли? Его граждан убили, он должен отреагировать.

Они начали обсуждать подробности договора с Люнеманном, спорные моменты, юридические основания; Алентипална вернулась к своей салфетке.

«Лазурь не справится, – подумала она. – Данг-Сети нельзя лететь на Третью Терру. Нельзя было отзывать Флейту. Если бы Димочка!»

Димочка словно котёнок – «что мне нравится, то моё». Вещи ли, люди… и когда оказалось, что у его личной Лены есть свободная воля, это стало сокрушительным ударом для почти всемогущего звёздного дитяти. Тройка распалась. «Тройка, – говорил Элик, – треугольник – это фигура, направленная вовне. Даже графически. Пока тройка действует, она эффективна. В покое, когда встаёт необходимость налаживать отношения внутри – начинаются проблемы. Модели нет! Мы-то взрослые люди, и то всякое случалось. А дети? Подростки? У них вдобавок гормоны играют… крыша едет!»

«Что с ним делать?» – удручённо спросила тогда Алентипална. «Аминазину ему прописать надо!» – внезапно заявил Элик и чему-то гулко расхохотался.

«Что такое аминазин?»

«Это такое древнее психофармакологическое средство, – чрезвычайно хитрым и ехидным голосом ответил Ценкович. – Оч-чень свирепое».

Бабушка улыбнулась, пряча конец нити в оконченном вязанье. Нити, нити… с браконьерской добычей квазицитов боролись, сколько существовала колония на Третьей Терре. Шли на ужасные по жестокости меры, распускали ещё более ужасные слухи о том, что грозит попавшимся преступникам.

Бесполезно.

Слишком доходный бизнес.

Алентипална рукодельничала и думала о посторонних вещах, пока часть её сознания, отойдя в тень, перебирала невидимые нити возможностей. Никак не отыскивалось нужной; может, её и вовсе не существовало. Охотиться за квазицитами будут всегда, пока остаётся в людской натуре стремление к прибыли. Но люди с Дикого Порта получают лицензии, и местер Люнеманн – союзник Урала. Поставить заслон перед Землёй…

Лайсан уже должна была принести чай. Бабушка покосилась в сторону коридора.

Вместо секретарши с подносом вошла Ниночка-Мультяшка. Осторожно проплыла по салону, поставила на стол чашки, молочник и сахарницу, а потом присела на корточки возле кресла Бабушки.

– Баба Тиша… – шёпот.

– Да, Ниночка.

– А можно мне позвонить?

– Куда?… Можно, конечно.

Мультяшка замялась.

– Я не в смысле домой, – она смущённо взъерошила кудри, – я Свете хотела. Ну, спросить, как они там…

– А разве Серёжа не связался? – удивилась Бабушка. – Или Настя? Они должны были…

– Серёжа до сих пор с шефом полиции разговаривает. А Анастис данные проверяет, которые он прислал.

«Ох, что-то не то творится», – подумала Алентипална.

– Звони, Ниночка… почему тебе разрешение-то нужно?

– Вдруг прослушивают? – исчезающе тихо предположила Мультяшка.

Нина, не последнего разбора Птица, но от природы пугливая и мнительная, очень боялась загадочного чужого корректора, о котором рассказывала Настя.

– Звони, – улыбнулась Бабушка. – Ничего нового ты не скажешь.

Ниночка скрылась. Алентипална ещё немного посидела, сложив руки на коленях, потом встала и подошла к поглощённым беседой мужчинам.

– Ваня, – посоветовала она, облокотившись на спинку кресла Кхина, – оставь пока Третью.

Оба триумвира уставились на неё.

– Какой в списке первый пункт, Тишенька? – нарушил молчание Ценкович. Не было нужды удивляться, переспрашивать, уточнять; и возражать местре Надеждиной, ведущему специалисту, стал бы кто угодно, но только не собратья по триумвирату.

Алентипална прикрыла глаза.

– Его ещё нет.

– Хорошо, – ответствовал Элия, оглаживая бороду. – Ждём, когда появится. Мнится мне, ждать недолго.

– Что ответим Нероцкому? – пробасил Батя из недр кресла, в котором, несмотря на рост и плечистость, утопал. – Жемчуг не смогла решить.

Бабушка опечалилась. Наверняка Данг-Сети видит выход так же ясно, как она сама. Ратна упрямо стоит на своём: пусть все важные решения принимает местра Надеждина, куратор Эрэс.

– Пусть он не волнуется, – Алентипална потеряла счёт тому, сколько раз говорила это. – Всё будет хорошо.

– Уже? – несколько недоумённо хмыкнул Кхин.

– Скоро. Ванечка, тут и петь ничего не надо. Всё образуется само собой.

– Надо же… – голос Кхина ушёл ещё ниже, чем обычно, в густейшую октаву.

Местра Надеждина, сжав губы, смотрела в стену: однотонная дымчато-сиреневая отделка с эффектом глубины. Можно смотреть долго, как в туман, в воду, в небо. Сиреневые панели чередуются с белыми, источающими свет; и та из световых, что рядом с дверью, кажется, сейчас потухнет… «Серёжа, ты бы не волновался», – успела подумать Алентипална, прежде чем взмыленный Джангиров без стука и извинений влетел в салон.

На маленьких энергетиках в Райском Саду горит не только одежда и обувь – горит, как хворост, личная электроника. Браслетные компьютеры приходится менять чуть ли не каждую неделю. Не устраивать же репрессии, лишая самого необходимого детей, виноватых лишь в том, что они сверхполноценники… Научатся контролировать себя – цены не будет. У Севера, помнится, камеры наблюдения со стометровки плавились.

– Иван Михалыч, – выдохнул Джангиров, пока Батя, скептически сопя, выбирался из кресла. – Терранские СБ-шники спрашивают, не отложить ли посадку на полчаса.

– Что у них там?

– Митинг. Несанкционированный. Возле терминала.

Ценкович длинно, художественно присвистнул.

– Разгонять собираются?

– Да. – Джангиров явно не знал, куда себя девать, и почти танцевал на месте, терзая пальцами ушки ремня.

– Подтверждения у нас просят? – продолжал стратегический ксенолог, пока собрат ворчал, что свистеть бы не надо, а то денег не будет.

– Ага, – неофициально закивал Сергей.

– А на какой предмет митинг? Бурная радость по поводу встречи, ансамбль песни и пляски? – Элия усмехался, и усмешка его была нехороша.

Алентипална зажмурилась: заныли виски. На ощупь стала пробираться к креслу. Батя вскочил, опередив рванувшегося к Бабушке Джангирова, подхватил её, усадил на своё место.

– Сепаратисты, – мрачно отчитался Джангиров, мотнув стриженой головой. – За независимость колонии. С транспарантами типа «из огня да в полымя» и «тигры от волков не спасают». Типа Урал Земли ничуть не чище.

– Надо же, как романтично, – ехидствовал Борода. – Тигры польщены.

– Серёга, ты с кем разговаривал, – вклинился Батя, – с губернатором или с безопасностью?

– С начальником охраны космопорта. Непосредственно сейчас периметр держит.

– Звони ему срочно. Чтоб не вздумал разгонять. Чтоб пальцем никого не тронули, в лучшем варианте – не приближались, даже вдали не маячили. Посадку можно отложить, можно не откладывать, главное – чтоб на космодроме организовались по срочной схеме. Вот вышли мы, в машины сели и улетели с охраной на полной скорости. Раз – и нету, понял? И пусть митингуют, сколько хотят.

– Губернатор в терминале торжественную встречу организовал. Журналисты…

Кхин вздохнул.

– Ну свяжи меня с ним… Погоди. Ты сейчас с безопасностью договорись, а я в рубку пойду, официально беседовать.

– Смотри, – окликнул Ценкович, – понапишут, что смелых вопросов свободной прессы боимся.

Батя хохотнул и вслед за Джангировым удалился, не сказав более ни слова.

Элия встал. Шагнул вперёд, опустил сухую прохладную ладонь на лоб Алентипалны. Та подалась навстречу, жмурясь, чуть выгнувшись от удовольствия. Глянуть на Элика, никогда не скажешь, что амортизатор…

– Серёжке, – сквозь зубы сказал Ценкович, – уши оборву. Взрослый мужик. Соображать должен. Куда прёшь, если от тебя панели горят?

– Я сама виновата, – возразила Бабушка, не поднимая веки. Улыбнулась краем рта. – Это мне на старости лет соображать пора…

– Ну-ну-ну.

– Спасибо, Эличка. Уже всё прошло. А что Ваня хочет сделать?

– Поменять посадочное место. Объявить строго через пресс-секретаря, только аккредитованным. Губернатор сообразит, как пикетчиков задержать, а вменяемым журналистам я с удовольствием устрою конференцию… Вот, Тишенька, и последний камушек.

– Ты о чём? – Бабушка подалась вперёд, бросила в чашку тёмный осколок тростникового сахара.

– Сепаратисты Терры-без-номера – притча во языцех… в определённых кругах. Лаэкно, к примеру, очень интересуются этой историей.

– Почему?

– На Терре-без-номера, – тоном университетского лектора проговорил Ценкович, – никогда не было сепаратистов. Тридцать лет назад вооружённые выступления подавлял спецназ с экстрим-операторами. Это факт. Но настоящего движения не было. С самого начала его активистам платила Земля.

Васильев стоял перед зеркалом и любовался собой.

Хоть как-то сходить за парня Синий Птиц мог, только одеваясь в стиле унисекс. В костюме с галстуком он выглядел как девушка, нарядившаяся в костюм с галстуком. Даже когда Димочка не жеманился нарочно, пластика у него оставалась совершенно немужской.

– Может, мне в какой-нибудь другой цвет перекраситься? – лениво протянул он, накручивая на палец снежно-белую прядь.

– Покрасься в голубой. Будешь девочка с голубыми волосами.

Птиц засмеялся. Шпилька Лилен ушла в «молоко».

– Ну, что ты так на меня смотришь, драконочка? – промурлыкал он. – Я люблю женщин во всех смыслах, в том числе женщину в себе.

Мысли о том, что заставляет симпатичную девочку Свету принимать димочкины ухаживания, приводили Лилен в тоску. Это ж как должно быть на душе паршиво, чтоб Синий Птиц парнем показался…

Несмотря на случившееся, оба корректора всё равно собирались пойти разорять казино, отчего невообразимый Васильев и облачился в немыслимый, серебристый с голубым отливом, костюм. Снежного оттенка рубашка и перламутровый галстук с оттиснутыми серебром иероглифами. Крупный бриллиант блистал на булавке; уже сообразив кое-что насчёт семитерранских зарплат, Лилен не сомневалась, что алмаз настоящий.

Это было слишком.

Впрочем, Димочка весь был – слишком.

«Он слишком яркий для особиста, – пришло Лилен в голову. – Слишком запоминающаяся внешность. Как ему позволяют? Неужели каждый раз вероятности корректирует, чтоб не запоминали? Или я чего-то не понимаю?»

Таисия и Север уехали в космопорт, встречать своих «БББ». Тех, кажется, сопровождала вторая Чигракова, Анастасия. «Младшенькая моя», – с удовольствием сказала Таис. «БББ – это Бабушка, Батя и Борода, – смеясь, объяснял Шеверинский, пока собирался. – Не нарочно получилось. Случайно. Ну, в шутку. Клички…» Лилен теоретически подозревала, что самые главные особисты – это очень-очень высокопоставленные люди. Но выстроив несложную логическую цепочку и уразумев, что, кажется, премьер-министр Урала Иван Кхин – не кто иной, как безобидный Батя из райских баек, она всё-таки несколько оторопела.

На лестнице показалась Света.

В маленьком чёрном платье она походила на коллекционную куклу. Только игрушечные ноги можно поставить на такие высокие каблуки, только на кукле драгоценности могут казаться такими тяжёлыми, и такие большие глаза можно только нарисовать.

Димочка порывисто преклонил колено – безупречным движением танцора – и поднёс к губам маленькую кисть.

– Вы ослепительны, местра Светлана, – тихо сказал он, глядя на неё снизу вверх. Кажется, голос Птица стал ниже тона на два. – Разрешите пригласить вас на танец.

– С радостью, местер Дмитрий.

Они вальсировали в тишине, похожие на Инь и Ян, с такими романтично-отрешёнными лицами, что неловко было смотреть, даже понимая, что райские птицы просто разыгрывают спектакль. Веселятся. Васильев, будь он неладен, снова преобразился в эльфийского воителя… Лилен уже соскучилась по Володе. Они с Севером, наверное, присоединились бы к этой парочке. Но Костя с Юрой всё ещё беспокоились за самочувствие Светы, и решили остаться с ней, остальные поехали на официальную встречу, а Лилен с Дельтой там не ждали.

Дельта бесшумно подобрался сзади. Пронёс морду над плечом Лилен, скользнув по одежде остриями живых лезвий. «Очень странные мягкокожие, – подумал нукта не словами, одним ощущением. – Очень странным занимаются».

«Они танцуют, Дельта».

Дракон вновь послал опекаемой безмолвное удивление. Лилен озадачилась.

«Это такая игра», – наконец, определила она.

Дельта потрогал её хвостом за плечо.

«Кто-то ищет тебя».

Это тоже было ощущение, а не слова, и на миг Лилен крайне удивилась, зачем её искать Дельте, у которого она практически в лапах.

В следующий миг она испугалась.

Происходящее совсем не похоже на шутку. С самого начала она знала об одной опасности, потом появилась другая, о которой не догадывались даже эмиссары Эрэс. Точно так же может появиться третья, четвёртая, какая угодно, и вообще Юра говорил что-то про лучи… проект «Скепсис!» Аппараты, блокирующие Р-излучение!

Пока – только в тех диапазонах, которые используют амортизаторы.

Мама и папа.

И Лили Марлен.

Сердце захолонуло.

Лилен с небывалой ясностью осознала, что она – сверхполноценница. Попробуй не осознай, если это очень легко может стать причиной твоей смерти.

…а Солнце ушёл в тренажёрный зал. А Кайман уже почти час разговаривает с кем-то, закрывшись у себя в спальне. А Синий Птиц вальсирует с Флейтой. И кто-то ищет Лилен так близко, что нукта уловил его намерения и даже образ Лилен различил!

Она вспомнила о Дельте и тотчас же поняла, что всё время, пока захлёбывалась страхом, дракон над нею недоумевал.

…Это очень мягкокожий мужчина. Очень мягкокожий. Он боится за женщину, за маленькую мягкокожую женщину, ту самую, которая держится сейчас за хвост Дельты, точно новорождённое дитя. И не боится за себя. Это правильно. Он хочет спасти маленькую женщину. Он думает, что сумеет это лучше Дельты. Это смешно. Но хорошо.

«Очень мягкокожий, – повторила Лилен, заражаясь от Дельты полупрезрительной насмешкой, и тут её осенило, – Майк!»

Да, он.

– Пришёл, – шёпотом проговорила девушка и скривилась. Коли уж Майк пришёл искать её и спасать, и так захвачен этим желанием, что Дельта издалека почувствовал – придётся выйти и найти его.

Как ребёнок, честное слово.

И как ребёнка, его нельзя бросать на произвол судьбы.

«Где он, Дельта? Ты его найдёшь?» – спросила Лилен и тут же устыдилась.

Найти Макферсона просто.

Достаточно извлечь его номер из игнор-листа.

– Я в эту ночь – представляешь? – всё закончил! – радостно лопотал Майк, мешая соломинкой сок в высоком стакане. – Пока в экраноплане сидел. Просто какой-то запой случился, у меня так бывает, вот ещё проверять надо будет, не понаписал ли в запале ерунды какой… Но я всё видел. Я много раз рассказывал, что всё вижу, но сначала – расплывчато, как облако какое-то, в котором вся лента спрессована в один миг. Это как будто шифр. А когда работаю, я его как будто разгадываю. Переношу в наше измерение времени.

Лилен скучала. Свой завтрак она уже доела. Макферсон, решивший заодно устроить себе ланч, добрых полчаса гонял свой сок и трепался.

– И финал… – прогундосил он. – Ну, ты же помнишь финал рассказа? Его дословно экранизировать никак нельзя, ерунда получится. Нужно было что-то досочинить. Я думал-думал и придумал смысловую арку.

– Чего? – машинально переспросила Лилен.

– Арку, – Майк захлопал глазами. – Ну, помнишь, с чего «Заклятие» начинается? С собаки…

– А, точно. Собака.

– Я решил закончить тоже собакой, – вдохновенно сказал Макферсон и даже подбородок задрал, распираемый вдохновением. – Ведь Кей-Эль-Джей, будущую Четвёртую Терру, через какое-то время отбили. Представь: на планету опускается шаттл, и грязный, худой, запаршивевший пёс с лаем бежит навстречу солдату…

– Здорово, – на всякий случай сказала Лилен. Она думала о Севере и об официальном визите семитерран. Что будет? Власти Терры-без-номера усилили охрану в Городе. Кайман сказал вчера вечером, что разбираться с бывшим пиратским королём будет сам уральский премьер. Что они предпримут?

– Вот так. – Майк явно не понимал, что Лилен занимает другое. Может, только себя видел и слышал. Может, она состроила удачную мину. Может, всегда слушала его вполуха, и он привык…

Режиссёр помолчал. Отпил, наконец, из стакана. Ослепительно улыбнулся.

– А ещё, – сказал он, – письмо пришло с подтверждением.

– Каким?

Майк заморгал и засмеялся.

– Лили, ну как ты забыла? Кстати, открой секрет – как это тебе удалось?

– Что? – Лилен подняла бровь. – Забыть?

– И забыть тоже… Что ты такого сделала, что тебя освободили от собеседования?

– Чего? – она, наконец, изумилась всерьёз.

– И от экзамена, – сообщил Майк. – Ты что… ты правда ничего не знаешь? Тебе не сообщили? Может, не пришло? Представляешь, такие дела, – смеялся он, – мне-то всё сдавать придётся, даже зная результат, для галочки, а тебя освободили.

Лилен хлопала глазами.

– Майк, – жалобно сказала она. – Ну объясни уже.

– Гражданство Седьмой Терры, – послушно напомнил Макферсон. – У нас были приглашения. Нам нужно было сдать на знание языка и пройти собеседование на лояльность. И вдруг позавчера местра Анжела получает твоё подтверждение. У тебя, оказывается, теперь полноценная уральская индикарта.

– Ой, – только и сказала Лилен.

– Вот я и хотел спросить, как тебе это удалось? – Майк сиял.

– Не знаю, – честно сказала девушка и тут же поняла, как. Неведомо, кто озаботился её делами, Север, Таис, может, даже Солнце. Помощь особистам чего-то стоит. Её постарались отблагодарить хотя бы таким образом. Или не отблагодарить: просто-напросто убрать ненужные теперь формальности. Уральцы всё делают быстро.

– Кажется, за меня поручились, – почти смущённо ответила Лилен.

– А ты при переводе теряешь курс, или нет? – поинтересовался Майк.

На секунду она растерялась. Какой перевод? Какой курс?

…Тьфу ты.

Факультет социальной психологии.

– Я не хочу с началом съёмок тянуть, – соловьём разливался Майк, – как только всё оформлю, тут же уеду. Я вообще хотел в ближайшие дни на Урал лететь, чего ждать-то…

Лилен уставилась в пустую тарелку.

Индикарта. Потеря или не потеря курса. Съёмки. Это были какие-то очень старые, полузабытые, потерявшие смысл проблемы. Она успела вжиться в роль особистки настолько, что перестала ощущать себя кем-то другим.

Впервые подумалось с тоской: «Почему я не райская птица?»