Текст книги "Сладость горького миндаля(СИ)"

Автор книги: Ольга Михайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

–С вами все в порядке? Мне послышался шум в галерее, – за её спиной появилась мисс Джейн Лидс с большой лампой.

Доновану ничего не оставалось, как кивнуть.

–Да, там как будто что-то упало. Мне тоже показалось, – сказал он, чувствуя, что предательски краснеет, и торопливо отвернулся.

–Пойдем, надо посмотреть. Джейн, кликни Лорримера или Фокса.

–Сейчас, миледи, – и девица загорланила, – Лорример! Мэтью! Фокс! Джеймс!

Донован не удивился бы, если из коридора появился бы камердинер Райана Бреннана, но оттуда выскочил упругий толстячок лет шестидесяти с короткими ногами, бычьей шеей и с широкими плечами борца.

–Что случилось, миледи?

Пока Элизабет рассказывала ему, что слышала какой-то шум в галерее, Донован неожиданно воспрянул духом и почувствовал странный прилив сил. Впервые он не должен догадываться о происшествии, впервые ему было известно куда больше, чем всем остальным. Его смущение растаяло, уступив место неподдельному любопытству.

Все они направились в галерею и, как и ожидал Донован, ничего там не нашли. Картины в массивных рамах спокойно висели на стенах и бесстрастно взирали на них. Фокс с лампой первым миновал холл и оказался в конце зала у лестницы. Донован не спешил опередить камердинера, но шёл в нескольких шагах от него, опережая мисс Элизабет и Джейн Лидс.

–Не в подвал ли кто забрался? – задал риторический вопрос Фокс, ибо всё равно никто не мог ему ответить, и начал осторожно спускаться по ступеням вниз.

Чарльз попросил девушек остаться наверху и пошёл следом за Фоксом, внимательно глядя себе под ноги: он уже знал, насколько круты и опасны эти лестничные пролёты. Но внимание ему не помогло – он врезался прямо в спину Джеймса Фокса, который замер на нижней ступени и, судя по заколебавшемуся по потолку подвала кругу света, едва не выронил лампу. В двух шагах от них, как раз под лестницей в расстёгнутом на груди голубом платье на груде поломанного садового инвентаря лежала мисс Шарлотт Ревелл. Её распущенные волосы запеклись в крови.

Донован поспешно взял из рук Фокса лампу и поднял её высоко над головой. В круге света никого не было. Чарльз прошёл мимо старой мебели и постели, на которой забавлялись Лорример с покойницей всего десять минут назад, и дошёл до входной двери в подвал. Нигде никого не было.

Патрик Бреннан исчез.

Донован на минуту растерялся. Ему вовсе не хотелось демонстрировать свою осведомлённость о происшедшем, к тому же, как понял Чарльз, он весьма мало понимал, что же случилось после того, как сам он сбежал из галереи. Что сделал Патрик Бреннан? Мог ли он догнать Шарлотт и сбросить её с лестницы?

Донован покачал головой. С растянутыми связками не очень-то и побегаешь, хоть бешенство, злость и ревность могли придать ему сил. Бывают обстоятельства, когда и безногие бегают. Но если Лорример, убегая, успел погасить лампу, в кромешной темноте Патрику любовников было не догнать. Однако и сами они, кинувшись к лестнице, может статься, не сумели добраться до галереи: девица могла просто поставить ногу мимо ступени, Лорример же оказался ловкачом. Возможно, именно так всё и было.

Единственный, кто мог бы рассказать о том, что случилось после обнаружения любовников, был Патрик Бреннан. Именно он закричал на Лорримера. Но рассказать о его участии в происшествии Донован тоже не мог, ибо тут же выяснилось бы, что он сам замешан в скандале.

Проходя по залу, Донован заметил осколки разбитой лампы на полу и ещё более утвердился в своих предположениях. Тем временем мисс Элизабет, успев осторожно спуститься вниз, разобралась в происшествии на удивление быстро и послала Фокса за коронером, велев ему предварительно узнать, вернулись ли джентльмены с болот и, если да, то немедленно позвать сюда мистера Райана и мистера Джозефа Бреннанов.

Джентльмены с болот уже вернулись и появились с факелом и фонарём через несколько минут. Райан Бреннан, надо сказать, порядком опешил, увидев Шарлотт: лицо его отразило недоумение и явную оторопь. Зато мистер Джозеф ничуть не растерялся, но деловито наклонился над девицей, прощупал пульс и поднял веко, после чего решительно приказал Джейн Лидс бежать за коронером, но та сообщила, что его должен вызвать Фокс по приказанию мисс Элизабет, и осталась на месте.

–Она мертва? – мрачно осведомился Райан у Джозефа.

Тот кивнул.

–Да, как стальная подкова. Но -совсем недавно, тело ещё не остыло. Меньше часа назад. Судя по травме – падение с лестницы. Но за каким чёртом она сюда полезла?

На лице Райана промелькнуло странное выражение, вызванное, похоже, игрой света: черты исказились в насмешливо-брезгливую гримасу, глаза сузились. Но он не высказал никаких предположений.

Донован подивился точности диагностики мистера Джозефа Бреннана, но промолчал, задумавшись о том, стоит ли ему, Доновану, сказать Тимоти Мэддоксу, когда он появится, обо всём, что он видел? Однако вскоре пожаловал вовсе не Тимоти Мэддокс, а пожилой врач, напомнивший Доновану мужчину с бородкой с портрета Арнольда Кейпа: широкое длинноносое лицо, чуть осоловевшие глаза без ресниц.

Чарльз понял, что он тут лишний. Ему хотелось уединиться дома и всё спокойно обдумать. Он приятно удивился любезности мисс Элизабет: узнав, что он собрался домой, она предложила остаться ночевать в доме, а когда он отказался – приказала подать карету, объяснив это тем, что улицы ночью далеко не безопасны.

Последним впечатлением в Кэндлвик-хаус стало странное обстоятельство: Донован заметил Мэтью Лорримера, который, живой и невредимый, стоял рядом с мистером Райаном Бреннаном и что-то тихо говорил ему. Чарльз незаметно приблизился и явственно различил в речи Лорримера имя Патрика Бреннана.

Глава 16. Злой умысел.

Как несчастен тот, кто сомневается!

Ум его бросает в разные стороны,

точно при килевой и боковой качке...

И только одно лекарство есть против этого:

противопоставить действительность натиску воображения.

Фрэнсис Бэкон

К Церковному Дому Донован добрался около одиннадцати вечера и, только упав на кровать, совершенно обессиленный, понял, как он устал за этот долгий тревожный день. Он прикрыл глаза и задумался. События в Кэндлвик-хаус, до того представлявшиеся ему разрозненными клочками путанной мозаики, сегодня отнюдь не сложились в целостную картину, напротив, прояснив какие-то отдельные моменты, всё в итоге только сильней запуталось.

Он понял, что нелепая эпидемия самоубийств в доме Бреннанов могла вовсе не быть таковой. Смерть мисс Шарлотт вполне можно было бы принять за самоубийство – но оно явно таковым не являлось. Донован был далёк и от обвинений в убийстве – едва ли можно было обвинить в нём Патрика Бреннана или Мэтью Лорримера. Первый с больной ногой просто не смог бы в темноте догнать мисс Ревелл, второй – убегая во мраке, тоже не имел оснований избавляться от Шарлотт, напротив, в его интересах было не оставлять следов.

Стало быть, имел место несчастный случай. Но любой несчастный случай только кажется таковым. Случай – бог дурака. В подвал этих двоих привело желание греха, требовавшее уединения, грех и был всему виной. Но... было во всем этом нечто и вовсе непонятное: мисс Шарлотт Ревелл, старшая из кузин Бреннанов, была весьма хороша собой. Красавица. При этом, как понимал сам Чарльз, и это подтвердили миссис Голди и мистер Мэддокс, она – невеста без гроша за душой. Ни у одной из сестёр не было приданого. Три Золушки в доме богатого принца-кузена. В этом же доме – ещё несколько принцев, поскромнее и победнее: Эдвард Хэдфилд и младшие братья Бреннаны – Патрик, Мартин и Уильям. И, тем не менее, они – не настолько уж плохие партии для бесприданниц.

Доктор Мэддокс сказал, что девицы охотились за Райаном, но не вышло. Это Донован понял и сам: мистер Райан Бреннан не отличался сентиментальной романтичностью и собрался жениться на денежном мешке, хоть и респектабельно уверяет, что пленён самой девицей.

Но, кроме Райана, в доме ещё несколько братьев. Их доход – около тысячи в год, однако для "голодранок" Лотти-Кетти-Летти это было бы совсем неплохо. Захомутать любого их – это значило занять определённое положение в обществе и избавиться от нищеты.

Но Шарлотт отвергала все авансы Патрика Бреннана, Кэтрин Ревелл хоть и пустила Эдварда в свою спальню, но тот быстро понял, что там побывал кто-то до него, а Летиция... тоже предпочитала кататься на Дальнем выгоне с грумом Блэкмором и мистером Джозефом, а не ловить богатого жениха. Почему?

Судя по поведению Шарлотт, можно сделать вывод, что девицы Ревелл были основательно кем-то развращены. Где? В Уистоне или уже в Кэндлвик-хаус? Не потому ли их мать, тетка Бреннанов, так настаивала на визите девиц в Шеффилд, что надеялась прикрыть чужие грехи?

Тут Донован вспомнил предсмертную записку Уильяма Бреннана. "Постоялый двор" – проронил тот перед смертью. В кого из трёх девиц мог влюбиться Уильям? Что если он, подобно Патрику Бреннану, застал свою пассию в объятиях камердинера или грума? Следует ли предположить, что и Летти – столь же развращена, как Шарлотт с Кэтрин? Допустим, да. Но что могло заставить Шарлотт предпочесть камердинера Мэтью Лорримера – дворянину Бреннану? Патрик некрасив, но как жених-то выгоден.

Донован ничего не понимал.

Ещё одним томящим его недоумением стала кража ядовитых пигментов. Горничная мисс Элизабет сказала, что в комнате побывали едва ли не все, включая мисс Хэдфилд. Но ведь мисс Хэдфилд уже заходила при нём в комнату и смотрела на портрет. То, что она, по словам Джейн Лидс, приходила туда второй раз, как раз и сугубо наталкивало Донована на мысль, что она могла присмотреть, где лежат пигменты, а потом вернуться за ними. Едва ли краски могли быть украдены Шарлотт, судя по тому, как она весело проводила время.

Но было ещё одно обстоятельство, которое должно было выясниться завтра. Объявит ли Патрик Бреннан, что застал любовников вместе? Закатит ли скандал камердинеру? Похоже, Мэтью рассказал мистеру Райану Бреннану о происшедшем. Но почему самого Патрика не было при обнаружении тела Шарлотт? Почему он поспешил скрыться, а не попытался помочь ей?

Вопросов было больше, чем ответов, но теперь Донован хотя бы успокоился в отношении скорого приезда Роберта Корнтуэйта. Ему будет, что рассказать, он не зря провёл время в Кэндлвик-хаус и искренне надеялся, что что-то из рассказанного им поможет епископу понять, что происходит в доме. Донован так и не догадался, кто из Бреннанов исповедовался Корнтуэйту и что рассказал. Не понял Чарльз и то, куда и почему исчез мистер Хэдфилд.

Донован смежил веки. Сон уже навеял на его глаза первую ночную грёзу, но тут Чарльз резко вздрогнул и сел на кровати.

Мысль, скользнувшая где-то по кромке сонного разума, вспыхнула в нём огненным фейерверком.

А откуда взялся в подвале Патрик Бреннан?! Что могло заставить человека, живущего на третьем этаже в центральном корпусе, лежащего в постели с растянутой связкой стопы, человека, которому любое движение повреждённой ноги причиняет сильную боль, вдруг встать и спуститься по лестнице в подвал?

Ответа не было, но теперь распутный скандал в доме Бреннанов показался Чарльзу не очень-то простым.

Было очевидно, что некто сообщил Патрику о том, что Шарлотт в подвале с Лорримером. Кто это мог быть? Исключались Райан и Джозеф Бреннаны и Томас Ревелл – они ушли на болота. С Элизабет они не расставались с самого чая. Слуг в доме почти не было – все тоже были задействованы в поисках Хэдфилда. Оставались старики, вроде Фокса, и горничные. Но какую цель преследовал доносчик? Впрочем, он мог ненавидеть Лорримера, а мог, напротив, иметь зуб против Шарлотт.

Если, допустим, мисс Джейн Лидс была влюблена в Мэтью Лорримера, то, узнав о его связи с Шарлотт и об их свиданиях в подвале, она запросто могла донести Патрику Бреннану на счастливых любовников. А мог это быть и конкурент Лорримера – из слуг, метящих на его место, ведь заработок-то у того был, как говорят, немалый, а это всегда порождает зависть челяди.

А ведь Корнтуэйт как раз и говорил о дьяволе в доме. И сам Донован тоже всё время чувствовал там чье-то присутствие – туманное, призрачное, но ощутимое по своим смрадным следам. Но неужели это кто-то из прислуги? Чарльз положил себе завтра выяснить, кто служит самому Патрику, кто его камердинер, и в каких отношениях он с горничными. Это было проще сделать через миссис Голди и доктора Мэддокса, у которых были знакомые среди слуг в доме.

Неожиданно Доновану пришла в голову ещё одна странная мысль. Как дерзнул Мэтью Лорример, всего-навсего камердинер, завести роман с мисс Шарлотт Ревелл? Она же кузина хозяина. Не исключено, впрочем, что Шарлотт сама влюбилась в него.

Чарльз утомлённо вздохнул. Любовь... Он не любил размышления на эту тему. Сам он был слишком беден, чтобы позволить себе завести семью и, понимая это, всегда отводил глаза от женщин. Но иногда жизнь сталкивала его с необходимостью писать свадебные портреты молодых девиц и их женихов, и художник не переставал удивляться причудливым предпочтениям девиц.

И всё же... выбрать Мэтью Лорримера? Уродом молодой человек, рослый и широкоплечий, конечно, не был, но лицо было явно плебейским, черты топорны. Однако разве он, Донован, знал, что представляла собой мисс Шарлотт? Возможно, именно такие ей и нравились. Вкусы сестричек могли быть весьма грубыми, почему нет?

Чарльз махнул рукой на свои размышления: завтра многое должно было проясниться само собой. Ему казалось, он уснёт мгновенно, но не тут-то было: перед его мысленным взором всплыла любовная сцена в подвале. Тогда она не взволновала его, а скорей смутила, но теперь он чувствовал гнетущее возбуждение. Понимая, что ничем хорошим это не кончится, забормотал молитву.

Саднящее напряжение ушло, и он смог уснуть.

...Утром Чарльз проснулся с петухами, как ни странно, в отличном настроении. Всё радовало – солнечная погода, завтрак миссис Голди, продвигающаяся работа по витражам. В Кэндлвик-хаус Донован решил пойти ближе к полудню, закончить портрет мистера Ральфа Бреннана, а заодно разузнать, чем закончился вчерашний скандал.

Однако выйти ему пришлось позже: в половине двенадцатого его снова навестил доктор Тимоти Мэддокс, который, как сразу понял Чарльз, от коллеги из полиции уже узнал о новом самоубийстве в доме Бреннанов.

Донован сразу разуверил врача, коротко объяснив ситуацию.

–Поверьте, это было вовсе не самоубийство. На дворе были сумерки, свет проникал через окно наверху, но из-за света лампы казалось, что за окном совсем темно. Однако я видел всё сам. – Донован рассказал, что смог разглядеть в подвале, объяснил, почему поднялся наверх, как мисс Элизабет встретила его в холле и как они со слугами спустились вниз. – На полу валялись осколки лампы. Либо Патрик разбил её, гонясь за ними, либо в лампу что-то кинул Лорример, чтобы затруднить мистеру Бреннану погоню. Но мисс Шарлотт, видимо, просто оступилась...

Лицо доктора было каменным, но когда Донован закончил свой рассказ, Мэддокс неожиданно разразился странным каркающим смехом.

–Лорример – каналья. Но это странно. Вы говорите, Патрик видел их обоих?

Донован уверенно кивнул.

–Да, он стоял в десятке шагов.

–И не кинулся к ним?

Донован спохватился.

–Я забыл рассказать вам. Во время поисков Хэдфилда Патрик повредил на болотах ногу, она была вся опухшей. Джозеф велел окунуть её в ледяную воду и потом крепко стянуть жгутами. Как раз Лорример это и сделал. Со мной однажды в Академии было подобное: я тогда мог ходить, но с трудом, каждый шаг давался с болью. А у Патрика нога распухла куда почище моего. – Донован вздохнул и продолжил, – гораздо интереснее другое. Патрик лежал у себя в спальне на третьем этаже – и вдруг встал и спустился в подвал. Почему? Кто сказал ему, что Шарлотт там с Лорримером?

Мэддокс уже не смеялся.

–Это склад всякой рухляди в левом крыле? – Донован молча кивнул. – Да, даже если он собрался прогуляться, это совсем не по пути. И глупо думать, что амурные игры этих двоих были столь уж шумны. В галерее из-за лестничного пролёта их можно было услышать, но из коридора главного входа – нет. Да, его туда явно направили, но кто?

Донован поделился с Мэддоксом мыслями о челяди, а после – рассказал о пропавших пигментах.

Мэддокс насторожился.

–Реальгар и аурипигмент? Но откуда кто-то в доме, кроме дражайшего дядюшки Джо, конечно, знает, что это соединения мышьяка?

Доновану пришлось рассказать и о беседе за ужином.

–И тянет же кто за язык, – со вздохом проронил Мэддокс.

–В любом случае, творится что-то непонятное. Но в случае с Шарлотт, повторяю, никакой мистики нет.

–Да, просто похотливая сучка, точнее, сучки, если вспомнить её сестрицу Кэтрин, – кивнул врач, заставив Донована покраснеть.– Не удивлюсь, если окажется, что и мисс Летти ничем от сестричек не отличается. А Хэдфилда так и не нашли?

Донован покачал головой.

–Я так и не смог понять, что ему нужно было на болотах и причём тут Дальний Выгон. Джозеф в ответ на мой вопрос прямо рубанул, что на Дальнем выгоне в такую погоду можно искать только смерти.

–Нет ничего тайного, что не стало бы явным, – задумчиво процитировал Мэддокс Писание и поднялся,– мне пора к пациентам. Я думаю, что когда приедет Роберт Корнтуэйт, мы во всем разберёмся.

–Он поручил мне попытаться понять, что произошло с Мартином и Уильямом, а я так ничего и не разузнал, – пожаловался Донован, явно не разделяя оптимизма своего собеседника. – Но сама фраза из последнего письма Уильяма... Она мне показалась говорящей. Если он, подобно Патрику, был влюблён в одну из сестер Ревелл и увидел что-то подобное – всё становится понятным.

–Да, возможно. Кстати, за два дня до самоубийства Уильяма мне довелось услышать в доме странный разговор, – проронил доктор, и пояснил, – после приезда Джозефа меня почти перестали приглашать в Кэндлвик-хаус. Это не странно: в доме появился свой врач...

–Он, как я понял, весьма компетентен, – заметил Донован.

–Да, не спорю. Так вот в тот раз, этой зимой, ошпарила руку Рейчел Джоунс, а мистер Джо Бреннан отлучился в Лондон. Пригласили меня. Когда я уже уходил, то ненароком услышал, как Райан Бреннан требовал от Уильяма возвращения в Кембридж, а тот говорил, что никуда не поедет. Билл сказал, и довольно резко, что Райан ему не отец и не может запретить ему жениться. В ответ Райан... – Мэддокс умолк, пожевал губами, но продолжил, – выразился весьма грубо, чего он обычно не делает даже в мужском обществе. Он сказал, что его братец просто... недалекий человек и склонен делать глупости. Это если перевести на классический английский. Но я не мог услышать ничего больше – они шли по коридору и исчезли в холле.

–Значит, Уильям хотел жениться? А Мартин?

–Не знаю, но он тогда, после похорон отца, уехал, а вернулся после самоубийства Уильяма.

Донован вздохнул. Ничего не прояснялось.

–Я пробовал было рассуждать по здравому принципу: "ищи, кому это выгодно?", – обронил он, – но он себя не оправдал. Кому выгодны были смерти Уильяма и Мартина? Кому была нужно самоубийство Кэтрин Ревелл? Кто выиграл от гибели на болотах Эдварда Хэдфилда? Кому нужна была смерть Шарлотт? Никому. И вместе с тем – за всеми этими смертями я чувствую чей-то злой умысел.

–Не вы один. Людей задувают, как свечи, – хмыкнул Мэддокс. – Умысел, конечно есть.

Они оба встали, и Мэддокс впервые протянул Доновану руку на прощание.

Глава 17. «Поспеши, смерть, поспеши...»

Когда камень падает на кувшин, горе кувшину.

Когда кувшин падает на камень – горе кувшину.

Всегда, всегда горе кувшину.

Талмуд

Кэндлвик-хаус, к немалому удивлению Донована, снова казался вымершим. Чарльз поднялся на второй этаж, не встретив никого из господ или челяди. И только пройдя через несколько холлов, столкнулся с мисс Элизабет. Она казалась бледной и утомлённой, куталась в тёплую шаль, однако нашла в себе силы улыбнуться и сообщила ему, что миссис Бреннан снова не может сегодня позировать ему, но мистер Джозеф Бреннан скоро освободится и будет к его услугам.

Донован кивнул и, подумав, что с его стороны это не будет выглядеть чрезмерным любопытством, осторожно осведомился, что решили полицейские в деле с мисс Шарлотт? Узнал ли об несчастье мистер Патрик Бреннан?

Мисс Бреннан не сочла его любопытство чрезмерным.

–Они сказали, что это несчастный случай, она просто уронила лампу и оступилась в темноте. Я утром сказала Патрику о смерти Шарлотт.

–И что он?

–Попросил оставить его в покое.

–Он очень огорчён?

–Мы надеемся, всё обойдётся. Патрик импульсивен, но отходчив. По счастью, он пока с трудом ходит. С ним мистер Джозеф, он хотел сделать ему укол успокоительного.

–А что с телом несчастной мисс Шарлотт?

–Томас Ревелл отвезёт его в семейный склеп. Её похоронят в Уистоне. Врач дал заключение о смерти.

–А как вы сами думаете, что произошло, мисс Элизабет?

Мисс Бреннан пожала плечами.

–Даже предположить не могу. Что ей было делать в подвале? Просто безумие какое-то.

В холле послышался звук мягких шагов и появился мистер Джозеф Бреннан.

–Что это весь дом словно вымер? – сварливо поинтересовался он, – куда все подевались?

–Райан спит, он не спал ночь, Ревелл уехал с подводой, да... ещё Лорример пропал, его искала Джейн и говорит, он исчез, его нет ни в комнатах слуг, ни в апартаментах господ. А как Патрик? Ты сделал ему укол? Спит?

–Не сделал, но спит. Этот пьянчуга где-то нашёл бутылку джина и выдул её. Там остались Фокс и Джейн Лидс.

–Ты будешь позировать?

Дядя Джозеф пожал плечами.

–Почему нет? Только, ради Бога, пошли кого-нибудь на кухню. Пусть мне принесут кофе с коньяком.

Мисс Элизабет кивнула и исчезла.

Донован с готовностью вынул бумагу и сангину. Лицо мистера Джозефа, надо сказать, весьма занимало его как художника, глупо было упустить и возможность узнать его мнение о происходящем.

Чарльз отметил, что в юности Джозеф, видимо, был столь же красив, как Райан сегодня, благообразие он сохранил и поныне, и всё же в тонких чертах проступало порой что-то хищное, правда, неизменно замаскированное благовоспитанностью и немалым умом. Сейчас же, особенно когда в комнате появилась горничная с бутылкой дорогого французского коньяка и двумя чашками кофе, глаза Джозефа залучились добротой и довольством.

Пригубив кофе и начав работу, Донован негромко спросил, продолжаются ли поиски мистера Хэдфилда? Бреннан кивнул.

–Да, но безрезультатно. Вчера вечером на болотах Блэкмор нашёл шляпу, думал, его, но это оказалась моя, которую я потерял накануне. Это хорошо, я любил её. А так – ни следов, ни примет. Собака на мочаке перестала брать след, но если Хэдфилд прошёл там в дождь – иного и ждать не приходится.

–Но зачем он туда пошёл?

Джозеф Бреннан укоризненно покачал головой.

–Говорил же я вам, за смертью. Но мне гораздо интереснее другой вопрос: за каким дьяволом полезла в подвал мисс Ревелл? Вот загадка загадок. – Джозеф почесал макушку, где, несмотря на годы, густела пышная тёмная шевелюра с лёгкой проседью, – чего ей там, среди рухляди, понадобилось?

Донован знал ответ на этот вопрос, но ответить не мог, и продолжал рисовать.

–У меня ощущение, – продолжил Джозеф, прихлёбывая коньяк и запивая его глотком кофе, – что многие в этом доме просто сходят с ума: глупейшие ничем не мотивированные действия, безумные выходки, суицидальные склонности. Сумасшедший дом, да и только. Хорошо, хоть племянник с племянницей не помешались. Не то, – хоть из дому беги.

–Вы о мистере Райане и мисс Элизабет?

Джозеф кивнул.

–У этих с головой всё в порядке. Остальные – просто сумасшедшие. Особенно эта девица, – он снова прихлебнул коньяк и запил его глотком кофе. – Я боюсь за неё.

–Мисс Ревелл?

–Да нет, мисс Хэдфилд. Не хочется говорить дурно, всё же родня, но девица совсем безумна. Третьего дня незадолго до полуночи вспоминаю, что забыл передать Райану слова ветеринара о Кармен. Проклиная все на свете, напяливаю халат и тащусь по коридору вниз, ибо моего камердинера, подлеца Дейвиса, после одиннадцати сроду не дозовёшься. Райан как раз вернулся от нотариуса. И тут у самой спальни племянника – вижу эту особу! Fools rush in where angels fear to tread! Со свечой и ночной рубашке! И клянусь, в тёмном холле ещё кто-то мелькнул! По счастью, видимо, не из слуг – иначе об этом было бы известно всем.

Донован покраснел.

–Простите, сэр, она... хотела войти?

–Нет! Выходила! Я, естественно, был в ужасе. Райан, мой мальчик! Я же учил его: в игре обольщения есть только одно правило – никогда не влюбляться. Но... мужчина влюбляется так же, как бабёнка падает с лестницы. Это несчастный случай. Однако, по счастью, волновался я зря. Райан слишком честен, чтобы воспользоваться глупостью девицы.

–То есть, – снова смутился Чарльз, – он не злоупотребил её приходом?

–Нет, разумеется Я тут же все разузнал – от него самого. Он объяснил ей, что говорил с её братом и, увы, они не смогли понять друг друга. В итоге – завтра им следует уехать. Так что вы думаете? Девица целый час твердила ему, что будет ходить за ним по пятам, пока он не полюбит её, а напоследок заявила, что ненавидит его. Вы что-нибудь понимаете? Впрочем, самый надёжный способ вызвать у людей неприязнь – правильно вести себя в ситуации, в которой они сами этого сделать не смогли.

–И это было в тот день, когда исчез мистер Хэдфилд?

–Нет, пропал он на следующее утро. Точнее, утром его хватились.

–Господи, – пробормотал Донован, – а что если это он сам видел свою сестру, выходящей от мистера Бреннана?

–Ну и что? Многим девицам приходится перецеловать немало лягушек, прежде чем доведётся встретить своего принца. А Райана многие принимают за принца, но, увы, ошибаются. – Джозеф ткнул рукой в портрет, стоящий у стены, – взгляните, разве это лицо любовника? Это облик политика без нервов, игрока без эмоций, мужчины без страстей. Разве он создан для любви?

Донован бросил взгляд на своё творение. Пожалуй, Джозеф, несмотря на то, что слегка фиглярствовал, был прав. Вместе с тем, Чарльз уже имел случай убедиться, что Джозеф Бреннан весьма неглуп, и то, что дядюшка Джо рассказал ему о визите Энн Хэдфилд в спальню Райана Бреннана – вовсе не было праздной болтовнёй.

–Но самому мистеру Хэдфилду едва ли было приятно ... к тому же он... если это был он, скорее всего, мистер Эдвард предположил бы, что у его сестры – недозволенная связь с мистером Бреннаном.

–И что? С пятьюдесятью тысячами приданого даже дурак закроет на это глаза, умный же и вовсе ничего не заметит. – Бреннан был настроен философски. – Ей замуж надо, иначе спятит. Я, кстати, всегда полагал, что каждая женщина должна быть замужем, при этом был уверен, что ни один мужчина не должен жениться. – Он хмыкнул, – однако я искренне хотел бы, чтобы девица исчезла из этого дома, не то, клянусь, новой беды не миновать. Между нами говоря, я уверен, – он чуть склонился к художнику, – что кража аурипигмента – её рук дело.

–Почему? – Донован думал также, но хотел понять мотивацию Джозефа.

–Она хочет шантажировать Райана тем, что отравится – это вполне в её духе.

На рисунке Донована проступало двойственное, вернее, двоящееся лицо: из-под маски немолодого лощёного джентльмена выглядывал мудрый паяц, невесёлый шут Фесте, тонкий гаер, который, однако, знал много больше, чем сказал. Сеть тонких морщин веером расползлась в уголках умных глаз, тень прямого носа падала на тонкие губы, чёрные волосы с лёгкой сединой на висках придавали лицу какую-то приятную мудрую респектабельность.

–И это я? – Бреннан поднялся и несколько секунд внимательно рассматривал эскиз.

–Да, – Донован почему-то хотел, чтобы Джозефу понравился набросок: сегодня у него совсем не было желания рисовать ещё. – Облик истинного джентльмена.

Бреннан усмехнулся.

–Старого джентльмена, старого... юность невозвратима, – он погрустнел, – воистину, лучше быть молодым майским жуком, чем старой райской птицей. Впрочем, – тряхнул он головой, – чёрт с ней, с юностью. Что осталось, то осталось. Надо принимать, то, что есть, и не страдать о несбыточном, – подбодрил он себя, – половина батона, конечно, хуже, чем целый, но она лучше, чем сухая корка.

Утешив себя этим не лишённым здравомыслия соображением, Джозеф снова плюхнулся на стул и подлил себе коньяка.

В коридоре раздались мерные шаги, и в комнату заглянул Райан Бреннан, небритый и явно спросонья.

–Ланч уже был? В столовой никого. Где Лорример? – на лице мистера Бреннана застыло выражение недовольства. Донован понял, что перед ним прирождённый и бесспорный джентльмен: бессонная ночь и щетина ничуть не портили его, – где Элизабет?

–Бесс сказала, что не может найти Лорримера.

–Я же велел ему, чтобы он оставался в доме. Не ходить же мне небритым.

–В каком смысле – "оставался в доме"? – не понял племянника дядя.

Райан зевнул и уточнил:

–Мэтью рассказал вчера, что развлекался в подвале с мисс Ревелл, а Патрик выследил их. Лорример и сказал, что пока гнев мистера Патрика не утихнет, он предпочитает обождать в безопасном месте.

Новость эта порядком повеселила дядю Джо.

–Дьявол! – глаза Джозефа блеснули смехом, – так вот зачем она туда полезла! – Было заметно, что известие это ничуть его не шокировало, просто посмешило, однако смех его тут же и смолк. Он вскочил. – Постой, так Лорример успел смотаться вверх по лестнице, а её Патрик пристукнул?

Райан покачал головой.

–Лорример не знает. Он поздно заметил Патрика, но едва увидел, разумеется, едва штаны натянул – дал стрекача. Шарлотт кинулась следом, а Патрик взревел, как сумасшедший, схватил и кинул в них лампу – дурацкий жест, если вдуматься. Впрочем, чего ещё ждать от Патрика-то? Попал ли он в Шарлотт, или она просто свалилась вниз в потёмках – неизвестно, так ведь и сам Патрик в темноте наступил на старые грабли и получил промеж глаз.

Из глаз Джозефа Бреннана посыпались искры.

–Ха, то-то я смотрю – фингал у него на лбу! На болотах вроде он шишек не набивал, – дядюшка откровенно веселился, даже прихихикивал, – так он, стало быть, даже стреноженный, следил за этой блудливой бестией? Даже не знаю, чего в этом больше – мужества или идиотизма.

–Вот и выследил на свою голову. Но это все зола, а вот кто меня побреет? Я одолжу у тебя Дейвиса, хорошо? – зевая, спросил Райан дядю.

–Бери. Так Лорример смылся? Я его понимаю. Вообще-то, если красотке приглянулся другой кобель, глупо винить кобеля, но это рассуждение слишком умно для нашего дорогого Патрика, – Джозеф задумался и тут же хмыкнул, на него снизошло новое озарение, – так вот почему он джин-то весь выхлестал! Любовная, стало быть, трагедия.

И Джозеф Бреннан вдруг затянул удивительно красивым баритоном:

–Come away, come away, death,

And in sad cypress let me be laid;