Текст книги "Быть подлецом (СИ)"

Автор книги: Ольга Михайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

  -Ладно, пошли, где она? – спросил Райан у Джейн.

  -Нм третьем этаже – около спальни мистера Патрика Бреннана.

  -Пошли, – Джозеф поднялся и первым вышел в коридор.

  ______________________________________________________________-

  1. Дураки носятся там, где ангелы боятся ступать (англ.)

  2. Поспеши, смерть, поспеши.

  Я устал от любовных обид.

  Не дыши, моя грудь, не дыши.

   Я жестокой подругой убит. (англ. Пер. Маршака)

  3. Пусть ни белых лилий, ни роз

   Не оставят друзья на погосте.

   Пусть никто не роняет слез

   На мои неподвижные кости...

  Глава 18. Клубок дурных страстей.

  Подлинные трагедии обычно принимают в жизни

   такую неэстетическую форму, что оскорбляют нас

   своим грубым неистовством, крайней нелогичностью

   и бессмысленностью, полным отсутствием изящества.

  Они нам претят, как всё вульгарное.

   Оскар Уайльд.

  Донован устремился за ними вверх по лестнице, даже обогнав мисс Лидс. Мисс Элизабет ждала брата у балюстрады – и Чарльз на минуту залюбовался её хрупкой фигуркой в темном платье, на котором белые мраморные балясины проступали строгим контрастом. Она была явно встревожена.

  -Он не открывает, Райан, уже час...

  Райан Бреннан почесал небритую щеку.

  -Он просто спит: Джо говорит, он выпил бутылку джина.

  -Когда он пьян, – возразила Бесс, – он всегда храпит, и храп слышен даже на втором этаже.

  Райан поджал губы и обернулся к Джозефу.

  -А это верно, храпит братец Патрик, как гравийная дробилка.

  Джозеф подошёл к двери и резко и отчетливо постучал. Ответом ему была тишина. Бреннан дернул за ручку, но дверь была на запоре.

  – А как он успел запереться, тут же Фокс был... И что делать? Не ломать же... – Джо был в растерянности, которая, однако, прятала немалое раздражение. – Если окажется, что он просто свалился с кровати...

  -Это уже случалось, – пробормотала, подтверждая его слова, мисс Лидс, – но он и под кроватью храпел.

  Джозеф Бреннан вздохнул.

  -А где ключи?

  -Мистер Патрик потерял свои в пабе, я отдала ему запасные, а других у нас нет. Сам он заперся изнутри.

  Райан Бреннан, всё ещё сонный и вялый, обернулся к Джейн.

  -Сбегай к Фоксу, пусть придет с ломом или кочергой. Надо отжать дверь.

  Девица исчезла.

  -Если он закрыл на два оборота, ригель замка не вытащить, не сломав дверь к чёрту, – проинформировал племянника дядюшка.

  Райан кивнул.

  -Понимаю. А что ты посоветуешь, дорогой дядюшка?

  -Уверен, что ничего не произошло.

  -Лучше в этом удостовериться, – тон мисс Элизабет был твёрд.

  -Послушай, Бесс, ты не всё знаешь, – возразил Джозеф Бреннан, – вчера Патрик поймал в подвале Лорримера с Шарлотт, он просто перенервничал, выпил бутылку джина...

  Элизабет окинула его насмешливым взглядом.

  -Райан всё рассказал мне ещё ночью. Именно поэтому я и беспокоюсь. Не хватало повторения истории с Билли.

  -Не каркайте, – прошипел Райан.

  Донован сразу напрягся. Стало быть, домочадцы Кэндлвик-хауса прекрасно знали причины самоубийства Уильяма Бреннана. В своих догадках Чарльз был прав: Уильям, по всей вероятности, влюбился, но застал свою возлюбленную в чужих объятьях, как и Патрик. Но в кого он был влюблён? Не в Шарлотт ли? Или в Кэтрин? Или в Летти?

  Меж тем появился Фокс с огромным ломом.

  Сам Донован не думал, что с мистером Патриком Бреннаном случилось несчастье – тот не показался ему особенно глубоким человеком, а глумливые шутки Джозефа и Райана не могли не придать всему происходящему какого-то шутовского оттенка. Повлияла и виденная Чарльзом в подвале блудная сцена, в ней тоже, несмотря на трагический исход, было что-то комическое.

  Джо приложил ухо к двери и снова постучал. Ответом была тишина.

  -Ладно, – Джозеф вставил лом в щель между замком и рамой и осторожно отжал дверь. – Чёрт, похоже, закрыто на два оборота, как я и думал...

  Рама заскрипела, Райан налёг плечом, помогая Джозефу, и ригель замка вылетел вместе с блоком крепления. Дверь распахнулась.

  -Будь всё проклято...

  В пяти шагах от сломанной двери возле кровати лежал Патрик Бреннан. Лица почти не было видно: наполовину залитое кровью, оно казалось странно перекошенным. Патрик выстрелил себе в висок через толстое, стеганное красное одеяло, валявшееся рядом с ним, и не успел извлечь из него руку. На столе не было записки, но стояла одна пустая и одна основательно початая бутылка джина.

  Джозеф присел у тела, но даже не стал щупать пульс.

  -Мёртв, – жестко констатировал он.

  Элизабет побледнела и прислонилась спиной к сломанному дверному косяку. Глаза Джозефа Бреннана метали зелёные искры, губы Райана исказило бранное слово, но присутствие сестры помешало ему произнести его вслух. Фокс стоял рядом с Райаном и Донованом и молчал, странно надув щеки, точно его тошнило.

  Чарльзу стало неловко, что он совсем недавно думал о происходящем, как о клоунаде.

  Он отошел в коридор, и пока домочадцы суетились, посылая Фокса за коронёром, задумался. Он невольно – сам, ибо никто не подталкивал его спуститься в подвал, стал свидетелем происшествия, приведшего Патрика к смерти. То, что Патрик Бреннан был влюблен в Шарлотт Ревелл – Донован понял сразу, и ни от кого из домашних это тоже тайной не было. То, что мисс Шарлотт, по мнению Джозефа и Райана, была распутна, ему показалось правдой: он видел, что никакого насилия Лорример не применял. Почему же Патрик не знал того, что знали, видимо, все остальные Бреннаны? Потому что был влюблен и ничего не видел? Это похоже на правду. 'Любовь слепа и нас лишает глаз. Не вижу я того, что вижу ясно. Я видел красоту, но каждый раз понять не мог, что дурно, что прекрасно... ' Замечал ли он сам распутство Шарлотт и вообще – девиц Ревелл? Нет, но он и не подходил к ним особенно близко: не было повода.

  Если эти сестрички могли разбить жизни братьев Райана, то можно понять его гнев и желание избавиться от них. Понятна и неприязнь к ним мисс Элизабет Бреннан. Джозеф же относился к девицам куда легче – с язвительной насмешкой, но, в общем-то, добродушно.

  Патрик же явно всерьёз был увлечён мисс Шарлотт. Донован мог предположить, что Райан говорил Патрику о девицах Ревелл, но тот едва ли стал слушать его: отношение братьев были натянутыми. Но и Райан, узнавший о происшествии в подвале от Лорримера, и Джозеф, услышавший всё от Райана, в один голос утверждали, что Патрик шпионил за Шарлотт и преследовал её своими ухаживаниями, и не угомонился, даже когда оказался в постели с больной ногой. Но если так... то дьявола могло и не быть.

  Случившееся почти на глазах Донована было тяжёлым, горестным, но вполне объяснимым – без мистики и чертовщины. Могло ли то же самое случиться с Уильямом и Мартином? Почему нет? Что же было тогда причиной их гибели? Любовь, слепая страсть, приковывающая мужчину к женщине и женщину к мужчине.

  Члены семьи Бреннанов разнились на людей привлекательной и отталкивающей внешности, но главное различие проходило по иным качествам. Это были люди чувственные, люди страсти – и люди бесстрастные и бесчувственные, люди холодного разума. Именно поэтому ничего не случилось и не может случиться с Джозефом Бреннаном – он едва ли мог влюбиться. 'Я же учил его: в игре обольщения есть только одно правило – никогда не влюбляться'. Да, племянник точно прошёл эту школу. Райан Бреннан выбирал мужа сестре и жену себе – как банкир выбирает сферу вложения капитала, спокойно торгуясь и взвешивая все шансы. Элизабет же считала, что Патрик 'воспринимал жизнь по-дурацки', не умел меняться, приспосабливаться к обстоятельствам, думать об интересах других...

  Так ли они неправы? Донован не знал этого.

  В дом тем временем снова приехали полицейские и с ними – доктор Тимоти Мэддокс. Он на ходу бросил взгляд на Донована, но не перемолвился с ним ни словом и не поздоровался. Чарльз понял, что медик решил отложить беседу на потом, и вернулся к себе а мастерскую в доме. Как ни странно, захотелось писать: работа всегда успокаивала расшатанные нервы и усмиряла волнение. Сейчас рука сама скользила по холсту, Донован рисовал одержимо и – подлинно успокаивался. Медленным и размеренным становилось дыхание, сердце билось ровнее и тише.

  Вечером следует ждать, что к нему придёт Мэддокс, а завтра должен наконец приехать епископ Роберт Корнтуэйт. За то время, что Донован был в доме Бреннанов, череда смертей продолжалась, погибли – фактически на его глазах – ещё четверо. Самоубийство Кэтрин Ревелл и Патрика Бреннана сомнения не вызывали. Не столь бесспорной была смерть Шарлотт Ревелл: Патрик все-таки мог догнать её на лестнице, схватить за платье и сбросить вниз. Неясной и загадочной была лишь пропажа Эдварда Хэдфилда – он исчез по непонятной Доновану причине, и если погиб – тоже невесть почему.

  Но теперь Чарльз мог рассказать Корнтуэйту о характерах и об отношениях в семье, надеялся, что свою лепту в обсуждение внесёт и доктор Мэддокс – и тогда всё прояснится.

  Смерть подлинно, как сказала миссис Голди, оказалась прикормленной собакой в Кэндлвик-хаус, сожрав уже шестерых в этом доме. Донован подумал, что никогда ещё он не попадал в подобный дом – дом разбитых сердец.

  Донован опомнился, когда стало темнеть. На полотне во всех основных деталях, кроме фона, проступил Джозеф Бреннан – умное лицо умудрённого жизнью человека, усталый, немного пресыщенный взгляд зеленовато-болотных глаз. Чарльз порадовался, что ему хватило одного сеанса, с трудом разогнул затёкшую спину, и тут взгляд его упал на стоящий в углу портрет Патрика Бреннана.

  Это лицо, написанное им наскоро и, что скрывать, без всякого интереса, неожиданно удивило. Тогда, во время сеанса, Патрик показался Доновану не очень приятным человеком: он достаточно резко высказывался о своей родне, насмехался над уродством сестры и хулил дядю и брата, но сейчас, когда все суетное отлетело, с портрета смотрел некрасивый, но страдающий человек, слабый, но пытающийся удержаться на плаву, нелюбимый и никому не нужный, да ещё и понимающий это. В глазах проступила загнанность дикого зверя, волка, со всех сторон обложенного флажками, уже слышащего лай собак и шум погони. Донован вздохнул. Изменился, конечно, не портрет. Изменился его взгляд. Теперь Чарльзу было жаль несчастного.

  Он очистил палитру от красочного слоя, вымыл кисти, переоделся, забрал все портреты для лакировки и спустился вниз. В холле стоял какой-то рыжий полицейский, препиравшийся о чём-то с Фоксом. Донована беспрепятственно выпустили, и он побрёл тёмными улицами к Церковному дому. За первым же поворотом его окликнули. За ним неторопливо шёл доктор Тимоти Мэддокс.

  -Не ожидал столь скорой встречи. Вы были там с полудня?

  Донован кивнул и рассказал обо всём, что видел в этот день.

  -Всё оказалось менее загадочно, чем казалось вначале, и если предыдущие случаи похожи на нынешний, то всё это просто... клубок дурных страстей, – устало проронил он.

  -Возможно, вы и правы... – кивнул Мэддокс, – но есть одна странность.

  -Какая?

  -С вашего разрешения, о ней я пока умолчу. Нельзя ронять такое на ветер без весомых доказательств, а я получу их только завтра. Корнтуэйт обещал сразу вызвать меня по приезде, надеюсь, к тому сроку я разберусь в происходящем. Но всё не так просто, уверяю вас – совсем не так просто.

  -Возможно, – не стал спорить Донован, – я сегодня сам ощутил, что вроде бы понимаю случившееся, и даже внутренне успокоился. Однако это призрачное спокойствие. Ведь не Патрик же украл у меня пигменты... Кстати, я совсем забыл сказать вам: Джозеф Бреннан считает, что украсть яды могла Энн, и мне самому тоже так кажется. Она влюблена в мистера Райана Бреннана, но тот обручён с другой. Я не знаю, объявил ли он уже об этом или нет, но мисс Энн... Мне кажется, она склонна к излишне драматичным поступкам.

  -Ну, запретить некой особе проглотить яд мы всё равно не сможем, – вздохнул врач, – при этом... я очень желал бы найти возможность съездить в Уистон...

  -Зачем?

  -Боюсь, что мы упускаем из виду начало этой истории, а оно – там.

  -Мисс Элизабет сказала мне, что это глухое захолустье.

  -Правильно сказала.

  -Так что же?

  -Я не хочу делать далеко идущих выводов, маленькие городишки порой и вправду таят в себе очаги величайшего разврата, я знавал случаи, когда опекуны в таких глухих местечках совращали своих тринадцатилетних воспитанниц, отцы – своих юных дочерей, братья – сестёр, и, возможно, подобное могло иметь место и в Уистоне. Но я хотел бы просто убедиться в этом, а вот это нелегко. Ну да ладно...

  -О таких вещах никто не расскажет, – уныло обронил Донован.

   На Норфолк-стрит они расстались, и Донован сразу попал в объятия миссис Голди, которая прослышала о случившемся в доме и жаждала узнать подробности. Донован очень устал, был к тому же голоден, но во время ужина добросовестно пересказал то, что знал. Глаза миссис Голди масляно блеснули:

  -Ну, то, что эти девицы ни конюхами, ни грумами не брезговали, поговаривали. Марта рассказывала, что эта... мисс Летти порой целыми днями на Дальнем выгоне ошивалась – с утра до вечера. И все на лошадях да среди мужчин. Прилично ли такое девице?

  -А что ещё про них рассказывала миссис Бейли? – не скрывая любопытства, жадно спросил Донован.

  -Говорит, приехали они скромницами, ходили, опустив глазки долу, да только весьма скоро понятно стало, кто они такие, а после они и вовсе обнаглели. Мисс Шарлотт, правда, пока не этот случай, вроде не замечена была с кем-то из челяди, да только дом-то, что вам рассказывать, сами, небось, видали – лабиринт, там, Марта говорит, не поймешь, какой коридор куда ведёт и с каким пересекается. Всякое там возможно.

  Это Донован знал и сам.

  Миссис же Голди подытожила:

  -Девицы-то, конечно, получили по заслугам за распутство своё, а вот мистера Патрика – жалко. Из-за какой-то блудной девки... разве так можно?

  Глава 19. Самоубийство по всем правилам.

  А ведь для того, чтобы жить,

  нужны более веские основания,

  чем для того, чтобы умереть.

   Антуан де Ривароль.

  Донован до ночи работал над витражами, а наутро, сразу по пробуждению, принялся за портреты. Он завершил портреты Ральфа и Джозефа Бреннанов, набросал мистера Мартина и Уильяма, остальные – покрыл лаком. Оставалось написать миссис Эмили Бреннан.

   Вопреки сказанному Тимоти Мэддоксом, Донован все же перестал верить в мистичность происходящего в Кэндлвик-хаус, и сегодня, в день похорон Патрика Бреннана, решил не ходить туда, чувствуя, что там будет вовсе не до него. Днем он вышел в город, немного побродил в парке. К своему большому удивлению, увидел в парке мисс Летти Ревелл и мисс Энн Хэдфилд. Девицы, в которых Донован раньше не замечал и тени симпатии друг к другу, шли рядом и, как показалось Доновану, были одинаково расстроены. Мисс Ревелл держала в руках платок и иногда утирала глаза, глаза же мисс Хэдфилд были сухи, но окружены коричневой тенью. Подойти ближе Донован не решился, опасаясь, что его заметят, однако девицы были поглощены разговором и шли в его сторону.

  -Это бессмысленно, – донеслись до него слова Летти Ревелл, – я сама во всём виновата. Теперь никому ничего не докажешь. Во всем обвинят меня, только и всего.

  -Да, – еле слышно произнесла мисс Хэдфилд, – вам нужно было быть осторожнее.

  -Тогда мне казалось, что я всё делаю правильно, а теперь ничего не исправишь, – вздохнула Летиция. – Я могу надеяться только на отъезд.

  -Мне хуже, – бесстрастно заметила мисс Хэдфилд, – я не могу уехать.

  Девицы повернули в боковую аллею.

  Донован вздохнул и направился к себе, по пути размышляя об услышанном. Он снова ничего не понимал и решил заняться витражами, надеясь, что работа отвлечет его. Тут, однако, в прихожей раздались шум шагов и вскрик миссис Голди, потом на пороге возник доктор Мэддокс – с наполовину забинтованной головой. Донован испуганно встал.

  -Мистер Мэддокс, что случилось?

  Тот отмахнулся, сказав, что это неважно, потом вяло пояснил.

  -Сегодняшней ночью мы с моим слугой взяли оружие и потайной фонарь и проникли в подвал Кэндлвик-хаус. Я рассудил, что в день похорон все будут заняты...

  – Но что с вашей головой? На вас напали?

  Мэддокс покачал головой и поправил бинты.

  -Нет, я просто был неосторожен.

  -А что вы хотели найти в подвале? – в голосе Донована было не столько любопытство, сколько усталая пытливость следователя.

  -Я говорил вам, что когда погибла мисс Кэтрин, тело осматривал я. Мое внимание привлекли её глаза. Я предположил, что девица либо была больна, либо... ну, что я подумал, не так и важно. Я попросил вас выяснить этот вопрос, и вы узнали от мисс Энн Хэдфилд, что мисс Кэтрин Ревелл и вправду болела простудой. Но глаза у мисс Шарлотт тоже были странны.

  -Странны?

  -Да, я видел ее раньше в Кэндлвик-хаус. Её глаза не реагировали на свет. Я и подумал, что тому может быть одно объяснение. Вы сказали, что, по вашему мнению, мой коллега доктор Бреннан – хороший и весьма компетентный врач. Это я и сам знаю. А сегодня я в этом убедился. – Мэддокс усмехнулся, – в подвале под правым крылом мы нашли небольшую лабораторию, кстати, неплохо оснащенную: реторты, колбы, спиртовки, микроскоп... Вход заделан стальной дверью и решеткой, войти мы не смогли, разглядел я все через щель, а лестница уводила вверх, как я понял, в апартаменты самого мистера Джозефа Бреннана.

  -Вы хотите сказать, – спросил потрясённый Донован, – что Джозеф – наркоман? И что он... сделал наркоманками племянниц?

  -Я хочу сказать только то, что сказал. Вчера я имел случай побеседовать с мисс Летицией Ревелл. Я расспрашивал её о сестре, но успел рассмотреть её самоё. Её глаза в нормальном состоянии, они реагируют на свет. У самого мистера Джозефа тоже с глазами все в порядке. Он вовсе не наркоман.

  Донован на минуту замер. Какое-то воспоминание пулей пронеслось в голове.

  -Господи... Я же видел... – он растерянно умолк, пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли. – У мисс Кэтрин Ревелл! Я же еще и удивился, просто не осмыслил как-то, – виновато бросил он, – у неё были светлые волосы и чёрные глаза! А у Летти и Шарлотт – голубые. Но я же никогда не видел белокурых женщин с чёрными глазами! А она сидела за столом напротив подсвечника – а зрачки не уменьшались. А когда она погибла, и полицейский нажал на глазное яблоко – зрачок стал овальным и я заметил голубую радужную! У неё были не чёрные глаза, а расширившиеся зрачки. Я слепец...

  -Вы просто не думали об этом.

  -Но как теперь быть? Можно ли предъявить Джозефу обвинение?

  Мэддокс пожал плечами.

  -В чём? Он использовал какую-то свою наркотическую смесь, но подобные препараты продаются в аптеках и употребляется в медицине. Если можно было доказать, что он использовал нечто, чтобы совратить девушку, – врач вздохнул, – но она мертва, и мы ничего не сможем доказать. Странно и то, что мисс Летти – девица здоровая, притом... как я понял, неглупая и весьма развращенная. Куда более сестриц.

  -Я сегодня видел, как Летиция прогуливалась с мисс Энн Хэдфилд в парке. Она говорила, что сделала какую-то глупость и ей лучше уехать.

  -У меня ощущение, что все, кто попадают в дом Бреннанов, делают глупости,– проворчал Мэддокс, – и вам бы я тоже посоветовал держать ухо востро.

  -А чем, вы думаете, занимается в своей лаборатории Джозеф, мистер Мэддокс? – голос Донована неожиданно сел, показался ему самому глухим и хриплым.

  -Могу лишь предположить, что чем-то весьма не безобидным, иначе, зачем прятать свои опыты так глубоко под землю? Satan finds some mischief still for idle hands to do... (1)А что думаете вы сами, мистер Донован?

  Чарльз задумался.

  -Мне довелось писать портрет мистера Джозефа Бреннана совсем недавно, и впечатления свежи. Это умный человек, однако, он отнюдь не стремится демонстрировать этот ум, чаще просто корчит из себя гаера. Меж тем он практичен, холоден, циничен и, как мне показалось, умеет добиваться своего. Я не знаю, каков его доход, но он, как мне показалось, как сыр в масле катается. Я не могу представить сферу его интересов, как химика. У меня сложилось впечатление, что он тоскует по ушедшей молодости, но думать, что в своей подземной лаборатории он ищет эликсир вечной юности, – Донован, улыбнувшись, покачал головой, – в это не верится. Равно не похоже, чтобы такой человек интересовался философским камнем, – снова улыбнулся Чарльз, – он для этого недостаточно романтичен и излишне умён. А вот превращение всех металлов в золото – это возможно, – улыбнулся Донован. Money is the fruit of evil as often as the root of it (2)

  -А гомункулус? – усмехнулся врач.

  Чарльз покачал головой.

  -У него есть слуги.

  -Цели подобной прикладной химии, – кивнул Мэддокс, – всегда удивительно пошлы. Набить деньгами карманы, создать армию наемников, свести счеты с врагами и жить вечно. И никого не интересует спасение души и очищение собственного сердца, – проговорил врач, но сам явно думал о чем-то другом.

  -Но я так понял, что вы всё же подозреваете Джозефа Бреннана? Почему?

  Мэддокс пожал плесами.

  -Потому что я не верю в эпидемии самоубийств. Я не верю во все, вами описанное, мистер Донован. Чтобы три юные провинциалки из захолустья перевернули дом вверх дном? Может ли это быть? Чтобы молодой Хэдфилд ни с того, ни с сего, как безумный, ушёл на болота в ливень? Вы верите в это? Чтобы три брата, один за другим, предпочли жизни смерть? Чтобы девица в здравом уме выбрала слугу, предпочтя его господину? В этом доме, боюсь, верно только то, что спрятано от глаз и никем не упоминается.

  Донован смутился.

  -Я не мог без нужды ходить по дому и задавать любые вопросы, – попытался оправдаться он, но Мэддокс перебил его:

  -Я не виню вас, но я уверен том, что должен быть человек, направляющий ход этой игры, двигающий по полю пешки. Кто и что сказал мисс Кэтрин Ревелл такого, что она предпочла выброситься из окна? Кто и что сказал мистеру Хэдфилду – после того, как он отказался жениться на мисс Элизабет? Что он искал на болотах в дождь? Я не верю и Джозефу – не мог Патрик с больной ногой преследовать мисс Шарлотт. Это вздор. Если даже он следил за ней, – не настолько же был глуп её любовник, этот камердинер, чтобы попадаться ему на глаза? Вы вначале пришли к верному выводу. Разумеется, Патрику кто-то сказал о Лорримере и мисс Ревелл. Этот кто-то, боюсь, направил и Уильяма, и Мартина туда, где их ждала смерть. Вы просто позволили одурачить себя, мистер Донован. Семь совпадений подряд – это уже не случайность, это система.

   Чарльз не обиделся, ибо тон медика был совсем не язвителен, но скорбен, и задумался.

  -О том, что Патрик преследовал мисс Шарлотт, мне сказал Джозеф Бреннан. Но это подтвердил и Райан. Сам я видел, что Патрик подлинно влюблён. Тут всё сходится. А вот что до Хэдфилда, то Райан не мог ничего сказал ему – он тогда сразу уехал с мистером Грантом, вернулся на полчаса, а что такого мог сказать Хэдфилду Джозеф? Что ему до Хэдфилда? И когда Лорримера поймал Патрик – они оба, и мистер Джозеф, и мистер Райан – были на болотах. Правда, в доме оставалась мисс Бесс и миссис Бреннан. Но что им за дело до Лорримера, Шарлотт и Патрика? Бесс просватана, к чему ей смерть братьев и кузин?

  -А что представляет собой мистер Ревелл?

  Донован вздохнул.

  -К сожалению, он почти не попадался мне на глаза. Он отвёз тело мисс Кэтрин в Уистон, потом вернулся. Я почти не видел его, разве что на ужине или ланче. Но он никогда не ступал в разговоры, ни с кем не спорил. Потом он снова уехал – с телом Шарлотт. Но я не вижу для него ни причин, не возможностей таких интриг. Мне он показался человеком пустым, жиголо. Меня не удивляет распутство сестер, когда у них такой брат...

  -Вы, должно быть, правы, – подал голос Мэддокс, – я тоже видел этого юнца, он показался мне порядочным прощелыгой, но зачем ему смерть сестер? Наследовать там нечего.

  -Главное, – дополнил Донован, – все, что совершено этим неизвестным подлецом, неподсудно. Сказать Патрику, что ... – он неожиданно умолк.

  Он вспомнил. Патрик разозлился тогда на сестру, обвинил во лжи.

  '-Лжешь. Чего ты не знаешь в этом доме, ведьма?

  -Очень многое, дорогой братец. Например, мне неизвестно, когда у тебя появятся мозги. Равно мне неведомо, когда ты поймешь очевидные вещи. Например, что не стоит досаждать девице, которая явно тобой пренебрегает и предпочитает другого...

  -Ты... хочешь сказать...

  -Она давно прохаживается мимо дверей Хэдфилда, а ты идиот, ничего не видишь...

  -Ты лжёшь! Нэду нравилась Кэтти!

  -Кто нравится мистеру Хэдфилду – это вопрос академический, но мисс Шарлотт слишком часто прохаживается по галерее третьего этажа, если ты, конечно, меня правильно понимаешь. С тех пор, как она оставила надежды захомутать твоего братца Райана, она решила поймать другую рыбку. Не повезло с красавцем-богачом, нужно заарканить бедного красавца, а если и тот сорвется с крючка, тогда и ты хорош станешь. Нужно просто потерпеть...

  -Ты лжешь.

  -Я не лгу, но высказываю догадку, малыш. Можно, конечно, предположить, что мисс Ревелл пленил наш дядюшка Джозеф, чьи апартаменты в том же крыле, но я почему-то не склонна так думать. Дядя Джо, конечно, не прочь приволокнуться за молоденькими девушками, но... Ты же – думай, что хочешь'.

  Он рассказал об этом Мэддоксу.

  -Она просто натравила Патрика на Хэдфилда. Но у мисс Элизабет, в самом деле, мог быть зуб на Эдварда Хэдфилда, ведь он пренебрег ею и отказался на ней жениться, но над самим Патриком она смеялась. Разве что она хотела руками Патрика свести счёты с Хэдфилдом...– Донован снова замер, – постойте, я кажется, понимаю...

  Чарльз и вправду вспомнил, как появились в коридоре мисс Элизабет и Джейн Лидс – именно тогда, когда Патрик оказался в подвале. Она сказала тогда, что слышала шум. Но шум из подвала был слышен только в галерее. Стало быть, именно она снова послала Патрика в подвал?! Но откуда она могла знать про Лорримера и Шарлотт?

   Голова Донована шла кругом.

   Он рассказал об этом Мэддоксу и снова замер в оцепенении. Что-то опять мелькнуло перед его мысленным взором, мелькнуло – и погасло. Чарльз напрягся. Как же это, а? Ведь только что он понял что-то важное... Мэддокс молча смотрел на него, не торопя и не перебивая.

  -Джозеф Бреннан! – память на мгновение расступилась, как щель в театральном занавесе, – ну конечно! Джозеф, когда позировал мне, рассказал, что считает Энн Хэдфилд – безумной! Он сказал, что забыл передать Райану слова ветеринара о Кармен, пошел к нему – и у самой спальни племянника – увидел Энн! Со свечой и ночной рубашке! И сказал, в тёмном холле ещё кто-то мелькнул! Я спросил, хотела ли она войти? А он ответил, что она выходила! Сказал, что спросил Райана о девице напрямик, но Райан, по его словам, оказался слишком честен, чтобы воспользоваться глупостью Энн. Райан объяснил ей, что говорил с её братом и, увы, они не смогли понять друг друга. В итоге – завтра им следует уехать. Джо рассказал, что девица целый час твердила Райану, что будет ходить за ним по пятам, пока он не полюбит её, а напоследок заявила, что ненавидит его. И это было накануне того дня, когда исчез мистер Хэдфилд! Я ещё подумал, а что если это сам Эдвард видел свою сестру, выходящей от мистера Бреннана? Я спросил об этом у Джозефа, но он обратил всё в шутку... Но и мисс Элизабет могла стравить Эдварда и Патрика, а потом могла послать самого Патрика в подвал, пронюхав, что там Шарлотт...

  -Это догадки, но они не лишены смысла, – сдержанно отозвался доктор. – Однако, если сам Хэдфилд видел сестру, как намекнул вам Джозеф... Не слишком нравственные, но весьма лицемерные люди, подобные Хэдфилду, действительно всегда чувствительны к подобным вещам.

  -Я ещё подумал... зачем Джозефу говорить мне об этом?

   – А вы ему поверили?

  Донован задумался.

  -Сложно сказать. Я не ловил его на явной лжи. В нём много шутовства, может быть, деланного. Но ведь кроме лжи умолчания, есть ведь шутовство лжи. Вам говорят нечто настолько нелепое, что ему невозможно поверить, а оно то и оказывается правдой. В итоге вам, говоря правду, лгут, заставляя принимать истину за ложь.– Донован вздохнул, – но можно понять ужас Хэдфилда, если он подумал, что его сестра стала любовницей Райана Бреннана.

  -А точно ли, что не стала? – в тоне Мэддокса осторожное недоверие.

  Донован вздохнул.

  -Ну, этого нам никогда не узнать.

  Он не знал, что пройдет совсем немного времени – и они об этом узнают.

  Донован, по уходу доктора, все же побывал в Кэндлвик-хаус: нужно было договориться о портрете миссис Бреннан. Чарльз застал всю семью в столовой и был любезно приглашен за стол. Трапеза была невеселой: Патрик, увы, без отпевания, упокоился в семейном склепе в Нортоне, и это обстоятельство так расстроило миссис Бреннан, что она была подлинно мрачна и почти ничего не ела.

  В конце трапезы, пытаясь утешить мать, Райан сообщил ей и всем членам семьи, что официально помолвлен с мисс Дороти Грант. Завтра об этом появится сообщение в местной газете. Там же будет извещено о помолвке его сестры с мистером Арнольдом Грантом. Эта новость, надо сказать, и в самом деле заставила миссис Бреннан оживиться. Она порозовела и поинтересовалась, когда они намерены вступить в брак? В январе? Райан ответил, что мистеру Гранту нужно будет вскоре уехать в Соединенные Штаты, и он настаивает, чтобы церемония прошла до его отъезда. Венчание пройдет на Троицу, из-за траура – без торжеств.

  Эта весть явно порадовала миссис Бреннан, – на глазах ее показались слезы умиления, она так давно мечтала о внуках, проронила она. Сообщенная новость произвела впечатление и на мисс Хэдфилд, причем, настолько сильное, что она вначале побелела, а после и вовсе самым неприличным образом покинула застолье. Доновану стало жаль девушку: было слишком очевидно, что это известие стало для нее ударом.

  Чарльз подумал, что Энн, очевидно, надеялась, что после смерти ее брата мистер Бреннан передумает и изменит своё решение, однако это было нелепой надеждой: помолвка, как понял Донован была заключена вечером того дня, когда мистер Райан Бреннан уехал с мистером Арнольдом Грантом к нотариусу, а было слишком заметно, что и Грант и Бреннан привыкли долго обдумывать свои дела, но, договорившись, действовали быстро.

  Известие о помолвке сына и дочери столь подействовало на миссис Эмили Бреннан, что она согласилась позировать живописцу, и даже начала улыбаться. Сидела столь же прямо и величаво, как и ее дочь, уйдя в свои мысли. Донован пытался разговорить ее, но миссис Эмили не была склонна к болтовне. Однако из тех немногих слов, что она обронила, Донован с удивлением понял, что она не очень-то расположена замечать происходящее в её доме, точнее, не очень-то озабочена им.