Текст книги "Охота на белочку (СИ)"

Автор книги: Ольга Найдич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Лайя! – забыв об ангелах, оба черта бросились к напарнице. – Детка, как ты? Лайя, дай мне посмотреть, что с тобой! Ты можешь пошевелиться?

– Не все… сразу… – чертовка зашипела сквозь зубы, когда ее обняли и мягко, но настойчиво развернули. – Ангелы…

Черти молча посмотрели друг на друга. В следующее мгновение Азель уже метался среди ангелов, разбрасывая их с такой яростью, что соотношение "пятеро на одного" сразу же перестало казаться несправедливым.

– Что с ней? – Лара опустилась на колени рядом с чертовкой, понимая, что что-то произошло. – Она ранена?

– Фигня, – Джелайя с помощью Граеля поднялась на ноги. – Какого черта ты иконы в доме держишь? Ты бы еще бомбу на антресолях заныкала!

– Ну извините, – язвительно отозвалась Лара, – надо было заранее предупреждать.

– Ладно, пока ты особо не оправилась, уведи ее отсюда, – распорядился Граель, обеспокоенно поглядывая на напарницу. – Мы их отвлечем.

Джелайя кивнула, стараясь не морщиться от боли.

– Пошли, – она подтолкнула Лару по направлению к комнате. – Не бойся, они тебе ничего не сделают. Граель, задержите их хотя бы на пять минут, я растаю.

"Растает?" – повторила про себя Лара. Однако когда они оказались в комнате, она поняла, что имела в виду Джелайя. Убедившись, что дверь надежно заперта, чертовка быстренько соорудила вокруг стола баррикаду из дивана и стульев, а потом вдруг растворилась в воздухе.

– Эй! – воскликнула Лара. – Ты куда?

Прямо перед ней задрожало облачко черного тумана. Несколько минут спустя оно приняло форму человеческого тела, и Джелайя виновато улыбнулась.

– Извини, не предупредила.

– Так это была ты, – внезапно осенило Лару. – Тогда, на кухне, когда мне плохо стало.

Чертовка кивнула.

– Вообще-то ты не должна была меня видеть, это ангелы что-то учудили. Они, сволочи, такие глюки наслать могут…

– Правда?

– Ты, дорогая, тогда чуть в окно не выпрыгнула. Видать, перепутала с дверью.

– Ой…

– Вот именно. Слушай, сядь вон туда в уголочек, чтобы не достали. У тебя случайно каких-нибудь сатанинских атрибутов нет?

Лара виновато покачала головой.

– И почему я не удивляюсь? – проворчала себе под нос Джелайя.

Немного подумав, Лара достала открытую бутылку вина и плеснула немного себе в бокал, чтобы хоть чем-то занять время, но тут же поняла, что скучать все же не придется. Дверь засветилась очень знакомым сиянием, и через несколько секунд на ее месте уже зиял проем. Существо в белом одеянии деловито отряхнуло руки и направилось к Ларе.

– Эй, херувимчик, – Джелайя черным мячиком подкатилась ему под ноги. – Получи!

Ангел с размаху бухнулся на пол.

– Лайя, прикрывай девушку, – скомандовал Азель, влетая в комнату. – Мы с ними разберемся.

– Слушаюсь, товарищ прапорщик, – хмыкнула чертовка, возвращаясь к Ларе.

Остальные ангелы тоже не замедлили появиться, причем последний появлялся три раза – стоящий в дверях Граель мощным хуком справа каждый раз отправлял его обратно. Это длилось до тех пор, пока разъяренный Азель, отбивающийся одновременно от четверых ангелов, не высказал напарнику все, что думает о нем, о его родственниках и о тонкостях построения его генеалогического древа. После этого силы слегка уравновесились.

Обои дымились от попадания молний. Пару раз досталось и чертям, но несильно. Джелайя зорко наблюдала за противниками, то и дело прикрывая Лару от шальных молний. Потрепанные ангелы самоотверженно бросались в бой, помогая себе молитвами.

– Лови! – Азель швырнул Бераилу Клеопатру. Растерявшийся ангел машинально подхватил черную кошку и тут же с воплем отшвырнул ее в сторону, когда от его рук пошел дым. Орущая кошара извернулась в полете и в один миг взлетела по занавеске на карниз, где и залегла, настороженно наблюдая за дракой.

Оценив идею, Джелайя мгновенно вытащила из-под дивана Блада.

– На, – она сунула кота Ларе. – Они не могут его коснуться.

– А вы? – ошарашенно вымолвила Лара, прижимая к себе котяру. Джелайя криво улыбнулась.

– Ну… надеюсь, у тебя была только одна икона.

– Тебе очень больно?

– Уже нет. Я дематериализовалась ненадолго, это помогает.

– Обалдеть, – Лара задумчиво смотрела на бокал в своей руке, затем глотнула вина, рассудив, что ничего путного она сделать все равно не сможет, а выпить сейчас самое время. Чертовка заинтересованно наблюдала за ней.

– Зачем ты это делаешь?

– Что?

– Ну, пьешь вот это? Это как наркотик, да?

– Да нет, что ты, – Лара засмеялась. – Ну, может, очень-очень слабый. Попробуй, – она протянула Джелайе бокал, но та отшатнулась.

– Ни-ни! Я на работе.

– Да хоть понюхай, – Лара поднесла бокал к самому носу Джелайи, и та, не успев среагировать, сделала вдох.

На глазах у Лары цвет кожи чертовки заметно побледнел, а глазки медленно сошлись в кучку. Она хотела что-то сказать, но лишь тихонечко замычала.

– Эй, ты что? – всерьез забеспокоилась Лара. Неужели для чертей алкоголь оказался ядом? – Очнись, слышишь? Как тебя… Лайя, посмотри на меня! Лайя!

Чертовка с трудом сфокусировала взгляд на Ларе, и на ее лице появилась блаженно-идиотская улыбка.

– Лар… ой, Лар… А можно мне ищ…що?

– Выпили, – только и смогла произнести Лара.

Пьяненькая чертовка моментально потеряла над собой контроль и вскоре уже жаловалась Ларе на тяжелую судьбу, то и дело поднося к носу бокал с вином. Лара же, махнув рукой на разносящих ее квартиру библейских персонажей, употребляла вино обычным способом. И в довольно ощутимых количествах.

– Я тут все на землю спускаюсь, спускаюсь… Мне говорят, так долго низзя-а… Говорят, сас… сацз… социальную программу никто не отменя-ал… Мне ск-коро ребенка надо будет з-заводить, – чертовка икнула и, судя по голосу, вознамерилась пустить слезу. – Отд-дать в детский Центр… А я так не хочу-у… Я хочу как вы… У мня эмоциональный потенциал двадцать д-девятой степени…

– А это много? – Лара нетвердой рукой налила себе еще бокал "Арбатского".

– У об-бычных чертей не больше пятой, – для наглядности Джелайя взмахнула растопыренной пятерней, едва не заехав Ларе в лицо. – А у меня двацдевятой… еще один – и почти как человек буду…

– Тридцать – это человеческий потенциал? – уточнила Лара.

– Ум-гм… Низший… С трицтпти можно испытывать счастье… – чертовка мечтательно прищурилась. – А с сорока – любовь…

Над столом пролетела черная босоножка, которую Лара потеряла еще в прошлом году. Девушки синхронно пригнулись.

– А у них какой? – Лара кивнула в сторону двоих чертей, в настоящий момент держащих оборону за диваном. Джелайя, покачиваясь, обернулась.

– Граель, – она ткнула пальцем в черта, проворно отбивающего молнии торшером, – двадцать первая. Аз-зель… а где ж-же он? Тока что тут был… Азель!

– О! – Лара указала на люстру. Джелайя подняла голову.

– Аз-зель? А что ты там делаешь?

Черт, уцепившийся за люстру после головокружительного прыжка, в котором он ушел от молнии Тараила, укоризненно свесил голову и покрутил пальцем у виска.

– Лайя, ты вообще соображаешь, что творишь?

Вспыхнула молния, и черта как ветром сдуло с люстры. Лара проследила его полет до подоконника.

– Тридцать третья, – доверительно сообщила Джелайя, наклонившись к Ларе. – Нас всего… ик… всего трое так-ких… а он ваще уникум… чуть в лабрторию не упекли паж-жизнно, – чертовка захихикала. – Ток-ка не гав… не гар… не гвари никму. Общаешь?

– Угу, – кивнула Лара, с непривычки тоже порядком захмелевшая. – А почему?

Джелайя задумалась.

– Тогда говори, – решила она, вдыхая алкогольные пары. – Мне просто об-бидно… У меня двацдевять… а плюс пять… и на два…

Не сразу, но все же Лара сообразила, что за формула всплыла в пьяном сознании чертовки.

– У ребенка?

– Ага, – Джелайя почти рефлекторно пригнулась, когда над ее головой пролетела молния. "Профессионализм не пропьешь", – решила Лара.

– А если… – Лара взглядом указала на двоих чертей и многозначительно приподняла брови.

Внезапно Джелайя самым натуральным образом разревелась.

– Нам низзяа… – она шмыгнула носом и начала шарить по столу в поисках салфетки. – Ин-наче нарушца эта… как его… равновесие! А я… я… а нельзя-а… Т-трое – уже много.

– Да это же нарушение прав человека! – возмутилась Лара. Чертовка тоскливо подняла заплаканные глаза.

– А мы не люди…

– Ну черти! Да ни черта! Все равно! – от негодования Лара даже слегка протрезвела. – У вас что, о Конституции не слышали?

– Коституция? Кости? При чем тут кости?

– Каждый имеет право на личную жизнь! И на свободу в создании семьи! – может, такой статьи в Конституции и не было, но Лара чихать на это хотела. Давно известно, что в критических ситуациях и по пьяни все женщины становятся сестрами и воспринимают чужие обиды как свои личные.

– Угу! – воодушевленно поддакнула Джелайя, понявшая из этой тирады дай Бог если пять слов – и то в основном предлоги.

– Ты свободная гражданка! И имеешь право на личную жизнь! Личную, слышишь? А не общественную.

– Угу… А кто мне позволит? – прищурилась чертовка. – Ник-ктоо… А я эта… дз-зертирую… во! Точно! Буду у вас жить! Раб-ботать пойду!

– В спецназ, – на голубом глазу вставила Лара. Джелайя вскинула голову.

– Как нефиг делать! – чтобы опустить голову, ей понадобилось гораздо больше усилий. – Лара…?

– А?

– Лар… а при чем тут кости?

– А кости переломать… кому надо… чтоб не доводили.

– О! – глаза чертовки загорелись. – Т-точна! Прям щас и пойду!

Шатаясь, она поднялась со стула и нетвердой походкой вышла на середину комнаты.

– Ты! – она ухватила Сильмараила за рукав. – А ну сидеть! Лежать, я сказала! Смирно! Ик! Разговорчики в строю! Здесь тебе не тут! Почему сапоги не чищены? В глаза смотреть!

Несчастный ангел, не ожидавший столь мощной психологической атаки, обмяк в руках чертовки, жалобно глядя на нее ясными голубыми глазками. Он не знал, почему сапоги не чищены, он даже не знал, что значит чистить сапоги, но одно он теперь знал точно – ему конец. Ангелам было плевать на физической воздействие со стороны чертей, но их новая тактика, основанная на психологическом терроре, была, очевидно, разработана адскими специалистами как секретное оружие против обитателей Рая и обладала сокрушительным эффектом.

Отбросив деморализованного противника в угол, Джелайя шагнула к следующему.

– Ваше имя? Адрес? Место прописки? Национальность? Шестую статью никто не отменял! Привлекался к уг-головной ответственности? На кого работаешь, крыса патлатая? Шесть лет расстрела без права переписки! Ик! С конф-фискацией нимба!

– Нет, ты только погляди, – благоговейно прошептал Граель, глядя на разбушевавшуюся чертовку. – Да ее одну на полк ангелов выпускать можно! Она их всех в момент сделает.

– А нас уволят за ненадобностью, – Азель все-таки не смог сдержать улыбку. – Ну и развезло же ее…

Ангелы вжимались в углы, нервно шепча молитвы и осеняя себя крестным знамением. О нападении уже не шло и речи. Когда Джелайя скрестила руки на груди и обвела комнату взглядом профессионального инквизитора, многим их них резко подурнело.

– Мудрейший, – прохрипел Бераил, тщетно пытаясь просочиться сквозь обои в соседнюю квартиру. – Мудрейший Тараил, по-моему, нам стоит отступить.

– А ну молчать! – прикрикнула на него чертовка, схватившись за кресло, чтобы не упасть. – Всем ша! Счас я вас научу коммунизм строить… вот только художничек наш придет…

– Тир? – Лара подозрительно прищурилась. – А он тебе зачем?

– Так мы ж его это… того… шлепнуть должны, – радостно возвестила чертовка. – Но ты не волнуйся, мы потом тебе пол помоем… ик… я лично… или вот он… пусть лучше он…

– Эй! Что значит – шлепнуть? – возмутилась Лара. – Только попробуйте, я вас мигом окрещу!

– А че? – невинно округлила глазки Джелайя.

– Ниче! В этом доме никто никого убивать не будет.

– Мы можем и на улице, не проблема, – услужливо подсказал Азель. Лара подавила желание съездить ему по физиономии.

– Я вас сама на улице прибью… всех сразу. Могу по очереди.

– Нет, а че тут такого? – никак не понимала Джелайя. – Мы под неч… несчастный случай… все чисто-аккратно…

– Милая, дело не в чистоте, – прошептал ей на ухо Граель. – Мне так кажется, что девушка нашему художнику явно симпатизирует. Так что…

– И всего-то? – изумленно протянула чертовка, героическим усилием воли сдержав икание. – Так сразу бы и сказал. Так! – она грозно посмотрела на ангелов. – Если кто-нибудь из вас хоть пальцем тронет этого… блин… как его… короче, все пальцы будете доставать из… – и она длинно и непечатно выругалась. Граель восхищенно присвистнул. Ангелы уже ничего не соображали, но поспешили со всем согласиться. Даже Тараил, который никак не мог уяснить себе, почему черти запрещают им трогать художника, которого ангелы в принципе должны были защищать.

– Ты, главное, не бойся. – Джелайя старательно поискала глазами Лару. – Мы теб-бя никому не дадим… на крайняк, сами успокоим…

– Ну спасибо, – Лара с трудом сдержала смех, но тут ее внимание привлекло движение около двери. – Тир! – она поспешила к нему, бесцеремонно расталкивая ангелов и чертей. – Тир, тут такое творится – с ума сойти!

Тираель смотрел на нее каким-то странным, неузнавающим взглядом, словно видел впервые. Лара шутливо помахала рукой у него перед носом.

– Эй! Ну что еще случилось?

– Так, кудрявые, слушаем сюда, – распорядилась пьяная чертовка, подгребая поближе к Тираелю. – Это – художник! Трогать – нельзя! Кто тронет – в нос дам! Ферштейн?

Ангелы ошалело закивали.

– Все поняли? Отлично! – чертовка потерла руки, нехорошо глядя на ангелов. – А теперь…

Но что именно страшного или даже противоестественного собиралась сделать с ангелами Джелайя, никто так и не узнал. Комната наполнилась темным туманом, что-то зашипело, и прямо перед Ларой возникла темная фигура, очень похожая на чертей, но более расплывчатая. Азель с Граелем застыли на месте, они-то сразу поняли, кто это. Ангелы сбились в кучку, окончательно потеряв связь с реальностью.

Фигура приняла четкие очертания, материализовавшись окончательно. Оглядев присутствующих, вновь прибывший черт шагнул к Тираелю и молча положил руку ему на голову. Голову Тираеля окутало темное облако, что-то тихо затрещало, и он, не издав ни звука, повалился на пол.

Лара видела все до последней детали. Она видела, как бьется синяя жилка на шее Тираеля… и как она замирает… как падает на его лоб упрямая прядка волос… Она все видела, но не могла пошевелиться, словно воздух вокруг нее превратился в стекло.

– Возвращаемся, – приказал черт, не обращая внимания на женщину и ангелов.

– Но… – начал было Граель, однако Азель ткнул его локтем в бок, одновременно заслоняя собой нетрезвую Джелайю.

– Есть, шеф.

Караель повернулся к ангелам.

– Тараил, если не ошибаюсь? – подчеркнуто вежливо осведомился он. Предводитель ангелов смешался. – Может, вы объясните, чем оправдано ваше присутствие на Земле?

– Решение Общего… – начал было Тараил, но черт презрительно хмыкнул.

– Не заливайте, Светлый. Я был там от начала и до конца, и ничего на этот счет не слышал. У вас есть ровно пять секунд, чтобы убраться отсюда. В противном случае… – он не закончил, да этого и не требовалось. – Так, – он обернулся к своим подчиненным, – встречаемся в моем кабинете сразу по прибытии. А теперь уходите, сейчас эта область попадет под прямой удар ангелов.

– Есть.

Караель коротко кивнул и исчез. Азель с Граелем угрюмо переглянулись. Они догадались, о чем говорил их шеф. Его появление на Земле и неприкрытое убийство человека было нарушением третьей степени. Времени для сантиментов не осталось. Граель растворился в воздухе, криво улыбнувшись Ларе на прощание. Азель достал механизм допуска Джелайи и, сунув ей в ладонь, активировал. Перед тем, как уйти самому, он в последний раз поглядел на Лару.

– Прости, – тихо шепнул он.

Ангелы уже исчезли.

Лаира толкнула ногой камушек и долго наблюдала его падение с обрыва. Внизу текла горная река, сверху припекало солнышко.

– Даже не верится, что это – всего лишь иллюзия.

– А что есть иллюзия? – с обычным своим серьезным видом ответил Гавриил. – Некоторые полагают весь мир иллюзией.

– Вы меня поражаете самыми неожиданными знаниями.

– Мудрейшая, Вы мне, очевидно, льстите. Впрочем, в моем возрасте пора уже кое-что знать.

– Тогда, быть может, Вы сможете мне объяснить удивительную приверженность ангелов к человеческой культуре и ко всему земному? Это при том, что почти все здесь ненавидят людей.

Река на секунду превратилась в туман, а потом снова обрела свою форму…

– Я поражаюсь, мудрейшая, сколь немногие владеют элементарными знаниями. Это же очевидно! По сути, этот мир держится на творческой энергии людей. Мы все – ангелы – существуем по отдельности, и свести нас воедино может только огромная внешняя сила. Потому поток творческой энергии у нас не сразу уходит под купол – он некоторое время вращается в нашем собственном мире.

– Это мне известно…

– Но отсюда следует очевидный вывод – ангелы, по сути, вынуждены мыслить человеческими образами, хотя это и претит им. Иначе происходит у чертей – их система самодостаточна, они по сути своей едины и по большей части не помышляют даже об индивидуальности. Потому у них поток энергии по большей части уходит непосредственно в купол… Хотя и они кое-что берут из среднего мира.

Пока Лаира вела светские беседы с Гавриилом, ангелы готовились к непосредственному воздействию.

Афраил окинул взглядом собранную для этого команду. "Гм… ну и ну… артисты погорелого театра…" Странный у них был вид… может, они представляли, что так нужно выглядеть в важные моменты? "Какие-то потрепанные они, скорее уж на мокрых уток похожи, а не на ангелов…"

– Всё готово, мудрейший, – отвлек его от благочестивых размышлений один из ангелов.

– Начали, – произнес Афраил. Ангелы образовали большой круг, а Афраил оказался как раз в центре. Он уверенным жестом поднял руки над головой… Ангелы устроили вокруг него настоящий хоровод. "Как на Ваши именины испекли мы каравай…" – мысленно съязвил он.

Однако же надо было делать дело… И его голос зазвучал, сплетая слова древнего языка в сложный стих, которому бы позавидовали величайшие земные поэты. И уж точно никто не замечал в его словах фальшивых нот – неверно поставленные ударения, переставленные буквы, а в середине стиха и вовсе полная отсебятина.

Собственно, те несколько ангелов, которые могли бы это заметить, отлеживались после неудачного вторжения в дом Лары (интересно, что на это скажет Гавриил?), а сам Гавриил вел светские беседы с Лаирой – он и так не испытывал особого рвения поучаствовать, но на всякий случай она его немного отвлекла.

Заклинание закончилось, хоровод остановился… Накопленная энергия с видимым усилием обрушилась в средний мир…

Мираж проснулся с дичайшим похмельем. Голова раскалывалась, во рту словно устроило отхожее место стадо страдающих поносом медведей, а руки сами собой выбивали чечетку.

Приоткрыв глаза, Мираж едва не заорал от ужаса. Над ним склонился человек в белом халате, держащий в руках смирительную рубашку.

– Не надо, – хрипло попросил Дима, – вы ошиблись. Я не больной, я просто пил всю ночь… – тут он осекся, вспомнив, где и с кем пил.

Вчерашний собутыльник пожал плечами и кинул рубашку на стул.

– Ну как знаешь, я думал, тебе холодно. На вот, держи, – он протянул Миражу бутылку пива. Напиток был в момент употреблен, и Мираж взглянул на мир уже совершенно другими глазами.

Сразу вспомнилось, как он вчера встретил в "Колизее" бородатого мужика, который вовсю ругал нынешнего мэра Новохлыновска – вот только за что, Мираж вспомнить так и не смог – и как он напоил этого мужика водкой, параллельно надравшись сам, и как мужик, оказавшийся главврачом психиатрического отделения городской больницы, пригласил его продолжить игру в литрбол в более теплой и комфортной обстановке, сиречь на рабочем месте. Дальнейшее Мираж помнил весьма смутно.

Главврач тем временем достал откуда-то еще одну бутылку пива и не спеша опорожнил ее.

– Сумасшедший дом, – пробормотал он.

Мираж подавил нездоровый смешок. Врач очень пристально посмотрел на него.

– Извини, друг, забыл как тебя зовут. Вроде по-нашему как-то… Глюк?

– Мираж, – поправил его Дмитрий.

– Однохренственно. Владимир.

Знакомство состоялось. Поднявшись, Мираж с трудом пригладил волосы, которые у него со сна всегда торчали в разные стороны, и попытался оглядеться. Кабинет изысканностью не поражал, но и хаоса особого в нем не было. Все в меру.

– А этот козел уже приехал, – Владимир с тихой ненавистью посмотрел на дверь. – Вот уж я бы его здесь оставил… на гособеспечении.

– Кого?

– Я же вчера говорил. А, ты не помнишь, небось. Приехал целитель из Москвы, – тут главврач вставил непечатное слово, – проповедник, мессия, блин, новоявленный. Брат Митрандир. Обещал исцелить всех больных… мэр ему поддержку обещал, руку пожимал вчера при всех. Выкидыш от церкви…

– Митрандир? – задумчиво повторил Мираж. – Где-то я уже о нем слышал…

– Да он всю неделю на первой полосе газеты, еще бы ты не слышал.

Мираж был смутно уверен, что имя это ему попадалось гораздо раньше и отнюдь не в газете, но спорить не стал.

– И что? – спросил он.

– Что-что… Сегодня вот собирается исцелять, – Владимир взглянул на часы. – Пошли, что ли, посмотрим, как он выделываться будет. Все равно водки больше нет. А там, глядишь, и Новый Год встретим, мэр после сеанса банкет обещал. Ты семейный?

– Нет.

– Ну и я нет. Значит, спешить некуда.

Актовый зал, куда Владимир привел Миража, уже был переполнен. Люди сидели на стульях, бегали по проходам, кричали и ругались. Шум стоял неимоверный.

– А не боитесь, что они что-нибудь натворят? – поинтересовался Мираж.

– Здесь только тихие, – пояснил Владимир. – К тому же, санитары за ними присматривают.

Внимание Миража привлек молоденький парнишка в очках, неподвижно сидящий на стуле. Он не обращал внимания на суматоху вокруг, глядя застывшими глазами куда– то вдаль, и только руки его слегка подрагивали, бережно сжимая мягкую плюшевую игрушку. Мираж присмотрелся повнимательнее – игрушка оказалась забавным пауком.

– Это Касперский, – сказал главврач. – Он целыми днями так сидит и ни на что не реагирует, а потом вдруг начинает душить паука этого. Говорит, это новый вирус.

– А я хоббит, – доверительно поведал босоногий молодой человек габаритов типа "шкаф", склонившись к Дмитрию. – У меня на спине и на ногах шерсть растет. Хочешь, покажу?

– Операция "Тайд или кипячение"! – внезапно крикнул прямо в ухо Миражу другой больной в черной спецназовской шапочке с прорезями для глаз и рта. – Мы идем к вам!

– Товарищ полковник, не буяньте, иначе мы вас вернем в палату, – прикрикнул Владимир и, уже обращаясь к Миражу, пояснил: – Он вообще-то мирный, только очень уж громкий. Одевал вот эту самую шапочку и полковничью шинель, звонил по домофону в квартиры и кричал "Это операция "Тайд или кипячение"! Вы еще кипятите? Тогда я иду к вам!"

– И за это его сюда?

– Да нет, никто не жаловался. Но потом он пришел в аптеку и сказал продавщице, что производит контрольную закупку спирта, а расплатиться попытался игральными картами. Та вызвала милицию, они его к нам и определили. Вот черт, уже места все заняли. Ну конечно, когда еще такой цирк приедет… Пошли на сцену, сядем в уголке, заодно и за этими, – кивок в сторону больных, – присмотрим.

Владимир с Миражом поднялись на сцену и устроились на стульях рядом с кулисами. Зал галдел так, что закладывало уши, но вскоре санитары навели порядок, и зрители кое-как успокоились. Мираж с интересом разглядывал художественно оформленный зал и не заметил, что на сцене начало что-то происходить.

– Эй, – Владимир дернул его за локоть. – Смотри, это убожество нарисовалось.

Посреди сцены действительно стоял худенький мужичок в белом балахоне. Лик его был изможден и скорбен, а глаза горели фанатичным огнем. Длинная белая борода топорщилась во все стороны, словно ею только что мыли пол. В общем, вид брат Митрандир имел самый что ни на есть респектабельный…

– А он ничего смотрится… – задумчиво протянул Мираж. – Хоть сейчас в паломничество к Святой земле…

– Друзья мои! – завопил со сцены брат Митрандир. В зале раздались поддерживающие овации. Громче всех аплодировал "хоббит", который даже вскочил с места. – Братья и сестры! Я пришел, чтобы очистить ваш разум, осветить тела и души неугасимым светом Господа нашего…

Со стороны главврача послышалось задушенное шипение. "Хоббит" тем временем подмигивал народному целителю и делал какие-то тайные знаки, на что последний старательно не обращал внимания.

– Господь послал меня помогать страждущим и убогим, исцелять больных духом и укреплять немощных. На каждого из вас зрит Господь, каждого из вас видит, ибо все мы рабы его, черви ничтожные, созданные им по образу и подобию своему…

– Эй, дядя! – Мираж и сам не понял, зачем это делает, но после последних слов мессии он вскочил и небрежной походочкой прошкандыбал на середину сцены. В зале воцарилась нехарактерная тишина. – Ты сам-то разобрал, что ляпнул?

Брат Митрандир подавился остатком проповеди.

– Вон! – неожиданно громким фальцетом выкрикнул он. – Вон отсюда!

– Ну да, ага. Счас, – Мираж вообще не любил, когда на него кричат. Особенно при посторонних людях, коих сейчас был целый зал. – Ты свою крышу когда в последний раз видел? Да тебя самого сюда надо прописать… в буйное отделение.

– Я народный целитель! – возмутился брат Митрандир.

– Ой, тоже мне, целитель! Чего ты исцелил-то, тещу от запора? Хоть кому-то из них после твоих африканских плясок полегчало? – Мираж обвел широким жестом зал.

– Уйди, безбожник, не мешай мне вершить святое таинство! – целитель взмахнул руками, то ли посылая на зал благословение, то ли посылая Миража куда подальше.

– И это ты называешь исцелением? Да так махать руками и я смогу, – Мираж шагнул вперед и театральным жестом вскинул руки.

Раскат грома потряс стены зала, от ослепительной вспышки перед глазами у людей поплыли разноцветные круги. Окружающий мир завертелся неоновым вихрем, замелькал, мерцая и переливаясь… и как-то резко и сразу успокоился.

Мираж ошарашенно огляделся, вжимая голову в плечи. "Е-мое, че ж я сделал-то?" – пронеслось у него в голове. Рядышком на полу что-то зашевелилось – брат Митрандир поднимался с колен, истово крестясь. Узрев Миража, он бросился к нему и обхватил за ноги.

– Отец… Отец святой! Благослови раба твоего недостойного…

– Эй, отстань, – не на шутку перепугался Мираж, вырываясь. Однако народный целитель оказался необычайно приставучим и отцепляться не хотел. – Ты че, голубой? Че за колени хватаешься? Да отпусти ты меня, в самом деле! Не слюнявь джинсы, я их вчера стирал!

– Парень, ты что натворил? – главврач схватил Миража за рукав.

– Не знаю… не я это… Помоги лучше от этого озабоченного отбиться.

Объединенными усилиями они кое-как оторвали брата Митрандира от ног Миража и отправили пастись вглубь сцены.

– Ну ничего себе у вас тут спецэффекты, – пробормотал Мираж, разглядывая потолок. – А не боитесь, что пациенты ваши испугаются и выкинут что-нибудь нехорошее?

– Какие спецэффекты? – Владимир почти испуганно посмотрел на Миража. – Слушай, как тебя… Глюк… я не знаю, что это было… но посмотри туда, – он указал на зал. Мираж обернулся.

В общем-то ничего особенного не было. Люди сидели на своих местах так же, как и раньше. Вот только… у парня с плюшевым пауком глаза сияли ярче, и он, бросив игрушку на пол, разговаривал со своим соседом. "Полковник" стянул с себя маску и деловито поглядывал на часы, чего-то ожидая, а "хоббит" поджал ноги, недоуменно шаря под креслом в поисках ботинок.

– Они… – начал Мираж, боясь сказать то, что подумалось.

– Я не могу сказать… надо их обследовать, – Владимир смотрел на парня чуть ли не со страхом. – Профессор! Иван Алексеевич!

Пожилой человек в сером костюме подошел к ним.

– Профессор, вы видели?

– Владимир Михайлович, этого не может быть.

– Но вы видели?

– Вы хотите сделать заявление для прессы? – подкатился к ним молоденький журналист, явно не местный. – Как вы считаете, это была фальсификация или настоящее чудо?

– Без комментариев, – сердито прикрикнул на юношу Иван Алексеевич. – А вы, молодой человек… откуда вы здесь взялись?

– Пришел… с ним вот… – Мираж ткнул главврача. Тот торопливо кивнул.

Профессор очень внимательно посмотрел на Миража.

– Послушайте, молодой человек, а что вы сейчас сделали?

– Да я ничего такого… – начал было оправдываться Дмитрий, но его уже не слушали. Вокруг щелкали фотоаппараты, что-то наперебой рассказывали друг другу бывшие пациенты, весь мир которых перевернулся в одно мгновение, а вдоль стены к нему уже пробирался бочком, точно сердитый краб, репортер местной газетенки, из клешней которого еще никто по собственному желанию не уходил.

Вот тут-то Мираж и понял, что он ПОПАЛ…

Из дверного проема дуло. По комнате тихо летал пепел, шуршал обуглившиеся обои, да в углу сиротливо жались друг к другу две черные кошки с подпаленной шерстью.

– Тир, – глотая слезы, Лара бросилась к лежащему на полу бездыханному телу. – Тир, пожалуйста… Пожалуйста, пожалуйста…

Она знала, что все кончено, что Тираель уже никогда не очнется, никогда не откроет глаза, не встанет, что к нему теперь применимо лишь одно слово – НИКОГДА. Но это было слишком страшно и больно, и она просила, просила кого-то, Тираеля, Бога или Дьявола, просто просила, повторяя только одно – пожалуйста!

Лара понимала, что сейчас должно случиться что-то страшное, то, что черти назвали направленным ударом, но это уже не имело значения. Перед ней лежал мертвый человек. Что могло было быть хуже? Его остекленевшие глаза смотрели в потолок, пальцы уже начали остывать. Лара подняла его руку, тяжелую, словно отлитую из железа.

– Тир, – прошептала она. – Как же так, Тир…

– Что как же так?

Она подумала, что это глюк. Черти, ангелы… Кто угодно свихнется от такого.

Она держала за руку Тираеля. Мертвого. И Тираель же стоял на пороге, обалдело разглядывая свое собственное бездыханное тело и разгромленную квартиру.

– Я знаю, что этого нет, – тихо прошептала Лара, рассудком понимавшая, что глаза обманывают ее. – Я знаю…

– Чего нет? – Тираель тронул ее за плечо, и Лара подпрыгнула на месте. Живой или мертвый, но он был осязаем!

– Тир? – она переводила взгляд с мертвого тела на живое и обратно. – Это ты?

– Ну да, я? – черт почувствовал себя как-то очень неуютно. – А что, собственно, такое? И кто это?

– Ты…

– Я? – Тираель внимательно присмотрелся к трупу. Елы-палы, и правда! Копия его. Минуточку… черт потрогал тело. Что-то в нем было очень странным.

– Это был человек? – спросил он. – Что-то непохоже…

У Лары округлились глаза.

– А кто же еще? Слушай, а может, это… Может, это Федя? Тот художник, который…

– Но я же в его теле, – перебил ее Тир. – Лара! Слушай, ты права! Почему он умер?