Текст книги "Охота на белочку (СИ)"

Автор книги: Ольга Найдич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

На улице было холодно. Что такое холод, Тираель не знал, но ощущение показалось ему неприятным, а потому он счел его опасным. Пришлось рыться в памяти старого хозяина. При этом тот пытался ворочаться во сне, в результате чего тело, на самом деле стоящее на ногах, стало приплясывать. В итоге его все же внесло в дом. У художника было лишь одно средство утепления, ошибочно именуемое зимней курткой. Пришлось обойтись ею.

Уже тверже держась на ногах, Федя – а точнее, Тираель – вторично вышел на крыльцо. Черт заставил его не чувствовать холода – всё равно в этом не было смысла. Улица была засыпана снегом, и лишь в центре её время от времени проезжали железные повозки – автомобили. Пройти по тротуары было можно лишь старательно перепрыгивая через снежные завалы – вероятно, поработала машина, убирающая снег с дороги на обочину. По другой стороне дороги брел мужик, скажем даже – "брел" – это неверное слово. Он перемещался, нес своё бренное тело.

– Тоже художник, – заключил Тираель.

Дома однообразно повторялись в обе стороны, и потому черт пошел направо. Навстречу ему двигались разные люди, и для их идентификации снова пришлось рыться в памяти Феди.

Он шел так минут тридцать, и жизнь не поражала разнообразием. Черт уже хотел бросить это занятие и вернуться в Ад, как вдруг ему навстречу попался еще один "художник". Тут же проснулся Федя, радостно закричал: "Витёк, привет!" – и вырубился опять.

– Федя, ты что, женился? – радостно воскликнул Витёк. – Никогда не видел тебя бритым! Ну точно, женился, не скрывай! Это нужно срочно обмыть! – и, так и не дав ничего ответить, потащил приятеля за собой. А черт представления не имел, что значит слово "обмыть", и потому не сопротивлялся.

Лару разбудило мерное постукивание. Несколько минут она просто лежала, пытаясь угадать, кто из соседей затеял ремонт в половине третьего ночи. Затем что-то в этом стуке показалось ей подозрительно знакомым…

Господи, да это же похоронный марш! Кто-то художественно и вдумчиво исполнял сие известное произведение. Ростропович нашелся! Разъяренная Лара спрыгнула с кровати и, схватив тапок, замолотила по батарее. Вскоре снизу раздался ответный стук, а похоронный марш прекратился. Удовлетворившись результатом, Лара бросила тапок на пол и вновь нырнула под одеяло. Точнее, под два одеяла. А еще точнее, под два одеяла, плед и большое стеганое покрывало, сложенное в два раза. В квартире стоял бодрящий морозец, во многом благодаря ЖЭКу, который, очевидно, искренне полагал, что в доме номер одиннадцать на улице Ленина живут исключительно пингвины.

Радуясь наступившей тишине, Лара закрыла глаза и попыталась заснуть, но не тут-то было. Со стороны двери раздался легкий шорох, будто по полу что-то скользило. Лара протянула руку к ночнику, щелкнула кнопкой и…

По полу робко и даже как-то смущенно полз ее, Лары, старый чемодан! Лара ущипнула себя за руку. Чемодан на пару секунд притих, а затем осторожно подвинулся в ее сторону.

– А ну кыш! – автоматически брякнула Лара.

Чемодан обиженно поелозил на месте, но дальше ползти не рискнул. Недоуменно глядя на него, Лара попыталась сообразить, что сподвигло этот чемодан, до сих пор отличавшийся весьма мирным и приличным поведением, на такую хулиганскую выходку? Землетрясение, что ли? Да нет, тогда бы на люстре подвески шатались.

"Да какое там землетрясение! – вдруг осенило Лару, в голове у которой неожиданно всплыла последняя серия популярного сериала "Агент безопасной национальности". – Просто резонанс. Вентилятор мощный… или просто откуда-то волны. Вон в газете недавно писали, что у старушки какой-то чашки в шкафу звенели, а оказалось – стройка через два квартала идет."

Все же она привязала блудный чемодан веревкой к ножке шкафа и вновь завалилась спать, пообещав себе напоследок разобраться, кто из соседей столь художественно стучал этой ночью.

Витёк таки затащил чёрта в ближайшую забегаловку. Забегаловка именовалась гордо – «Колизей», и, по идее, в ней должен был тусоваться исключительно бомонд. Однако реальность быстро заменила бомонд на бомжей, алкашей и прочую интеллигенцию города. Да и само заведение напоминало Колизей в современном состоянии – то есть руины.

Ни слова не говоря, Витёк завалился за стол к господам столь же изящно одетым, как и он сам. Те дружно хрюкнули, но ничего не сказали. Федя – а точнее, Тираель – всё это время молчал, старательно впитывая новую информацию. Обычаи "художников" ему даже нравились, хотя его знания подсказывали, что пьют они вещество весьма вредное, можно даже сказать, яд.

– Официант, мне виски без содовой! – выдал Витёк.

– Сэр, вы уже полгода не можете заплатить за тот разгром в нашем приличном, к слову сказать, заведении, – в такт ему ответил бармен, огромный малый, способный выкинуть при надобности всех пятерых "сэров" на улицу. – Тебе водку или как обычно?

– Как обычно, водку, – стандартно ответил Витёк. Деньги у него сегодня водились – и этот факт "официант" давно прочёл в его глазах.

Когда Витёк сбегал за заказом и в водка оказалась в стаканах – опять ожил Федя. И тут же взял инициативу в свои руки.

– Ну, за живопись!

– Хряпнем! – поддержал Витёк.

Минут через десять язык у Феди стал заплетаться, но зато рассказывать он стал любопытные вещи.

– Понимаете, тут такое дело… Я сегодня вдруг стал голос слышать…

– Голос Америки? – брякнул один из собеседников.

– Да какой Америки, в голове, понимаешь? Разговаривает со мной кто-то.

– И что говорит? – вдруг заинтересовался Витёк. – Как всегда у тебя, про баб?

– Чёрт!

– Чего ты так волнуешься? Давай еще по одной!

– Да не волнуюсь я, чёрт, говорю, это. Настоящий, он сам сказал, – ответил Федя, предварительно выпив "еще одну".

– Э, Федя, да ты белочку поймал! – воскликнул вдруг Витёк.

– Белочку? Живую? – ожил один из собутыльников, с трудом отрывая нос от стола.

– Да какую живую, горячка, говорю, у него белая!

Федя вздрогнул и уставился на него испуганными глазами.

– Ты чё, серьёзно?

Витёк не ответил, он флегматично смотрел в рюмку.

– Всё, с завтрашнего дня я в завязке! – вскричал Фёдор. – Вот только последнюю выпью – и в завязке!

Если честно, то подобные заявления были не впервой, но на этот раз он был не на шутку перепуган. А Тираель помалкивал – ему было интересно, как люди среагируют на известие о живом чёрте. К его удивлению, люди вдруг заговорили о какой-то белочке.

Федя от души глотнул из стакана. Глотнул – и вырубился. Как-то вдруг, сразу отключился. Дальнейшие события Тираель наблюдал в неудобной позиции: под столом, да еще сквозь закрытые глаза.

В общем-то, ничего интересного не произошло, кроме того, что Витёк счёл Федю больным и упорно пытался сделать ему искусственное дыхание рот в рот, дыша перегаром и откровенно целуя Федю почему-то в лоб, и, что самое интересное, – массаж сердца, который, похоже, с его точки зрения заключался в переламывании ребер больного. Вдруг неведомая сила оторвала его от пола, подняла в воздух и аккуратно посадила на его собственный стул, после чего бутылка поднялась в воздух и наполнила его стакан. Философски настроенный после столь изрядной дозы принятого Витёк выпил, ничего не заметив.

В конце концов у него взыграла совесть, и Витя дотащил собутыльника до его дома. Он не заметил лишь одной мелочи – Федя к тому времени уже умер. Умер, отравившись некачественной водкой – что удивительно, единственный из пятерых. Впрочем, на этот удивительный факт никто в дальнейшем так и не обратил внимания.

Тираель же, разумеется, заметил, и этим фактом был весьма возмущен: он вовсе не собирался терять новоприобретенное тело раньше времени. Потому мёртвый Федя был в сущности не очень мёртв, хотя любой врач засвидетельствовал бы смерть.

Вечером пришел клиент – впервые за два месяца. Какой черт его принес именно в этот день – догадаться трудно, хотя можно. Он и вызвал скорую. И быстренько сбежал.

Костик – начальник бригады скорой помощи – был вечно слегка пьян и циничен, как все опытные врачи. С порога он заявил:

– Так-так-так, где больной?

Но, увидев неподвижно лежащего Федю с признаками трупного окоченения, добавил:

– Да Вы, батенька, поздно обратились. Вечно терпят до последнего момента, а потом звонят.

Бригада скорой дружно захохотала.

– Колян, звони ментам.

…Так Тираель и угодил в городской Новохлыновский морг.

День не заладился с самого утра. Нет, дома все было нормально. Шкодливый чемодан лежал у шкафа и больше не порывался нарушать спокойствие мирных жителей – то бишь Лары. Да и с соседями последняя решила не разбираться – подумаешь, пошумели ночью. Вот когда Пашка Соколов, живущий прямо над Ларой, заводил в три часа ночи мотоцикл – это действительно был повод для разбирательства. А стук…

В лаборатории ассистентка Лары, Танечка, встретила ее с трагическим лицом.

– Малдер сдох, – сообщила она.

Преданная поклонница сериала "Секретные материалы", Танечка всем мышам, с которыми работала Лара, дала имена любимых героев. Единственное, что утешало Лару – до мух-дрозофил Танечка добраться еще не успела.

Трупик Малдера уже отправили на экспертизу. Из клеток на Лару грустными глазами-бусинками смотрели Скалли, Скиннер, Курилка, Саманта, Марита и Мелисса. Последняя клетка пустовала – Крайчек сбежал две недели назад, необъяснимым образом протиснувшись между узкими прутьями и в качестве прощального жеста сожрав провод от компьютера. После этого Танечка всерьез решила переименовать его задним числом в Тумса.

Но это была мелкая неприятность, потому что смерть мыша, как тут же Танечка и сообщила, наступила "в результате застревания инородного предмета в дыхательных путях". Проще говоря, подавился грызун. Жадность фраера сгубила.

– Какая ты сегодня красивая, Ларочка, – заискивающе пролепетала Танечка. – И костюмчик тебе так идет!

– Спасибо, – рассеянно кивнула Лара, застегивая белый халат.

– Тебе кофе сварить?

– Если мож… А с чего это вдруг?

Танечка закраснелась.

– Ну… понимаешь, я тебя попросить хотела…

– О чем? – подозрительно осведомилась Лара.

– Помнишь, я в морге подрабатываю, по ночам… Сегодня вот как раз дежурство…

Лара искренне жалела Танечку, понимая, что прожить на ее оклад в современных условиях просто невозможно. Но то, что она подрабатывала в морге… зная свою ассистентку, Лара подозревала, что Танечка падает в обморок от страха раз пять за ночь. А то и больше…

– И?..

Танечка жалобно вздохнула.

– Лар, ты не могла бы со мной подежурить? Только одну ночку. Пожалуйста, а?

Главным достоинством – или недостатком – Танечки было то, что ей невозможно было отказать. Вот и сейчас Лара отчаянно пыталась придумать достойный предлог, но уже знала, что отказаться от веселенькой ночки не сможет.

– А раньше-то ты как дежурила?

Глаза Танечки округлились.

– Да ты что, Лара! Ты помнишь, что в газетах писали про секту, которая трупы похищает? А вдруг…

– Господи, Таня, и ты в это веришь?

– Ну… – Танечке ужас как не хотелось в очередной раз сталкиваться с непробиваемым скептицизмом начальницы. – Знаешь, все равно как-то не по себе. К тому же, полнолуние… Так ты согласна?

В глазах Танечки был такая мольба, что у Лары не хватило духа возразить.

Повеселевшая ассистентка рассыпалась в благодарностях.

– Да, чуть не забыла, – вспомнила она. – К тебе Шишкин заходил с утра пораньше.

Лучшего способа испортить Ларе настроение Танечка не смогла бы придумать даже специально. Александр Шишкин (для друзей – Шурик, для остальных – Шишик) был единственным человеком во всем институте, которого Лара откровенно не любила. Не только за характер, который, честно говоря, был мерзопакостным. Куда серьезнее было то, что Лара не раз заставала Шишика в своем кабинете, а отчеты по работе, лежавшие в столе, были в явном беспорядке. Похоже, нечистый на руку Шишкин элементарно копался в ее исследованиях. Обозлившись, Лара перестала хранить все мало-мальски значимые бумаги в столе, перекинув их в сейф, а на компьютер поставила пароль. Но Шишкин продолжал периодически заходить, доставая Лару намеками на абсолютную непригодность женщин для научной работы. Конечно, ее это задевало.

– И чего он хотел?

– Тебя.

Лара поперхнулась.

– Да не в том смысле! – покраснела Танечка. – Поговорить с тобой хотел!

– Знаем мы его разговорчики, – буркнула Лара. – Ну его к черту.

– Минутку, – Танечка навострила ушки. – Кажется, он идет. Я его шаги сразу узнаю.

Лара тоскливо взглянула на ближайший стол, борясь с искушением нырнуть под него.

– А-а, Ларисочка, пришла наконец, – запел Шишик, появляясь в дверях. – Ты не торопись, я подожду, тебе ведь небось еще носик припудрить надо, губки подкрасить…

– Чем могу быть полезна? – сухо отчеканила Лара, закипая от злости. Губки, блин…

– Даже не знаю… хотел у тебя результаты по тестированиям взять… Найдешь?

– Не беспокойся, – расплылась в улыбке Лара. – У меня-то как раз все на месте лежит.

– Александр Павлович, – вдруг подскочила Танечка, – не хотите ли чайку с нами попить?

Лара икнула от неожиданности и свирепо воззрилась на спятившую ассистентку. Однако Шишик этого не заметил и благосклонно кивнул.

Шустро расставив чашки, Танечка собственноручно налила Шишкину чай и начала вдохновенно петь дифирамбы его творческому гению и светлому уму. Лара же торопливо заглотнула чашку растворимого кофе и начала разбирать бумаги, хмуро раздумывая, не позвонить ли в психиатрическую лечебницу, чтобы за Танечкой прислали машину.

Где-то полчаса спустя ассистентка наконец исчерпала свой запас похвал.

– Да-а, – протянула она, искоса поглядывая на Лару. – Что бы мы без вас, мужчин, делали здесь?

– Ничего, – с готовностью кивнул Шишик. – Сплетничали бы.

– Ага, – поддержала его Танечка. – И телевизор бы смотрели. Сериалы там… спорт… Вы вот спортом не увлекаетесь?

Последние слова взымели на Шишика магическое действие. С лица его сползла краска, он вздрогнул, взглянул на часы, вскочил и пулей вылетел из кабинета, забыв даже попрощаться.

– Чего это он? – недоуменно спросила Лара, разглядывая линолеум на предмет задымления. Шишкин умчался с по меньшей мере скоростью звука. А то и света…

Танечка откинулась на спинку стула и удовлетворенно улыбнулась.

– Чемпионат мира по "Формуле-1". Уже сорок пять минут идет. Ты же знаешь, какой Шишик у нас фанат…

– Таня, ты золото, – с чувством сказала Лара. – Так во сколько нам в морг?

Самым страшным в этом дежурстве для Лары оказалось бороться со сном. Спать хотелось дико. У нее вообще были три главные черты – скептицизм, сонливость и мерзлявость. Оправдывая последнюю, она надела два свитера и плотно завернулась в куртку. А вот глаза слипались…

Вечером привезли аж два трупа – старушки, скончавшейся от сердечного приступа, и относительно молодого мужчины, отравившегося некачественной водкой. Сейчас оба лежали на каталках в холодильнике, мимо которого Танечка всякий раз пробегала шустрым галопом, украдкой при этом крестясь. Сейчас она, правда, сидела напротив Лары за столом в маленькой дежурке.

– Автор "Отверженных", четыре буквы, – Танечка сосредоточенно разглядывала оставленный прошлой сменой кроссворд.

– Гюго, – зевнула Лара.

– Ага… – Танечка аккуратно вписала буквы по вертикали. – А художник эпохи Возрождения?

– Сколько букв?

– Семь, последняя – мягкий знак, предпредпоследняя – э.

– Рафаэль. Тань, ну стыдно же не знать.

Та пропустила этот упрек мимо ушей.

– Знаменитая картина Леонардо да Винчи, восемь букв?

– Джоконда.

– Не подходит.

– Как это не подходит? – вскочив, Лара выхватила у Танечки кроссворды. – И правда… Давай в ответы заглянем?

– Нечестно же… – слабо вякнула Танечка, но женское любопытство, как всегда, одержало над честностью решительную победу.

Лара быстро перелистнула страницы и нашла искомый ответ.

– Офигеть, – тихо сказала она, опускаясь на стул. – Ни за что не догадаешься, что тут написано.

– ?

– Монолиза.

Спустя час кроссворд был разгадан до последнего слова. Делать было нечего. Танечка, поколебавшись немного, достала из сумки роман, на обложке которого усатый красавец обнимал прелестную девушку. Лару так и подмывало отпустить пару едких замечаний в адрес романа вообще и усатого в частности, но обижать Танечку не хотелось.

– И как ты эту чушь читаешь? – наконец буркнула она.

Танечка обиженно воззрилась на нее.

– И вовсе не чушь. Тут такая любовь…

– Например?

– Ну… Вот сейчас, например, он – герой – во время первой брачной ночи ошибочно подозревает, что героиня уже отдалась его брату, и упрекает ее в этом… а она не понимает, что произошло.

– Ишь чего вздумал! – фыркнула Лара. – Гнать их в три шеи надо, таких подозрительных. И вообще, ему-то какое дело? А ну дай посмотреть!

После первой же пары строк у Лары ошеломленно взметнулись брови.

– "Как я могу сорвать цветок, который уже сорван?"?! Тоже мне, флорист-дизайнер!

– Отдай, – покрасневшая Танечка выхватила у нее книгу. Улыбаясь, Лара опустила голову на руки.

– Постой, – вдруг нахмурилась она. – Хочешь сказать, что за все двести сорок три страницы, что были до свадьбы, эти два придурка ни разу не переспали?

Танечка уже открыла было рот, готовясь до конца отстаивать благородство и целомудрие любимых героев, но раздавшийся откуда-то шорох заставил ее так и застыть с открытым ртом.

– Что это? – пискнула она, как только дар речи вновь к ней вернулся.

– Не знаю, – пожала плечами Лара. – Ветер, наверное.

– А если… если не ветер?!

– А что еще может быть? Трупы, что ли? Так они не шумят, это давно известный факт. Успокойся, Тань.

– Легко тебе говорить, – буркнула та… и замерла. Звук повторился.

И доносился он явно из холодильника.

– Ла-ар… – жалобно простонала Танечка, закатывая глазки.

Почувствовав себя почему-то очень неуютно, Лара поежилась. Ей крайне не хотелось идти к жмурикам и выяснять, что случилось.

– Ла-ар…

– Сейчас посмотрю, – буркнула Лара, резко вставая. Она быстро пробежала через комнату и вошла в холодильник, который про себя именовала трупохранилищем. Как он назывался на самом деле, Лара не знала, да и не хотела знать.

Оба "постояльца" лежали неподвижно, как и положено трупам. Подойдя к старушке, Лара осторожно приподняла простынь. Ничего особенного. "И на что я надеюсь?" – иронично подумала она, опуская ткань, но на всякий случай подошла ко второму трупу и стянула простынь с его головы. Та же картина.

"Ветер", – убежденно решила Лара. Она уже взялась за ручку двери, собираясь уйти, как вдруг из-за ее спины раздался шорох. Она мельком глянула через плечо… и застыла на месте.

Труп мужчины сидел на столе, придерживая у груди простынь, и ошеломленно озирался по сторонам.

– Они что – все умерли? – тревожно спросил он у Лары.

– А-а… – у той почему-то отвалилась челюсть. Труп взглянул на нее попристальнее.

– Вам нехорошо?

– М-м… да… то есть нет… – Лара осторожно прислонилась к двери. – Вы… живы?

– Наверное.

– То есть как это – наверное?

Не отвечая, труп начал осматриваться по сторонам.

"Уроды чертовы, – дошло наконец до Лары, – совсем допились! Живого человека в морг привезли! А если бы он от холода умер?".

Лара поежилась.

– Вы вообще где живете? – брякнула она первое, что пришло в голову.

– Не помню, – пожал плечами труп.

"Это он от холода", – сочувственно подумала Лара и вспомнила, что в дежурке висела старая спецодежда, проеденная молью.

– Встать сможете?

Труп – хотя никакой он был не труп, на самом-то деле – медленно спустил ноги с каталки и встал на пол, соорудив из простыни подобие римской тоги.

– Идите за мной, – Лара наконец открыла дверь и пошла по коридору, время от времени поглядывая через плечо. Труп неуверенными шагами следовал за ней.

– Тань! – крикнула Лара, понимая, что впечатлительную ассистентку необходимо предупредить заранее. – Ты знаешь, что эти санитары сотворили?

– Что?

Благому намерению Лары не суждено было сбыться. Танечка шла ей навстречу. При виде живой и невредимой начальницы она обрадованно улыбнулась, затем перевела глаза на идущего следом человека…

Стук падающего тела заглушил растерянный стон Лары.

– Тащить тебя я не буду, – предупредила она, опускаясь на колени рядом с телом ассистентки. – Таня? Тань!

Труп подошел поближе, с интересом глядя на разворачивающееся перед ним действо.

Наконец Танечка открыл глаза и посмотрела на Лару мутным ошалевшим взором.

– Что это было? – пошептала она.

– Обморок, – Лара сердито нахмурила брови, но тут же испортила все грозное впечатление, шмыгнув носом. – Санитары живого человека за труп посчитали и сюда привезли. Хорошо хоть, мы вовремя услышали. Да вставай же, простудишься.

Танечка перевела взгляд на стоящего над ней мужчину.

– Вы что… живы?

Тот кивнул.

– Ну и дела… – Танечка с помощью Лары поднялась с пола. – Да что же вы в простыне? Холодно ведь до жути. Идемте, там пальто висело, может, вам подойдет. Лар, ну что же ты человеку даже пальто не дала?

У Лары аж волосы зашевелились от возмущения, но Танечка уже убежала в дежурку.

Впоследствии Лара так и не могла понять, где она прокололась. Кажется, когда они с Танечкой так и не смогли вытащить из трупа его адрес, она сдуру ляпнула, что может дать ему на первое время одежду отца, которую до сих пор у нее рука не поднималась выбросить… Кажется, Танечка разразилась тирадой о человечности и гуманности… Кажется, Лару проняло… Но то, что в итоге труп потащился за этой одеждой к ней домой, было совершенно необъяснимо, и Лара твердо решила, что все это происки нечистой силы и злобных инопланетян. По крайней мере, было не так обидно расписываться в собственном идиотизме.

А на крыше соседнего с моргом дома весьма непринужденно расположилась группа вторжения в количестве трех чертей плюс одна неучтенная кошка. В данный момент эта кошка лежала рядом с Азелем и, полуприкрыв глаза, наблюдала за Джелайей.

– Может, хватит здесь торчать? – Граель отточенным движением подбросил вверх один за другим три обломка кирпича и, крутанувшись вокруг своей оси, все эти обломки поймал. Расхаживающая туда-сюда Джелайя снисходительно улыбнулась. "Какой же он нетерпеливый", – подумала она про себя. Прямая противоположность сдержанному и серьезному Азелю.

– Мы должны удостовериться, что его похоронили, – спокойно сказал Азель, поглаживая Клеопатру.

– Зачем? Мы ведь и так знаем, что он мертв.

– Затем, что так положено.

– А ты, конечно, всегда делаешь все как положено.

Азель фыркнул. Джелайя подошла к нему и грациозно опустилась рядом на снег. Пожалуй, только здесь, на крышах, он был действительно белым.

Некоторое время они молчали.

– Почему цианид? – вдруг спросила чертовка.

Азель пожал плечами.

– В тот раз хорошо сработало. Мы тогда так чисто все сделали…

– А обвинили во всем несчастную Марию, – ехидно вклинился в их разговор Граель. – Тебя совесть не мучит, Аз?

– Она хотела славы, – раздраженно отозвался Азель, которого временами и впрямь мучила совесть после таких вот дел. Но Граелю он не признался бы в этом даже под страхом смерти. А Джелайя… Джелайе даже спрашивать не надо было – она всегда видела его насквозь. – Теперь ее знает весь мир. Имя Медичи стало нарицательным. Чего тебе еще надо?

Граель насмешливо приподнял брови и не ответил. Ему было надо всего лишь подразнить напарника. В первые годы работы они ненавидели друг друга, откровенно ненавидели, даже не зная толком, почему. Джелайя же ухитрялась одновременно и мирить их, и заставлять набрасываться друг на друга, причем если первое она делала осознанно, то последнее происходило явно без ее желания. В конце концов постоянная грызня уступила место легким поддразниваниям и активному соперничеству.

Такое поведение было в общем-то нехарактерно для чертей, но именно по эмоциональному потенциалу и были отобраны эти трое для вылазок на Землю. Предыдущие опыты заканчивались тем, что участники групп вторжения не могли соотнести привычный им мир с земным и в конечном итоге становились недееспособными. Для этих же чертей адаптация прошла на диво легко и быстро. Правда, издержки производства в виде подхваченных у людей чувств и эмоций иногда давали о себе знать, и тогда рядовые служащие конторы долго не могли выйти из шокового состояния, понаблюдав за кидающимися друг на друга с кулаками Граелем и Азелем. Но в последнее время такое происходило крайне редко, разве что Граелю удавалось вывести обычно спокойного Азеля из себя каким-нибудь особо язвительным замечанием.

– А если они неделю будут тянуть до похорон? Ты что, так и будешь сидеть на этой крыше?

– А если, а если… Ты меня уже достал, Граель! А если ангелы решат вмешаться? Что тогда делать будем? Ты можешь убираться, если хочешь, а я остаюсь.

Ища поддержки, Граель посмотрел на Джелайю, но она лишь придвинулась поближе к Азелю, и в глазах того появилось легкое торжество.

– Ну ладно, – пожал плечами он. – Не бросать же вас. Смотаюсь-ка я в морг, взгляну, как там наш труп.

Сделав вид, что разминает мышцы (которых у него, вообще-то, на данный момент не было), Граель подошел к краю крыши и уже приготовился сигануть вниз, когда заметил, как дверь морга открылась.

– Вот это номер, – тихонько присвистнул он. – Эй, идите сюда!

Кода Азель и Джелайя подошли к нему, Граель выразительно качнул головой в сторону выходящих из морга мужчины и женщины, причем если в женщине ничего особо примечательного не было, то мужчина своим внешним видом сразу же привлекал внимание. Несмотря на мороз, он был одет в старый, местами дырявый… даже Джелайя, которая была очень внимательна к земной одежде, затруднялась определить, что же это было. То ли водолазный костюм, то ли чукотское национальное платье. В довершение картины, из раздутых штанов торчали босые ноги. На лице мужчины была почти идиотская улыбка.

Но чертей в первую очередь заинтересовало не это, а то, что мужчина был им очень хорошо знаком. Потому как именно они отправили его в этот морг. Похоже, "клиент" был с ними в этом вопросе коренным образом не согласен.

– Ничего не понимаю, – буркнул Азель. – Дозы должно было хватить на десять таких, как он.

– Что-то перепутал, Аз? – ехидно осведомился Граель.

Старший черт (а Азель был старше Граеля на 50 лет – мелочь, но последний никогда не упускал случая съязвить по этому поводу) подчеркнуто уставился в другую сторону.

– Неважно, что именно у нас не получилось, – вмешалась Джелайя. – Главное – что мы теперь будем делать?

– Предлагаю проследить за ним, – выдал идею Граель. – А там разберемся.

– Точно, – поддержал его Азель, кинув на напарника неприязненный взгляд.

– Тогда пошли. Клео, Клео, кис-кис! – Джелайя подозвала кошку и, придав рукам псевдоматериальность, вместе с ней спрыгнула с крыши девятиэтажки. Азель с Граелем в последний раз обменялись сердитыми взглядами и тоже сиганули вниз.

На земле была глубокая зима и лежал снег, а в Раю, казалось, грохотал гром.

– Мне кажется, вместо того, чтобы свести эту девчонку с ума, вы сами свихнулись! Только сумасшедшие могут такое придумать, а еще говорят – ангелы с ума не сходят! – надо сказать, что кричавший всё это Мараил вовсе не выглядел, как обычно, невозмутимым. И от него, словно от Зевса-громовержца, шарахались все присутствующие.

– Нет, вы подумайте – чемодан у них бегает! Вы на Земле когда последний раз были, а? Я вас просил свести её с ума, а не насмешить до смерти! Так, ладно, хватит валять дурака, действуете активнее, – с этими словами лицо Мараила стало, как обычно, невозмутимым.

– Простите, начальник, есть новые факты, – раздался робкий голос с задних рядов.

– Докладывайте, мудрейший.

– Сегодня, по нашим наблюдениям, в доме объекта появился новый человек, мужчина. Он – один из её пациентов, – осмелел докладывавший ангел, зав. отделом наблюдения.

– Интересно, интересно. Наведите о нем справки, он может осложнить нам задачу. Одинокого человека проще свести с ума, намного проще.

– Вот это самое интересное – о нем вообще нет данных, ощущение такое, словно он – и не человек вовсе!

– А что же он, черт, что ли? Не болтайте чепухи, работайте. Попробуйте поискать по визуальным данным!

– По визуальным данным – он обычный художник-пьяница, вот и всё.

– Ну и отчего же вы тогда волнуетесь? Пьяница и есть пьяница.

– Но на него нет данных на верхних уровнях души!

– Пока ничего не предпринимайте, следите за ними. Если надо – сведите с ума и этого забулдыгу.

…– Нет, ты подумай – «наведите справки»! Они же проглядели того самого художника! «Обычный пьяница»! Это они обычные пьяницы, а не он. Давно уже разучились работать иначе, как по матрицам души.

– Да, Афраил, но довольно скоро они догадаются, кто это – если, конечно, они не полные идиоты, – ответила Лаира.

– Ну, положим, это спорно, полные или нет. Но всё равно догадаются, конечно. Но они не знают другого. Понимаешь, он действительно черт!

– Кто?! – на лице Лаиры отразилась целая гамма чувств, что, наверное, бывает не чаще, чем раз в столетие.

– Они не нашли его данных в матрицах людей, и тогда я подумал – может, он и впрямь черт. И проверил – действительно, среди чертей есть один недостающий, при чем они сами об этом еще не знают.

– Так не бывает. Черти знают всё друг о друге.

– А вот тут – случилось, надо еще подумать, как. Но это несомненно он.

– Но… в человеческом теле?

– Вообще-то среди легенд есть одна – о вселениях в тела людей. Правда, весьма малоизвестная.

– Это же сказка, миф.

– А вдруг нет? К тому же – факт налицо.

О том, как Лара и Тираель добирались до её дома, можно было бы снимать фильм – фарс с элементами ужасов. Во-первых, бывший покойник абсолютно не собирался одеваться – откуда же Ларе было знать, что это ему и не нужно. Но в итоге его всё же упаковали в какую-то несуразную спецодежду не по размеру, выпрошенную у сторожа. Впрочем, ощущение было такое, что использовали её раньше для химической защиты сантехников-подводников. В итоге Тираель был похож на гибрид Винни-Пуха и Терминатора. Однако же выхода не было, и пришлось вести его на улицу в таком виде.

Зимний ветер ударил в лицо, казалось, что он дул насквозь, не обращая внимания на одежду. Лара невольно поёжилась. Зато её спутника ветер, казалось, только радовал – он улыбался, словно наркоман или пьяница, не замечая холода. Впрочем, Лара списала это на радость от неожиданного спасения. А Тираель действительно был рад – он впервые в жизни чувствовал ветер, впервые ощущал движение в воздухе. Такое захватывающее, потрясающее! И впервые с ним рядом было удивительное существо, противоречивое и загадочное – земная женщина. Лара. Нет, таких он в Аду не встречал никогда. Не может таких там быть… Что-то в ней будоражило и переворачивало его душу так же, как ветер будоражил его новое тело. Он не мог понять, что именно…

А действо тем временем продолжалось: наш черт смотрел на прохожих восхищенным взглядом младенца в коляске, а те, в свою очередь, бросали на него опасливые взгляды, словно на сумасшедшего. Около афиши Лаймы Вайкуле он остановился, долго всматривался в её лицо, а потом радостно воскликнул: "А, ведьма, знаю!" Лара улыбнулась – "Точно, ведьма"… Дальнейший разговор как-то не вязался – у собеседников было ощущение, что они из разных миров… весьма справедливое ощущение, надо сказать.