Текст книги "Эликсир князя Собакина"

Автор книги: Ольга Лукас

Соавторы: Андрей Степанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 5
Голубой песец

Кто же такой этот Тяпка, которому Паша Живой оказывает свои бесценные рекламные услуги? Заглянем на всеведущий сайт www.chemodan_compromata.ru.

Иван Ильич Тяпов появился на свет в 1956 году в Архангельской области, в селе Тяпове, неподалеку от родных мест Михайлы Ломоносова. Это село, в наше время ставшее едва ли не прижизненным музеем-заповедником Ивана Ильича, раньше было ничем не примечательно. Народ там с незапамятных времен хлебопашествовал, ходил в море, а зимой, случалось, бил от скуки пушного зверя. Правда, Советская власть несколько переменила жизнь поморов: в Тяпове была построена звероферма, где выращивали песцов.

Будущий магнат начал свой трудовой путь именно с пушного животноводства, хотя особой тяги к этому роду деятельности и не испытывал. Ваню Тяпова резко отличали от односельчан три качества: во-первых, он совсем не пил водки, во-вторых, не ругался матом, а в-третьих, с младых ногтей хотел руководить каким-нибудь трудовым коллективом и имел к этому явные способности. Талант его был замечен: бойкого молодого человека назначили директором зверофермы, и вскоре предприятие расцвело. Тяпов механизировал кормокухню, повысил среднюю нагрузку на самца во время гона до шести самок, рационализировал сдирание шкур и довел их качество до экспортных кондиций. Ферма неизменно перевыполняла план, и портрет Тяпова красовался на районной Доске почета.

Все шло как нельзя лучше, пока однажды осенью не случилось чрезвычайное происшествие: в райком партии прибежал песец.

Прежде пушные звери обходили органы власти стороной, а этот не только пришел сам, но еще и оказался каким-то странным: он был наполовину, от хвоста до правой передней лапы, выкрашен голубой гуашью, пах алкоголем, дрожал, на вопросы не отвечал и только смотрел на коммунистов умоляющими глазами. Первый секретарь райкома, как следует подумав, решил, что песец – это очень нехороший знак, и велел провести расследование. Звероферма в районе была только одна, и бюро тут же назначило комиссию по проверке тяповского хозяйства. На следующее утро в Тяпово без всякого предупреждения приехали две черные «волги».

Оказалось, что ферма обнесена забором с колючей проволокой. У единственных ворот приезжих встретила вооруженная охрана, одетая в черные телогрейки со странными знаками на воротниках: голова песца, перечеркнутая молнией, а под ней один или два ромбика. Резиновые сапоги бойцов блестели, как хромовые. Столь же причудливую униформу носили бригадиры, рабочие, повара и уборщики производственных помещений. Комиссия переглянулась и проследовала в бараки.

Песцы выглядели изможденными, а на их чисто прибранных клетках были вывешены какие-то сложные таблицы и графики. Из расспросов выяснилось, что директор обязал смотрителей каждый день выставлять зверькам оценки за поведение. Провинившихся наказывали так: вделанная в клетку миска-вертушка, в которую клали корм, закреплялась при помощи специальной задвижки таким образом, чтобы песец не смог повернуть миску лапой. Целый день он бегал по клетке, вдыхая ароматный запах ииспытывая танталовы муки. Для самых злостных нарушителей был построен карцер. Но особенно поразил ревизоров отдельный барак, в котором вместо песцов содержались в клетках коты домашние. Комиссия тут же отправилась на склад, где подтвердились ее самые худшие подозрения: кошек на ферме перекрашивали в песцов. Здесь же нашлось немало настоящих песцовых шкур, покрытых еще не просохшей голубой краской.

Справедливости ради надо сказать, что на тяповской звероферме была разработана не только система репрессий, но и система поощрений. Как потом утверждала на суде защита, особо отличившихся сотрудников директор лично поил самогоном, причем зелье получали и люди, и звери. Однако этот эпизод тоже обернулся против Тяпова: самогон он не покупал в деревне, а гнал сам, используя при этом корма из запасов вверенного ему государственного предприятия.

Дело о фашистской символике замяли: начальство тоже любило фильмы про Штирлица, а кроме того, это могло бросить тень на весь район. Тяпова судили только за самогоноварение, жестокое обращение с животными и нецелевое использование государственных кормов. Иван Ильич на суде своей вины не признавал и уверял, что песцов, как и все семейство собачьих, он нежно любит. Что же до самогона, то тут Тяпов бил себя кулаком в грудь, кричал, что его бес попутал, клялся, что это в самый-самый последний раз, и обещал, что никогда он больше первач гнать не будет.

Суд к этим аргументам остался глух. Тяпову дали два года условно, сняли с директорской должности и исключили из партии. Казалось бы, его карьера на этом должна была завершиться: выпавших из номенклатурного гнезда назад никогда не принимали. Но тут грянуло ускорение, потом перестройка, потом гласность, и, наконец, широко распахнулись врата свободного предпринимательства. Иван Ильич сразу же шагнул в эти врата и дальше шел только прямым путем, никуда не сворачивая.

В 1988 году он переехал в Москву и открыл собственное предприятие – семейный кооператив ««Тяпушка». Помещение кооператива располагалось в цокольном этаже сталинского дома на углу улицы Правды и переулка Марины Расковой и состояло из трех комнат. В первой комнате, в которую можно было зайти с улицы, сидели две дочки Тяпова в кокошниках и помешивали в расписных бадьях старинный напиток русского Севера – тяпушку: питье из толокна и намятой клюквы, разболтанной в квасе. В следующей комнате руководители кооператива – сам директор и двое его сыновей – разбавляли водой неочищенный спирт и разливали его по бутылкам. Впоследствии недоброжелатели утверждали, что вода была из батареи, но Иван Ильич эти наветы всегда с негодованием отметал, заявляя, что воду он брал только из-под крана. В третьей комнате супруга Тяпова наклеивала на бутылки этикетки от водки «Столичная». Там же находилось забранное решеткой окно, выходившее на так называемый пьяный угол. Утром кооператоры подбирали пустые бутылки, валявшиеся прямо под окном и в соседнем скверике у школы – и производственный цикл начинался заново.

В 1992 году, после отмены монополии на алкоголь, Иван Ильич легализовался и открыл новое предприятие: ООО «Тяпка». Теперь комнат было четыре, а спирт, который использовали предприниматели, тщательно очищался – для этого как раз и понадобилась четвертая комната. Синтетический неочищенный спирт заливали в ведро и поджигали. Пока ведро дымило, акционеры спокойно сидели в четвертой комнате, играли в очко на деньги и ждали, пока выгорят примеси. Как только появлялось синее пламя, то есть начинал гореть спирт, они набрасывали на ведро кошму, охлаждали его в ванне, а дальше технологический процесс шел точно так же, как в годы перестройки и гласности. Поменялось только название: продукт стал называться «тяповка». Через год Тяпов, не дожидаясь налоговой проверки, закрыл ООО и сразу же открыл ЗАО «Тяпа».

Дела шли хорошо, и в 1994 году Иван Ильич за мешок ваучеров приобрел завод «Красный витязь», который тут же переименовал в «Тяповскую мануфактуру». Это предприятие и стало краеугольным камнем его алкогольной империи. В эпоху залоговых аукционов к нему присоединились еще шесть ликеро-водочных заводов.

В девяностые годы, пока рынок изощрялся в названиях, заполняя прилавки льдинками, кристалликами и красными шапочками, Тяпов, не мудрствуя лукаво, гнал все ту же «тяповку». Однако на рубеже тысячелетий его вдруг словно какая-то муха укусила. Он вообразил себя чуть ли не художником и решил обновить ассортимент, преобразовав как форму, так и содержание напитков. После тяжких раздумий сам Тяпов сумел выдумать только два сорта виски: “Tiapnem? Red Label”и “Tiapnem! Black Label”. Иван Ильич, как уже понял читатель, был неравнодушен к своей фамилии. Кстати сказать, словом «виски» он называл все тот же разбавленный спирт, не до конца очищенный от эфироальдегидной фракции, другими словами – лютую косорыловку. Бренд не пошел, и Тяпов решил бросить самодеятельность и нанять профессиональных креативщиков.

Креативщики были отобраны по творческому конкурсу и влились в отдел пропаганды и агитации: так, на советский манер, Иван Ильич именовал рекламный отдел.

Впрочем, советские названия подразделений были не единственной и не главной странностью тяповского предприятия. В структуре холдинга была одна особенность, отличавшая его от всех ему подобных. Логистика, склад, финансы, планирование, кадры, маркетинг, внутренняя логистика, мерчандайзинг – все это было как у всех. Но кроме них и над ними было еще Управление делами – буйно разросшаяся служба безопасности, которую сотрудники между собой называли «<гестяпо» (Иван Ильич об этом названии знал и никак не возражал). В задачи гестяпо, помимо поддержания дисциплины, входили также охрана Тяпова и членов его постоянно растущей семьи (первый отдел); охрана предприятий (погранотдел); промышленный шпионаж (отдел внешней разведки); борьба с промышленным шпионажем (отдел контрразведки); борьба с внутренними врагами и предателями (ГПУ, Главное политическое управление); реклама и креатив (уже упомянутый отдел пропаганды и агитации); содержание провинившихся под стражей, управление спецобъектами и т. д. В начале 2000-х годов на тяповских сотрудниках появилась черная униформа со знаками различий. На левой петлице пиджака – две перекрещенные бутылки «тяповки», а на правой – малые и большие рюмки, обозначавшие ранг данного офицера. Сам Тяпов всегда ходил в штатском. А все корпоративные правила поведения, а также система поощрений и наказаний были полностью скопированы с тяповской зверофермы, причем гестяповцы в данном случае играли роль охранников, а прочие сотрудники – песцов.

На следующий день после того, как Паша Живой нанес Савицкому незабываемый ночной визит, в штаб-квартире Тяпова случилось ЧП.

Шеф приехал на работу только к обеду и обнаружил у себя в приемной четырехрюмочного офицера, который не был записан на прием. Позади него маячила какая-то девица в форме без знаков различия. Иван Ильич, едва взглянув на капитана, понял, что дело серьезное. Учитывая строжайшую иерархию, царившую в холдинге, сотрудник гестяпо мог решиться на прямой контакт с вождем в обход всех инстанций только в самых крайних обстоятельствах: например, если собирался сообщить о готовящемся покушении.

Поэтому Тяпов спрашивать ничего не стал, а только движением головы велел капитану войти за собой в кабинет и закрыл дверь.

– Иван Ильич, – чуть подрагивающим голосом сказал гестяповец, – стажер Голубкова из нашего отдела обнаружила крайне важную информацию. Угроза интересам компании. Разрешите ей лично доложить?

– А ты кто такой? – спросил Тяпов. Он сразу расслабился, и физиономия его стала менее красной, чем обычно: речь шла не о покушении.

Офицер не сразу ответил на этот простой вопрос. Он странно посмотрел на шефа и после паузы представился:

– Усов, замначотдела внешней разведки. Неужели забыли, Иван Ильич?

– А почем мне всех знать? – проворчал Тяпов, усаживаясь в свое кресло. – Холдинг огромадный, одних менежоров три тыщи кормлю. Ну, зови свою практикантку!

– Разрешите присутствовать при разговоре?

– Присутствуй.

Усов распахнул дверь, и в кабинет вошла спортивного вида девица с гладко зачесанными, согласно дресс-коду холдинга, волосами.

– Голубкова Мария, кодовое имя Мурка-терминатор, стажер отдела внешней разведки! – бойко отрапортовала она.

– Вольно, вольно, – добродушно откликнулся Тяпов. – Присаживайся, терминатор, в ногах правды нету, даже если они железные. Ну, докладай. У тебя три минуты.

– Проведенная мною проверка работы внештатного сотрудника, – затараторила девица, игнорируя предложение сесть, – показала, что в ближайшее время планируется крайне подозрительная и невыгодная для нас операция. В качестве доказательства имею предъявить скриншоты постов, размещенных на ресурсе лайфджорнал дот ком с расшифровкой оных.

– В лайфжоре-то в этом в рабочее время пасешься? – прищурился Тяпов.

Маша Голубкова потупилась. Она понимала суть вопроса. Естественно, что при таких раздутых штатах работы на всех не хватало. Сотрудники гестяпо проводили время в Сети, в основном – в социальных сетях и блогах, поскольку более фривольные маршруты могли привести к встрече с ГПУ.

– Я же не развлекаться туда лазила, – обиженно сказала девушка.

– Ну, ну, не дуйся, как мышь на крупу, – смилостивился босс. – Верю, что не развлекаться. Ну, и кто фигурант?

– Некто Савицкий Петр Алексеевич, гендиректор АОЗТ «Газинап».

– Знаю молодца, – сразу посерьезнел Тяпов. – А ну-ка, Усов, напомни мне, откуда я его знаю.

Усов, видимо, успел заранее подготовиться к этому вопросу. Он извлек из внутреннего кармана зеленую папочку, раскрыл ее и зачитал:

– В 2004 году по вашему распоряжению велись переговоры с П.А.Савицким о приглашении его в отдел пропаганды и агитации на должность старшего креативщика. Приглашение было связано с потенциально прибыльным проектом Савицкого – линейкой безалкогольных напитков «Запахи детства», которую вы намеревались конвертировать в алкогольную продукцию.

– Четко работаешь, – похвалил разведчика Тяпов. – Выпишу тебе бонус. Ну, – продолжал он, обращаясь к Мурке, – и ты хочешь сказать, что он нам конкурент?

– По основному профилю и масштабам своей деятельности – конечно, нет, – снова затараторила сотрудница. – Однако, как показало расследование, Савицкий задумал воспроизвести алкогольный напиток, открытый самим Менделеевым и улучшенный его учеником князем Собакиным. Между прочим, родным прадедом Савицкого.

Повисла пауза.

Генеральный как будто окаменел, устремив взор в пространство. Прошло не меньше минуты, прежде чем Тяпов перевел наконец взгляд на сотрудников.

– Это песец... – сказал он очень тихо.

Маша Голубкова взглянула на шефа с удивлением. Коллеги заверяли ее, что Сам никогда не ругается.

– Какой песец? – спросил Усов.

– Голубой, – непонятно ответил Тяпов.

– А в чем вы видите... эээ... возможные неприятности? – осторожно поинтересовался разведчик.

– Да в том, что они сделают такое пойло, из-за которого люди вообще перестанут бухать! – гаркнул Тяпов. – Менделеев же против алкоголизма всю жизнь выступал! Это только придурки долдонят, что он водку изобрел.

Образованность и быстрота соображения неотесанного на вид шефа приятно поразили Машу. Все-таки она сделала правильный выбор, когда пошла сюда работать.

– А есть и второй вариант, – продолжал Тяпов. – Может, Менделеев и вправду какой коктейль на старости лет придумал. Тогда этому коктейлю цены нет. Усекаете?

– Так точно! – хором ответили разведчики.

– Можно попробовать нейтрализовать Савицкого, – тут же предложил Усов. – Взрыв бытового газа, например. Или вот машинка у него, «вольво»...

– Или проследить за ним и забрать рецепт, – тихо сказала Маша.

Грозный босс ответил не сразу. Он поглядел сначала на Усова, потом на его подчиненную, потом опять на Усова.

– Нет, Усов, не будет тебе бонуса. Мышей не ловишь. Не девяностые у нас лихие годы. Гибкости учись и смекалке – вот хоть бы у нее. А ты молодец, девчушка. Значится так, разведчица, слушай сюда. Раз ты всю эту бадью откопала, тебе ею и заниматься. Усов, выйди-ка за дверь! Нам тут поговорить надо. Но помни: ты мне ее привел, и ежели она дело провалит, то я тебя уволю из Управления и переведу в отдел прямых продаж. Будешь водку хачам на рынке продавать. Усек?

Усов, сверкнув глазами, вытянулся в струнку, кивнул и вышел.

– Так вот, слушай задание, – обратился Тяпов к Мурке. – Войдешь в доверие к Савицкому, предложишь ему какие-нибудь услуги, – тут Иван Ильич осмотрел девушку повнимательнее. – Ну, или не предлагай – тело твое, хе-хе. В общем, станешь его помощницей. А как только этот гений приготовит пойло, заберешь его вместе с рецептом – и бегом ко мне. Задание понятно?

– Так точно!

– Ну и умница. Налево кругом, на работу шагом марш!

Прежде чем выполнить команду, Мурка-терминатор задумчиво посмотрела на шефа и гордо улыбнулась каким-то своим мыслям.

Для нее начиналась новая жизнь – та, о которой она давно мечтала.

Глава 6
Речь держала Мурка, звали Терминатор

Гавайи. Отель «Шератон». Мурка-терминатор в бикини обыскивает люкс босса наркомафии. Входит большой негр.

– Кто вы? – спрашивает он, доставая кольт.

– А вы меня не узнаете? – улыбается Мурка и идет на него грудью.

Охранник отступает в замешательстве. Мурка заламывает ему руку с пистолетом и ударом по тестикулам вышибает его через стену в соседнюю комнату. В проломе стены обнаруживается хорошо оборудованный пыточный кабинет.

– Сядь в кресло, детка! – приказывает Мурка, наводя на него кольт. – Нам надо серьезно поговорить.

– Нам надо серьезно поговорить! – неожиданно раздался за спиной рассерженный голос.

Ну вот, опять.

Маша Голубкова еще только собиралась стать самой высокооплачиваемой актрисой в истории Голливуда. Или, может быть, телохранителем босса международной наркомафии. Ну, в крайнем случае – наемным убийцей. А пока судьба не подбросила ей таких шансов, Маша служила стажером в холдинге И.И.Тяпова. На стажерскую зарплату квартиру не снимешь, поэтому ей приходилось довольствоваться комнатой в панельной девятиэтажке на Петровско-Разумовской и жить под одной крышей со своей школьной подружкой Ниной – девушкой совсем не героического склада, но зато готовой ежемесячно вносить две трети квартплаты из своего кармана.

Нина была барышней основательной. Она работала секретарем-референтом в российско-французской фирме, занимавшейся продажей водонагревательных приборов.

– Что там у тебя опять случилось? – устало спросила Маша, поворачиваясь лицом к подруге-соседке, а спиной к обшарпанному хозяйскому трюмо, перед которым она частенько примеряла на себя героические роли и образы.

– Ты когда будешь посуду за собой мыть? – в упор спросила Нина. – Я вернулась с работы голодная, как собака, а все кастрюли грязные! Ты что, джинсы варила? Совсем уже умом тронулась?

– Это костюм. Мне надо для роли, – коротко объяснила Маша.

– Ой, Маха, тебя что, все же взяли в театр? – сразу подобрела Нина.

– Куда круче, – таинственно улыбнулась ее подруга. – Важное задание!.. Слушай, у тебя же с письменным французским лучше, чем у меня? Не поможешь перевести одну статейку? Мне бы завтра к утру. А я сейчас посуду быстренько помою, ужин сварганю, и хочешь, дам тебе поносить ту футболку с блестками? Ну, которая тебе нравится?

– Ох... Я сегодня чего-то запарилась с переводами. А надолго дашь поносить?

– Да пока не надоест.

– Ну ладно, давай сюда свою статью. А клипсы мамы твоей заодно не одолжишь? На форуме «Космо» писали, что мода восьмидесятых возвращается.

В школе кумиром Маши Голубковой была актриса Дженнифер Гарнер, звезда сериала “ALIAS”,который у нас переводили грубым русским словом «Шпионка». Прочитав в восьмом классе биографию Дженнифер, Маша перевелась в химический класс и записалась в драмкружок. А поскольку, как всем известно, Гарнер сама исполняет все свои трюки, будущая шпионка пошла еще и на занятия по акробатике. В десятом классе случилась крайне неприятная вещь: российское телевидение отказалось транслировать третий сезон «Шпионки». Но Маша не сдалась: она достала оригинал и благодаря этому добавила к своему неплохому французскому еще и английский язык. Надо ли говорить, что все пять сезонов “ALIAS”она знала наизусть.

В то время будущее было кристально ясно. Надо поступить в театральный институт, а потом к ней уже на первом курсе подойдет интересный мужчина в темных очках и предложит поработать на некий «Питерский альянс» – секретное подразделение ФСБ. В качестве первого задания ей наверняка поручат разыскать портрет какой-нибудь Моны Нонны работы Леонардо да Винчи. Дальше она будет жить двойной жизнью – в институте появляться редко, только чтобы сдать сессию, а в остальное время будет ездить на задания по всему миру: стрелять, проникать, очаровывать и карать. С интересным мужчиной в темных очках она постепенно заведет постоянный релейшеншип. Когда же портрет будет найден, то окажется, что изображенная на нем Нонна как две капли воды похожа на нее, Машу (ну и на Дженнифер, конечно), а в раме обнаружится припрятанный Леонардо эликсир молодости или еще какая-нибудь фигулина.

А когда задание будет выполнено и рассекречено, ее немедленно пригласят на Первый канал играть саму себя, и тогда десять миллионов русских Нонн раскроют рты, и... в общем, дальше все будет очень хорошо. Ну и, разумеется, о ней, как и о героине Гарнер, напишут двенадцать романов, но это так, мелочи.

Жалко только, что потерянных родителей искать не придется: папа и мама были живы, здоровы и относились к увлечениям дочки резко негативно. Впрочем, Маша подозревала, что родители у нее ненастоящие. А ну их! Даже с Нинкой жить интереснее, чем с ними.

После школы Маша два года подряд поступала одновременно в ГИТИС, Щуку и Школу-студию МХАТ, и даже один раз дошла до третьего тура, но на нем-то и срезалась. В конце концов родители согласились оплатить ее обучение в дешевой «Академии театрально-циркового искусства Сюзанны Бесноватых», которое и завершилось прошлым летом дипломным спектаклем «Запахи и звуки закулисья». О спектакле были очень хорошие отзывы в районной газете «Бутовские ведомости» и в блогах самих актеров. Три недели Маша ждала, что ее начнут заваливать предложениями лучшие московские театры, а не дождавшись, решила слегка поторопить события и обошла всех главных режиссеров столицы. Возможно, она была слишком настойчива и излишне прямолинейна (хотя ей так не казалось), так что один режиссер даже посоветовал милой барышне устроиться в силовые структуры. Через несколько дней, прочитав в Интернете о том, что Управление делами АОЗТ «Тяповские мануфактуры» производит конкурсный набор стажеров в службу безопасности, Маша решила сходить на собеседование. Вдруг судьба столкнет ее в лифте с самим владельцем алкогольной корпорации? Уж ее-то артистизма и обаяния хватит для того, чтобы вскружить ему голову и разбить сердце.

Однако Ивана Ильича в комиссии не оказалось, что, несомненно, помогло ему сберечь голову и сердце. Собеседование проводили младшие офицеры одного из отделов – Главного политического управления. Артистизм будущей сотрудницы их не впечатлил, зато неплохое базовое знание химии и владение двумя языками сыграли решающую роль. Добавьте к этому инициативность и желание трудиться – и нет ничего удивительного в том, что агент Мурка-терминатор была зачислена в штат с испытательным сроком полгода. И даже получила черную, превосходно облегающую фигуру униформу. Правда, пока без знаков различия – но за этим дело не станет.

Честно говоря, Маша надеялась, что работа в таком учреждении будет поинтереснее: ей чудились погони, перестрелки и невыполнимые секретные миссии. На деле же ей пришлось сидеть в душном офисе и выполнять задания нудного замначотдела Усова. Начальник отдела внешней разведки Семибатюшный перманентно отсутствовал («На задании», – таинственно шептали сотрудники). Что же касается Ивана Ильича Тяпова, то его Маша до вчерашнего дня видела только по телевизору. Нареканий не поступало, с заданиями она справлялась быстро, да их почти и не было, – и оставалось только от скуки вести дневник в Интернете.

В дневнике Маша называлась Люси де Ла Фер. По легенде, она жила в Париже и работала киллером. Виртуальные друзья были ей под стать – трое наемных убийц из Японии, наркобарон, глава мафиозного клана, два разнокалиберных бога смерти и один демон-дворецкий.

Единственное, что отличало их от Маши, – они брали себе имена персонажей из фильмов и аниме и отыгрывали уже готовые роли, а Маша сочиняла свою историю сама. В профиле висела ее настоящая фотография с двумя пневматическими винтовками наперевес. В эпиграфе дневника значилось: «Вас приветствует Люси де Ла Фер, хотя друзья могут звать меня просто Lucie Fair.Помните, что вы находитесь на территории частного дневника и хозяйка в любой момент может вышвырнуть вас вон без объяснения причин. Добро пожаловать и чувствуйте себя как дома!»

Сегодня утром Люси де Ла Фер легко расправилась с тремя греческими негодяями и собиралась подробно описать эту историю, но тут про нее вспомнил Усов и велел проверить отчет какого-то внештатного клеветника.

За каждое задание – настоящее, не вымышленное – Маша бралась с энтузиазмом. Она верила: вот сейчас ей удастся что-то разнюхать, кого-то вычислить, и тогда все поймут, что ей можно доверить нечто посерьезнее беготни с бумагами с этажа на этаж.

Сначала отчет показался Маше делом бесперспективным – целая куча ссылок на блоги и форумы, и везде примерно одно и то же. Какой-то простодушный человек интересуется, откуда взялось смешное слово «тяпнуть», и получает от сведущего пользователя развернутый ответ со множеством ссылок: «Это слово произошло от фамилии Тяпов, о чем вы можете прочитать вот тут, тут и тут». Весомые «тут», «тут» и «тут» отсылали, в свою очередь, к другим блогам и форумам, а также к Википедии и корпоративному сайту алкогольного холдинга. А все это масштабное надувательство было организовано одним-единственным человеком по имени Паша Живой (его имя и контактный e-mailбыли указаны в шапке отчета). Живой, да еще и Паша. Уж не тот ли это самовлюбленный юзер-тысячник, отказавшийся добавить в друзья Люси де Ла Фер из-за «низкого литературного качества контента», как он изволил выразиться? Умри, Живой!

Но, к сожалению, придраться к отчету Маша не смогла – все было сделано в соответствии с требованиями. Она даже оценила некоторый артистизм исполнителя: выступая под разными масками, Паша всякий раз четко придерживался выбранной роли. Трудно было поверить, что все это – один человек.

Позавидовав негодяю Живому, который в этот солнечный летний день может гулять по улице в свое удовольствие, а не торчать на работе с 10:00 до 19:00 с перерывом на обед с 13:00 до 14:00, Маша решила ознакомиться с дневниками многочисленных клонов Живого. Как знать, может быть, там отыщется рецепт свободной жизни?

Она приступила к чтению:

«Менделеев + @in – интересная формула», – писал Придурок Жора.

«Да уж... – подумала Маша. – Но вряд ли мне это поможет».

«Сладкого он меня лишит, ага, разбежался!»– возмущалась Пупсик Жанна.

«Так тебе и надо, воображала!» – позлорадствовала в ответ Маша.

«Да и не нужна ему эта трава, он законопослушный, как сто тысяч китайцев»,– презирал кого-то Подзамочный Журнал, почему-то без замка.

«Зря Алексеич мне не верит. Он же меня совсем не знает»,– сетовала Песя Житомирская.

«Может, он очередной напиток с неожиданным запахом задумал? А может, чего покруче?»– размышлял Папа Жора.

«Круче только напиток с неожиданным звуком!» – подумала Маша.

«Чего бы ему такую таинственность разводить?»– вопрошал Пивной Живот.

«Действительно. Лучше пусть разводит кроликов – они плодятся быстрее, чем таинственность».

«Трава – не главное, это понятно, иначе при чем тут Питер? Трава же не в Питере растет»,– рассуждала Петрова Женька.

«Что, совсем не растет? И на газонах травы нет? Ни фига себе! А мужики-то не знают!»

Записи были сделаны вчера, около часа ночи. Если точнее – между часом и половиной второго. Просто так, от скуки и любви к точности, Маша выстроила их в хронологическом порядке – и не поверила своим глазам.

Бессмысленные строки сложились во вполне связный текст!

Зря Алексеич мне не верит. Он же меня совсем не знает. Трава – не главное, это понятно, иначе при чем тут Питер? Трава же не в Питере растет. Да и не нужна ему эта трава, он законопослушный, как сто тысяч китайцев. Менделеев + @in -интересная формула. Может, он очередной напиток с неожиданным запахом задумал? А может, чего покруче? Чего бы ему такую таинственность разводить? Сладкого он меня лишит, ага, разбежался!

Затаив дыхание, Маша перечитала получившееся еще раз. Таинственность – это неспроста. Менделеев плюс – плюс что? Менделееву много за что можно плюс поставить. Считается, что он водку изобрел – но это, конечно, просто миф. Напиток с неожиданным запахом – это как? Алкоголь без запаха алкоголя? Пока непонятно, но в любом случае это что-то интересное, раз тут замешан сам Менделеев.

Вот оно, дело, о котором Мурка-терминатор давно мечтала! Теперь главное – его не упустить.

Итак, что такое «@in»?

Это может быть, к примеру, пользователь Твиттера. Пользователь in в Твиттере действительно был, но не отметился ни одной записью. Маша предприняла поиск по блогам. Яндекс выдал такое количество ссылок, что на их проверку можно было потратить несколько лет службы. Не то, не то. Слишком прямолинейно.

Тут Машин взгляд упал на чью-то подпись: «@ злая страшная».

Ну конечно!

Собака in – что это такое? «Собакаин»? Коктейль на основе водки и какой-то травы, которая растет где угодно, но только не в Питере? Коктейль «Менделеев плюс собакаин». Если «Менделеев» – это водка, то «собакаин» – это что? Бред какой-то.

Маша отложила «собакаин» и взялась за расшифровку следующего пункта: «напиток с неожиданным запахом». Первые десять ссылок вели на разобранный по разным ресурсам текст, содержавший фразу: «Снейп протянул Гарри напиток с неожиданным запахом». Затем ей предложили выбрать мужчину по запаху, купить моющее средство с неожиданным запахом, добавить в кофе неожиданный запах, выяснить, почему неожиданно возникает запах изо рта... И вдруг – уже знакомый Пивной Живот довольно внятно сообщил, что «некто Савицкий надумал выпускать напитки с неожиданным запахом, то есть, буквально, с запахом детской неожиданности. Всем вам известны его запахи детства – так вот, он впал в детство окончательно».

Появилось новое действующее лицо – Савицкий. Философ, художник, политический деятель, писатель, еще один художник, директор крупной радиостанции, летчик. Перед Машей прошла целая галерея замечательных людей. В третьем десятке обнаружился Петр Алексеевич Савицкий, владелец фирмы «Газинап», выпускающей прохладительные напитки. Наведавшись на сайт компании – довольно заурядный и даже скучный, – Маша узнала самое главное: «Запахи детства» – это общее название лимонадов, которые папа с мамой любят настолько, что даже ездят за ними после работы в супермаркет на Красной Пресне, потому что в мини-маркетах около дома их никогда нет.

Она перечитала исходный текст: «Зря Алексеич мне не верит».

Уж не Петр ли Алексеевич Савицкий не верит болтуну Паше Живому?

Маша заглянула во внутреннюю рабочую базу, в каталог всех производителей напитков, даже безалкогольных. Вот он, Петр Алексеевич Савицкий. Симпатичный какой дядя. И он не верит Паше Живому. Правильно, кстати, делает. Нет, правда очень симпатичный. Взгляд такой добрый – не то что у алкогольных магнатов.