Текст книги "Добрая фея в плохом настроении (СИ)"
Автор книги: Ольга Куно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
– И ничего уже не хочется, – хмыкнула я.
– А что ж тогда фея приходила?
– А у неё свои взгляды на жизнь, – пожала плечами я. – Решила выдать меня замуж и пинком отправила на бал, чтобы познакомить с женихом.
– Ах, вот оно что! – воскликнул принц и удовлетворённо кивнул, будто у него в уме наконец сложились детали головоломки. – Поэтому ты была на том балу?
– Ну да. – Я болезненно поморщилась. – Разряженная, как чучело.
– Вовсе нет.
– Только не надо щадить мои чувства! – отмахнулась я. – Я, знаешь ли, не первый год живу на этом свете и от подобных вещей не сильно страдаю. А то белое нечто, в которое меня нарядила «добрая» крёстная, за нормальный наряд никак не сойдёт.
– Наряд как наряд. – Принц, судя по выражению его лица, не понимал суть моих претензий. – Не только белый, кстати. Там вроде бы ещё что-то розовое было.
– Тем хуже, – желчно выдохнула я. – Самое оно для университетского преподавателя.
Я поёжилась, будто от холода, хотя подлинная причина заключалась в воспоминании о платье.
– Ах, вот в чём дело! – щёлкнул пальцами принц. – Теперь понятно. Ты смотришь на этот наряд в другом ключе. Конечно, для профессора, читающего лекцию, он не подходит. Но для незамужней-то женщины на балу – в самый раз.
– А для незамужнего профессора на балу? – решила уточнить я.
– Сложный вопрос! – рассмеялся он в ответ. – Но мы отвлеклись. Так что за жених? Это тот, с которым ты танцевала?
– Ну да. Маркиз Дарьен Корр, – сообщила я, будто твердила на экзамене зазубренный текст.
– Я с ним незнаком, – сказал принц, задумчиво разглядывая проплывавшее мимо облако. – И как он тебе?
Я пожала плечами. Сказать по правде, более точного ответа у меня не было, но, понятное дело, вопрос предполагал дополнительные подробности.
– Вроде бы неплох. Зрелый мужчина, неглупый, прямой – правда, иногда сверх меры, но для меня это, в общем, ближе к плюсу, чем к минусу. Сама не без этого. Общий язык мы вроде бы нашли, да и совместимость у нас высокая – восемьдесят три процента. Это очень хороший показатель.
– И всё? – выжидательно спросил принц.
Я приподняла брови в знак непонимания. Какого дополнения он ожидает?
– Стало быть, о любви с первого взгляда речи не идёт? – уточнил принц.
– Ну, какая любовь с первого взгляда у феи моего возраста, уже повидавшей жизнь? – призвала его к логике я. – Просто нормальный человек, которого я, кажется, могу уважать, который не вызывает во мне отрицательных эмоций и с которым мы во многом похоже мыслим. Это, знаешь ли, совсем не мало.
– Не мало, – задумчиво подтвердил принц, вертя в руке сорванную травинку. – Я с ним не знаком, честно сказать. Видел там, на балу, но не более. А ты информацию про него собрала?
– Какую такую информацию? – удивилась я.
– То есть как «какую»? – Принц, похоже, удивился ещё сильнее. – Биографию, послужной список, если имеется. Где жил, чем занимался, какие имеет склонности, нет ли дурных привычек, был ли замечен в нечистоплотных интригах, преступлениях, государственных переворотах, да мало ли? Может, он убийца, конокрад или сексуальный маньяк!
– Вот спасибо тебе большое! – Подозрительность принца чрезвычайно меня повеселила. – Ты хочешь сказать, что у меня может быть восемьдесят процентов совместимости с сексуальным маньяком?
Принца такая постановка вопроса не смутила ни капельки.
– Почему бы и нет? – невозмутимо ответствовал он. – На эти самые восемьдесят процентов он может быть обаятельным молодым человеком, который обожает кошек и читает сентиментальные романы.
– Вот как раз если бы он читал сентиментальные романы, у нас никак не могло бы возникнуть такой высокой совместимости, – съязвила я.
Но принц, похоже, не был настроен иронизировать.
– Значит так, – заявил он, поняв, по-видимому, как всё запущено, и решив взять инициативу в собственные руки. – Я сам займусь проверкой. Соберу всю нужную информацию на этого Корра и дам тебе знать. А ты до тех пор слишком сильно ему не доверяй. Ну, я не говорю совсем уж от него прятаться, – добавил он, видя мой скептический взгляд. – Просто веди себя поосторожней. Не давай обещаний, не встречайся с ним в уединённых местах и ни в коем случае ничего не подписывай.
Не могу сказать, чтобы теории принца произвели на меня большое впечатление. Сама я его подозрительности не разделяла. Но принципиальных возражений не имела, так что спорить не стала. Мы сошлись на том, что снова встретимся через несколько дней. Тогда принц расскажет мне, как продвигаются их матримониальные планы с царевной, а заодно просветит касательно результатов предпринятого им по собственной инициативе расследования.
Комментарий:
быть Доброй Феей очень сложно!!!
пристраивай чужих девиц –
а ведь самой бы пригодился
сей принц!
На следующей неделе мы дважды встречались с Дарьеном, теперь уже не «случайно». Говоря точнее, без помощи моей крёстной феи. Разговаривали, гуляли по парку, сходили в ресторан. Итогом этих встреч стало сделанное мне маркизом предложение. Немного поспешно, однако учитывая наш недавний разговор, не могу сказать, чтобы была прямо уж шокирована подобным поворотом. Памятуя о нашей договорённости с принцем, окончательного ответа не дала, пообещала подумать, однако же намекнув, что ответ, по всей видимости, будет положительным.
А в скором времени произошло ещё одно значимое событие. Пожалуй, существенно более значимое, нежели какое-то там предложение руки и сердца. Я снова начала летать. Никак не ожидала, что такое опять со мной произойдёт, полностью убеждённая, что способность подниматься в воздух навсегда осталась в юности. Но крылья оказались совершенно иного мнения на этот счёт, и однажды, пребывая в чрезвычайно хорошем настроении, я сама не заметила, как оторвалась от земли. А когда заметила, безумно удивилась. А после того, как первая волна удивления отступила, безумно обрадовалась. Я могу летать!
Я сделала круг над лугом, по которому в тот момент гуляла, не поднимаясь слишком высоко. Затем рискнула взлететь повыше и совершила ещё один, маленький, круг. Затем решилась опуститься на землю. Это было самое страшное – ведь вдруг подняться повторно уже не выйдет? Но нет, я снова взлетела, на этот раз запланированно, и снова всё получилось. Конечно же, в тот день я была вне себя от восторга.
Вот и задумала я на радостях не ограничиваться, как обычно, простеньким обедом, а приготовить что-нибудь посущественнее. Например, рагу. Мясо, картошка, овощи и всяческие специи.
Взялась за дело серьёзно. Подготовила продукты, отыскала нож покрупнее и поострее, большую-пребольшую кастрюлю и приступила к процессу. Но как следует сосредоточиться на «правильном женском занятии» – приготовлении пищи – мне не дали. Постучали в дверь.
Вытерев руки о кухонное полотенце и поправив выбившуюся из хвостика прядку волос, я пошла открывать. Возникло ощущение дежавю: на пороге стоял принц.
– Заходи, – первым делом пригласила я. И только потом спросила: – Что-нибудь случилось?
С Несмеяной они поссорились, что ли? Или совет какой срочно понадобился?
– Нет, всё хорошо, – развеял мои сомнения он. – Просто хотел кое о чём поговорить.
– Ну, хорошо, – улыбнулась я, немного успокоившись. – Тогда проходи на кухню. Ты уж прости, что я тебя каждый раз там принимаю, – повинилась я по дороге. – Как-то так выходит. У меня вообще дом не вполне приспособлен к приёму гостей, а тут я ещё готовку затеяла.
Принц выставил руки ладонями вперёд, сопроводив этот жест укоризненным взглядом. Дескать, ему совершенно всё равно, в каком именно помещении я стану его принимать, и извиняться тут не за что.
– Рассказывай! – предложила я, усаживая гостя на стул и возвращаясь к досточке, на которой нарезала ингредиенты будущего рагу.6c8ce3
– В общем, так, проверил я этого твоего Корра.
Это заявление, произнесённое серьёзным, деловым тоном, малость сбило меня с толку. До того момента я пребывала в полной уверенности, что принц пришёл поговорить о своих собственных делах. Говоря точнее, о своих отношениях с Несмеяной, либо каких-то технических трудностях, связанных с их будущим браком.
– И что? – спросила я, ещё не окончательно сориентировавшись.
– Всё в порядке, – сообщил принц. – Ни в чём по-настоящему компрометирующим Дарьен Корр замечен не был. Святошей, конечно, не жил, но это не преступление. Как ты и упоминала, прямолинеен, что привело к некоторым обидам, но ничего серьёзного. Да и вообще, сама понимаешь, на маркизов (да ещё и без пяти минут герцогов) подолгу не обижаются. А так, в остальном, вроде бы отличный парень. Можешь брать.
Я усмехнулась.
– Вообще-то он мне предложение сделал.
– А ты что?
– А я пока вроде как думаю. Ну, а у вас что с Несмеяной?
– Встретились несколько раз. Так что, по логике вещей, до помолвки уже недалеко.
– Поздравляю.
– Взаимно.
Нарезанный кубиками картофель отправился в кастрюлю, и наступила очередь мяса.
– Хочешь рагу? – спросила я у принца.
– С удовольствием, – воодушевлённо ответил тот.
– Отлично. Только тебе придётся подождать часа полтора.
Я взяла нож покрупнее и приступила к нарезке мяса.
– Когда мне будет грозить голодная смерть, к тебе я не обращусь, – со смешком заключил принц.
– Зато это будет вкусно, – заступилась сама за себя я. – Наверное.
И я с остервенением принялась распиливать мясо, которое ни резаться, ни пилиться, ни вообще разделяться каким бы то ни было образом на части почему-то не желало. Вскоре первая победа оказалась за мной, но это было только начало.
– Помощь не предлагаю, поскольку в кулинарии не понимаю ровным счётом ничего, – заявил принц, вольготно рассевшись на кухонном стуле.
Мне стоило большого труда удержаться от замечания о том, что сама я понимаю в оной не намного больше.
Мясо с трудом, но поддавалось, однако мой благородный кулинарный порыв вновь был бесцеремонно прерван стуком в дверь.
Раздражённо рыкнув, я пошла открывать. На пороге стоял мальчишка лет двенадцати, в помятых штанишках, рубахе, рукава которой были закатаны из-за жаркой погоды, и почему-то страшно запуганный.
– З-здравствуйте, – заикаясь, произнёс он. – А я добрую фею ищу.
– Я это, – отозвалась я, вновь с ощущением дежавю. – Что нужно?
– А… – Мальчик сглотнул, опуская взгляд, и спросил: – А это точно вы?
Да что его так напугало? Я тоже опустила глаза на собственную руку, в которой держала большой острый нож, только что использовавший для резки мяса, и на свою юбку, забрызганную красными пятнами.
– Я – добрая фея, я, – заверила я ребёнка. – Ну, подумаешь, с окровавленным ножом? С кем не бывает. Каждый творит добро по-своему.
Последним предложением я хотела сказать, что приготовить рагу, дабы накормить друзей, – это тоже своего рода добро. Но мальчик, кажется, понял меня как-то иначе.
– В-вам сообщение из университета просили передать, – взволнованно и стараясь держаться от меня на сносном расстоянии сказал он. – Госпожа Мелюзина просила передать, что вас ректор срочно вызывает.
– Ну вот. Сделала рагу, называется, – тяжело вздохнула я.
– Можно я пойду? – спросил посыльный, нервно переминаясь с ноги на ногу.
– Можно.
Закрыв дверь, я развернулась и поплелась на кухню.
– Я всё слышал, – сразу же сказал принц.
– Рагу отменяется, – подытожила я.
– Да ладно. Я уже догадался. Часто такое бывает, чтобы тебя срочно вызывали?
– Очень редко, – мотнула головой я, выхватывая из шкафа чистое полотенце. – Даже не припомню, когда в последний раз.
– Может быть, тебя подвезти?
– Да нет, у меня своя карета.
Очень надеюсь, что уж на этот-то раз никаких сюрпризов от крёстной не будет.
– Ну, хорошо. Тогда удачи!
Распрощавшись с принцем, я поднялась на второй этаж. Быстренько приняла душ и переоделась, после чего поспешила в университет.
Подъехать непосредственно к зданию университета было нельзя. Кареты приходилось оставлять у ограды, а дальше идти пешком через небольшую парковую аллею и следовавший за ней двор. Вот тут-то я и повстречала Мелюзину. Она сидела на скамейке и явно внимательно следила за дорогой, поскольку вскочила на ноги, стоило мне появиться в поле её зрения.
– Элрана, вот и ты! – облегчённо воскликнула она. – Наконец-то!
– Что случилось? – обеспокоенно спросила я, не сбавляя шаг и рассчитывая, что коллега присоединится ко мне. – Ореол Гулливерович ждёт?
– Уже нет.
Мелюзина схватила меня за руку и потянула к себе, заставив остановиться и обернуться.
– Он пообещал ближайшие сутки не вмешиваться и предоставить это дело нам. Но если мы не справимся, вот тогда мало не покажется никому.
– Так о каком деле-то идёт речь?
Я совсем разнервничалась от таинственности и недомолвок. По мне, так лучше сказать всё сразу в лицо, какой бы сильной ни была неприятность. Всё лучше, чем ходить вокруг да около в стремлении не шокировать слушателя сразу, пытаясь морально подготовить, и доводя беднягу такой заботой до инфаркта.
– Ты на карете? – спросила Мелюзина вместо того, чтобы поделиться хоть толикой информации.
– Да.
– Тогда едем!
Снова схватив меня за руку, фея устремилась к университетской ограде.
– Куда?
Возражать я, невзирая на собственное неведение, не стала, и побежала вместе с ней.
– В тюрьму! – крикнула на ходу коллега.
Я судорожно сглотнула, но скорости не убавила.
– Зачем мы так туда торопимся? – Запрыгнув в карету, я всё-таки позволила себе проявить любопытство.
Кучер, прежде любезно распахнувший нам дверь, теперь плотно её закрыл и, получив указания, вскочил на козлы.
– Значит, так. – Мелюзина судорожно вздохнула и опустила руки на колени, готовясь давать объяснения. – Наших девочек арестовали.
– Кого именно? – мгновенно напряглась я.
Мелюзина посмотрела на меня с сочувствием.
– Весь твой курс.
– Что?! – Я взвыла так, что кучер даже замедлил скорость, засомневавшись, не являлся ли мой возглас попыткой призвать его остановиться. Но, не услышав повторных призывов, продолжил путь. – Всю группу?
Теперь я говорила чуть тише, но градус моего удивления и возмущения это не понизило.
– Всю, – горестно подтвердила Мелюзина.
– За что?
– За колдовство в неположенном месте и нарушение общественного порядка.
– Колдовство в неположенном месте? – У меня вытянулось лицо. – Что за чушь?!
Мелюзина вздохнула. И то, как она это сделала, мне не понравилось. Чувствовалось, что она, хоть и разделяет мои чувства, видит в обвинении зерно истины, о каковом мне пока известно не было.
– Вообще-то в уставе существует такой пункт, – просветила меня она. – Я проверила. К этой формулировке почти никогда не прибегают, но в данном конкретном случае… Видишь ли, там были причины.
– Где всё это происходило?
Я решила взять быка за рога и разобраться в произошедшем путём наводящих вопросов.
– В центральном парке.
– Они там колдовали?
Даже если так, я всё ещё не видела в этом большого греха. Было очевидно, что дело не в самом факте, а в подробностях.
– Да. Хотели попробовать потушить пожар при помощи воды из фонтана. Знаешь, того, со скульптурой мальчика, играющего на лютне?
– Знаю, конечно, – нетерпеливо кивнула я. Этот фонтан в городе знали решительно все. Большинство жителей, договаривающихся о встрече в центре, выбирали именно его в качестве ориентира. – Ну, и в чём проблема?
Даже если у девочек не получилось перенести воду из бассейна на достаточное расстояние, всё равно же они пытались потушить огонь, а это дело благое! Не наказывать же за неудачную попытку?
– Постой! – вдруг сообразила я. – А что, в центральном парке был пожар?!
– До тех пор не было, – поглядев на меня исподлобья, ответила Мелюзина.
– То есть как?
– То есть они сначала подожгли одну из скамеек, а потом стали переносить туда воду из фонтана, чтобы посмотреть, получится потушить пожар или нет.
Я схватилась рукой за голову.
– И как, потушили хотя бы?
Мой голос прозвучал слабо-слабо, будто даже я слышала его откуда-то издалека.
– Н-не совсем.
Сочувствия во взгляде Мелюзины стало ещё больше.
– Там скамья и ещё несколько деревьев сгорело. Но дело не только в этом.
– А в чём ещё? – Я подняла на фею страдальческий взгляд.
– Ну, они, когда переносили воду по воздуху, не совсем правильно произвели расчёты, и до источника возгорания не донесли. Вода пролилась несколько раньше… Как раз на голову супруги мэра, которая отдыхала на другой скамейке, ближе к фонтану. И не только на голову. В общем, она промокла насквозь.
Теперь я схватилась за голову обеими руками.
– И что теперь?
Наверняка из-за прикрывающих рот ладоней голос звучал приглушённо, но Мелюзина всё услышала.
– Теперь они сидят в тюрьме, в камере предварительного заключения. Когда слушание дела, пока неясно, может быть, через неделю, или две. Поскольку затронута честь университет, ректор рвёт и мечет. И требует в срочном порядке решить проблему. А поскольку группу курируешь ты, – взгляд Мелюзины стал виноватым, – он именно тебе поручил эту задачу. Даёт ровно сутки.
Я закатила глаза и сжала в кулаки уже отведённые от лица руки.
– Сутки. Курирую, – повторила я разозлившись. И, возведя глаза к потолку кареты, зловеще расхохоталась, вполне себе по-ведьмински. После чего сердито воскликнула: – Вот именно, что курирую! Преподаю! Обучаю профессии! А не воспитываю, не кормлю из бутылочки, не перевожу через дорогу за ручку. У нас университет или детский сад? Я где вообще работаю? Потому что если детский сад, так я увольняюсь! Я бы и в школе даже месяца не выдержала!
От избытка эмоций я отчаянно жестикулировала и иногда задыхалась, вынужденная сделать короткую паузу, дабы набрать в лёгкие воздуха. Мелюзина слушала с сочувствием и пониманием, но на всякий случай вжалась в противоположную от меня стенку кареты. А то мало ли чего от доброй феи можно ожидать, когда она по-настоящему разозлится. Ведьмы – те хотя бы предсказуемы. А вот мы способны на любой сюрприз. Взять хотя бы моих девчонок. Поймаю – самолично выпорю! Только вот не знаю, чем. Ремень не ношу. На метле не летаю: опять-таки не ведьма. О, веник одолжу в ближайшей бане! Вот!
– Нет, ты объясни, у нас университет или институт благородных девиц? – продолжала я напирать на ни в чём не повинную Мелюзину. – В чём наша работа заключается? И потом, лично я исхожу из того, что студентки – взрослые люди. Пусть молодые, пусть неопытные, но – взрослые. И вести себя будут соответственно! А вот ты мне скажи: может взрослый человек специально устроить пожар, чтобы попытаться затем его потушить? Да ещё в центральном королевском парке? Да ещё в присутствии жены мэра?
– Ну, её они могли в лицо и не знать, – совершила слабую (да что там, изначально провальную) попытку заступничества коллега.
– Лицо могли и не узнать, – подтвердила я. – А вот жо…заднюю часть тела ни с кем не спутаешь!
Мелюзина согласно хмыкнула. Габариты супруги нашего мэра и вправду были весьма внушительные, так что, садясь на скамейку, эта дама растекалась по оной, занимая тем местом, на которое садится, чуть ли не всю её площадь.
– Нет, это просто невозможно, – причитала, уже позабыв про супругу мэра я. – Ко всем моим делам – нормальным, подчеркну, делам! – только этого не хватает! Бегать по тюрьмам и вытаскивать оттуда малолетних преступниц! Вот почему так происходит, а? – уставилась я на Мелюзину умоляющим взором. Будто сейчас она раскроет мне великую истину, которая разом расставит всё по своим местам. – Работаешь с ними, работаешь, учишь. Стараешься сеять разумное, доброе, вечное. А выходит что?
– Я думаю, как раз разумное, доброе, вечное и выходит, – задумчиво подбодрила меня Мелюзина. И столь же задумчиво добавила: – Только не из того места.
– Может, пусть сами теперь разбираются, а? – в сердцах спросила я.
Хотя выполнять угрозу, конечно, не собиралась, и даже не думала давать кучеру сигнал останавливаться или разворачивать карету.
– Ну, ведь правда! Я лектор, а не мамка и не нянька! – продолжала бушевать я.
– Да ты что! – испуганно всплеснула руками Мезюлина и даже схватила меня за руку, в качестве морального давления. – Они же, в сущности, совсем ещё дети! Не смогут сами о себе позаботиться! Ты подумай, каково им приходится уже сейчас! Их ведь посадили в общую камеру, вместе с заядлыми преступниками – ворами, насильниками, убийцами! Страшно представить, что может произойти!
Судя по бледному лицу феи, ей действительно было страшно за девочек. Я скептически покачала головой: всё-таки цинизма коллеге определённо не хватает.
– Ничего с нашими девочками не сделают, – заверила я. – Да одна только Моргана любого, кто к ним приблизится, превратит в живописную композицию «насильник в разрезе». Причём не ради соблюдения собственной чести или чести подруг. А просто из научного интереса.
Комментарий:
быть Доброй Феей очень сложно
вот ждет рагу прекрасный принц
а вот ты из тюрьмы спасаешь
девиц
Карета подкатила к участковому дворику, и мы с Мелюзиной, волнуясь и тревожно оглядываясь, выбрались наружу.
– Нет, ну, Фритта – это я ещё понимаю, – продолжала бурчать я, пока мы шагали за стражем к месту временного заключения наших учениц. – У неё потенциал хороший, но непосредственность хлещет через край. Моргана – тоже понятно, у неё наклонности…не совсем здоровые. Но Майя! Ты можешь это понять? А Дейве?!
– Ты же знаешь: отдельная личность – это одно, а толпа – совсем другое. – Мелюзина пыталась хоть немного меня успокоить, но получалось плохо: она и сама заметно нервничала, что плохо сказывалось на попытке. – Когда они все вместе, разум немного…отключается, уступает место коллективной… – она щёлкнула пальцами, подбирая слово, – …экспрессивности.
– Коллективному идиотизму, – отрезала я, заворачивая следом за стражником за угол.
Последний, надо сказать, обходился с нами чрезвычайно вежливо и к разговору прислушивался с видимым сочувствием. Во всяком случае, такое складывалось впечатление в те моменты, когда мы видели не только его спину. Быть может, он вообще такой отзывчивый по складу характера (и не говорите, будто такого при его профессии быть не может: порой люди прибывают на занимаемое ими место самыми странными дорогами), но, скорее всего, просто уважительно отнёсся к взрослым феям, ещё и преподающим в университете.
– Вот, прошу вас, – произнёс он, отступая в сторону, чтобы явить пред наши очи освещаемую несколькими факелами камеру. – Я сейчас схожу за начальником участка, как вы и просили.
Я не была вполне уверена, что начальник участка соизволит явиться к нам по первому зову, но надежда всё-таки была: как-никак, мы действительно не последние люди в городе. То есть не люди, конечно, но в этом-то всё и дело.
Позабыв про стражника, мы с Мелюзиной синхронно сделали шаг вперёд, вглядываясь в подрагивающий тенями полумрак камеры. Она была огромной, должно быть, единственной на весь участок, с небольшим отделённым своеобразной стенкой-ширмой уголком, по-видимому, выполнявшим функцию туалета. Народу в камере было много. Мы очень быстро разглядели девочек, и не только их. Здесь действительно сидели (как в прямом, так и в переносном смысле) преступники всех мастей. Женщины, несомненно, лёгкого поведения, мужчины, внешний вид которых можно было приравнять к выведенной на лбу надписи «СУТЕНЁР», здоровенные громилы, а также спокойные, невзрачные на вид люди, изящные и ловкие пальцы которых выдавали в них либо пианистов, либо карманников.
В первую секунду Мелюзина охнула, повторно разволновавшись за наших девочек. Я же ухмыльнулась и, покачав головой, потянула её за рукав, предлагая постоять у стены, там, где нас непросто было заметить, и понаблюдать со стороны.
А понаблюдать действительно было за чем. Чуть в глубине, на неровной каменной скамье, сидела Фритта и какой-то здоровый бугай раза в два её крупнее. Возле каждого из них, с его стороны скамьи, стояло по четыре не слишком чистых опустошённых стакана. Ещё по одному стакану они держали в руках, и там поблёскивало какое-то мутноватое пойло, даже внешний вид которого заставил меня поморщиться. Мелюзина с интересом вытянула шею. Она была не одинока: вокруг нашей «парочки» собралось около четверти заключённых, и все с азартом следили за разворачивающимся действом.
Резко выдохнув, Фритта поднесла стакан ко рту и принялась пить. Её соперник поступил так же. Но пил он очень медленно, а к середине стакана всё-таки сдался, сгорбился, опуская руки и, морщась, выдохнул:
– Всё!
Фритта же, никак не реагируя на сей факт, не прерываясь, продолжила процесс поглощения пойла. Количество жидкости в её стакане стремительно уменьшалось. Наконец, девушка оторвалась от стакана и, перевернув его вверх дном, с торжествующим видом потрясла, демонстрируя таким образом, что внутри действительно ничего не осталось.
Сокамерники зааплодировали, кто-то принялся обмениваться мелкими – и не очень – монетами.
– Приступай! – громко потребовала Фритта, обращаясь к побеждённому бугаю. Тот с несчастным видом опустился на пол и отжался.
– Один! – хором прокричали Майя и Моргана.
Здоровяк застал на вытянутых руках с несчастным видом, но девушки были неумолимы. Стало быть, одним отжиманием проигрыш не ограничивался. Я заволновалась, как бы всё выпитое не оказалось в самое ближайшее время на полу камеры.
– Сам виноват, – без всякой жалости, даже, я бы сказала, с ликованием, шепнула мне Мелюзина. – Надо быть круглым идиотом, чтобы соревноваться, кто больше выпьет, со студентами!
Переведя взгляд, я обнаружила левее и ближе к решётчатой двери камеры ещё одного отжимающегося мужчину. Стоявшая неподалёку Тинкер лениво наблюдала за его стараниями, беззвучно ведя счёт.
– А этот в чём провинился? – тихонько спросила я у оказавшегося ближе всего к нам заключённого.
– В фантики проиграл, – так грустно, будто речь шла о нём самом, констатировал тот.
– Сам виноват, – в очередной раз объявила Мелюзина. – Послушай, а может, и правда оставим их здесь? Ну, в воспитательных целях. Чтобы немного повысить моральный облик городской преступности?
Я наградила её весьма укоризненным взглядом.
– Сама-то понимаешь, что говоришь? Чему хорошему их могут научить наши девочки?
Тут среди общего гомона до нашего слуха долетел голос Динь.
– Место рождения? Возраст? Род занятий? Каких женщин предпочитаете – блондинок, брюнеток, шатенок или, может быть, рыженьких?
Молодой тщедушный мужчина покорно отвечал на вопросы, время от времени затравленно озираясь по сторонам.
Ну, всё понятно. И этот тоже во что-то проиграл, вот только ему досталось посильнее, чем прочим, отделавшимся отжиманиями. По-видимому, в качестве своего выигрыша Динь затребовала право устроить судьбу бедолаги, то бишь, сделать его своим первым клиентом – или подопытным кроликом. Что ж, хотя бы в этом вопросе я могла горе-игроку помочь.
– Студентка Динь, надеюсь, вы помните, что женить крестников феям разрешается только после благополучной сдачи экзаменов четвёртого курса? – громко обратилась к девушке я. – А вы сейчас только на третьем.
Феи тут же рванули с мест, прильнули к решётке и загомонили в один голос. «Недожених» с облегчением сполз по стенке, а «спортсмены» перестали отжиматься.
А тут как раз подоспел и начальник участка. Сравнительно молодой, надо сказать, мужчина (немного за тридцать), вид имевший довольно надменный, но с нами общавшийся вежливо. Его сопровождал стражник, но не тот, что проводил нас до камеры. Возможно, личный помощник.
– Добрый день, госпожи феи. – Начальник вежливо кивнул, важно заложив руки за спину. – Колин Таймс, глава южного участка жандармерии. Чем могу вам помочь?
– Видите ли, господин Таймс. – Будучи непосредственным куратором девушек, я взяла разговор с тюремным начальством на себя, а Мелюзина стояла рядом олицетворением моральной поддержки. – Мы бы хотели попросить за молодых фей, студенток, которых сегодня утром привезли сюда из городского парка. Нельзя ли их отпустить? Я готова лично за них поручиться и подписать все необходимые в подобных случаях бумаги.
Начальник нахмурился и сокрушённо покачал головой.
– Видите ли, госпожа фея, при всём моём безграничном уважении к вам, это немного трудно будет сделать. Заключённые нарушили слишком много законов. Нарушение общественного порядка, поджог, покушение на убийство…
– Какое ещё убийство?! – возмущённо выдохнули мы с Мелюзиной с интервалом в полсекунды.
– Госпожи супруги мэра, – почти интимно понизив голос, объяснил начальник. – Её чуть было не утопили.
– В воде из фонтана? – фыркнула Мелюзина. – Не смешите меня!
Таймс неодобрительно покачал головой. Взгляд его стал строгим.
– Госпожа супруга мэра могла захлебнуться. Кроме того, ей был нанесён моральный ущерб. Боюсь, что… – он многозначительно вздохнул, – …эту проблему так просто не решить.
– Хорошо, а тяжело её решить можно? – утомлённо поинтересовалась я, не настроенная на продолжительные игры.
– Ну, господин мэр, конечно, будет недоволен, – протянул Таймс, глядя куда-то в сторону, словно высматривал там вышеупомянутого мэра. – Но можно попытаться, как минимум, выпустить девушек под залог.
– Хорошо, давайте под залог, – махнула рукой я, игнорируя возмущённые взгляды кое-кого из студенток. Раньше надо было головой думать, а теперь поздно бороться за неподкупность и справедливость. – Сколько?
– Тысячу золотых, – ответило начальство, на сей раз глядя в потолок. Мэра там не было точно, но, может быть, Таймс спрашивал таким образом благословения кого-то из прежних мэров?
– Сколько? – переспросила я, всем своим видом показывая, что явно чего-то не расслышала.
– Одну тысячу золотых, – невозмутимо повторил Таймс.
– Таких залогов не бывает, – отрезала я.
– Ну почему? – Он эдак непосредственно, почти по-детски, поковырял сапогом пол, местами усыпанный вылетевшей из камеры соломой. – Мы ведь с вами говорим не об одной заключённой, а о семи. Поэтому на каждую получается не так уж и много. К тому же, повторюсь, господин мэр в любом случае останется крайне недоволен.
Я глубоко втянула носом воздух и медленно, со смаком выдохнула, дабы не сообщить всем присутствующим в чрезвычайно неблагородной манере, где именно я видала недовольство мэра, моральный ущерб его супруги, инфантильность не в меру активных студенток, а также необходимость заниматься проблемами такого рода вместо своей нормальной работы.
Так или иначе, о внесении назначенного залога речи идти не могло. У меня таких денег нет, а ожидать, что ректор расщедрится и выделит подобную сумму из университетского бюджета, и вовсе смешно.
– При таких запросах у нас с вами действительно мало шансов договориться, но к удовольствию господина мэра это вряд ли приведёт, – сердито выдала я.
Мелюзина дёрнула меня за рукав, сочтя мой ответ излишне резким. А я ведь ещё старательно сдерживалась!
– Вообще-то, – Таймс понизил голос и, взяв меня за руку, предложил отойти немного в сторону, – существует ещё один вариант. Просто из чувства глубокого уважения к вашей профессии и к вам лично хотелось бы найти какое-то приемлемое для всех решение, – принялся совершенно деловым тоном вносить объяснения он.
