Текст книги "Добрая фея в плохом настроении (СИ)"
Автор книги: Ольга Куно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Стихотворные комментарии от Льдянки
– Простите меня, ваше высочество! И прощайте.
Рука девушки выскользнула из ладоней недоумевающего принца. Часы ударили во второй раз, и незнакомка помчалась прочь. Бальный зал, в котором так весело развлекались гости, коридор, лестница, ещё один зал… А часы всё продолжали бить – третий раз, четвёртый, пятый, – и казалось, будто от каждого удара дрожит земля. Принц погнался следом за незнакомкой, но она оказалась проворнее, и единственным трофеем, доставшимся его высочеству, стала белоснежная туфелька, посверкивавшая в отблеске свечей так, словно была сделана из хрусталя.
А девушка выбежала за ворота дворца и поспешила укрыться за росшими неподалёку деревьями. Как раз вовремя, ибо часы пробили в двенадцатый раз, и в воцарившейся затем тишине её роскошный белоснежный наряд обернулся старым коричневым платьем с видавшим виды передником.
Я провела по воздуху рукой. По иллюзорному изображению, будто по озёрной глади, прошла рябь, и вскоре плачущая девушка, туфелька, дворец – всё исчезло. Остался лишь обычный просторный класс с двумя рядами парт, за каждой из которых сидело по одной студентке. Доска, мел, преподавательский стол с незанятым, как и обычно на моих лекциях, стулом. И разве что большие круглые часы на стене чем-то напоминали о недавнем видении.
– Итак. – Я неспешно зашагала между партами, точно там, где совсем недавно бежала вниз по иллюзорной лестнице столь же иллюзорная Золушка. – Что сделала неправильно крёстная фея?
Я остановилась и обвела класс вопросительным взглядом. Девушки молчали, спешно пряча глаза. Я продолжила медленно шагать по проходу, громко стуча каблуками по паркету. На девушек больше не смотрела, давая им возможность вздохнуть свободно и как следует подумать.
– Она не провела предварительную беседу с принцем? – высказала предположение невысокая, крепко сложенная студентка с короткими чёрными волосами.
– Нет, дело не в этом, – возразила я. – Беседы с предполагаемым партнёром подопечной проводятся далеко не всегда. В некоторых случаях это действительно бывает полезно, в других, наоборот, вредно. В ситуации, которую рассматриваем мы, без беседы вполне реально было обойтись.
Я замолчала, тем самым призывая студенток продолжить выдвигать версии.
– Она подарила Золушке просроченное заклинание, – предположила, вытянув руку, худая светловолосая девушка с тонкими чертами лица.
– Верно, Динь, – одобрительно кивнула я. – Почти. Заклинание было не совсем просроченным, но до истечения срока его годности оставалось всего несколько часов. В этом отношении фея, безусловно, действовала безответственно.
– Почему же она так поступила? – подала голос студентка с задней парты.
Теперь и прочие девушки глядели на меня в ожидании ответа.
– Как знать? – хмыкнула я. – Возможно, в тот день она просто вдруг вспомнила, что у неё завалялось заклинание, срок годности которого истекает ровно в полночь. Ей стало жалко, что заклинание пропадёт, вот она и нашла ему применение. Вы сами видели, что в итоге получилось. Девушке пришлось совсем не сладко.
– Но ведь туфельки в полночь не исчезли, – заметила со своего места тёмненькая.
– Туфельки подарил мальчик-паж, фактически подмастерье, – напомнила я. – А он пока ещё только учится. И потому не успел стать в должной степени циничным. Ему не жалко потратить время, силы и отличное, новенькое заклинание. Будут ещё какие-нибудь вопросы?
К этому моменту я успела обойти класс и, вернувшись на своё место, привычно уселась на рабочий стол. Расправленные за спиной крылья позволили забраться на него быстро и без малейших сложностей. Хоть какая-то от них польза.
Девушка с бледным лицом и платинового оттенка волосами подняла руку.
– У Золушки кариес нижней пятёрки. Это её собственные зубы или часть заклятия феи?
– Не кариес, а пульпит, Силия, – неодобрительно отозвалась я. – Будущей зубной фее не пристало путать такие вещи. Что же касается вашего вопроса, нет, это не часть заклятия. Заклятие касалось внешнего вида, но никак не заболеваний. Если бы у Золушки был насморк, она продолжала бы сморкаться и на балу. Так что пульпит – настоящий.
– А фея действительно была её крёстной?
На этот раз вопрос задала шатенка с падающей на глаза чёлкой и пухлыми губками.
– Нет. – Уголки моих губ изогнулись в лёгкой улыбке. – Феи, при всех своих способностях, не всемогущи. И мы не можем на том этапе, когда ребёнок только-только родился, предвидеть, что именно ему в юном возрасте понадобится наша помощь. Так что «крёстная фея» – это не более чем термин. Специализация, если хотите. И зародилось такое понятие как раз тогда, во времена этой самой Золушки.
Я махнула рукой в сторону противоположной стены, намекая на дорогу, которую иллюзорная девушка недавно преодолела между партами.
– А почему крёстных фей стали именно так называть? – вновь проявила неравнодушие к теме обсуждения тёмненькая.
Я одобрительно улыбнулась: думаю, из девушки выйдет толк.
– Людям очень трудно понять, как кто бы то ни было, человек или фея, может творить добро без особых причин. Помочь родственнику – это, с их точки зрения, нормально и понятно. Такое поведение работает на выживание вида. Крёстная – это почти что родственник, насколько фея вообще может оказаться родственницей тому, в чьих жилах течёт исключительно людская кровь. А вот бескорыстная помощь совершенно посторонней девушке – или совершенно постороннему юноше – вызывает в людях когнитивный диссонанс. Такова человеческая природа, – развела руками я. – Об этом вы подробнее поговорите на уроках психологии с профессором Мелюзиной. И да, для будущей феи-брауни такие знания особенно важны, – улыбнулась темноволосой я. – Вам важно не просто понять людей, а ещё и полюбить их такими, какие они есть. Это совсем непросто. Но думаю, Дейве, у вас получится.
Уроки закончились к шести часам вечера, и я, чувствуя себя дико уставшей, вошла в учительскую. Первым делом направилась к шкафчику, в котором хранились наши чашки а также всё, что нужно, дабы приготовить горячие напитки. Я привычным движением выхватила коробочку с кофейным порошком.
– Привет.
Можно было подумать, что голос принадлежит умирающему, но я-то отлично себе представляю состояние преподавателя, который в шесть часов вечера всё ещё не разделался со своей работой. И, более того, знает, что продолжать придётся долго.
Фея Мелюзина обладала огненно-рыжими волосами и наряды носила соответствующие – яркие, привлекающие внимание, выделяющиеся на фоне одежды окружающих. В данный момент она сидела за столом и скользила слегка безумным взглядом по пергаменту. В руке она при этом держала перо, с которого была почти готова сорваться алая капля. Ни дать, ни взять демоница, подписывающая договор на крови. И только идеально зная ситуацию, можно было определить, что это всего лишь добрая фея, уставшая к концу рабочего дня, вчитывается в студенческие каракули и исправляет ошибки красными чернилами.
– Ну как? – сочувственно спросила я, привычно давая чайной ложке указание насыпать в чашку две порции с верхом.
Мелюзина шумно вздохнула, выпуская из груди полустон, полурык.
– Вот, посмотри. – Она развернула в мою сторону пергамент, полный скачущих букв, перечёркиваний, клякс и стрелочек, должных показать, в каком порядке следует читать абзацы. – И знаешь, что написано в конце? – Она нашла нужное место и с выражением зачитала: – «Профессор Мелюзина, пожалуйста, простите меня за неаккуратность. В моей комнате творится то же самое». И как мне прикажешь к этому относиться?
Я рассмеялась и переместилась с чашкой к коллеге поближе.
– Много ещё экзаменов?
– Порядочно, – тоскливо протянула она. – Знаешь, я иногда так завидую боевым магам с соседнего отделения. Ну, посуди сама, что такое у них экзамен? Призвал на тренировочную площадку дракона, выставил туда же студентов. И всё! Кто справился, тот прошёл курс. А кто не справился, тем даже двойку ставить не надо. Опять-таки и возмущаться они уже не придут, апелляцию подавать не станут. Красота! – мечтательно выдохнула она напоследок и вновь с несчастным видом взялась за перо.
– Я думаю, с практическими предметами всё тоже не так просто, – усмехнулась я, наливая в чашку воды. Пока холодной.
– Наверное, – отмахнулась Мелюзина. В итоге кроваво-алое пятно всё-таки слетело с пера и капнуло на стол. Фея поморщилась и небрежным движением руки заставила пятно вновь превратиться в каплю и занять прежнее место на кончике пера. – А всё-таки я иногда мечтаю о том, как было бы здорово упростить наши теоретические экзамены. Скажем, ввести систему выбора правильного ответа из четырёх. Вот, например:
Что отрубил Змею Горынычу Илья Муромец?
а. Первую голову
б. Вторую голову
в. Третью голову
г. Все ответы верны
Здорово, правда?
Я рассмеялась.
– Тут не хватает ещё одного варианта: «Студентки, молчать!».
– Можно добавить, – махнула рукой Мелюзина. – Главное, посуди сама: никаких расшифровок почерка, никаких стрелочек, непонятных загогулин и попыток решить, можно ли засчитать ответ, если среди трёх абзацев ничего не значащей отсебятины обнаружилось полтора правильных слова. А вот ещё, как тебе такой вариант:
Кого полюбил Иван-царевич?
а. Василису Прекрасную
б. Марью-Искусницу
в. Златовласку
г. Все ответы верны
– Просто отлично, – с усмешкой заверила я. – Но в некоторых случаях четырёх вариантов может не хватить. Например:
С кем жила Белоснежка?
а. С первым гномом
б. Со вторым гномом
в. С третьим гномом
…ну, и так далее.
– Нет в мире совершенства, – согласно вздохнула Мелюзина.
Но, видимо, обсуждение предполагаемых экзаменов подействовало на неё благотворно, за счёт того, что отвлекло от экзаменов реальных. Поэтому теперь она посмотрела на меня более внимательно, я бы даже сказала – изучающе.
– Ты выглядишь уставшей, – заметила она затем.
– Я и чувствую себя такой же.
Моя ладонь застыла над наполненной чашкой. Я шепнула заклинание, и вода в одно мгновение достигла нужной температуры.
– Тебя никогда не посещала мысль, что надо время от времени отдыхать? – полюбопытствовала Мелюзина, склонив голову набок.
– Свежая мысль, – сыронизировала я.
– Я серьёзно. Жизнь состоит не только из работы. Как насчёт того, чтобы сходить в таверну, посетить гномий подземный музей, оторваться на ведьмином шабаше на Лысой горе? Очень рекомендую. Прекрасный способ встряхнуться и отвлечься от забот. Ведьмы вообще отлично умеют расслабляться. У них есть чему поучиться.
– Да я не сомневаюсь, – отмахнулась я. – Но когда? Сама же знаешь: здесь у меня фактически полторы ставки. Плюс основную специальность никто не отменял, хоть я и занимаюсь ею гораздо меньше, чем прежде. А вечером, когда возвращаюсь домой, у меня уже пошевелиться сил не остаётся, не то что к ведьмам на Лысую гору летать. Я лучше на диване полежу, журнальчик почитаю. А если сил случайно больше чем обычно, то книжку какую умную…
– Если так, то хотя бы возьми – и вместо этих своих книжек и журналов ляг спать пораньше. Вот как придёшь, так сразу и ложись!
– Да не могу. – Я досадливо поморщилась. – Я сова, не засыпаю часов до трёх ночи. Уже и пробовать ложиться раньше перестала. Надоедает, знаешь ли, по несколько часов крутиться в постели.
– Кофе меньше пить не пробовала? – насмешливо осведомилась Мелюзина, покосившись на приготовленный мной напиток.
Вроде она не колдовала, но моя рука как-то сама собой отдёрнулась от стоявшей на столе чашки.
– И что ты предлагаешь?
Идея отказаться от чашки-другой (а то и третьей) запланированного на вечер напитка мне не нравилась.
– Я предлагаю не пить сегодня вечером никакого кофе. Отправиться сейчас домой, укрыться с головой одеялом и залечь спать! До утра, а лучше до полудня. У тебя круги под глазами. Нельзя так продолжать!
Я вздохнула и посмотрела на своё отражение в маленьком круглом зеркале. Должно быть, Мелюзина не так уж не права…
Вернувшись домой, я решила последовать совету коллеги. От кофе отказалась, хоть такое решение и далось нелегко. Правда, в спальню, располагавшуюся на втором этаже, не пошла. Поняла, что если лягу в свою кровать, привычная ночная обстановка заставит лишь напрячься. Вместо этого я улеглась в гостиной, на своём уютном диванчике, где нередко приятно проводила время с книжкой, и укуталась тёплым и мягким пледом. Не стала гасить свечи, лишь немного притушила их сияние при помощи волшебства. И решила спокойно полежать минут тридцать-сорок. Если не усну – а, скорее всего, так и будет, – смогу со спокойной совестью встать и заняться своими делами. И уже не ложиться до обычных двух – половины третьего.
Именно с такими мыслями я натянула плед на голову. И уснула.
Во сне был бал в королевском дворце. Лилась музыка, пары кружились в танцах. А я почему-то была Золушкой. Это казалось странным, неестественным, но и притягательным одновременно. И тут раздался бой часов. Я побежала – просто потому, что знала: надо бежать. В сердце поселилась паника, потому, что меня могли догнать (принц во сне и вовсе отсутствовал), а оттого, что я понятия не имела, в каком направлении двигаться. Потом пришло воспоминание о лестнице, по которой надо спуститься, и она тут же появилась – широкая, укрытая ковровой дорожкой, словом, точно такая, как в созданной мною иллюзии. Я побежала вниз, а часы продолжали бить, и происходило это очень странно. Совсем не так размеренно, как положено часам, а, наоборот, часто-часто. Потом наступил короткий перерыв, а затем часы забили вновь, и я сильно сомневалась, что двенадцатый удар до сих пор не прозвучал. При этом звук так бил по ушам, словно на голове у меня был шлем, и стучали непосредственно по нему. А потом я проснулась.
Бой часов не прекращался. Спустя несколько секунд я оклемалась достаточно, чтобы понять: стучат в дверь. Подняла глаза на настоящие часы: девять. Судя по темноте за окном, вечера. Значит, проспать я успела часа полтора, не больше.
Я здорово рассердилась. В кои-то веки последовала чужому совету, чуть было не выспалась по-настоящему – и вот на тебе! Я слезла с дивана и, накинув на плечи шаль, в раздражении прошаркала к двери. Кто это вообще может быть в такое время? Ах, да! Конечно!
– Игнатьич, повторяю в последний раз! – заявила я, даже и не думая открывать дверь.– Зубные феи не вставляют новые зубы, тем более золотые. Они исключительно забирают выпавшие, притом молочные.
Стук прекратился; теперь с той стороны не раздавалось ни звука. Я понадеялась, что приставучий «клиент», наконец-то, понял свою ошибку и ушёл. Может, ещё удастся повторно заснуть? И только я собралась вернуться к дивану, как незнакомый мужской голос немного неуверенно сообщил из-за двери:
– Я не Игнатьич.
Я закатила глаза. Тем хуже для посетителя.
– А кто тогда?
– Принц.
Принц? Давненько они ко мне не хаживали. Но настроения улаживать их личную жизнь у меня всё равно сейчас не было. Я и без того на полторы ставки работала, и это не считая функций научного руководителя…
Дверь я всё-таки приоткрыла, но совсем не широко. Мрачно поглядела на ожидавшего на пороге мужчину. Именно мужчина, уже не мальчик. Держится уверенно, но без апломба. Одет, в общем-то, просто: высокие сапоги, тёмные брюки, светлая рубашка и короткая кожаная куртка нараспашку. Но всё равно видно, что не врёт: действительно принц. Я их на своём веку много повидала.
– Если туфелька не подходит ни одной девушке, ничем не могу помочь, – отрезала я, не давая ему заговорить. – В глаза надо было возлюбленной смотреть, а не на грудь пялиться. Глядишь, и признал бы.
Не знаю, как именно и куда смотрел, танцуя со своей незнакомкой, принц, но на меня он сейчас взирал совершенно ошарашенно.
– У меня нет никакой туфельки, – сказал он затем.
Я закатила глаза.
– Ладно, если ваша красавица спит и от поцелуя не просыпается, попробуйте перейти к более решительным действиям. Тогда авось пробудится. Чтобы заехать вам по физиономии, – мстительно добавила я.
И попыталась захлопнуть дверь, чтобы заснуть, как та красавица. Но не тут-то было. Принц оказался проворным и успел просунуть ногу в дверной проём.
– У меня нет спящей суженной, – сообщил он, на сей раз почти злорадно.
Я прикинула в уме, какие остались варианты.
– Целоваться с лягушкой – только на свой страх и риск, – заявила я тоном наёмной торговки, которой всё равно, продастся товар или нет, зато хочется, чтобы покупатели хоть ненадолго оставили в покое. – Какая зараза в болотах водится, о том даже кикиморы не ведают. Будут ещё какие-нибудь вопросы?
И я со значением покосилась на ногу, обутую в сапог для верховой езды и по-прежнему препятствовавшую благому делу закрытия двери.
– Будут, – расстроил меня поздний гость. Потом посмотрел на меня как-то странно и, растеряв всю свою недавнюю уверенность, спросил:
– А вы действительно добрая фея?
– Добрая, – злобно подтвердила я. – Только у меня настроение плохое. Так зачем пришёл-то, а?
– Мне нужна помощь феи. – Решимость к посетителю снова вернулась. – Я должен жениться на девушке, которая никогда не смеётся.
– И за что же ты её полюбил такую, без чувства юмора? – полюбопытствовала я.
– При чём тут «полюбил»? – поморщился принц. – Отец приказал. Я младший сын, унаследовать трон мне не светит, вот отец и решил устроить брак с заграничной царевной.
– А ты что? – хмыкнула я.
Недовольство потихоньку отступало, и теперь незваный гость вызывал даже симпатию.
– А что я? – пожал плечами он. – Моё дело подневольное. Меня, собственно, и не спрашивает никто. Раз на благо государства надо, значит, надо.
Раздражение, прежде одолевавшее меня, теперь словно перекочевало к собеседнику. Решение отца принца явно не радовало, он даже от избытка чувств пнул ногой стену. Теперь, благодаря такому порыву, ничто не мешало мне захлопнуть дверь, но я уже и сама не торопилась этого делать.
– Ты кофе пьёшь? – спросила я, никак не предупредив гостя о смене темы.
Тот немного удивился, но всё же ответил:
– Пью.
– Что ж ты раньше не сказал? – попеняла ему я и, призывно распахнув дверь, зашагала на кухню.
Я возилась с посудой и потому стояла к двери спиной, но слышала, как принц вошёл следом.
– С коньяком будешь? – решила уточнить я.
– Буду, – с должным энтузиазмом ответил он.
Я одобрительно кивнула. Вот то-то же. За кофе с коньяком и о деле можно поговорить. Вот боги свидетели: хотела я последовать совету Мелюзины. Буквально как хорошая девочка. И что из этого вышло? Новое дело в придачу ко всей навалившейся на меня работе плюс очередная чашка кофе в десятом часу вечера. Судьба.
– Ну, рассказывай, – произнесла я, когда мы сидели в уютной атмосфере домашней кухни, глотая святой, с моей точки зрения, напиток и закусывая печеньями. – Чем тебе так не понравилась невеста, если ты даже мою ни в чём не повинную стену ногой сломать пытался? Неужели только тем, что не смеётся?
– Да не в этом дело, – скривился принц. – Не смеётся – и ладно, мало ли у кого какой характер. Тут штука в другом. Отец Несмеяны жутко из-за этой особенности дочери переживает. И решил так: кто царевну рассмешит, тот на ней и женится. А заодно полцарства в приданое получит. И так это обставил – право слово, сумасшедший дом какой-то. Каждую неделю в тронном зале состоится приём. На этот приём приходят кандидаты в женихи. И все по очереди пытаются царевну рассмешить. Пока никому не удалось. И выходит так, что я тоже должен идти туда и предпринять свою попытку. Но, понимаешь, всему есть предел. Жениться ради нужд королевства – ладно. Но я не шут и не клоун, чтобы при всём честном народе травить анекдоты, корчить рожи или ходить на голове. Или что они там ещё вытворяют. У меня пока ещё есть гордость, и вот так её попирать я не готов.
– Занятно, – проговорила я, глядя на него поверх чашки. – Стало быть, прожить всю свою жизнь бок о бок с нелюбимой женщиной ты готов. И камень преткновения – всего лишь в том, чтобы разок выставить себя на посмешище?
– В твоих устах это звучит странно, – нахмурился он. – Скажем так. Я готов пожертвовать своей личной жизнью в интересах государства. Но не согласен отказаться от своей чести.
– Хм… – Я задумчиво постучала кончиками пальцев по подбородку. – Что-то в твоих словах есть, но…всё равно это одно и то же. Впрочем, ладно. – Я вздохнула и снова глотнула горячий напиток. – Если ты так уверен в своём решении, попробую тебе помочь.
– Правда?!
По-моему, он слегка опешил. Хотя, казалось бы, именно за этим ко мне и пришёл. Я наблюдала за ним, иронично изогнув бровь.
– И…что вы за это хотите? – спохватился принц. – То есть, я хочу сказать… Я заплачу любые деньги.
Я страдальчески закатила глаза.
– Да не нужны мне никакие деньги, право слово! – простонала я. – Что же вы, люди, простых вещей понять не можете. Мы, феи, добрые дела делаем, потому что это наше призвание. Вот как ты думаешь, боггарты, когда пакостят, ради денег стараются?
– Да нет, – подумав, качнул головой принц. – Просто…характер такой, наверное. Нравится им это.
– Правильно: нравится, – подтвердила я. – А, между прочим, дело-то непростое. Как следует напакостить – это ещё суметь надо. И почему-то в их бескорыстность вы, люди, верите легко. А нам, феям, вечно какие-то странные мотивы приписываете. Ну, и откуда такая асимметрия?
– Да я не знаю, – растерянно протянул принц. – Ты извини, если обидел.
– Да ничего, – отмахнулась я. – Так-то я привыкла, просто студенткам особенности вашей психологии объяснять – это такая головная боль! Ну да неважно. Отправлюсь я, так и быть, навестить твою царевну. Знаю, где такая проживает. – Я прошла к буфету и извлекла оттуда бутыль с тёмной жидкостью. – А это поможет мне выяснить, что там к чему.
– Что это? Зелье? – спросил принц, с суеверным ужасом глядя на жидкость, которая сейчас, в свете свечей, казалась багровой.
Я смерила его осуждающим взглядом и, отодвинув бутыль подальше, укоризненно произнесла:
– Ликёр!
В десять часов вечера из-за закрытых дверей личных покоев царевны Несмеяны раздавался громогласный женский хохот. Вернее, раздавался бы, если бы я благоразумно не использовала заклинание, изолирующее звуки. Изрядно опустевшая бутылка крепкого ягодного ликёра стояла на столе; на дне двух бокалов поблескивала в свете свечей причина нашей жизнерадостности.
– Ты представляешь, – Несмеяна не то чтобы говорила совсем уж пьяным голосом, скорее в нём звучало повышенное веселье, – и после этого – после ЭТОГО! – он мне говорит «Хочу на вас жениться!». И хоть стой, хоть падай!
– Да уж, картинка впечатляющая, – охотно согласилась я.
– И они ещё удивляются, что я не смеюсь, – вздохнула, грустнея, царевна. – А попробуй тут посмеяться. Отец с этим сватовством такое позорище устроил, что плакать впору. Каждую неделю приходят кандидаты в женихи, представляешь? И все с идиотскими попытками рассмешить. Одни рожи корчат такие, что не то что замуж не выйдешь – на другую сторону улицы перейдёшь, чтобы рядом не шагать! Другие анекдоты травят, всё больше пошлые. Уши вянут, не знаешь, как лицо сохранить. А отец – ничего, допускает, терпит, даже улыбается вежливо, хотя раньше из дворца бы вышвырнул за такие шуточки. А вдруг родной дочери что-нибудь, да понравится, что-то, да рассмешит. – Она тоскливо покачала головой. – Позор на весь двор.
– М-да, то, что сейчас тебе не до смеха, более чем понятно, – признала я. – Ну, а с чего всё началось-то? Почему смеяться перестала?
– Ну как же. – Принцесса отставила бокал и устремила взгляд на собственные ногти, покрашенные, кстати, в красивый вишнёвый цвет. – Злая ведьма прокляла. Ещё в детстве.
– Что, обиделась, когда её на праздник не пригласили? – сочувственно спросила я.
– Почему? Пригласили, – возразила девушка.
Но такой ответ меня с толку не сбил.
– Стало быть, не понравилось, что ей столовый прибор хуже, чем соседке, дали?
– А вы откуда знаете? – удивилась Несмеяна. – Правда, столовый прибор был точно такой же, из того же самого сервиза. Но она всё равно обиделась.
– Это нормально, – кивнула я. – Злые ведьмы предсказуемы, впрочем, как и все мы. Никакая обида к её проклятию отношения, конечно же, не имела. Такие проклятия за один день не готовятся, над ними надо много работать. Так что проклясть тебя она собралась задолго до того, как пришла на праздник. А столовый прибор – это так, предлог, чтобы хоть как-то оправдать свой поступок.
– Зачем злой ведьме оправдываться? – удивилась царевна.
Я лишь многозначительно пожала плечами.
– Тут надо с другого вопроса начинать: зачем ей вообще быть злой ведьмой? Но эдак мы с тобой в такие дебри заберёмся, что до утра не выберемся.
– А ты случайно проклятия снимать не умеешь? – спросила царевна, разглядывая дно своего бокала и старательно делая вид, будто никакой надежды не испытывает, а спрашивает так, беседы поддержания ради.
– К сожалению, нет, – призналась я. – У меня для тебя две новости: одна хорошая, другая плохая. Начну, пожалуй, с плохой. Снимать проклятия, так чтобы любые, не умеет никто. Даже человеку, проклятие наложившему, развеять его, как правило, не дано. Это как пятно: поставить-то можно, а потом поди смой. Но есть и хорошая новость. У любого проклятия обязательно есть контрпроклятие. То есть условие, позволяющее его снять.
– Да это не новость, – вздохнула царевна. – Я знаю своё условие. Проклятие спадёт, только если я встречу мужчину, который заставит мой разум помутиться и отступить под напором нахлынувших чувств, – продекламировала она. И снова вздохнула. – Да только толку-то? Я уже тогда, в детстве, была довольно рациональным человеком. Думаю, ведьма отлично об этом знала. Мне не свойственно терять самоконтроль. Вот алкоголь немного помогает, потому и проклятье, когда я в таком состоянии, не действует. Но не делаться же теперь алкоголиком, верно?
– Верно.
Тут я с царевной не согласиться не могла.
– Ну вот, – продолжала она, – а что касаемо мужчин… Увлекалась я пару раз, но такого, чтобы прямо себя от любви забыть, не было. Думаю, что и не будет. Уж сколько я за последние месяцы мужчин перевидала, даже подумать страшно. Отец ведь ещё и потому всю эту затею придумал, что понадеялся: вдруг я своего мужчину встречу. Который если не рассмешит, так по-другому от заклятия избавит. Да только бесполезно это всё. Не та, видать, у меня натура.
Я качнула недопитый бокал и задумчиво поглядела на остатки ликёра, поблёскивавшие внутри. Напиток, конечно, не дурманил, особенно меня, даму взрослую и бывалую, но к откровенности всё-таки располагал.
– Видишь ли, – заговорила я, подняв глаза на собеседницу, – как крёстная фея я, конечно, должна бы тебе сказать, что всё ерунда, надо просто ждать и надеяться – и однажды появится мужчина, который заставит тебя забыть обо всём. Но штука-то в чём. Я не просто крёстная фея, я крёстная фея с жизненным опытом. И поэтому скажу тебе так. Может вполне случиться, что ты такого человека действительно не встретишь. Люди все разные. Есть те, кто живёт разумом, и не теряет его от чувств. Это не значит, будто такие люди не умеют любить. Умеют, и порой даже сильнее тех, кто охает, ахает и в обмороки падает. (В обмороки, кстати, к твоему сведению, падают вовсе не от прилива чувств, а от излишне затянутого корсета). Но проявляется их любовь по-другому. И может статься, если судить по твоему рассказу, что ты как раз к этим самым людям и относишься. Поэтому обнадёживать понапрасну не буду. Может, и повезёт. Везение – штука такая: ни добрые феи, ни злые ведьмы не раскрыли секрета, как оно работает. Но кое-что интересное сказать тебе могу, а ты подумай, как к этому отнестись. Есть у меня для тебя один мужчина.
Царевна такого поворота не ожидала и явно заинтересовалась. Конечно, женихов она перевидала столько, сколько иной женщине и муравьёв в своей жизни не довелось увидеть. Но всё-таки жених от крёстной феи – дело другое. Это, можно сказать, знак качества.
– Он хороший человек, – принялась расписывать я. – Принц. Правда, младший сын, так что корону не наследует, но благородных кровей. Красив, умён, образован. Уже не мальчишка, но ещё не сложившийся холостяк. И – думаю, это должно тебе понравиться, – категорически не хочет участвовать в инициативе твоего батюшки, поскольку считает такие представления унизительными.
По одобрительному хмыканью Несмеяны я поняла, что этот момент действительно ей импонировал.
– Кроме того, – продолжала я, – вы подходите друг другу. Я это проверила. Я ведь фея, а мы умеем видеть такие вещи. Не стану утверждать, будто вы так-таки созданы друг для друга. Может, да, может, нет: на этот счёт приметы, к которым я обращалась, молчат. Но что подходите друг другу – это точно. Так что ты подумай.
– Ну что ж, у меня для тебя хорошие новости, – сообщила я принцу, который зашёл ко мне домой следующим вечером, дабы узнать, как прошла встреча с царевной.
Я, как водится, сильно устала после целого дня преподавательской деятельности и, мимоходом глянув в зеркало, увидела там чрезвычайно утомлённое, бледное лицо с синеватыми кругами под глазами. Добрая фея, ничего не скажешь! Остаётся только косу на плечо – и ночью по кладбищу бродить. Принц, однако же, вроде не испугался.
– Царевна согласна с тобой познакомиться, – объяснила причину для оптимизма я. – Без всяких приёмов и попыток рассмешить. Обещать до знакомства, конечно, ничего не может, но настроена положительно.
– Не может быть! – Принц выпалил это с такой неподдельной радостью и таким восхищением, будто я только что сообщила, что достала для него звезду с неба или научила разговаривать его любимого кролика. – Когда я впервые постучался в этот дом, даже не думал, что настолько правильно поступаю. Я твой должник. Если могу сделать для тебя хоть что-то, только дай знать.
Не могу сказать, будто не была тронута таким заявлением.
– Ты мне ничего не должен, – убеждённо возразила я. – Однако…если просто захочешь оказать мне небольшую услугу, то есть кое-что, о чём я хотела бы тебя попросить.
Утром я вошла в класс непривычно бодрой походкой. Оглядела девушек, уже устроившихся за партами, но ещё не успевших как следует настроиться на учебный лад. Темноволосая Дейве тайком засунула за щёку карамельку, светленькая Динь рассматривала своё отражение в зеркальце. Кстати, уж больно характерная у него ручка, широкая, узорчатая… Надо будет поинтересоваться, а то иные зеркала до добра не доводят. Фритта листала какую-то книжку, явно не учебную.
Я остановилась, немного не доходя до преподавательского стола, и это привлекло внимание студенток.
– Ну что ж, – бодро произнесла я, – сегодня у нас с вами необычный урок. Надеюсь, все готовы к плодотворному учебному процессу. Мы будем говорить о Прекрасных Принцах. Тема особенно актуальна для будущих крёстных фей, но также полезна и для остальных.
