Текст книги "Простая история"

Автор книги: Ольга Кунавина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава 11

Я и не предполагала, что простая школьная учительница заинтересует вполне успешного и предприимчивого адвоката. Каково же было мое удивление, когда он собственной персоной нагрянул ко мне в школу!

Уроки уже закончились, я сидела и проверяла тетради. И вдруг отворилась дверь.

– Привет, – сказал он, входя. Это прозвучало так буднично, будто мы были знакомы сто лет. – Вот, решил зайти, посмотреть, где ты работаешь.

– И какие впечатления? – растерявшись от неожиданного визита, спросила я.

– Не очень. Слишком шумно.

– Ты еще не видел наши перемены.

Интересно было наблюдать за ним, когда он рассматривал мой кабинет.

– Школа – это застывшее время. Ничего не меняется, – пришел он в конце концов к выводу.

– Ну почему же, – возразила я, – розги же отменили, хотя думаю, что зря. В некоторых случаях они были бы полезны и незаменимы.

Олег сел за парту.

– Да, почти двадцать лет назад я окончил школу, но думаю, что самые счастливые годы – это годы детства. Никаких проблем и забот. Друзья, игры, шутки, проделки. Когда учился в школе, мечтал, вырасти бы поскорей, а старше стал, захотелось вернуться в то время. Снова сидеть за партой, слушать учителя, перебрасываться записками. Спроси меня о чем-нибудь, – неожиданно попросил он.

Я снова растерялась. И поэтому спросила первое, что пришло в голову:

– A-а… ты роман «Войну и мир» весь прочитал или выборочно?

– Весь. А что?

– И даже философские размышления? – удивилась я.

– И даже философские размышления.

– А кто из героев тебе больше всех нравится?

Ответ меня ошеломил:

– Старый князь Ростов. Живет себе человек на широкую ногу, одним днем, не думая ни о детях, ни об их будущем, после него – хоть потоп.

Я не знала, правду он говорит или шутит. Казалось, он рассуждал совершенно серьезно.

– А еще мне понравилась лиловая собачонка, правда, быть в ее шкуре я никогда не хотел. Но лиловых собак, честно признаюсь, никогда не видел.

– Да ты меня разыгрываешь! – возмутилась я.

– Нет, Ольга Юрьевна, я всегда говорю правду, и только правду, и ничего, кроме правды, – постарался заверить он.

– Поклянешься на Библии? – сурово спросила я.

– Да, ваша честь. Только где вы возьмете Библию? – съехидничал адвокат.

– О, за этим дело не станет. – Я подошла к шкафу и ловким движением вытащила Библию. – Вуаля.

Теперь пришел его черед удивляться.

– В школу вернулся Закон Божий?

Я не стала его разыгрывать.

– Да нет. Церковь подарила. Несколько лет назад прислали гуманитарную помощь. Нам всем по кабинетам раздали.

– Скажи, – он подошел ко мне, и его голос зазвучал по-другому, – а тебе никогда не хотелось сменить профессию и уехать из этого города? Мне кажется, что жить долго в одном месте – немного скучновато.

– Уехать… – Я задумалась. – Если навсегда, то не знаю. Слишком сложный и коварный вопрос. Мне нравится моя профессия. Конечно, тебе она кажется скучной и неинтересной. Каждый день одно и то же: ученики, уроки, парты, доска и мел. Из года в год – одно и то же, ничего не меняется. Но это только на первый взгляд. Школа – разноцветный калейдоскоп, который каждый день выкладывает новые картинки, они никогда не повторяются. Увидеть мир – вот это я действительно хочу. Я хочу увидеть своими глазами Стонхендж, «Джоконду» Леонардо, Шартрский собор, Тадж-Махал, знаменитого Сфинкса в Гизе и самое главное – Эрмитаж. Я никогда в нем не была. Вот такие скромные у меня мечты.

– Я думаю, что когда-нибудь они непременно сбудутся.

– А почему ты приехал сюда? – поинтересовалась в свою очередь я.

– Я отвечу словами известного поэта: «Им овладело беспокойство, охота к перемене мест».

«Да, Онегин бросил сначала Петербург, а потом деревню, потому что ему стало невыносимо скучно. Интересно, а ты-то отчего заскучал и прискакал сюда?» – подумала я, но вслух сказала:

– Значит, ты отказался быть самодостаточной личностью, раз приехал в заштатный город.

– Какой личностью? – не понял он.

– Сейчас многие известные люди, которые часто мелькают на экране и называют себя публичными, утверждают, что, если человек хочет чего-то добиться и стать успешным, он должен быть самодостаточной личностью или обладать харизмой. Если честно, я не всегда понимаю, что они вкладывают в эти понятия. Мне становится смешно уже тогда, когда я слышу их речь. Рассуждая на высокие темы, они делают ошибки в самых простых словах, а сейчас у них появилось любимое выражение – «как бы». Часто слышишь: «Я как бы купила эту машину». Или: «Я как бы училась в этой школе с первого по девятый класс». И никак не поймешь: купила она эту машину или нет, училась она в школе или ей так казалось. А еще меня коробит, когда через каждое слово у некоторых проскальзывает «классно» и «реально», как будто в русском языке нет других слов, чтобы выразить свое восхищение. Это очень режет слух, но мне кажется, что они этого даже не замечают.

– Да ты строга к людям, – улыбаясь, сказал он.

– Вовсе нет. Просто, если ты решил что-то сказать людям на всю страну, говори хотя бы грамотно, особенно когда претендуешь на высокое место в жизни, на популярность и уважение к себе.

– Не могу не согласиться с тобой по поводу грамотности, – поддержал меня Олег, – но о самодостаточной личности скажу, что быть ею не всегда плохо, а иногда даже очень полезно.

«Да, – думала я после этого разговора, – я убеждаюсь с каждым разом, что ты непростой человек, и, хотя не похож на моего любимого героя, но тем не менее в вас есть что-то общее. Вы не любите глупых людей, закрыты для посторонних, а еще вы оба немного тщеславны и самодовольны».

Мы вернулись к нашему разговору через некоторое время, случайно встретившись. А может, эта встреча не была случайностью? По дороге домой я всегда прохожу мимо ювелирного магазина и иногда заглядываю в него, чтобы повосхищаться красивыми украшениями. Вот и в этот день я рассматривала драгоценности, выставленные в витрине, любовалась блеском камней. Вдруг в стекле возникло отражение адвоката.

– Премиленькая вещица, – кивнул он в сторону жемчужного ожерелья. – Хорошо смотрится. У моей сестры было подобное.

Я сразу же смутилась, как будто меня застали на месте преступления и все мои меркантильные интересы вылезли наружу. Что он обо мне подумает? Рассуждаю о ценностях жизни, а сама рассматриваю бриллианты! Идя по тротуару рядом с ним, я старалась мысленно успокоиться.

– Ты не находишь, что человеку, живущему в небольшом городке, рано или поздно становится тесно? У тебя никогда не возникало это чувство? – спросил он меня.

– Конечно, если ты живешь в привычном с рождения и до боли знакомом мире в течение долгого времени, рано или поздно начинаешь тяготиться им. Тебе кажется, что пространство, которое раньше было достаточным, начинает сжиматься и уменьшаться вокруг тебя. Ты смотришь в окно и понимаешь, что каждый день видишь один и тот же пейзаж. Начинаешь осознавать, что встречаешься с людьми, которых уже давно изучил как самого себя. И тогда появляется желание вырваться, разорвать замкнутый круг. Как никогда, ты жаждешь свободы. Но это понимание приходит не к каждому человеку. Некоторые довольны тем, как они живут.

– Но тебе не кажется, что провинциальная жизнь лишает человека многих возможностей и ограничивает его?

– Да, кроме книг, здесь ничего не дано. Но и книги – это уже много, и не думаю, что я глупее своих ровесников, живущих в больших городах. Мне кажется, что все зависит от самого человека: хочет ли он развивать свой ум, или его вполне устраивают криминальное чтиво, просмотр бесконечных сериалов и отдых на диване. Так что внутренний мир человека не всегда измеряется территорией, на которой он проживает. Ты можешь не соглашаться со мной, но я уверена, что и в Москве, и в Туле, и в нашем городке живут люди умные и глупые, добрые и жестокие, хитрые и бескорыстные, с похожими характерами и образом мыслей. И заметь, в последнее время люди, пресытившись свободой больших городов, побежали искать уединения и покоя.

– Это ты намекаешь на меня? – спросил, улыбаясь, Олег.

– Но ты же приехал сюда, а мог бы рвануть куда-нибудь на Запад.

– Каждый выбирает по себе, – уклончиво ответил он.

Я заметила, что Олег своими вопросами постоянно вызывает меня на откровенность, но сам остается непроницаемым и закрытым. Довольно нечестно с его стороны.

– А вот мне интересно, чего ты ждешь от жизни в этих краях? – пошла в наступление я. – Ведь здесь те же проблемы, та же расчетливость и практицизм, только в чуть меньших размерах, чем в мегаполисе. Я уважаю твою работу, но копаться в чужих отношениях – выше моих сил. Тебя не страшит та человеческая бездна пороков, в которую ты постоянно смотришь?

– Я тебя прекрасно понимаю. Да, наша жизнь соткана не только из подвигов и благородных поступков, но и из подлости и грязи. Тем не менее каждому человеку в любой ситуации свойственно надеяться. Все зависит от того, кто сможет дать ему эту надежду. Что касается моей работы, стремление к победе и азарт борьбы в первую очередь привлекают меня в профессии адвоката.

– Красивые слова, но я тебя за ними все равно не вижу. И еще меня беспокоит: а если он ее недостоин? – спросила я, начиная нервничать, потому что моя очередная попытка вывести его на чистую воду потерпела неудачу.

– Чего недостоин? – не понял Олег.

– Недостоин этой надежды, свободы, даже жизни. Если он настоящий мерзавец и преступник, а ты его спасаешь, – возмутилась я.

– Меня восхищает твоя непосредственность, но не беспокойся, я всегда думаю о том, чтобы мой ум был в ладу с честью и совестью, – сказал он. – Так что тебе не следует опасаться того, что рядом с тобой идет недостойный мужчина.

Последние слова заставили меня призадуматься. Что это? Намек на то, что у него в отношении меня серьезные намерения, – или обычная вежливость хорошо воспитанного человека? Но не успела я все это осмыслить и прийти к определенному выводу, как Олег тихо шепнул мне на ухо:

– Девушка, вы мне очень нравитесь. Как вы посмотрите, если я начну за вами ухаживать?

Я остановилась и не смогла вымолвить ни слова.

– Ваше молчание я расцениваю как согласие, – самоуверенно произнес адвокат, взял меня за руку и перевел через дорогу.

Глава 12

Оставшуюся часть дня я находилась под впечатлением слов, произнесенных Олегом. В душе бушевала буря эмоций. Дело в том, что в юности я уже прошла испытание любовью, закончилось оно глубоким разочарованием. Шел последний школьный год, когда я влюбилась в мальчика из параллельного класса. Мы встречались четыре года и все же, несмотря на взаимное чувство, расстались, хотя наши отношения обещали завершиться перезвоном свадебных колоколов, да и родители с той и с другой стороны дружно строили далекоидущие планы. Просто однажды мой молодой человек сгоряча сделал мне неожиданное признание: «Как же с тобой иногда бывает трудно – ты такая правильная!» – сказал он и сильно раскаялся, потому что эти слова я восприняла как обидную и неумную претензию к своему характеру. А потом я узнала, что он позволяет себе приволокнуться за другими, менее правильными девушками и при этом уверяет их, что его невеста – ангел с неземным голосом. Я не захотела быть ангелом с неземным голосом. Меня вполне устраивали человеческий облик и верность в любви. Впоследствии знакомств с представителями противоположного пола я старательно избегала.

Теперь я должна была решить: принимать мне ухаживания Олега или… «Да что ж это такое! – произнесла я вслух. – Почему я о нем думаю весь вечер и так переживаю!» Сердце мое предательски сжалось. Да, он умен, интересен и хорош собой. Это большая редкость в жизни, чтобы в одном человеке было столько достоинств. Правда, он немного заносчив, да и высокомерия ему не занимать, но кто из нас может похвастаться идеальным характером? Что меня настораживало, так это то, что я почти ничего не знала о его прошлом и о причинах, побудивших его неожиданно появиться в нашем городке. Слова о ранней смерти матери и о наличии сестры, сказанные им невзначай, меня не вполне удовлетворяли, а желания приподнять таинственную завесу с его стороны абсолютно не наблюдалось. Поэтому я была измучена своими переживаниями, но одно знала точно: в моей жизни появился человек, к которому меня неудержимо влекло и чью сложную натуру мне хотелось понять. В то же время я опасалась обмануться в своих ожиданиях и вновь испытать разочарование.

Я пригласила Олега к нам в театр на премьеру мюзикла «Колобок», который мы подготовили с ребятами. Мне хотелось, чтобы он немного отвлекся от своих деловых клиентов, забыл о чужих интересах и очутился в веселом мире детства.

Повеселились все, особенно весело было мне.

В заглавной роли должен был дебютировать Вадик Суржиков. На репетициях все было превосходно: он и пел, и танцевал – в общем, вел себя свободно, но, как только наступил его выход, Вадик побледнел и отказался выходить на сцену.

– Ой, Ольга Юрьевна, я боюсь. Я не смогу. Мне страшно, – пролепетал он.

Я начала его уговаривать:

– Вадик, страшно бывает только в первую минуту. Ты выйдешь и увидишь зрителей. Но ты хорошо знаешь слова, тебе нечего бояться. Там, на сцене, ребята. Они помогут.

– Ой, Ольга Юрьевна, меня трясет, руки и ноги дрожат.

В зале стал нарастать шум, ведь бабка и дед уже давно испекли Колобок, которого до сих пор не было.

– Эй, Колобок, выходи! – стали выкрикивать зрители. – Мы тебя ждем!

– Ольга Юрьевна, я пойду только с вами, – вцепился в меня Вадик. – Я все буду делать, только если вы будете стоять рядом со мной.

– Что же это будет за Колобок? – говорили ему ребята-актеры, окружившие нас. – Это будет какой-то странный Колобок, двойной.

Но Вадик никого не слышал и тащил меня на сцену, а я упиралась изо всех сил и старалась его успокоить. В этот момент приподнялся боковой занавес, и зрители, увидев нас, захохотали.

Кое-как мы вытолкнули Вадика-Колобка на сцену, и он дрожащим голосом запел песню. На сцене должен был появиться заяц. Влад Соколов, игравший зайца, подошел ко мне и с тихой обреченностью произнес:

– Ольга Юрьевна, у меня на голове отвалилось ухо.

Пришивать ухо уже было некогда, и я сказала:

– Пойдешь так.

Влад запрыгал на сцену, а в зале усилился хохот.

– Одноухий заяц! – кричали зрители в восторге. – Ты где свое ухо потерял? Давай мы тебе и второе оторвем!

Кульминацией спектакля стало падение декорации. Когда к Колобку подошла лиса, наставив лапы и приготовившись его съесть, неожиданно рухнул на пол картонный домик старика и старухи. Колобок и лиса, испугавшись, разбежались в разные стороны и молча уставились друг на друга, не зная, что им делать дальше. Зрители тоже молчали и ждали продолжения. В зале грянул гомерический хохот, когда в безмолвной тишине Колобок сказал лисе:

– Ну… я пошел?

Так Колобок впервые не был съеден лисой!

– Нет, это просто стечение обстоятельств, – успокаивал меня после этого кошмара Олег, еле сдерживая смех. – Всякое случается. Первый блин комом.

– Да у нас никогда такого не было за все пять лет, – огорченно говорила я. – И ведь столько сил потрачено, чтобы написать стихи, подобрать музыку, придумать танцевальные движения!

– Зрители все равно ушли довольные.

– Еще бы, завтра вся школа только об этом и будет говорить. Бедные ребята, их же теперь засмеют!

– Ничего, переживут и потом будут вспоминать этот спектакль с удовольствием. Я всегда смеюсь, когда мы с другом вспоминаем, как однажды принесли в школу камышовую жабу. Камышовые жабы очень пучеглазые и вызывают отталкивающее впечатление. Мы хотели напугать Маргариту Витальевну, учительницу химии. В классе ее не любили, потому что она не любила нас, особенно мальчишек. Нам она всегда мстила за малейшую провинность, будто именно мы были виноваты в том, что ее вовремя не взяли замуж и она навсегда осталась старой девой.

«И этот про замужество и про старых дев», – неприязненно подумала я, а Олег продолжал:

– Мы посадили жабу на наш классный журнал в тот момент, когда зазвенел звонок. Представляешь лицо Маргариты, когда она села за стол. Ее руки потянулись к журналу, и тут она увидела глаза жабы.

– Представляю, – сказала я. – Я бы на ее месте убила вас сразу.

– А мы не признались, что это мы ее принесли. И класс нас не выдал. Так никто и не узнал, откуда взялась жаба.

– Слушай, а какой фильм о школе тебе больше всего нравится? – спросила я, стараясь перевести разговор с бедной Маргариты Витальевны на другую тему.

Мой вопрос прозвучал неожиданно, адвокат задумался.

– Наверное, «Розыгрыш», – неуверенно произнес он.

– Почему? – удивилась я. – Мне казалось, что ты скажешь: «Доживем до понедельника». Многие называют этот фильм, как будто других не существует.

– А ты посоветуешь другой?

– «Общество мертвых поэтов», – ответила я. – Только он не наш, а американский. И рассказывать, о чем он, я тебе не буду – его надо смотреть.

Через три дня Олег позвонил и взволнованно сказал:

– Я посмотрел «Общество мертвых поэтов».

– Где ты его раздобыл? – удивилась я.

– Нашел. Сейчас можно найти все, что угодно. Ты знаешь, я был потрясен. Я думал, что это веселый фильм, какими обычно бывают фильмы о школе, а он оказался очень серьезным и драматичным. Я восхищен Джоном Китингом, который сумел поднять своих учеников на такую нравственную высоту и помог им себя понять. Мне даже стало немного завидно, что в мое время у меня не было такого учителя.

– Теперь ты понимаешь, что учитель как личность бесценен? Он многое может, и от него много зависит. Учитель – единственный человек, обладающий влиянием над детскими душами, такое влияние не снилось ни одному человеку, облеченному властью. Ты меня понимаешь?

– Да, – ответил он, – я тебя прекрасно понимаю. Ты самая потрясающая девушка, которую я когда-либо знал.

Мне показалось, что это было слишком громко сказано, но и не скажу, что эти слова были мне неприятны.

– Ольга Юрьевна, сколько же жен было у Есенина, не считая возлюбленных? Зачем ему столько? Он хоть кого-нибудь по-настоящему любил? – возмутился на уроке литературы Дима Егорычев.

– Да просто не повезло парню. Было много, а толку мало. Все не тес, какие нужно, попадались, – искренне посочувствовал Есенину Володя Краснов.

– Да им всем не везло, – подхватил тему Саша Савельев. – Вы посмотрите: Лермонтов так и не женился. Гоголь от всех женщин бегал, как от прокаженных. Тургенев всю жизнь чужую жену любил, только перед смертью понял, что зря время потратил. Я уже не говорю о Некрасове, Тютчеве и Достоевском. У них по нескольку жен было – все им молоденьких подавай! Маяковский так долго себе жену выбирал, что застрелился. Только Толстой всю жизнь с одной женой прожил, да и то под конец от нее сбежал.

– Бедные, – вздохнув от жалости к классикам русской литературы, проговорила Инна Некрасова.

В глубине души я согласилась с ней. Русским классикам, как и простым людям, не всегда везло в личной жизни.

В апреле в школьном воздухе с новой силой повеяло любовью. Я заметила на парте, за которой сидел Денис Крепицын, томик стихов Анны Ахматовой. Закладка лежала на странице, где было напечатано стихотворение «Долгим взглядом твоим истомленная…». Десятиклассник Дима Егорычев на перемене нежно пропел мне: «Любить… но кого же?.. на время – не стоит труда, а вечно любить невозможно».

– Ольга Юрьевна, почему Вадик Суржиков обзывает меня цветочком? – пожаловалась мне пятиклассница Катя Цветкова на своего соседа по парте.

– Он тебя не обзывает, а ласково называет, – заступилась я за Вадика. – Может быть, ты ему нравишься.

– Вот еще. Не хочу я ему нравиться, – кокетливо ответила Катя, но больше на Вадика не жаловалась.

На одной из перемен я заметила одиноко сидящего за последней партой Игоря Кондратьева. Мальчик с тоской смотрел в окно. Я подошла к нему и присела рядом.

– Что с тобой, Игорь? Что-то случилось?

Он повернулся и с болью в голосе произнес:

– Ольга Юрьевна, скажите, почему так бывает: если красавица, то обязательно глупая и легкомысленная, а если страхолюдина, то непременно умная?

– Мне кажется, что нельзя так однозначно говорить обо всех девочках, – начала отвечать ему я, но он не дал мне договорить:

– Вы смотрели мюзикл «Призрак оперы»?

– Да, и не раз, – ответила я. – Он мне очень нравится.

– Тогда скажите, почему эта Кристина выбрала не талантливого композитора, который вложил в нее столько сил и труда, а этого молодого богача Рауля? Она уродства испугалась и променяла талант и преданность на красоту и деньги!

– Если честно, призрак мне понравился больше, чем Рауль, – призналась я. – В мюзикле актер, сыгравший его, сделал этот образ обаятельным, и в этом его заслуга, но не забывай, что это кино. В жизни я, наверное, как и Кристина, не смогла бы связать свою судьбу с человеком, который способен на убийство других людей ради своей цели. Это оттолкнуло бы меня.

Пока мы говорили о любви, по школьному коридору бежала пятиклассница Женька Скамейкина и кричала вслед старшекласснику Роману Кирееву:

– Ромашка! Ромашка-неваляшка!

Роман остановился, повернулся к ней и сделал страшные глаза.

– Догоню!

– Не догонишь! Не догонишь! – засмеялась Женька и показала Роме язык.

Она прекрасно знала, что никогда уверенный в себе, степенный старшеклассник не бросится вдогонку за маленькой школьницей из какого-то пятого класса, чтобы не уронить себя в глазах первых школьных красавиц.

Пока в школе кипели любовные страсти, мне сделали предложение.

– Хочешь совершить небольшое кругосветное путешествие в ближайшее воскресенье? – спросил Олег.

– Да, – согласилась я, немного удивившись.

И мы поехали совершать кругосветное путешествие… в ботанический сад, в котором я в последний раз была давным-давно, когда училась в школе. В ботанический сад меня еще никто не приглашал, да я и не слышала и не читала нигде о таких приглашениях. И все же это было замечательно – посетить и Испанию, и Францию, и Америку с Австралией на пару за один день, да еще с таким обаятельным спутником, а затем этим же вечером побывать в оперетте и посмотреть новую постановку – «Брак по-американски». «Ну вот, теперь буду знать, как выходить замуж по-американски», – подумала я. Брак по-американски оказался не страшным, а смешным и добрым и, как все романтические комедии, со сказочно счастливым концом.

– Спасибо, – поблагодарила я Олега, когда мы поздним вечером стояли во дворе моего дома. – С твоей стороны было просто чудесно пригласить меня в ботанический сад!

– Я рад, что тебе моя затея понравилась, – сказал он. – Я так долго ломал голову над тем, куда тебя пригласить. Не хотелось оказаться в твоих глазах скучным и серым человеком. Боялся разочаровать тебя.

– Ты не ошибся с выбором места, – ответила я. – Кстати, скучным и серым я тебя вовсе не считаю.

– Тогда мне интересно, а кем же ты меня считаешь? – спросил он, улыбнувшись.

Я посмотрела на него и почему-то вспомнила нашу первую встречу на улице. Тогда у него были очень злые глаза и неприятный голос, а теперь я видела перед собой умного, привлекательного мужчину, который, как оказывается, может переживать и сомневаться. И глаза у него не злые, а очень красивые и добрые.

– Так каким ты меня видишь? – снова спросил он, медленно приближая ко мне лицо. В холодном воздухе апрельской ночи при ярком свете уличного фонаря его глаза поразили меня своим необыкновенным цветом, похожим на сияние аметиста. «Эти глаза обладают каким-то роковым притяжением. В них можно смотреть до бесконечности», – неожиданно промелькнуло в моем сознании. Еще секунда, и он бы меня поцеловал, но… тут в меня словно бес вселился. Мне захотелось немного подразнить его. «Ничего-то ты у меня сегодня не получишь», – подумала я, и…

 
Бедный друг! Истомил тебя путь,
Темен взор, да и плащ твой измят,
Ты домой поезжай отдохнуть,
Потускнел, догорая, закат, —
 

пропела я, медленно отошла от него, увидев его растерянное лицо, помахала ему рукой, а затем скрылась в подъезде. Но мое прекрасное настроение быстро улетучилось, потому что, едва за мной захлопнулась дверь, навстречу мне из-под лестницы вышли две незнакомые девицы неопределенной внешности и возраста. Одна из них, одетая в куртку и джинсы, глухим прокуренным голосом произнесла:

– Тебя же предупреждали, что не надо встречаться с этим человеком. Не понимаешь слов, так, может быть, поймешь по-другому!

– А может, не будем драться и просто поговорим? – пролепетала я, рассматривая строгих, суровых девушек и сразу догадавшись, с какой целью они поджидали меня в подъезде. По их неласковым лицам я поняла, что разговаривать со мной они не намерены. Итак. Ночь. Грязный подъезд. Кровь на бетонном полу. Все это напоминало плохую постановку дешевой мелодрамы.

– Девушки, давайте прекратим всю эту пошлую мизансцену. В жизни есть более приятные вещи, чем вырывание волос, – снова обратилась я к ним, надеясь человеческим словом смягчить ожесточенные сердца. – Тем более что мы с вами уже не в том подростковом возрасте, когда визжат и заламывают друг другу руки.

Я вдруг заметила, что одна из девиц начала нервничать.

– Она еще и смеется над нами. Ну, сейчас ты перестанешь скалить зубы, – возмущенно произнесла та, у которой был прокуренный голос, и сделала шаг мне навстречу.

Вторая взяла ее за руку и неожиданно потянула за рукав:

– Пойдем лучше отсюда.

– Ты что, совсем с ума сошла? – закричала ее подруга и попыталась вырвать свою руку, но подельница была неумолима и, несмотря на отчаянное сопротивление, вытащила подругу из подъезда. Я осторожно, стараясь не стучать каблуками, подошла к двери, прислушалась. – Но нас же просили наехать на нее, – говорил прокуренный голос. – Что мы теперь скажем?

– Скажем, что наехали и она испугалась.

– Это не она испугалась, а ты.

– Да я же тебе сказала, моя младшая сестра у нее учится! Я сама только в подъезде разглядела и узнала ее.

– Ну и что? Попинали бы пару раз – ничего бы с ней не случилось.

Голоса замолкли, и я услышала, как щелкнула зажигалка. Видимо, леди закурили. Я тихонько отошла от двери и стала подниматься по лестнице.

Дома посмотрела в зеркало и подмигнула своему отражению:

– А ведь все могло быть по-другому: утренние газеты выходят с сенсационной новостью: «Школьная учительница зверски избита в подъезде собственного дома!» Вот какую славу вы могли бы снискать, уважаемая Ольга Юрьевна, если бы не случайное обстоятельство, которое спасло вас от жестокой расправы!

На следующий день я пристально всматривалась в лица своих учениц, пытаясь на основе сходства выяснить, с кем из их близких я так недобро встретилась в собственном подъезде, но моих способностей читать по физиономиям оказалось недостаточно для того, чтобы установить фамилию нападавшей. Зато вечером меня ожидала приятная неожиданность. Когда я вернулась домой, мама с довольной улыбкой показала мне на большую корзину белых роз. В цветах нашлась маленькая открытка, в которой аккуратным мужским почерком было написано: «Где была и откуда идешь, бедный друг, не спрошу я любя; только имя мое назовешь – молча к сердцу прижму я тебя». Мне и не надо было называть имя приславшего розы, потому что я сразу догадалась, кто написал это четверостишие Владимира Соловьева. Я почувствовала себя счастливой и, любуясь цветами, подумала: «А если бы он узнал, что из-за него вчера чуть не разыгрались батальные страсти, что бы он сделал?» Но рассказывать Олегу об этом глупом случае в подъезде я не стала. Мне было интересно узнать другое: кому я перешла дорогу? Но последующие дни меня никто не беспокоил.