Текст книги "Шпионская сага. История семнадцатая. «Звезда сезона» (СИ)"

Автор книги: Ольга Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Добрый день, – она остановилась напротив него.

– Госпожа Пру?

– Совершенно верно.

– Прошу простить, хозяин хотел лично вас встретить, но ему было необходимо сделать срочный звонок. Ваш багаж? – с удивлением посмотрел он за ее спину.

– Я почти без багажа, – придвигая к себе ближе небольшую сумку, улыбнулась Кати. – Я намеревалась приобрести все, что мне понадобиться, на месте. О качестве и уровне ваших магазинов ходят легенды.

– Насколько мне известно, – поднимая ее сумку, паренек указал рукой в сторону огромных стеклянных дверей, – хозяин выделил вам личного водителя и помощника. Согласно распоряжений господина президента, вы не ограничены в своих тратах.

Кати шла за водителем и удивлялась столь гармоничному сочетанию в нем современности и древних восточных традиций общения. Вообще эта динамично развивающаяся, идущая в ногу со временем, страна умудрялась при всем при том не растерять своей уникальности и характерности. Молодой араб, умело управляющийся с айфоном, был так же естественен, как и склонившийся перед господином в уважительно поклоне.

Двери плавно открылись, знойное марево приняло ее в свои томные объятия.

– Сегодня знатно печет.

Паренек поправил небольшую вязаную шапочку, повернулся к ней и, улыбнувшись, показал в сторону стоящей в нескольких метрах машины. Белый песок, белые стены взлетающих в небо мечетей, белые кандуры.

Белый «Кадиллак» блестел боками на солнце, маня в свои кондиционированные объятия. Надвинув на глаза очки, Кати двинулась за пареньком.

– Прошу, госпожа, – открыв дверь, водитель дождался, пока она сядет в машину. Привыкая к темноте внутри салона, Кати услышала звук захлопнувшейся крышки багажника, а следом и водительской двери. Машина мягко тронулась с места. И только тогда Кати поняла, что находится в ней не одна.

Просьба президента принять у себя и позаботиться о руководителе организационной стороны торгов стала для него несколько неожиданной и, прямо скажем, немного осложняющей сложившиеся обстоятельства. Ближайшие дни обещали стать жаркими не только в плане погоды. Каждый день был расписан. Они шли к этому год и не могли допустить, чтобы что-то пошло не так. Послав водителя встречать гостью, он набрал знакомый телефон.

– Это я. Неожиданное поручение президента. Смогу подъехать только к вечеру. Да ты что? Не одному мне повезло? – легкая усмешка тронула губы. – Ладно, договорились. Ждите на ужин. Сейчас встречу, отвезу домой. Потом пара встреч. Буду у вас к восьми.

Выключив телефон, он замер, смотря на украшающий палец перстень. Медленно открыв крышечку, смотрел на две маленькие фотографии – женщины и ребенка. И снова в горле встал ком, в носу защекотало, а сердце предательски дрогнуло. Каждый раз, когда он смотрел на них, его словно парализовало, и потом он долго не мог вернуться в одетую год назад оболочку. Не по своей воле, по долгу службы и вынужденной необходимости.

Пересилив себя, он захлопнул крышечку и посмотрел в приоткрытое окно. И замер… Он видел немало миражей в пустыне, но с подобным в городе встречался впервые. Быстро закрыв окно, утонул в спасительной темноте салона. Не дыша, сидел, пока Арам открывал гостье дверь, пока она усаживалась на сиденье рядом с ним. Когда ее глаза более-менее привыкли к темноте, она, судя по всему, заметила его, потому что, повернувшись в его сторону, произнесла, улыбнувшись, как положено по протоколу:

– Добрый день, господин… – и протянула ему руку в знак приветствия. И это уже было выше его сил.

Стремительно придвинувшись к ней, он обхватил ее голову руками и утонул губами где-то за мочкой ее уха. Хвала Аллаху или инженерам, что придумали перегородки между водителем и салоном.

– Вы… да… вы… – оторопев на мгновение, она, наконец, сориентировалась и достаточно уверенно отпихнула его от себя. Недовольно фыркнув, сдунула упавшую на глаза прядь волос. «Ничего себе господские замашки!» – Я вам не тридцать пятая жена! – этикет этикетом, но сам, нахал, напросился. – Что вы себе позво…

Его лицо выплыло из полумрака салона и замерло напротив нее. Замерло время, замерли в горле слова, замерла ее рука, готовая дать очередной отпор горячему восточному излиянию чувств. Замерла и вдруг звонко обрушилась на его щеку. Он лишь немного дернулся в сторону, продолжая молча смотреть на нее.

– Мерзавец… – срываясь на стон, прошептала она и… обхватив его голову, стала покрывать поцелуями лицо.

– Да… – прошептал он, запуская пальцы в ее волосы, отчего по его телу, да и по ее, он ясно это почувствовал, побежала дрожь.

– Сволочь последняя…

– Да…

– Ненавижу…

– Да…

– Убью… – она прикусила язык до крови от ужаса произнесенного слова.

– Да… – он осторожно вытер проступившую на губах кровь.

– Подонок ты… – утонув в его руках, она сходила с ума, – любимый… Какого черта… Этьен Пру…

Он мог бы подумать, что от шока только что услышанных слов, а точнее, голосов, их произносивших, к нему вернулся паралич, но дрожь в ногах, да и в момент вспотевших руках явно свидетельствовала об обратном. Но вечно стоять в двери, облокотившись о косяк, пытаясь обрести опору под ногами, он не мог. Да и то и дело проходившие по коридору слуги, мягко говоря, удивились бы. Придется придумывать на ходу.

Звонок президента с просьбой принять троих членов французской делегации предполагал только один ответ. Но он даже не беспокоился, что гости каким-то образом могут помешать наметившимся планам. Дежурное гостеприимство, встречи за столом да редкие вылазки показать гостям город – он был уверен, что этого будет вполне достаточно, чтобы те остались довольны оказанным приемом. Все остальное время можно было спокойно посвятить доведению до логического конца задумки всего последнего года. Скоро, совсем скоро все закончится, и они, наконец, смогу вернуться туда, откуда были вырваны волею судьбы, оторваны от родных рук, любимых глаз, теплых объятий. Каждый день они жили одной-единственной мыслью, что наступит день, когда они, наконец, смогут вернуться.

После новости о том, что причина всего происходящего с ними в последний год, совсем рядом, он понял – этот долгожданный день близок, как никогда. Но черт… он не ожидал, что настолько близок.

Послышавшийся за поворотом шум заставил его отлипнуть от косяка и войти в комнату. Находящееся в зените солнце, поливающее своими горячими лучами сквозь огромные окна коридор, вместе с ним ворвалось в кальянную, ослепив на мгновение сидящих на диванчиках гостей, отчего они не смогли сразу рассмотреть его. Но, видимо, поняв, что он и есть хозяин дома, поднялись, сделав шаг навстречу.

– Добрый день, саид Камал, – произнес один из них, от его голоса он вздрогнул, только ему одному понятным чутьем предчувствуя: именно ему будет сложнее всего все объяснить.

– Добрый день, – вторил ему другой гость.

Сколько за свою жизнь разработал и осуществил планов, сколько провернул комбинаций, а сейчас не знал, как сказать этим двоим такие простые слова. Дверь мягко закрывалась за его спиной, в тот миг, когда комната вновь погрузилась в спасительный полумрак, он уже отошел от двери, замерев у высокого столика спиной к гостям.

– Мы благодарны за прием, надеюсь, мы доставили не слишком много хлопот.

Судя по тишине за спиной, гости не спешили садиться, ожидая, когда он присоединится к ним. А он все оттягивал этот момент…

– У вас очень красиво и уютно. Полное ощущение, как будто ты дома. – Он почувствовал улыбку в голосе, насквозь пропитанном грустью и болью, это он тоже чувствовал, – здесь словно все дышит чем-то до боли родным и знакомым, чем-то…

Его вздох слился со вздохом гостя, оставшись незамеченным стоящими за его спиной людьми. Он уже с трудом сдерживал порыв обернуться.

– Простите, я, наверное, несу бред… Просто странное чувство, словно я приехал не в гости, а… как будто к… себе домой… Бред!

Судя по звуку, он все же не выдержал и упал на диван, глуша ладонями ставшее тяжелым дыхание.

– Ну, ты чего?

Макс повернулся и присел на корточки перед Леоном. Накрывшее того волнение удивляло и вызывало тревогу. Что на него нашло? Взмокшие ладони, дрожащие пальцы. Максу стоило немалых усилий разжать их и отвести от лица. Леон поднял на него глаза, перевел взгляд за его спину и… Такого взгляда Макс у него не видел никогда.

– Ты чего, – он тряхнул Леона за плечи, но тот никак не отреагировал, – привидение увидел? – попытался расшевелить его Макс.

– Можно сказать и так… – голос за спиной прозвучал словно из преисподней.

Перегрелись. Точно перегрелись. Руки Макса соскользнули с плеч Леона. Если у того зрительные галлюцинации, то у него, видимо, слуховые. Медленно поднявшись, Леон замер, как вкопанный, продолжая смотреть остекленевшим взглядом.

Шаги за спиной приближались. Макс закрыл глаза, слушал эти шаги, его сердце вторило им, все громче и взволнованнее стуча в груди. Он знал эти шаги, мог различить их среди многоликой толпы, он их не забыл, как не забыл и…

Подскочив, он резко обернулся. Что там руку протяни… он чувствовал взволнованное дыхание стоящего напротив него. Небольшая бородка, загар цвета выжженной пустыни, скрытая под гутрой линия скул, глаза… И если можно изменить форму носа, замаскировать высокий лоб, то глаза…

– Прости. Так надо было.

– Ты… гнида ты… последняя… – Макс не знал, что ему сейчас хочется больше: дать волю резко зачесавшемуся кулаку или обнять.

– Ты прав.

Подняв руку, замерев, словно статуя Свободы, Макс ловил ртом воздух, качал головой, сжимая кулак, словно накачивал невидимую грушу. Когда ему на плечо легла рука, Макс вздрогнул, словно его ударило током. Вдруг он резко скинул лежащую на его плече руку и выбежал из комнаты.

– Макс! Ты куда!? – Леон бросился за ним следом.

– Не стоит. Пусть. Он прав.

Леон замер у двери, обернулся. Вернувшись, замер напротив и вдруг выхватил из кармана телефон.

– Нет.

– Надо сообщить в Париж!

– Нет.

Леон позволил забрать у него телефон и прервать набор номера, но продолжал смотреть ничего непонимающим взглядом.

Скинув уже ненужные кандуру и гутру, закрыв глаза, присев на спинку кресла, человек напротив него слушал тишину.

Леон молча ждал, наблюдая, как легкий ветер играет шелковой тканью рубашки, ждал пока, наконец, Кристиан не открыл глаза и не посмотрел на него тем таким хорошо знакомым взглядом, что обещает не только долгий разговор, но и очередное дело. Да и шут с ним, главное другое… Леон сделал шаг вперед, еще один. И только когда крепкие руки Кристиана обняли его, он окончательно поверил.

– Что-то подсказывает мне, что президент не просто так подстроил нам эту встречу, – улыбнулся Кристиан, когда, наконец, смог отпустить Леона.

Как же он сам соскучился по ним всем… И как сейчас сердце радовалось и этим сияющим глазам его верного «Санчо», и даже ожидаемой реакции Макса.

– Он успокоится и все поймет, – словно прочитав его мысли, сказал Леон, – хочешь, я поговорю с ним?

– Нет. Я сам.

Кристиан не ошибся, объяснить этой нерушимой скале с раненым сердцем, почему у них не было другого выбора, будет непросто. К тому же надо связаться с Этьеном и рассказать ему о президентском сюрпризе. Кристиан усмехнулся, качая головой. А президент тот еще шпион, ничем не хуже них. «Кристиан, надо принять на время торгов трех членов делегации…» Стоп. Кристиан замер и медленно поднял на Леона глаза. Вопрос застыл в его взгляде, ответ читался в тронувшей губы друга улыбке. И в ту самую секунду, когда сердце робко предположило, дверь комнаты медленно отворилась.

Они встретились на середине густого персидского ковра, рухнув на колени, обнимали друг друга, вдыхали родной, казалось, потерянный навсегда запах друг друга. Вцепившись, словно маленький котенок, в его плечи, Рон тяжело дышал, сжимая их так, что от боли свело ключицы. Но Кристиан терпел. Год он мечтал об этом, видел во сне, жил ожиданием этой встречи. Боялся реакции сына и надеялся, что тот все поймет. Сотни раз порывался позвонить ему, все объяснить, несколько раз останавливал набор номера перед последней цифрой. Но сейчас, когда одна боль овладела его телом, ее он был готов терпеть сколько угодно, другая, наконец, покидала сердце. Страх растворялся в объятиях сына. Понял. Простил. Кристиан поднял глаза. Все-таки, она удивительная женщина…

– Ты удивительная женщина… – подойдя к стоящей у стены Джоанне, Леон крепко обнял ее.

– Черта с два я бы позволила ему одному разбираться с этим. – Едва Леон отпустил ее, Джоанна посмотрела на немного пришедших в себя и уже стоящих на ногах мужа и сына. Только Рон никак не хотел отпускать отца. – Хватит. Теперь только вместе.

– Вот именно… – раздалось бурчание от двери. Макс тихо прикрыл за собой дверь, посмотрел на Джоанну, она подошла к нему и мягко обхватила его за плечи. Его рука робко, все еще не веря, коснулась ее руки, соскользнув по струящемуся шелку кандуры, отпустила. – Если ты… – Макс продолжал стоять, изучая рисунок на ковре, но все прекрасно понимали, к кому он обращается сейчас, – еще раз… Я тебя сам… И туда же вместе с тобой… Потому что ты… гад ты такой… потому что я… без тебя…

Последние слова утонули в тех простых крепких объятиях, что говорят громче любых слов.

========== Глава 4. Точки над “и”. Часть первая. ==========

За обедом Кристиан с трудом сдерживал улыбку, глядя на Рона. Тот старательно и вполне правдоподобно изображал благодарность за гостеприимство и радушный прием. Ему, да и другим, не пришлось объяснять, как следует вести себя при слугах. Когда после молниеносного квеста с одеванием обратно кандуры и гутры, рассредоточением по диванам и креслам и одеванием на лица беспристрастного выражения в кальянной появился Мусаид с сообщением, что обед подан, ничто не говорило о том, что меньше минуты назад они были во власти будоражащих сердце объятий.

Леон тоже достаточно быстро сориентировался и вел себя сейчас как ни в чем не бывало, высказывая благодарность госпоже за радушный прием и интересуясь у господина, может ли он пользоваться местной линией интернета. На слова Кристиана, что не просто интернет, а его кабинет в полном распоряжении гостя, Леон очень натурально склонился в поклоне, произнеся что-то типа «ваш компьютер в надежных руках». Улыбка едва заметно скользнула по губам Кристиана. Он уже начал догадываться, что президент подослал «гонцов» не только с целью, наконец, прервать их затянувшуюся разлуку. По всей видимости, в предстоящей завершающей стадии охоты за Ахматом Леону и Максу отводилась не последняя роль.

Макс… Несмотря на тронувшийся лед, в отличие от Рона и Леона он все еще был во власти охватившего его шока. За обедом он вел себя так несвойственно тихо, так сдержанно отвечал на вопросы и рассеянно кивал на обращения слуг по поводу смены блюд, что Леону приходилось, дабы не спалиться раньше времени, очень натурально списывать все на акклиматизацию и смену часовых поясов. То и дело бросая взгляды на Макса, Кристиан прекрасно понимал его состояние и собирался сразу после обеда поговорить с ним.

Но в тот момент, когда Макс рассеянно доскребал ложкой фисташковое мороженое, в дверях столовой появился Мусаид.

– Прошу прощения, мой господин, – он подошел к Кристиану, держа в руках телефон, – эмир просит вас.

– Чем могу быть полезен, шейх Султан? – произнес Кристиан, взяв телефон и жестом дав понять Мусаиду, что тот свободен. Глаза и уши всех присутствующих, несмотря на продолжающийся обед, невольно обратились к нему. – Конечно, какие могут быть вопросы. Когда? – Брошенный на часы взгляд, внутренний вздох, когда, подняв голову, он встретился глазами с Максом. – Конечно, шейх Султан, приеду. Буду у вас через полчаса. – Положив телефон на стол, Кристиан поднялся из-за стола. Тут же около него возник слуга, с поклоном отодвинув стул, остался ожидать дальнейших распоряжений. – Машину к главному входу. Назир поедет со мной.

– Да, мой господин.

Слуга поклонился и отправился выполнять распоряжения.

– Вы оставляете нас, мой господин?

Продолжая играть роль, ставшую ей уже такой привычной за последний год, Джоанна поднялась ему навстречу, когда он проходил мимо нее и сидящего рядом Рона. Все обслуживающие обед слуги находились в этот момент за его спиной, а потому он позволил себе положить руку на плечо сына, тот на доли секунды коснулся ее своей щекой.

– Да. Эмир хочет обсудить подготовку к торжествам. Надеюсь, успею вернуться к ужину. Сегодня должен приехать наш друг, позаботьтесь о дополнительных приборах. Он будет не один.

– Не извольте беспокоиться, мой господин.

Когда он дотронулся рукой до ее щеки, она слегка коснулась ее губами сквозь шелк абайи.

– Дом и все, что есть на территории, в вашем полном распоряжении, господа, – повернувшись к Леону и Максу, Кристиан едва заметно улыбнулся уголками губ. – Слугам отдано распоряжение выполнять любое ваше пожелание, любой каприз. Вашу дорожную одежду приведут в порядок и вернут вам.

– Вернуть бы ясность ума… – пробормотал Макс, смотря Кристиану прямо в глаза.

– Надеюсь, местный климат не будет долго вас испытывать, – прочитав между строк, что хотел сказать этими словами Макс, Кристиан надеялся, что и его он поймет, – и мы сможем после ужина поговорить о далекой французской земле, которую нам когда-то пришлось покинуть.

– Вечера не хватит все рассказать…

Макс сглотнул комок в горле. Конечно, он все понимал. Ведь он не хуже Саши читал и чувствовал Кристиана. Не проходило и дня за прошедший год, чтобы он не думал о нем, не разговаривал с ним, зарывшись руками в волосы, не опускал лицо в колени, гася вырывающийся из самого сердца крик: «Какого черта ты умер!?». И сейчас, глядя на него, ему больше всего хотелось вскочить, схватить его за плечи и закричать: «Какого черта ты не взял меня с собой!?».

– Уверен, мы найдем достаточно времени. – Кристиан тоже не смог сдержать комок в горле, державшая его руку Джоанна еле заметно сжала его ладонь. Погасив на корню предательскую влагу в глазах, Кристиан сдержанно улыбнулся. – А сейчас прошу простить меня. Хорошего дня, господа.

Едва за ним закрылась дверь, как Джоанна повернулась к гостям:

– Будут ли какие-нибудь пожелания?

– С вашего позволения, Джамиля-ханум, – Леон улыбнулся уголками глаз, подойдя к ней, – я все же окунусь в объятия мягкой кровати, чтобы к ужину быть в более лучшей форме. Было бы некрасиво с моей стороны зевать во время разговора. А рассказать нам, как сказал мой друг, – Леон обернулся на все еще сидящего за столом Макса, – есть о чем.

– Конечно, господин Маск, – склонив голову, улыбнулась Джоанна, тонкий шелк абайи не смог скрыть ее улыбку от стоящего рядом Леона. – Вы можете отдать распоряжение слугам разбудить вас в желаемое время.

– А вы, юноша? – склонившись над Роном, Леон обнял его за плечи.

– Если госпожа не против, я бы окунулся в бассейне. – Подняв глаза на Джоанну, тихо сказал Рон.

– Конечно, мой юный господин. – Улыбнулась она в ответ. И даже это традиционное восточное обращение женщины к молодому мужчине в ее устах прозвучало сейчас с особым смыслом. – И, если юный господин пожелает, я могла бы показать ему весь наш сад. Там много затерянных уголков, где растут цветы не менее прекрасные, чем восхитившая его орхидея.

– С радостью. – Как можно сдержаннее произнес Рон, хотя внутри у него все кричало и ликовало. Пока отец в отъезде, он сможет вдоволь наобниматься и наговориться с мамой. Первый шок, когда он увидел ее в саду и долго не мог успокоить затрясшиеся руки, а она все гладила и гладила его лицо, прошел, истосковавшиеся по материнской любви душа и сердце изнывали в ожидании.

– Макс? – Леон поднял глаза на друга.

– Я… – Макс бросил на белоснежную скатерть смятую салфетку, – я, пожалуй, прокатился бы верхом…

Закипающий от событий мозг требовал сквозняка. Лучше всего в таких случаях Максу помогала двухчасовая, как минимум, скачка до полного изнеможения себя и лошади. Выбивание дури из головы – так он сам называл это.

– Конюшни в вашем распоряжении, господин Броншайн. – Джоанна обернулась, жестом подзывая слугу, тот молниеносно оказался рядом с ней. – Проводите господина, он может выбрать любую лошадь.

Слуга почтительно склонился в поклоне перед госпожой и поднял голову на Макса.

– Благодарю… Джамиля-ханум… – произнес Макс, когда, обойдя стол, остановился около Джоанны.

Она улыбнулась ему, пытаясь успокоить, подбодрить, вернуть пошатнувшуюся под ногами почву и надеясь, что он заметил это и все понял. Она, как и Кристиан, видела и чувствовала замешательство и метания Макса, но признавала за мужем право все объяснить ему. Рассеянно кивнув головой, Макс вышел следом за слугой.

Едва войдя в комнату, Леон первым делом связался с Парижем. Слушая в трубке глухой голос Саши, он с трудом сдерживался, чтобы не закричать: «Они живы! Живы! И скоро вернутся!». Но помня реакцию Кристиана на его первый порыв еще в кальянной, Леон чувствовал, что у того есть весомые причины пока продолжать хранить молчание. И как бы его сердце сейчас не горело желанием погасить боль Сашиного сердца, он уважал решение Кристиана. А потому, ограничившись рассказом о щедром восточном гостеприимстве, попрощался с женой, пообещав звонить каждый день. Упав на кровать, он еще какое-то время изучал замысловатую лепнину на потолке, пока сон не сморил его. Последняя мысль, что посетила его, прежде чем веки сомкнулись, и с улыбкой от которой он уснул, была его стопроцентная уверенность в том, кто тот гость, которого Кристиан ждет на ужин.

Макс же, проследовав за слугой, не смог сдержать восхищения, войдя в конюшни. Великолепные жеребцы и лошади арабской, английской, ахалтекинской пород неторопливо били копытами, поднимая на него свои умные глаза и фырча в протянутую ладонь. Обойдя почти все конюшни, Макс замер перед шикарным жеребцом, черная атласная гладь кожи которого отливала в свете проникающего в щели между балками солнца. Тронув морду скакуна, Макс замер. Но в отличие от своих соседей, тот не спешил доверчиво тыкаться в коснувшуюся носа руку.

– Париж. Четыре года. – Раздался у него за спиной голос, обернувшись на который, Макс увидел средних лет мужчину с тронутыми сединой висками. Подойдя ближе, он протянул жеребцу несколько небольших морковок, которыми тот тут же благодарно захрустел. Мужчина же повернулся к Максу, протягивая другую руку. – Хоакин Балраст, конюх. Понравился? – кивнул на жеребца.

– Красавец… – кивнул восхищенно Макс.

– Хозяйский… – обронил конюх, внимательно следя за реакцией гостя. Рука Макса замерла на морде скакуна. Он смотрел на него и видел Кристиана, мчащегося вдоль линии залива на этом черном великолепии. – Оседлать?

Макс молча кивнул, вспомнив слова Кристиана о том, что все в доме к их услугам, и в этом на первый взгляд незначительном жесте увидел одну из его попыток окончательно растопить напряженность между ними.

Париж покорно принял его, словно чувствовал, что ему, как и хозяину, можно доверять. Каблуки ботинок коснулись лощеных вороных боков, Париж дернул головой, проверяя, хорошо ли седок контролирует поводья и, разрезав передними копытами знойный воздух, не размениваясь на шаг, сразу сорвался в галоп.

Волнистая прибрежная линия уходила далеко вперед, куда видели глаза, своей бесконечностью унося вдаль все тревоги и печали. Летящие из-под копыт освежающие соленые брызги то и дело долетали до головы Макса, не только принося облегчение разгоряченной голове, но и приводя в порядок роящиеся в ней мысли.

Когда взмокшие они оба – и он, и Париж – вернулись к вилле, внизу ведущего к воротам серпантина показалась уже знакомая ему машина. Придержав поводья, немалыми усилиями сдерживая разгоряченного скакуна, Макс наблюдал, как машина медленно вплыла в ворота, снова, словно он ожидал за дверью, Мусаид показался на верхней ступеньке. Выйдя из машины, Кристиан задержался, о чем-то спрашивая его, тот отрицательно покачал головой. Кивнув, Кристиан скрылся в доме.

– Почему тогда он не взял меня с собой? – нагнувшись, Макс погладил холку коня, вздохнул, правда, уже не так колюче, как до этого в кальянной, да и за обедом. Париж в ответ фыркнул пару раз, все так же нетерпеливо перебирая копытами. – Да, понимаю я все на самом деле…

Бросив взгляд на медленно клонящееся к горизонту солнце, Макс развернул скакуна и, дернув поводья, направил его в сторону виллы. Выходя из конюшен, вдалеке увидел идущих к дому Джоанну и Рона. Сам он оказался у дверей в тот момент, когда ворота виллы снова открылись, пропуская белоснежный Кадиллак. Прекрасно зная, кто сидит в нем, Макс тем не менее предпочел все же оттянуть момент встречи и, стремительно взбежав по ступенькам, скрылся в доме.

Ужин был точной копией обеда, за тем лишь исключением, что в этот раз старательно изображала спокойствие и невозмутимость сама хозяйка дома.

Едва открылась дверь гостиной, в которой они все сидели в ожидании ужина, и в комнату под почтительный поклон придерживающего дверь Мусаида вошли ожидаемый гость со своей спутницей, Джоанна хорошо, что сидела. Кати тоже стоило немалых усилий держать себя в руках, хоть Этьен и подготовил ее, как мог. Но предупредить друзей он не успел, а потому надеялся лишь на их многолетнюю, закалённую испытаниями выдержку. К чести и Кристиан, и Джоанна достойно справились с еще одним за этот день обрушившимся на них сюрпризом.

– На сегодня ты свободен. – Кристиан поднял голову на вошедшего с подносом Мусаида. Ужин позади, дежурные разговоры тоже. Еще несколько минут, и они останутся на этой огромной крытой террасе одни, без ненужного внимания слуг.

– Как скажете, мой господин. – Мусаид поставил поднос с чашками и большим стеклянным чайником на невысокий столик посреди комнаты. Склонившись в поклоне, пятился почти до самой двери.

Визг радости они топили, вцепившись в плечи друг друга, едва за управляющим захлопнулась дверь.

– Боже… Господи… – глотая слезы, твердила Кати, обнимая Джоанну. Этьен, стоя рядом с ней, лишь улыбался, смотря то на подруг, что были не в силах оторваться друг от друга, то на стоящего за спиной Джоанны Кристиана.

– У тебя нет желания нас убить? – улыбнувшись, спросил Кристиан, когда Кати и Джоанна, наконец, смогли отпустить друг друга. Услышав его, Кати немного отклонилась в сторону, смотря через плечо Джоанны, и Кристиан не мог не заметить, как вздрогнул Макс при его словах.

– Именно это я и собиралась сделать сначала вот с этим господином, – обернувшись на Этьена, произнесла Кати, – но он был крайне убедителен в своих мольбах о пощаде, и…

– На вас уже просто запала не осталось! – Смеясь, вставил свое слово Этьен. Смотря на жену, он вспоминал, каких усилий ему стоило изображать спокойствие и вежливое гостеприимство на виду у прислуги. К концу обеда он был уже на таком пределе натянутых нервов, что отменил намеченные встречи и, отослав слуг с различными надуманными поручениями, принялся вымаливать у Кати прощение за свой по сути жестокий, пусть и вынужденный, поступок. И только звук шагов кого-то из вернувшихся слуг вынудили его вспомнить студенческие навыки и отступать в свою комнату через балкон, чтобы как ни в чем не бывало сказать: «Войдите» постучавшему в дверь слуге.

Кати, улыбаясь, прошла мимо сделавшей шаг в сторону Джоанны и подошла к Кристиану, положив руки ему на плечи, качая головой, сглотнула предательский комок в горле.

– Крис… – Обняв его, выдохнула, словно простонала, Кати, безуспешно пытаясь остановить катившиеся из глаз слезы. Шелк рубашки Кристиана мгновенно потемнел в том месте, где ее глаза коснулись его плеча.

– Прости и ты нас… – обняв Кати, выдохнул Кристиан. Подняв голову, он посмотрел поверх ее плеча на зажавшую рукой рот Джоанну, на прикусившего губу Рона, на взволнованно крутившего в руках телефон Леона, на шмыгающего носом Макса. Мягко отстранив Кати, он перевел взгляд на Этьена. – Кажется, пришло время расставить точки над «и».

Этьен кивнул, протянув к Кати руку, дождался, пока она подойдет. Усадив ее на диванчик, сам присел рядом на подлокотник. Подняв глаза на расположившихся в другом кресле Кристиана и Джоанну, кашлянул, пытаясь вернуть вдруг куда-то пропавший от волнения голос.

– Я был автором всей этой затеи, мне и начинать… – наконец, выдохнул он, обводя взглядом уже всех присутствующих.

========== Глава 5. Точки над “и”. Часть вторая. ==========

Заблудившаяся в вечерних сумерках бабочка отчаянно билась в окно, снова и снова пытаясь пробить невидимую преграду на пути к свету. Прятавшиеся днем от палящего солнца в тени кузнечики заводили свою песню.

– Все началось в тот день, когда я упустил Ахмата. – Проводив взглядом оставившую безрезультатные попытки бабочку, Этьен снова посмотрел на собравшихся, молча, но с нескрываемым волнением в глазах, ожидавших рассказа о том, что же все-таки случилось морозным декабрьским утром год назад. – Сделку я ему сорвал, но этой змее удалось выскользнуть из ловушки. Все попытки взять его по горячим следам… – Этьен развел руками, отчаянно качая головой. – Как он ушел, я не понимаю до сих пор. Он словно растворился в воздухе.

– Как и при выезде из поселка, где мы нашли Криса и Сашу… – вспоминал прошлые события и Леон. – Я тогда тоже не мог понять, куда он делся…

– Я не знал, где он залег, – соглашаясь, кивнул Этьен, – но я мог поспорить, где он всплывет. Вернулся я, надо сказать, очень вовремя. Крис как раз пришел в себя после операции. -Посмотрев на Кристиана, продолжил Этьен. Сам же Кристиан пока сидел молча и лишь проявившиеся на лбу глубокие морщины говорили о том, насколько тяжелы и для него эти воспоминания. – Я все ему рассказал. И про Дэймона, и про адвоката, и про Ахмата.

– Мы понимали, – вдруг вступил в разговор Кристиан, – что Ахмат не из тех, кто оставляет после себя следы. У наших с ним неожиданно тесных отношений был один существенный минус. Или плюс, как посмотреть…

– После убийства Дэймона и смерти адвоката Кристиан остался единственным человеком, который знал Ахмата в лицо. – Продолжил рассказ Этьен.

– Саша не в счёт, – вставил Кристиан, – она видела его лишь со спины и то в полумраке.

– И не надо было быть семи пядей во лбу, – снова заговорил Этьен, – чтобы понять, Ахмат сделает все, чтобы Кристиан последовал за ними. А учитывая его ум и возможности, я совсем не был уверен, что выставленные нами преграды остановят его. Было ощущение, что он, словно оборотень, способен принимать любые обличия, на протяжении почти трех десятков лет оставляя с носом все разведки мира. Ребят! – Этьен вдруг поднял глаза на сидящих на террасе. – Мы пытались найти другой вариант, потому что на предложенный мной Кристиан сначала ответил категоричным отказом. Пока Крис был в больнице, это выглядело просто, казалось, проблема решалась выставленной у палаты охраной.