Текст книги "Сильная кровь (СИ)"

Автор книги: Ольга Климова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Тáйга смотрела на отражение, ставшее совсем чужим за это время. Отражение знакомой незнакомки, девушки с мокрыми, прибитыми ко лбу и шее темными волосами, широко распахнутыми светло-серыми глазами, цвета стали и немного курносым носом. Она недоверчиво погладила отражение водой. Сбитая рябью картинка все равно не изменилась. Она вскрикнула, отскочила от воды и побежала к своему спутнику, все так же мешавшему варево в котелке.

– Зесс! Смотри! Я вижу себя! Это правда? Ты меня тоже видишь? – она крутанулась на босых ногах перед ним, разбрызгивая воду с волос.

– Вижу. – он краем глаза покосился на нее и снова уткнулся в бурлящую траву.

– Нет. Ты видишь меня прежней? Девушкой? – она взволновано уселась рядом и дернула его за плечо. – Я увидела себя в отражении.

– Угу.

– Девушка?

– Угу.

– Я снова девушка?

– Угу.

Тáйга подпрыгнула и завертелась.

– Вот это здорово! Как же хорошо быть собой! Я же не стану снова мальчиком?

– Если опять не найдешь какую-нибудь волшебную штуковину.

– Ха-ха-ха. – чистый звонкий голос. Она упала на траву. – Как же мне хорошо сейчас!

– Есть будешь?

– А ты не удивлен?

– Чему удивляться? Давно пора было.

– А почему ты мне не сказал, когда проснулась? – радость Тайги поутихла.

Он пожал плечами, наливая в плошку варева и протягивая ей.

– Подожди… – Тáйга неуверенно взяла плошку. – Я ведь сегодня вернулась?

Зэсс покачал головой.

– То есть как? И когда это произошло? – она чуть не перевернула на себя горячую жидкость.

– Вчера окончательно.

– Как это окончательно?

– У тебя временно было то так, то так. Интересно. А вчера – уже стабильно. Женский пол.

– Что? А почему ты мне не сказал? Что же ты молчал?

– Какая разница как ты выглядишь? Мы тут одни.

– Но… – она задыхалась от возмущения. – Большая разница! Да я… я же вчера тут полуголая ходила!!!

– Девочка, мне все равно. – он не спеша отпил из плошки.

– А мне не все равно! Я – женщина, а ты – мужчина! С твоей стороны это… это… – слова не подбирались. – это отвратительно!

– Ты сейчас кипятишься из-за того, что мне плевать? – он снова отхлебнул.

– Но это же нормально… – она тихо отставила еду. – Любой бы сказал на твоем месте…

– Девочка, – он закончил есть и аккуратно вытер рот, – я не друг тебе. И у меня свои цели.

– Девочка. Безликая. Ты поэтому не называешь меня по имени?

– Именно.

– Тогда почему ты меня терпишь? Почему еще тут? Иди к своим целям!

– Я иду к ним. Уже немного осталось.

– Нам с тобой немного?

– Именно. Если ты не будешь есть, собирайся.

Она выплеснула еду в траву.

– Я готова!

* * *

Они не разговаривали. Перекидывались незначительными фразами. Но не разговаривали. Девушка она сейчас или мальчик. Больше Тайгу это не радовало.

Она была подавлена. Зэсс казался вселенским злом, опустившимся на нее. Как человек может быть настолько равнодушен и эгоистичен? Настолько безучастен ко всему? К ее теплу? Дружелюбию и вниманию? Или он боится к ней привязаться? Знает, что скоро придется разойтись. Людям свойственно говорить грубости и делать гадкие вещи тем, к кому они начинают испытывать симпатию. Они злятся на себя за это и грубостью пытаются вытеснить других из своих сердец…

Какие сердца? Что за бред у нее в голове? Почему она вдруг стала искать ему оправдания и выгораживать?

Зачем ей стараться понять такую мерзость как Зэсс? Он отвратительный. Безучастный и невоспитанный. Грубый. Непонятно откуда и кто такой. Строит из себя! Да его сожгли бы в первой же деревне, знай люди, что он вытворяет! Что он может сделать одним прикосновением! Если, конечно, они его сумеют схватить. Потому что он очень сильный. Проворный и умный. Он превосходный воин и… Блах его дери!

Тáйга совсем запуталась.

Они не разговаривали уже два дня. Не разговаривали, когда дошли до деревеньки, не разговаривали, когда сели есть в грязной, пропахшей луком харчевне. И совсем не разговаривали, когда ждали своих припасов в дорогу. Как же это бесило ее!!!

Она ковыряла обкусанным ногтем доску стола и краем уха слушала, как пьяные мужики после работы рассказывают местные сплетни и байки о далеких зазаборных далях, в которых никто из них не бывал.

– … после того, как новый король все обереги попереставил. Непонятно что творится. И собак без головы видели и мертвяков. – мужик очертил в воздухе над собой охранный знак. – Не к добру все это.

– Да брешут все! Бабам надо голову забить, что делал да где был – вот и придумывают.

– Да чтоб меня крысы съели! Не придумывают, – мужик ударил себя в грудь. – Сам видел. Всякое…

– И мертвяков видел? – Зэсс подал голос, участливо придвигаясь к спорящим.

– Хрен собачий он видел! – другой пьяница толкнул рассказчика, – А в дырке эхо гулкое!!!

Вся кампания разразилась смехом.

– Рыла вы свиные! – обиженный рассказчик взял кружку и пересел к Зэссу за стол. – Вот покажет вам новый дар как мертвяков из земли доставать вместо репы! – И, обращаясь уже к Зэссу, и вздыхая, – Не верят, порося, мне. Ты, заега (заега – путешественник, проезжий), может угостишь обиженного?

– Угощу, если расскажешь, что сам видел. – Зэсс, к недовольству Тайги, кивнул хозяину и тот подоспел с новой кружкой к уже порядком задобревшему новому другу.

– Я тень видел, – тот одобрительно погладил ручку кружки, – словно ночи кусок вырвали да мимо прогнали. Я не один был, со мной еще мужик с подводой, да с бабой. Они тоже видели. Не вру.

– И что? Что дальше?

– Да ничего дальше, боги миловали. Мимо проплыла. А мы стояли, точно заледеневшие. Но такого никто из нас раньше не видывал. – мужик судорожно опрокинул в себя кружку, содержимое которой радостно забулькало по его горлу. – И я вот что тебе скажу, – он наклонился ближе к Зэссу, – видел я это неделю назад у Стромхила. Сечешь?

– Нет, – Зэсс придвинул ему свою кружку.

– Стромхил раньше под оберегами стоял. Пока дар их не выкопал. И дерьмо всякое раньше дальше пустошей не выходило. А теперь вона куда забралось. Не к добру это…

* * *

Позже, когда Тáйга улеглась на свою половину кровати в занятой ими комнате, она все-таки заговорила со своим спутником. Она боролась с этим искушением уже очень долго. Первой идти навстречу не хотелось. Но Зэссу, как всегда было наплевать, а ей игра в молчанку уже порядком надоела.

– Ты поверил ему?

Зэсс не удивился ее примирению.

– Он не видел ничего. Кто-то видел и ему рассказал.

– Но ты веришь?

– Верю. Порой, за самыми глупыми людскими рассказами скрывается именно правда. Такая, какая есть.

– Значит, дар хочет, чтобы это пошло дальше? – она смотрела, как он снимает рубашку и плюхается рядом. Сколько бы ночей они не провели вместе под открытым небом, сейчас предательский румянец заливал ей щеки, несмотря на ее злость и возмущение. И, как бы она не злилась, став вновь девушкой, она долго расчесывала волосы, умывалась и приводила себя в порядок у холодного озера.

– Я не знаю, чего хочет ваш дар, но он точно хочет себя от этого огородить.

* * *

Смурт вышел из тронного зала и вздохнул свободнее. Он только что вернулся после поездки в Собачье Ухо. Киз принял свои владения и вполне доволен. Остальные лорды устрашены и впредь будут повиноваться.

О своей неудачной попытке поймать мальчишку Смурт умолчал. Королю незачем знать о тех его промахах, которые он в силах утаить.

С потерей своей стрелы король то ли смирился, то ли решил, что бессмысленно поднимать это вопрос каждый раз. После того, как один из посаженных новых лордов привез во дворец обожженый труп бродяги и оставшихся пятерых воинов из отряда, отправленного на поиски девушки, король удовлетворенно кивнул, мельком осмотрел обугленное тело и больше не заговаривал об этом. Бродяга убит, а девушка канула неизвестно куда.

Конечно, заикнись Смурт о том, что видел мальчишку с расплывающимся лицом, в ту сторону отправилось бы еще с десяток отрядов на поиски. Но советник благоразумно молчал. Война на носу. Свои маги во дворце, да и с пустошей доносится уже легкий шелест. Забот и так хватает.

Но он знал, что дар не забыл о его промахе. Об этом свидетельствовало его отношение к бывшему другу. Бывшему, потому что король не прощает ошибок. А их у Смурта за последнее время поднакопилось. Признание короля он вернуть так быстро не надеялся, но рассчитывал хотя бы на дальнейшее примирение и возвращение своего былого статуса в его глазах.

Преданность Смурта граничила с собачьей. Его могли пнуть, могли изгнать, но в его глазах хозяин всегда оставался хозяином. Потому что так у него было заведено. Иначе он не мог. Не мог найти своего места. Его место было возле короля. Поэтому он готов лгать и лебезить, лизать руку и ногу, желающую его пнуть. Лишь бы не потерять это место.

Он прошел в зал охотничьих трофеев, где облюбовал себе угол у окна. Дел накопилось немало. Куча бумаг и писем, требующих ответа. Городские жалобы и разбирательства.

Но только Рай уткнулся в бумаги, как зашелестела рядом юбка. Он поднял глаза на королевскую ведьму, которая не спеша разглядывала кабаньи и медвежьи головы на стенах.

«Неприкосновенна.»

Так король распорядился о ней. Его новая забава, под стать Дэе и остальным «пташкам».

В дар Илты Смурт не верил, считая, что единственная ее особенность – это умение запудрить королю мозги. Но король находил ее полезной, забавной и интересной, разрешая посещать себя, когда ей вздумается и разговаривать так, что любой другой на ее месте давно уже лишился бы языка. Непонятно, что она тут забыла. Обычно, Илта вела себя тихо и не лезла ни к кому другому, проводя все дни у себя в комнате.

– Тронный зал в другой стороне, – Смурт уткнулся в недавно принесенное письмо.

 
   – Ждала девица молодца
   Весеннею порой
   Он не узнал ее лица,
   Когда пришел домой.
   Девица юбку задрала:
   «Смотри сюда, родной!»
   Ведь не лицо ты вспоминал,
   Когда спешил домой.
 

Похабная песенка из уст сморщенной костлявой женщины странно прозвучала среди мертвых голов животных. Советник удивленно поднял на нее взгляд.

– С этим тебе лучше на кухню. Там по достоинству оценят и добавят своих нот.

– Но там не получится столь интересного разговора, как здесь, – Илта склонила голову и изобразила улыбку, которая могла бы сойти за кокетливую, если бы не обтянутое кожей высохшее лицо.

– Я не лучший собеседник.

– Но весьма интересный. Забавно, король собирает магов, а советник выпускает их на волю…

Рука Смурта дрогнула над бумагами, но он тут же спохватился. Если об этом знает уже весь город, то уж придворной ведьме просто положено быть в курсе.

– А вот с этим можешь прямиком идти на улицу. Там тебя поддержат и добавят подробностей.

– Он не узнал ее лица, он не узнал ее лица, он не узнал ее лица, когда пришел домой… – продолжала напевать Илта, обходя советника кругами. – Ну, конечно, ведь тебе это не в первой. Строить козни королю…

– Женщина, – Смурт встал, поймал ее за локоть и повел к двери, – иди, направляй свое безумие куда – нибудь еще.

– Знаешь, что еще забавно, – она послушно позволила препроводить себя к выходу из комнаты. – У всех есть тайны, которые не стоит рассказывать. Твоей жене все равно, сколько у тебя любовниц, твоему сыну – сколько еще ублюдков ты наплодил на стороне. А все ли равно твоему королю, что ты не раз ослушался его приказов? Спасенный младенец греет тебе душу, советник? Или стрела в безликом мальчишке?

Смурт выпустил ее локоть, словно его самого пронзили стрелой.

«Как она узнала?! Откуда она могла знать?!»

Он судорожно хватанул ртом ставший вдруг таким густым воздух. Младенец. Его Смурт сам вынес. Этого никто не знал. Даже его мать не знает, что ее ребенок жив.

– Теперь я стала интереснее? – Илта смотрела на него своими темно-зелеными глазами, спокойно, чуть задирая вверх костлявый подбородок. – Сказать королю о всех твоих невыполненных приказах? И твоя неудача с магами покажется сущим пустяком.

– Я…

– Можно оставаться преданным хозяину, но отступать от некоторых вещей, которые делать не хочется.

– Что тебе нужно от меня? – Смурт старательно пытался унять дрожь в голосе.

– Я не скажу королю, – Илта вперила в него свой взгляд, – не скажу, если мы договоримся. Ты должен дать слово, что выполнишь мою просьбу.

– А если мне проще убить тебя, – советник дотронулся рукой до меча, – чем слушать твои нелепые разговоры?

– И король очень огорчится, узнав, что вдобавок ко всему, ты еще лишил его такого развлечения как я. Советник, мне не нужно быть живой, чтобы король узнал о тебе все то, что ты скрываешь. – Илта даже как-то ласково посмотрела на Смурта. – Так что там о моей просьбе?

– Просьбы бывают разные, – Рай убрал руку, поняв, что проиграл.

– Ты уже согласился, советник. А моя просьба не навредит твоему хозяину.

– Чего ты хочешь? – Рай всматривался в ее лицо, будто только что увидел. Что он упустил? Чего не замечал раньше?

– Я хочу немного. С первым снегом увези отсюда королевскую шлюху. Она сама решит куда ей направиться. Просто увези ее из дворца. И дар никогда не узнает о твоих маленьких оплошностях.

Смурт замер, не понимая, что она от него хочет. Куда увозить? Зачем?

– Дэю?

– Я знакома только с одной, что капает ядом при виде меня. А шлюхами, советник, называют тех, кто добровольно расставляют ноги перед любым, кто платит.

– Дэя не уедет из дворца. Я не смогу ее увезти, как бы ты этого не хотела.

– Она поедет с тобой. Я знаю, что говорю. Сделай это. То, что выпустил король, только начало. Дальше придет кое-что пострашнее. Я жду твоего слова, советник. Или тотчас иду к королю.

– Когда пойдет первый снег, я предложу Дэе уехать. И если она согласится…

– Она согласится. Мы договорились, советник, – Илта устремила взгляд на дверь, – я хочу уйти.

«Я хочу уйти.»

Темно-зеленые глаза. И голос. Можно изменить внешность, можно изуродовать лицо. Но цвет глаз не поменяешь, и не поменялся этот голос, который он уже слышал.

Смурт приблизился ближе к ее лицу.

– Я помню тебя. Ты та женщина, что ушла из храма с ребенком на руках.

– Он не узнал ее лица, он не узнал ее лица… Теперь, советник, ты тоже знаешь кое-что обо мне. Так мы договорились?

Он кивнул, пропуская женщину к выходу.

– До первого снега.

* * *

Дэя смотрела в зеркало, как служанка старательно вплетает ей цветок в волосы. Сегодня один. Король не любит цветов в ее волосах. И она это знала. Но это была ее маленькая месть дару. Единственная неприятность, которую она могла себе позволить доставлять ему. Когда она была рядом, то цветы оказывались как раз напротив носа короля, раздражая его. Но Дэя знала, что нужна. Пусть, не так сильно и не так часто, как хотелось бы, но нужна.

Она довольно прикоснулась к следу от укуса на шее, стараясь закрыть его большим воротником платья. Это вчерашний. Сегодняшний оказался на груди. И ей приятны были эти следы. Дар приходил к ней, потому что что-то не давало ему спокойно спать. Он нуждался в ней. Пусть не так, как ей бы этого хотелось, но нуждался. Иначе в его постели обитало бы гораздо больше женщин.

Эта мысль тоже доставляла удовольствие.

Говорят, женщина способна управлять мужчиной. Подчинить его себе. Своей красотой, умом, своим телом и искусством любви. Она была уверена, что это не про дара. Король мог сломать любую женщину и подчинить себе ее волю. Так считала Дэя. Она надеялась, что ее маленькие уловки и женские хитрости важны для короля, и что она имеет над ним тоже какую-то власть. Пусть малую. Она даже верила в это. Хотя, в глубине души понимала, что дар с легкостью отдаст ее своим солдатам, если в ней отпадет необходимость. Но эта мысль посещала слишком редко ее прелестную головку, чтобы прочно засесть и укорениться там.

– Осторожнее! – она замахнулась на служанку, которая дернула волосы слишком сильно и причинила боль. Потом спохватилась, что бить служанок не для королевы. Она может только приказывать, за нее все сделают ее слуги. Ведь она считала себя почти что королевой. Деля ложе с королем, становясь нужной и полезной для него. И пусть, он не пускает ее к себе в постель, пусть он решает, когда придти и взять свое, она-единственная женщина короля, единственный маг! И единственная, кого он сделает своей королевой. Осталось совсем немного. Ей нужно лишь подождать.

Последний завиток лег идеально. Она встала со стула. Повернулась перед зеркалом. Королева!

Дэя изогнула шею, проверяя след от укуса. Его должен увидеть только дар. Это не для других. Ей понравилось то, что она увидела в зеркале. Жаль, что она не может прямо сейчас пойти к нему. В последнее время, он просил ее не беспокоить его. Он очень занят. Хотя, эта противная старуха может являться к королю когда захочет.

От этих мыслей, Дэя сжала кулачок, в котором блеснуло пламя. Дар нашел себе новое развлечение. Он с удовольствием уделял свое время и внимание этой старой ведьме, а ее просил не беспокоить! Она не понимала, что он получает такого от этой карги, чего ему не может дать Дэя? Как там ее зовут? Илта? Ведьма Илта. Безродная старуха!

Злость так и пылала в девушке. Будь она помоложе, Дэя решила бы, что король прельстился ее чарами, но эта старуха брала чем-то другим! Чем-то, с чем прекрасная благоухающая девушка не могла совладать.

Ну что ж, ей тоже есть чем заняться. Король жаждет увеличения ее мощи? Дэя старалась изо всех сил. Она станет такой, какой желает видеть ее дар. Она сметет всех врагов ради него, прольет на землю огненный дождь, и он сделает ее своей королевой! Как же иначе!? Король считает, что у него есть три мага. Три, которые что-то могут. Но в действительности, что-то могла из них только Дэя. И не просто что-то. Одна безумица, одна тринадцатилетняя девочка – по сравнению с тем, что умеет Дэя, можно сказать, что у дара вовсе нет магов, кроме нее. Он сам не мог не понимать этого. Безумица никогда не выдаст своей полной силы, и ей невозможно управлять. Девочка испугана собственными умениями и больше трусит, чем делает. И в ней нет красоты Дэи. Может, через несколько лет она и составит ей конкуренцию, но явно не по привлекательности в глазах мужчин и короля. Хотя… короля нынче привлекают странные особы.

Дэя взяла длинный блестящий волос, оставшийся на столе. На кончике ее пальца вспыхнул легкий огонек, сжигая золотую нить. Она уже может сжечь любого, кто встанет у нее на пути. Так же легко, как этот волос. И ее сила будет только расти. Она знает это и делает все, чтобы стать еще сильнее. Дэя довольно улыбнулась своему отражению с голубым огнем в пылающей ладони.

А пока… Пока ей еще нужно собрать вещи. Решить, какие платья взять с собой в поездку, что надеть в дорогу, какие развлечения придумать в пути.

Дорогу она не любила. В детстве отец часто брал ее с собой в поездки. В дороге было скучно. Качаться и трястись на кочках, слушать болтовню служанок и читать унылые книги. Игры не доставляли ей удовольствия. Зато удовольствие доставлял сам приезд.

Останавливаясь у лордов, от замка к замку, она тщательно готовилась и ждала этих остановок. Все восхищались юной прелестной девчушкой с манерами настоящей леди. Девочки в замках окружали ее, рассматривая как чудо и любуясь красотой, а юные ухажеры, еще не доросшие до отроческих лет, всячески пытались угодить. Тут она чувствовала себя в своей тарелке, уютно и привычно отвечая улыбкой на восторженные возгласы окружающих.

Ей пророчили успешное замужество. Такая красота не могла остаться не востребованной. И ее отец вправе был выбирать из многих достойных претендентов, когда его сокровище войдет в брачный возраст. Дэя могла не волноваться за свое будущее. И отец наверняка бы гордился тем, что она сейчас с самым достойным. Она с королем! Она взяла лучшее, что можно было себе вообразить. И она станет королевой! Отец был бы доволен, доживи он до этих дней.

И все это только ее заслуга. Она сама отправилась к новому королю устраивать свою жизнь. Нежелание прозябать и стремление получить как можно больше стало основной движущей силой.

Дэя помнила, как радостно прибежала к матери, рассказывать, что все у них наладится и будет замечательно, и как мать влепила ей пощечину. Мать так и не смогла приспособиться к новой жизни, она не приняла ее, как не приняла нового мужа.

Ее нашли на следующий день. Окно в комнате было разбито. Куском стекла мать Дэи перерезала себе горло.

* * *

Тáйга выругалась, снова наткнувшись на камни в траве. Она уже пару раз чуть не сломала себе пальцы каменными обломками, выступающими то тут то там из высокой травы. Изредка, змейкой пробегали обломки побольше, весьма похожие на остатки стен.

– Что мы тут делаем? Была же нормальная дорога… – она плюхнулась на соседний камень и через мягкий сапог растерла ушибленное место.

– Тут раньше город был. Большой город. – он остановился неподалеку.

– Ты бывал тут раньше?

– Я бывал поблизости. Буквально, в нескольких метрах от города. – он невесело улыбнулся. – Незабываемо.

– Врешь. – Тáйга потопала ногой. – Этим развалинам сотни лет. Или того больше. Или ты у развалин бывал?

– Пошли, девочка, скоро уже конец.

– Скорее бы, я уже все ноги отбила.

Спутник как-то странно посмотрел на нее, но промолчал. Последние два дня он вообще вел себя странно. Тáйга бы сказала, что его что-то мучает. Они мало разговаривали. Иногда он даже был учтив. Но большей частью молчал и что-то обдумывал. Тонкий шрам на лбу то и дело искажался волной. Ночью он почти не спал и часто, просыпаясь посреди ночи, Тáйга видела, как он смотрит на нее. Неподвижным взглядом. Темные глаза не отражали ничего, ни света звезд, ни отблесков костра, и ей становилось страшно. Очень страшно. Казалось, что она осталась наедине с ним в этом мире. И безысходность душила так, что она сжималась вся под этим взглядом, а он, словно ничего не замечая, продолжал все так же неподвижно сидеть.

Тáйга не вспоминала днем эти моменты. Не хотела. Она подсознательно чувствовала, как чувствует животное, этого лучше не делать. И все было как прежде. Пару дней назад они свернули с дороги и, по одной Зэссу ведомой причине, пошли непонятно куда. Он говорил, что так нужно. Она слушалась. Потому что верила, Зэсс знает, чего хочет и знает, куда идет. Зэсс знает все. Гунхал давно уже перестал быть целью и Тайге действительно было все равно, куда идти. Теперь ее цель была – оставаться рядом с тем, кто мог вести. Кто знал, что ему нужно.

Солнце жарило высоко в небе, когда Зэсс бросил сумки. Он втянул воздух ноздрями так сильно, что даже у Тайги запершило в горле. Шагнул вперед и упал на колени. Он прикоснулся руками к траве, опустил их еще ниже, придавливая зелень и замер, словно вслушиваясь в то, что творилось под ним. Потом он поднял свое бледное лицо к солнцу и развел руки в стороны, впитывая в себя окружающий мир.

Вероятно, он дошел туда, куда хотел. До его цели до пустошей, о которой он упоминал.

Тáйга застыла неподалеку, ничего не понимая, но чувствуя, что внутри ее спутника творится что-то очень значимое для него. Она старалась понять все его странности, старалась оправдать. Оглядываясь, она надеялась увидеть что-то очень интересное и удивительное. Неспроста же Зэсс рвался на это место, неспроста он ведет себя так, словно пришел в храм. Но вокруг была все та же зелень, пели птицы, провожая уходящий день и, если бы не стоящий спутник на коленях, Тáйга бы точно тут не остановилась. Ничего примечательного.

Каково это, быть единственным в мире магом, свалившимся непонятно откуда и ничего не помнить? Или помнить то, что никогда не сможешь вернуть? Тáйга подозревала, что он помнит гораздо больше, чем говорит. Как иначе объяснить его поведение? Он ищет зацепки и по ним выстраивает свою жизнь.

Зэсс простоял на коленях довольно долго. Потом опустил голову, криво усмехнулся и отполз в сторону, под тень дерева.

Тишину нарушил он сам.

– Не имеет смысла, – он пробормотал себе под нос, – совсем не имеет смысла. – и снова затих.

Тáйга почувствовала горечь в его словах. Подошла и присела рядом.

– Это не то место?

– Это именно то место. – он поднял на нее глаза. Пустые и безжизненные. – Только теперь оно не имеет значения. Я ошибся.

– В чем?

– Хочешь знать? – он хищно оскалился. – Ну конечно, я же обещал рассказать тебе все. Сегодня еще один твой счастливый день. Считай, заново родилась.

– Я тебя не понимаю. – ей не нравился его тон и гримаса.

– Наш договор помнишь?

– Да. – Тáйга машинально отодвинулась от него назад.

– Прервать договор может только смерть одной из сторон. Но без участия другой стороны. Проще говоря, для меня обязательства закончатся, когда ты умрешь, но сам я тебя убить не могу. Раньше не мог.

– Зэсс, тебе так мешает этот договор? Меня не обязательно куда-то вести. Это не важно. – Тáйга испуганно отступила еще дальше.

– Важно то, что теперь я могу сам убить тебя. Я уже не то, что было раньше. Я могу нарушить договор. Хотя раньше не мог. Странно? – он неотрывно смотрел на нее своими темными глазами.

– Ты сильно… ты слишком… на этом… – Она вдруг набралась храбрости и шагнула к нему. – Ты странно себя ведешь. Хочешь сказать, что собирался меня убить?

– Да. – он был слишком серьезен.

– Из-за этого проклятого договора? – Тáйга не верила своим ушам.

– Нет, девочка. Убить тебя я собирался совсем по другим причинам. А возможность сделать это при наличии нашей договоренности лишь странность, показывающая насколько все изменилось.

– Зачем тебе меня убивать?

– Частично, по той же причине, по которой гоняется за тобой дар. – Зэсс настолько спокойно рассуждал о ее судьбе, что поневоле, и сама Тáйга приняла все происходящее как должное. – Твоя наследственность.

– Я не понимаю.

– Неважно, – он махнул рукой, – все это время я знал чего хочу, а теперь не вижу в этом смысла. Я даже не знаю, сколько поколений между вами.

– Между кем?

Он замолчал, опустил голову вниз и тихо засмеялся.

– Иди прочь, девочка. Считай, что тебе повезло. Уходи отсюда. Я не вижу смысла ни в своей мести, ни в твоей смерти. Это ничего не вернет и ничего не изменит. Я сам уже слишком изменился. Ступай.

– Ступай? Куда? – она растерянно смотрела на него, часто моргая, готовыми пролиться из глаз слезами.

– Прочь! – голос не был громким, но в нем было что-то, отчего она отступила назад, потом еще назад. А потом побежала.

Страх погнал ее от того, кто защищал и помогал все это время. Страх и его голос… Тáйга перешла на шаг. Спотыкаясь, она брела по редким камням и сочной траве, уходя все дальше и дальше от поникшего демона. Внутри словно все вывернули. Такая пустота и боль. Не обида. За последнее время она так привыкла сносить все обиды, что чувствовать что-либо уже не для нее. Но это другое. Предательство? Потеря веры? Просто пустота. Без всяких эмоций. Просто есть те, которым предназначено в жизни только получать подзатыльники, быть преданными и покинутыми, вечно бежать куда-то и не знать покоя… чтобы остальным жилось проще. Таким людям вроде положено лечь и помереть от такой гадости в жизни и несправедливости, но они упорно рвутся куда-то, хотят жить и получить свой кусок чего-то хорошего, пусть маленький и ненадолго… И им обязательно снятся героические сны о них самих. Потому как в жизни они полные ничтожества, неспособные к действиям и противостоянию.

Она остановилась, оглянулась, понимая, что еще немного, и она не найдет дороги назад, повернулась и рванула обратно.

Зэсса она нашла сидящим на том же месте. Подбежала, упала перед ним, обняла и крепко прижалась, упираясь головой ему в подбородок.

– И куда я пойду? Если ты больше не собираешься меня убивать, я хочу с тобой. К пустошам или еще куда-нибудь. Неважно. Я хочу знать, кто я. И ты мне расскажешь. Я хочу идти туда, куда идешь ты. И хочу снова увидеть, как ты убьешь кого-нибудь. Мне все равно.

– Ты с ума сошла? – в его голосе слышалось такое удивление, что ей стало приятно.

– Может быть. Я без понятия, куда мне податься. А ты заботился обо мне больше, чем кто-либо.

Он отстранил ее от себя.

– Девочка, ты в своем уме? Я только что собирался тебя убить. Я вел тебя сюда, чтобы убить.

– Но теперь не собираешься? Куда мне идти? Ты прав, я сама не знаю, чего хочу. Я не привыкла к скитаниям. Мне много раз уже досталось. И достанется еще больше, если я вновь останусь одна. Зэсс, я толком не знаю, кто ты. Но хочу узнать. И чувствую, что узнаю. Тебе же больше нечего от меня скрывать? Что еще более шокирующего ты мне сможешь выдать? С тобой я боюсь тебя одного, а без тебя – всех остальных. Так что же лучше?

Он смотрел на нее, смотрел, и вдруг захохотал, складываясь пополам.

– Твоя дальняя родственница оценила бы ситуацию!

– Кто?

– Может, я и правда тебе расскажу. Особенно, если из тебя все же полезут ее особенности.

– Расскажешь. – Тáйга радостно улыбнулась ему, поднимаясь с колен.

– Что-то, определенно, тебе передалось. Не самое умное и нужное. – он почти дружески и тепло посмотрел на нее. Но Тайге почему-то показалось, что эта теплота предназначена вовсе не ей.

– Помнишь клеймо ваше родовое? Которое на кольце? И ты без понятия, что оно обозначает?

– Да.

– Это цифры. 585.

– И? – Тáйга не понимала.

– Это проба, которую ставят на ювелирных украшениях.

– Я не знала. – она пожала плечами.

– Конечно, ты не знала. Потому что ее начали ставить с 1927 года, и явно не в вашем мире, так как ты даже прочитать ее не можешь. А дар твой тебя желает заполучить, потому что ты – потомок той самой, которая протащила сюда свою ювелирную побрякушку.

Тáйга растерянно смотрела на него, ничего не понимая.

– Чей я потомок? Ты опять наговорил непонятного.

– Потомок той, что подарила мне незабываемые впечатления и годы в небытие. – Зэсс снова стал прежним. Его тон снова носил издевательские нотки. Он собрал сумки, еще немного постоял над тем самым местом, где недавно трогал руками землю и повернулся к девушке.

– Пойдем. Посмотрим, что там в ваших пустошах.

Она покорно улыбнулась в ответ, понимая только, что одна она не остается. Этого пока достаточно. Все остальное нужно было обдумывать и тщательно разжевывать, чтобы понять и переварить. Займется этим по дороге. Главное, они снова вместе, и ее спутник стал что-то рассказывать. Остальное – вопрос времени.

Она вытянет из него, что там их связывает и чья кровь в ней течет, которая так нужна королю и небезыинтересна Зэссу.

– Зэсс?

– У?

– А что это за место? Что тут такого важного для тебя? Почему мы сюда пришли?

Он закинул сумки за плечо, посмотрел назад, потом на девушку. Криво ухмыльнулся, исказив тонкий шрам.

– Тут меня убили.

* * *

Довольная Дэя грациозно забралась на подножку кареты и уселась на сидение прямо напротив Илты. От неожиданности встречи, Дэя опешила и молча смотрела на неприятную соседку, раздумывая туда ли она попала и даже попыталась было ринуться обратно, но карета уже тронулась, оставляя позади площадь дворца под цокот копыт и фырканье множества лошадей.