Текст книги "Сильная кровь (СИ)"

Автор книги: Ольга Климова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– Да, мой король! – рявкнул лорд.

– А ты, Сатил? Киз? Тебя, Крайт я не спрашиваю, ты же вроде собирался в лес, – за столом раздался дружный хохот, а лорд с кожаной повязкой покраснел. – Когда ты выйдешь из лесов, может, отправишь нам дичи? – дар снова не дал Крайту открыть рот, хотя видел, что тот кипит от обиды. – Мы пойдем сами к ним и покажем этим крысам, как воюют дауры, ведь, возможно, мы не поняли их дружественных намерений. Так или иначе, нам не нужны соседи! И свой круг мы перекраивали, чтобы оградить себя, а не кого-то еще!

Глава 12

Когда совет разошелся, дар уселся в кресло и тяжело вздохнул. Жирный рыжий кот потерся о его ноги, и он охотно взял зверюгу. Уметь говорить и вести за собой – тяжелая работа. Война не нужна ему сейчас. В это время неопределенности, когда еще ничего не ясно.

Он не сомневался в своих силах. Дауры разобьют неучтивого соседа, но сколько чистой крови он еще потеряет? Ему бы немного времени. Еще года два-три. И у него было бы три сносных мага. Дэя кое на что способна уже сейчас, но остальные две! Безумица и потерянная девочка!

Словно в ответ на его мысли, в дверях возникла Дэя, как всегда ухоженная до совершенства. Она проплыла прямо к нему и нежно коснулась губами щеки. Сейчас, он был ей даже рад. Охотно дернул тугой локон светлых волос, тут же упруго свернувшийся назад. Кот недовольно спрыгнул с его колен и пошел прочь, виляя тяжелым толстым задом.

– Говорят, мой дар затевает войну. – Дэя прижалась к нему молодым телом, играя руками его воротником и вдыхая его запах.

– Затевают войну мальчишки. Я ее выиграю.

– Не сомневаюсь. Мой король рассчитывает на меня?

– Твоя помощь не помешает. Хотя, я вполне справлюсь и без тебя.

– Но я могу помочь! – она возбужденно вскочила. – Смотри! – на ее ладони взвился яркий огонь, превращаясь в приличное пламя, охватывающее всю руку. – Я могу обрушить на них мой гнев!

– Какой у тебя может быть гнев на тех, кого ты ни разу не видела? – дар с усмешкой смотрел на пламя. Он был доволен, хотя и не показывал этого. Очень доволен. В конце-концов, у него есть маг. Пусть еще глупый и неумелый, но есть. И от нее будут дети. С ее и его силой. Он снова довольно улыбнулся, скрывая эту улыбку от девушки. Пусть позлится. Это ей на пользу. Ее силам точно. – Больше всех ты должна ненавидеть меня. Я пришел к тебе домой. Я уничтожил твой дом. То, чем он был. И я сделал его таким, какой он есть.

Пламя на ее руке полыхнуло еще выше.

– И я сделал тебя такой, какая ты есть. – он взял ее за руку, гася огонь, и легко поцеловал в щеку.

– И тебе нравится то, что ты сделал. – Дэя откинулась назад, открывая ему шею и зажигая огонь во второй руке.

– И мне будет нравится еще больше, если ты станешь еще сильнее и сможешь поливать наших врагов огненными дождями. – он взял ее за руку, укрощая огонь и легко развернул к себе спиной, опрокидывая грудью на стол.

Задирая подол платья и входя в нее, он смотрел, как сжимаются на столе ее руки, впиваясь в дерево длинными белыми пальцами, полыхая голубыми искрами. И словно слышал шипение внутри.

* * *

– Я думаю, что ты маг. Не зря дауры магию искали. Они таких как ты искали. Это точно! Наверное, они тебя даже нашли. И в бою ты память потерял. Может, тебя по голове огрели? Потом ты очнулся. Половину не помнишь и не можешь… Ты забыл как колдовать надо. – Тáйга запыхалась и остановилась отдышаться. – Но если ты все вспомнишь… что умеешь – таких дел наворотишь!

Она придерживала левую руку, чтобы не тревожить при ходьбе. Прошло всего лишь три дня, с момента их встречи с Зэссом, но они толком не разговаривали. Он поил ее какой-то дрянью, от которой она все время спала или хотела спать, но зато ее плечо быстро шло на поправку. Тáйга иногда думала, что он специально опаивает ее, потому что не хочет разговаривать. И что она снова мешает ему. Зачем он ее тогда нашел? Но она старательно отгоняла эти мысли. Зэсс был первым, кто за многие годы так заботился о ней и, даже не смотря на все его странности, она была ему безмерно благодарна за многое.

– Я не маг, мальчик, – он специально ее так называл. И, похоже, ему нравилось, как она злится на это. – Даже если тебе очень хочется так думать, все равно, я не маг.

– А я не мальчик.

– Скажи это своему отражению.

– Я и так вижу, что я – девушка.

– Девушки так не пахнут.

Тáйга смутилась. Зэсс выдал ей чистую одежду, но запах от гноившейся раны и мази, грязные разводы от угля, так и не смытые рекой, и просто грязь делали свое дело.

Она так и не поняла, как он ее нашел. Как узнал, что ей нужна помощь? И почему он так долго не приходил? Она знала только одно: она безмерно рада, что он теперь рядом.

– Думаешь, мне самой нравится так благоухать?

– Я готов отмыть тебя в первой попавшейся луже. Кстати, кто всадил в тебя стрелу?

– Отец моего несостоявшегося мужа. Я умудрилась встретиться с советником в замке, где жила.

– Ты что, танцевать перед ним вышла? Зачем он в тебя стрелял? Или он, как его сынок, пытается овладеть луком?

– Я не знаю. Я просто стояла, а он как – то странно смотрел на меня, потом он зашел внутрь и началось… а потом вдруг прибегают солдаты и ищут меня. Мне кузнец помог. Я за ворота выбралась, а следом и советник. Прыгнула в реку, там он меня стрелой и пришиб.

Зэсс задумался.

– Если он увидел меня, то значит, не сразу вспомнил. Почему он сначала мимо проехал? Что ты молчишь?

– Знаешь, мальчик, как только я начинаю понимать, что происходит, все становится еще интереснее.

– Что ты имеешь в виду? Что ты понимаешь?

Он снова нехорошо улыбнулся.

– Ну и блах с тобой! Не говори. – она насупилась. – А что ты сам делал все это время? Я к разбойникам попала, потом меня хотели убить, потом продать, потом… знаешь, я Скура встретила. Помнишь его? Того, которого ты так с нами взять хотел?

– И как он? – Зэсс внезапно оживился и обратился к ней с неподдельным интересом.

– Умер. Тебя перед смертью не вспоминал. Передавать ничего не просил. – Тáйга не ожидала такого внимания со стороны Зэсса к кому бы то ни было. Ей даже обидно стало. Ее история его не интересует, а вот этот поганый детина…

– А давно умер?

– Ну… – Тáйга ответила приблизительно, но этого для Зэсса вполне хватило. Он удовлетворенно кивнул.

– Да что он тебе сдался? Знаешь, каким он оказался?! Он идет с нами и мы это не обсуждаем! – девушка передразнила интонацию своего спутника, – Да он…

Тáйга осеклась. Остановилась и словно другими глазами посмотрела на своего спутника. Ее вдруг осенило.

– Ты ведь знал, что он умрет. Да? Когда говорил, что он с нами ненадолго.

– Я не был уверен.

Девушка ошарашенно огляделась вокруг, не веря своим ушам. Она оказалась права. Но это только сильнее озадачивало.

– Ты знал, что он умрет!? Но как? Поэтому ты его с нами тащил? Хотел убедиться?

– Поэтому.

– Вот это да! – Тайге почему – то это показалось захватывающим. – И ты всех так видишь?

– Нет.

– Ну скажи! А меня видишь? Когда я умру?

– Прекрати.

– Тебе же все равно. Ну скажи.

– Отстань, мальчик.

– Я не мальчик! Ну скажи.

– Мала ты еще.

– Мала? А тебе по твоему сколько? Ты меня года на четыре старше. Или на пять! Если тебя расчесать и шрам убрать. Так сколько же тебе?

Он промолчал, скрывая легкую улыбку, и только когда она что-то затараторила вновь, пробормотал, улыбаясь дороге: «Мне триста лет, я выполз из тьмы…»

* * *

Ее привели, закованную в цепи.

Дар внимательно разглядывал немолодую женщину с усталым, осунувшимся лицом и опущенными плечами. Тонкие руки болтались в цепях, словно вот – вот выскочат. Руки выдавали человека, не знавшего тяжелый труд. Это не служанка и не простая крестьянка, хотя ее одежда говорит о другом: изорванные лохмотья скрывали худое тело и волочились за ней по полу. Плечи опущены, но осанка оставалась. И глаза… она не сумасшедшая, как ему сказали. Она могла бродить по городской площади несколько дней, выкрикивая все, что взбредет в голову, но ее глаза не безумны.

Она стояла прямо, лишь чуть сгибаясь под тяжестью какой-то своей внутренней ноши. И даже цепи не влияли. Тут что-то другое. Приблизившись совсем близко, стоя почти нос к носу, король все равно ничего не ощущал.

Он показал солдатам на цепи, обращаясь при этом к женщине.

– Думаю, это лишнее, и мы поймем друг друга без этих символов подчинения.

– Оковы – символ подчинения лишь для того, кто их надевает на тебя. – ее голос звучал устало, но уверенно, без страха и сомнения. Она не думала, что именно нужно сказать, не подбирала слова.

Когда цепи сняли, она молча потерла запястья и снова застыла. Дар приказал солдатам выйти, оставляя их наедине. Он налил вина из позолоченного кувшина на маленьком столе и протянул ей бокал.

Она взяла его без тени сомнения и выпила добрую половину.

– Я также думаю, что мои люди погорячились, назвав тебя сумасшедшей. – Он налил вина себе. – Я прав?

– Когда мой муж посадил нашего первенца в два года на коня, я сказала ему, что он сумасшедший. Есть ли грань более тонкая, чем безумие?

– Мои люди еще кое-что говорили про тебя. Насколько тонка эта грань? Позволишь мне гадать?

– Я не та, кто тебе нужен. – она еще раз сделала большой глоток. – Но тебе не будет скучно со мной. И не думай, что твои люди привели меня сюда. Я пришла сама.

– Сама? Закованная в цепи? Обычно, ко мне приходят по-другому.

– А к тебе пускают любого, кто этого хочет? Дар, гораздо проще ходить по площади и кричать, чем искать пути встречи с королем.

Он уселся в просторное кресло, играя бокалом в одной руке, а второй привычно нащупывая загривок тотчас же забравшегося к нему на колени кота.

– А кто мне нужен, по-твоему? За кого тебя приняли?

– Во мне нет той магии, что тебе нужна. Но три пойманные птицы все же лучше, чем пустая клетка.

Дар напрягся на мгновение, но тут же расплылся в довольной улыбке, ничем не выдавая себя.

– Две из этих птиц почти не умеют петь. Известно ли тебе это?

– Вряд ли тебе нужны такие птицы, дар? Говорят, некоторых птиц обучают песням… и весьма успешно.

Король откинулся на кресле. Она все больше напоминала ему его мать. Такая же строгая и сухая, способная подчинять себе и требующая повиновения. Неважно, что сейчас она в лохмотьях, она способна на это. И то, как она с ним говорит. Она играет свою роль. Что ж, все вокруг него играют какие – то роли. Даже он сам. Он не против театра. Особенно, когда актеров видно за масками.

– Как мне называть тебя? Для меня ты и так достаточно безлика, чтобы не скрывать своего имени. Его ведь нетрудно узнать, так?

– Илта.

– Значит, твоя сила – только твое знание?

– Скорее, это мое проклятье. Поверь мне, король, знание того, с кем ты спишь, не приносит мне радости. А незнание всего остального иногда доводит до отчаяния.

– Оно проявилось само?

– Не без помощи твоих чистокровных.

– Кто посмел тебя тронуть? Дауры не опускаются до насилия над женщинами. Без моего приказа.

– Неужели? – она захохотала. – Дар хотел сказать, что он удивлен, кто покусился на честь столь немолодой особы? Твои чистокровные мало чем отличаются от твоих солдат и наемников.

– Если ты назовешь его…

– Король, надо отдать тебе должное, на улицах было мало насилия, так что, случившееся со мной – это лишь малая толика войны. Стоит ли роптать, когда взамен открылся такой дар?

– Ты хочешь предложить мне свои знания? В обмен на что? Что у тебя забрали? Ты ведь знатного рода. Лохмотья тебе не к лицу. – он провел тонким пальцем по краю бокала, сквозь полуприкрытые ресницы рассматривая женщину.

– Нет. Я не могу предложить тебе ничего. И я не хочу ничего предлагать. – Она взмахнула грязными руками. – Я же сама теперь сокровище. Шутка ли, чуть ли не единственной в стране знать, что на уме у ее правителя!

– Я могу убить тебя. – Дар неискренне улыбнулся. – И твоя значимость на этом прервется.

– Но ты не сделаешь этого. Тебе слишком интересно, что я буду тебе еще говорить. О чем буду рассказывать.

– И о чем ты мне будешь рассказывать?

– Еще не знаю. – Она закатила глаза. – Знания приходят когда им вздумается…

Он захохотал.

– Я буду последним дураком, если отпущу тебя.

– Я рассчитывала, что так будет.

Он встал, скидывая недовольное животное на пол, и поставил пустой бокал.

– Только зачем ты здесь? Зачем это нужно тебе?

– О-о! – ее взгляд изменился. – Даже не знаю. Может, я пришла посмотреть на убийцу своего мужа и детей? Может, чтобы быть рядом и наблюдать? Может, я просто устала и хочу прожить остаток жизни в роскоши, обложенная мягкими подушками и вкусной едой? Тебе гадать, дар.

Король смотрел на холодный ненавидящий взгляд. Она не боится. И ей все равно, что сейчас будет. Или она точно знает, что будет.

Дар молниеносно достал меч. Острое лезвие прошло сквозь тряпки, и они окрасились быстро разбухающим темным пятном. Женщина вскрикнула и зажала раненную левую руку. В глазах ее промелькнула боль и удивление.

– Ты не знала, что так будет, правда? – он удовлетворенно убрал оружие. – У тебя будет еда, постель, одежда, и ты будешь довольно близка ко мне. Я уже с нетерпением жду нашего общения.

* * *

– Что ты все время скачешь?

– Просто так, – Тáйга остановилась и оглянулась на Зэсса. – Тебе и это во мне не нравится?

– Что вообще мне должно в тебе нравится?

– Ты становишься занудным, когда не в настроении.

– Сейчас я не в настроении?

– Ну да, – она пошла с ним рядом, приноравливаясь к его походке. – Что опять тебе взбрело в голову или что ты вспомнил? И как это отражается на моих прыжках?

– Мальчик, я тащу все твои вещи, присматриваю за тобой, побольше уважения.

– О, да! Я снова мальчик! Вещи ты тащишь, потому что ты сильнее и ты сам так решил. Наверное, тебе меня жалко.

Он хмыкнул.

– В тебе дури больше, чем в молодом жеребце. Лови! – он кинул ей одну из сумок. Почти пустую. – Может, успокоишься.

– Зэсс, ты мог бы нравиться женщинам, если бы не примерял на себя так часто образ старого зануды. – она легко перевесила сумку через плечо.

– Я и есть старый зануда. И я нравлюсь женщинам.

– Не буду спорить. А я прыгаю, потому что молода и все хорошо.

– И что у тебя хорошего, мальчик?

– Я жива и здорова, – она потрясла почти зажившей рукой, – у меня есть еда и защитник. Есть друг, на которого я могу положиться. И который тащит сумки.

– Я тебе не друг.

– Зэсс, я уже привыкла к твоему настроению. И считаю тебя другом. Мало кто сделал для меня столько, сколько ты. И, пожалуй, если тебя это злит, я могу сегодня больше не прыгать.

– У тебя представление о друзьях неправильное. – он препирался с ней без злобы и с видимым удовольствием. Зэсс вообще часто менялся, как заметила Тáйга. Из загадочного он становился простым и понятным, потом невыносимым, даже иногда доброжелательным, потом снова загадочным и так по кругу. – Друг – это не тот, кто накормил. Жизнь я за тебя отдавать не собираюсь.

– Интересно было бы посмотреть, за кого ты ее отдашь. Я об этом не прошу. И я не прошу тебя начать прыгать или быть более радостным. Даже не прошу перестать называть меня мальчиком. Видимо, тебе доставляет это какое-то особое удовольствие.

– Я это оценил. – он улыбнулся. – Иногда, мальчик, ты выдаешь интересные вещи.

– Я не такая уж глупая. – Тáйга немного обиделась.

– Обычно, женщины начинают умнеть около тридцати. Так что у тебя еще есть время.

– Послушай, – она остановилась и уперла руки в бока, – что во мне не так? Или ты со всеми людьми так общаешься? Или общался? Ты помнишь хоть кого-то, кто сказал тебе за это спасибо?

Зэсс не остановился, но снова явил свою довольную улыбку.

– Я с людьми особенно никогда не общался.

– Почему?

– Вы не больно интересны. В массе у вас одинаковые проблемы и истории. За редким исключением. Уникальности нет. И вы слишком задержались в средневековье. Наверное, все из-за магов…

– Мы? Значит, ты себя к людям не относишь?

– Меня можно ранить и убить, – он задумчиво оглянулся на нее, – но так было и раньше. Я изменился. Но чего стало меньше? А чего стало больше? Забавно будет, если я состарюсь.

– А ты не планируешь?

– Мои планы не похожи на план. Если я докопаюсь до сути, я буду доволен.

– До какой сути?

– Моей, моего пребывания здесь, моей надобности кому-то.

– Ой, Зэсс! Ты то молчишь, то как начнешь свои непонятные речи… и так печально, словно умеешь чувствовать.

– Я умею чувствовать.

– И что же ты чувствуешь?

– Впереди вода, и ты скоро помоешься.

– Ох! Я обязательно помоюсь, очень тщательно, чтобы не раздражать тебя своей вонью. И почаще мне напоминай, чтобы не прыгала, не бегала и тому подобное. – Тáйга фыркнула. – Иногда мне и правда кажется, что тебе гораздо больше лет. Ты как старый дед.

Скоро впереди действительно показалось небольшое озерцо. Вода в котором была чистой и холодной. Зэсс кинул ей чистую одежду и принялся раздеваться.

– Эй! Я еще не ушла и все вижу! – Она кричала скорее для своего успокоения. Ему было все равно, кто на него смотрит. Хотя, обнаженным Тáйга его не видела ни разу. – Стыд присущ тоже только людям? Ты…

Она замолчала, изумленно и с неким ужасом глядя на полуобнаженного Зэсса перед собой. Раздеться он успел только до пояса, но уже было на что посмотреть!

Все его тело покрывали давние рубцы от шрамов. Тонкие, отшлифованные временем линии, находились везде, извиваясь, переплетаясь, словно заигрывая друг с другом, как танец змей.

Кто сделал с ним это? И как давно это было? Ребенок, попавший под чью-то жестокую руку? Так могли исполосовать раба… Тáйга уже привыкла к шраму, пересекавшему его лицо. И перестала обращать внимания на светлые линии на руках. В бою бывает всякое. Но чтобы столько сразу!

Он застыл, поднеся руки к завязкам на штанах и вопросительно уставился на нее.

– Женщинам не просто нравятся шрамы, они их вводят в благоговейный трепет? – его ехидное высказывание вернуло ее на землю, и она покраснела.

– Ты так много воевал? – она старалась отвести взгляд, но он снова и снова скользил по его обнаженным плечам и торсу, уже полностью игнорируя шрамы.

– Я вообще не воевал. – сказано было очень серьезно.

Ответ ее озадачил.

– Но откуда?

– Фантазируй. И советую отвернуться, чтобы для фантазий осталось еще что-нибудь.

Она кинулась прочь, в соседние камыши, сорвала с себя рубашку и бросилась в холодную воду, яростно оттирая себя песком и травой. Женщина в теле юнца. Мальчишка с начинкой девушки.

Она легла на воду. Скоро осень. Или уже настала. День сегодня пасмурный. И солнце не бликует на водной глади. Можно смотреть вверх, на легкие облака и постепенно погружаться в воду, пока она не дойдет до носа, а затем набрать полную грудь воздуха, чтобы резко всплыть. Вокруг тихо. Не слышно Зэсса, не слышно плеска. Так тихо, что маленькая водомерка прошептала у нее прямо перед носом. Можно подумать, что они одни во всем мире. Такая кругом тишина и такой покой.

Но тишина имеет свойство становиться тяжелой и мрачной. Тáйга вздохнула, ушла напоследок под воду и заспешила на берег. Натянула на мокрые ноги штаны и пошла к месту, где уже одетый Зэсс пытался развести костер. Она настолько свыклась с мыслью, что выглядит как мальчишка, что перестала обращать внимания на свой обнаженный торс. В Собачьем Ухе ей частенько приходилось бегать так, когда ее нехитрый гардероб стирался. Сначала робость и стыд брали свое, но если ты мальчик, то окружающие с недоумением воспринимают твои попытки прикрыться.

Собрав грязные вещи, пропахшие потом и покрытые дорожной грязью и пылью, она понесла их к воде, засучила штанины и принялась за стирку.

Позже, после горячего ужина, развалившись у костра и дожевывая лепешку, она смотрела на звезды, казавшиеся маленькими неподвижными водомерками на небесной глади. Когда они переливались, казалось, будто они двигаются, перебираясь из одного конца к другому.

– Зэсс?

– У? – он ответил сонным голосом.

– А что для тебя там, куда ты идешь? Ты ведь не знаешь? Что ты там ожидаешь увидеть? Почему пустоши?

– Там я еще не был.

– А в остальных местах был?

– Я тут нигде не был. За малым исключением.

– Когда я в замке жила, читала у лорда письма. Ему писали, что там неспокойно. Непонятно и неспокойно. Просили людей дать. И он сам мне говорил, что неспроста дар обереги повырывал из земли. Он их особым способом как-то переставил. Словно огородился от чего-то. И они к нам оттуда пришли не просто так. Ты меня слушаешь?

– Слушаю.

– Там и раньше плохие места были, а сейчас вообще непонятно что творится. Люди боятся. – Она вспомнила лорда Хаста. Когда тот начинал разговаривать про пустоши, было видно, что он сам боится, и становилось страшно.

– Куда еще податься тому, кто убивает прикосновением и не знает зачем он здесь? Правильная логика…

– Что правильное? – Она опять не поняла, что он имел в виду, но Зэсс пропустил ее вопрос мимо ушей.

– А если меня туда тянет? Хочу сразиться с чудищами и доказать свою храбрость и силу. – Тáйга услышала как он смеется.

– Зэсс…

– Девочка, куда по твоему ушла вся магия?

Она опешила. Ее впервые за долгое время назвали девочкой.

– Не знаю.

– Магия ушла?

– Да.

– Тогда почему для вас естественно, что можно найти вещь, с помощью которой легко женщину сделать мужчиной?

– Это осталось. Такие вещи – редкость. Но мы знаем, что они есть.

– Значит, могло остаться еще что то.

– Может быть…

– Или кто-то. И если вы не понимаете то, что идет на вас с пустошей, может ли это быть магией?

– Может… это может быть чем угодно, – она чувствовала подвох.

Он засмеялся.

– То, что не понимает человек, обычно, он относит к потустороннему миру, так что мне там самое место. На пустошах. Посмотрю, что там и как.

– И кого ты сам думаешь там найти? На кого расчитываешь?

– Моя цель не хуже любой другой. И направление не хуже любого другого. Считай, что мне просто интересно, чего так боятся все остальные.

– А ты ничего не боишься?

– Я не хочу умирать. Это очень неприятно. А страха перед кем то или чем то… – Он задумался. – Может, я боюсь слишком мало или слишком много для такой твари как я. Время все ставит на свои места. Когда начинаешь читать книгу, приятнее, если не знаешь конца.

– Ты умеешь завести разговор в дебри. И какие книги ты читал?

– Девочка, ты не слышала ни об одной. Давай спать.

Второй раз! Тайге показалось, что он врет, но она промолчала. Если Зэсс не хочет говорить, он не будет. А слушать его отговорки или сказки ей не хочется. Пусть считает ее безграмотной. Но он сам продолжил разговор.

– До пустошей есть еще одно место, куда я хочу попасть.

– Что это за место? – она была польщена, что он сам решил ей что-то рассказать.

– Ты его увидишь.

– Да? И что там?

– Увидишь. А потом – пустоши. У меня такие планы…

* * *

Этой ночью спалось из рук вон плохо. Зэсс стонал и метался все время, а под утро сделалось просто невыносимо. Все ночи Тайгу это раздражало, всё сильнее и сильнее, особенно, когда он мешал ей толком выспаться. Вот и сейчас она недовольно встала, покружилась вокруг костра, подкинула деревяшек. Посмотрела на мечущегося спутника. Он не просыпался, оставляя себя полностью кошмарам. И ей стало его жалко. По настоящему жалко. Что там внутри, под вечными глубокими синяками под глазами? Под его странной неопределенностью?

Тáйга присела над ним, потом взяла и аккуратно переложила его голову к себе на колени, разглаживая мокрый лоб и тихо что то приговаривая, словно ребенку. Спящий как будто услышал ее. Дыхание стало ровным, сжатые челюсти расслабились.

Она водила пальцами по тонкому шраму, разделяющему левую половину лица, по густым темным волосам, даже тихонько прикоснулась к губам.

Вскоре, уснула и она сама, завалившись на бок, прямо на покрывающуюся утренней росой траву.

* * *

Дар снова стоял у карты, вглядываясь в давно изученные наизусть ломаные линии границ. Так же стоял его отец. Но отец был слаб. Слишком слаб, чтобы воплотить в жизнь свои мечты. Сильный воин, но слабый желаниями. Он довольствовался малым. Он был согласен следовать предназначению. Сын переплюнул его во всем: силе, честолюбии, подлости.

Последние несколько ночей отец приходил к нему во сне. Все чаще и чаще, заставляя короля просыпаться в холодном поту. Он видел его раздутое лицо, как-будто смерть наступила давно, и разложение не заставило себя ждать. Черно-синее, распухшее. Отец подходил к его ложу и стоял над ним, просто глядя своими выпученными мутными глазами. Король чувствовал тошнотворный запах, исходящий от него, видел его, но не мог пошевелиться. Так он лежал, задыхаясь от вони, а мертвец все склонялся к нему и склонялся, разжимая синие облезшие губы и что-то тихо шепча.

Слов дар разобрать не мог.

Просыпаясь мокрым в темноте, он шел… нет, он почти бежал в постель к Дэе. Брал ее, сонную, не понимающую, что происходит, рыча как зверь и уходил, оставляя на ней свои следы и укусы.

Он даже решил было разрешить ей спать в его постели, но брезгливость к чужому телу рядом все же взяла свое. Королю не пристало сознаваться в своих страхах и слабостях. И он ждал следующей ночи.

А днем все было как обычно. Уверенный, не знающий поражений король. Мог ли какой-то мертвец испортить его сон? Помешать? Испугать правителя, завоевателя, готовящегося перевернуть это мир с ног на голову? Мог ли какой-то мелкий маг, который слишком много уделяет внимания своим нарядам и чистоте того, что у нее между ног, помочь королю справиться со страхами? Дэя нужна была лишь снять напряжение. В остальном он справится сам.

Дар усмехнулся своим мыслям и шелесту юбок позади.

– Помнится, я велел следить за тобой. Чтобы не сталкиваться в темных коридорах и не дрожать от мысли, что ты сейчас появишься.

– Дар льстит мне. – Илта прошелестела к его креслу и уселась, устраиваясь поудобнее.

– Тем не менее, – он прошел к столу и щелкнул пальцами мальчишке, чтобы тот принес вина, – разве у твоей охраны ослепли глаза?

– Ведьме положено появляться из ниоткуда и проходить мимо стражи. – Илта пригубила поднесенный кубок. – Я же должна оправдывать ожидания.

– Ты пока не оправдываешь моих ожиданий.

– Дар думал, я начну сыпать пророчествами?

– Было бы весьма неплохо. – Он сменил тему. – Удобно ли тебе? Ты получила желаемое?

– О, да! Постель мягка, еда вкусна, а платья с убитых смотрятся достаточно шикарно на моей тощей фигуре. Я живу словно королева. Даже твоя женщина завидует мне. Недаром же с ее языка капает столько яда. – Илта довольно улыбнулась. – Дар мог бы дать ей гораздо больше, тогда яду стало бы меньше.

– То, что я ей даю, как раз по ее зубам.

– Кто знает… порой, дальше нас идут те, о ком мы и подумать не могли… – Илта тихо пропела почти себе в бокал.

– Я слышу тебя, женщина. Ты могла бы сказать что-нибудь в угоду королю.

– И моя постель стала бы еще мягче? Какими благами ты меня можешь еще осыпать, дар? У меня уже есть все, что нужно, чтобы я говорила то, что хочу.

– Блага легко потерять. Особенно, когда они зависят от других. – Дар поднял свой бокал.

– И чем прикажешь ублажать твои уши? Ты уже сидишь на троне, ты получил мага, ты добился, чего хотел. ОНИ вышли на свет. Они растеряны и плохо понимают, что происходит. Но скоро они начнут убивать. И их становится все больше. Все больше находят выход. И смелее отходят от него. Скоро ты получишь свое мертвое царство.

– Мое царство живее живых. Я оградил его от всех напастей.

– И сам укрылся за стеной. Каково это, дар, отойти от своего предназначения? Предать своих предков? – Илта говорила в свой бокал, совсем не глядя на короля.

– Вряд ли наши предки завещали нам умереть. Они сами наворотили дел. Я всего лишь спасаю свой народ и даю шанс спастись еще многим. Мои границы закрыты лишь для теней. Земли много. Я приму каждого.

– Твой остров не бесконечный, дар. Вы должны были защищать мир от этих сил. Для этого вас оставили. Для этого вы остались. Вы давали клятву.

– Мы не те, что прежде! – Король поднялся в гневе. Его темные волосы налились бронзой. Или женщине так показалось. Наверное, просто свет упал не так, как обычно. – Женщина, как я могу противостоять тому, чего не было столько лет?! Как я могу знать, как бороться с магией!? Мы слабы! Я не хочу умереть по прихоти своих предков, не оставивших нам ничего в помощь!

– Они оставили. Только ты решил, что тотемам будет лучше в других местах. Ты выпустил их! А должен был держать там, куда их загнали. Равиеры всегда защищали миры от злой магии. Они были рождены для этого!

– Равиеры ушли, – он наклонился над ней, впиваясь руками в ручки кресла, – много столетий назад. Ушли вместе с остальными, оставив этот мир загнивать. Оставив его людям. Остались дауры, неспособные обучаться в отсутствие магии. Дауры! Великие воины на загнивающей, пораженной земле, у которых нет силы, данной им по праву рождения! Я не выпускал их. Они нашли бы путь, рано или поздно. Я лишь ускорил. Я взял то, что должен был взять мой предок еще столетия назад! Я взял этот мир! Я не хочу умирать за этот мир. Я хочу править этим миром!

– Только вы можете остановить их. И только вы, убивая, можете становиться сильнее. – Илта спокойно смотрела на дара, дышащего ей в лицо, – вы должны защищать мир от зла, спящего под землей все это время.

– Зла? – он отстранился от нее, глядя ей в глаза. – Так ты ничего не знаешь? Твои видения не заходят так далеко? – Он отошел от кресла и снова вернулся к карте. – Это не зло, женщина. Это не было злом, когда их закрыли под землей. Это те, что остались. И теперь они жаждут мести.

* * *

Утром он поприветствовал ее кивком головы, ничем не давая понять как отнесся к ее добровольному жесту помощи ночью и вернулся к своей нехитрой стряпне у костра: маленький котелок весело кипел, излучая аромат трав.

Тáйга подавила зевок. Что он почувствовал, когда проснулся на ее коленях? Она успокоила его. Она помогла забыть все страхи, терзающие его во время сна. Она! Уверенный в себе Зэсс легко откликнулся на ласку. Его тело позволило себя успокоить прикосновениями. Интересно, что он сам думает по этому поводу? Он же не мог не заметить перемены. Или Тáйга придает слишком много значения своей близости? Желанию быть нужной для него?

Может, Зэсса она и успокоила ночью, но у самой голова как-то неприятно гудела и отдавала странной тяжестью. И спина немного ныла. Такого давно не было на ее памяти. Или не спина. Или не только спина. Ощущения во всем теле были какие-то непривычные и странные. И вчера то же самое с утра началось.

Она втянула носом приятный запах и пошла к озерцу, встала у кромки на четвереньки и опустила лицо и голову в холодную воду. Хотелось спать. И даже холодный душ не сильно помог.

Вода сбегала тонкими струйками по волосам на лбу, через нос и скулы, огибая лицо, встречаясь с остальными ручейками на подбородке и обрываясь внизу в тишине озера, коверкая и изгибая отражение. Волосы тяжело намокли и липли к шее. Наверное, пора бы их постричь. Странно, что они так быстро отросли. Еще вчера, вроде, ей ничего не мешало… или мешало…