Текст книги "Цветок у трона"

Автор книги: Ольга Калитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Вот, займешься починкой одежды. Ты хоть шить умеешь?

– Умею, – благо мое аристократическое воспитание не упустило этого пункта.

Оставшуюся часть дня, я работала иголкой. К вечеру мои глаза невыносимо болели, а спина не могла разогнуться.

Следующий день ничем не отличался от предыдущего, кроме того, что меня нагрузили новой работой. Я помогала Лирте печь хлеб, что у меня получалось очень скверно, поэтому на меня накричали и выгнали на улицу. Пока выдалась свободная минутка, я решила побродить по деревне. Почти все строения были выложены из камня, но часто попадались и деревянные избы. Объединяло их только одно – крепкие дубовые двери со вбитыми в них острыми шипами. Хорошо придумано: зверь разорвет лапы в кровь, если попытается их выломать. Люди как-то странно на меня реагировали-смотрели с опаской, опускали глаза, когда я встречала их взгляды, и обходили меня стороной. Пройдя пару домов с разноцветными ставнями, я увидела знакомая бородатое лицо. Это был тот самый мужчина, к ногам которого я свалилась в беспамятстве. Он сидел на крыльце и что-то стругал из дерева.

– Здравствуйте, – подошла я поздороваться, – спасибо, что подобрали меня.

– Ну не оставлять же тебя было умирать под моей калиткой. Но мы тут чужаков не любим, многие в нашей деревне боятся тебя.

– Но почему? – удивилась я.

– Боятся, что тоже зверь. Но я тебя принес в дом старосты, потому что точно знал, что ты не оборотень.

Мне стало любопытно:

– Но вы же не могли знать наверняка, оборотня невозможно отличить от обычного человека днем.

– А я увидел твою руку, – и мужчина показал на мою правую руку. Я подняла ее к глазам, и мой длинный отлитый из серебра коготь засиял на солнце, вместе с узорами, обвивающими палец.

– Это чистейшее серебро, не знаю, кто его выжег на твоей коже, девочка, это уже не мое дело, но значит ты точно не зверь. А мне этого достаточно.

– Но почему другие бояться меня? Мало ли тут путников бродит, не все же должны быть оборотнями!

– Ах, милая, это длинная история, – глаза мужчины загорелись в предвкушении, и я поняла, что он принадлежит к тому нередкому типу людей, обожающих травить байки. Видно, мужичок совсем заскучал в этой глуши. Эта деревня мне напоминала стоячее озеро, готовое вот-вот превратиться в болото. И тут удача – новая чистая струйка свежей воды. Есть, кому рассказать о том, что наболело и вдоволь почесать языком. Но мне было скучно, а возвращаться к Лирте как-то не хотелось – она-то уже точно найдет мне работу. Усевшись на крыльцо, я блаженно вытянула ноги и приготовилась слушать.

– Проклятый зверь уже полгода убивает людей и разоряет деревню, уводя скот. Пятнадцать лет назад мы думали, что убили тварь, но она вернулась.

– Так он уже пятнадцать лет терроризирует вашу деревню? – перебила я.

Рассказчик недовольно поморщился:

– Не беги впереди телеги и не перебивай! Где твое воспитание и уважение к старшим, девочка? – а ну да, знакомая песня, лучше потупить глазки и сделать смущенный и раскаивающийся вид. После грандиозной сцены на площади, где во мне умерла великая актриса, это было пустяком.

– Все началось пятнадцать лет назад, зима была холодной и суровой. А той ночью погода разыгралась не на шутку, начался настоящий буран. Казалось, горы засыплет до самой верхушки. Мой дом стоит на окраине, поэтому все чужаки всегда стучать в мою калитку, – и он подмигнул мне, – и в тот раз именно я пошел открывать незнакомцу. В нашей деревне люди гостеприимные и никогда не откажут в крове путнику, особенно в такую непогоду. Мужчина с головой был укутан в серый плащ, он еле держался на ногах, и я поспешил его впустить. У нас так уж принято, что чужаков всегда приводят к старосте. Эх, девочка, тогда их семья была совсем другой, счастливой, дружной. На лице Лирты не было ни одной морщинки, а ее муж мог дать фору любому молодому парню, – я вспомнила мужа Лирты, сгорбившегося седого старика с мутным потухшим взглядом и мне трудно было поверить, что так можно измениться за десять лет.

– Вот я и привел чужака к ним в дом. Если бы только он переночевал у меня и ушел, когда буря утихла, все могло бы быть по-другому, – рассказчик вздохнул и надолго замолчал, размышляя о чем-то своем.

– Ну, вы привели его в дом старосты, а дальше то что? – нетерпеливо спросила я, устав ждать, когда он вернется к реальности.

– Привел я, значит, его, а нам навстречу сразу Милла и вышла. Незнакомец чуть о порог не споткнулся, когда ее увидел, хотя чему тут удивляться, красавица была, каких ни одна столица не видала.

– Кто такая Милла?

– Так, дык, дочка ихняя. Лирта в ней души не чаяла, ребенок то поздний был, нарадоваться не могла. Некапризная, работящая, добрая, а личико, как у нимфы лесной, – внутри больно кольнуло: Нии сейчас точно улыбнулась бы, услышав это, – все парни в деревне ей в след вздыхали. А только не мил ей был никто, на всех, как на пустое место смотрела. Бывало, придет ко мне, откроет калитку, чтобы дальние луга и поля видны были, сядет на крыльцо и смотрит вдаль, словно ждет чего-то. Вот и дождалась, пришел он через эту саму калитку…

Умел он рассказывать, я аж подобралась вся, как интересно было, что дальше случится.

– Милла со всеми приветлива была, улыбнулась гостю и руки протянула, чтобы мокрый плащ взять. А он как капюшон откинул, она и побледнела, только глаза ярко-ярко загорелись. Я себя неуютно почувствовал. Они просто стояли и друг на друга смотрели. Чужак, шельма, красавец оказался. Лицо волевое, сразу видно благородное, не то, что наши парни с простоватым деревенским видом. Милла взяла у него плащ, а тут родители ее выходят. Пригласили гостя как положено. Под плащом одежда у него из хорошей дорогой ткани, а на поясе большой рубин сверкает. Да и разворот головы, осанка – по всему было видно, что не пройдоха и не вор какой-то. Ну, я поглазел на него немного, да и домой ушел. Я то сразу смекнул, что не видать больше Милле покоя, влюбилась девка с первого взгляда.

Буря еще с неделю не утихала, и незнакомцу пришлось остаться. Потом мести перестало, снег начал потихоньку таять. А чужак все не уходил. Часто я видел, как они с Миллой гуляют то тут, то там. За ручку ее держал, улыбался. А она, вся прям сияла, никогда еще такой счастливой ее не видел. Лирта нарадоваться не могла, такой жених знатный, да и дочка любит, что еще надо? Только у меня на сердце неспокойно было, чуяло оно несчастье какое-то. На следующий день подхожу я к дому, а на крыльце сидит Милла и рыдает. Тут провидцем быть не надо, чтобы понять, что случилось. Обнял ее и начал, как ребенка маленького укачивать. " Что, бросил тебя сокол твой? Ну, ничего, девочка, поплачь, оно и к лучшему, не пара он тебе, слишком вы разные. Ты хоть и красавица, умница, а девка простая, деревенская, а он из благородных!" Тут она вскочила, как ошпаренная. Глаза горят, как у сумасшедшей, и такая решительность и отчаяние во взгляде, что мне не по себе стало. " Слишком разные говоришь?! – и засмеялась безумным смехом, от которого меня ах пороз пробрал, – наплевать! Все равно с ним буду! Никуда его не отпущу, с ним уйду!" – и убежала. Я долго думал, сходить ли к старосте, рассказать ему, что дочка может глупость совершить, да так и не пошел. У самого забот по горло хватало – волк завелся, овец раздирать стал. И тут смотрю, староста идет, какой-то весь осунувшийся, постаревший. Подходит и говорит: " Если увидишь того чужака, не впускай в дом, я уже всех предупредил"– я удивился, неужто из-за дочки все, обидел он Миллу чем-то, что староста его из деревни выгнал. " А что случилось?" – спрашиваю я. " Это не волк овец раздирает. Чужак, которого ты впустил – оборотень. Ночью не выходи из дома"– и больше ничего не сказав, развернулся и ушел. Я только головой покачал – ну и ну. Эх, жалко девку, ну ничего, поплачет и успокоится. В ту ночь долго заснуть не мог, не спокойно на душе было. Как проснулся сразу к дому старосты пошел, проведать как там Милла. Подхожу, смотрю, а дверь на одной петле висит и вся исполосана, словно по ней когтями скребли. Захожу, а на полу сидит Лирта с растрепанными волосами и рыдает, обхватив голову руками. Я подбежал, поднял ее, спросил, что случилось. А она как начнет в истерике биться и кричать: " Он забрал мою девочку! Да будь он проклят! Забрал, забрал мою Миллу, мою красавицу. Ворвался в дом, набросился на нее, она убежать пыталась, в сторону леса кинулась. Мы за ней, и не успели! – слова заглушил поток рыданий, – она закричала, до сих пор ее крик в ушах звенит, а потом тихо стало. "Доченька моя, не уберегла я тебя, впустила зверя в дом. Прости меня!" – я ее ели в руках удержал, она как начала бешено вырываться и волосы на себе рвать. Потом староста зашел, бледный весь, на висках седина, взгляд мертвый. Мы вместе Лирту успокоили и я домой пошел. После этого в их доме уже никто никогда не смеялся, а на столе теперь всегда ножичек серебряный лежит, уж не знаю где они его и зачем взяли. И вот опять зверь вернулся, опять покоя не будет.

Мужчина горестно вздохнул и замолчал. Мне тоже ничего не хотелось говорить. Да и что тут скажешь. Одним судьба сладка как мед, другим горше полыни. Я попрощалась и направилась к дому старосты. Жалко бедных стариков, теперь понятно, почему Лирта почти всегда молчит, а ее муж ходит по дому как тень. В ту ночь я не могла уснуть. В голове снова и снова прокручивалась история несчастной девушки. Проворочавшись полночи, я, наконец, поняла, что меня мучает. Что-то в этой истории было не так, что-то не сходилось. Девушка погибла не в первое полнолуние, они были вместе несколько месяцев, почему он до этого ее не трогал? Да и людей тоже других не убивал, только овец уводил. И тут вдруг ворвался именно в дом старосты. Чтобы отомстить? За что? Милла его любила, и по ее последней фразе и слезам, можно было догадаться, кто кого бросил. Что же все-таки случилось на самом деле? Промучившись всю ночь, и так и не сумев найти ответы на мучавшие меня вопросы, я заснула.

Я наотрез отказывалась просыпаться, окончательно решив, что без боя не сдамся и просплю до обеда. Но когда я открыла глаза, за окном еще было темно, хотя подол неба уже начал выцветать по краям. Минуту я пролежала в недоумении. Что могло меня разбудить до рассвета? А потом раздался глухой стук откуда-то снизу. Ничего не понимая, я прислушалась, Стук повторился. Проклиная все на свете, я вылезла из-под теплого одеяла и, закутавшись в плед, осторожно повернула ручку двери. Звук шел снизу, а так как дом одноэтажный, то, скорее всего тут был подвал. С минуту я стояла в нерешительности. Это могут быть обычные крысы, да и не имею я права обшаривать чужой дом, где я всего лишь гость. С другой стороны, от обычных крыс я бы не проснулась на рассвете, там точно что-то было. Когда пальцы ног начали коченеть в остывшем за ночь доме, я приняла решение. Любопытство победило лень, и я отправилась на поиски подвала. Еще вчера я заметила лестницу, ведущую вниз, поэтому направилась именно к ней. Странно, но, когда я спускалась, ни одна ступенька не скрипнула. Даже как-то странно, что я ничего не уронила и не разбудила хозяев, с моей-то удачей…

Лестница была длинной и темной, поэтому приходилось идти на ощупь. Но когда моя нога опустилась на последнюю ступеньку, в глаза ударил тусклый свет, лившийся из-за угла. Двигаясь на свет, я отметила, что это был не подвал, а скорее погреб. В углу были свалены какие-то мешки, а рядом стояли толстопузые бочки. Выйдя, наконец, к источнику света, я оказалась еще в одном маленьком помещении. В углу стоял старый пыльный стол с зажженными керосиновыми лампами. В стене была дверь, железная и очень массивная. Именно из-за нее и раздавались странные шорохи. Я подошла к ней и осторожно постучала:

– Эй, там кто-нибудь есть? – полушепотом спросила я.

В ответ раздался очередной шорок, а потом все стихло.

Я закусила губу и задумалась, что же делать. На двери весел большой замок, ключа от которого у меня естественно не было. И почему я лезу не в свое дело? Не зря же на этой двери замок, с той стороны может быть что-то опасное. Разумнее всего сейчас вернуться в комнату и попытаться заснуть. Все мои проблемы от недостатка здравого смысла и переизбытка глупости. Я поскребла ногтем серебреные узоры, оплетавшие мой мизинец.

– Эфир! Ты мне нужен, – позвала я своего хранителя. Тишина, – Эфир, ну где же ты, отзовись, пожалуйста, – даже у меня в голове мой собственный голос звучал очень жалобно.

– Да, моя драгоценная, ты меня звала? – наконец откликнулся он.

– Силы печати хватит, чтобы открыть этот замок?

– Силы одной печати хватило бы на один маленький ураган и еще пару бурь. Зачем тебе открывать эту дверь, там нет ничего интересного. Ты вмешиваешься не в свое дело. Мой совет – не лезь туда.

– Но я чувствую, что должна туда попасть, для меня это важно.

Эфир что-то раздраженно пробурчал, но все-таки ответил:

– Ну, если ты хочешь лишних проблем и забот, твое дело, лично мне тот, кто находится по ту сторону двери, безразличен. Просто всунь серебряный коготь в замочную скважину и проверни, – и Эфир замолчал.

Я сделала, как он велел, и замок, жалобно щелкнув, открылся. Нерешительно толкнув дверь, я с опаской протиснулась в щель. То, где я оказалась, нельзя было даже назвать комнатой, только комнаткой, такой маленькой она была. Даже тюремные камеры казались бальными залами по сравнению с ней. Внутри было полутемно и сыро. Потолок, однако, был высокий, и под ним в стены были вделаны железные стержни, на которых в подставках горели керосиновые лампы. Вернее лампа, всего одна. Она то и давала скудное освещение. Узкая спартанская кровать и маленький сгнивший столик с почти развалившимся стулом – вот и все убранство комнатки. Поначалу она показалась мне пустой, я еще удивилась – зачем тогда был нужен замок? Но снова раздался подозрительный шорох, и где-то лязгнуло железо. Боковым зрением я заметила, как в углу что-то пошевелилось.

– Кто здесь? – решилась спросить я.

– Зачем ты пришла сюда? – прохрипел кто-то мне в ответ.

– Я услышала шум и спустилась, – неуверенно ответила я.

– Уходи. Ты чужая, у тебя чужой, незнакомый мне запах.

Ничего не понимая, но почему-то не испытывая страха, я приблизилась к говорившему. В темноте я смогла различить только его скрюченную в углу фигуру. Серебряные руны первой печати на моей коже издавали слабое свечение, его вполне хватало, чтобы разглядеть незнакомца. Подойдя ближе, я вскрикнула.

Это был мальчик, совсем еще ребенок, не больше десяти – одиннадцати лет. На его тощем теле грубая одежда висела как на вешалке. Лицо он отвернул к стене, но я бы все равно не смогла его рассмотреть – длинные грязные волосы доходили почти до плеч. Но не это заставило меня вскрикнуть от ужаса. Мальчик был прикован к стене двумя толстыми цепями. Тяжелые обручи сковал его правую лодыжку и кисти рук. Цепи были очень короткими, меньше метра.

– Кто надел на тебя кандалы?

– Ты хочешь сказать, посадил на цепь, как дворняжку? – грубо спросил мальчик. Голос у него был совсем не детский, – тебе-то какое дело, чужачка? Убирайся, тут тебе не цирк, фокусов показывать не умею.

Я проигнорировала оскорбительный тон.

– Меня зовут Тиа. Я случайно оказалась в этой деревне и меня приютили в доме старосты. А как зовут тебя? – дружелюбно спросила я, решив начать с малого.

– У меня много имен, кому как нравится, каждый называет по-разному. Можно ублюдок, можно мерзкая тварь. Лично мое любимое – звереныш. Выбирай любое, – каждое слово было пропитано ядом.

– Может, хватит грубить? – спокойно сказала я, – не я тебя приковала к стене и оскорбляла, а если ты и дальше будешь продолжать скалить зубы, я просто развернусь закрою дверь и пойду спать. А утром решу, что мне все приснилось и уйду из этой деревни своей дорогой.

Повисло молчание. Я решила, что не уйду отсюда, пока не выясню, почему этот внушающей мне симпатию, хотя и невоспитанный грубый мальчишка, прикован к стене.

– Вот и вали отсюда! – прорычал парень, – советую тебе убраться до следующей ночи.

– Ты когда-нибудь был в Нефритовом лесу? Это самое волшебное место во всей Иллюзории.

Мальчик упрямо молчал.

– Такого зеленого цвета как там, нет нигде. Если уронить горстку изумрудов на траву, ты их никогда в жизни не соберешь. Когда я там жила у меня была накидка ярко-красного цвета, хотя дриада предупреждала меня что это глупая затея, я даже не поняла сначала почему. Да и упрямая была, жуть, – я, конечно, слукавила, употребив глагол в прошедшем времени, – начали мы дурачиться с нимфами, катались по траве, измазались все как черти. Я потом до ночи сидела у ручья, пытаясь выстирать зеленые пятна с моей новенькой накидки. А негодяйки нимфы порхали вокруг меня и дразнили. Но они недолго веселились, когда я их столкнула в воду, веселье закончилось. Моя подруга Нии еще долго на меня злилась. Вот с тех пор ничего кроме зеленого я никогда не носила, хотя меня уже начало тошнить от этого цвета.

Мальчик упрямо молчал, хотя я чувствовала, что он умирает от желания засыпать меня вопросами. Детской любопытство такая же сильная вещь, как и мое упрямство.

– А у меня глаза зеленые, – не выдержал вдруг он.

– Да врешь ты все, – улыбнувшись про себя, ответила я.

– Нет, не вру! – возмущенно вскрикнул мальчик.

– Ну, я твоих глаз не видела, – протянула я, – так что… – мальчишка попался на мою хитрость и неохотно повернул лицо.

Оно было очень худым, кожа туго обтягивала скулы. Гладкие, без малейшего намека на щетину щеки были очень бледными. И только огромные ярко-зеленые глаза ярко блестели на осунувшемся лице. В них был вызов.

– И правда зеленые, тебе можно верить, – похвалила я, – а знаешь, даже зеленее, чем волосы у нимф, – авторитетно заметила я.

– Правда? – зеленые глаза загорелись, – а ты действительно видела нимф? – голос звенел от переполнявшего его любопытство.

– Шутишь? Я среди них детство провела, – ну это же можно считать детством, ведь правда? – моя лучшая подруга – нимфа, – внутри больно кольнуло, но я не подала виду.

– А у меня нет друзей, – угрюмо сказал мальчик и снова отвернулся. Я почувствовала, что он снова закрылся от меня.

– Ну, чтобы у тебя появился друг, надо сначала познакомиться с тем, кому ты нравишься, потом он должен понравиться тебе, и фундамент будущей дружбы заложен. Первый шаг ты уже сделал, – я лукаво улыбнулась.

Мальчик снова повернулся ко мне, и я увидела, что на его щеках появился легкий румянец.

– Я что, правда тебе нравлюсь? – смущенно и, запинаясь, спросил он.

– Если бы нет, я бы наверно давно пошла спать, вместо того чтобы сидеть на холодном полу и разговаривать с невоспитанным мальчишкой.

– Почему это я невоспитанный! – возмущенно взъерошился парень

– Потому что грубишь старшим! – важно, строгим тоном сказала я, но все испортила, скорчив смешную рожицу.

Мальчик не удержался и прыснул.

– Ты не старше меня, а ростом точно ниже.

– И сколько тебе лет?

– Тринадцать! – гордо ответил мальчик. Я с сомнением посмотрела на него, от чего он сразу сник, – ну, будет. Пока двенадцать.

– Ну, так что, будем переходить ко второму пункту плана завязания дружбы? Или я тебе не нравлюсь, – кокетливо улыбнувшись, я захлопала ресница, от чего парень снова не удержался от смеха.

– Нравишься, ты смешная, – ответил мальчик, – а твоя подруга не будет против того, что я с тобой дружу?

– Она сама будет рада с тобой подружиться. Я тебя с ней обязательно познакомлю, наконец-то не только мне буду читать нравоучения и отчитывать, – я подмигнула.

– А где она?

– Она сейчас не со мной, нас разлучили, и я по ней очень скучаю, потому что люблю.

– Я тоже скучаю по тем, кого люблю, – из глубины зеленых глаз как из омута всплыла такая невыносимая боль, что я непроизвольно протянула руку и сжала холодную ладонь мальчика.

– Так не честно, ты мое имя знаешь, а я твое нет, для полноценной дружбы одного моего имени мало, – я решила отвлечь его от горьких мыслей.

– Меня зовут Эльдар, – неохотно признался мой новый знакомый.

– Можно я буду называть тебя Эль? Не люблю длинные имена, слишком официально.

– Это смахивает на имя напитка.

– Ну, я его никогда не пробовала, но теперь точно закажу, как только попаду в таверну. И тебя угощу, ну только годика через три, когда подрастешь, – я улыбнулась, услышав возмущенное сопение.

– Только сначала надо отсюда выбраться. Кто тебя приковал? – осторожно спросила я, боясь, что Эль снова замкнется в себе.

– Тот, кто живет в этом доме, – зеленый глаза потухли, но он не отвернулся.

Зачем старосте и его жене приковывать ребенка к стене? Что здесь вообще происходит?

– Но почему они это сделали? – ничего не понимая, спросила я.

Эль ничего не ответил, но его взгляд стал отрешенным и каким-то пустым.

– Есть одна причиной, по этой же самой причине мы с тобой никогда не будем друзьями.

Повисла напряженная пауза.

– Я зверь. И скоро полнолуние.

Я все поняла, но от шока ничего не смогла сказать. Но он не может быть тем самым оборотнем! Тогда их два? Все недостающие части картинки встали на свои места. Ну, почти все. Этот мальчик сын того самого оборотня, и его отец нападает на деревню, потому что у него забрали сына. Он просто хочет его вернуться. Но зачем староста посадил своего собственного внука на цепь?

– Убирайся, – Эль снова стал грубым и замкнутым. Я поняла, что сейчас лучше уйти.

– Я вернусь, – пообещала я, и, уже закрывая дверь, услышала тихое:

– Врунья…

Поднимаясь по лестнице, я столкнулась с Лиртой. Никогда я еще не видела в ее спокойных пустых глазах такой ярости и ненависти.

– Зачем ты спускалась в подвал, почему не спишь?

Я попыталась, чтобы мой голос звучал сонно и спокойно. Она ничего не может доказать, замок остался висеть на двери.

– Я услышала какие-то шорохи, они то меня и разбудили, – я зевнула, – пошла проверить, оказалось, крысы. Зря только вылезла с теплой постели.

Лирта продолжала смотреть на меня подозрительно.

– Не позже вечера ты должна собрать свои вещи и уйти. Этой ночью полнолуние, тебе здесь больше нечего делать.

Ну да, можно подумать, она заботиться о моем благополучии. Выгоняет меня, чтобы я тут не лазила и не совала нос не в свое дело.

– Хорошо, вечером меня уже тут не будет, – пообещала я.

Еще один подозрительный взгляд, и Лирта ушла. А я с тоской посмотрела на окно. Рассвет уже был в самом разгаре, прогнав ночь. Да ну их всех! Леший с ними и их оборотнями, просплю до самого вечера!

Я проснулась с последними лучами солнца. В комнату вошла Лирта и окинула меня раздраженным взглядом:

– Я пыталась тебя разбудить, но ты не реагировала. Солнце уже почти зашло, поэтому советую тебе поторопиться. Я собрала вещи, которые понадобятся тебе в дороге. Работала ты честно сказать не очень усердно, но не выгонять же тебя голой на улицу.

Не знаю почему, но мне даже не было стыдно от ее слов. Я по крайне мерее не приковываю детей к стенам, будь они хоть три раза оборотни.

– Через десять минут меня тут не будет. Спасибо, что приютили меня и спасли жизнь.

– Счастливого пути, богини тебе в помощь, девочка, – попрощавшись, Лирта положила сумку мне на кровать и вышла.

Быстро одевшись, я повесила сумку на плечо и закрыла за собой дверь. Деревня опустела, будто вымерла. На улице не было ни одного человека, а все двери были плотно закрыты. Солнце уже пересекло горизонт и на землю черной узорчатой шалью упали сумерки. Было жутковато идти по пустым улицам, но после всего пережитого, мои нервы стали намного крепче.

Обогнув последний дом, я вышла к самой кромке леса. Время у меня еще есть: на небе уже зажглась Си'эрр, но луна не спешила явить свой светлый лик.

– Эфир, ты мне сейчас очень нужен, отзовись!

– Да, моя красавица, что ты хочешь?

– Как мне поймать оборотня? – мой хранитель ничего не ответил, но я терпеливо ждала.

– Тебе что, заняться нечем? – прошипел он, наконец, каким-то злобным голосом, – ты растеряла последние мозги? – я еле могла разобрать слова, словно это шипела змея, – мы должны найти вторую печать, а ты творишь черти что! То тебе надо было спуститься к этому зверенышу, то теперь ты хочешь восстановить справедливость! Сейчас ты должна вызвать Крылатого и лететь в горы на печатью, глупая девчонка!

Я почувствовала, как во мне просыпается злость, яростная вспышка Эфира неприятно поразила меня.

– Я сама буду решать, что мне делать! У тебя же я прошу всего лишь совета, по-моему, мы договорились, что ты будешь мне помогать, но с такими темпами я уже начинаю сомневаться, а нужен ли ты мне вообще!

– Прости, моя красавица, – голос снова зазвучал ласково и спокойно, каким я привыкла его всегда слышать, – я немного погорячился, но я же забочусь о тебе! Я хочу, чтобы ты поскорее оказалась в безопасности, а это возможно только со всеми четырьмя печатями. А если ты будешь отвлекаться на посторонние вещи, Шайтан быстро найдет тебя и поверь, он никогда не повторяет своих ошибок – больше тебе сбежать не удастся.

Я тоже уже успокоилась, но решила настоять на своем.

– Пока я не помогу Элю, я не уйду. Я должна вернуть его отцу, но не думаю, что оборотень признает во мне союзника. Поэтому мне надо его поймать, чтобы он на меня не набросился, пока я все не объясню. Как это сделать?

Похоже, Эфир сдался. После недовольного молчания, он нехотя ответил:

– С ним будет много хлопот, потом не говори, что я тебя не предупреждал! Проще было бы убить оборотня, один взмах рукой и сила печати прижжет его сердце раскаленным серебром.

– Я не хочу его убивать! Мне надо его обездвижить. Мне придется ждать рассвета или он себя контролирует и понимает человеческую речь?

– Смотря, какой это оборотень, – скучающим тоном ответил Эфир, – если обращенный, то он живет только звериными инстинктами и с трудом контролирует себя, хотя помнит свой человеческий образ. А вот с истинным не должно быть никаких проблем, это просто человек в звериной шкуре.

– И чем же отличается истинный от обращенного?

– Если человек становится оборотнем, получив царапину или попробовав крови другого оборотня, то он называется обращенным. А чистокровный это тот, чье проклятие передалось по рождению, когда либо мать, либо отец были оборотнями. Он истинный и может полностью себя контролировать во время обращения.

У меня не было полной уверенности, что отец Эля чистокровный, поэтому стоило перестраховаться.

– Делает ставку на то, что он обращенный, что мне делать?

– Просто протяни руку с печатью и направь ее на зверя. Потом представь, как выплетаются серебряные звенья цепи и набрось их на шею оборотня. Так ты его свяжешь, и он будет неопасен. Главное сконцентрируйся, сотри границы между реальностью и иллюзией. Тебе дана поразительная сила, все, что твориться в твоем воображении отпечатывается на реальность. Пока в твоем распоряжении всего одна печать, поэтому сила ограничена, но, чтобы поймать зверя этого вполне достаточно. А вот когда у нас будут все четыре печати… – голос Эфира стал мечтательным и каким-то далеким, но вот он снова заговорил по делу, – ах да, запомни самое главное: ни в коем случаи не смотри в глаза зверю!

– Почему? – я была заинтригована.

– Все тебе надо объяснять! Без «почему» ты просто не можешь! – какой-то он сегодня разраженный, – глаза оборотня – это его человеческая душу, они как окна, через которые человек в шкуре зверя смотрит на мир. Она обладают мощнейшим магическим зарядом, и просто засосет тебя, ты будешь полностью парализована, твое сознание буде блуждать в самых мучительных и ярких воспоминаниях оборотня, от чего ты запросто сможешь сойти сума, просто потеряться в коридорах памяти, забыв свою собственное «я» которое сольется с естеством зверя. Но даже если ты окажешься сильнее и вернешься в свое тело, все равно умрешь: за пару секунд ты проживешь чью-то жизнь, но этих секунд зверю хватит, чтобы разорвать тебя. Так что, когда будешь колдовать, лучше закрой глаза.

Приняв к сведению новую информацию, я поплотнее запахнула шубку и приготовилась ждать.

Мне не нравились эти места, я была южной барышней, поэтому здешние холода и морозы вводили меня в состояние постоянной депрессии. Больше всего было холодно носу, но спустя минут двадцать эта проблема решилась – я его уже больше не чувствовала. Луна уже появилась и была такой же холодной, как и все вокруг. Может, я не выгляжу достаточно аппетитно для оборотня? Конечно, шкура да кости, но под массивной меховой шубой должно выглядеть не так жалко и костляво. Я еще раз прокрутила план действий в голове. Должно получиться, с силой печати я буду почти в безопасности, тем более, я учла все.

Все кроме одного.

Зубы застучали, но уже не от холода. По всему телу прошла волна неконтролируемого ужаса. Тихое угрожающее рычание у меня за спиной заставило мой план полететь к черту. Я не учла, что зверь может появиться с другой стороны, не обязательно со стороны леса.

– Прекрати панику! Резко развернись и вытяни руку, только не смей открывать глаза! – прокричал у меня в голове Эль.

Резко развернуться не получилось, потому что коленки предательски тряслись. Крепко зажмурив глаза, я вытянула руку в сторону, откуда доносилось утробное рычание. Сосредоточиться, сосредоточиться. Вот расплавленное серебро застывает в форме звений, кольца соединяются между собой, образуя цепь, прочную и надежную. Осталось набросить ее на шею оборотня. Рычание стало еще более угрожающим и приблизилось. Моя шкала страха зашкаливала. Я ничего не могла с собой поделать, но ресницы задрожали, и я открыла глаза.

– Идиотка! – где-то на другом краю сознания закричал переполненный злобой голос. Но он был очень далек и мне безразличен.

Я не видела зверя, не смогла бы его описать, спроси меня потом, как он выглядит. Для меня существовали только его глаза. Это было похоже на свободно парение. Навстречу мне неслись яркие огни чужих воспоминаний, которые растворялись во мне и совсем скоро мою голову начало разрывать от боли, слишком много всего было в ней. Надо от чего-то избавиться, и я начала отсеивать образы и воспоминания, как золотоискатель, сгорбившийся над своим ситом, пытаясь разглядеть на его дне драгоценный металл. Только одна мысль как рыба, выброшенная на сушу, била своим хвостом в моем раздавленном чужими образами мозгу: надо же, так вот от кого у Эльдара такие красивые темно-зеленые глаза…

Калитка скрипнула несмазанными петлями и открылась. Я села на крыльцо и, опустив голову на сцепленные руки, невидящим взглядом уставилась вдаль. Всю жизнь я мечтала отрастить крылья, чтобы улететь через эту калитку навстречу первым лучам солнца. Но кому-то суждено жить в небе, а кому-то в болоте. День за днем эта трясина засасывала меня все глубже и глубже. Глухая, забытая даже Богинями деревушка с примитивными, глупыми людьми, стоящими на пороге мракобесия. Разве здесь мне место? Как несправедливо Богини выбрали мне судьбу. Выйти замуж за работящего парня, нарожать ему детей, а потом досиживать свои последние рассветы у этой калитки. Нет, не верю! Я буду ждать. Оно произойдет, это нечто чудесное, нечто особенное. Я видела это в своих снах, это не могли быть просто глупые грезы. Я дождусь своего чуда, и войдет оно ко мне в гости через эту старую калитку…