Текст книги "Спаси меня, если сможешь (СИ)"
Автор книги: Ольга Християнчук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 23
На автовокзале меня никто не встречает. Где-то глубоко в душе я готовилась к этому, но все равно неприятно. Решаю подождать, куда дальше идти и где искать Давида не знаю. С каждой минутой волнуюсь все сильнее. Неужели я ничего не значу для него? Обида сжимает сердце. Не виделись неделю и когда сама к нему приехала, не спешит встречать.
Через пол часа замечаю знакомую фигуру, которая быстро идет ко мне. Без всякого слова он захватывает меня в объятия и целует, как в последний раз. И вся моя тревога и дурные мысли развеиваются на ветру. Сейчас он рядом и я счастлива.
– Соскучился за тобой, – шепчет Давид и эти слова так сладки для моих ушей.
– Почему же не приезжал?
– Ты же знаешь. Даже на обед некогда уйти, – он отстраняется и я заглядываю в родные зеленые глаза. – Едва вырвался из работы. Отвезу тебя в квартиру, а самому нужно возвращаться.
– И когда ты вернешься? – не хочется с ним расставаться, ведь мы только встретились.
– Обещаю долго не задерживаться.
Он дарит легкий поцелуй и мы едем к нему домой.
На площадке мы встречаем молодую женщину, выходящую из квартиры напротив. Она здоровается с Давидом, а меня осматривает придирчивым взглядом.
– Жена Саши? – спрашиваю у Давида, когда мы заходим внутрь.
– Да, – сухо отвечает тот. – Женщина с характером.
Замечаю недовольное выражение его лица. Наверное, они не ладят, но спрашивать не буду. Это не мое дело. Я приехала не за этим.
– Давид, поговорим, – стараюсь вырвать немного его внимания.
– Извини, но я спешу, – хмурится, подходит в упор и целует в губы. – Это не может подождать?
– Меня уволили с работы, – отхожу от него, заглядываю в глаза. – И я считаю, что к этому причастен твой отец.
Лицо Давида темнеет. Он крепко сжимает побелевшие губы.
– Почему ты так решила?
– У меня все было хорошо, – оправдываюсь. Неприятно, что он сомневается в моих словах. – Он обещал проблемы, если я продолжу видеться с тобой.
– Я думал, он успокоился, – задумчиво проговаривает парень. На меня не глядя, шагает к двери. – Подожди меня здесь, я скоро вернусь.
– Давид, – иду за ним, в последний момент хватаю за руку. – Не делай глупостей. Давай потом спокойно все обсудим.
– Я скоро буду, – повторяет без эмоциональным голосом и оставляет меня одну.
Растерянная и смущенная иду в комнату. Кровать занимает почти все пространство, сажусь на краешек. Чувствую скованность в теле. Это место чужое и непривычное для меня. Бросаю взгляд на большую плазму на стене, затем на шкаф купе с зеркальной раздвижной дверью. Ловлю свое отражение и чувствую себя ничтожной во всем этом дорогом жилище.
Зачем приехала? Не нужно было говорить Давиду о работе и отце. Он пошел такой разбитый и разочарованный. Возможно, сейчас они снова ссорятся, и причина в их несогласии я.
В коридоре слышу шум. Кто-то вошел в квартиру. Неужели Давид вернулся? Так быстро. Выбегаю на встречу и натыкаюсь не на любимого, а на его отца.
Александр Петрович сверлит меня глазами. Не сказав ни слова, он проходит мимо меня в комнату, следую безропотно за ним. Чувствую, что сейчас будет нелегкий разговор, стараюсь держать себя в руках.
– Я вижу, ты вообще не понимаешь моих слов, – спокойно говорит мужчина, осматривает все вокруг, подходит к окну. – Нравится квартира? Мне кажется она слишком мала и не удобна.
– Вы говорили с Давидом? – игнорирую коварный вопрос.
Он резко разворачивается ко мне, хмуро поглядывает, тень падает на его каменное лицо.
– Мы с ним не встречались, если ты это хочешь знать. Я подождал, когда он отправится на работу. Он ведь бережет тебя от меня, как зрачок глаза.
– Как тогда вы узнали, что я здесь?
Комната заливается неприятным смехом. От этого звука сковывает тело, немеют пальцы.
– Девочка моя, у меня есть много возможностей знать все, – голос словно спокойный и одновременно металлический. – Я могу многое. Разве ты этого не поняла, когда сегодня тебя вышвырнули из школы?
– Так это все же были вы.
– Встречаться с моим сыном, не лучшая твоя идея. Я предупреждал тебя. Теперь расплачивайся за непослушание. Ты не сможешь найти работу по околице, в ближайших городах. Я тебе это обещаю.
Он шагает в мою сторону, автоматически хочется отойти и сдерживаюсь. Не доставлю ему такой радости.
– Вы не имеете права указывать, кого любить, – выдавливаю с себя, голос срывается.
– О любви можешь втирать Давиду, не мне, – рычит, глаза пылают гневом. – Зачем ты появилась в нашей жизни? Ты не представляешь, как тяжело его направлять на верный путь. Думаешь, достанется парень с деньгами и все у тебя будет хорошо? Забудь. Я все сделаю, чтобы тебя не было рядом с Давидом. У него есть подходящая девушка и она будет его женой.
– Он покинул Лару, – уверенно выговариваю, а сама разрываюсь от сомнений. – Он любит меня.
– Глупая ты, если в это веришь, – насмехается мужчина. – С тобой он проводит хорошо время. Не более. Да и больше быть не может. Думаешь, почему в последнее время он тебя редко посещает? – наверняка увидел страх в моих глазах, потому что довольно улыбается. – Да, я все знаю. Каждую его поездку отслеживаю. – делает показательную паузу и весело продолжает. – Ты начинаешь ему надоедать, вот и приезжает реже. Привыкай. Еще немного и вашим этим отношениям будет конец.
– Это все вранье, – хватаюсь за спасительную соломинку. – Сегодня он рад был меня видеть.
– А вчера он хорошо проводил вечер с Ларой и друзьями, – добивает меня Александр Петрович.
Не хочется верить в его слова, но почему-то верю. Боль сжимает сердце так, будто сейчас оно остановится и больше никогда не запустится. Я бы предпочла это. Он меня растоптал, сделал то, что хотел. Я могу долго воевать с этим человеком, но с безразличием Давида я не в состоянии ничего сделать.
– Можешь спросить у Давида, – ставит точку в своей победе. – Он не будет лгать. Эта его правдивость часто доставляла мне хлопоты, но на этот раз принесет пользу.
Я стою неподвижно и смотрю на пол в то время как мужчина наслаждается поражением противника. Он находится возле меня еще несколько секунд, а потом идет к двери. Я всем телом хочу, чтобы его здесь не было. Слезы вырываются наружу, но силой сдерживаю их. Пусть уйдет.
– Ты знаешь, Надежда, – довольно приветливо обращается, остановившись при входе. – Когда ты появилась, я даже испугался, что я потерял Давида. Тот его переезд на эту квартиру из-за тебя. Он перестал повиноваться, делать то, что нужно. Страшная сила – женщина. К счастью, ты всего лишь небольшая его блажь, к которой он теряет интерес. Надеюсь, ты это понимаешь.
Он исчезает из квартиры, и надеюсь из моей жизни. Я больше не сдерживаю поток слез, которые рвутся на поверхность. Позволяю себе плакать так, как никогда в жизни.
Я снова опалилась. Я теряю Давида. Конечно, его отец, возможно, и врал в чем-то, но истина остается. У нас нет будущего.
Глава 24
Когда в квартиру влетает взволнованный Давид, я вдоволь наплакалась и успокоилась. Мне хватило времени все обдумать и принять верное решение. Не хочу больше страдать и слышать унижение. Никогда.
– Что он тебе наговорил? – требует ответа парень, заглядывает в запухшие глаза.
– Правду, – едва выговариваю охрипшим голосом.
Он хватает мое лицо ладонями, их тепло приносит покой и уныние. Скорее всего, я больше не почувствую его прикосновений. Так решила. Так будет лучше для нас обоих.
– Он не умеет говорить правду, – срывается на крик и отстраняется. – Из его рта вылетает одна ложь. Он хочет разлучить нас.
Давида трясет от злости, а я спокойно на него смотрю. Что мы можем сделать? Ничего. Но я могу.
– Так он солгал, когда говорил, что вчера ты провел в компании Лары? – прищуриваю глаза.
Давид замирает, нерешительно смотрит на меня. Затрудняется говорить правду.
– Ужин устроил ее отец, я должен был прийти, я под его руководством, – оправдывается, а я в ответ качаю головой. Как он похож сейчас на зверя в клетке, делает все, что скажут его дрессировщики. – Я не виноват, что она там тоже была.
– Приехать ко мне у тебя времени не было, – бросаю в него обвинения. Обида душит горло. Неужели я этого заслужила?
– Ты же знаешь, что они завалили меня работой.
– Не знаю, это ты мне такое говоришь, – чувствую слезы, которые снова текут по щекам. И где их столько набралось? – Давид, все это задумано умышленно. Они грузят тебя, чтобы мы виделись реже. Твой отец хочет, чтобы я исчезла из твоей жизни и женить тебя на Ларе.
Парень вихрем оказывается рядом со мной, вытирает слезы и целует в губы. Он крепко сжимает в объятиях, вплоть до боли.
– Мне плевать, что он хочет, – гремят слова прямо у уха. – Лара меня не интересует. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Ты мне веришь?
Он отстраняется, с надеждой заглядывает в глаза, ищет там поддержки.
– Если это так, то давай поедем отсюда, – даю ему единственный шанс все исправить. Ведь иначе не выходит, нам не дадут и вздохнуть самостоятельно. Ему привычно, а я так не могу. – Куда-то далеко, подальше от всех. Подальше от твоего отца.
Парень хмурится, забирает руки с моих плеч, сгорбившись, подходит к окну.
– Мы не можем просто так взять и все оставить, – обреченно отвечает. – Я только начал работать на хорошей работе. Мы и тебе найдем работу. Все у нас наладится.
Я делаю шаг назад. Ничего другого не ожидала. Но я готова к этому. Придется резать по живому.
– У нас ничего не может быть хорошего, – сухо говорю. – Твой отец не даст нам жизни. Он разрушит наши отношения, он это уже делает. Разве ты не видишь?
– Со временем я встану на ноги и мы избавимся от него, – надежда в его словах вдохновляет, он действительно в это верит.
Делаю еще один шаг назад. Символически отдаляюсь от него.
– У нас нет его. Время играет против нас. Давид, ты должен решить, что тебе важно – я или твой статус.
Он недовольно прищуривает глаза.
– Ты хочешь, чтобы я выбирал? Не верю своим ушам, ты ведь знала кто я и какой мой отец.
– Помню, ты хотел избавиться от его власти над собой, – напоминаю ему. Между нами разрастается пропасть. – Я предлагаю выход.
– Побег это не выход, – мотает он головой. – Тебе нечего терять, а мне есть.
Вот и решающее его слово. Он не способен покинуть хорошую жизнь ради меня. Его любовь не столь велика.
– Ты хочешь и золотую клетку и девушку возле себя. Так не будет. К вашим клеткам я не привыкла. Кажется, наши пути расходятся в разные стороны.
Слова вылетают словно не из моего рта. Раздавлена разговором с его отцом. Нежелание Давида что-то менять до топтало меня до конца.
– Ты хочешь меня бросить? – парень недоверчиво смотрит на меня.
Затем приходят в себя, быстро сокращает между нами расстояние. Не успеваю и моргнуть, как оказываюсь снова в его объятиях. Как трудно расходиться, когда тебя не хотят отпускать.
– Мы не можем разойтись, – шепчет в губы и целует почти после каждого слова. – Нам же хорошо вместе. Я люблю тебя. Ты моя надежда на счастливую жизнь.
Он углубляет поцелуй. Крепко прижимает к себе, тяжелое дыхание вырывается из его горла. Я еле сдерживаюсь, но не отвечаю на ласки. Стою неподвижно, пока он сам не замечает, что что-то не так. Страх вселяется в его глаза. Значит, понимает мои серьезные намерения.
– Извини Давид, но с твоим отцом и его окружением я воевать не могу, – выдавливаю из себя. – Возможно, это и к лучшему. Вернешься к своей спокойной и беззаботной жизни. Но без меня.
Последние слова даются с трудом. Назад возврата нет.
– Ты не можешь меня покинуть, – не своим голосом говорит Давид. Его тело напряжено как струна, пальцы до боли сжимают талию.
– Я уже это сделала, – решительно выдыхаю.
Освобождаюсь от объятий и быстро покидаю квартиру. Лишь бы не догонял, иначе не выдержу и передумаю.
И он не догоняет.
Возвращаюсь домой с решительным планом действий. Иду в свою комнату и начинаю собирать вещи. Мама смущена моим поведением, заходит в комнату и застает меня у почти полного чемодана.
– Куда это ты собралась?
– Помнишь Василий приглашал к ним жить? Вот я и отважилась, – еле сдерживая слезы, отвечаю.
Отворачиваюсь от нее, не хочу, чтобы видела мое запухшее лицо. Руки трясутся и вещи летят в чемоданы не сложенные.
– Это было год назад, – удивляется она.
– Тогда я училась, а сейчас меня ничего здесь не держит.
На последнем слове срываюсь в рыдании и сажусь на кровать. Так тяжело не было даже после разрыва с Димой. Давид сильно отпечатался в моей душе и стереть с нее будет его невозможно. Он там останется на всю жизнь.
Мама легонько касается моего плеча, садится рядом. Я рыдаю закрыв лицо руками и не могу остановиться.
– Езжай, доченька, – ее голос нежный и заботливый. – Там морской воздух. Развеешься. Со временем на душе станет легче. Жизнь должна продолжаться.
Я поднимаю на нее заплаканные глаза, вытираю нос.
– Я порвала с Давидом, – всхлипываю.
– Я поняла, – отвечает.
Бросаюсь ей в объятия и снова рыдаю. Моя мама всегда все понимает и никогда не задает лишних вопросов.
Глава 25
Осеннее море холодное и неспокойное. Горизонт пылает багровым пламенем, разбрасывая красные блески по взволнованным волнам. Но самого солнца не видно. Обильные облака окутали небо, обещая на будущее дождь. Теплый песок, нагретый за целый день, щекочет стопы, залезает в босоножки.
Я вдыхаю полную грудь свежего соленого воздуха, наслаждаясь вечерней прогулкой. Впереди бегает неугомонная шестилетняя Маша, дочь моего двоюродного брата Василия. Месяц назад я появилась на пороге его дома, убегая от боли разлуки. Василий с женой радостно приняли меня и помогли устроиться на работу. Теперь я учу их дочь в школе, а после уроков мы часто гуляем по пустому пляжу.
– Тетя Надя, смотрите какую я красивую ракушку нашла! – Маша подбегает ко мне с протянутой рукой и показывает находку.
– Будет пополнение в твоей коллекции, – хвалю ее.
Девочка радостно улыбается и поправляет непослушные темные кудряшки, которыми колышет ветер. Она встряхивает остатки песка из ракушки и прячет ее в большой карман платья сливового цвета.
– Пойду еще поищу, – с азартом в глазах подпрыгивает она и бежит прочь, оставляя после себя крошечные следы ножек на песке.
– Но не долго! – кричу ей в след. – Нужно возвращаться домой. Мама будет волноваться.
Но она не реагирует, занята новыми поисками. Снова смотрю на море. Своим монотонным шумом оно приносит покой и умиротворение в душе. Месяц без Давида дался довольно тяжело. И прогулки по пляжу хоть чуть-чуть меня отвлекают. Не редко чешутся руки взяться за камеру, снять всю эту красоту. Но отвергаю такое желание. После расставания я ее вообще не трогаю, достаточно сильно напоминает о Давиде. Даже хотела отправить ему по почте, но адреса не знаю.
Когда мы возвращаемся домой, Галя уже приготовила ужин. Она сажает дочь за стол, а я иду в свою комнату переодеться. У них двухэтажный дом, на втором этаже которого сдаются комнаты отдыхающим. Но сейчас сезон закончился и из постояльцев остался только один странный художник, живущий здесь почти месяц и когда уедет неизвестно. Галя говорит, что он к ним приезжает каждый год, мало с кем общается, всегда занят рисованием картин.
– Вася задерживается, так что будем ужинать без него, – извещает хозяйка, когда я спускаюсь на кухню. Малышка уже поела и побежала в свою комнату пополнять коллекцию.
– Имеет клиентов? – спрашиваю, садясь за стол. Мой брат таксист и часто не бывает дома.
– Да, – Галя морщит нос усыпанный веснушками. Ей не нравится работа мужа и они часто из-за этого ссорятся. – Повез какую-то компанию на вокзал. Говорила, приезжай домой раньше. А нет, будет ездить непонятно где.
– Такая у него работа, – стараюсь оправдать Василия, хотя прекрасно ее понимаю.
– Работу можно и изменить, – сердито говорит Галя и садится напротив меня. Пухлое лицо нахмуренное, русые волосы залезают в глаза. – Наш город небольшой, но работают как-то мужчины. Вот недавно в центре появился новый нотариус. Мужчина работает с девяти до шести, как нормальный белый человек. И не остается допоздна несмотря на очереди.
У меня сжимается сердце. Каждый раз, когда слышу о профессии, связанной с Давидом, вспоминаю его. Это как рецепторы на языке, вспомните о лимоне и полный рот слюны.
– Не каждый может иметь такую работу, – хочу успокоить женщину.
– Знаю, – тяжело выдыхает и смотрит на меня грустными глазами. – Но его Маша редко видит. Я понимаю, он хочет заработать побольше денег, но семья тоже важна.
– Деньги счастья не приносят, – горько выговариваю, несмотря на собеседницу.
Галя понимая кивает. Она знает о моих отношениях с богатым мужчиной и видит, как я тяжело переживаю разрыв.
Поужинав, я поднимаюсь наверх. В коридоре вижу открытую дверь в комнату художника. Из любопытства останавливаюсь и без приглашения заглядываю внутрь. Всегда хотела увидеть его работы, но мужчина замкнутый и неразговорчивый. Мы даже толком не познакомились за месяц, хотя постоянно здороваемся и часто ловлю его взгляды.
Просторная комната осаждена картинами, большинство сперты на стены, некоторые лежат на диване и стульях, хаотично разбросаны по разным углам помещения. На одних нарисованы пейзажи, на других люди в разных позах и с разными эмоциями на лицах. Увлеченная его талантливостью бессознательно захожу в глубь комнаты. Аккуратная техника, мелкие мазки, удачно подобранные цвета и правильный угол теней. Все это дает эффект натуральности и живучести.
Не сразу замечаю самого художника. В дальнем углу комнаты он сидит на табуретке спиной ко мне и погруженный в работу рисует свой новый шедевр. Большая лампа на высокой ножке стоит слева в стороне и освещает рабочее место ярким дневным светом. На мольберте портрет девушки еще не закончен, но глаза ее уже четко созерцают печальным взглядом из холста. Почему-то мне кажется, что она немного похожа на меня.
– Хорошо рисуете, – вырывается случайно. Нужно было тихо уйти, но вместо этого привлекаю его внимание.
Мужчина замирает, спина напряженно выпрямляется. Медленно кладет кисточку в банку с водой, стоящую на маленьком столике справа от него, и поворачивается ко мне. Черная стриженая борода закрывает пол лица. Острый взгляд, из-под длинных прядей волос, просверливает меня насквозь. Мне становится неловко, не нужно было заходить без разрешения.
– Я не показываю свои незаконченные работы, – голос спокоен и приятен.
– Вы и готовые не показываете, – упрекаю и сразу жалею об этом. Не мое дело ему указывать.
– Кому-либо нет, – резко отвечает. Он поднимается и шагает в мою сторону.
Это намек, что я не имею права здесь находиться.
– Извините, что побеспокоила, – неловко шепчу и разворачиваюсь уходить.
– Подождите, – вдруг слышу позади себя взволнованный голос художника. – Я не вас имел в виду.
Останавливаюсь у входа, оглядываюсь на него. Высокий, худощавый мужчина лет тридцати, стоит посреди комнаты, футболка вся перемазана краской. Разноцветные пятна замечаю даже на руках и щеке.
– Очень красивые картины, – говорю искренне. – И если вы не против, я зайду как-нибудь разглядеть все.
– При одном условии, – его глаза довольно сияют. – Если мы перейдем на ты.
Я улыбаюсь ему, киваю в знак согласия и выхожу в коридор.
В своей кровати я еще долго вспоминаю замечательные работы дивного художника.
Глава 26
– Хочу попросить тебя об одной услуге, – обращается ко мне Галя, когда возвращаюсь с работы домой. Она, как всегда возится на кухне, озабоченно готовит что-нибудь вкусненькое. Настоящая хозяйка. – Завтра с утра нужно отнести нотариусу некоторые бумаги, а я никак не могу. Можно ли тебя попросить это сделать?
Полгода назад у нее умер дедушка и теперь бегает с переоформлением наследства. Хотя, какое там наследие? Так, клочок земли и разрушенный домик. Но у моря каждый сантиметр участка стоит денег.
– Хорошо, отнесу, – с легкостью соглашаюсь.
Невозможно отказать ее умоляющему взору, позвоню в школу и попрошу меня подменить. В нашем коллективе мы часто друг друга выручаем. Я учу первый класс, детки послушны и спокойны, с ними никогда нет проблем.
– Спасибо, – улыбается Галя и разворачивается к плите, на которой что-то вкусно шипит. Она часто балует нас разнообразными блюдами, иногда мне стыдно, что не помогаю ей. Но кухня – это территория Гали и она не позволяет никому совать сюда нос.
Утомленная за целый день от детского шума, поднимаюсь наверх. Намерена принять душ и немного отдохнуть, прежде чем начать проверку домашних заданий. Но когда прохожу мимо двери художника, они вдруг открываются.
– Привет, – мужчина по-дружески мне улыбается и я подхожу к нему. – Хочу, чтобы ты зашла, оценила работу. Я закончил картину.
– Привет Эдуард, – радуюсь встрече с новым знакомым. – Это нужно сделать немедленно?
Последние несколько дней мы тесно общаемся и у нас завязались теплые отношения.
– Конечно, я хочу услышать твое мнение, – вижу, как сверкают азартом его глаза, как с нетерпением он мнет дверную ручку.
Неоконченную картину он активно прятал от меня. Говорил, что только дорисовав, сможет ее показать. Наверное, именно сейчас это и произошло.
– Хорошо, – соглашаюсь и захожу в комнату.
Художник нерешительно следует за мной. Я подхожу к мольберту и смотрю на грустную девушку на фоне беспокойного моря. Ее темные волосы развеивает непослушный ветер, губы приоткрыты, будто собирается заговорить, а глаза переполнены такой болью и печалью, что хочется ее пожалеть.
– Это я? – с удивлением спрашиваю, поглядываю на мужчину, который стоит позади и внимательно наблюдает за моей реакцией.
– Да, – робко отвечает в ожидание критики. – Такой я тебя увидел, когда впервые встретил.
Я снова перевожу взгляд на картину. Как четко он передал мое внутреннее состояние, мое горе. Кажется, он видит меня насквозь.
– А сейчас, я тоже такая? – тихо спрашиваю, не отрывая глаз от своей копии.
Слышу, как он подходит поближе, едва касается плеча. Я не двигаюсь, не хочу разрушить необычную атмосферу между нами. Этот человек хорошо понимает меня, а я его. Между нами полная гармония и теплота. Это не так, как с Давидом. Нет, я до сих пор его люблю и, наверное, всегда буду. Но с Эдуардом я чувствую себя как дома, безопасно и уютно.
– Благодаря окружающим ты меняешься. Малая Маша приносит тебе радость, Галя и Василий – легкость общения и беззаботность, – он умолкает, делает долгую паузу. Чувствую, как наклоняется поближе к уху. – А я очень хочу подарить тебе счастье.
– Ты же знаешь, что это невозможно, – отрезываю робко и отхожу в сторону.
На Эдуарда смотреть неловко, остается только его картины и начинаю их разглядывать. Страстный его взгляд не раз замечала на себе. И даже за эти дни близкого общения не давала повода на какие-либо решительные действия. Мне это не нужно. Не сейчас.
– Я понимаю, недавно в своей жизни ты перенесла болезненное событие. Сейчас я ни на что не рассчитываю. Но возможно в будущем…
– Этого может не произойти никогда, – перебиваю его и поворачиваюсь, заглядываю в глаза. Почему он так резко появился в моей жизни? Еще и не в подходящий момент. Возможно, год назад, я бы таяла от его объятий и слов. Творческие люди всегда волновали меня.
– Я до сих пор снимаю это жилье из-за тебя, – игнорирует мои слова художник и сокращает между нами расстояние. Замечаю в его глазах болезненный блеск. – Видеть тебя каждый день мне за радость. И пусть это будет на расстоянии или через окно.
– Теперь я не знаю, что и думать о нашей дружбе.
– Я хочу, чтобы дружба наша продолжилась, – уверенно говорит мужчина, тянется к моей руке, сжимает крепко. – Ты же видишь, к общению я не тянусь, но с тобой мне интересно. Нас объединил общий интерес – творчество. Я художник, ты фотограф – отличная компания. А за мои чувства не волнуйся, я их проявлять не буду. Просто знай, что я рядом, если я буду нужен.
– В первое слышу такое от мужчины, – честно признаюсь. Он мечта каждой женщины – чуткий и заботливый.
– Я же чудак, – смеется сам над собой и я улыбаюсь в ответ.
На следующее утро я чуть не проспала подъем. Ночью долго не могла заснуть, поэтому будильник никак не мог меня добудиться. Необычный разговор с Эдуардом сбил меня с толку. Теперь не знаю, смогу ли я чувствовать себя свободно рядом с ним. А может со временем действительно присмотреться к нему? Уверена, он всегда будет угадывать мое настроение и мысли.
С такими размышлениями отправляюсь в центр. По словам Гали, кабинет нотариуса расположен напротив супермаркета, в двухэтажном здании, рядом с частным стоматологом. К счастью, нахожу его довольно легко. Яркая вывеска привлекает потенциальных клиентов, а указатель указывает направление, куда идти. Захожу сквозь пластиковую дверь в здание и попадаю в узкий коридор. На металлических креслах с мягким сиденьем, у черной бронированной двери, сидят две женщины. Наверняка ждут своей очереди. Одна из них смотрит на меня заинтересованным взглядом.
– Я только документы донесла. Я на секунду, – оправдываюсь перед ней и быстро, без стука, открываю дверь и исчезаю за ней.
– Добрый день. Я от Зайцевой Галины, принесла бумаги… – начинаю активно говорить, и умолкаю на полуслове, взглянув на мужчину, сидящего за массивным столом.
Кажется в груди кончился воздух. Дышать становится тяжело, ноги делаются ватными и невозможно устоять на месте. Мужчина отрывается от работы и подносит на меня свои зеленые пронзительные и такие знакомые глаза.
– Привет, Надежда, – улыбается он своей привычной беззаботной улыбкой.
– Давид, – едва выговариваю и горло сдавливает от внезапных чувств, которые волной сносят сознание.
