Текст книги "На взлёт! (СИ)"

Автор книги: Ольга Голотвина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Слышь, командир, может, нам его все-таки в курятник запереть?

– Беппо, ты что, первый раз на свет родился? Государственного преступника – в курятник? Бургомистр собственным языком сказал: в башню!

– Так бургомистр не знает, что в башне арестанта запереть негде! Там же все разваливается, а деньги на ремонт... их... ну... того...

– Беппо, закрой язык, здесь тебе не тут. И не выворачивай мне свою рожу наизнанку. Наверху две каморки, туда запрем. Сам бы мог смекнуть. Голова у стражника, чтоб думать, а мозги – чтобы кумекать... Эй вы, оба сзади, кто давал команду хихикать? А ведь каждый из вас – взрослые мужики! Дохихикаетесь у меня, козлы с мушкетами!

– Командир, в одной каморке крыша провалилась. А в другой заперт... сам знаешь кто... кого поминать не велено.

– Беппо, ты что думаешь: вы все дураки, один я умный? Провалилась крыша, не провалилась – какая мне посторонняя разница? Велено запереть – запрем... Эй вы, оба сзади, чего плететесь, как дубы деревянные! Опять спите стоя на ходу? А ну, прибавить шагу!

– Командир, оттуда и черепаха удерет, не то что государственные преступники. Может, запрем внизу, в нашей караулке, а? Там потолок целый и стены без дыр.

– Беппо, стражнику мало усы отращивать, стражнику надо еще и работу соображать! В караулке сложены бочонки, что мы отобрали у контрабандистов!

– Ну и что? Посидит на бочонках, не помрет.

– И опять, Беппо, ты дураком получаешься. Вот ты сидел бы на бочонках с вином да знал бы, что тебя скоро повесят... стал бы ты на те бочонки любоваться? Уж как-нибудь расколотил бы их, добрался бы до винца!

– Командир, а может, перекатим куда-нибудь бочонки?

– Днем? Чтоб любая сволочь видела? Я на это вино уже покупателя нашел. До продажи бочонки должны лежать тихо и ничем себя не выдавать. Чтобы их ни одна собака не нашла! Даже я!.. Эй, оба сзади, чего ржете, как свиньи? Я вам не кабы кто, а командир! Я кому вам говорю? Вы стражники или где? Вы на службе или как?..

Дик Бенц горько усмехнулся. Он внимательно слушал беседу стражников и не упустил слова «государственный преступник» и «повесят».

Эх, если бы не длинноствольные мушкеты, глядящие в спину! ..

Хорошо бы его и вправду заперли в каком-нибудь курятнике. Вряд ли курятник удержит такого травленого лиса, как Бенц!

Увы коренастый, мрачный командир не дал сбить себя с толку:

– Вот станешь ты, Беппо, бургомистром, тогда и блести умом. А пока твои мыслишки гроша выеденного не стоят. А потому заткнись и веди арестанта в башню. Запри его... сам знаешь к кому. Ничего, до виселицы не загрызут друг друга.

6

Когда попадешься в одну яму с волком, не выказывай ему пренебрежения.

(С. Е. Лец )

В каменной клетушке, куда впихнули Бенца, было не очень темно. Падающего в крохотное оконце света было достаточно, чтобы осветить поднявшегося с пола статного рыжеволосого мужчину.

– Да что за хамство! – возмутился обитатель каморки. – Тут и одному повернуться негде, а вы мне соседа привели!

– Ничего, утрамбуетесь! – огрызнулся командир стражников. – Может, тебе еще кровать с балдахином поставить? Пока в тесноте посидите, зато вешать вас врозь будут, на просторе!

Стражники подобострастно захихикали.

– Чего сразу вешать-то? – запротестовал Дик. – Я мирный путник! Я слыхом не слыхал про того человека, за которого вы меня приняли! Разберитесь сначала!

– Разберемся! – пообещал командир стражи. – Кишки из тебя вытянем и обратно сложить забудем.

Дверь хлопнула, лязгнул засов.

Дик вздохнул, бегло оглядел камеру (а что там оглядывать: голые стены, каменный пол, в одном углу охапка соломы, в другом – жестяное ведро) и перенес внимание на соседа. Тот уже сменил гнев на милость, смотрел на Дика спокойно, почти приветливо:

– Ну, мирный путник, давай знакомиться. Мы собратья по несчастью: я тоже мирный путник, тоже схвачен по ошибке, тоже жду виселицы. За кого тебя приняли эти светочи мысли?

– За государственного преступника, – развел руками Дик.

– Ого! Серьезно... А подробнее можно?

– Насколько я понял, кто-то дал в морду принцу Джиакомо, а мне приходится страдать за чужое удовольствие.

– А зовут тебя как, мирный путник?.. Э, нет, спрошу иначе. Какое имя тебе присвоили власти этого приятного городка?

– Меня собираются вздернуть под именем Дика Бенца... Слушай, а тут кормят?

– Приносили какую-то бурду... А про меня не спрашиваешь? Не интересуешься, с кем тебя в одну камеру посадили?

Бенц глянул на него с усмешкой:

– Сначала-то я думал, что и без того знаю твое имя. Ну, когда увидел серьги в виде рыб. Такие оранжевые, прямо светятся! Уж очень похожи на те, которые все сказители именуют «Свеновыми акулами».

Сосед польщенно улыбнулся.

– А потом, – продолжил Дик, – я понял, что ошибся. Не мог Свен Двужильный, пиратский адмирал, оказаться таким законченным, набитым, распоследним дураком, чтобы заявиться в иллийский город – и не снять приметные серьги!

Улыбка исчезла с лица соседа:

– Ты... недоповешенный! В морду хочешь?

– Нет. Не хочу я в морду. Побереги, адмирал, кулаки для стражников. Лучше скажи: у тебя есть друзья за стенами этой древней башни? Хоть кто-то может помочь?

– Нет. Со мной был лишь один спутник – и он убит... И зря ты думаешь, что я попался из-за серег. У меня на голове был платок, повязанный по-моряцки. Нет, меня кто-то предал. Подозреваю, что женщина, к которой я шел.

– Жаль... Кстати, полюбопытствую: а что же с тебя стражники серьги не содрали?

– Им запрещено. Мол, это знаменитые серьги, я в них должен подняться на эшафот. Пусть никто не сомневается, что это действительно я, а не случайный бедолага.

– Ясно... А может, когда нам принесут ужин, навалиться на этого, с бурдой?

– Не выйдет. Еду мне приносил дряхлый такой дедок. А при нем двое стражников, и не с мушкетами даже, а с мушкетонами.

– С мушкетонами? – Дик огорченно присвистнул. – Это которые бьют картечью?

– Ну да. Небось рубленых гвоздей туда насыпали, сволочи. На таком расстоянии меткость не нужна.

– Еще бы. Нашпигуют нас железом, как зайца чесноком... Ладно, про драку забыли. Попробуем с ними поговорить. Обмануть, напугать, купить... Не знаю, как ты, адмирал, а я не люблю, когда меня вешают. И я не намерен доставлять добрым жителям Аква-Бассо такого удовольствия!

– А ты мне нравишься, мирный-путник-который-не-Дик-Бенц! – хмыкнул Свен. – Не ноешь, не скулишь... Ладно. Я смерть частенько видел вблизи. Ты, похоже, тоже. Авось выкрутимся и сейчас!

ОЖЕРЕЛЬЕ-VI. НОВОЕ ПРОРОЧЕСТВО

1

Красный идол на белом камне

Мне поведал разгадку чар.

(Н. Гумилев)

Невысокая темнокожая женщина сидела на морском берегу, зябко кутаясь в большую вязаную шаль. Рядом стояло деревянное кресло, но женщина устроилась прямо на камнях, поджав под себя ноги в сапогах с меховой опушкой и натянув на колени подол коричневого балахона.

Никто из живущих на берегу холодного северного моря не стал бы так кутаться в разгар лета. Но стареющей таумекланке, почти вся жизнь которой прошла в куда более жарких краях, здешнее лето казалось почти таким же суровым, как зима.

Женщина не смотрела на море. Глаза ее жадно впитывали чудо, подобного которому не было и не могло быть здесь, на севере, между Альбином и Виктией, на Спорных Землях.

На берегу встал чудесный тропический лес – с высокими прямоствольными деревьями, перевитыми лианами, с безумно прекрасным подлеском, усеянном яркими цветами, со скользящими по ветвям нежно-зелеными ящерками, с горластыми птицами, переливающимися всеми оттенками радуги. Лес ровной дугой замер у прибрежных камней, не пытаясь ни травинкой, ни ростком нарушить границу, но и к себе не пропуская даже ветер с моря. И запахи леса не доходили до женщины, о чем она весьма сожалела.

Таумекланка знала по именам все эти деревья, цветы, птиц – но имена эти произносила на языке, который в Семибашенном замке знала она одна.

(Были в замке рабы из Таумеклана, но здешняя магия отняла у них почти всю память. Ползают, как мухи, молча и покорно выполняют приказы. Это правильно, это хорошо... но как же скучно с ними!)

Женщина не пыталась войти в лес. Хотя ей и хотелось, скинув на камни сапоги, босиком шагнуть на мягкую, живую, пронизанную тонкими корнями землю. Вдохнуть влажный, теплый воздух, полный пряных цветочных запахов. Привычно и ловко поймать ящерку, оторвать ей голову вместе с мешочком яда и с удовольствием съесть остальное...

Однажды она не выдержала и попросила Изумруда (чародея-илва, вырастившего это великолепие): «Пусти меня туда жить!»

Илв немного помолчал, а потом прочирикал без особой охоты: «Тебя впущу. Твоего бога – нет!»

А куда жрице без своего идола?

А без позволения не войдешь. Вредный Изумруд наложил на лес охранные чары. Они не действуют только на Алмаза, которого илв считает вождем...

О! Вот и он! Знакомый переливчатый щебет из листвы. Дома, в Таумеклане, женщина схватилась бы за нож: люди и илвы враждуют. Но здесь – вскинула голову, заулыбалась во весь свой широкий, толстогубый рот.

Изумруд выскользнул из сочной листвы, уселся на толстой ветви. Вытянутая, как у собаки, безволосая морда светится удовольствием. Тоже рад поговорить о родине.

– Здравствуй, Агат! Как это ты бросила без присмотра своего клыкастого идола? Он без тебя не заскучает?

– А откуда ты знаешь, что Тлолкалойо – клыкастый? Тебе Алмаз рассказал?

– Сам видел! Клыкастый! Пучеглазый! И красный, словно с него шкуру содрали!

– Это когда же ты ухитрился его увидеть? В замке бываешь редко...

– Я не в замке! Еще за морем, в храме!

– Не может быть! – изумилась Агат.

Изумруд, весело скалясь, рассказал, как в их стаю однажды пришел шаман. Илвы магию уважают, но боятся, поэтому шаманы живут отдельно от стаи. На этот раз шаман пришел, чтобы выбрать себе ученика. Осмотрел малышей, которые еще не поменяли окрас с детского на взрослый. Отобрал троих – и пообещал взять в обучение того, кто свершит нечто удивительное.

Один детеныш попытался добыть в реке яйца донной черепахи – эти твари прячут свою кладку на глубине. Донырялся, глупец: его съел крокодил!

Второй затеял принести шаману живого птенца птицы ри-риу. И даже принес, но птица по пути настигла его и выбила глаз. И птенец прокусил руку до кости, повредил сухожилие. Стая добила детеныша, чтобы не жил калекой.

А тот, кто стал потом илвом Изумрудом, решил проникнуть в человеческую деревню, пробраться в храм, крытый пальмовыми листьями, и поведать шаману, как выглядит бог людей...

– Повезло тебе! – развеселилась Агат. – Если бы тебя поймали, ты бы позавидовал тому, одноглазому...

– Но не поймали! И шаман взял меня в ученики!

– Наверное, ты многому научился, раз Алмаз и маги взяли тебя в свое племя.

– Чему тут радоваться? Они лжецы!

– Кто? Алмаз?

– Он – первый лжец! Обещал найти полосатого урода и тень-убийцу. И не нашел!

Агат заинтересовалась: про тень-убийцу она не слышала. Изумруд объяснил, что если детеныши, вырастая, приобретают окрас с пятнами или полосами, их убивают, чтобы не передавали этот ужасный недостаток детям. А один полосатый урод отказался умереть и удрал. Шаманы пустили ему вслед тень-убийцу – невидимое существо, медлительное, но неумолимое. Когда-нибудь оно обязательно настигнет полосатого и убьет. А Изумруд ничего не знает про тень-убийцу. Не успел ему шаман об этом рассказать. Пришли люди из-за моря, шамана убили, ученика продали в рабство.

– Я хочу найти полосатого. Поселю его здесь, в лесу, и буду ждать, когда за ним придет тень-убийца. Посмотрю, как она будет его убивать. Может быть, открою тайну колдовства... Но Алмаз мне не помогает! А ведь я дал ему подсказку! Во время Змеиной Пляски змеи шепнули мне слово «Бенц». Оно имеет какое-то отношение к полосатому!

– Бенц? – заволновалась таумекланка. – Бенц – это человек! Я знаю! Прошлым летом Тлолкалойо сказал, что от этого Бенца Ожерелью будет вред во все делах. А вчера...

Агат замолчала – так нахлынули на нее воспоминания.

Полутьма большого зала. Костер, разложенный на каменном полу, у ног багрового идола. Руки Агат – руки жрицы, в железных перчатках с окровавленными когтями. Бьющийся на цепях истерзанный, полуживой пленник. И то дивное, ни с чем не сравнимое чувство, словно взмываешь над собой, над своим неуклюжим, стареющим телом, видишь прошлое и будущее...

– Тлолкалойо вчера сказал, – медленно проговорила жрица, – что путь Бенца может оборвать ветер. Очень большой ветер. Ураган. Враги Бенца могут призвать ветер. Так и сказал. Но я не понимаю. Кто может приказывать ветру?

– Это простая загадка. Сапфир может. Разве она тебе не хвасталась?

– Я с нею не разговариваю. Глупая гусыня с желтыми косами... Неужели она повелевает ураганами?

– Да. Она сильная колдунья. Поговори с нею.

– Придется поговорить... – задумчиво протянула Агат. – Бенц – и ветер... Ветер – и Бенц...

VII. ОБРЕТЕНИЕ СЕРЬГИ. Части 1-5

1

Никогда не открывай двери тем, кто откроет их и без твоего позволения.

(С. Е. Лец )

Миловидная женщина средних лет судорожно всхлипывала, чувствуя, как холодит ее горло острая сталь.

Еще недавно она была весела и счастлива. Возвращалась с рынка, спешила к оставленному в колыбельке спящему сынишке. И все же позволила себе переброситься парой шуточек с черноволосым красавцем, увязавшимся за нею следом. О, веселая болтовня, ничего больше! Ведь Франчетта – порядочная женщина и мать, супруга командира стражников! Но почему бы не позубоскалить, если слышишь столько лести! Да еще голос... такой глубокий, с легким спандийским выговором... Ах, какой мужчина!

И когда речистый парень попросил кружку воды, Франчетта не послала его к колодцу на перекрестке. Нет, пригласила на кухню. А в душе тлел восхитительный, дразнящий огонек: ой, сорвет она поцелуй от дерзкого красавчика!..

Не насторожилась Франчетта даже тогда, когда гость, глянув в окно, оценил вид на башню. Даже похвасталась. Вот, мол, как удобно: хлопочет она на кухне – и видит, когда муж выйдет из караулки и пойдет домой...

Дохвасталась. Стоит теперь с ножом у горла, жалобно смотрит на застывшего на застывшего на пороге мужа. А спандиец говорит жестко, властно:

– Тебя зовут Чекко Ньери? Ты командир стражи?

Потрясенный муж молча кивнул.

– Хочешь, чтобы я перерезал твоей жене горло? Да, знаю, тогда ты на меня набросишься. И еще посмотрим, кто кого. Но если выживу – убью и твоего сына в колыбели. А жене в любом случае не жить.

– Чего ты хочешь? – спросил Чекко страшным, хриплым, незнакомым голосом. Сердце Франчетты разрывалось от страха, любви и жалости к мужу.

– В твоей башне заперт арестант. Где его камера – наверху или внизу?

– Наверху.

– Выход из башни один? Тот, что виден в это окно?

– Да.

– Отлично. Если хочешь, чтобы жена и сын остались живы, пойдешь сейчас и выпустишь арестанта. Когда он покажется на пороге башни, я уйду и не трону твою семью.

– На выходе караулит Беппо...

– Отошли Беппо с каким-нибудь поручением. Скажи, что пока сам покараулишь.

– А что я потом скажу...

– А меня это волнует? Сообразишь, что соврать. На тебя навел чары маг. Или напала орава злоумышленников. Еще я за тебя сочинять должен? Иди и помни: у меня твоя жена и твой сын!

Чекко дернулся к выходу, но остановился:

– Там... это... двое арестантов. Который нужен?

– Дик Бенц. Востроносый сопляк.

– Ага. – Голос Чекко уже не был таким хриплым. – Тогда выпустить придется обоих, второй же потом все расскажет...

– Да во имя всех демонов, выпусти обоих. И учти: я смотрю в окно на дверь башни.

Чекко молча исчез. Франчетта тихо всхлипнула.

Страшный гость, оглядевшись, распахнул дверцу чуланчика, довольно кивнул – и впихнул туда Франчетту:

– Посиди пока там.

– А если малыш проснется?

– Ничего, поплачет. А ты будешь слышать, что он живой.

И дверь чулана захлопнулась, оставив женщину во тьме.

Ноги не держали Франчетту. Она сползла по стене на пол и, стоя на коленях, начала истово молиться Лаине Ласковой, своей защитнице.

* * *

Заперев женщину, Ференандо распахнул кухонное окно... Да, обзор великолепный. Отлично видно, как командир стражи толкует со стоящим у дверей парнем.

Ференандо развязал дорожный мешок. Вынул оба пистолета. Сел за стол и принялся быстро заряжать их, поглядывая в окно.

Стражник, с которым говорил командир, пошел прочь от башни. Отлично! Теперь уже скоро...

Как только Бенц появится на крыльце, получит пулю. Если понадобится его добить, наготове второй пистолет. Если Бенц сдохнет после первого же выстрела, вторую пулю получит второй арестант, кем бы он ни был. Пусть потом власти гадают, за кем из пленников шла охота.

Скорее всего, убиты будут обе пташки. Ведь именно за меткую стрельбу подручный эдона Манвела получил прозвище Ференандо-Без-Промаха!

2

Бывают минуты, когда свобода звенит ключами тюремщиков.

(С. Е. Лец )

Дверь распахнулась. Арестанты быстро переглянулись. Они ожидали стражника с котелком похлебки под прикрытием двух мушкетов. А на пороге встал один-единственный командир стражи. Безоружный.

– Так, парни, – быстро проговорил он, – спускаетесь по лестнице – и за дверь. Охраны там нет, в караулке – никого. За вас похлопотал ваш друг.

Свен одним прыжком очутился за порогом и кинулся бы вниз по лестнице, но Дик звонко окликнул его:

– А погоди...

Свен остановился, оглянулся.

Бенц был напряжен, как струна. Чувствовать фальшь он умел. И сейчас готов был поручиться: что-то не так!

– Ты говорил, что с тобой был один спутник – и его убили. Так? Ну, а со мною и вовсе никого не было. Что же за благородный человек походатайствовал за нас?

Свен медленно кивнул.

Да, в первые мгновения пират чувствовал себя диким зверем в клетке: дверца открыта, бежать надо! Но оклик Бенца заставил его очнуться и стать прежним адмиралом небоходов – осторожным и недоверчивым.

– Парни, вы чего? – удивился командир. – Выход там...

Он протянул руку, указывая на ступеньки. Но Свен перехватил его руку и вывернул так, что стражник согнулся.

– Ты слышал, о чем тебя спросил мой приятель? – голосом мурлычущего барса произнес Свен. – Что за человек тебя прислал?

– Не знаю... – забарахтался в пиратской хватке стражник. – Он у меня дома сидит... грозится жену убить... если...

Арестанты обменялись быстрыми взглядами.

– Как он выглядит? – спросил Бенц.

– Смуглый... волосы черные... спандийский выговор...

– У меня таких знакомых нет. А у тебя?

– Нет, – качнул головой Свен. – У меня на всю эскадру два спандийца – один седой, у второго нет левой руки... У этого как с руками?

– Обе на месте, – признал стражник.

– Да, мне это нравится так же, как и тебе, – угрюмо сказал Бенцу пират. – Какая-то здесь подлость. Но не можем же мы вернуться в камеру и дверь за собой захлопнуть... Эй, господин здешних чертогов, сколько из башни выходов?

– Один... – пискнул «господин чертогов».

– Вот. Поневоле придется выйти. А уж чего хочет от нас таинственный спаситель...

– Погоди, – перебил его Дик.

В памяти плясало что-то неуловимое. «Замкнулась в сторожевой башне... Погибну или приведу подмогу... Поток не везде доходил до низкого каменного свода...»

– А колодец в башне есть? – тающим голосом вопросил Бенц.

– Чего?.. А, колодец! Есть, внизу. Крышкой накрыт.

– У меня есть сведения, – многозначительно сказал Дик Свену, – что через колодец можно выбраться из города. По подземному потоку.

Бенц не собирался объяснять своему невольному спутнику, что сведения эти почерпнуты из услышанной в таверне сказочки.

Свен оглянулся на лестницу. Открытая дверь, город, где можно затеряться. Но пират был травленым хищником. Он понимал сомнения Дика.

– Ты думаешь... – начал он тяжело.

– Я думаю, что если нам приветливо распахивают дверь и расстилают под ноги ковер, то где-то в конце ковровой дорожки стоит медвежий капкан.

Свен отбросил колебания.

– Ну, – встряхнул он стражника, – показывай, где этот колодец!

– Минутку, – вмешался Бенц, – а где шпага, которую у меня отобрали ваши люди?

– В караулке лежит, – проблеял стражник, которого Свен еще раз дернул за вывихнутую руку.

– Где караулка?

Стражник указал свободной рукой вниз.

– Ах, тоже внизу? Вот и славно, по пути туда завернем. За оружием.

* * *

Когда из-за двери вместо счастливых беглецов вышел командир стражников и поспешно зашагал к своему дому, Ференандо отпрянул от окна.

Что-то пошло не так, это было написано на роже командира.

Ференандо поспешно скинул один из пистолетов в дорожный мешок, затянул его, вскинул мешок на плечи. Взял второй пистолет, оглянулся на чулан... нет, с бабой много хлопот. Шагнул к колыбели, левой рукой вытащил оттуда ребенка. Тот проснулся, захныкал. В этот миг хлопнула дверь.

Командир стражи застыл на пороге, глядя на чужака, который держал левой рукой его сына, а правой направлял ему в грудь пистолет.

– Где моя жена? – хрипло спросил стражник.

– В чулане, жива. Где пленники?

– Вот не поверишь, оба в колодец прыгнули!

– Что-о?

– В колодец. Они что, свихнулись? Я им дверь отворил, часового отослал. Выходи на свободу и радуйся! Так нет же, их зачем-то в колодец понесло!

Ференандо вдруг с изумлением понял, что верит этому бреду. Чего-нибудь такого и следовало ожидать от Дика Бенца. Если для него открывают дверь, он выпрыгнет в окно. Или полезет в дымоход. Или нырнет в колодец.

Дело сорвалось. Надо было уносить ноги.

– Хочешь, чтобы твой щенок остался жив? – ровным голосом спросил Ференандо.

Стражник молча кивнул.

– Тогда отойди от двери.

Мальчишка уже не хныкал, а ревел в голос.

Стражник отступил на несколько шагов. Ференандо на миг замешкался, прикидывая: может, пристрелить его? Потом зарезать ту дуру в чулане – и никто его не видел, никто не свяжет его имя с этой историей...

А потом вспомнил, как шел за бабенкой, расточая ей комплименты, как оборачивались на них прохожие – наверняка ее соседи и прочие знакомые.

Иногда иллийское правосудие может быть весьма поспешным, а розыски – толковыми. Особенно если убит командир стражи. А из города уходить, спасая шкуру, не хочется. Надо бы еще поискать Бенца, если тот не утонул в своем окаянном колодце.

– Слушай меня внимательно. Сейчас я уйду. Ребенка тебе отдам, баба твоя тоже жива. Все как я обещал. Но если меня поймают – скажу, что дал тебе взятку, поэтому ты выпустил пленников. Под суд пойдем вдвоем, понял?

Стражник снова кивнул, не сводя глаз с ребенка.

– Вот и славно. В твоих интересах, чтобы меня не поймали. А пленники... ну, сам подумай, что соврать. Советую приплести колдовство.

«А глаза-то у стражника уже не стеклянные. Осмысленные у него глаза. Соображает, что начальству сбрехать...»

Ференандо, не выпуская из рук плачущего мальчишку, прошел мимо стражника. Велел тому оставаться на крыльце. Дошел до невысокого забора. Положил ребенка на траву – и перемахнул через забор.

3

Того, кто свернул с дороги в ад, не испугаешь предупреждением: «Это дорога в никуда»

(С. Е. Лец )

Дику Бенцу хотелось вслух проклясть глупость, которая потащила его в колодец, когда перед ним была распахнута дверь к свободе. Мало радости брести по плечи в ледяной воде, которая тянет тебя назад, старается опрокинуть. Причем идти в полной темноте, по неровному дну, каждый миг ожидая, что каменный свод впереди снизится, вода займет все подземное русло – и отращивай, парень, жабры, если хочешь жить!

Но вслух бранить себя было нельзя. Следом шел Свен Двужильный, грозный пиратский адмирал. Он брел за Бенцем спокойно и уверенно: ведь спутник точно знает про выход из тюрьмы! А если догадается, что парень махнул в колодец, вспомнив сказочку о стародавних временах... ну, тогда Дику точно не увидеть больше солнца. Про Свена Двужильного тоже рассказывали сказки. Страшные.

Шаря руками по острым камням, Дик изрезал ладони, но почти не чувствовал боли. Только отчаяние и упрямство гнали его вперед, заставляли делать шаг за шагом, – а еще ощущение, что сзади идет крупный, опасный хищник.

Когда вода подступила почти к своду, Бенц вдохнул воздух, нырнул и поплыл вперед. Под водой зацепился за камни шпагой, забарахтался, но почему-то в голову не пришло скинуть перевязь и бросить шпагу. Рванулся, высвободился из каменной хватки, в два гребка вырвался в черный сырой воздух – и не увидел во мраке, а почувствовал, что нет над ним низкого, давящего свода.

Протянул руку – вода стекала по стене. Видимо, он выбрался к источнику. Отсюда вода стекает в озерцо, а потом через промоину, по подземному руслу – в колодец.

«Пещера, – тупо, без радости подумал Дик. – Та самая, из сказки».

Он выбрался на берег. Камни, а меж ними слизь. Снял сапоги, вылил из них воду, снова надел. Попрыгал, подвигался, чтобы согреться.

Не хотелось радоваться спасению. Хотелось сдохнуть. Тело занемело, слушалось плохо. А еще искать выход...

Рядом, судя по звукам, извергся из потока Свен Двужильный. Тоже выбрался на камни, хлюпая водой в сапогах. Спросил мрачно:

– Где мы?

– В пещере.

– И куда теперь?

– Надо найти выход. Где-то в стене есть трещина, забитая землей. В легенде сказано, что корни деревьев раздвинули...

– Где-где сказано?!

Бенц с досады едва не откусил себе язык: проболтался! Врать было поздно, и Дик, лязгая зубами (не только от холода), честно рассказал, откуда узнал про ход из колодца.

Рев пиратского адмирала эхом заметался под каменным сводом:

– Сволочь, убью! Я-то ему поверил... а он сказочек наслушался! Всего-то надо было – выйти на улицу! А он – в колодец... в эту ловушку... утоплю!

Дик ожидал броска и удара. Еще не стихла рычащая угроза, как Бенц во мраке пригнулся и метнулся в сторону. Прошипела шпага, выхваченная из ножен. Дик знал, что рядом, во тьме, покинул ножны и тесак, который Свен прихватил в караулке.

Фехтовать во мраке Бенцу еще не доводилось. А вот Свен наверняка был мастером ночных налетов на корабли, опустившиеся на стоянку. Бенц старался двигаться как можно тише, не стоял на месте – и дважды услышал рядом лязг о камни промахнувшегося тесака. Дик попробовал отпарировать на звук, но неудачно.

В голове вертелась неуместная мысль: «Хотел согреться? Грейся! Прыгай!»

Внезапно из тьмы – рядом! – донеслось быстрое, горячее:

– Тихо! Слышишь?..

Дик сначала решил, что это ловушка. Беззвучно нырнул вниз, растянулся на камнях, уходя от тесака... И вдруг услышал, действительно услышал далекий слабый голосок! Кто-то выводил песенку про лукавую девчушку с синей лентой в волосах.

Свен, шагнув в сторону, задел ногу Дика. Но не ударил. Сел рядом, шепнул с неожиданной робостью:

– Это призрак, да?

С появлением новой опасности вражда меж беглецами исчезла. Бенц шепнул:

– С чего бы призракам деревенские песенки распевать? Подождем.

Оба застыли, забыв о холоде, о боли и ссадинах от ушибов о камни.

Голос приближался, во мраке возникло пятно света. Оно превратилось в фонарик в руке долговязого юнца, беспечно шагавшего по камням. В другой руке юнец нес ведро.

Свен бесшумно шагнул навстречу. Появился перед парнишкой из темноты, черный и страшный, с тесаком в руке:

– Стой! Кто таков?

От страха парень выронил ведро:

– Ой... Я Джемино... из артели старого Верджо...

– Что за артель?

Паренек от ужаса понес что-то неразборчивое. Подошедший Бенц тряхнул его за плечи. Только тогда удалось узнать, что артель старого Верджо работает в каменоломне, а Джемино они послали за водой.

– Вот оно как! – от облегчения Свен сменил гнев на милость и ухмыльнулся. – Со времен твоей легенды, дружище, прошло время. Тут каменоломни соорудили, пробили свод пещеры... – И рявкнул на Джемино: – А ты, щенок, если не хочешь, чтоб я тебя придушил, выведешь нас на солнышко. Да так, чтоб твоя артель не заметила! Сможешь?.. По роже вижу, что сможешь!

4

Бегство – лучшая стратагема.

(«36 стратагем», древнекитайский военный трактат)

Каким счастьем было оказаться под лучами солнца! Только сейчас беглецы в полной мере прочувствовали, как они промерзли, как их знобит и трясет.

Радость избавления была так велика, что Свен отпустил Джемино восвояси (хотя позже сказал Бенцу: надо было мальчишку убить, чтоб не наделал шуму). На прощанье пират сказал пареньку, что поблизости их ждет шайка, свирепая и вооруженная до зубов. Если Джемино будет трепать языком, то учинит большую беду: шайке придется вырезать всю артель. Перепуганный мальчуган поклялся молчать.

– Хорошо, что мы за городской стеной, – деловито огляделся пират. – Я примерно представляю, где мы сейчас. Мне – на север. Давай со мной! Ты – надежный парень.

– В Виктию? – уточнил Бенц. И на кивок пиратского адмирала усмехнулся: – Нет, меня ждет мой экипаж – в Фиаметтии.

– Ты небоход?

– Я капитан! Жаль, шнур мой остался в мешке, в караулке...

– Не грусти. Голова цела, а шнур другой плетельщику закажешь.

– И то верно. Моя команда и без шнура знает, кто на шхуне капитан.

– Слушай, давай ко мне в эскадру! Мне нужны такие люди. Научу добывать хорошие деньги. Можешь со своим кораблем, можешь без него.

Дик хотел отказаться резко и твердо. Пиратов он не уважал (хотя и самому ему, контрабандисту, постоянно грозила виселица). Но тут вспомнился пещерный мрак и лязг тесака по камню. Не хватало, чтобы измученные беглецы снова сцепились между собой!

– Пока нам все равно по пути, – примирительно сказал Дик. – Я подумаю... На дорогу будем выходить?

– Лучше в сторону вон той горы. Она обросла на верхушке шиповником, мы его обойдем по краю, а потом...

– Эй! – перебил его Дик. – Обернись!

Свен обернулся – и черным словом помянул город Аква-Бассо со всеми его жителями, их чадами, домочадцами и домашним скотом.

По равнине, со стороны города, мчался отряд всадников. Рядом с лошадьми бежали крупные псы.

Откуда только силы взялись! Беглецы, позабыв об усталости, помчались в гору.

– Это за нами, – сообщил на бегу Дик то, что и так было ясно. – Прочесывают окрестности.

– Плохо, что с собаками, – отозвался Свен. – Нам только добраться до кустов. Кони там не пройдут, а собак мы... Ох!

Бенц пробежал несколько шагов. Оглянулся. Остановился.

Свен сидел на камне, держась за левую ногу и скрипя зубами от боли.

Сломал? Вывихнул?

Дик вернулся, наклонился:

– Некогда сидеть! Вставай, не то тебя в другое место пересадят! Клади руку мне на плечо – и пошли!

– Рехнулся? Они же нас заметили!

– Кончай болтать и вставай! Из вредности иди!

Зло усмехнувшись, Свен оперся на плечо собрата по побегу и поднялся.

Теперь они уже не бежали, а ковыляли, слушая приближающийся собачий лай и крики верховых.

– Ничего! – на ходу успокаивал Дик не столько спутника, сколько себя, толчками выдавливая из горла слова: – Нам бы... до кустов...

Но кусты были далеко, враги близко, а пиратский адмирал тяжело оттягивал плечо.

Измученные беглецы не обратили внимания на упавшую сверху тень. Не до того им было – зашло солнце за тучу, не зашло... Вверх оба поглядели лишь тогда, когда перед их лицами закачался толстый канат, завязанный на конце узлом. А голос сверху проорал: