Текст книги "Канарейка Великого князя (СИ)"

Автор книги: Ольга Росса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 8. Обустройство

Утром в храме собралось много народу. Пётр стоял рядом, самоотверженно крестясь перед образами, чему я была удивлена. Не думала, что колдун вообще может входить в храм божий. Я изредка осеняла себя крестом, разглядывая присутствующих из-под капюшона. Запах ладана, казалось, пропитал уже мою одежду. Хористы протяжно пели псалмы. Под их голоса Пётр шептал мне на ухо, указывая на некоторых аристократов, которых должна знать Ольга Алединская. Правда, не уверена, что я всех запомнила.

Он вдруг потянул меня за руку, пробираясь ближе к аналою. Мы остановились по левую сторону, мой спутник наклонился к самому уху и прошептал мне:

– Посмотрите направо. Высокий мужчина в офицерской форме, рядом с ним жена и дочь, с золотистыми локонами, в зелёной шляпке.

Я покосилась в сторону и увидела семью, на которую указал колдун, – мужчина, военный лет пятидесяти, женщина, намного его моложе, и девушка, да так и обомлела. Она же вылитая я!

– Хватит разглядывать, – Пётр слегка толкнул меня в бок, и я отвела глаза, пряча лицо под капюшоном. – Это и есть Ольга Алединская, её отец и мачеха. Взгляните ещё раз на них, запомните, и на этом закончим.

Я украдкой снова взглянула на офицера и его жену, запоминая их. Пётр развернул меня и вывел из храма на улицу. Я вдохнула полной грудью свежий воздух, приходя в себя. За оградой нас ждала карета, и мы поспешили к ней. Уже внутри салона я смогла расслабиться и скинула капюшон с головы.

– Она действительно вылитая я! – горячо выпалила, смотря на своего спутника. Карета тронулась в путь.

– А я о чем вам говорил? – ухмыльнулся мужчина.

– Что вы с ней сделаете, когда похитите? – судьба этой девушки меня волновала, ведь не бывает такого совпадения. Вдруг она мой дальний предок.

– Убивать мы её точно не будем, не волнуйтесь, – невозмутимо отвечал колдун. – Посидит дальней деревушке под присмотром. Потом, когда вы выполните свою миссию, я сотру её память и верну в отчий дом незаметно целую и невредимую.

– Обещайте, что Ольга не пострадает, – строго посмотрела я на мужчину.

– Обещаю, сердобольная вы моя, – усмехнулся он. – Лучше за себя переживайте. Скоро приедем в особняк к нашим друзьям. Там у вас будет отдельная комната, вам выделят горничную. После обеда займёмся вашим обучением.

Я ничего не ответила и отвернулась к окну, наблюдая, как экипаж движется по улицам Питера.

Где-то через час тряски я замёрзла и зябко куталась в меховой плащ, а ноги поджала, чтобы хоть как-то согреть их.

– Озябли? – Пётр заметил моё состояние. – Скоро приедем, но могу обогреть вас.

Он вдруг пересел на сиденье рядом со мной и обхватил меня за плечи одной рукой, второй взялся за мою ладонь в перчатке. Приятная волна тепла прокатилась по телу, моментально согревая. Я удивлённо взглянула на колдуна.

– Так лучше? – он тихонько сжал мои пальцы.

– Определённо, – мне хотелось вырваться, но снова мёрзнуть не было желания, поэтому я уставилась в окно и притихла.

Хорошо, что наш путь быстро подошёл к концу. Карета промчалась через ворота, которые, видимо, специально открыли, ожидая гостей. Пётр отстранился от меня, убрав руку с плеч, и сразу стало холодно без его объятий. Я невольно закусила губу, осознавая, что его близость не вызывала во мне отторжения, а даже наоборот, показалась приятной.

Экипаж остановился, Пётр помог мне выбраться. Перед нами возвышался двухэтажный белый особняк с колоннами и высоким портиком. Двери распахнулись, являя нам хозяина. Мужчина лет пятидесяти в круглых очках склонил голову и улыбнулся.

– Рад видеть дорогих гостей, – и он протянул мне руку, ожидая, когда я подам свою ладонь. – Позвольте представиться, сударыня: барон Штейнгель Владимир Иванович.

– Ольга Владимировна, – я всё же подала руку, и мужчина чуть коснулся губами моей перчатки.

– Милости прошу в мой дом. Скоро обед. Вы голодны, сударыня? – мужчина жестом пригласил нас войти.

– Если честно, очень, – призналась я, так как завтрак был на скорую руку, а дорога утомила меня.

Хозяин лично проводил нас на второй этаж, показал мне и Петру комнаты, которые оказались рядом. Слуга принёс мой скромный дорожный саквояж, оставив его в комнате.

– Располагайтесь, будьте как дома. Позову Глашу, пусть поможет вам переодеться, Ольга Владимировна. Через полчаса обед в столовой. Пётр Григорьевич, проводишь барышню к столу, – барон откланялся и чинно пошёл по коридору.

– Вот и отлично, всё лучше квартиры Рылеева, – огляделся колдун.

– Помыться бы, – с надеждой посмотрела я на мужчину.

– Это можно устроить. Горничная придёт, прикажите ей согреть воду для вас, а пока готовьтесь к трапезе. Мне тоже нужно привести себя в порядок. Я за вами зайду через полчаса, – с этими словами Пётр скрылся за дверями своей спальни.

Я тоже вошла в свои новые покои и была приятно удивлена. Просторная комната, две печки с изразцами основательно нагрели помещение. В алькове стояла широкая кровать, над аркой висели плотные голубые шторы, подхваченные витыми шнурами с кистями. Также тут имелись небольшая уютная гардеробная и уборная, где можно было умыться и принять ванну. Посередине помещения стояла овальная лохань, в которую я с лёгкостью помещусь сидя. Отлично, хоть помоюсь. Мне человеку, который каждый день принимал душ, очень тяжело давалось отсутствие привычных средств гигиены. Придётся привыкать к тому, что есть.

Обед прошёл спокойно, нас было всего трое, не считая слуг. Пётр во время трапезы и непринуждённой беседы мягко мне указывал на мои недочёты, но всё же в конце похвалил: осанку я держу, и у меня отлично получается быть графиней, а не простолюдинкой. За осанку я ещё в детстве от бабушки получала нагоняй, так что у меня это вошло в привычку давно. Помню, однокурсники надо мной иногда потешались и говорили, что я перепутала училище и мне нужно было поступать в балетное.

Когда закончился обед, Пётр увёл меня в библиотеку, где обучал меня нормам поведения в различных ситуациях. Порылся на стеллаже и протянул мне книгу. «Наставление девицам». Открыв её, я прочитала первую страницу и удручённо вздохнула.

– Что такое? – нахмурился колдун, увидев мою реакцию.

– Буквы, – ткнула я в слово, – в моём времени всего тридцать три буквы в алфавите. И очень тяжело читать, когда везде стоит вот эта буква, которая читается как «е», и в конце слов частит твёрдый знак.

– Интересно, – хмыкнул Пётр, – значит, буквы «ять» нет в вашем времени. Какие ещё отличия?

Я указала на палочку с точкой, один в один английская буква «i», и круглую букву «о», внутри которой была какая-то закорючка.

– Понятно, значит, вас ещё и письму придётся обучать, – мужчина закатил глаза. – Хорошо, что читать можете. Смысл слов доходит?

– В основном да, – я неопределенно пожала плечами.

– Уже лучше. Ладно, отдохните немного. Пойдёмте в бальный зал, будем упражняться в полонезе, – Пётр протянул мне руку и повёл из библиотеки.

В просторном зале с большими окнами, смотрящими на запад, было ещё достаточно светло. Солнце клонилось к горизонту, освещая расписные стены яркими лучами. В углу стоял белый рояль.

– Полонез открывает был, – мужчина вытянул руку вперёд и положил мою ладонь на свою. – Помните, что вы должны быть в перчатках. Ни в коем случае нельзя их снимать на протяжение бала.

– Вот как, – удивлённо приподняла я брови. – Мы будем без музыки танцевать?

– Придётся. Ничего особенного, танец простой, похожий на торжественное шествие, чем, в принципе, и является. Все присутствующие гости обязаны его танцевать, – улыбнулся колдун. – Правую руку чуть отведите в сторону на уровне талии.

Я приподняла руку.

– Пальцы вместе. Теперь шаг танца. Смотрим друг на друга. Глаза в глаза.

Мы одновременно повернули головы, встретившись взглядами. Какие всё же у Петра красивые зелёные глаза, точно колдовские.

Он объяснил мне шаг полонеза, который оказался несложным, показал базовые фигуры, такие как повороты, поклоны и смена позиций, объяснил рисунок танца. Чуть больше часа у нас шло на тренировку. Прикасались друг к другу мы только руками и держались на расстоянии, никаких объятий – и это радовало.

– Замечательно, у вас хорошо получается, – похвалил меня учитель и партнёр в одном лице.

– Это несложно, мне понравилось. Жаль, что без музыки. Всегда испытывала интерес к танцам, даже занималась ими в детстве, пока было время, – я была довольна своими первыми успехами. – Какие ещё танцы предстоит мне выучить?

– Вальс, мазурку, кадриль и котильон.

– Вальс? Люблю этот танец, но боюсь, не справлюсь, – сникла я.

– Не переживайте, будем уделять ему больше времени. Мазурку и котильон советую не танцевать, – Пётр строго посмотрел на меня.

– Почему?

– Их танцуют с хорошо знакомыми мужчинами, которые вхожи в дом дамы. К тому же после мазурки подают ужин, а значит, партнёр провожает даму за стол, и они рядом трапезничают и общаются, – назидательным тоном пояснил мужчина.

– Понятно. Надеюсь, на сегодня мы закончили обучение, – мне не терпелось пойти отдохнуть. К тому же в зале стало уже довольно сумрачно.

– Конечно, мы закончили. Не забудьте взять книгу, что я вам дал, упражняйтесь в чтении. И скоро будет ужин.

– Хорошо. Кажется, я оставила книгу в библиотеке, – я поспешила выйти из зала и освободиться уже от пристального взгляда зелёных глаз колдуна. Наверное, он как-то воздействует на меня своей магией.

Мне бы ненавидеть его за то, что он меня вытащил из привычного мира, поставил свою метку и заставляет вживаться в роль графини Алединской, но я испытываю злость на саму ситуацию и странный интерес к личности Петра и ко всему, что происходит. Оказаться в царской России и увидеть своими глазами императора, его братьев, прочувствовать эпоху на своей шкуре, узнать, как жили люди тогда, их нравы и законы. О чём думали, мечтали? Любопытство во мне кипело сильнее, чем негодование.

Ужин прошёл так же неспешно и за беседами. Барон оказался радушным хозяином. В конце трапезы извинился, сообщив, что уезжает завтра в Петербург к семье на несколько дней. Оказывается, зиму они предпочитали проводить в столице, в загородном доме жили только в летом. Ведь самые интересные балы и приёмы проходили как раз в холодное время года.

После трапезы в комнате меня ждали горничная и лохань с горячей водой. Глаша помогла мне раздеться, и я залезла в деревянную ёмкость. Это, конечно, не ванна – не полежишь и не расслабишься как следует, но всё же горячая вода сделала своё дело, и я с наслаждением помылась. Горничная порывалась меня намылить мочалкой, но я категорически отказалась, позволив ей только потереть мне спину.

Хорошо, что мыло уже в это время существовало, хоть и не такое ароматное, но со своей задачей справилось отлично. Потом Глаша поливала меня чистой водой из кувшина. Очень не хватало бальзама для волос, однако горничная удивила меня, в конце водной процедуры обдав мою шевелюру отваром ромашки. После него волосы стали мягче.

Горничная накинула на меня широкую простынь, потом уже в комнате указала на приготовленную на кровати ночную сорочку: рюши и кружевная отделка, длинные рукава, ворот с завязками под самое горло – как бы не запутаться в этом балахоне. Хотя зимой в ней будет тепло, особенно по утрам.

В печках трещали дрова, распространяя жар по комнате. Я лежала на кровати и пыталась читать при свете свечи. Глаза быстро устали всматриваться в буквы, да ещё освещение оставляло желать лучшего. Я бросила это занятие и отдалась во власть сна, который быстро меня сморил.

Разбудил меня грохот выстрела. Я подскочила на кровати, изумлённо оглядываясь. За окном почти растаяли утренние сумерки. Что это было? Сердце бешено билось в груди. Не могло же мне такое присниться.

Очередной выстрел нарушил утреннюю тишину. Это на улице!

Глава 9. Стрелок

Я подскочила с кровати и кинулась к окну. В саду среди серых стволов деревьев виднелась чёрная фигура. Трудно было разглядеть кто это, но мужчина стоял спокойно, вытянув руку вперёд. Бах! Снова раздался выстрел. Похоже, он стрелял в мишень, которая была прикреплена к дереву.

– Какому идиоту взбрело в голову с утра тренироваться в стрельбе? – прошипела я, понимая, что кроме Петра Григорьевич некому. Не слуги же будут пользоваться хозяйскими пистолетами.

Горничная, видимо, была занята своими делами, и я спешно оделась самостоятельно. Правда, пришлось корсет оставить на кровати, с утра можно без него обходиться.

Кутаясь в меховой плащ, я выскочила в сад, торопясь к тому месту, где колдун устроил стрельбище. Он, конечно, заметил меня ещё издалека, но только взглянул в мою сторону и снова вытянул руку, целясь в мишень. Бах! На этот раз выстрел показался уже более оглушительным.

– Какого чёрта вы тут устроили с утра пораньше? – тут же вспылила я. – Честным людям спать не даёте!

– Ого, честные барышни так не выражаются, – ухмыльнулся мужчина, повернувшись ко мне, держа оружие дулом вниз. – Местные дворянки, конечно, любят спать до полудня, но у нас с вами нет столько времени.

– Другого способа разбудить меня не нашлось? – продолжала я злиться и сложила руки на груди в защитной позе.

– Простите, если напугал вас. Не спалось, вот и решил поупражняться. Иногда ненависть и гнев овладевают мной, лишая покоя. Мне требуется выместить всё это, дабы дров не наломать, – мужчина спокойно рассуждал, хотя в его взгляде чувствовалось напряжение. Видимо, ещё не все эмоции погасил стрельбой. Рядом с ним на раскладном столике стояла коробка с пулями, лежал ещё один пистолет и какие-то непонятные аксессуары. Пётр начал ловко заряжать пистолет.

– И кого же вы так ненавидите? – наблюдала я за его профессиональными действиями. Не удивлюсь, если раньше он служил в армии.

– Царя и его приспешников, – злобно процедил мужчина, вгоняя шомпол в ствол пистолета с помощью небольшого молоточка. – Я хочу, чтобы в России было равноправие и справедливое законодательство, чтобы царствовала Конституция, а не император.

– Конституция это только книжка с главами и статьями. Главное то, в чьих руках она окажется и насколько честно будут соблюдаться законы, – решила я разговорить колдуна. Пусть поделится планами, чтобы знать, к чему мне готовиться в роли фрейлины.

– Не волнуйтесь, мы позаботимся о том, чтобы Конституция оказалась в надёжных руках, – Пётр принялся заряжать второй пистолет.

– В ваших? Или Рылеева? Может быть, Оболенского или Трубецкого? – перечисляла я уже известные мне фамилии. – Где гарантия, что человек, получивший власть в свои руки, не станет очередным ненавистным императором или диктатором? Как сказал один историк, чьего имени я не помню, власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно.

– Вы правы, Ольга Владимировна. Человек, который находится долго у власти, порой становится одержим своей избранностью и теряет связь с реальностью, как например, это случилось с императором Нероном, – рассуждал мужчина, закончив с оружием. – В нашей же России такого не произойдёт. Власть будет сменной, никто не успеет отравиться ядом избранности. Тем более главным в стране станет парламент.

Он повернулся к мишени и вытянул руку с пистолетом, прицеливаясь. Я только успела закрыть уши руками, как раздался выстрел. На круглой самодельной мишени, прибитой к дереву, появилась ещё одна дырка. Оказывается, Пётр меткий стрелок.

– Вы служили в армии? – решила я сменить тему.

– Да. Я ушёл в отставку в звании поручика.

– Почему?

– Карьера военного мне не светила. Я не вылезал из штрафов, которые мне выносил по своему высочайшему повелению великий князь Константин Павлович, – мужчина горько усмехнулся.

– Наверное, было за что. Вы поэтому так ненавидите императорскую семью? – ляпнула я и прикусила язык.

Он взял второй пистолет и навёл его прямо на меня. Сердце ухнуло вниз, и я замерла на месте.

– Если не готовы выстрелить, не смейте на меня оружие поднимать, – процедила я. В висках тяжело бился пульс, сердце пташкой трепыхалось в груди.

– А вы смелая, Ольга Владимировна, – хмыкнул колдун и отвернулся от меня, прицеливаясь. Бах! И новая дырка образовалась в мишени. – Но не стоит играть с огнём, барышня. Можно обжечься и пострадать.

– Пока я вам нужна, значит, мне ничто не угрожает, – гордо вскинула я подбородок и зашагала к дому.

– Вот именно – пока нужна, – хохотнул мужчина и пробормотал себе под нос, но я всё же услышала: – Вот же задор-баба, даже пистолета не испугалась.

Завтракали мы вдвоём. Сидели и молчали, не пытаясь даже вести беседу. Хозяина особняка не было за столом, он на рассвете умчался в Петербург. После трапезы мы засели в библиотеке, и Пётр обучал меня орфографии русского языка его времени. На самом деле, правила были несложные и вполне понятные. Думаю, справлюсь, если придётся писать письмо или записку. Мужчина заодно и письменному этикету меня обучил, его основным правилам.

Когда у меня уже копчик заныл от долго сидения на стуле, Пётр заметил моё ёрзание и предложил размяться в бальном зале.

Повторили полонез пару раз. Затем мужчина решил обучить меня вальсу. Скрепя сердце пришлось слушать его разъяснения и танцевать уже в более близкой позиции, чем в полонезе. Через час совместных усилий я всё же смогла станцевать простые фигуры и шаги вальса. Держа руку на мужском плече и чувствуя горячую ладонь Петра на своей талии, я невольно смущалась первое время. Всё же расстояние между нами сократилось значительно.

Но когда у меня начало получаться, я вошла во вкус и с удовольствием танцевала под громкий счёт Петра – на рояле играть было некому. Он показал свои способности в качестве педагога и партнёра, умело кружил меня, не давая сбиться с шага. Иногда я чувствовала себя такой маленькой и ведомой в его руках, что порой становилось страшно от собственного ощущения безопасности и доверия к этому мужчине. Мысленно я надавала себе подзатыльников, чтобы не расслаблялась и была начеку.

– Прекрасно, Ольга Владимировна, – похвалил меня колдун, когда мы закончили танец, однако не спешил убирать руку с моей талии, продолжая удерживать возле себя. – Вы способная ученица. Уверен, у вас получится заменить Алединскую.

– Смею признаться, учитель вы хороший, – выдавила я улыбку, хотя говорила правду, но вот волнующая меня близость сбивала с толку.

– Благодарю. Предлагаю вам немного размять свои пальчики и потренировать голос, – он взял мою ладонь, преподнёся к губам, и оставил нежный поцелуй на моих пальцах, отчего мурашки в панике бросились по спине вниз.

– Хорошо, – я вырвала ладонь из его цепкого захвата и поспешила к роялю. Сейчас действительно не помешает музицирование, которое всегда помогало мне собраться с мыслями.

Сначала я дала волю своим чувствам и окунулась в Бетховена, исполнив сонату номер семнадцать, которую называют ещё «Буря». Пётр стоял рядом и молча слушал мою игру, но я не обращала на него внимания, нажимая на клавиши. Когда музыка утихла вместе с моими эмоциями, я подняла взгляд на мужчину.

– Прекрасно. Я восхищён, Ольга Владимировна, – в его голосе звучала искренность. – Уверен, Великой княгине понравится ваш талант не меньше, чем мне. А поёте вы столь же прекрасно, как музицируете?

– Не знаю, – я пожала плечами. – Спеть романс?

– Пожалуй.

– Что сейчас поют в лучших домах Петербурга? – я иронично изогнула бровь, смотря на мужчину.

– Честно говоря, не ведаю, – нахмурился Пётр. – Меня нечасто приглашают в лучшие дома столицы.

– Понятно. Пожалуй, спою романс «Не искушай меня без нужды» (*), он как раз где-то в это время стал популярным, – вспомнила я свой репертуар из тех времён, когда была студенткой. – Только не судите строго, я без распевки.

Пальцы коснулись клавиш, полилась лирическая музыка, заполняя пространство зала. Я набрала воздуха в лёгкие и запела один из моих любимых романсов.

– Не искушай меня без нужды

Возвратом нежности твоей,

Разочарованному чужды

Все обольщенья прежних дней.

Уж я не верю увереньям,

Уж я не верую в любовь

И не могу предаться вновь,

Раз изменившим сновиденьям.

Немой тоски моей не множь,

Не заводи о прежнем слова,

И, друг заботливый, больного

В его дремоте не тревожь.

Я сплю, мне сладко усыпленье,

Забудь бывалые мечты.

В душе моей одно волненье,

А не любовь пробудишь ты.

В душе моей одно волненье,

А не любовь пробудишь ты.

Когда тишина окутала пространство, я долго не могла поднять взгляд.

– Вам не понравилось? – и всё же я посмотрела на Петра.

– Понравилось. Вы чудесно поёте, Ольга, – бесцветным голосом произнёс мужчина, на его каменном лице не промелькнуло ни одной эмоции. – Вот только вы сами ещё никогда не любили и не разочаровывались в ком-то – это чувствуется в вашем голосе.

– А вы сами любили хоть кого-то? – меня почему-то задели его слова, хотя он был прав. Мужчина не торопился с ответом, пристально смотря на меня. – По глазам вижу, что да. Это была безответная любовь или взаимная?

– Думаю, ваш вопрос неуместен, – нахмурился Пётр. – Пора передохнуть и отобедать.

Колдун развернулся и поспешил выйти из зала, оставив меня одну. Кажется, я сегодня обнаружила ещё одну больную ещё одно уязвимое место Петра Григорьевича – несчастная любовь.

____________

(*)Романс «Не искушай» (1821 г.), стихи Евгений Баратынский, музыка Михаил Глинка.