Текст книги "Вербовщик"

Автор книги: Ольга Табоякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Есть предложение, – юлить не имело смысла.

– Поехать с тобой, – саркастически девушка скривила губы.

Я кивнул. Видно, что кто-то ей уже делал подобные предложения. Она отказала.

– Зачем?

– Учиться в школе в другом мире, – я уже прикидывал, что ей попытаться изложить об этой школе-Академии дона Де Сорео.

– Я? – Ефросиния была недовольна моим ответом, уж не знаю почему.

"Кто-то был до тебя", – подсказал учитель. "Она боится", – заключил он.

– Ты одна из тех, у кого есть талант. Не знаю, какой, но есть, – я сразу решил признаться, что не знаю, почему именно она.

– Не знаешь? – потянула она. – Не знаешь? – еще раз переспросила девушка.

Я пожал плечами.

– Меня это мало волнует. Я сам достаточно талантлив и занят собой, – в голове четко заговорил учитель. Я лишь пересказывал его слова.

"Она должна понять, что ты тоже другой", – подсказал он. "Исходи из этого. Дай девушке доказательства. Она должна тебе верить. Только тогда возвращайся к разговору". Я уже и сам понял, Ефросинья считает, что ее хотят использовать. Или был подобный опыт, или она слишком умна от рождения. Ефросинья была одновременно и противоположностью Антона Макарова и его двойником. Девушка тоже боялась, что все ее используют, но не была злобной, как Антон.

– Ты? – еще одно поднятие бровей.

– Пойдем, – я взял ее за руку. Она поднялась и поставила ноутбук в кресло.

Я сделал шаг на Фаган. Второй раз нарушаю обещание, данное Алексу. Опять шастаю по мирам, да еще в компании объектов для вербовки.

– Что это? – она осматривала новое место.

Я объяснил про Великий Воинский дом, про Фаган, про двадцать соседних миров. Мы переместились в мой дом в Северном Корте. В гостях у меня был Лон. Он сидел и поедал запас моих продуктов.

– Она хочет, чтобы я продолжил обучение! – первое, что я услышал от него. Ни здрасте, ни где ты был, а именно про учебу.

– Лон?

Ефросинья оценивающе разглядывала Лона.

– Ни-ни. У него девушка из мафиозов боссов. Они такие проблемы быстро решают, – я прошептал ей на ухо.

– Жека, ты где шлялся? Я второй день тебя жду! – Лон прервал уничтожение моих припасов и поднялся, чтобы меня обнять. – А что за красавица с тобой?

Я представил Фросю, как свою добрую знакомую. Лон не стал выпытывать подробности. У него своих дел по горло.

– Марэнэ?

– А кто же еще? Не Сандаван же! – Лон не мог сдержаться.

– А что говорит Шалье?

– А что ему говорить? Он говорит, что женщина, а тем более моя женщина всегда права! – процитировал Лон нашего друга.

– Тогда иди и учись!

Фрося фыркнула.

Лон вдруг успокоился и так озабоченно посмотрел на меня:

– Жека, а у тебя все в порядке? Ты ни во что не попал?

– Я что по твоему только во что-то попадаю? – настала моя очередь возмутиться.

– Эээ, – Лон состроил уморительную рожицу, а я понял, как меня воспринимают остальные.

– Девушке экскурсию организовал. Тоже думаю ее склонить к учебе в одном хорошем учебном заведении, – я не видел смысла скрывать от Лона цель своих шатаний по мирам с такой подругой.

– И вас тоже? – Лон впервые внимательно посмотрел на новую знакомую. Я вспомнил о приличиях и представил их друг другу.

– Да, вот предлагают учиться в ..., – она посмотрела на меня, ожидая подсказки.

– Академии дона Де Сорео, – я рассчитывал посмотреть в местной библиотеке об этом месте. Учитель абсолютно ничего не отвечал на мои вопросы про это учебное заведение. Теперь возникла возможность расспросить Лона об этом месте.

– О? Лирейд берут в Академию? – поразился он.

Фрося не поняла, а я сообразил, что это первый набор с Земли в пресловутую Академию.

– А что это за место? – спросила Фрося у меня, но я лишь пожал плечами.

Объяснять принялся Лон:

– Это специальное место. Туда берут только очень талантливых, умных и неординарных учеников. Говорят, что там даже посылают в мир Черных. Это у них, как экзамен. Тест на выживание.

Я вздрогнул. Фрося потребовала объяснений, потом Лон продолжил:

– Там учат по разным специальностям. Самым престижным считается факультет НВЖ. Набор строго ограничен. Без таланта категории "вне границ" даже думать не надо закончить Академию. Зато выпускники Академии меняют миры, судьбы народов или просто исчезают в неизвестном направлении.

– А толком ты что знаешь? Это маги?

– Нет, на магов и воинов учат в другом месте, – Лон все еще силился объяснить.

А я вдруг сообразил, что Фрося нас понимает. Лон то говорит не по земному. Я потребовал объяснений уже от нее.

– Это мой талант, – кокетливо улыбнулось это создание в столь экстравагантном облачении вамп-красотки. – Я слышу все вплоть до неживых вещей. Я могу с ними говорить.

– О! – Лон восхитился и выразил это истинно по фагански. Он попросил разрешения поцеловать девушку.

Она согласилась.

– Так ты поедешь? – я то считал это дело решенным.

– Нет, – она отказалсь.

Я вздохнул, учитель велел выяснить почему. Чувствовалось, что его тоже задел такой простой отказ девушки.

– Я и так устаю от людей и вещей. А живу на самом краю света. Ты представляешь, как мне будет тяжело в многолюдном месте? – она объяснила, а я понял, что это просто ад все и всех слышать. Я представлял, что это сродни телепатии.

– А говорят, что в мире Черных нет ничего живого и неживого тоже нет, – Лон попытался мне помочь, и это заинтересовало девушку.

– Правда?

– Так говорят, – Лон еще рассказал, что там могут научить и другим полезным вещам. – Уж если вам делают такое предложение, то не сомневайтесь, что знают, как обучить.

Я видел, что Фрося стала склоняться, чтобы принять предложение. Но что-то ее удерживало.

– Евгений, – она повернулась ко мне, – у нас будет еще одна проблема. Моя семья никогда меня не отпустит. Моя мама последовательница семсусая.

– Чего? – я впервые слышал про этого семсусая.

– Я сама толком не знаю, – обезоруживающе призналась Фрося. – Но если маме, что не нравится, то она заявляет "Семсусая будет против". А уж ей точно не понравится, что я куда-нибудь поеду. Да, еще Никанорыч, Гром и остальные не будут рады. Я не могу так просто уехать.

Я потерял мысль на этом "семсусае", а про Никанорыча и остальных не понял вообще.

– Ефросинья, – я стал готовить всем какао. Лон громогласно потребовал себе кофе, а девушка согласилась и на то и другое. – Твоя мать будет против, я как-то понимаю, а остальные-то причем? Что ты такого для них делаешь? Они какое имеет право тобой распоряжаться?

В дверь постучали. Пришел мой добрый знакомый Калчен. Калчен отличался непомерной силой и ростом, но работал воспитателем детей. Те его любят, я сам видел, как малыши радостно бросаются на шею этого гиганта. Он их кружит и подбрасывает. Калчен организовал нечто наподобие земного детского сада. Единственным отличием является то, что все воспитатели мужчины. Я долго пытался вникнуть, где он берет воспитателей-мужчин, пока не услышал, что его садик участвует в программе обучения воинов. Тогда я увязал это как то, что они ведут отбор детишек еще с младенчества. Но оказалось, что наоборот, воины служат определенное время детском саду. Я до сих пор думаю, что надо такую программу внедрить на земле, но сомневаюсь, что хоть кто-то захочет меня услышать.

– Жека? Можно? – Калчен принес коробку с продуктами. – Я рад, что ты приехал.

Если Калчен говорит, что он рад, значит, есть дело.

– Да? Заходи, – я взял коробку и стал раскладывать принесенные Калченом продукты и фрукты. Потом представил ему Фросю, с Лоном он уже был знаком. – Что случилось? Или это тайна?

Калчен замялся.

– Мы погуляем, – вскочил Лон. Он взял Фросю за руку и поволок к выходу из квартиры. Я и рта не успел закрыть. Надеюсь, Лон ее не потеряет и ничего непотребного ей не покажет.

Калчен благодарно улыбнулся:

– Жека, а нам тут... нам тут...

Он замолчал, я терпеливо ждал. Видимо, что дело серьезное и щекотливое, если Калчен не может выразить свою мысль.

– Нам тут ребенка подкинули. Ребенок из твоего мира, – выдал свои проблемы мой гость.

– Кто? – я то думал, спросить кто им его подбросил, а получилось иначе.

– Мальчик, – улыбнулся Калчен. – Хороший, крепкий, только почти без силы. В вашем мире ее нет. А здесь он вроде приходит в себя, напитывается. Хороший мальчик.

– А с меня что требуется? – я всерьез стал опасаться, что Калчен попросит меня разыскать его родителей. По-моему, это не выполнимая задача. Но гостю удалось меня поразить.

– Нет, надо бы его оформить. А мы подумали, что тебя вполне можно записать, как его отца. Мир то у вас один.

"Ха-ха-ха!", – заржал учитель.

– Калчен, ты чего? – я не знал, как реагировать. Калчен немного обиделся, но стоял на своем.

– Жека, ребенка мы не можем оставить, если родитель не установлен. А так он бы у нас жил, – Калчен смотрел на меня умоляющим взглядом.

– Хмм, а на себя? – я не готов был даже по бумагам становится отцом.

– Миры у нас разные, никто не поверит. Это же легко проверяется, – с сожалением отказался он от такого предложения. – Мне бы хотелось. Мальчик-то непростой.

Не знаю, чем я думал, но согласился подписать бумаги и подтвердить свое отцовство в Великом воинском доме. Учитель долго молчал, а потом ответил так, что следует из его высказывания: "Жека, чтобы совершать поступки нужна душа".

Спустя два часа вернулись счастливые Лон и Фрося. Он сводил девушку в Сиско, наплел ей небылиц и наобещал, что я решу все проблемы, и теперь был ужасно доволен собой.

– Нам пора, -я прыгнул в Великий Воинский дом на Фагане, оттуда на маяк.

Ефросинья молчала. Мне очень хотелось услышать, что мы можем возвращаться в Москву. Не хотелось мне здесь сидеть еще месяц, а вышло, что пришлось.

Фрося переобулась в кроссовки и предложила мне спуститься вниз, так и не сказав четкого "да" моему предложению.

Время было обеденное. Отобедав, мы собирались погулять, но собственной персоной явился Василь Мамедович.

– Студент! Как же так! Мы тебе тут ящера ловим, а ты?

Моя барщина продолжилась. Фрося сказала, что ждет меня вечером у здании администрации.

Вечером здесь кажется, что это действительно край мира. И нет судьбы печальнее, чем жить на самом краю, изведаешь все до дна.

– Пойдем, – она взяла меня за руку и повела по тропинке. – Идти далеко, но покажу чего.

Сейчас в этой милой сельской девочке я бы не признал ту вамп-Фросю. Она вела меня по тропинке и рассказывала о своей семье. Особо интересным было то, что в ее семье были женщины с даром ясновидения. Марина – ее мать – этим даром не обладала, а мать Марины обладала. По цепочке Фрося тоже должна обладать даром ясновидения, но вот дар у нее другой и совсем странный.

До кратера мы добрались за три часа. Где-то час еще мы шли по склону вверх.

– Почти успели. Сейчас я его позову, – пообещал Фрося.

Я дернулся. В ухо мне вещал учитель:

"Ты заметь сколько народа!".

"Я никого не вижу", – я понять не мог, о чем он говорит.

"Балбес, расслабься и услышь этот мир", – велел он.

Я еще только изучал технику "писка и грома". Заключалась она в том, что можно услышать определенный звук (в том числе и звук движения, не говоря уже о дыхании, о движении мысли), если правильно настроиться. Учитель же предлагал услышать этот мир в целом. Насколько он вбивал мне в голову, это последний заключительный этап изучения этой техники. Говорят, от многообразия жизни в этом мире можно сойти с ума. Вдыхая и выдыхая я открылся этому миру.

Ох! И сколько всего здесь! Во-первых, там за камнем сидят двое. Одного я знаю – Василь Мамедович. Вот он зажимает нос, чтобы не чихнуть. Его напарник всерьез думает стукнуть этого балбеса, чтобы не испортил все дело. А еще трое. Надо же и здесь. А еще вот там. И Левтов-старший здесь, и начальник экспедиции Першов. Они прячутся и надеются, что их не слышно и не видно.

"Слушай главное", – дернул меня учитель и указал на грязевое озеро.

Я сосредоточился на озере. Оно располагалась в кратере вулкана. Периодически там что-то булькало и бухало. Сейчас было не видно, но я знал, озеро наполнено мутной водой и грязью. Вода зашуршала, никогда не думал, что она шуршит, очень интересно. Кто-то плыл к нам. Он хотел сделать сюрприз и радовался, как ребенок. Я понял, что он и есть ребенок. Затем я закрылся от этого мира потому, что потерял концентрацию. Учитель меня и похвалил и поругал одновременно.

Оно вынырнуло рядом с нами. Фрося завизжала и кинулась обниматься. На моих глазах материализовалась сказка о Лохнесском чудовище. Оно такое черное, в пластинах и похоже на динозавра.

– Э? – Я попытался что-то сказать, но не получилось.

"Учись, ученик, что чудеса живут и в твоем мире", – учитель правильно понял. Я не был готов встретить волшебство в моем родном Лирейде.

– Фрося? Это кто?

– Гром, – застенчиво улыбнулась она. Гром повторил ее улыбку, но в силу количества зубов это было очень кровожадно.

– Фрося? А кто он? Ну, в смысле вообще? – я протянул руку и потрогал его.

– Он живет здесь. Я встретилась с ним, когда чуть не утонула в этом озере. Мне лет пять было. Гром меня спас. Теперь мы друзья.

До меня с трудом доходила мысль, что Гром разумный.

"Более, чем ты", – послышалось от учителя. "Он слышит каждую твою мысль", – просветил учитель меня.

Я стал аккуратнее думать.

– Я не могу его бросить, – девушка уже стояла на берегу, Гром ее отпустил.

Я понимал. Сам бы такого не мог бросить. Не важно, что домашний зверь такой. Как говорится размер не имеет значения. Фрося принялась раздеваться.

– Давай, он нас покатает, – предложила она.

– Чего давай? – я тупо на нее пялился. Могу поклясться, что услышал откуда-то из кустов вздох зависти.

– Раздевайся, – велела она.

Потом Гром нас покатал. Эдакий серфинг на живом звере.

– Фрося, – мы лежали на берегу, а Гром плавал брюхом вверх и ревел песни про луну и звезды. Когда я включался в мир еще не до конца освоенным слухом, то слышал, что песня очень красивая. Но для человеческого уха, она ужасна. – А остальные? Они про тебя знают?

– Знают, конечно, но молчат, – Фрося ухмыльнулась. Я бы мог поклясться, что она в курсе того, что здесь по кустам человек пятнадцать сидит. – Но дело не только в Громе. Понимаешь, я у Никанорыча работаю. Ну, там когда, что я слушаю вещи, места, людей, а он дела раскрывает.

Стала понятна причина чрезвычайных успехов правоохранительных органов на этом острове. Я то сводил цифры в отчетах для центра, но думал, что местные слегка привирают.

– Фрося, но ты же не можешь здесь сидеть все время одна, – я и сам знал, что действую не очень умно. У меня не было убежденности в том, что их (местных) надо бросить.

– Евгений, – Фрося взяла еще ком грязи и стала обмазывать левую ногу. – Я не одна. У меня друзья по всему миру. Конечно, они виртуальные, но друзья. Я не одна. У меня Гром есть и ...

– Фрось, – я заткнулся.

Мы еще долго валялись, ожидая, пока взойдет солнце. Гром уплыл на прощание обдав нас брызгами. Мы пошли назад в город-деревню. Я шел, пытался думать и зевал. Спать хочу. Отсыпался я на рабочем месте мэра.

После обеда в кабинет мэра пришла Марина Левтова. Она долго молчала, а потом спросила, куда я хочу увезти ее дочь. Я рассказал. Она еще дольше молчала, а потом просто ушла.

"Учитель, что делать?", – мне очень нужен совет, поддержка.

"Ученик, а что ты можешь сделать? Подумай хорошенько. Сколько учу, а каждый раз все как первый. Она хочет, но здесь ее держит долг и привязанности. Разрушь путы. Сможешь, она поедет с тобой".

"Не очень-то это и красиво", – я понимал, что он говорит здраво.

"Зато действенно", – гаркнул Великий Воин Гада.

"Во-первых, Гром. Что можно с ним сделать? Во-вторых, семья? В третьих, остальное население?"

"Ученик, сделай так, чтобы они стали твоими союзниками", – подсказал учитель.

Я поднялся и отправился к кратеру.

Гром появился на мой зов минут через пятнадцать.

Я стал напряженно думать, пытаясь объяснить, что я предлагаю Фросе. Я много думал о том, что Гром большой, а Фрося маленькая, о том, что он должен ее отпустить, помочь мне.

Дальше я прикусил язык от неожиданности происходящего. Гром вылез на берег. Туша высотой в двенадцать метров стала трансформироваться. Процесс занял довольно много времени. Я успел прийти в себя. Гром стал кошкой, нет, котом размером мне по колено и весом киллограмов в десять.

– Это? – я и сам не знал, кого спрашивал.

"Ха-ха-ха", – хохотал учитель. "Он метаморф. Ну, тебе повезло".

Я с трудом вспоминал, что читал про метафорфов. Это существа, способные менять свою физическую форму. Но вроде у них масса и рост сохранялась.

"Неправильный метаморф", – фыркнул учитель. – "У тебя не столько теперь проблем, ученик".

Теперь Гром спал в кровати Фроси.

– Он просто знал, что мне очень хотелось видеть ящура, – призналась Фрося.

– Когда? – как оказывается тяжело понимать людей, если все же слушаешь их и стараешься вникнуть в суть ситуации.

– Тогда, когда я была маленькой. У меня был кот. Его звали Гром. А дед мне рассказывал про больших динозавров. Мне они даже снились. А потом я упала в озеро. Гром меня спас, а мы думали, что кот убежал. Они же местные коты самостоятельные до ужаса. Ты видел, что они даже гнезда вьют?

Я видел это чудо кошачей мысли. Только вот теперь я сильно опасался, что все местные коты – метаморфы.

С семьей мы договорились, вернее, все решила ее мама, которую не переспорил никто из местных. Марина Левтова оказывается обладала неким даром ясновидения, просто не обнародовала это. Мы просидели на острове еще неделю. Василь Мамедович был счастлив. Я разгреб дела за два прошедших года. Потом мы еще долго ждали самолета, которого не было и все. Пароходом Фрося не хотела плыть. Она сказала, что не поедет. Мне велели прислушаться к ее мнению.

Мы в очередной раз смотались в аэропорт на джипе Василь Мамедовича, когда меня осенило. Мы же можем уйти через Фаган.

Мы ушли через Фаган. Сначала в Великий Воинский дом, а потом в столицу.

"Ничему тебя жизнь не учит", – через чур радостно заявил мой учитель. В Москву то мы попали, но попали в Древний город. В то самое место, к той самой двери. Я готов был биться головой о стену, но это не понадобилось.

– Как здесь хорошо, – послышалось от Фроси.

– Как это? – я ожидал чего угодно, но не этого.

– В убежище всегда хорошо. Сюда никто плохой не придет. Какие умные люди строили это место, – вдруг она покраснела и замолчала. – Пойдем?

Я хотел было заявить, чтобы она подождала, я уже знаю, как отсюда выбираться, но Фрося подошла к двери с черным снегом, та открылась без вопросов.

Мы были в Старом городе. Гром терся о мою ногу. Я так понял, что он одобрил наш визит в Древний город.

Позже я попытался расспросить Фросю о том городе, но она молчала. Я решил, что можно ее завести в гости к Хэлларену. Тот сидел в своей кресле-качалке и смотрел на туфли Петра.

– Пропал Петруша, – безразлично заявил вервольф. Сейчас он опять был стариком. – Сходил бы посмотрел, а то чую конец ему скоро.

Фрося на кухне готовила нам ужин.

– Зверя бы своего прогулял, а то он того гляди взорвется. Перекушал где-то силы. Где вы ее умудряетесь так хапать? В этом-то безсильном мире?

Я пару раз улавливал, как Гром удерживается от трансформации. Хэлларен прав. Вервольф оценил мое признание, что я второй раз попадаю в Древний город, и сделал вывод, что именно там Гром и перекушал силы.

– Так пойдешь? – вернулся он к сути разговора.

Я снял ботинки. Крикнул Фросе, что не буду ужинать, пригласил Грома с собой, открыл окно и прыгнул вниз. Что-то я не хозяин слову своему. Я теперь больше шляюсь по другим мирам, чем раньше. Учитель похихикал, пообещав, что это не предел.

Дело третье «Партийный и холостой»

"Не ищите, да не найдены будете

Заповедь многих людей в нашем мире"

Это было окно в мир, который давно умер. К сожалению, мы поняли это слишком поздно. Нет, он выглядел, как живой мир. Все в нем было реально. Ничего такого призрачного, необычного.

"Ты то можешь и не знать", – сокрушался учитель, "а я то обязан был понять сразу".

"Учитель, а почему этот мир мертвый?".

"Откуда я знаю? Убили его или сам умер", – учитель был расстроен, хотя это было еще слабо сказано.

"Но все-таки, что это значит?".

Я сидел на траве в парке, вокруг ходили люди, улыбались разговаривали, плакали, кричали, но учитель сказал, что мир мертв, причем уже давно мертв.

"Я не рассказывал потому, что не думал попасть в такой мир. По известным классификациям миры бывают в трех состояниях: живые, мертвые и переходные. Живые – это миры с четкой силовой сеткой, которые меняются, воюют, стареют, вновь возрождаются. В общем живут. Переходные миры – это ваш Лирейд. У вас кое-чего не хватает, чтобы быть живым. Но многие стремятся это изменить. Вполне возможно, что и ваш мир будет живым. А есть мертвые миры – это миры ..."

Учитель задумался, подбирая слова, а потом стал показывать мне образы.

"Обычные, без шансов на исключения", – я так сформулировал то, что он мне показал. "Это страшно. Я то думал, что Лирейд как раз такой обычный".

"Убедился же, что это не так. Лирейд, конечно, не кладезь, но тоже ничего", – учитель сосредоточился. Я почувствовал, что он что-то задумал.

"А что значит мертвый уже понятно, но чем это плохо?", – я смотрел на людей, на деревья, на собак и кошек, ничего такого мертвого не видел.

"Это плохо тем, что живым здесь не выжить", – очень любезно ответил мне учитель. "Такой мир высасывает все силы из живых, пока они не становятся мертвыми, ученик. Плохо, что Хэлларен не предупредил".

"Но ведь это ничего бы не изменило", – я знал, что надо как-то найти Петра.

"А как ты его будешь искать?" – в свою очередь спросил меня учитель.

"Не знаю, пока", – пришлось признаться, что плана действий нет.

"Ученик, сколько тебя учу, выспроси, узнай, придумай, а потом действуй", – пожурил меня учитель.

"Так почему вы меня не остановили?".

"Так это твоя жизнь, ученик. Я могу учить, но не жить за тебя", – ответил мой учитель.

"Учитель, так чего бояться в этом мире?", – меня все еще не оставляло ощущение, что это глупости.

"Того, что не сможешь вернуться обратно, ученик. А еще того, что захочешь остаться".

"А поподробнее можно?".

"Можно, ученик. Если ты станешь мертвым, то не увидишь дверь назад, значит, не вернешься. А насчет остаться. Чувства, любые чувства, которые есть у живых могут тебя привязать к любому человеку в этом мире. Ты не сможешь уйти."

"Учитель, я не собираюсь ...", – я и сам не знал, чего не собираюсь, но не собирался хоть что-то чувствовать к этому миру и людям, живущим в нем. С другой стороны, как мертвые могут жить?

"Поверь мне, мальчик, мертвые могут и не такое", – ухмыльнулся учитель.

Гром лежал на травке рядом со мной. Он щурился на солнце, но внутренне был недоволен. Его недовольство выражалось во взъерошенном загривке и тихом шипении.

"А еще здесь, ученик, есть такая вещь, как стабильность. Здесь всё всегда известно. Многие, слишком многие попадаются на эту приманку. Представь себе, что всё всегда хорошо. Представил?".

"Ну, в смысле, каждый, конечно, стремится, чтобы было хорошо. Я еще не встречал таких идиотов, которые мечтали бы о плохом, учитель", – я не мог понять, чего такого плохого в стабильности.

"Ученик, ты когда-нибудь думал о том, что все познается в сравнении? Горькое и сладкое? Любовь и ненависть? Боль и удовольствие?"

"Это расхожая истина, учитель".

"Я знаю, Жека, но ты думал когда-нибудь об этом применительно к себе? Если бы ты не был замкнут в этом мире, то разве бы стремился к дверям?", – учитель смог привести такой пример, что меня до печенок пробрало понимание.

"Учитель, а что получится? Получится, что здесь нет дверей? Есть только замкнутость?".

"НЕТ, Жека!", – ударило меня по ушам. – "Чем ты слушаешь? Здесь и замкнутости нет. Здесь все всегда стабильно. Стабильно хорошо, стабильно плохо, стабильно никак".

"Я не очень то это понимаю, но мне это не нравится", – я уже успел подумать, что сбегу отсюда, как только смогу. Если бы не Петр, то я бы уже смылся.

"Хорошо, хоть что-то понял", – ответствовал учитель. "Но проблемы все еще остаются. Как ты будешь искать Петра?".

"Если бы знать, зачем он сюда пошел, то я бы смог его там поискать. Но мы, то есть я, к сожалению, не спросили куда он ушел", – я поднялся. Гром встал рядом. Он стал трансформироваться на глазах у людей, но им было все равно. Гром стал большой черной собакой, но все также с куцым хвостом. Из пасти потекла слюна, Гром сердился.

– Пойдем, – я позвал зверя.

Он шел рядом, создавалось ощущение, что он меня охранял.

"Ты не знаешь, значит, этот вариант отпадает. Еще варианты есть, ученик?", – послышалось от учителя.

"Честно говоря ни одного, учитель. Может быть, что подскажите?", – я и вправду думал, что надо вернуться и расспросить Хэлларена о Петре.

"Есть, ученик. Петр должен быть в опасности? Где люди находятся в опасности?"

"Везде, уч..", – я стал думать применительно к этому миру. Если здесь все хорошо или плохо, но стабильно, значит, здесь Петр.... Нет, неправильно, я опять измеряю своими мерками. Хватит уже. Петр такой же живой, как и я. Значит, он попадает в те же опасности, что и я. Учитель их перечислил. Либо какая-то эмоциональная привязанность, либо из него вытянули все силы, либо, он принял эту самую стабильность. Последний вариант был из серии фантастических. Не верю я в это. Второй вариант отверг учитель. Ботинки то остались на подоконнике. Я так и не понял, где здесь связь, но просто принял это утверждение. Оставался первый вариант. Кто-то ему здесь нужен, и даже не важно почему нужен. Петр готов остаться здесь. "Получается, что ничего не получается, учитель. Надо искать кого-то вместе с Петром. Это ничего не дает".

"Это дает тебе понимание и подготовку к ситуации", – не согласился со мной Великий воин Гада. "Ты понимаешь, что тебе придется его уволакивать отсюда".

"Сейчас пойду и найду дубину, чтобы огреть Петра по голове. Мне иначе с ним не справиться", – я стал присматривать палку, или лучше что-нибудь потяжелее. Может полицейскую дубину купить?

"Хмм", – вздохнул учитель.

Это его "хмм" буквально выплеснуло на меня время моей работы в "Эпохе времени". После первого дела я относился к ним с глубокой опаской. Вообще-то использовали они меня, я понимал, что все просто удачно сложилось, но... Не очень-то и хотелось там работать, но от указаний начальства никуда не денешься. Второе дело изменило мое мнение, правда, я так и не знаю в какую сторону.

***

Я сидел в кабинете Подлодки и выслушивал уже сорок минут лекцию о следующем задании. Мне было тяжело, голова гудела, спать хотелось. Вчера был финал игры в каджей. Новая игра, напоминающая наши шахматы, но с большим количеством фигур и в трех изменениях. Я болел за Алекса. Он выиграл.

– Ты должен... должен... не должен... не должен... должен...

Этих должен и не должен набралось за сорок пять минут штук сто тысяч, но я был терпеливым. Подлодка будто задалась целью меня испытать на прочность. Но вот за это время мы так и не приблизились к сути моего второго задания.

– Итак, ты должен поехать и решить все проблемы. Ты спаситель короны.

– Кого? – я пошире распахнул глаза и напряг уши.

– Как кого? Английского престола! – отрезала Подлодка. – У тебя три недели. Собирайся, да и к Толику зайди, он посмотрит, как тебя проинструктировать дополнительно.

– Толику?

– Ты должен поймать злодея, Евгений! – Подлодка была очень недовольна мною.

Толик невразумительно что-то пробормотал и велел идти к Роджеру. Инструктажа как такового не было.

Роджер выслушал мои стенания, а потом достал бутылку.

– Выпьем, Жека! – провозгласил он. – Не чокаясь.

– Чего так? – я оторопел, хоть по утру соображал и не так хорошо.

– За упокой! – пояснил Роджер.

– Чей?

– Души, – печально закончил Роджер.

– Чьей души? -меня одолели смутные подозрения.

– Так ты уже третий будешь от наших.

– А остальные?

– Не вернулись, Жека, – Роджер долил стакан до краев.

Я выпил залпом. Нормальненько.

Учитель ржал, как сумасшедший, а я вот здесь юмора уловить не мог.

– Поезд уходит со второго пути! – гаркнул Роджер и я, со стаканом в одной руке и мешком с вещами в другой, оказался на месте. Место это было Англией.

Я стою на темной улице в сыром проулке.

Я продрог, пока не догадался бросить стакан и вытащить из мешка пальто. Потом потопал на свет. Хорошо бы найти себе временное жилье. В кармане пальто нашелся кошелек с этими смешными английскими денюжками.

Учитель потребовал, чтобы я изложил все про наш объект поисков. Я пожал плечами.

"Я так и не понял, кого и что надо искать, учитель. Но одно точно Подлодка говорила об английском престоле".

"Может быть найдешь тех двоих?", – предложил учитель. "Я бы не рекомендовал лезть в пекло, так и не разобравшись, что с теми двумя".

"То есть профилонить задание?", – признаюсь, что такого совета я не ожидал от учителя.

"Ммм, ученик, подумай. Тебе не дали ни средств, ни информации для поиска злодея и спасения престола. Зато любезно проинформировали о потере двух сотрудников. Возможно, кто-то хочет, чтобы ты нашел их".

"Но я ведь даже не знаю, кто пропал".

"А ты бы в сумке порылся. Может там бумажки какие полезные", – предложил учитель. Весьма разумно, кстати, предложил.

Я дошел до паба. Уф, не думал, что здесь так противно. Хотя с другой стороны радовало, что засылают меня не к каким-либо викингам или крестоносцам. Все же эти англичане гораздо цивилизованнее.

Мне удалось скосить под глупого эмигранта и снять комнатку. Два стула, стол, кровать и тумбочка, гордо именуемая шкафом, вот и все, что мне досталось.

"Так она говорила "должен" и "не должен"", – учитель вернулся к разговору. – "О чем она говорила?".

"Учитель, но вы же слушали со мной вместе", – я пытался как-то согреться в этой продуваемой насквозь комнатушке.

"УЧЕНИК!"

Я понял, что превысил меру его терпения.

"Да, учитель, простите. Она говорила, что сотрудник "Эпохи времени" должен, а что не должен", – я помолчал. Все сходилось. "Точно, вы правы. Она хочет, чтобы я нашел тех двоих. Но что могло случиться, если они не нашли их следов во времени и посылают меня?".

"Что-то плохое, Жека", – однозначно ответил учитель. "А теперь спи, завтра будешь читать дело и много думать".

Проснулся я от головной боли, что для меня редкое явление. Отчего-то мой организм негативно реагировал на Англию. Первой мыслью было узнать в какой год меня заслали. Точно век двадцатый, но вот отличить 20 и 40 годы я не мог. Вот бы на "Битлз"посмотреть. Жаль, что это точно не 60-е.

"Посмотри бумаги", – посоветовал учитель, а потом добавил: – "Входишь во вкус, ученик".

Я и сам знал, что вхожу во вкус путешествий во времени.

В мешке помимо пальто было еще три вещи: папка с бумагами, шпага (красивая, острая, и с вензелями) и бутылка коньяка с запиской. Записка была странная: "У вас продается славянский шкаф? – Шкаф продан, есть никелированная кровать. // Лейн-стрит, 35".