Текст книги "Дочь Солнца"

Автор книги: Олеся Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Когда я изучала карту Эрланты, я, конечно же, отыскала Пустыню. Большой остров где-то в Атлантическом океане ближе к Солнечной Долине (Северной Америке то бишь). Это что же за дорога мне предстоит, если мы сейчас на Родной Земле, а мне нужно попасть в Пустыню, что за океаном? Так на лошадях мы туда и за год не доберемся, за этот срок можно такую армию набрать, рать целую!

Мы с Ниалом практически не разговаривали, не считая простые бытовые фразы, типа "Передай, пжалста, силь!" Но сейчас я должна была спросить, как это мы доберемся до точки назначения, и сколько времени это займет. Но Хранитель предотвратил мои вопросы, прочитав все то ли в моих мыслях, то ли на моем лице.

– Есть на Эрланте несколько дорог, которые совпадают с направлениями потоков магии и могут привести куда угодно до любого места. Этот тракт идет через всю Родную Землю, соединяя главные рыночные точки, большие города. Тракт проходит через всю планету, даже через океан, сокращая время поездки. Ты просто как будто въезжаешь во временную параллельную трубу, которая позволяет тебе попасть в место, которое необходимо и экономит время. Удобно! Что-то типа ваших самолетов.

– Ясно, спасибо. Так сколько времени мы будем в пути?

– Дня четыре, я думаю, если нас ничто не задержит.

– Что нас может задержать?

Ниал подумал немного, выбирая, наверное, что сказать, а чего не стоит.

– Ну, например, банды грабителей. Не удивляйся, это великий торговый тракт, естественно, здесь промышляют этим делом.

– Э, так я же императрица! Меня все должны бояться и уважать! – Появился у меня гонор.

– В том-то и дело, моя императрица, за тебя можно получить хороший выкуп! – Засмеялся Ниал, – Если кто-то тут подкараулит нас, если кто-то в курсе того, что мы здесь одни и без охраны, то у тебя есть хороший шанс попасть в руки бандитов, поэтому натяни капюшон получше, чтоб тебя не опознали. А то попадешь в очередное приключение императрицы, Лисса!

– Почему нельзя на меня напустить иллюзию и придать другой облик?

– Потому что начинающие маги, опытные колдуны и ведьмы, желающие подзаработать, магию раскусят сразу!

– Бред какой-то! Эй, а почему нет охраны, а? Я вам что, девка деревенская или особо важная персона? А, ну, отвечай! – Потребовала я строго! Меня особо возмутил тот факт, что Ниал опять надо мной издевается.

– Представь, сколько занял бы времени сбор отряда охраны, провизии и прочей ерунды? А так, мы с тобой, два путешественника, брат и сестра, – Это мне не очень понравилось! – Или муж и жена. – А это уже лучше.

– Хам, хватит читать мои мысли! Если я не могу контролировать этот процесс, то будь добр, хоть не выставляй все это на ПОКАЗ! – Последнее слово я прокричала, а Хранитель цыкнул на меня и остановил коня. – Что, накаркал, да? Так тебе и надо, охранитель, тоже мне!

Эльф закатил глаза и заткнул мне рот рукой. В кустах кто-то замер, видимо, напугавшись не меньше, чем мы. Ниал ловко соскочил со своего серебристого коня, достал меч из ножен. Он меня удивил длинный и узкий, в смысле меч. Лезвие казалось не толще миллиметра, как-то не внушало доверия, но на нем была руническая бязь, светящаяся светло-зеленым. Он, Ниал то есть, подошел тихо к кустам, что беспокоили его и направил туда свой тонюсеньких меч. "Ох, Лисса, не мешай ты мне потоком своих… мыслей!", – что, что он хотел сказать? Глупыми мыслями? Ах, ты гад! Я тебе, сейчас устрою! Не долго думая (долгий мыслительный процесс это не про меня, если парень, который мне нравится, издевается надо мной!), неуклюже спрыгнула – свалилась с Ноя, которого свистнула у сестры на время поездки. Хрустя гравием под ногами, подошла к Хранителю, подняв толстую ветку с земли. Думаю, я выглядела угрожающе. Но Ниал со мной согласен не был, зыркнув на меня так, что захотелось обратно вскочить на коня.

Мы прислушивались к тишине. Ну, и что, кусты, как кусты? Невысокие и не низкие. Небо голубое, вон даже птички поют. Когда я уже хотела расслабиться, так как там никого не было, Ниал кинулся в атаку, а оттуда выскочил рыжий, конопатый мужик с выпученными глазами и со спущенными штанами.

– Не убивайте меня, господин эльф! Я здесь не при чем! Я просто здесь это, того!

Мне было смешно. Вот как обламался этот заносчивый супер-пупер Хранитель! Но Ниал не успокоился, он поднес лезвие меча к самому горлу бедолаги, что решил просто справить свою нужду.

– А, ну назад! Покажи мне результат своих трудов. – Холодно произнес эльф.

– Ниал, ты что шутишь? Он и так без штанов, зачем так человека унижать?

Но мой Хранитель меня не слушал, а заставлял беднягу сделать шаг назад. Посреди тишины, что воцарилась на тракте, явно прозвучал характерный звук, когда человек наступает в результаты своих праведных трудов. Мужик приподнял ногу, чтобы отряхнуть брезгливо то, что прилипло. Ниал опустил меч и буркнул:

– Извини.

– "Извини!" – Возмутилась я. – Ты бедолагу до смерти перепугал, мало того, еще и заставил… Ну, ты и гад!

Я подошла к мужику, хотя не знала, зачем я это сделала. Что я ему помогу надеть штаны, что ли?

– Дай ему деньги в качестве компенсации, за моральный ущерб! – Потребовала я.

– Лисса, не глупи. – Прошипел он на меня.

Я прошипела в ответ, что я его босс и даже больше, императрица! Так что, я командую парадом. Мужик же, видимо, только и ждал от меня подобного признания. Он уже благополучно натянул холщевые штаны, затянул их на веревку, пока мы спорили, когда я напыщенно шептала на весь тракт, что я крутая правительница сего края и, что хочу, то и делаю! Мужик, не долго думая (мы в чем-то похожи), подошел ко мне ближе, обхватил меня за талию и приставил нож к горлу. Как после такого доверять людям? Я его защищала, а он!

Эльф ехидно поулыбался, ляпнув, что я это заслужила, добавил мужику, мол, мучайся теперь с ней сам, и отправился к коню. Я не успела среагировать, а вот мужик, почуял, что со свалившимся на него богатством что-то не так.

– Эй, а выкуп? – Неуверенно вякнул он, на что эльф ответил.

– Возись с ней сам! Вези в Хрустальный Замок, требуй выкуп, в общем, делай все, что хочешь, я здесь не при чем.

Вот это номер! Возмущению моему предела не было! Как так? Два предательства за один день!

– Эй, стой, говорю! Да, Силла тебя повесит за такое! – Закричала я.

– Да, повесит! – Вторил мне мужик, пытавшийся выйти из этой неловкой ситуации с достоинством заправского вора у обочины.

Эльф же не отреагировал.

– Ты обязан меня охранять! Ты же мой Хранитель!

– Ты обязан! Ты Хранитель! – Поддакивал косматый мужик.

Ниал, не торопясь, вложил меч в ножны, поправил седло на своем скакуне.

– А что ты скажешь, когда вернешься, а?

– Да, чего скажешь? – Мужик мне изрядно надоел своим нытьем над моим императорским ухом.

– Скажу, что ты выскочка!

– Что? – Завопили мы вместе с мужиком. Я от поруганной гордости, мужик от облома.

– Что слышала!

– А можь ты и не императрица никакая, а? – Вякнул мужик, – Да и больно толстая че-то! Силла-то девка хлюпкая!

Чего? Ну, вы меня все достали! Я толстая? Это я-то толстая? Тысячи раз виденный в кино прием – локтем в солнечное сплетение, подействовал именно так, как и должен был. Мужик меня выпустил, загнулся пополам и замычал от боли. Я добавила еще ему палкой по спине, мол, это тебе за хлюпкую девку, недоперок!

Ниал стоял довольный, как бобик, напудривший лобик.

– Теперь я уверен, что ты за себя постоять можешь! Как тебя без экзамена в Пустыню пускать.

– Спасибо, родной! – Буркнула я, к удивлению, запрыгнула на коня без помех, цокнула и двинулась по тракту.

Мужик же, наглец, разогнулся и завопил.

– Эй, подвезите хоть до ближайшей деревни!

– Ну, и народ тут у вас! – Усмехнулась я.

– Это у вас народ тут! – Подковырнул меня эльф.

Через час мимо нас пронеслись молодые парни на конях, разодетые в дорогие наряды. Так вот, тот самый рыжий похититель – террорист бежал за ними, привязанный к седлу и вопящий: "Госпожа императрица, спасите, век служить вам буду!". Мне стало жалко беднягу, я ему уже все простила. Но Ниал мне не позволил вступиться за него (тем самым оттянуть прибытие в Пустыню), сказав, что это, скорее всего, его хозяева, директора по-нашему. Но природной жестокостью я никогда не обладала, поэтому сердце мое сжалось, на глаза навернулись слезы, готова была пасть на колени перед Ниалом в крике о помощи. И эльф даже не успел одернуть, как у меня с языка слетело:

– По что холопа забижаете?

На меня тут же обратили внимание, притормозив так, что пыль столбом встала до самых седьмых небес. Молодые всадники напомнили мне золотую молодежь Земли на крутых тачках, что при торможении пищат, аки те поросята. Самый старший из них, видимо барский сын, подъехал ко мне сверкая красивыми нахальными глазами и кариесной улыбкой, осматривая меня и Ниала. Задрав нос, парень соблаговолил ответить:

– А чаво надо-то?

– Чаво-чаво? Продай, говорю, холопа!

Ниал уже готов был меня саму отдать за пару золотых, но долг его обязывал холить меня и лелеять. Мне повезло!

– Пять золотых! – не растерялся парень. Коммерческая жилка в нем есть, это точно, судя по цене, что он заломил.

Челюсть Ниала упала, в мыслях он ругался за мое желание залезать в такие вот идиотские непонятные торги. "Это грабеж!" – гаркнул он мне телепатически, я чуть этот этого сгустка мыслей сама не подпрыгнула. Эльфы, спокойняги хваленные, а чуть что так в истерики кидаются!

– За этого рыжего оболтуса и никчемного разбойника я и серебряника не дам! – сказал эльф вслух.

Пареньки были удивлены, когда Ниал сбросил капюшон и его длинные уши заиграли на солнце. Эльфов на Родной Земле было хоть отбавляй (сразу вспоминается гостеприимная фраза "Понаехали тут!"). Но в основном, они тусовались в Хрустальном Замке либо ближе к крупным городам. Видимо, мы заехали в какую-то глушь ужо совсем отдаленную, так как с молодежи золотой спесь послетала, как облупленная от времени краска. Такая же реакция на представителя панковского течения при полном обмундировании и амуниции в каком-нибудь земном Кукуево. Но старший, не будь дурак (да и вообще, я думаю, далеко пойдет), смекнул, что с заморских туристов можно денежки стянуть незаметно, беззаботно и безболезненно, ежели сопротивляться не надумают.

– Шесть золотых, господин эльф, у рыжего родословная! – Весомый аргумент.

– Ты только что говорил пять! – Опешил Ниал.

– Так шесть-то было давеча, а таперича семь.

Наверное, Ниал никогда не сталкивался с подобными финансовыми сделками. Голубая кровь, белая кость, трудное детство, бриллиантовые игрушки, что тут еще скажешь, на землю-то не спускаются дикие дети гор. Как говорится, чем дальше от народу, тем больше кислороду, но дальше от реальности. О, неужели настала ситуация, где я блесну опытом и базарной эрудицией и заткну за пояс этого аристократа – всезнайку? Уж я-то смогу выторговать полцены минимум! Но тут до меня дошло, что денег-то нет, ни колец, ни цепей, ни других имеющих ценность предметов. Да что ж это за невезение такое?

Я почти простилась с мечтой о том, что заткну аристократа, когда на бедре почувствовала вечно мешающийся кинжал, который я таскала с самого дня Совета. Конечно, я понимала, что за один камень на рукоятке можно выкупить тысячи таких вот рыжих простолюдинов, да плюс аристократа какого-нибудь. Но хотелось мне сделать доброе дело перед смертью, это если я не вернусь из Пустыни, хоть кто-то обо мне с добром вспоминать будет.

Я достала меч, глаза эльфа полезли на лоб, в прочем, как и глаза парней. Меч-то знатный, серебро чистейшее, работа тончайшая. Жаль расставаться, да, что поделаешь? Рыжий же пребывал в полуобмарочном состоянии на границе вечного блаженства и муки. Он даже и сам не знал, какой исход будет для него лучше: получить плетей от хозяев за то, что сбежал или остаться с императрицей, что чуть не похитил.

Но я отдала парню только ножны. Я что, зелень гниющая, и кинжал отдавать? Ножнами обойдутся! На лице Ниала читалось облегчение, а на остальных досада. Я кинула разменную "монетку" старшому, он лихо ее поймал. Рыжего отвязали, пока парень пробовал на зуб металл и разглядывал на чистоту камень. Остался доволен, судя по кариесной улыбочке.

– Спасибо, госпожа, низкий поклон за щедрость. Федька! – кликнул он рыжего. После следующих слов, мне показалось, что у коммерсанта планка интеллекта выше, да и сердце шире. – Госпожа спасла тебя от порки. Ты ей целой ж…, спиной обязан. Коли узнаю, што подвел ее в чем-то и опорочил мое имя, найду и на кол посажу! – Федька побагровел, но поклонился мне до самых лаптей. Веснушки от натуги на красном лице стали еще ярче. Золотая молодежь вскочила на ухоженных жеребцов и помчалась дальше. Старшой только крикнул зачем-то:

– Ванька Потанин я!

Мы проводили тучи пыли, поднятые Потаниным и Ко. День прожит не зря, спасла кого-то от порки. Спасенный стоял, смущенно пряча глаза, как при первом свидании вслепую, когда рядом сидит не тот (та), кого ожидал увидеть.

– Что ж, моя императрица, ваш первый личный подданный! – Поздравил меня Хранитель, – Как говоришь, звать тебя?

– Дык, Федька я Ермолаев.

– Чего умеешь, Федька?

Федор понимал, что бить его здесь не должны, если еще при первой встрече не подбили. Тогда на кой он нам взялся?

– Да, я усе можу, воды привести, ежели надо, конев ухаживать можу.

– Ниал, да не мучай бедолагу, пусть идет, свободен теперь! – Даровала я рабу свободу, прощение и благословение, сопроводив все это полууставшим, но императорским жестом руки. – Можешь теперь найти работу по душе или даже свое дело открыть.

Я чувствовала себя почти Богом, и это мне нравилось. И плевать, что эльф нагленько и ехидненько похихикивает за моей спиной. Пели птички, голубое спокойное небо над моей царственной особой и я солнцеподобная, решающая казнить или помиловать. Мой первый помилованный, по идее, должен был возрадоваться и благодарить небеса за проявленную мною невиданную щедрость, а так же строить планы на светлое будущее. Федор же кинулся мне в ноги с плачем, целуя пыльные сапоги в стременах коня.

– Не погуби, госпожа! Не отпущая от себя! Идтиш-то мне некуда, а коли Ванька прознает про то, што я один без вас, не поверит жишь, што отпустили меня. Высечет, ой, высечет месяц сесть не смогу. Да и чаво можу я сам? Ничаво!

Стенания продолжались, сапоги мои блестели, как новые, а Ниал ухмылялся, нянчайся теперича, мол, со служкой своим. Да, нехорошо получилось. Но делать нечего.

– Ладно, Федор, не ной. Сослужишь мне службу, напишу письмо, что, мол, свободен теперича отныне и на веки вечные до скончания времен, да еще и денег дам.

Федор замер перед очередным лобызанием, когда услышал про деньги. Волшебное слово, прямо-таки творит чудеса.

– Едем мы по делам, если выслужишься, удостою звания, крест подарю или чего у вас тут принято дарить?

Федька просиял, вскочил на ноги, благодаря меня и до земли кланяясь.

Теперь наш путь еще больше замедлился. А с другой стороны, отсрочка есть, дольше едем – лучше подготовка! Федька шел за нами, категорически отказываясь сесть позади Ниала. С господами, мол, не ровня. Я же (как императрица и госпожа), не удостоила его такой чести (ужо больно от него потом несло). Вот и поспешал за нами, напевая песенки. Первые пятнадцать минут это было прикольно. Но потом экзотическая помесь хохлятского говора (что я еще могла выдержать) и отсутствие слуха (вызывающее желание достать меч, что теперь висел у меня за спиной на веревке) довели меня до всем известной ручки и каления. Эльф же ехал себе спокойно, как будто заткнув уши берушами, напевая себе веселенькую мелодию, словно его и не касается эта пытка пением. Хотя Федька не задает лишних вопросов и это главное. Идет себе и не ноет пока, спокойный, как корова идущая на заклание, хотя, те и то беспокойнее.

Ехали мы уже около часа полтора, вскоре начнет смеркаться. Магический тракт, Марианским его еще называют, по которому мы ехали, бежал себе, не торопясь, огибая холмы, где-то вдалеке несколько раз появлялись горы, но мы так ни разу к ним и не приблизились. Типичная холмистая местность с кустарниками, рощицами, где-то попадались засеянные поля, на которых уже повылезала пшеница или какой-то другой фрукт.

– Федор! – Окликнула я рыжего, попридержав коня.

– Чаво, госпожа? – Раболепно и обожающе, с надеждой в глазах глянул на меня певец без слуха и голоса.

Лучше занять его разговором, чем выслушивать эти народные сказки об искреннем негодовании мужа "Шошь ты, баба с коромыслом, шошь ты рожею не вышла!".

– Так ты чего делал-то на тракте?

– Ну, дык, я того, по нужде. – Начал было свей емкий рассказ Федька.

– Я говорю, не когда мы мимо проезжали, а вообще, чего тебя туда занесло?

– А-а, вот об чем спрашиваете! Дык, я жениться собирался.

– А невесты только на тракте? Искал что ли?

– Упасите Боги, нэвэсту на тракте искати, те для радости тэлэсной. Есть ужо нэвэста-то у меня. Гарна дивчина, червлена губами, бровьми союзна.

– Ну, так чего тебе надо, собака? – Вспомнила я советскую комедию.

– Дык, ничего, ничего не надо, госпожа.

– Дык, и женись, хороняка!

Глаза Федьки засияли, и видно было, что любит избранницу свою этот незадачливый похититель. И именно за это и прониклась я к нему доверием. Ладно, что умом не вышел, зато верный (женская логика)!

– Жениться-то не мудрено!

– Сватался уже? – Что-то так интересно стало. А как еще время в пути коротать, когда ноги воют волками от безвылазного сидения на седле, спина по той же причине, только душа стосковалась по общению.

– Дык, в том-то и дело, госпожа, я хто – простой холоп на службе у Потаниных, купцов нашенских местных. Давеча был! – Вспомнил Федька о многообещающей перемене в жизни. – А теперича оно, конешно, все по-другому! Теперича я могу к Марфой Васильвне посвататься, когда службу-то по вам отслужу…

– Ты еще панихиду мне закажи! – Обрадовалась я неожиданному пророчеству. Может и не успею до Пустыни доехать? Али там горемычная сгину?

– Простите, госпожа! – Кинулся рыжий в ноги опять. – Не грамотный я, можу ляпнуть. Як выслужуся!

– Да, встань, Федор! Прощаю я тебя! И давай не отходи от темы, что там с твоей Марфой Васильвной?

– Дык, она дочь купца Малахина и приданое за нее дают ОГО!

– Что за деньгами повелся?

– Нет, госпожа, нет! Люблю Марфушу, деревянника от ееного батьки не надо, лишь бо со мною была. Но разве Малахин отдаст свою едину дочь такому, как я, голоногому? – Опечалился Федька.

– Ты прав, жизнь здесь несправедлива! – Поддержала я. – А Марфа-то любит тебя?

– Любит! Я ей-то и сказал, сбежу от Потаниных, деньгов соберу и засватаюсь к Малахину. А она на грудь кидается и ревет, не пущу, мол, пропадешь!

Глазки Федьки опять засияли, замечтался о подвигах, сложенных о нем народных песнях и как приедет на вороном жеребчике, да в новом кафтане с закрученным чубом и усами к невесте своей! Я прямо-таки видела эту несложную цепочку размышлений. Подъехала к Ниалу, оставив Федьку наедине с мечтами и планами на будущее.

– Если я из Пустыни не вернусь, выдай ты ему, пожалуйста, коня да денег, можно дом какой-нибудь.

– Если ты из Пустыни не вернешься, боюсь, ему не конь с домом понадобиться, а местечко под могилку.

– Ну, спасибо! Ты настоящий друг, можешь поднять боевой дух!

Я еще толком и возмущаться не начала, не развила мысль свою, вдаль уходящую, а эльф уже извинился.

– Прости, ляпнул, не подумав.

– Надо же, и с эльфами такое бывает?

– А чем мы тебе не люди?

Пожал плечами эльф. И действительно, чем они мне не люди? Ноги есть, руки на месте, голова вроде тоже. Ушастые только, да самовлюбленные, а так люди, как люди.

– Почему ты меня не остановил с этим обменом? – вспомнила я торги за Федьку. Ножны все же стало жалко.

– Да, разве тебя остановишь? – Засмеялся Хранитель. – А с другой стороны, ты Дочь Светила, знаешь, что делаешь.

– О-о! Это ты зря сказал! – Обрадовалась я, припоминая наши разногласия и зная теперь, что ответить, если они опять возникнут.

– Я рад, что ты хотя бы меч оставила.

– А что в нем такого особенного?

– Ничего, в принципе, если не считать, что он эльфийской работы из серебра, что добывали гномы и заговорен самим Феодом. Ножны это уж слишком много за этого певца, что теперь на нашей шее. Жаль все же, ведь могла деньгами расплатиться, если бы у меня спросила. – Засмеялся эльф.

– Что? – возмутилась я. А что мне оставалось делать?

– Ты ж летишь сломя голову на ворота, как тот баран. Не поторопилась бы, посоветовалась бы со мной, откупилась бы деньгами!

– Ну, ты и наглец, эльф. А еще король! Что еще ты захватил, чего я не знаю?

– Да так, по мелочи! А смотри, насколько веселее стало!

Веселее стало это точно, особливо, когда Федька опять петь начал.

– Шоб ты сдох, да шоб ты помер, ты мою невесту спер!

– Федька! – Заорали мы с эльфом в один голос.

Федор подскочил от неожиданности и притих. Минут на пять. В общем, путь с Федькой должен был выработать в нас крепость духа, терпение и любовь к ближнему своему.

Начало смеркаться, и на горизонте, на востоке появлялись первые звезды. Тени, отбрасываемые редкими деревьями, сгущались, длинными дорожками ложились и превращали тракт в зебру. Пора было устраиваться на ночлег, но подходящего места мы пока не нашли. Тем паче, Федька сказал, что мили через две должен появиться трактир. Он теперь благополучно сидел за спиной эльфа (заставили мы его таки, а то телепаемся, как черви навозные), через каждые пять минут повторяя: "Дык, вон ужо скоро должон быть". Но небо все больше окунало землю в ночную тьму и прохладу, а долгожданный приют никак не появлялся. Мой желудок громко требовал положенного ужина, Ной ему вторил жалостливым ржанием.

– Ну, Федька, колись, куда завел нас, увалень? Трактира твоего так и не видно! – Грозно спросила я.

– Дык, должон быть, госпожа! Мы завсегда мимо него проезжаем, когда тоже на Лукошкину ярманку ездим.

– Какую ярмарку? – Подал сердитый голос эльф. – Ездил я пару раз здесь, никогда ярмарки не видел.

Федька, как конь, уши прижал и шепотом отвечает.

– Лукошкина ярманка! Каждый год ездим, нынче вот ужо началася. И завсегда в трахтире "Зорькино копытце" ночуем. Выпимши куда поедешь? Вот и коротаем ночку другую.

– Так, что ж у вас ярмарка так далеко от села?

– Дык, почему далече? Лукошка у нас главное село, а остальные, как грибочки вокруг и рассыпаны. То-то и назвали Лукошкой. Часов три на телеге и трахтир, а там дальше и Лукошка, село.

До меня стало доходить, а эльф продолжил допрос с пристрастием.

– А ты с чего взял, что мы на ярмарку в Лукошку твою едем?

– Дык, ярманка же, все едут! – Веско аргументировал Федька, блестя своей эрудицией и дедуктивным методом старика Холмса. – Дык, вы не в Лукошку? – Искренне удивился он. А потом его осенило. – То-то я смотрю местность не знакомая! Свернули шоль куды?

Иногда человеческая, м-м, недальновидность поражает до глубины души. Не удержавшись, я расхохоталась.

– Свернули, свернули. И не по вашей дороге на ярмарку, а по Марианскому прямиком в Пустыню.

В наступившей темноте мой голос в купе со словами о Пустыне, что в народе имела огромную популярность, детей попугать на пример, произвели эффект, который так любят использовать в фильмах ужасов. Что-то типа "Вот ты и попался, добрый молодец, ща жрать тя на живую будем! Хе-хе!" Если бы я обладала ночным зрением эльфов или вампиров, то увидела бы, что круглое лицо вытянулось, глаза полезли на лоб, и как-то неуверенно и смешно Федька стал пытаться отодвинуться от Ниала, сползая с коня.

– Да, ладно, тебе Федька! Не трусь! Обещал же служить мне верой и правдой!

– Дык, речь не шла о Пустыне! – дрожащим голосом пропищал мой верный слуга.

– Дык, а не денешься теперича с тонущего корабля, пока службу не сослужишь! – продолжала издеваться я.

– Хватит пугать человека! – прервал меня эльф. – Хотя он это и заслужил. В Пустыню едет только императрица, мы ее ждать будем.

Вздох облегчения громко так прошелся по дороге. Видимо, шибко пуганный Федька в детстве был, и много баек слышал про Пустыню. Интересно, хоть одна из них есть правдивая?

– Что с ночевкой делать будем? Я уже устала и кушать хочу. Да и кони с ног валятся.

– Придется здесь и заночевать, куда ехать-то по такой темноте?

Мы съехали с тракта, эльф осветил нам дорогу, что бы окончательно шеи себе не переломали. Кое-как развели костерок, собирая хворост под искусственным светом, что, ворча, нам сотворил Ниал. Молодец он все же, ворчит-ворчит, но делает. Федька бегал за мной по пятам, не отходя ни на шаг, чтобы я, не дай Бог, не потерялась в лесу. Воду искать было бесполезно, да и эльф ее не чувствовал (удобная вещь, эльф под боком!), обошлись сухим пайком. Эх, Федька, Федька, завел к трактиру. Спали беспокойно, опять же благодаря Федьке, которому спального мешка не хватило. Но эльф (добряк!) выделил ему одеяло. Только уснули, и я забыла о том, куда еду и что у меня от сиденья на седле уже мозоль по всему телу. Что надо просыпаться утром и опять пилить часы на бедняге Ное, что так же с удовольствием отдыхал от меня, как и я от него. В общем, забыла обо всем, окунулась в покой, как Федькины дикие крики вернули все по местам, жестоко долбанув меня об реальность. Сначала я испугалась Федьки, забыв, что он теперь у нас есть. Да и видок его лохматый с бешено горящими глазами при свете догорающих углей не был входящим в десятку того "Что я хочу увидеть, проснувшись с утра". Ниал вскочил с мечом в руках, как будто и не спал.

– Че орешь? – рявкнул он шепотом.

– Дык, страшно, в кустах кто-то.

– Встретили мы уже одного в кустах! – пробурчал эльф, тихонько направляясь к кустам.

Я уставилась на те самые кусты, на которые указывал дрожащим пальцем Федька. В кустах явно что-то происходило, трещали ветки, эльф пыхтел и ругался, но вытащил в итоге за длинные уши зайца – не зайца, кошку – не кошку. То бишь чудо-юдо о четырех лапах, двух ушах, и хвосте. Серо-буро-малиновое чудо с огромными слезливыми глазками.

– Будет, чем позавтракать. – буркнул Ниал.

Посмотрел он на Федьку так, что мне стало жаль бедолагу. А еще больше мне стало жаль ту зверушку, что устроила здесь переполох (опять девичьи выкидоны, знаю, но поделать ничего не могу!). Еле вынырнув из мешка, забрала у злого, как фашист, эльфа зверушку и уложила спать с собой, пообещав спасти и выпустить на волю. На что эльф опять буркнул, что, мол, у меня комплекс чего-то там и мания спасения и освобождения обездоленных и обиженных. Лечится мне, мол, надо.

– Сам лечись!

Мы разлеглись по мешкам, отвернулись друг от дружки и захрапели.

Утро выдалось промозглым, роса на траве промочила все мои волосы и уши заледенели до самых мозгов. Что случилось с мозгами, я не хотела знать. Зверушка крепко спала, свернувшись у меня на плече, мило посапывая. Вставать никак не хотелось, вылезая в прохладу, умываться холодной водой, что откуда-то приволок Федька. Я лежала и ждала, пока эльф разведет костер, что за ночь потух. Там уже можно будет подползти поближе, как гусеница и не так холодно будет жить.

Федор и Ниал показались мне как-то излишне веселыми, старающимися не рассмеяться в голос, задыхающимися от хохота. Я подозрительно зыркнула на них своим императорским взглядом, ощупала себя незаметно, вдруг чего-то не так. Но никаких аномалий не обнаружила. Вообще, конечно трудно что-то нащупать в мокрых от росы волосах. Да и зеркала с собой у меня не было. Зеркало это вообще самое последнее, о чем я подумала, когда мы выехали за ворота замка. Осторожно вылезая из мешка, чтобы не разбудить зверушку, я буркнула, чтобы мужчины отвернулись. Они, давясь от эмоций, ушли подальше, потерявшись в кустах, оставив меня наедине с утром.

Вода в ведре была холоднючая, я отдернула руку. Укутавшись в одеяло, села рядом с костром, что горел в полную силу, пыталась привести в порядок волосы, расчесывая их рукой. Роса оказалась мало того, что мокрая и холодная, так еще и тягучая какая-то. Я зачесала волосы на плече, что бы глянуть, что ж там такое твориться. Вся голова была в каком-то подобии слизи-паутины, каждая прядь окутана этой ерундой от корня до кончика. Я вскочила на ноги, вопя, и понимая, над чем ржали эти двое, что ретировались похохотать надо мной из кустов. Оттуда они и вывалились, держась за животы. Даже эльф, которому я так доверяла! Даже Федька, который мой первый верный подданный!

Глянув на свое отражение в ведре, я ужаснулась. Я и так-то по утрам не красавица, а тут еще и этот полнейший кошмар на голове, оставшийся стоять дыбом, не смотря на то, что я уже не в горизонтальном положении.

– Придворные красотки используют это вещество, как закрепитель прически… – еле выдавил из себя Ниал. – Вместо лака для волос.

И опять зашелся приступом смеха. Я бы и сама посмеялась, будь на моем месте кто-нибудь другой. Но когда над тобой смеются двое мужчин, один из которых тебе очень нравится (эта ситуация не касается парней) становиться далеко не весело, а как-то даже печально. Но я не убежала плакать, вычесывая с головы тех муравьев, которые производят то самое закрепляющее вещество для волос и, на гнездо которых я вчера так неосмотрительно улеглась.

– Хватит ржать! – огрызнулась я, вспоминая, как смешно, наверное, выглядел мой императорский взгляд, что я кинула на этих двоих, когда проснулась с ужасом на голове и опухшими глазами.

То-то они так быстро поднялись и воды натаскали. Хоть за это спасибо. А то приехала бы к Пустыне великая Дочь Светила и долгожданная потерянная императрица с чучелом на голове. Мыться пришлось быстро, хорошо хоть солнце поднялось и прогрело воздух. Процесс помывки описываться не будет. И надеюсь, вообще, забыть его поскорее. Да, и свидетелей того происшествия стоило бы сразу убрать.

Спасенную зверушку взяли с собой, решив не делать из нее пока жаркого. Худовата, глядишь, откормим (если до этого сами не съедим), а потом уже и пообедаем. Мысль эта мне не нравилась, но на ней настаивали двое моих сопровождающих. Думаю, делали они это просто, чтобы меня позлить (никакого уважения к императорской персоне!). Зверь оказался мальчиком, а точнее, взрослым мужчиной, как определил Федька. Прозывался он в народе серебряник, за замечательный серебряный окрас шерсти. Охота за шкурками этих животных велась еще, когда мой настоящий пра-пра-прадед (Земля ему пухом!) жив был. Но поймать малявок было не так-то легко, пронырливые очень и ловкие. Когда-то было модно их носить, как воротничок на шубке, потом в живом виде на светском рауте, а потом бедолаг заключили под опеку человека для изучения, от которой они теперь и скрывались.

Зверя я назвала Зверем. От нехватки фантазии в последнее время. Да и что сильно выкаблучиваться, если, как мне сказали, серебряники не ручные и убегают, когда им вздумается, хоть ты их цепями приковывай. Но пока Зверь сидел на моем плече, со спокойно-надменным взглядом огромных зеленых глазищ, что напугали Федьку ночью. Я бы тоже начала орать, привидься мне такое ночью в лесу.