Текст книги "Бутлегеры"

Автор книги: Олег Злотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Он уединился где-то далеко-далеко со своими мыслями, пока мы с журналисткой пили кофе с коньячком и мило болтали. Возвращение Вязова на грешную землю получилось очень неожиданным. После продолжительного молчания он вдруг выпалил.

– Ольга, я хочу сделать вам предложение!

Девушка на миг растерялась, но быстро овладела собой и твердо заявила:

– Извините, Виталий Иванович, но так, сразу я не могу его принять. Хоть немножко поухаживайте за мной, чтобы соблюсти приличия, а еще вы сначала должны с моими родителями познакомиться, оказать им знаки внимания.

– Зачем мне с твоими родителями знакомиться? – удивился Вязов. – Я же не им предложение делаю. Ты уже девчонка совершеннолетняя, можешь сама за себя решать.

– Я, конечно, придерживаюсь современных взглядов на брак, но так, Виталий Иванович, тоже некрасиво. Я же не требую, чтобы вы просили благословения у моих родителей, а лишь хочу, чтобы вы с ними познакомились, – обиженно заметила Ольга.

Вязов улыбнулся и пояснил:

– Олечка, простите меня. Произошло маленькое недоразумение. У меня к вам предложение иного рода. Деловое. Взамен материала о Юровском я предлагаю вам сделать репортаж о другом, не менее высокопоставленном государственном чиновнике. У нас есть обоснованные подозрения о его связях с "заводским" ОПС.

– А со стороны вашего ведомства не возникнет препятствий по поводу опубликования информации о нем? – деловито поинтересовалась Ольга.

– Возникнут обязательно. Но у вас будет эсклюзивное право на эти материалы, поскольку коррумпированность данного лица вы сами и установите в результате своего рода журналистского расследования. Однако предупреждаю сразу, дело, которое я вам предлагаю очень небезопасное. Если вы не хотите рисковать, то лучше откажитесь сразу.

– Обожаю рискованные журналистские расследования! – засмеялась Ольга.

– Тогда излагаю суть дела, – кивнул Вязов.

Чем дальше Виталий рассказывал, тем сильнее я начинал сомневаться в его душевном здоровье. То, что он задумал осуществить, по большому счету, не нужно было никому. Даже самому Вязову. Это заведомо не принесло бы ему ни лавров, ни денег, ни звездочек на погоны, только доставило дополнительные заботы и неприятности. Впрочем, может быть, с головой было не все в порядке не у Вязова, а у всех нас. Почему-то в модель поведения нынешнего нормального человека как-то не вписывается стремление к абстрактной справедливости без тени личной выгоды. Но самое интересное, что журналистка тоже оказалась с сумасшедшинкой. Ольга с энтузиазмом восприняла идею Вязова и загорелась желанием поучаствовать в ее реализации. Я не мог спокойно смотреть, как два хороших человека ввязываются в опасную авантюру ради торжества мифической правды на земле, и вышел из кабинета, оставив их обсуждать свои планы. Идеалисты-декабристы, твою мать!

В коридоре, я нос к носу столкнулся с Серегой Зуевым.

– О, Игорь, здорово! А я как раз к тебе направляюсь по важному делу.

Такова человеческая сущность, что людям всегда интересно какое у других может быть к ним важное дело, хотя заведомо известно – оно будет заключаться в оказании той или иной услуги. Поэтому я традиционно спросил какое ко мне дело и услышал не менее традиционный ответ:

– Нужна твоя помощь.

– Если материальная, то я на мели, – сообщил я.

– Да нет, – махнул рукой Серега. – Я слышал, что вы недавно слиток золота изъяли?

– Было дело, – подтвердил я. – Уголовное дело возбудили по факту его незаконной продажи. Им Кузнецов занимается.

– Слушай, Игорь, я Кузнецова плохо знаю. Ты бы не мог попросить у него этот слиток на полчасика. Нам для работы позарез надо!

– На опознание что ли?

– Да нет, мы тут писателя поймали. А он не колется. Надо бы на него чуть-чуть надавить. А ваш слиток для этого самый подходящий инструмент.

– А что, известный писатель? – спросил я.

– Ага, – кивнул Серега. – Два года его пасли, пока не задержали.

– Про что пишет?

– Про заек! – засмеялся Зуев. – На блатном жаргоне писатель – вор, режущий дамские сумочки. Но, скажу тебе, тот, которого мы задержали – такой мастер в своем деле, что любому члену Союза писателей сто очков вперед даст. Может запросто в полупустом автобусе даже кондуктору сумочку выпотрошить, и никто ничего не заметит. Но обычно он работал, конечно, по пассажирам. И делал это очень профессионально. На дело ходил с двумя бабами. Кстати, с ними и жил. Такой вот маленький гарем себе создал. И содержал его, между прочим, неплохо. Бабы его ни в чем нужды не знали, но, правда, и в работе ему помогали. Создавали прикрытие в транспорте и бдили по сторонам, пока он заточенной монетой сумочки "писарил", а потом "шмелей" от него принимали. Грамотно воровали, одним словом. Поэтому нам этого писателя с поличным так и не удалось взять. Зато одна потерпевшая подтвердила, что он в автобусе рядом с ней терся. И опознала у него свои купюры, испачканные зеленкой. Но, ты сам знаешь, для суда этого мало. Полдня злодея плющим, а он стоит на своем – никаких сумочек не резал, а деньги с пятнами зеленки получил на сдачу в аптеке. И бабы его не колются. Короче, надо что-то предпринять, чтобы заставить этого козла сознаться!

– А золото тебе зачем?

– Игорь, очень надо. Всего на полчасика. Не волнуйся, вернем в целости и сохранности.

Неделю назад нашим ОБЭП был задержан один коммерсант, который искал покупателя на килограммовый слиток золота Центрального банка России 999-й пробы. В отношении коммерсанта возбудили уголовное дело, а слиток изъяли. Я знал, что золото пока находится в сейфе у Кузнецова, и проводил Зуева к нему. Витька уперся. Сказал, что слиток никому не даст, мол, он десять штук баксов стоит и, если с ним что-нибудь случиться, то всему нашему райотделу не расплатиться. Я понимал опасения Кузнецова, но хотелось помочь и Зуеву, который нас не раз выручал. Пришлось выступить в качестве третейского арбитра и поручителя. В общем, Витька выдал золото под мою полную персональную ответственность и еще отобрал с меня расписку. Ощутив груз возложенной на плечи ответственности, я сказал Зуеву, что он должен теперь производить все манипуляции с золотом только в моем присутствии. Сереге ничего не оставалось, как согласиться.

Он провел меня к себе в кабинет, где его "младший", словно удав кролика, гипнотизировал тяжелым взглядом тщедушного благообразного старичка, надо полагать, писателя.

– Ну что, не надумал клиент написать явку с повинной? поинтересовался Зуев.

И "младший", и задержанный молча синхронно помотали головами.

– Тогда мы сейчас сделаем ему маленькую экзекуцию, – заявил Серега.

Он подошел к писателю, мощной своей лапкой ухватил его за запястье и прижал ему руку к столешнице.

– Красивые у тебя пальчики гнида. Золотые, можно сказать. Сколько ими кошельков перетаскано у пенсионерок и матерей-одиночек не счесть. Но больше ты горя никому не принесешь. Сейчас мы небольшую операцию проведем, чтобы пальчики свои шаловливые ты куда не следует не запускал. Игорь, давай слиток!

Я протянул Зуеву золото, но его намерений понять не мог. А тот поднес слиток к носу задержанного и медленно с расстановкой начал объяснять:

– Видишь какой инструмент я подобрал для операции над твоими золотыми пальчиками? Тоже золотой. Смотри, гнида, тут и печать Центрального банка стоит и проба. Понимаешь, какую честь тебе оказываю? Но только ты не думай, что, если слиток такой маленький, то бить им тебя по пальцам я не больно буду. Ничего подобного. Видишь, какие у него ребрышки? Сейчас ими по каждой твоей косточке пройдусь.

Взяв слиток, Зуев неожиданно хлопнул им по мизинцу писателя. Тот сразу оглушительно заверещал.

– Не ори, как потерпевший! – рявкнул на него Серега. – Я ж тебя, можно сказать, только погладил. А теперь буду бить по-настоящему. Сейчас мы тебе другой пальчик подремонтируем.

После второго удара задержанный предложил написать чистосердечное признание. Правда, делать за него это пришлось младшему оперу, поскольку он сам писать уже мог и сидел, бережно прижимая к себе кисть правой руки, время от времени дуя на поврежденные пальцы. Убедившись, что процесс пошел как надо, Зуев вернул мне слиток. Однако, прежде чем уйти, я захотел удовлетворить свое любопытство и попросил Серегу выйти в коридор, где спросил:

– Слушай, Серый, я так и не понял: что у вас в уголовке не нашлось предмета получше, чтобы писателю руки отбить?

– А это, Игорь, тонкий тактический ход на перспективу. Сейчас злодей во всем признался, а завтра однозначно от своих показаний откажется и заявит, будто я из него показания силой выбил. Только хрен ему на палке! Никто не поверит, что бедные менты воров золотыми слитками лупят. Мы же не банкиры какие.

Мне оставалось только воздать хвалу хитрому психологическому ходу Зуева и возвратить золото Кузнецову.

МОРСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

Есть поговорка: "не имей сто рублей, а имей сто друзей", но Самвел Казарян предпочитал иметь и то, и другое. Причем, друзей хотел иметь не простых, а влиятельных. Еще работая помощником капитана обычного пассажирского теплохода, он мог похвастать знакомством с первыми лицами города Сочи. Во много эти знакомства помогли ему без помех приватизировать в частное владение небольшой, но комфортабельный теплоход "Дагомыс". Катать простую публику было не очень рентабельно, а вот для увеселительной прогулки хорошей, небедной компании судно годилось в самый раз. Так что с некоторых пор организация банкетов на воде стала основной специализацией Казаряна.

С Караваевым он был знаком давно, когда тот еще не был генералом и большим начальником. Они числились друг у друга в ранжире полезных знакомств и периодически обменивались небольшими услугами, поэтому для Самвела не стали неожиданностью ни звонок Караваева с далекого Урала, ни высказанное им пожелание отпраздновать свой юбилей на "Дагомысе". А вот другой звонок, последовавший через несколько дней от заместителя начальника пароходства, его удивил. Раньше тот с Казаряном даже не здоровался, а тут вдруг обратился с просьбой устроить к нему на теплоход официанткой свою племянницу, студентку Московского института пищевой промышленности. Он объяснил, что такая деятельность пошла бы девочке в зачет, как производственная практика. Конечно, Казарян не возражал. От руководства пароходства зависело очень многое, и столь небольшая услуга могла потом помочь решить какой-нибудь важный для него вопрос.

Естественно, Самвел не знал, что несколько лет назад тому же заместителю начальника пароходства очень важную услугу оказал Альметов. И теперь тот по его просьбе позвонил Казаряну, чтобы пристроить на "Дагомыс" журналистку Ольгу.

Изрядно замусоленная и доходящая порой до маразма в США проблема сексуальных домогательств на работе у нас, в России тоже имеет место, хотя и носит преимущественно скрытый характер. В связи с этим, женщина на корабле – не только плохая примета, но и потенциальный объект полового влечения "мореманов". Тем более, если она такая молоденькая и обольстительная, как Ольга.

Соседка новой официантки по каюте, буфетчица по имени Оксана, сразу взяла шефство над ней шефство и наставляла не только по части работы, но и в скользких вопросах взаимоотношения полов:

– Ты задницей-то здесь не очень крути. У нас на судне морячки хваткие. Не успеешь оглянуться, как тебя в каком-нибудь темном углу зажмут. По трезвяни-то они, конечно, побоятся тебя и пальцем тронуть. Понимают, что Самвел за племяшку большого начальника из пароходства им мигом бошки пооткручивает. Но по-пьяни им все едино: что портовая шалава, что английская королева, лишь бы кому засадить. А так они хлопцы веселые, безобидные. Ежели чего помочь, поднести, то завсегда помогут.

– Все нормально, Оксана. У меня верный способ есть, как от мужских приставаний себя обезопасить, – улыбнулась журналистка.

– Это какой-такой способ? – удивилась буфетчица.

– А я сразу всех предупреждаю, что девственница. Поэтому, если кто меня трахнет против воли, так я его мигом за изнасилование в тюрьму засажу. На мужиков это как холодный душ действует.

– Ну, не знаю......... – с сомнением покачала головой Оксана, которая свою невинность потеряла еще лет в четырнадцать, а потому не знала действительно это козырь или нет.

Потом, чуть подумав, произнесла:

– Знаешь, подруга, может и правда, мужики целок боятся, только, если самвеловский племянник Ашот приедет, то твой номер не пройдет. Ему наоборот девочек подавай. Его даже как-то пытались посадить за растление малолеток, только он отмазался. Ашот с крутыми бандитами на берегу связан, его в городе все боятся. Даже Самвел своему племяннику не указ, тот сам им иной раз помыкает, поскольку считается дядиной "крышей". Так что постарайся держаться от него подальше.

Предупреждения Оксаны оказались не лишними. Ольга быстро стала предметом всеобщего внимания на судне. Днем, пока она осваивала новую профессию, мужская часть команды, за исключением капитана, доброжелательно старалась ей помочь и услужить, а вечером столь же единодушно пыталась ее трахнуть. После ужина, когда Казарян удалялся в свою каюту на покой, все свободные от вахты моряки собирались возле буфета Оксаны, и начиналась пьянка. На "Дагомысе" было заведено так: пока на борту пассажиры – для команды сухой закон, отдыхающие сходят на берег – можно расслабиться.

На первой же вечеринке Ольга популярно объяснила всем ухажерам, что выпить сухого винца и потанцевать – это она может, а все остальное – ни-ни, поскольку девственница и свято блюдет свою невинность для жениха, кстати, мастера спорта по боксу. То ли девственность, то ли жених-боксер, то ли наделенный большой властью дядя, то ли само ее сдержанное поведение или, скорей, все эти факторы вместе обусловили ольгину безопасность. Никто к ней под юбку не лез и в темном углу зажать не пытался.

Все было нормально, пока вечером, накануне приезда Караваева с гостями, на судне не появился Ашот. После того как Ольга обслужила его и капитана за ужином, он подстерег девушку в коридоре, загородил ей дорогу и безапелляционно заявил:

– Цыпленок, ты будищь мой. Если кто станет приставать, скажи зарэжу. Это харащо, что ты никому не даещь. Будищь только моя! Нэ пожялеещь. Будищь в золото и меха ходить. Ночью приду к тебе, жди!

Возможно, сам Ашот считал себя неотразимым кавалером, но Ольге его смуглая, заросшая щетиной морда показалась отвратительной. Вечером она пораньше вернулась в каюту, закрыла ее на замок и еще, на всякий случай, положила под подушку баллончик со слезоточивым газом.

Ашот выполнил свое обещание, и около полуночи действительно пришел. Сначала он просто скребся в дверь, потом стучал и, наконец, принялся лупить по ней кулаками и ногами. На шум сбежались матросы. Оксана по обыкновению проводила ночь в чужой каюте, поэтому Ольга, в одиночестве, забившись в уголок, слушала, как в коридоре раздается матерная ругань кого-то из членов команды, перебиваемая время от времени обещаниями племянника капитана всех зарезать. Потом за дверью послышали глухие удары, похоже Ашот сцепился с кем-то в рукопашную. Конец разборкам положил Самвел Казарян. Он вклинился между дерущимися и сумел погасить разгоревшиеся страсти. Ольга слышала, как капитан по-армянски громко отчитывал своего племянника, а тот, тоже на родном наречии, что-то горячо пытался ему объяснить. Но вскоре порядок был восстановлен. Послышались удаляющиеся шаги, и все стихло. Ольга облегченно выдохнула и подумала, что только такая дура, как она, могла согласиться на предложение Вязова принять участие в этой авантюре.

Утром Ольга и Оксана отправились на рынок, чтобы прикупить к праздничному столу свежей зелени и овощей. Проходя мимо цепочки рыбаков, притулившихся на краю пирса, Ольга услышала позади себя самодеятельное пение:

– Эй, красотка, хорошая погодка! Была бы лодка, мы уплыли с тобой.

Качество исполнения оставляло желать лучшего, но голос певца показался Ольге знакомым. Все рыбаки сидели спиной к ней и только один из них смотрел на нее. Потом он снял темные очки и помахал рукой. Девушка застыла на месте. Увидеть здесь Вязова она никак не ожидала.

– Оксана, ты иди, я догоню. Обожаю рыбалку, узнаю на что здесь ловят, – сказала Ольга спутнице.

Однако та, наоборот, встала и с любопытством уставилась на журналистку, направившуюся к рыбакам. Под ее пристальным взглядом Виталий и Ольга не стали показывать, что знают друг друга, и их свидание превратилось в подобие встречи шпиона со связником. Вязов сделал вид, что ловит рыбу, а девушка, облокотившись рядом о металлический поручень, делала вид, что смотрит, как он ловит. Не глядя друг на друга, они перебрасывались фразами.

– Привет. Ну, как ты? Освоилась на теплоходе?

– Ага, освоилась. Сегодня всю ночь не спала, держала оборону от одного бандита, который задался целью переспать со мной.

– Оленька, дорогая, я понимаю, что тебе нелегко, потому и приехал, чтобы поддержать тебя. Осталось потерпеть всего ничего – ночь простоять, да день продержаться. Караваев с гостями прилетает сегодня днем, вечером состоится банкет. Пахомов находится в Москве, но известно, что он тоже взял на сегодня авиабилеты в Сочи и обратные на завтра, на утро. Колчедан единственный, кто знает меня в лицо, поэтому, как только он уедет, я постараюсь снять тебя с "Дагомыса". Если что, скажу, будто являюсь твоим женихом и нам необходимо срочно обвенчаться. Ты не против?

– Врать нехорошо, – улыбнулась девушка.

– Ложь ради благого дела – не самый страшный грех в этом мире, вздохнул Вязов. – Ладно, Оленька, пора идти. Твоя подруга уже заждалась. Удачи тебе!

На "Дагомысе" царила суета, свойственная подготовке к любому празднеству. Пока прибывшие гости размещались в каютах и переодевались к столу, Ольга беспрестанно сновала из камбуза в зал ресторана, накрывая столы для банкета. Маленькую цифровую видеокамеру она давно спрятала под эстрадой. Для выступлений артистов и музыкантов в ресторане имелось небольшое возвышение, боковины которого были заделаны стеклами. Когда работала цветомузыкальная установка, эстрада снизу расцвечивалась разноцветными огнями.

Пока зал не заполнился народом, Ольге нужно было включить камеру. Наконец, ей удалось улучить момент, когда в ресторане никого не было. Поставив поднос на стол, она подбежала к эстраде, опустилась на колени и пилкой для ногтей отковырнула одно из стекол. Но едва успела нажать на кнопку включения видеокамеры, как услышала позади шаги. Трясущимися от волнения руками она приделала стекло на место и только тогда обернулась. Возле одного из столов стоял Ашот и пристально смотрел на нее.

– А попка у тебя нычего, цыпленок, – с кривой усмешкой заметил он. – Зачэм ты там ползала? Прятала что-то? Обворовала, навэрное, кого-ныбудь?

– Да нет, колечко потеряла. Вот и искала...., – растерянно ответила Ольга.

– Нэ ври! – назидательно произнес Ашот и пьяно погрозил девушке пальцем. – Я твои руки выдел. Нэ било у тэбя на ных колечка.

– Я хотела сказать – сережку. Сережка у меня отпала, – еще более растерянно принялась оправдываться Ольга.

Пошатывающейся походкой Ашот приблизился к ней, взял ее руку и приложил к своим штанам.

– А здэсь ты своего Сэрежку поискать нэ хочешь?

Другой рукой он провел рукой по груди женщины, нащупал сосок и, больно ухватив его пальцами, начал слегка покручивать. Ольга отпихнула мужчину от себя, но тут же испугалась пришедшей в голову мысли, что Ашот может рассказать о том, как она что-то спрятала под эстрадой. Если в светомузыкальной установке найдут видеокамеру, то последствия могут быть самыми страшными. Поэтому она решила отвлечь племянника капитана и увести его куда-нибудь подальше от этого места. Тут же изобразив будто сгорает от страсти, томно произнесла:

– Только не здесь. Пойдем ко мне в каюту. Прямо сейчас!

Ашот удивился такому повороту в поведении девушки, но отнес его на счет своей неотразимости и зашагал вслед за ней.

Ольга первая шагнула в каюту и наклонилась, чтобы снять покрывало с постели. Спутник тут же прижался к ней сзади и запустил руки под юбку. Между тем журналистка нащупала под подушкой то, что искала, а именно баллончик с "Черемухой". После чего, не глядя, через плечо пустила обильную струю слезоточивого газа в глаза кавалеру. Тот был пьян, и даже не сразу понял что случилось, лишь схватился за глаза, будто охваченные огнем. Ольга развернулась, для верности еще побрызгала "Черемухой" в лицо Ашота, закрытое ладонями, а потом, чуть отступив, взмахнула ногой и заехала острым носком туфельки мужчине в промежность. Судя по всему, попала она точно. Племянник капитана взвыл и, убрав руки от головы, ухватился ими за более ценный предмет – свое мужское достоинство.

Слезоточивый газ, рассеявшийся в воздухе каюты, уже начал щипать глаза, поэтому девушка далее не стала задерживаться и выскочила за дверь. В коридоре она первым делом растрепала прическу, потом, чуть помедлив, решительно рванула платье на груди, как в кинофильмах матросы в ответственные моменты рвут на себе тельняшки, и бросилась к ресторану.

В зале уже начала собираться важная публика, облаченная в строгие костюмы и вечерние платья. Когда сюда же вбежала Ольга в разорванной одежде и с паническим страхом в глазах, все головы, как одна, повернулись к ней. Девушка нашла взглядом Казаряна, стоящего меж гостей в белом капитанском кителе, и ринулась к нему.

– Самвел Тигранович, там ваш племянник ........... Он ............ Он .......... Пытался меня изнасиловать!

– Ах, мерзавец, ах, негодяй. Я же ему вчера говорил, оставь девочку в покое. Он мне мамой клялся. Оленька, идите ко мне в каюту. Оксана поможет вам привести себя в порядок. А с Ашотом я сейчас разберусь.

Однако с Ашотом разобрались другие. Когда капитан отправился воспитывать племянника, находившийся рядом Пахомов что-то шепнул своим телохранителям. Два амбалистых парня тут же двинулись вслед за Казаряном. Ашота они обнаружили возле трапа, ведущего на верхнюю палубу. Тот явно собирался проветриться. Но это ему не удалось. Колчедановские телохранители мягко отодвинули капитана в сторону и весьма сурово разобрались с его племянником. Изрядно помесили незадачливого насильника пудовыми кулаками, а потом еще и вытерли обувь о его распластанное внизу тело, словно о половую тряпку.

Между тем Ольга вскоре переоделась, подкрасилась и приступила к исполнению обязанностей. Она снова моталась между камбузом и рестораном, подтаскивая закуски и унося грязную посуду. Сначала гости с любопытством провожали ее перемещения глазами, но вскоре потеряли к девушке всякий интерес и предались веселью.

В целом, если не считать инцидента с официанткой, празднование юбилея Караваева прошло весьма пристойно. Несмотря на то, что мужчины время от времени уединялись для обсуждения деловых вопросов, женщины не чувствовали себя обделенными их вниманием. Застолье и танцы продолжались почти до утра.

Но когда гости уже посапывали и похрапывали у себя в каютах, ольгина трудовая деятельность еще продолжалась. Ей пришлось относить всю грязную посуду, прибираться в зале. И хотя она валилась с ног от усталости, но не забыла главное – извлечь из-под эстрады видеокамеру и спрятать ее у себя в каюте.

Прилечь ей удалось только, когда уже рассвело. И уснула она, кажется, раньше, чем голова ее коснулась подушки. Впрочем, долго почивать ей не позволили. Пахомов со своими людьми собрался уезжать, поэтому Оксана растолкала Ольгу и сообщила, что нужно накрывать завтрак.

После утренней трапезы Пахомов и некоторые из гостей сели в катер и отправились на берег. "Дагомыс" пока стоял на рейде, но ближе к вечеру ожидалось, что он отправится вдоль побережья. Караваев обещал своим родственникам и друзьям морской круиз, а Казарян должен был воплотить его обещание в жизнь. Измотанная работой и эмоциональными встрясками Ольга предстоящему круизу была совсем не рада, поэтому в душе кляла себя и Вязова. И вдруг услышала его голос, выкрикивающий ее имя. Бросив на стол поднос с грязной посудой, она устремилась на верхнюю палубу.

С правого борта "Дагомыс" огибала небольшая яхта, на носу которой стоял Вязов и, приложив руки ко рту, громко орал:

– Оль-га! Олень-ка!

– Я здесь! – тоже закричала девушка и замахала рукой.

Пока они словно Курт Рассел и Голди Хоун в фильме за "За бортом" восторженно перекликались со своих судов и, кажется, подобно тем же кинематографическим героям были готовы кинуться в воду навстречу друг другу, к Ольге подошел Казарян.

– Что происходит? – спросил он.

– За мной жених приехал. Я увольняюсь! – объявила официантка.

– Но это невозможно ...., – растерялся капитан. – Кто же будет обслуживать гостей.

– Да хоть бы вы сами, Самвел Тигранович! – отрезала Ольга. – Не хочу больше у вас работать. Я в рабство не нанималась. Вы меня сутками заставляете работать, а племянник ваш постоянно пытается трахнуть. Разве же можно назвать это производственной практикой?! Все, хватит! Ухожу от вас!

Гости, оказавшиеся рядом, после вчерашнего происшествия были сочувственно настроены к Ольге и выразили ей свою поддержку. Капитан растерянно оглянулся на них и развел руками, не зная, что сказать.

– А ну пересаживайте меня на яхту или я сейчас в воду брошусь! – в ультимативной форме потребовала Ольга и сделала вид, что хочет перемахнуть через поручень

– Подожди, подожди, – остановил ее Казарян. – Поезжай, если хочешь. Никто тебя здесь насильно не удерживает.

По его распоряжению матросы спустили трап, и Ольга, быстро скидав вещи в сумку, перешла на яхту.

Когда они с Виталием обнимались под взглядами наблюдавших за ними с палубы теплохода пассажиров и моряков, опер шепнул ей на ухо:

– Привет, красотка! Вот видишь, лодку для тебя я все-таки раздобыл. Куда поплывем?

– На край света, – счастливо засмеялась девушка.

УПРЯМЫЙ ЭКСПЕДИТОР

Газетный репортаж Ольги и опубликованные снимки, сделанные с видеозаписи, на которых генерал Караваев обнимался с криминальным авторитетом Колчеданом, произвели настоящий фурор. В статье красной нитью шла параллель между их совместным отдыхом и слаженными действиями по передаче Кедровского гидролизного завода под контроль "заводскому" сообществу. Журналистка, можно сказать, била в набат и взывала к людям, мол, вот она коррупция, зараза такая, притаилась у вас совсем под боком, а вы спите и ничего не ведаете. Для развития интриги в сюжет были вставлены намеки на другие совместные делишки главных героев повествования, а так же обещано продолжить журналистское расследование.

На телевидении сюжет о юбилее на теплоходе "Дагомыс" не демонстрировался, но было объявлено, что соответствующая пленка в медиа-холдинге имеется. Зато копия этой пленки попала в Москву к руководству Министерства внутренних дел. Ходили слухи, что ее отвез туда начальник УБОП, но существовала и версия, будто запись доставил лично мэр. Как бы там ни было, а Караваев запаниковал и срочно отправился в столицу. Зато Пахомов, напротив, спешно вернулся из первопрестольной, чтобы разобраться какая падла устроила кипиш по поводу того, что они с генералом закорешились. Ему сказали, что волну подняла никому неизвестная журналисточка. Причем, у жуликов сложилось устойчивое мнение – девочка выполняла заказ начальника УБОПа. Оценив ситуацию, Пахомов распорядился журналисточку не трогать, но припугнуть.

Несколько дней после опубликования своей сенсационной статьи Ольга купалась в лучах славы. Представители других средств массовой информации беспрестанно пытались выведать у нее дополнительную информацию, а потому оказывали всяческие знаки внимания. Однако уже через несколько дней ей пришлось столкнуться с оборотной стороной своей славы. Нет, то была не назойливая охота папарацци, на нее обратили внимание люди, от которых порядочным девочкам лучше держаться подальше. После первого звонка антипоклонников ее таланта у Ольги чуть не повяли уши. Кто-то неизвестный на смеси фени и мата пообещал отхарить ее в особо извращенной форме. Потом позвонил некий доброжелатель и предложил написать опровержение статье о караваевском юбилее, иначе с ней может произойти трагическая случайность. К примеру, выйдет она из 6-го номера трамвая и, о ужас, поскользнувшись, попадет под его колеса. Человек с елейным голоском звонил еще несколько раз, все напоминал про опровержение и трамвай, рисовал перед журналисткой страшные перспективы. Вот, мол, отрежет ей железными трамвайными колесами ножки, будет она ползти на культяшках по пыльной дорожке и умолять, мол, боженька, ласковый боженька, верни ножки бедной безноженьке.

После таких предупреждений Ольга перестала ездить на 6-м трамвае, стала плохо спать и озираться по сторонам на улице. А еще она приехала к нам и пожаловалась на анонимных телефонных доброжелателей. Вязов посмеялся над ее переживаниями, назвал их пустыми страхами, но понял, откуда ветер дует и решил провести ответную акцию устрашения.

Пока шли высокие политические игры и строились версии – усидит ли Караваев в своем кресле или нет, Вязов попытался использовать ситуацию для наведения порядка в сфере переработки изъятой алкогольной продукции. Чтобы конфискованная "паленка" действительно перерабатывалась, а не поступала снова в продажу, следовало разобраться с фирмой "Ландыш". А поскольку в этой фирме все было фальшивым, от юридического адреса, до директора, выполнявшего там примерно те же функции, что и гражданин Фунт в "Рогах и копытах", то сначала ее нужно было найти. Но Виталий не получил бы от нас с Зигельбаумом прозвище "Охотника за кидалами", если не щелкал такие задачки как орешки. Никакие ухищрения жуликов законспирировать свою деятельность не могли его остановить. Вот и в этот раз он неведомыми мне путями сумел получить информацию, когда представители "Ландыша" приедут на склад УМТ и ХО за очередной партией изъятой алкогольной продукции. И нам оставалось их только задержать.

Мы остановили машины "Ландыша" уже на выезде со склада. В одной из них, грузовой, размещалась продукция, а в другой, легковой, системы "Джип "Мицубиси"" – сопровождающие лица. Лиц было двое. Одно – простое, рабоче-крестьянское, принадлежало личности шофера, а другое, чем-то напоминающее бульдожью морду – экспедитора. Видимо в фирме "Ландыш" было так заведено, что экспедитора по протоколу должны возить на джипе. Трудно даже представить на чем тогда там транспортируют директора. На лимузине, не меньше.

Правда, о том, что человек с бульдожьей "мордой лица" – экспедитор, я и Виталий узнали не сразу. Поначалу он напрочь отказался разговаривать с нами и снисходительно объяснил, что мы можем отдыхать, поскольку наше милицейское руководство "в курсах". Однако Вязов настойчиво повторил свою просьбу предъявить документы на алкогольную продукцию.