Текст книги "Спартанцы Гитлера"

Автор книги: Олег Пленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

Ссуды сыграли весьма значительную роль в увеличении числа браков и в подъеме рождаемости (см. таблицу ниже)^{785}.

^{Год … Число браков … Число новорожденных}

1931 … 609 068 … 1932: 1170 753

1932 … 597 941 … 1933: 1137 389

1933 … 718 467 … 1934: 1 359 878

1934 … 817629 … 1935: 1419 892

1935 … 730 065 … 1936: 1 432 567

1936 … 690 070 … 1937: 1 427 820

1937 … 702 303 … 1938: 1 508 417

При этом, правда, следует иметь в виду, что опасения в отношении падения рождаемости и грядущей дегенерации народа не были немецкой спецификой, эта проблема тревожила и других европейцев. Большая часть того, что предприняли для увеличения рождаемости в Германии, было сделано в Англии и во Франции, разумеется, в рамках иной аргументации^{786}. Поэтому центр тяжести работы НСФ приходился не на организацию общих мероприятий социальной политики (например, «Зимняя помощь»), а на вспомоществование (Hilfswerk) для рожениц – для этой цели 28 февраля 1934 г. была создана специализированная организация «Мать и дитя» (Mutter und Kind). В более чем 30 тыс. местных организаций «Матери и дитя» было занято свыше 500 тыс. человек из семей, признанных нацистскими партийными функционерами, пригодными для работы в сфере помощи семье. Помощь предназначалась прежде всего беременным и кормящим матерям. Совместно с национал-социалистической Сестринской организацией обслуживались детские сады, детские приюты и летние детские рекреационные лагеря. Особое внимание последним уделялось во время войны^{787}.

Размеры государственной помощи матерям также были весьма впечатляющи: только в 1935 г. этой помощью было охвачено около 600 тыс. беременных женщин^{788}. Не все пары были готовы погасить долг рождением детей: в 31% браков в 1933–1938 гг. не было детей, в 27% – только один ребенок. Дело дошло до того, что в 1938 г. был введен «штрафной налог» на пары, не имевшие детей более 5 лет после свадьбы. В этой связи росло число судебных преследований из-за абортов: в 1934–1939 гг. – с 4539 до 6983; врачу, сделавшему аборт, давали 15 лет тюрьмы или лагерей^{789}. Истерия по поводу падающей рождаемости привела в 1943 г. к двум смертным приговорам женщинам, сделавшим аборт^{790}. Столь же реакционной в отношении абортов была государственная политика и в других европейских странах: во Франции аборты были запрещены, за них предусматривалось уголовное наказание^{791}. В 1920 г. большевики формально легализовали аборт, но впоследствии вернулись на реакционные позиции. Впрочем, аборт по расовым причинам при нацистах был обязательным; матерям-алкоголичкам запрещалось рожать, впоследствии их стали принудительно стерилизовывать; в 1938 г. было объявлено, что еврейки могут беспрепятственно делать аборты^{792}.

Режим стимулировал рождаемость не только среди молодоженов: с июля 1936 г. выплачивалось по 10 рейхсмарок за пятого и каждого последующего ребенка в семьях, где доход был меньше 185 рейхсмарок в месяц, впрочем, это касалось ²/₃ семей рабочих и служащих. С 1938 г. давали уже 20 рейхсмарок с третьего ребенка. В 1936 г. «детские деньги» (Kindergeld) получало 300 тыс. семей, а в 1938 г. – 2,8 млн. семей. С 1934 г. налоговые скидки на каждого ребенка школьного возраста увеличились в два раза. С сентября 1935 г. дополнительно к ежемесячным детским деньгам нуждающиеся семьи стали единовременно получать по 100 рейхсмарок на ребенка, если в семье было более 5 детей. В марте 1938 г. 550 тыс. семей получили эту добавку, в среднем по 330 рейхсмарок на семью^{793}. Интересно отметить, что современная ФРГ сохранила традицию выплаты «детских денег», а в такой богатой стране, как США, такого обычая нет и не было.

Даже матерей-одиночек – явление, которое нацисты считали следствием «марксистской» половой распущенности, – режим также поддерживал: они получали добавку к зарплате, но кредитов им не давали^{794}. Добавка была распространена и на женщин, имевших приемных детей. С 1937 г. женщинам разрешили именоваться «фрау» вне зависимости от семейного положения. Два года спустя внебрачное материнство перестало рассматриваться как повод для увольнения с государственной службы^{795}.

Очевидно, что прежняя сдержанная позиция государства по отношению к матерям-одиночкам была основана на соображениях морального свойства, на стремлении показать, что государство не одобряет поведения этих женщин. Одной из причин учреждения Гиммлером «Лебенсборна» стало то, что незамужние матери были неполноценными членами общества – эта организация должна была осуществлять официальную охрану материнства. Гиммлер в 1944 г. утверждал, что «в настоящее время (имеется в виду война – О. П.) соотношение незаконнорожденных и законнорожденных детей приблизительно одинаковое»^{796}. Ради повышения рождаемости закон от 1938 г. устанавливал новые правила развода: теперь измена являлась для развода достаточным основанием, а § 55 устанавливал, что если супруги не «жили вместе» три года, то брак может быть расторгнут^{797}. Ясно, что этот закон был ориентирован на повышение рождаемости. Поначалу разводов по новому закону стало больше, чем обычно, но потом положение выровнялось, так как распадались, в основном, давние браки.

Нацисты, однако, не забывали и о расовых подходах: 14 июля 1933 г. вышел закон о предотвращении наследственных болезней у новорожденных; он предусматривал насильственную стерилизацию и насильственный развод родителей с наследственными болезнями. Из этих мер логически вытекал запрет на брак для больных наследственными болезнями: закон от 18 октября 1935 г. как раз и вводил запреты на брак для больных наследуемыми болезнями, но, оглядываясь на католическую церковь, нацисты не осмелились ввести запрет на брак вследствие бесплодия. Незадолго до этого были запрещены браки с евреями^{798}. Запреты такого рода были настолько строги, что даже для находившейся долгое время во главе БДМ Труды Мор возникли, казалось, непреодолимые преграды в устройстве собственной семейной жизни: замужество Мор с оберштурмфюрером СС Вольфом Бюркнером первоначально было запрещено РУСХА (расовое и переселенческое ведомство СС) вследствие того, что Мор была близорука. Лишь после продолжительной переписки с этим ведомством вопрос был решен положительно^{799}.

В 1933 г. началось всеобщее фотокопирование немецких церковных регистрационных книг для выяснения чистоты расы всех немцев. Эту задачу выполняло специально созданное в МВД бюро – оно называлось «имперская инстанция для изучения кровнородственных отношений» (Reichsstelle für Sippenforschung), a 12 ноября 1940 г. эта организация была переименована в «ведомство кровнородственных отношений» (Reichssippenamt); его руководителем стал доктор Курт Майер. Задачей ведомства была проверка арийского происхождения в случаях, когда требовалась компетентная проверка эксперта; экспертиза считалась окончательным доказательством арийского происхождения. Ведомство было государственным учреждением и никогда не входило в партийные структуры, хотя Гиммлер и пытался отобрать у него некоторые функции^{800}.

18 октября 1935 г. вышел закон «наследственного здоровья немецкого народа», который вводил «свидетельство годности к браку». После этого была заведена книга почета немецких многодетных семей, а многодетным матерям выдавали почетную грамоту за обеспечение будущего немецкого народа. Многодетным семьям выдавалось удостоверение, для них предусматривались некоторые льготы на общественном транспорте и преимущества при получении других видов льгот^{801}. В 1938 г. был учрежден орден – «Крест матери» – в бронзе, серебре и золоте. Образцом для «Креста» стала французская награда Médaille de la Famille Française^{802}, надпись на оборотной стороне немецкого «Креста матери» гласила: «ребенок облагораживает мать». Орден был основан 12 августа, в день рождения матери Гитлера: по замыслу министерства пропаганды, женщины должны были занять в народе такое же почетное место, как и фронтовые солдаты. Устанавливалось три степени почетного звания – 3-я степень за 4 детей, 2-я степень (серебряной знак) – за 6 детей, 1-я степень (золотой знак) – за 8 детей[51]51
  Как нацистский «крест матери» повлиял на учреждение в СССР в 1944 г. ордена «мать-героиня» за 10 и более детей – не ясно, но параллели напрашиваются. Ср.: Stephenson J. Women in Nazi Society, P. 50.


[Закрыть]. Награду вручали ежегодно в «День матери»; крест носили на ленте. Женщинам, удостоенным награды, выдавали удостоверение с надписью: «самое прекрасное слово в мире – мать». Предъявление этого удостоверения обеспечивало сидячее место в общественном транспорте, почет и уважение; молодежь обязана была приветствовать носительниц креста гитлеровским приветствием. Поскольку число матерей-героинь оказалось больше ожидаемого (только в 1939 г., например, выдали 5,5 млн. крестов), в последующие годы награждали только матерей старше 60 лет^{803}. Основанная в 1920 г. как общественная организация «Лига многодетных семей» получила в Третьем Рейхе официальное признание и была передана в ведение расово-политического ведомства партии^{804}.

На местах имели место разнообразные инициативы: так, в Дармштадте для популяризации больших семей местное нацистское руководство объявило о намерении выдать карточки для бесплатного посещения театров 1500 матерям, у которых 3 и более детей. В других городах многодетным семьям снизили налоги и предоставили льготы по уплате за электричество^{805}.

Такими способами нацисты хотели вернуться к широко распространенной (не только в Германии) практике больших семей конца XIX в. В этой связи решение жилищной проблемы многодетных семей было официально провозглашено в качестве приоритетных направлений социальной политики. Один из нацистских функционеров писал: «Нужно убрать пугало маленьких жилищ… 47% всего построенного в 1935 г. жилья выпадает на маленькие жилища до двух комнат… Первый ребенок еще может найти там пространство, но уже второй создает трудности, а при наличии третьего и четвертого ребенка это жилище становится инкубатором болезней тела и души. Маленькая квартира является основной причиной маленькой семьи»^{806}.

Многодетные семьи превозносились в прессе, в кино, в литературе и в изобразительном искусстве. Успех этой кампании продемонстрировал, сколь глубоко пропаганда смогла внедриться в интимную семейную сферу. Рождаемость выросла с 1,47% в 1933 г. до 2,04% в 1939 г.^{807}, что вкупе с увеличением числа браков превозносилось пропагандой как доказательство доверия к новому Рейху. Семья и детство были хорошим предлогом требовать от немецкого народа жертв ради того, чтобы дети могли прекрасно жить в «тысячелетнем Рейхе». Заботой о матери и ребенке нацисты стремились не только способствовать повышению рождаемости, но и внушить женщинам чувство самоуважения, что, в свою очередь, поднимало престиж режима в глазах женщин.

Идеальным типом нацистской фрау может служить Герда Борман – она завела большое количество детей, и все, что бы ни говорил Гитлер, – все без труда вписывалось в ее мировоззрение. После признания мужа в связи с актрисой Маней Беренс, Герда Борман придумала систему так называемого «сменного материнства» – она предлагала взять к себе эту актрису, и сама Герда сможет находиться рядом с мужем, пока беременна^{808}. Борман даже приказал сделать бюст Мани Беренс и передал его жене для украшения дома^{809}. Герда писала, что хорошо бы вышел закон, разрешающий каждому здоровому мужчине иметь двух жен (фюрер тоже высказывал эту мысль): слишком мало полноценных мужчин переживут эту войну, и многие здоровые женщины будут обречены на бездетность. На письме жены Борман поставил отметку: «Абсолютно верно для предстоящей борьбы, которая определит национальную судьбу»^{810}. Кальтенбруннер был того же мнения; он считал, что каждая замужняя женщина в возрасте до 35 лет, которая не имеет 4 детей, обязана рожать; женат на ней мужчина или нет – не имеет никакого значения. Эти и другие энергичные меры нацистов быстро повлияли на рождаемость с 1934 г.: с 59 детей на 1000 женщин в 1933 г. эта цифра поднялась до 73 в 1934 г. и 77 в три последующих года, а в 1938–1940 гг. она составила соответственно 81,85 и 84 ребенка. Это, однако, было меньше, чем рассчитывали нацисты – в 1929 г. было 90 родов, а в 1910–1911 гг. – 128 родов на 1000 женщин^{811}.

Надо указать и на то, что положение в семьях самой нацистской верхушки не всегда соответствовало их идеалам. Бывшая медсестра и довольно трезвый человек Маргарет Гиммлер слишком презирала своего мужа, чтобы серьезно воспринимать его идеи (не решаясь порвать с властной и умной женщиной, Гиммлер имел содержанку). Ева Браун, не имея какого-либо влияния на Гитлера, не скрывала своего полного равнодушия к нацистской идеологии и политике. Магда Геббельс часто и ожесточенно спорила с мужем и даже с Гитлером о необходимости женской эмансипации и, в интеллектуальном отношении превосходя обоих[52]52
  Она совершила эволюцию от убежденной буддистки через увлечение сионистским движением к национал-социализму и была человеком высокого интеллектуального уровня. Это не помешало родить ей 7 детей; в 1938 г. она стала первой «матерьюгероиней» и получила «Крест матери». Ср.: Sigmund A. М. Die Frauen der Nazis. Bd. 1. S. 74.


[Закрыть], часто заводила эти дискуссии в тупик: однажды она прямо возразила высказыванию Гитлера о допустимости внебрачной беременности и родов^{812}. Эмма Геринг и не думала о реализации нацистских семейных идеалов, а помышляла о карьере актрисы. Генриэтта фон Ширах (в воспитании которой принимал участие сам Гитлер: она была дочерью его лейб-фотографа, который рано потерял жену – мать Генриэтты) участвовала в организации культурной жизни Вены; да и другие жены нацистских боссов не думали стоять у плиты и заниматься детьми. В семьях нацистской элиты не было требуемой и поощряемой ими многодетности: «выполняли плановые задания» только семьи Бормана и Геббельса. Наверное, Герда Борман была единственной дамой элиты, полностью соответствовавшей нацистскому идеалу «курицы-несушки».

4 ноября 1939 г. в формальном брачном праве последовало крупное изменение: было введено заочное обручение, теперь невеста могла стать женой в отсутствии жениха-солдата^{813}, а за несколько дней до нападения на Польшу вышло распоряжение об ускоренном браке, оно касалось солдат вермахта. Ускоренным этот брак назывался из-за того, что при его заключении не нужно было предоставлять полный документ, подтверждающий арийское происхождение брачующихся (Ariernachweis), но только имеющиеся документы. Жениху и невесте достаточно было устно подтвердить свое арийское происхождение. Этим, казалось, незначительным изменением было существенно ослаблено действие антисемитских «законов о защите крови». Следствием этого закона стало увеличение числа женитьб: за первые три месяца войны было отмечено на 55,3% больше браков, чем за тот же период 1938 г.^{814}

В стремлении увеличить рождаемость нацисты часто доходили до абсурда: 8 ноября 1940 г., Гитлер выпустил тайное (поначалу) распоряжение о заключении браков с павшими на фронте женихами, если до их смерти были доказанные намерения жениться. В народе это распоряжение остряки моментально окрестили «венчанием с мертвецом» (Leichentrauung); другое распоряжение Гитлера давало возможность развода погибшего солдата с «недостойной его женой»^{815}. В ведомственном информационном бюллетене СД «Вести из Рейха» сообщалось, что к «бракам с мертвецом» прибегали по разным причинам довольно часто^{816}. Следует вспомнить, что в конце концов Гитлер и сам прибег к «браку мертвецов», сначала женившись на Еве Браун, а затем совместно с ней покончив с жизнью.

В стремлении реформировать брачные отношения нацистское руководство на этом не успокоилось: одновременно с «браком с мертвецом» нацисты хотели ввести и многоженство, до Первой мировой войны планировавшееся сторонниками евгеники, а затем и нацистскими расовыми теоретиками. Однако только к 1944 г. предложения о полигамии приняли конкретные формы. Вальтер Гросс (многолетний руководитель расово-политического ведомства партии), Тирак (министр юстиции) и Борман (он уже практиковал так называемый «вынужденный брак» – Volksnotehe – с Маней Беренс) были сторонниками многоженства. Гросс подчеркивал, что введение многоженства не будет препятствовать параллельному существованию нормального брака, но станет расширением возможностей для воспроизводства нации. Планам этим, однако, не было суждено осуществиться^{817}. Склонность к признанию многоженства отмечалась именно у тех нацистов, которые склонялись к радикальному неприятию иудеохристианской этики, несоединимой, на их взгляд, с новоязыческой нацистской этикой.

Гиммлер собирался детально планировать многоженство: когда 28 октября 1939 г. был создан «Лебенсборн», он, чтобы подчеркнуть предпочтительное положение первой жены, придумал термин «домина». Гиммлер считал, что вторую жену как высшую награду может получить герой войны, кавалер Золотого или Рыцарского креста. Позднее он решил награждать также кавалеров Железного креста 1-й степени и обладателей золотой или серебряной пряжки за рукопашный бой. Гитлер говорил, что если немец, как истинный солдат, готов умереть за Родину, то он должен иметь право любить без всяких условий – борьба и любовь, на его взгляд, связаны друг с другом и неразделимы, а мещанин пусть довольствуется тем, что осталось от воина^{818}. Гиммлер полагал, что систематическое спаривание высокоценных в расовом отношении людей станет основой для нового подъема германской расы; правда, посвятить народ в эти планы он собирался только после окончания войны. Предметом особых забот Гиммлера было воспроизводство потомства СС. Приказ от декабря 1931 г. о порядке помолвки и женитьбы для членов СС устанавливал гораздо более строгие ограничения на выбор супруги, чем Нюрнбергские законы 1935 г. Эсэсовцы получали разрешение на женитьбу только с 25 лет, а по государственным немецким законам – по достижению совершеннолетия. Эсэсовские установления предусматривали гораздо более длительный срок для помолвки, чем это было принято в Германии. Длительный срок помолвки способствовал рождению добрачных детей (Brautkinder), которых государство уже до войны отличало от внебрачных детей^{819}. В 1936 г., для подготовки молодых женщин к браку, в рамках СС были созданы специальные курсы; одно из самых известных отделений этих курсов находились в пригороде Берлина Ванзее, недалеко от виллы Геббельса. Там готовили жен для находящихся на фронте эсэсовцев. Эта школа была в начале мая 1945 г. занята советскими войсками, а женщины отправлены в советские лагеря, откуда они не вернулись^{820}.

Явный антиклерикализм нацистов имел и положительную сторону – он привел к ликвидации статуса незаконнорожденного. Однажды Гиммлер заявил своему врачу Керстену: «Нынешняя форма брака – это сатанинское дело рук католической церкви, а все современные законы о браке – аморальны»^{821}. В этой связи следует указать, что проблема внебрачных детей стала чрезвычайно актуальной с началом войны. 28 октября 1939 г. Гиммлер выпустил приказ по СС, в котором говорилось, что в войну действует отрицательный отбор, и лучшие представители расы погибают. Поэтому, говорилось в приказе, следует допустить рождение внебрачных детей и несколько выйти за рамки буржуазного права и обычая в половых отношениях расово-полноценных немцев и немок^{822}. В народе этот приказ именовали не иначе как «приказ о зачатии» (Zeugungshefehl). Зачатие от солдата, который может погибнуть на войне, представлялось Гиммлером событием, имевшим почти религиозное значение; это вызвало у немцев беспокойство: солдаты вермахта интерпретировали приказ как предоставление эсэсовцам полной свободы в нарушении супружеской верности. Приказ Гиммлера моментально связали с «Лебенсборн», в интернатах которого неверные жены могли избавляться от нежелательных детей. Опровержения Гиммлера, разумеется, только укрепили подозрения немецкой публики. Намерения Гиммлера натолкнулись на противодействие со стороны НСФ и Б ДМ: как Шольц-Клинк, так и Рюдигер настаивали на сохранении принципа семьи и семейного воспитания детей^{823}. Это удивительно, так как отношение Гитлера к внебрачному рождению детей было известно; в 1928 г. он писал: «К сожалению, у нас в стране женщин на 2 миллиона больше, чем мужчин, поэтому следует стремиться к тому, чтобы каждая женщина вышла замуж, а те, кому этого не удалось, перед тем как состариться и увянуть, обязательно должны родить хотя бы одного ребенка. Природа ждет, чтобы каждая женщина родила – некоторые женщины даже заболевают из-за невозможности родить. Да, в тысячу раз лучше, чтобы немецкая женщина родила, чем чтобы она ушла из этого мира озлобленной, несчастной и одинокой»^{824}. По свидетельству Кальтенбруннера на Нюрнбергском суде, в 1943 г. эсэсовские демографы планировали обязать всех немецких женщин до 35 лет родить от безупречных в расовом отношении мужчин 4 детей, для осуществления этого «мероприятия» всех женатых мужчин собирались объявить свободными^{825}. Правда, свидетельств, что подобные планы находили поддержку у Гитлера, нет.

В итоге следует констатировать, что женщины поддерживали Гитлера по той причине, что, реакционные на первый взгляд мероприятия в женской политике на практике обернулись улучшением их жизни в семье и на работе^{826}. Как бы там ни было, но приведенные материалы свидетельствуют о том, что женская мобилизация в Третьем Рейхе действительно носила большие масштабы и была важнейшей частью позитивного аспекта создания и культивирования национальной общности, а вместе с ней и первого в европейской истории прецедента «welfare state». Возможно, такова была благодарность Гитлера за поддержку немецкими женщинами НСДАП. Во многом обусловленные эротическими импульсами, выступления Гитлера имели особенно притягательную силу для женщин, энтузиазм которых по отношению к фюреру на первом этапе развития нацистского движения имел для нацизма решающее значение^{827}. На эротический характер не только речей, но и жестов Гитлера, указывал и Герман Раушнинг в мемуарах «Беседы с Гитлером»^{828}. Гитлер сам говорил, что в его политической карьере женщины играли значительную роль: по всей видимости, это соответствует истине.

Некоторые немецкие публицисты считали даже, что Сталин, помня, что Гитлера к власти отчасти привели женщины, отдал негласный приказ о том, чтобы насилие солдат над немецкими женщинами не считалось нарушением воинской дисциплины… На самом деле, дисциплинированные солдаты Советской армии в оккупированной Германии участвовали в насилиях в необыкновенно широких масштабах – это-де была месть Сталина немкам за их любовь и поддержку Гитлера^{829}. Трудно ответить на вопрос, почему среди наших солдат оказалось столько бандитов, которые скопом насиловали женщин, девушек и девочек, а потом их, безоружных, убивали. Попытки отдельных советских офицеров прекратить разгул насилия – наказывались. В частности, Льву Копелеву, офицеру-переводчику, за такое заступничество («буржуазный гуманизм») дали лагерный срок^{830}. Вполне возможно, что Сталин намеренно использовал естественное чувство мести советских людей в качестве компенсации собственных промахов и ошибок. Более адекватной реакцией было бы сдерживание импульсивного и вполне объяснимого чувства мести, а не его поощрение, но ожидать такой линии поведения от тирана, каковым был Сталин, не приходилось.