Текст книги "Спартанцы Гитлера"
Автор книги: Олег Пленков
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)
Несмотря на то, что партия приняла решение не допускать женщин в руководящие органы, в примыкающих к партии организациях, связанных с работой среди женщин и девушек, на руководящих постах их было довольно много. В процессе организации женского движения нацисты смогли привлечь на свою сторону большое количество активисток, которые либо всерьез не воспринимали отрицательную по отношению к их активности позицию мужчин, либо примирились с ней, либо надеялись, что со временем все уладится само собой. Второстепенное положение женских организаций в Третьем Рейхе имело одно преимущество – если в мужской части партии царила строгая идеологическая муштра и надзор, то женские организации в практической работе имели гораздо большую свободу.
Непосредственная организация женского движения в Третьем Рейхе берет свое начало еще в Веймарской республике: в 1931 г. параллельно существовали две нацистские женские организации – «Национал-социалистические женщины» НСФ (NSF – NS-Frauenschaft) и «Немецкий женский орден» – НФО (NFO – Deutsche Frauenorden). Первая подчинялась непосредственно партийным инстанциям, а вторая – нет, хотя и была самой крупной женской нацистской организацией, которую иногда именовали «красной свастикой» (по аналогии с Красным крестом и в связи со словом «орден» в названии). Во главе этой организации находилась Эльсбет Цандер. В целях унификации женского нацистского движения в 1931 г. НФО был упразднен, и НСФ стала единственной женской организацией нацистов. После роспуска НФО большинство его местных организаций, располагавших значительной автономией, не вошли в НСФ: многие были недовольны отсутствием самостоятельности и приниженным положением женщин в рамках НСДАП. В НСФ женщины вступали в возрасте 21 года, после БДМ; несмотря на огромную по немецким масштабам численность, эта организация не имела какого-либо самостоятельно значения и не располагала политическим влиянием. Парадоксально, но большая часть функционеров НСФ даже не входила в партию{741}.
Как это обыкновенно бывает в аппаратных играх, нашлась функционер, которая поддержала партийную линию. Ею оказалась руководительница нацистской организации Бадена Гертруд Шольц-Клинк; она согласилась с подчиненным положением, чем и обеспечила себе поддержку влиятельного баденского гауляйтера Вагнера{742}. Сама Шольц-Клинк не имела собственных идей в отношении женской работы – она только повторяла партийные лозунги и претворяла в жизнь установки начальства. Поощряя ее лояльность, гауляйтер Вагнер и выдвинул Шольц-Клинк: поначалу ей поручили организацию женской трудовой службы в Бадене и Гессене[48]48
Женская трудовая служба ни теоретически, ни практически не была нацистским изобретением, – эта традиция в Германии восходит к XIX веку. Различные женские эмансипационные группы видели в введении женского «трудового года» возможность для расширения спектра женской занятости. Введенный после 1933 г. нацистский добровольный женский «трудовой год» был, скорее, мерой по смягчению страшной безработицы.
[Закрыть]. Вагнер отмечал выдающиеся достижения этой службы, «особенно в сфере вспомоществования, заботы о вдовах ветеранов партии, о больных и детях партийных товарищей, заботы о поддержке пунктов питания для безработных – это заслуга нашего превосходно организованного союза»{743}. Когда 1 января 1934 г. была создана ДФАД (немецкая женская добровольная трудовая служба), то ею (по рекомендации Вагнера) стала руководить Шольц-Клинк. В лагерях ДФАД девушек должны обучать домашнему и сельскому хозяйству, садоводству и уходу за домашними животными. Каждый лагерь специализировался на чем-то одном. Лагеря домашнего хозяйства и вспомогательной социальной работы учреждались около городов и охватывали в среднем по 50 участниц каждый. Их задачей было обучение городских девушек всем секретам домашнего хозяйства. Сельские лагеря ДФАД состояли каждый примерно из 30 участниц и имели целью обучение сельскохозяйственному труду; они должны были самообеспечиваться продуктами питания. В ДФАД могли вступать арийские девушки 17–25 лет, потерявшие рабочие места{744}. С 1 апреля 1936 г. ДФАД была распущена, и на ее место встала организация «Трудовая повинность для женской молодежи» (Arbeitsdienst für die weibliche Jugend – ADwJ), а с ноября 1937 г. – «Имперская трудовая повинность для женской молодежи» (Reichsarbeitsdienst für die weibliche Jugend – RADwJ). Шольц-Клинк возглавляла и эту работу.
Как указывалось выше, по протекции гауляйтера Вагнера 24 февраля 1934 г. Шольц-Клинк была назначена руководительницей нацистской женской организации – НСФ{745}. Нацистскую идеологию Шольц-Клинк воспринимала довольно узко и упрощенно, но одобряла расистские и экспансионистские идеи Гитлера. НСФ подчинялась «Национал-социалистическая немецкая организация женского труда» НСДФВ (NSDFW – Nationalsozialistische Deutsche Frauenwerk), в которую после 1933 г. включили все унифицированные женские социальные организации прежних времен. НСДФВ входила в нацистскую организацию социального народного вспомоществования – «Национал-социалистическое народное благополучие», НСВ (NSV – Nationalsozialistische Volkswohlfahrt). Обе эти организации (НСФ и НСДФВ) возглавила Шольц-Клинк, вторую организацию, правда, под эгидой Хильгенфельда. Шольц-Клинк так представляла себе свою задачу: поставить всех немецких женщин (если они не являлись расовонеполноценными или политически неблагонадежными) на службу Третьему Рейху и фюреру Речь шла не только о реализации знаменитого лозунга трех «К» – (Kirche, Ktiche, Kinder (церковь, кухня, дети)), но о полной идеологической унификации женщин в нацистской системе. Нацисты стремились к тому, чтобы устаревшее немецкое слово die Maid (дева) стало бы акронимом для обозначения добродетелей, присущих истинно немецкой девушке: der Mut (мужество), die Aufopferung (самопожертвование), der Idealismus (идеализм), die Demut (смирение){746}.
К 1935 г. унификация женского движения завершилась, и началось время единства и консолидации нацистского женского движения; НСФ и НСДФВ приобрели четкие организационные структуры, в Кобурге и в Берлине были созданы даже специальные кадровые школы для НСФ. После того, как указом от 24 августа 1934 г. Гитлер запретил женщинам работать адвокатами и прокурорами, Шольц-Клинк получила указание использовать освободившиеся кадры в своей организации{747}. В НСФ было 32 руководительницы НСФ в рамках ray (Gaufrauenschaftsleiterinen), 725 руководительниц окружных организаций НСФ (Kreisfrauenschaftsleiterinen), 22 593 руководительницы местных организаций НСФ (Ortsfrauenschaftsleiterinen), 59 802 руководительницы ячеек НСФ (Zellenfrauenschaftsleiterinen) и 223 024 руководительницы НСФ в масштабах блоков из нескольких домов (Blockfrauenschaftsleiterinen){748}. НСФ и НСДФВ имели раздельные финансы и управление: первая была в юрисдикции казначея партии Шварца, а вторая была финансово-самостоятельной. В НСФ оформились различные отделы – мировоззрения, материнства, домашнего хозяйства и культуры-воспитания-образования. Масштабы этих организаций были довольно значительными: в конце 1940 г. численность НСФ и НСДФВ составляла 6–8 млн. человек. Но ни та, ни другая организации не стали по-настоящему массовыми, хотя там и числилось большое количество участниц: почти все они были включены туда автоматически (в организации допускалось коллективное членство) – вновь вступивших же к 1939 г. было 6% от всех женщин старше 20 лет{749}. В 1941 г. в Германии было 30 млн. женщин и девушек старше 18 лет, а в НСФ состояло только 6 млн{750}. Недостаточная популярность и привлекательность НСФ объясняется просто: курсы молодых матерей и поваренные курсы пользовались бесспорным успехом, но политическая учеба была в высшей степени непривлекательна для женщин, тем более что руководство намеренно старалось поддерживать интеллектуальный уровень женского движения на самом примитивном уровне. Ограниченные умственные горизонты большинства немецких женщин в значительной степени способствовали тому, что в Германии столь беспрепятственно распространялась «эпидемия глупости», как жестко сформулировал один мемуарист{751}. Ни одна нацистская организация в умственном отношении не стагнировала так значительно, как женская. По этой причине городские женщины из верхов общества старалась избегать НСФ. Католические женские организации вроде бы были защищены конкордатом, но на деле этот конкордат был для нацистов просто клочком бумаги. Впрочем, в католических районах отмечалось сильное влияние на женщин католических священников.
Способная аппаратчица, Шольц-Клинк постепенно расширяла свои компетенции – 24 февраля 1934 г. она объединила под одну крышу НСФ, НСДФВ и имперскую женскую трудовую службу; с 1 июня 1934 г. она стала руководительницей Немецкого Красного креста; 9 июля 1934 г. она была назначена руководительницей вновь основанного женского ведомства ДАФ; с августа 1934 г. она стала участницей экспертного совета национал-социалистических производственных ячеек (НСБО). В личный штаб Шольц-Клинк входили многочисленные заместители и референты по различным сферам женской общественной активности: руководительница отдела по связям с немецким Красным крестом, Старшая сестра немецкого сестринского дела, Старшая сестра свободного имперского объединения сестер и сиделок, Старшая сестра сестринской организации в немецком Красном кресте, старший эксперт организации сестринского дела в НСВ, эксперт по молодежному воспитанию и благополучию в НСВ, эксперт отдела «матери и ребенка», руководительница отдела по связям с имперским продовольственным сословием, руководительница отдела по связям с имперским студенческим союзом, референтка из отдела женского воспитания учительского союза, специалист из отдела воспитания РАД{752}. Этот перечень дает представление о масштабах активности Шольц-Клинк. В качестве имперской женской руководительницы она подчинялась Гитлеру, Лею, и Хильгенфельду, которым импонировало ее неприятие феминизма и претензий на самостоятельность. Ее нисколько не смущало такое множественное подчинение, поскольку идеологических вопросов она не касалась и занималась чисто практической работой{753}. НСФ имела три собственных журнала, занятых, впрочем, исключительно женскими проблемами и не поднимавшимися до политических вопросов. Специфическая пропагандистская активность НСФ сводилась к выпуску плакатов о гигиене питания, уходу за детьми, личной гигиене, рациональной готовке пищи (например, о важности в рационе овощей и фруктов); одних только листовок с советами молодым матерям было распространено 2 млн{754}.
В русле партийных требований и распоряжений о сокращении женской занятости выступила Шольц-Клинк и по поводу «профессионализации» женского неоплачиваемого труда; были организованы курсы молодой матери, на которых преподавали гигиену материнства, правила ухода за младенцами, домоводство и педагогику. В 1935 г. при участии Шольц-Клинк в берлинской «Высшей школы политики» был открыт семинар руководительниц нацистского женского движения{755}. Шольц-Клинк часто повторяла, что видит свое призвание в том, чтобы помочь женщинам подавить эгоистические устремления и обратиться к «специфически женским задачам»: к рождению и воспитанию детей, к домашнему хозяйству; кроме того, женщина должна выполнять свою духовную и культурную миссию, поддерживать высокий моральный уровень отношений с мужчиной и сохранять немецкие культурные традиции и обычаи. Для подобных целей в рамках НСФ были организованы курсы молодых матерей, вспомогательные сестринские и другие подобные службы; женщины собирали деньги и одежду для благотворительных целей, на специальных курсах учились готовить блюда без мяса и жира, в целях экономии активисты НСФ пропагандировали переход на искусственные ткани. Кроме того, время от времени местные организации НСФ созывали женские собрания, на которых заезжие лекторы внушали местным дамам «правильное» самосознание. В программе бывали лекции на исторические темы (например, о роли женщин у древних германцев) или о местных поэтах, или о значении Нюрнбергских расовых законов. Поощрялось хоровое пение народных песен и традиционное рукоделие – предпочтение отдавалось вышиванию по старым крестьянским образцам{756}. Весьма эффективной была «соседская помощь», организованная НСФ – в рамках этой акции домохозяйки добровольно брали на себя заботу о детях и домашнем хозяйстве работающих соседок и подруг; это помимо детских яслей НСФ, которые в 1940 г. посещало 644 тыс. детей до 6 лет{757}. Также весьма эффективной и популярной была акция НСФ по сбору и ремонту поношенной и поврежденной детской одежды (у работающих матерей), помощь престарелым, создание и поддержка работы кухонь для бесплатного питания бездомных и стирка белья безработным{758}.
В 1936 г. в ДАФ была создана женская секция (во главе с той же Шольц-Клинк); ей было поручено заботиться о благополучии 7 млн. работающих замужних женщин. Женская секция ДАФ имела значительные кадры: в 1938 г. на уровне гау было 291 функционеров этой секции (51 из них на полном рабочем дне), на уровне округа – 643, в местных группах – 9073 функционера. В дополнение к этому секция Шольц-Клинк имела 47 870 представителей на предприятиях, 1000 социальных работников, которые надзирали за условиями труда, выступали посредниками в трудовых спорах и консультировали по правовым проблемам. Одной из главных задач социальных работниц был контроль за условиями женского труда – бесспорной заслугой ДАФ было отстранение женщин от вредного производства и сменного труда. В июле 1934 г. по настоянию ДАФ вышло распоряжение о запрете женского труда в ночную смену, с 1937 г. – на горячем производстве{759}.
В 1937 г. вышло распоряжение, по которому девушек после окончания школы отправляли на год в деревню на общественные работы – это должно было благоприятствовать физическому развитию и здоровью будущих матерей. Девушки в РАД (как и юноши) носили униформу, оплачиваемую государством. Важной функцией женской секции ДАФ была организация курсов обучения работниц домоводству и уходу за детьми. Для слушательниц эти курсы были бесплатными – деньги вносила ДАФ. Размах этих курсов был весьма значительным: в 1937 г., к примеру, на курсах обучалось более полумиллиона женщин.
Наряду с Лени Рифеншталь, фрау Троост и Винфред Вагнер, Шольц-Клинк была парадной женской фигурой Третьего Рейха, но с 1933 г. она не имела ни одной аудиенции у фюрера{760}, что доказывает отсутствие какой-либо самостоятельной роли НСФ. Шольц-Клинк сама могла служить средством пропаганды – всегда в наглухо застегнутой блузе, с короной заплетенных в косы и уложенных кольцом светлых волос и со своими 11 детьми – она была образцом немецкой жены и матери. На работе она часто и подолгу отсутствовала (рожала детей и занималась семьей), но соперницы никак не могли ее обойти: она подходила и Хильгенфельду, и Борману, и Гессу{761}. Полной унификации женского движения она, однако, достичь не смогла: значительная его часть в лице «Лиги немецких девушек» (БДМ) подчинялась Бальдуру фон Шираху. Главным функционером БДМ в 1934–1937 гг. была Труде Мор; ее пост назывался «имперская референтка Лиги немецких девушек». Мор, как и Шольц-Клинк, следовала в фарватере партийных представлений о женской роли в обществе: она отвергала как тип «бой-бабы», так и чрезмерную женственность и домовитость – «Нашему народу нужно такое поколение девушек, которые были бы здоровы телом и духом, которые гордо и уверенно шли бы избранным путем, которые требовательно и трезво относились бы к жизни и окружающим, которые были бы свободны от пустых мечтаний и сантиментов. Именно благодаря упомянутым качествам они станут верными и надежными спутниками своих мужей, которых будут воспринимать не как идолов, но как верных спутников. Такие девушки привнесут национал-социализм в духовный настрой последующих поколений нашего народа»{762}. С другой стороны, в ГЮ были распространены представления о самостоятельной роли молодежи в обществе и об особых педагогических приемах, необходимых для работы в новых условиях: Труде Мор постоянно заявляла, что девушки с 10 до 18 лет еще мало интересуются семьей и материнством, это особый возраст, требующий особых подходов в воспитании. Как формулировал Ширах: «каждый юноша стремится стать мужчиной, а каждая девушка матерью, но прежде, чем это произойдет, девушки в БДМ, а юноши в ГЮ должны жить своей собственной неповторимой жизнью юности»{763}. Прежняя буржуазная педагогика, как известно, не предусматривала такого разделения. Мор не предусматривала соперничества и культа достижений, как это делалось у юношей, но посредством занятий танцами и гимнастикой надеялась вырастить тип девушки, которая была бы «строгой, но не грубой, подтянутой, но не молодцевато-ражей»{764}. Также и руководство девушками не должно было основываться – как у юношей – на приказе и принуждении, но более на положительных примерах. В соответствии с этим подходом специальные подразделения ГЮ были для девушек закрыты.
Для того, чтобы компенсировать такую дискриминацию в ГЮ, а также для осуществления идеологического руководства немецкими девушками, в 1938 г. в качестве дополнительного подразделения «Лиги немецких девушек» была создана организация «Вера и красота» (BDM – Werk Glaube und Schönheit); она должна была опекать девушек, которые по возрасту покидали БДМ, но не должны были выйти из-под контроля и опеки нацистской партии. Возглавляла эту организацию Ютта Рюдигер. Это подразделение имело рабочие группы культуры, спорта и домоводства. «Вера и красота» было гордостью Рюдегер, незадолго до того назначенной имперским референтом БДМ; она считала свое детище одним из самых оригинальных начинаний Третьего Рейха, хотя «Вера и красота» имела более ранние аналоги и на Западе{765}. Со временем для 17-летних девушек стало обязательным обучение санитарному делу и азам противопожарной безопасности. Для девушек из «Веры и красоты» была издана специальная книжка карманного формата, своего рода молитвенник, содержащий важнейшие даты и факты по истории нацизма и Германии: когда родился Гитлер и Фридрих Великий, когда капитулировала Франция, когда был убит Герберт Норкус; книжку украшали иллюстрации с портретами руководства; в ней были и полезные советы – как стирать белье, как готовить пищу, как оказать помощь раненому, – и очерки: один из них, например, разъяснял преимущества немецкой традиционной одежды перед парижскими модами. В книжке, например, говорилось: «Прошли времена, когда немецкая женщина была тихой, загруженной работой и малообразованной; программа “Верность и красота” сделает женщину нового поколения свободной и следующей своим природным инстинктам»{766}.
Во время войны в функциях БДМ произошли значительные изменения – девушек привлекали к работе в лазаретах, пунктах питания вермахта, детских садах, для организации культурных программ различного рода для вермахта, в ПВО, службе новостей, мобилизовывали на организацию детских рекреационных лагерей, на сельскохозяйственные работы, обязывали трудиться на почте и на железной дороге. 29 июля 1941 г. вышел указ Гитлера о создании «вспомогательной военной службы» – КХД (Der Kriegshilfsdienst – KHD). КХД стала составной частью РАД для женской молодежи: зимой 1941–1942 гг. 61% девушек из КХД работали в вермахте, в органах власти и на транспорте, 35% – в учреждениях здравоохранения, 4% оказывали помощь многодетным семьям{767}.
Положение женщины в семье в нацистской Германии«Эмансипация женщин, на которой в наше время так все настаивают, является биологически и социально немыслимой. Материнство – это единственная судьба женщины, а не мужчины. Это положение не изменится и при дальнейшем развитии культуры, так как материнство является основой жизни».
Представьте себе аллегорическую картинку семейной жизни (этот лубок часто можно было лицезреть в пропагандистских изданиях): мужчина стоит на валуне, его взор устремлен на восход (или заход) солнца. Рядом с ним, опираясь на его руку, стоит высокая (но чуть ниже мужа) светловолосая, полногрудая, смелая и готовая к отпору (но одновременно нежная), сердечная и теплая по натуре матрона, которая беспрерывно рожает детей. Это и есть истинная нацистская идиллия. Весьма характерно объявление в одной из мюнхенских газет: «52-летний врач, ариец, участник битвы под Танненбергом, ищет с целью обзаведения в законном браке потомством мужского пола молодую девушку арийского происхождения, без претензий, готовую к тяжелой физической работе, хозяйственную, с широкими бедрами, без серег, можно без приданого. Посредники не нужны, конфиденциальность гарантируется»{768}.
Нацисты и в браке видели политические задачи; по своим способностям рожать детей женщины делились на несколько категорий, что впоследствии нашло отражение в наградах матерям-героиням. В нацистской публицистике говорилось о «введении в бой женщин», указывалось на «функции» женщин – дарить мужчине счастье любви и рожать ему детей; нацисты называли это есть героическими вехами в жизни женщины, поэтому женщину, отказавшуюся от родов, считали дезертиром. В 1938 г ФБ писала: «Немецкая многодетная мать должна занимать такое же почетное место в национальной общности, как герой-фронтовик: ее духовная и физическая самоотдача та же, что и у фронтовиков в грохоте сражений»{769}. Культ матери и ореол материнства в Третьем Рейхе культивировался так интенсивно и был настолько притягательным, что приводил к нелепым и трагическим ситуациям. Так было с Каролиной Рашер (в девичестве Диль), родившейся в преуспевающей семье мюнхенского провизора, рано вышедшей замуж за антрепренера, который вскоре после Первой мировой войны умер. В 1936 г., в возрасте 43 лет, Каролина Диль познакомилась с 27-летним доктором Зигмундом Рашером, который работал в Мюнхенском университете. Поскольку Рашер был эсэсовцем, то для женитьбы ему нужно было разрешение Гиммлера.
Тот не хотел его давать из-за слишком большой разницы в возрасте, к тому же Каролина была бездетная. Каролина во что бы то ни стало хотела заполучить в мужья молодого врача – это была ее последняя надежда. В конце концов она забеременела, но беременность оказалась неудачной. Для того, чтобы создать семью, она сохранила аборт в тайне и вместе со своей кузиной украла первого ребенка. Одним ребенком она не удовлетворилась: как того требовала доктрина нацизма, Каролина хотела иметь много детей. Она стала разыскивать беременных матерей для того, чтобы либо на долгое время забрать, либо украсть у них детей. В 1944 г. она была разоблачена и казнена в Равенсбрюке, несмотря на то, что ее муж – высокий эсэсовский чин (в концлагерях он проводил садистские опыты над живыми людьми) – был в фаворе у Гиммлера{770}.
Как уже говорилось выше, в нацизме был весьма силен гомоэротическии элемент, но верх в итоге взяла та часть партии, которая превыше всего ставила семью; гомосексуализм же по неясной причине нацисты стали рассматривать как азиатский феномен, занесенный в арийскую среду католической церковью{771}. С другой стороны, нацисты могли сколько угодно клясться в приверженности семье и ее ценностям, но объективно они эти ценности систематически разрушали. В нацистские времена ходил анекдот о дружной нацистской семье, все члены которой круглый год заняты всевозможными акциями в СА, БДМ, ПО, НСВ, и лишь раз в год все они встречаются на партийном съезде в Нюрнберге{772}. Интересно отметить, что – при нацистском фанатическом стремлении все организовать, – организации, занимавшейся вопросами семьи, в Третьем Рейхе не было.
Несмотря на всю риторику, цели нацистов в этой сфере были коллективистскими и биологическими, а не консервативными. Семья рассматривалась как центральная ячейка (Kernzelle) биологической тотальной общности. Нацисты стремились положить конец разнообразию стилей и образов жизни: незамужние и бездетные женщины и холостые мужчины рассматривались как ненормальное явление, которое следовало исправить; гомосексуализм рассматривался как преступление против нации{773}. Удивительным исключением из этого правила был Гитлер, который по неясным причинам вовсе отказался от семьи и утверждал, что семейная жизнь ему совершенно чужда. Свою холостяцкую жизнь Гитлер, разумеется, представлял своей жертвой на алтарь нации. Образцом нацистской семьи могла бы служить пара Геббельсов с их многочисленным потомством, но и министр пропаганды (об этом знала вся Германия) был известным дамским угодником.
Нацистская официальная партийная идеология фактически освобождала мужчину от семейных обязанностей – он должен был только обеспечивать семью. Патриархальное разделение полов было решающей особенностью нацистской женской политики: образцом для них стала тевтонская древность, когда мужчина был воином, а женщина – хранительницей домашнего очага. На взгляд нацистов, в мужчине главным является творческое начало, а в женщине – воспроизводящее. Поэтому материнство составляло предмет постоянной заботы со стороны нацистского руководства. Исходя из этого, нацисты были против занятости женщин вне дома, они выступали против привлечения женщин в академическую среду, а феминисткам они заявляли, что мужчины и женщины равны, но не одинаковы (gleichwertig aber nicht gleichartig). Гитлер настолько высоко ставил способность женщин к воспроизводству и настолько ценил положение женщины именно в семье, что в «Майн кампф» он планировал введение для женщин по достижению зрелости особого переходного правового положения, которое только после замужества переходило бы в статус полноправного гражданства{774}. Это намерение, правда, не было осуществлено.
В своей знаменитой книге о массовой психологии фашизма Вильгельм Рейх, неортодоксальный ученик Фрейда, справедливо указывал, что семья в нацистской Германии была бесспорно авторитарной не только в силу экономической зависимости женщин и детей от мужа и отца, но и в силу сексуального подавления женщины, которая рассматривалась нацистами не как равноправный сексуальный партнер, но исключительно как роженица, как «машина для производства детей» – прежде всего, конечно, солдат. Расовый отбор и «принципы» евгеники при планировании семьи были обязательны: так, нацисты стерилизовали женщин, не различавших цветов – Рейху не нужны были солдаты-дальтоники{775}.
Идеализация материнства находилась в резком противоречии с бесправным состоянием трудящейся женщины. Признание женщины равной мужчине означало бы крушение авторитарной семьи{776}. Вильгельм Рейх писал, что понимание полового акта не как возможности получить удовольствие, а исключительно для рождения детей лишает женщину достоинства и является проявлением реакционной сексуальной политики, даже если она проводится коммунистами. На самом деле, 10 июня 1924 г. Коминтерн заявил, что «революция бессильна, пока существует понятие семьи и семейных связей» и рекомендовал бигамию и полигамию{777}, что не помешало сохранению авторитарной семьи и в СССР – старая культура и традиция возобладали. Впрочем, авторитарная семья осталась здравствовать и в демократических странах вплоть до «сексуальной революции» рубежа 1960–1970 гг., когда и начались истинные перемены в этой сфере, и семья стала эволюционировать в ином направлении. Во Франции патриархальный закон, ставивший женщину в прямую зависимость от мужа (le mari conserve toujours sa prerogative de «puissance maritale» avec son droit a Vobeissance[50]50
Муж навсегда получает в свои руки все прерогативы и право на послушание жены.
[Закрыть]), сохранялся вплоть до 1938 г.{778} Такого не было даже в нацистской Германии, где введение кредитов на женитьбу, декретный отпуск в один год, денежные пособия на детей и налоговые льготы должны были способствовать антиэмансипационным процессам. Дело, правда, не дошло до запрета работать, но стремление сократить женскую занятость было очевидным.
Законы о браке вторгались в самую интимную сферу жизни человека – отныне выбор спутника жизни и стремление продолжить свой род должны были определяться не личными симпатиями и любовью, а мировоззрением: это было совершенно новым в человеческой истории. Главным условием предоставления государственных дотаций и кредитов молодоженам была расовая чистота вступающих в брак. Даже в основе запрета на аборты лежали не моральные причины (как у католиков), а прежде всего расовобиологические. Гомосексуализм приравнивался к абортам по той причине, что оба они вели к снижению рождаемости. В 1938 г. закон о разводах был изменен в сторону либерализации: чтобы увеличить число вновь заключаемых браков и, соответственно, число новорожденных.
Молодожены получали в долгосрочный кредит от 600 до 1000 рейхсмарок; это была довольно приличная сумма – платяной шкаф из ореха стоил в 1933 г. 30 марок, свинина – 50 пфеннигов за пол кило, ореховый спальный гарнитур – 300 марок, дом на семью – 6800 марок, четырехдверный автомобиль «Ситроен» – 3550 марок,{779} а промышленный рабочий получал около 130 рейхсмарок в месяц. Брачный кредит (Ehestandsdarlehen) был введен законом от 1 июня 1933 г.: брачующиеся получали 1000 рейхсмарок в том случае, если жена оставляла работу. В 1933–1937 гг. 700 тыс. пар (25% от вступивших в брак) получили брачное пособие{780}. Среди тех, кому было отказано, преобладали душевно или физически нездоровые пары. С 3 ноября 1937 г. ссуда в 1000 марок предоставлялась молодоженам в форме купонов, по которым различные фирмы выдавали мебель и домашнюю утварь. При рождении ребенка 25% долга списывалось{781}; кредит можно было не возвращать, а «отплатить детьми» («abgekindert», как выражались функционеры: по-немецки это довольно смешной неологизм). Финансировалась эта программа за счет специального налога на холостых; замужним женщинам, проработавшим в социальной организации под названием «женская служба» (Frauendienst), долг целиком списывался. В других случаях возвращать кредит нужно было по 1% в месяц. Ссуда в 1000 марок предоставлялась, если за 6 месяцев до брака невеста уходила с работы. Результат был ошеломляющим: до 1935 г. было выплачено 378 тыс. ссуд на сумму 206 млн. марок, уже в 1933 г. было заключено на 200 тыс. браков больше, чем в 1932 г.{782}, что однозначно свидетельствовало об эффективности демографической политики нацистов. Государственные брачные ссуды были поддержаны выплатами частных кампаний. Так, табачная кампания Реемстма премировала своих работниц 600 рейхсмарками, если они увольнялись после вступления в брак{783}.
К концу 1934 г. около 300 тыс. женщин оставили работу, получив ссуду: как правильно рассчитали нацисты, многие женщины рады были бросить тяжелую и монотонную работу ради семьи и домашнего труда{784}. Впрочем, из многих мест женщин вытесняли целенаправленно: с тяжелых и вредных производств, из шахт, с заводских конвейеров.
