Текст книги "Как Зюганов не стал президентом"

Автор книги: Олег Мороз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)

Думаю, это первый случай в истории, когда правоохранительные органы, несмотря на все усилия (следствие длилось почти девять месяцев), не сумели определить, откуда и куда вполне «установленные» лица несли более полумиллиона долларов и кому эти доллары принадлежат.

На самом деле, что за деньги были в коробке, догадаться в общем-то нетрудно. Еще перед первым туром предвыборный штаб Ельцина затеял две мощные рекламно-агитационные кампании – «Голосуй или проиграешь» и «Ельцин – наш президент» с участием многих эстрадных звезд. Основной целью первой кампании было – «вытащить молодежь на выборы». Представлялось ясным: чем больше молодых придет к избирательным урнам, тем больше голосов будет у Ельцина. Смысл второй кампании разъяснять и вовсе не требуется…

В одном из рекламно-агитационных концертов – он проходил в Ростове-на-Дону, – как уже говорилось, принял участие сам Борис Николаевич. Видимо, собрав последние силы (в ту пору они были почти на нуле), он неловко отплясывал на сцене вместе с молодыми шоуменами и девицами в мини-юбках.

С тех пор, вот уже многие годы, этот ролик по разным поводам то и дело появляется на телеэкране. Одни воспринимают эту предвыборную пляску как верх нелепости, другие – как своего рода геройство…

Но речь здесь не о Ельцине – о звездах шоу-бизнеса. Хотя организаторы акций уверяли, что звезды не рассматривают свое участие в этих акциях как способ заработать деньги, выступают, так сказать, «по зову сердца», вполне адекватно оценивая сложившуюся политическую обстановку, в это трудно было поверить. Еще Шаляпин говорил (во всяком случае эти слова приписываются ему): «Бесплатно только птички поют».

Недавно (если вести отсчет от времени, когда пишутся эти строки) «Форбс в России» опубликовал список пятидесяти самых богатых российских спортсменов и эстрадных звезд – у кого годовые доходы от одних только гонораров превысили миллион долларов. В их числе и Алла Пугачева, и Филипп Киркоров, и Николай Басков, и Олег Газманов, и Валерия, и Земфира… И группы «Мумий Тролль», «Любэ», «Глюкоза»… У Пугачевой, например, гонорары с 1 июля 2004 года по 30 июня 2005-го составили 3 миллиона 100 тысяч «баксов», у ее бывшего супруга Филиппа Киркорова – 2 миллиона 200 тысяч… Ну что там какие-то полмиллиона, разделенные на несколько десятков участников предвыборных концертов!

Это к вопросу о бескорыстии наших эстрадных певцов и певичек. Впрочем, они тут ничем не отличаются от своих зарубежных коллег.

Кстати, и сам Лисовский в своем объяснении написал, что изъятые деньги «должны были, по-видимому, пойти в оплату артистов».

«Коржаковым двигали корыстные мотивы»

Какой же вывод можно сделать из всей этой истории? Был ли этот вынос денег чем-то из ряда вон выходящим? И действительно ли люди, попытавшиеся воспрепятствовать выносу злополучной коробки, были движимы какими-то благими побуждениями, искренним желанием пресечь злоупотребления, восстановить закон и порядок?

Думаю, вряд ли это правильное толкование. К сомнительным источникам и способам финансирования своих избирательных кампаний прибегали все претенденты на президентский пост. Или, по крайней мере, большинство из них. Ельцин тут не был исключением. Как дипломатично выразился один из иностранных наблюдателей, «в России пока отсутствует механизм, позволяющий отличить законные источники финансирования предвыборных кампаний от нелегальных взносов». Такого механизма нет до сих пор.

Между прочим, очень точно обо все этом происшествии с «коробкой» пишут бывшие помощники президента в книге «Эпоха Ельцина»:

«Несоответствие между требованием Закона о выборах, задававшим верхнюю планку расходов на избирательную кампанию, и реальными расходами всегда приводило к тому, что расчеты за проведение кампании в существенной части проводились «черным налом». Это практиковали все, именно поэтому противоборствующие стороны никогда не обвиняли в этом друг друга (в скобках замечу, что похожим образом «противоборствующие» страны до поры до времени не обвиняют друг друга, когда под видом дипломатов засылают друг к другу еще и некоторое количество шпионов: все ведь это «практикуют». – О.М.). Понятно, что то же самое делалось и в избирательном штабе Ельцина».

Кстати, как вообще у нас финансируются партии – та же КПРФ? Все мы хорошо помним скандал, разразившийся в октябре 2005 года по поводу доклада комиссии Пола Уолкера о проверке выполнения «иракской» программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие». Выяснилось, что осуществление этой программы – сплошное воровство и коррупция. Причем больше всех тут отличилась Россия. А в России – как раз КПРФ, в 1996-м пламенно обличавшая Ельцина в нечестности. Комиссия пришла к выводу, что право продавать иракскую нефть предоставлялось «за проиракские взгляды или мощным агентам влияния». В докладе приводилось письмо Геннадия Андреевича Зюганова хуссейновскому министру нефти Тарику Азизу: «Пользуясь случаем, хочу выразить солидарность в вашей справедливой борьбе против агрессивных действий США и их союзников». Ну, этакий бескорыстный борец с ненавистным американским империализмом! А чуть ниже в том же послании: «Также просим восстановить экспортную квоту на продажу нефти Фонду дружбы с арабскими странами. Искренне Ваш…» В итоге КПРФ получила самую большую среди российских организаций квоту на продажу иракской нефти – 125 миллионов баррелей. Занявший второе место главный российский «либерал-демократ» Жириновский, тоже сердечный друг Саддама, далеко отстал от нее (всего лишь 73 миллиона).

А вы говорите – 500 тысяч «баксов»…

Так что при желании аналогичный скандал можно было раскрутить почти в любом избирательном штабе. Но так получилось, что его раздули в ельцинском.

У Коржакова и Барсукова было сколько угодно способов заявить о себе как о несгибаемых борцах с коррупцией, но они выбрали именно этот. В конце концов у них была возможность провести расследование после выборов. Однако они не захотели ждать…

Представьте себе такую ситуацию. Идет финальный футбольный матч на первенство Европы. Или даже мира. И вот в разгар этого матча игрок одной из команд подходит к другому игроку той же команды и говорит ему: «Слушай, старина, только что в раздевалке я видел у тебя часы «Роллекс». По-моему, это краденые часы». И затевает скандал, апеллирует к судьям, тренерам… В реальности такое, конечно, не может случиться, а вот во время «матча» под названием «российские президентские выборы-96» – случилось. Хотя та «игра» для России была, конечно, тысячекратно важнее любого футбольного первенства.

Генералы не могли не понимать, что информация о задержании двух видных членов ельцинского избирательного штаба (неважно, официальных или неофициальных) неминуемо просочится в печать и нанесет ощутимый удар по избирательной кампании президента. И это – в критический момент, после почти равновесного исхода первого тура, перед решающим вторым…

Кстати, забавная деталь. В своей книге «Борис Ельцин: от рассвета до заката. Послесловие» Коржаков приводит любопытный документ – свою докладную, которую он направил Ельцину незадолго перед первым туром. В ней он как начальник СБП выражает беспокойство по поводу возможной компрометации избирательной кампании президента в результате «вскрытия отдельных источников ее финансирования и направлений использования финансовых средств»: дескать, «существует опасность попадания отдельных документов в виде подлинников или копий в руки конкурентов или недружественных средств массовой информации». Как видим, Коржакова волнует вовсе не законность финансирования ельцинской избирательной кампании, а возможность утечки информации, касающейся чего-то незаконного или не совсем законного (ибо если все происходит по закону, – чего же тут бояться, какой компрометации?). Он просит президента, чтобы тот дал указание передать в СБП «на хранение всю финансовую документацию и электронные носители соответствующей информации». «Тяжело вздохнув, – пишет Коржаков, – Ельцин поручил мне лично контролировать финансовую деятельность выборной кампании».

На это ельцинское «поручение» он и ссылается, когда говорит о том, что его побудило остановить на проходной Евстафьева и Лисовского: мол, какие вопросы – выполняю задание президента.

Но ведь в докладной, мы видели, Коржаков просит совсем другого – вовсе не права «контроля финансовой деятельности» Совета избирательной кампании, а всего лишь – чтобы ему передали «НА ХРАНЕНИЕ» финансовую документацию. То есть претендует на роль сторожа при сейфах. И резолюция Ельцина гласит: «Передать ВСЕ». При чем же здесь «контроль финансовой деятельности»?

Еще из «Эпохи Ельцина»:

«Пикантность ситуации состояла в том, что именно Коржаков осуществлял контроль за перемещением всех средств (то есть за «перемещением средств» «черным налом». – О.М.) и отвечал за безопасность этого процесса. В штабе за этим непосредственно следил его заместитель Г.Рогозин. Стало быть, служба безопасности знала обо всем, и если переход наличных денег из одних рук в другие рассматривался ими как нарушение, то пресечь это можно было гораздо раньше».

Кстати, затеяв скандал с коробкой, президентский охранник добился прямо противоположного результата: вся пресса – и наша, и зарубежная – оказалась полна сообщений о сомнительных финансовых операциях ельцинского избирательного штаба. Утечка произошла невиданных масштабов. Однако Коржаков нигде не сокрушается о самой утечке, а только обвиняет своих коллег по штабу в «воровстве». Такова истинная цена его заботы о сохранности конфиденциальной информации.

Что же до воровства, до нарушения законов, в действительности, думаю, это тоже не слишком волновало кремлевских генералов, – соответствующие обвинения служили лишь удобным прикрытием политической борьбы с их конкурентами в президентском окружении. Явно проигрывая этим конкурентам, они пошли на отчаянный шаг. На шаг, граничащий с предательством.

Именно так расценили случившееся все хотя бы мало-мальски сведущие в кремлевской кухне. Даже те, кто в общем-то занимал нейтральную позицию, особенно не сочувствовал ни той, ни другой команде в ельцинском избирательном штабе. «Какими бы законными по формальным признакам ни являлись действия спецслужбы (Службы безопасности президента. – О.М.), – пишет, например, все тот же Анатолий Куликов, – истинной их причиной была все-таки политика. Вернее, яростная и очень рискованная борьба за власть в Кремле. А потому мотивы, которыми руководствовался Коржаков в этой ситуации, носили ярко выраженный корыстный характер».

Соглашаясь в целом с этой цитатой, не могу все же не сказать: не для всех находившихся в тот момент возле Ельцина происходившая там «яростная борьба» была борьбой за власть. Кое для кого на первом месте стояла все же борьба за победу Ельцина. Точнее – за поражение Зюганова. За спасение России от второго пришествия коммунизма.

Наконец, последнее. Недавно на глаза мне попалась рекламная аннотация книги «Случай в Кропоткинском переулке», один из авторов которой – Валерий Стрелецкий, тот самый, подчиненный Коржакова, руководивший задержанием Евстафьева и Лисовского. Авторы аннотации выделяют именно этот факт из его биографии («Именно он задержал в Белом доме людей с коробкой из-под ксерокса») и, соответственно, с восторгом представляют его читателю как «человека, едва не сорвавшего переизбрание Ельцина».

Между прочим, аннотация помещена в конце все той же книги Коржакова «Борис Ельцин: от рассвета до заката. Послесловие», выпущенной издательством «Детектив-пресс», гендиректор которого – опять-таки Валерий Стрелецкий. Не могу себе представить, чтобы ни тот, ни другой – ни Коржаков, ни Стрелецкий – не видели эту аннотацию. Если видели и не возражали против публикации такого текста, стало быть, тоже понимают, что та история со злополучной коробкой вполне могла закончиться срывом ельцинского переизбрания. Понимают теперь и понимали тогда, в 1996-м.

Жириновский делает окончательный выбор

Он уже не желает быть премьер-министром

Примерно 14 июня, когда наметились вполне различимые признаки того, что Ельцин намерен заключить тесный союз с Лебедем, сделалось очевидно: образующаяся при этом связка президента и генерала явно перевешивает возможную связку Зюганов – Жириновский. Этого не мог не видеть и лидер ЛДПР. Оказаться в стане проигравших, в стане явных противников победившей ельцинской команды совсем не входило в его планы, а потому он стал потихоньку отодвигаться от Зюганова.

Уже 16 июня непосредственно на избирательном участке он заявил, что не войдет в состав «будущего правительства» (понимай – правительства Зюганова: ведь именно в нем он собирался быть премьер-министром), ему, дескать, «выгоднее оставаться в оппозиции, быть лидером оппозиционной партии», сохранять «свободу критиковать правительство».

При этом, правда, отказался раскрыть, за кого он будет голосовать во втором туре, если ему самому не удастся туда выйти. Сказал лишь туманно: «Я буду сотрудничать с патриотами России». Осторожность есть осторожность. В тот момент еще было не вполне ясно, на чью сторону склонится чаша успеха.

Ко всему прочему и результаты у Жириновского в первом туре, как мы видели, оказались довольно кислыми: он получил почти вдвое меньше голосов, чем ЛДПР на декабрьских думских выборах (было 11,18 процента, 7,7 миллиона проголосовавших, стало соответственно 5,7 и 4,3). Так что его «жениховская» привлекательность сильно понизилась.

Некоторые – как, например, один из членов аналитической группы Чубайса Вячеслав Никонов – заговорили даже о «закате политической звезды» лидера «маргинального национал-социализма». По его словам, первый тур показал, что Жириновский перестает быть «существенным фактором российской политики» и его влияние на нее будет иметь лишь «остаточный характер» в виде достаточно мощной фракции в Госдуме.

Демократы, да и вообще люди вменяемые, естественно, приветствовали фактический выборный провал «сына юриста». «Россия, слава Богу, выздоравливает», – сказал по этому поводу политолог Алексей Кара-Мурза. А Владимир Шумейко оптимистично заключил, что «время клоунов в политике прошло».

На самом деле, как мы знаем, это время не миновало и сегодня.

Несмотря на падение политических акций Жириновского интерес коммунистов к нему как раз подскочил: им приходилось искать какой-никакой противовес альянсу Ельцина с Лебедем. О возможном союзе с лидером ЛДПР 17 июня достаточно определенно заговорили такие коммунистические функционеры, как Валентин Купцов, Владимир Семаго.

Сам Зюганов на пресс-конференции 19-го числа, отметив, что во фракции ЛДПР есть «разумные люди», уже без всяких экивоков пообещал им посты в своем будущем «правительстве народного доверия».

Однако Жириновский в этот же день вновь с важным видом заявил, что сообщит, чью кандидатуру будет поддерживать, только перед вторым туром. Оно и понятно: зачем торопиться – цены на голоса растут день ото дня.

При этом лидер ЛДПР выразил уверенность, что его избиратели проголосуют именно так, как он скажет. Социологи, естественно, не разделяли этой уверенности. По их мнению, призыву Жириновского (как и любого другого кандидата) голосовать так, как он велит, последует не более 30–40 процентов его электората.

Наконец-то он «прозрел»

Дни шли за днями, Жириновский продолжал тянуть время. 24 июня через свою пресс-службу он заявил, что позиция ЛДПР во втором туре будет обнародована до 1 июля. «Пока мы будем призывать голосовать против всех, но время еще есть», – говорилось в заявлении. И пояснялось: эта позиция может измениться, если кандидаты обязуются отмежеваться от деятелей, которые вызывают наибольшее неприятие Жириновского. В лагере коммунистов это Виктор Анпилов, Анатолий Лукьянов, Николай Рыжков. В противоположном лагере первым в списке, естественно, был Анатолий Чубайс, а за ним – большинство помощников президента.

Мало-помалу, однако, становилось ясно, как именно будет окончательно выглядеть призыв Жириновского к его избирателям. 26 июня, подтвердив, что его партия «находится в оппозиции как к коммунистам, так и к демократам», он вместе с тем предостерег против угрозы, связанной с приходом к власти марксистов-ленинцев. По его словам, в КПРФ собрались «неудачники» из КПСС, «они озлоблены и поэтому очень опасны; их не интересует Россия». При этом Жириновский вновь, в очередной раз, пообещал к 1 июля сообщить, за кого он призывает голосовать своих избирателей во втором туре. «К 1 июля, – сказал он, – возможны три варианта: либо – против всех, либо – полная свобода выбора избирателей, либо я укажу, за кого отдать голос».

Долгожданный окончательный призыв, за кого им голосовать, избиратели «сына юриста» услышали из его уст 28-го числа. Выступая в этот день на пресс-конференции, он заявил, что «не следует голосовать за худший вариант – Геннадия Зюганова». «Мы не можем поддержать КПРФ, ибо она является прямой наследницей КПСС, которая руководила нами с 1917 по 1991 год», – сказал Жириновский, добавив, что если коммунисты придут к власти, то в России исчезнет оппозиция и «в стране начнутся перетряски». «Мы же не хотим никакой перетряски, и нам трудно поверить Зюганову, ибо все 70 лет его партия лгала», – сказал Жириновский. По его словам, 3 июля в России наступит «день прощания с коммунизмом».

Складывалось ощущение, что только 28 июня 1996 года Жириновский прозрел и увидел, кто такой Зюганов и что такое КПРФ. Словно бы и не было его многочисленных попыток заключить с коммунистами союз.

При этом, правда, Жириновский оговорился, что он не поддерживает и курс «нынешнего президента», но тем не менее еще более его не устраивает КПРФ, ибо – довольно неожиданный аргумент! – «ее курс является продолжением курса Горбачева».

На следующий день раздосадованный Зюганов с великими раздражением и не очень сообразуясь с логикой так прокомментировал призыв Жириновского к своим избирателям: дескать, после этого призыва «у нынешнего президента фактически не осталось шансов выиграть выборы» – даже «самые-самые демократы после такого альянса теперь подумают, за кого голосовать».

Что побудило Жириновского сделать тот выбор, который он сделал? Ну, во-первых, надо полагать, его традиционная неискоренимая привычка при любых обстоятельствах пристраиваться в кильватер власти (сопровождаемая столь же неизменными уверениями в своей «оппозиционности»). Во-вторых, – возможно, и какие-то более конкретные мотивы… У меня, разумеется, нет доказательств, но я совсем не исключаю, что президентская сторона просто «купила» его – либо в прямом смысле, заплатив некую сумму, либо какими-то посулами. Как уже говорилось, перед выборами Жириновский неоднократно встречался с Черномырдиным. В последний раз – непосредственно накануне голосования, 2 июля. При этом, по словам самого Жириновского, прямо заявил ему, что «готов войти в правительство» и даже, более конкретно, – хотел бы получить место в министерстве юстиции (на пост премьера, как в случае победы Зюганова, он уже не рассчитывал). В правительство его, конечно, не пустили, но какие-то эквивалентные заманчивые предложения и обещания он, не исключено, получил: Черномырдину не хуже, чем Жириновскому, были известны правила этих игр…

Явлинский в своем амплуа

«Никакие рейтинги ему не указ»

Весьма скверную роль в избирательной кампании 1996 года сыграл Явлинский. Этот деятель и его сподвижники потратили много сил, чтобы расколоть демократический электорат, оттянуть его часть от Бориса Ельцина. «Яблочники» словно бы не понимали, что сам их лидер не в состоянии составить серьезную конкуренцию коммунистическому кандидату, и тупо, игнорируя данные социологических опросов, настаивали на обратном.

С самого начала избирательной кампании и буквально до последнего момента позиция «Яблока» – по крайней мере, большинства в его руководстве – была проста и однозначна: Ельцин нам не нужен, у нас есть свой кандидат. Так, в двадцатых числах февраля уже упоминавшийся член думской фракции «Яблока» Алексей Захаров заявил в интервью «Независимой газете»: «Нет ни одного варианта развития политических событий, при котором «Яблоко» поддержит Ельцина». Отверг Захаров и слухи, будто Явлинский может пойти на выборы в связке с Ельциным в качестве будущего премьера: «Явлинский – не сумасшедший».

В начале апреля ряд известных демократических деятелей провели пресс-конференцию, где объявили о создании общественного комитета в поддержку Григория Явлинского на президентских выборах. Среди других в комитет вошли Элла Памфилова, Юрий Афанасьев, Сергей Ковалев (кстати, член Политсовета «Демвыбора России»), Елена Боннэр, Аркадий Мурашов (тоже дэвээровец).

Участники пресс-конференции не согласились с мнением, что реально противостоять Зюганову может лишь Ельцин. По их убеждению, у лидера «Яблока» хорошие шансы добиться успеха на предстоящих выборах.

Впрочем, видимо не особенно в это веря, Элла Памфилова сообщила журналистам: она, дескать, просила Явлинского пообещать, что если накануне выборов его рейтинг будет намного уступать рейтингу Ельцина, то он снимет свою кандидатуру уже перед первым туром. По ее словам, руководитель «Яблока» такое обещание дал. Вроде бы важное сообщение. Однако оказавшийся в зале член «яблочной» думской фракции Виктор Шейнис тут же опроверг его, сказав, что Явлинский не снимет свою кандидатуру «ни при какой погоде» и никакие рейтинги ему не указ.

В начале мая между Ельциным и Явлинским вроде бы наметилось какое-то сближение. 5 мая состоялась их встреча. Правда, комментарии «высоких договаривающихся сторон» по ее итогам были противоречивы. 8 мая стало известно, что Явлинский, выступая по телеканалу Би-Би-Си, заявил: он, мол, готов рассмотреть идею создания его союза с президентом Ельциным, чтобы не допустить победы Зюганова. Условия Явлинского: глава государства должен изменить политический и социально-экономический курс, провести ряд кадровых изменений во властных структурах и по-настоящему остановить войну в Чечне.

Сам Ельцин во время предвыборной поездки в Астрахань 11 мая о возможном союзе с Явлинским высказался еще более определенно: «Мы уже встречались с ним, и мы объединяемся». Однако лидер «Яблока» отреагировал на это заявление неожиданно резко, заявив «Интерфаксу» в тот же день, что у него нет ни намерений, ни желания примыкать к президентской команде. Дескать, во время недавней встречи с президентом он лишь изложил ему основные тезисы своей предвыборной программы.

Вот так. Как хотите, так и понимайте… По-видимому, с этим «объединяемся» Ельцин все же поторопился. Никакого особенного желания «объединяться» с ним у Явлинского не было. Ни до, ни после их встречи.

Тем не менее в прессе появились сообщения, что «в самое ближайшее время» может состояться еще одна встреча Ельцина и Явлинского, на которой все, мол, и решится окончательно. Такая встреча состоялась 16 мая, но и на ней «окончательного решения» достигнуто не было. В печати утверждалось (после и сам Ельцин это подтвердил), что президент предложил Явлинскому пост первого вице-премьера по экономике, однако тот отклонил это предложение, заявив, что согласен снять свою кандидатуру лишь в обмен на должность главы правительства. Однако сам лидер «Яблока» отрицал, что выдвигал такое требование.

18 мая Явлинский опубликовал в «Известиях» письмо, ранее переданное Ельцину, с изложением условий, при выполнении которых он согласен на союз с президентом. Об этом письме – далее.

Кого он сделает президентом – Ельцина или Зюганова?

(Из написанного в те дни. 20 мая 1996 года)

Судя по опросам, президентство Явлинскому совсем не грозит. 9 – 10 процентов потенциальных избирателей – вот тот барьер, в который он уже давно уперся и преодолеть который вряд ли сумеет.

Правда, подобно другим кандидатам второго и третьего ряда, он отмахивается от этих процентов: дескать, все это чушь собачья, все это приблизительно и недостоверно, вот придет день голосования – тогда избиратели и скажут свое настоящее слово…

Конечно, соцопросы не Бог весть какой совершенный измерительный инструмент, однако общее представление о популярности того или иного кандидата они, безусловно, дают. Кстати, и сам Явлинский еще не так давно относился к ним по-другому. Минувшей зимой в Давосе на вопрос «Почему вы думаете, что вы лучше Ельцина?» он находчиво ответил: «Потому что у меня рейтинг выше».

Нет, безусловно, руководитель «Яблока» вполне понимает всю бесперспективность своего участия в президентской гонке. Ну, а то, что он хорохорится и бодрится, – таковы уж правила игры…

Хочет ли он стать премьером? По этому поводу между ним и президентом только что произошел заочный обмен репликами. В ходе этого обмена Ельцин простодушно сообщил, что при встрече с Явлинским он предложил ему пост первого вице-премьера, однако его собеседнику, дескать, этого мало – он желает быть премьером. Явлинский подтвердил, что ему делалось такое предложение на встрече с президентом, однако, по его словам, он отказался продолжать разговор на эту тему, поскольку «пришел не для того, чтобы обсуждать назначения на должности». «Я сказал президенту, что на пост премьер-министра не претендую», – заявил Явлинский. Главное для него, по его словам, – чтобы президент принял требования, которые изложены в письме, переданном Ельцину, а уж кто станет после выборов председателем правительства, кто займет другие посты – дело второстепенное.

Все требования Явлинского в совокупности выражаются словами «необходима серьезная корректировка курса реформ». В чем же она заключается? Предлагаемые им шаги можно разделить на три группы. Первая – вполне разумные конструктивные идеи. Близкие и понятные всякому здравомыслящему, демократически настроенному человеку. Это, например, предложения, касающиеся Чечни: взять за основу прошлогодние соглашения по кругу военных вопросов, установить достаточно долгий переходный период, в течение которого должен быть сохранен статус республики, фактически сложившийся на сегодня, после чего провести референдум о ее государственно-правовом статусе. К этой же группе в числе других относятся предложения по комплектованию армии: «отменить призыв в армию студентов и ограничить срок службы призывников полутора годами», «усилить роль контрактной системы»…

Вторая группа предлагаемых шагов – общие благие пожелания, против которых никто, разумеется, не станет возражать, однако, как конкретно их осуществить (и проконтролировать осуществление), тоже, думаю, никому не понятно.

Ну кто, например, будет возражать против тезиса, что необходимо «сохранить офицерский корпус, оборонную промышленность, военную науку, современное вооружение» (кстати, а невоенную науку, корпус учителей, врачей, гражданских инженеров – что, сохранять не нужно?)? Кто воспротивится требованию, чтобы «отношения внутри СНГ» учитывали «экономические и политические условия других стран СНГ», чтобы в отношениях с государствами Балтии «сочеталась конструктивная и политическая поддержка прав русскоязычного населения этих стран», чтобы «внешнеполитический курс России» основывался «на наших национальных интересах» и т. д. и т. п.?

Эти пожелания, конечно, нетрудно принять. Они никого ни к чему не обязывают. По-видимому, с ними-то в первую очередь и согласился Ельцин, читая письмо в присутствии автора (по словам Явлинского, «президент согласился со всеми основными положениями этого документа»).

Наконец, третья группа – тоже очень хорошие, но заведомо невыполнимые (по крайней мере, в близкие сроки) пожелания. Ну как, например, «устранить напряженность с Украиной»? Ясно ведь: эта напряженность во многом проистекает из объективной сшибки интересов двух стран. Преодоление ее – дело долгое, кропотливое. Или еще: как «создать условия для финансовой и экономической независимости прессы»? Оно хорошо бы, конечно. Мы, журналисты, только о том и мечтаем. Но… Что-то не видно к этому коротких путей. Даже то малое, что было тут намечено, не действует, не выполняется. Далее. Как защитить мелкие и средние предприятия от «рэкета и вымогательства госчиновников»? Подобная защита возможна только в рамках общей борьбы с волной преступности. А это такая гора… Наконец, каким образом восстановить на предприятиях «бронирование средств на зарплату»? В общем-то идея прекрасная, рассчитанная на аплодисменты, но что станет при таком бронировании со сбором налогов? А стало быть, что станет с деньгами для учителей, врачей… военных?

Одним словом, предложения Явлинского – прав Гайдар – в значительной степени декларативные и популистские.

Впрочем, это-то отчасти и облегчает переговоры между президентом и лидером «Яблока». Облегчает их для Ельцина. Хотите, чтобы в отношениях со странами СНГ мы учитывали индивидуальные условия их развития? Да ради Бога, пожалуйста, никаких возражений. Мы сами об этом только и думаем. Желаете, чтобы мы заботились о русских, оставшихся в бывших союзных республиках? Какие вопросы! Абсолютно никаких. Требуете, чтобы во внешней политике мы блюли собственные национальные интересы? Ну а как же, понимаешь, иначе? Иначе, понимаешь, и быть не может…

Трудности для президента возникают только тогда, когда в письме Явлинского появляется конкретика. Полтора года службы призывников. Гм… Сколько об этом уже было говорено! То вводили эти полтора года, то отменяли. Генералы возражают. Надо взвесить, чье мнение нынче тяжелее – генералов или Явлинского. Повысить минимальную зарплату до двух третей прожиточного минимума? Опять – гм… Тут надо считать, во сколько триллионов это выльется. Где их взять?..

Однако самое трудное для выполнения требование Явлинского, разумеется, другое. Он предлагает ввести двухпартийную систему исполнительной власти, при которой обе правящие партии – нынешняя «партия власти» и «Яблоко» – обладали бы равными правами.

По существу, предлагается, конечно, даже нечто большее, чем просто реформирование исполнительной власти. Известно, какими огромными властными правами обладает сегодня президент и сколь мало их у Федерального собрания. Располовинивание президентских полномочий означает весьма радикальное изменение всей системы государственного управления. Вот в чем основной смысл послания Григория Явлинского Борису Ельцину, а вовсе не в риторических пожеланиях, чтобы во внешней политике России учитывались ее национальные интересы, а в отношениях со странами СНГ принимались во внимание их особенности.

Ясно, что предлагаемое изменение должно быть отражено в Конституции. И Явлинский требует от Ельцина, чтобы он в течение месяца внес в Федеральное собрание проект соответствующего закона. Но вот вопрос: с какой радости национал-коммунистическое большинство Госдумы станет подыгрывать Ельцину и Явлинскому, споспешествовать заключению их союза? Думские коммунисты и националисты, конечно, желают ослабления единоличной власти Ельцина, однако сейчас и в таком виде этот законопроект, разумеется, будет ими отклонен. И что тогда? Вправе ли мы будем считать, что президент не выполнил главное требование «Яблока»? Как вообще можно предлагать кому-то соглашение, реализация которого в главном своем пункте зависит от некоей третьей стороны, причем стороны враждебной?