Текст книги "Королевский карнавал"
Автор книги: Олег Тихомиров
Жанр:
Прочий юмор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Глава шестая.
Перебои с шампанским, или семейные традиции
Обычный день Мышландии, наполненный делами, тревогой и радостью, – а вы сами видели, насколько он был тревожным, радостным и особенно деловым – отвалил прочь.
Приближался вечер, а стало быть, и объявленный карнавал. Между тем, вынуждены вам сообщить, что даже в это предкарнавальное время Квак и члены Верховного Королевского Совета по-прежнему продолжали протирать штаны на своих рабочих местах.
Вот так. Кто-то уже наряжается в сладостных предвкушениях, а кто-то еще сжигает себя в пламени государственной деятельности.
Правда, главный советник, взглянув вдруг на полуампирный домик, не без испуга проговорил:
– Господа, мы тут заседаем, а на носу карнавал.
Никто ему не ответил. Ждали, что скажет король. И тогда Квак, словно бы вскользь, негромко обронил:
– Дернуть бы чего-нибудь.
Первым опомнился генерал.
– Ваше величество, в штабе армии есть коньяк. Целая бутылка.
– Что за коньяк? – поинтересовался король.
– Ваш болотный... Тьфу, бля... Я хотел сказать – наш трофейный.
– Почему не сдаете трофеи в казну? – строго спросил казначей.
– Одну-то бутылку? – уголки генеральских губ презрительно опустились.
– Мелочь, – великодушно бросил король.
– Копейка рубль бережет, – буркнул казначей.
– До штаба армии далеко, – вздохнул Квак. – Нет, друзья, вы поставили не на ту лошадку.
Смысл сказанного до генерала не дошел, но все же он осмелился поправить короля.
– Ваше величество, у нас на ипподроме бега крысиные.
Очередную идею высказал советник:
– У меня на окраине есть знакомая бабка. Все-таки поближе, чем до штаба армии. Как вы насчет самогона, ваше величество?
– А если она простаивает? – усомнился Квак. – Я слышал, у вас сложности с сахаром.
– Я, конечно, не подстрекатель, – подал голос казначей, – но если б ваше величество приказали подать шампанского... Люблю, знаете, иногда... В дворцовых подвалах, случалось, отыскивали...
«Разлетелся, – подумал главный советник, – шампанского во всем королевстве не сыскать, разве что на твоей даче, хапуга». Но вслух сказал:
– Казначей пошутил. С шампанским временные перебои, но во Францию уже отправлена торговая миссия. Вот если...
Квак стукнул себя по лбу, чуть не сбил корону.
– Не беспокойтесь, господа. Мы пока так, на скорую руку... дедушкиного.
Он подошел к портрету Киса II, сунул руку между стеной и рамой и, как фокусник, извлек оттуда бутылку и стакан.
– Казначей, держи «щербатого». Врежем по пять булей.
Казначей хотя и взял стакан, но от полной растерянности выронил его, и тот разбился.
– Стопроцентный мышиный король, – прошептал казначей.
– И уже усвоил семейные традиции, – отметил главный советник.
Только реалист-генерал, который мало чему удивлялся, сказал казначею:
– Ты что, едренть, приперся – посуду бить?
– Стакан спишем за счет землетрясения, – тут же пришел в себя казначей.
– Учитывая ситуацию, – проговорил Квак, – предлагаю пить из горла.
– Никогда не пробовал, – пролепетал казначей.
– И я, – признался советник.
– Одна пробовала, да семерых родила, – сострил генерал и громко рассмеялся. Понять было нельзя, на чьей он сейчас стороне – Квака или советника с казначеем.
– Ну, как хотите, – сказал король и, запрокинув голову, стал пить.
Но доблестный воин и тут оказался начеку.
– По пять булей, – напомнил он и даже коснулся руки его величества.
– Ах, да! – с трудом оторвался Квак.
Бутылка пошла по кругу.
– И почему все хорошее так быстро кончается? – расфилософствовался казначей после того, как из бутылки было высосано все до последней капли. – Я, конечно, не говорю о деньгах. Это уж само собой.
– Вовсе не все так быстро кончается, – возразил советник, – вот если мы возьмем, к примеру...
– Патроны? – перебил генерал. – Они кончаются раньше, чем мы успеваем их получить.
– Нет, нет, – продолжал советник, – я имел в виду более высокий предмет.
– Самолеты?.. Но их почти все посбивали.
– Ах, генерал, вы неисправимый материалист.
– А сам? – обиделся на всякий случай генерал.
– А я имею в виду совсем другое. Я хочу сказать о королевской власти. Вот что вечно-прекрасное в Мышландии. – И советник сделал учтивый поклон Кваку.
Глава седьмая.
Отречение короля, или флакон духов с Елисейских полей
Главный советник ожидал, что король в ответ улыбнется. Увы. Никто не знал, что у Квака была одна особенность: когда он выпивал мало, – а что такое пять булей! – настроение его портилось, а пессимистические мысли этакими змеями жалили бедолажную королевскую голову.
– Вечно прекрасное, говоришь ты?.. А если я отрекусь?
– Вы шутите, ваше величество, – вежливо заметил советник. – У вас нет оснований.
– Время шуток прошло, господа. – Квак снял корону.
– Ваше величество, но вас выбрал народ... как можно, ваше величество?.. Подумайте о государстве, – перешел на невозможно вежливую форму общения главный советник.
– У меня самоотвод, – заявил Квак.
– Ваше величество, – заговорил казначей, – не совершайте ошибки. Я, как бывший бухгалтер, скажу, что самое неблагодарное занятие в жизни – исправлять собственные ошибки. Ну, зачем, почему вы решаетесь на столь ошибочный шаг?
– Хотя бы потому, – король грустно взглянул на пустую бутылку, – что не имею права. – Он умолк. Ему очень хотелось быть понятым и услышать слова сочувствия. – Именно так, господа. И мое желание – быть или не быть – здесь ни при чем. Вам не ощутить этого. Лишь генерал, проведший свою жизнь в рамках дисциплины, не осудит меня.
На какой-то миг главному советнику показалось, что он потерял под ногами почву.
– Нонсенс, – вырвалось у него.
Но король был тверд:
– Я могу лишь повторить: не имею права.
И тогда генерал, которого Квак уже считал своим верным и грозным псом, защитой и опорой, вдруг будто с цепи сорвался.
– Это по какому праву, – грохнул он кулаком по столу, – вы, ваше величество, не имеете права?
– Ну, допустим, я – королевский двойник.
– Двойник?.. – подскочил, всегда выдержанный советник. – А где король?
– Убит в перестрелке.
– Ну, едрёнть, я его сейчас тоже убью, – выпалил генерал.
– Убьешь? – печально усмехнулся Квак. – А если я настоящий король?
– Все равно убью. Ты мне надоел, ваше величество. Ляга зеленая.
– А мы-то в корону бриллианты вставили, – окаменел лицом казначей.
– Гм... двойник. Интересно. – Главный советник вновь обрел под ногами твердь. – И вы были очень похожи?.. Вас многие путали?..
– Мы даже сами себя путали.
– В таком случае ваш самоотвод, ваше величество, не принимаем. – Вежливая улыбка заиграла на лице советника.
– Верно, – произнес казначей. – Подумать только, из алмазного фонда последние бриллианты взяты. Ничего не осталось!
– Так точно! – генерал повел беглый огонь. А нового короля где возьмем?.. Опять по болотам лазить?!.
Советник позвенел одним генеральским орденом о другой:
– Спокойно, господа. Вопрос решен. Долг перед отечеством не позволит его величеству идти на этот ошибочный шаг.
– Еще какой долг! – буркнул казначей. – Особенно перед казной.
Генерал ударил по козырям:
– У нас в армии, если продулся и не можешь уплатить долг, стреляются.
– Видите, ваше величество, правила благородного общества овладели даже армией, – заметил советник.
– А если я не из благородных?
– Слыхали мы эту песенку, – не отступал генерал. – Старо.
– Но может, мне все надоело. Может, я устал.
– Отдохнете, ваше величество, – вкрадчиво улыбнулся советник. – В курортных местах у нас есть закрытые, для посторонних, разумеется, дома отдыха. Позагораете, покупаетесь, утренняя зарядка, массаж...
– Тоже мне открытие – закрытые дома. У нас их навалом.
У генерала кончились патроны. Отстреливаться было нечем.
– Ну что это? – беспомощно развел он руками. – Ломается, как целка.
– У меня нет права на этот проклятый трон, – вскричал в отчаяньи Квак.
Генерал решил изменить тактику: от штурма перешел к осаде.
– А куда денешься? – увещевал он. – Не бойтесь, ваше величество. Где наша не пропадала! Поначалу, может, страшно будет, нет слов, потом попривыкнете.
– Зачем привыкать? – заныл Квак. – Может, я просто играл роль. Лицедействовал, как актер. Спектакль закончился, и больше я ничего не хочу. Надоело. Зачем все это?
– А творческое удовлетворение? – интеллигентно подкрался главный советник.
– Оно возможно при хорошей игре...
– Игра прекрасна, – смазал маслицем советник.
– ... и при благодарных зрителях, – закончил Квак.
– Даже я раскошелился, – не выдержал казначей. – Куда дальше?!
– Так точно! – согласился генерал со своим постоянным противником. – Это переходит все границы. Давайте поставим его к стенке. Мы тут с ног посбивались, а он через губу не плюнет. К стенке!
В глазах Квака забегали белые барашки вроде тех, что появляются на море, которое потревожил ветер.
– Одумайтесь, – взывал к благоразумию Квак. – Шила в мешке не утаишь. Население узнает, вас же призовут к ответу.
– А я призову всех на воинскую службу. – Генерал поправил медаль «За досрочное выполнение пополнения армии».
– Все равно все узнают. Это же истина. – Квак задумался, потом проговорил уже совсем удрученно: – Хотя в истину верят меньше всего.
– Вы имеете в виду «Нашу истину»? – спросил главный советник. – Там будет изложено все, как нужно. Наши добровольно-принудительные подписчики в нее всегда верили и будут верить.
– А если нет – заставим, – пообещал генерал.
– Заставлять – это средневековые методы. О них уже все забыли.
Генерал потер обшлагом рукава орден «За подавление беспорядков» первой степени.
– Вспомнят, если забыли.
Распахнулась дверца, из домика выглянула кукушка.
– Сами-то, субчики, небось тоже забыли.
– Ты про что, старуха?.. Проснись, – отозвался генерал.
– Про что, про что!.. Крепки задним умом. Про карнавал, конечно. Ку-ку... Ку-ку...
– Акулина, у нас чрезвычайное положение. Отсрочь, пожалуйста, – попросил советник.
– Ку-ку...
– Акулина, пасть порву, – вояка приподнялся с места.
Советник еле успел удержать его за штаны.
– Генерал, как вы разговариваете с женским полом! Повремени, Акулина. У меня есть духи «Привет с Кавказа»... Слышишь, Акулина?
– Тоже мне! Не жмись, советник... Не на такую напал.
– «Шанель №5», Акулина.
– Флакончик, небось, сувенирный, махонький.
– Что за счеты! – вмешался казначей.
– Нет, нет – большой, Акулина. Фирменный магазин «Казанова» на Елисейских полях.
– Привезли давно?.. Поди все выдохлось?
– Только что доставлены. С дипкурьером.
– Так и быть, – уступила кукушка, – обожду. Но недолго. Поскорей закругляйтесь.
Дверца захлопнулась.
– Да, – сокрушенно произнес главный советник, – у всех на уме карнавал. Танцы, вино, женщины...
– А мы тут канаберимся, – перебил генерал.
При упоминании о вине и женщинах Квак ощутил прилив сил и потенциальной энергии. Скепсис улетучился. Король почувствовал себя бодрым и вполне готовым на карнавальные подвиги.
И – о, боги! – словно солнце вдруг выглянуло посередь мрачного неба. Лучезарной улыбкой король одарил всех, вышел из-за стола и пересел на трон.
– Так вы двойник или не двойник, ваше величество? – подступил к нему главный советник.
– Если б я сам знал, – игриво произнес король и надел корону.
– От него можно ожидать всякого, шепнул советник приблизившемуся казначею. – Он непредсказуем.
– Вы правы, – отозвался казначей. – Я прикажу сменить замки на монетном дворе и в алмазном фонде.
«И все же он не плебей, – думал главный советник. – Он не из тех, кто старается побольше съесть на приемах, ездит зайцем в троллейбусе и чистит свои ботинки занавеской в гостиницах. С ним следует вести игру по-крупному. Нет, нет, на карты нужно ставить все».
А король и впрямь уже взирал на членов Верховного Королевского Совета с пьедестальной надменностью, и осанка у него была самого августейшего покроя.
Советник увидел, как испуганно застучал зубами казначей – будто заработал на счетах. Генерал выпятил грудь колесом, глаза вновь налились отвагой и боевой готовностью № 1.
– Итак, последние распоряжения перед карнавалом. Ты, генерал, отправляешься на фронт.
– Когда, ваше величество?
– Немедленно. Продолжишь прерванное наступление.
– Слушаюсь, ваше величество. – И генерал, скомандовав себе «Кругом!», пулей вылетел из дворца.
– А ты, казначей, садись за расчеты. Прикинешь, на какие средства будем закупать шампанское.
– Но... – заикнулся казначей, – я хотел бы...
– Никаких «но».
И казначей тоже слинял из дворца в два счета.
Советник обреченно стоял – ждал, куда подальше пошлют его. Но Квак был не из тех, кто, забравшись наверх, обрубает под собой все сучья. Этот сук – главный – был ему нужен.
– Ну что, подмигнул король советнику, когда они остались одни, – гульнем?
– Какой разговор, ваше величество!
Глава восьмая.
Чай второй заварки, или как избавиться от мурашек, бегающих по спине
Ах, карнавал!
Что может быть прекраснее карнавала, полного тайн, восхитительных неожиданностей и пикантных недоразумений?! А если на этом балу сюрпризов кокетка-фортуна на миг отвернулась, и ты познаешь разочарования, то они все же будут самыми пустячковыми, быстролетно исчезающими, как черная икра с праздничного застолья.
Что может быть привлекательнее карнавальных улыбок – обольстительных, коварных, многообещающих, в которых женщины как бы лишь чуть-чуть приоткрывают занавес, а все остальное потом, потом... Наберись терпенья, мой друг. Да, да, стоического терпения и ни в коем случае не теряй надежды. Но в то же время будь бдителен и не упускай из рук такого оружия, как настойчивость. Дерзай!
А какими ножками дрыгают на карнавале в будоражущих воображение танцах!.. Что говорить о ножках!.. О них все сказано. Сколько блистательных строк посвящено им классиками...
Такие мысли или примерно такие роились в голове просвещенного монарха, коим считал себя Квак.
И вот под убийственно шикарную музыку нью-орлеанского диксиленда в зал вошли королева и принцесса с очередным женихом. А следом повалили знакомые все лица, министр веселья, звездочет, целительница. Потом понатолкалась масса и вовсе незнакомых: секретари и секретутки, палач, старший помощник палача, его ассистент и прочие – лизоблюды по должности, лизоблюды по призванию, кандидаты в лизоблюды, карлики и горбуны, стукачи и шептуны, топтуны и шуты гороховые. Все были в легких масках, надетых на верхнюю часть лица.
Стало страшно весело, запахло потом, тройным одеколоном и гуталином «Люкс» зарубежного производства.
Король подошел к зеркалу, чтобы посмотреть, хорошо ли сидит корона.
– Ваше величество, – сказал главный советник, – сдвиньте ее чуть влево. Это будет означать, что вы, хотя и монарх, но склонны к левым убеждениям. Боясь левизны, наше общество делает вид, что одобряет все левые начинания. Ваша корона, сориентированная на левое ухо, – великолепный символ.
– Достаточно? – спросил Квак, поправив корону.
– Нет, нет, – испугался главный советник, – это почти призыв к революции. Сместите на два миллиметра и хватит.
Министр веселья стоял неподалеку, выжидая подходящий момент, чтобы выхватить из портфеля маску, привезенную из Лондона от мадам Тюссо, и лично вручить королю.
Наконец Квак обернулся.
– Ваше... – подскочил министр веселья и отпрянул. – Вас не узнать, ваше величество.
– Кто такой? – спросил Квак.
– И вы меня тоже не узнаете? – Он улыбнулся и поправил на себе маску. – Я министр веселья, ваша серость... или, если хотите зеленость. Но какая потрясающая маска!
– Она тебе нравится?
– Безумно.
– Мне тоже. Я буду ее носить всегда.
– Возможно ли, ваше величество?
– А разве вы не носите масок?
– Лишь на карнавале, ваше величество.
– На карнавале вы их только меняете.
– Ваше величество, но если ходить в масках, как мы будем узнавать друг друга?
Королю сделалось скучно.
– Объясни, советник.
– Узнавать нужно друг о друге, – назидательно проговорил главный советник. – Уловили разницу?
Квак не стал дожидаться ответа.
– Ладно, министр, – зевнул он, – ступай, веселись.
Лакеи разносили на подносах не сильно разбавленную фанту, в углу зала устроили чайную, где из большого красного чайника в белый горошек желающим и нежелающим разливали «бесплатно» грузинский чай второго сорта второй заварки. Все пробовали по нескольку глотков, чмокали от удовольствия и, поставив чашку, деликатно отходили в сторону. А если рядом находился палач, то говорили: «Ах, как вкусно!» или «Какой аромат!» и выпивали чашку аж до самого конца. Один из гостей, на которого палач взглянул вроде бы искоса, даже попросил вторую чашку, после чего ему улыбнулась королева (говорят, она сама заваривала чай и делала это с большим искусством, ибо все писали в книгу обязательных отзывов самые лестные, но искренние слова).
В другом углу какой-то цыган, вернувшийся в Мышландию после непродолжительной эмиграции, пел на тарабарском языке «Очи черные». Иногда он забывал слова, и ему дружно подсказывали.
Кто-то из начинающих лизоблюдов, дабы выказать свою сверхлояльность, не отходил от красного чайника и нализался до полного безобразия. Дежурные полицейские увезли его на скорой помощи в участок. Воспользовавшись их отсутствием, хулиганы избили в туалете модного поэта-переводчика, но не по злому умыслу, а по нелепой ошибке (перепутали с официантом). С досады они забрали у него полуботинки фирмы «Саламандра», которые опять же по чистой случайности и по сходной цене очень подошли старшему гардеробщику.
Одну из немолодых фрейлин, ненароком зашедшую на лестничную площадку запасного выхода, где лампочка еле светилась, двое неизвестных принудили к сношению, правда, совсем не к тому, на которое она рассчитывала. Неизвестные оказались педиками, а на бедняжке был костюм Дон Кихота. Вот к чему приводит неосмотрительность в выборе карнавального костюма! Потерпевшая, однако, утешилась тем, что с нее не сняли маску и не увидели морщин, а потому решила не уходить с праздника.
– А ты кто такой? – спросил Квак приблизившегося звездочета.
– Астролог, ваша серость.
– Предскажи что-нибудь.
– На улице дождь, плохая погода...
Квак посмотрел в окно:
– И без тебя вижу, что дождь. Но погода чудесная.
– А будет еще лучше. Дождь скоро перестанет.
– Ты хочешь сказать, погода испортится?.. Ну, иди, иди...
Он отвернулся от звездочета и подманил пальцем целительницу:
– Кто такая?
– Я целительница... Что с вами, ваша серость? Вы даже позеленели от государственных дел. Только я могу вернуть вам здоровый цвет лица...
– Небось, заливаешь?
– Именно, ваше величество: в горчичный кисель, заваренный на сыворотке из-под простокваши, нужно залить настой черного перца, жеванного на вечерней заре непорочной девицей...
Подавив зевоту, король сказал:
– Заодно плесни туда стакан касторки и выпей сама. Ступай. О воздействии мне доложат.
– Ваше величество...
– Кому сказано – иди, пей.
Тем временем королеве надоело наблюдать за восторгами, вызванными заваркой чая, и она вспомнила о супруге.
– Добрый вечер, душа моя, – сказала она голосом, не предвещавшим ничего доброго.
– Что за кикимора? – спросил Квак у главного советника.
– Королева, ваша серость.
– Что значит карнавал, – удовлетворенно заметила королева, – родной муж не узнает.
«Ну и женушка, – мелькнуло в голове у Квака. – Слониха. Небось, и кожа слоновая – не ущипнешь».
– А я тебя по короне узнала. Что в лягушку вырядился? Будешь весь праздник портить. Ничего получше придумать не мог?
– И часто она икру мечет? – тихо спросил Квак у главного советника.
– Не обращайте внимания, ваша серость. Стерпится, слюбится.
Тут и принцесса подплыла со свои дружком. Можно было сказать, что королевская дочь заблистала на карнавале, одетая во все голое, если б не мини-юбочка, плетеная в крупную ячею из нити бразильского паука. Ее новый жених ничем не отличался от предыдущего: жвачка во рту, ноги втиснуты в джинсы, обут в кроссовки. Хотя нет, разница была: у предпоследнего с майки улыбался Рэмбо, а у последнего скалился Кинг-Конг.
Вид принцессы вызвал у Квака определенный интерес.
– А это кто такая? – спросил он у советника.
– Ваша дочь, ваша серость.
– Недурна. Весьма недурна. – Квак облизнулся и сказал принцессе, словно бы просто так: – Можешь поцеловать папочку.
– Вот еще! – фыркнула принцесса. Обойдешься.
– Делай, что говорит король! – Квак топнул ножкой.
Принцесса чмокнула Квака.
– А это мой жених. – Она мотнула головой в сторону обладателя кинг-конговской майки.
– Очень приятно, – буркнул Квак. – То есть, я хотел сказать, он мне совсем не нравится.
– Какое совпадение. – Принцесса потрогала на щеке мушку, не отклеилась ли. – Чао, я ухожу.
– Куда? – недовольно проговорил Квак.
– В дискотеку.
– Погоди. Давай здесь станцуем.
– С тобой?
– Почему бы нет?
– А ламбаду умеешь?
– Спрашиваешь! Ее даже младенцы в колясках танцуют.
– Но не у нас, – возразила принцесса, – а за бугром.
– Не за бугром, а у нас. – Квак показал рукой в сторону. – Ладно, не будем терять времени.
Министр веселья хлопнул три раза в ладоши. Установилась тишина. Только слышно было, как в чашках размешивают ложечками несуществующий сахар лизоблюды. Но вот и они стихли: у них все растаяло.
– Итак, карнавал открывается танцем короля и принцессы, – объявил министр веселья.. – Ламбада!
– Но вначале мы, как всегда, – вмешался главный советник, – должны поприветствовать короля.
Зазвучал гимн, и, когда под сводами дворца растаяли последние звуки, все в порыве воскликнули:
– Да здравствует ваше мышиное величество, да сгинут все лягушки!
Квак набрал полную грудь воздуха и выкрикнул:
– Да здравствует я, да сгинут все... – Он поозирался, вжал голову. – Да сгинут все лупоглазые.
Король протянул руку, чтобы вывести принцессу на середину зала, но в это время появились те самые три пары, танцующие свой расхристанный канкан. Правда, сейчас они были в масках.
Мы мы-ши,
Мы мы-ши,
Мы мы-ши,
Счастливая наша земля.
И сколько ни понатолкалось вокруг народу, все постепенно были втянуты, словно смерчем, в этот безумный кенгуриный танец. И все старались перепеть, перекричать, переорать, перевизжать друг друга.
Мы любим,
Мы любим,
Мы любим
Прекраснейшего короля.
Квак стоял в стороне и смотрел на бешеный калейдоскоп рук, ног, носов, ушей, оскаленных в улыбке (но в улыбке ли?) зубов. Лиц он не различал. Повсюду мелькали маски, маски, маски. Королю стало страшно. Что это бурлит и кипит, клокочет и разливается?.. Тысячеголовая гидра?.. Извержение из преисподней?
– Играйте ламбаду, – произнес он, но его никто не слышал.
Темп сумасшедшего танца нарастал. Музыка оглушала, от нее уже лопались барабанные перепонки в ушах.
Мы мы-ши,
Мы мы-ши,
Мы мы-ши,
Счастливая наша земля...
– Но это же не ламбада, – попытался проговорить он, да не смог услышать самого себя.
Король почувствовал, как противные колючие мурашки забегали, запрыгали по всему телу. И чтобы избавиться от них, а заодно и от предательски подкравшегося озноба, Квак бочком-бочком и тоже воткнулся в разбушевавшийся хоровод.
Мы любим,
Мы любим,
Мы любим
Прекраснейшего короля...
– подпел Квак, и стало ему легко, как в родном болоте.