Текст книги "Королевский карнавал"

Автор книги: Олег Тихомиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава шестая.
Перебои с шампанским, или семейные традиции

Обычный день Мышландии, наполненный делами, тревогой и радостью, – а вы сами видели, насколько он был тревожным, радостным и особенно деловым – отвалил прочь.

Приближался вечер, а стало быть, и объявленный карнавал. Между тем, вынуждены вам сообщить, что даже в это предкарнавальное время Квак и члены Верховного Королевского Совета по-прежнему продолжали протирать штаны на своих рабочих местах.

Вот так. Кто-то уже наряжается в сладостных предвкушениях, а кто-то еще сжигает себя в пламени государственной деятельности.

Правда, главный советник, взглянув вдруг на полуампирный домик, не без испуга проговорил:

– Господа, мы тут заседаем, а на носу карнавал.

Никто ему не ответил. Ждали, что скажет король. И тогда Квак, словно бы вскользь, негромко обронил:

– Дернуть бы чего-нибудь.

Первым опомнился генерал.

– Ваше величество, в штабе армии есть коньяк. Целая бутылка.

– Что за коньяк? – поинтересовался король.

– Ваш болотный... Тьфу, бля... Я хотел сказать – наш трофейный.

– Почему не сдаете трофеи в казну? – строго спросил казначей.

– Одну-то бутылку? – уголки генеральских губ презрительно опустились.

– Мелочь, – великодушно бросил король.

– Копейка рубль бережет, – буркнул казначей.

– До штаба армии далеко, – вздохнул Квак. – Нет, друзья, вы поставили не на ту лошадку.

Смысл сказанного до генерала не дошел, но все же он осмелился поправить короля.

– Ваше величество, у нас на ипподроме бега крысиные.

Очередную идею высказал советник:

– У меня на окраине есть знакомая бабка. Все-таки поближе, чем до штаба армии. Как вы насчет самогона, ваше величество?

– А если она простаивает? – усомнился Квак. – Я слышал, у вас сложности с сахаром.

– Я, конечно, не подстрекатель, – подал голос казначей, – но если б ваше величество приказали подать шампанского... Люблю, знаете, иногда... В дворцовых подвалах, случалось, отыскивали...

«Разлетелся, – подумал главный советник, – шампанского во всем королевстве не сыскать, разве что на твоей даче, хапуга». Но вслух сказал:

– Казначей пошутил. С шампанским временные перебои, но во Францию уже отправлена торговая миссия. Вот если...

Квак стукнул себя по лбу, чуть не сбил корону.

– Не беспокойтесь, господа. Мы пока так, на скорую руку... дедушкиного.

Он подошел к портрету Киса II, сунул руку между стеной и рамой и, как фокусник, извлек оттуда бутылку и стакан.

– Казначей, держи «щербатого». Врежем по пять булей.

Казначей хотя и взял стакан, но от полной растерянности выронил его, и тот разбился.

– Стопроцентный мышиный король, – прошептал казначей.

– И уже усвоил семейные традиции, – отметил главный советник.

Только реалист-генерал, который мало чему удивлялся, сказал казначею:

– Ты что, едренть, приперся – посуду бить?

– Стакан спишем за счет землетрясения, – тут же пришел в себя казначей.

– Учитывая ситуацию, – проговорил Квак, – предлагаю пить из горла.

– Никогда не пробовал, – пролепетал казначей.

– И я, – признался советник.

– Одна пробовала, да семерых родила, – сострил генерал и громко рассмеялся. Понять было нельзя, на чьей он сейчас стороне – Квака или советника с казначеем.

– Ну, как хотите, – сказал король и, запрокинув голову, стал пить.

Но доблестный воин и тут оказался начеку.

– По пять булей, – напомнил он и даже коснулся руки его величества.

– Ах, да! – с трудом оторвался Квак.

Бутылка пошла по кругу.

– И почему все хорошее так быстро кончается? – расфилософствовался казначей после того, как из бутылки было высосано все до последней капли. – Я, конечно, не говорю о деньгах. Это уж само собой.

– Вовсе не все так быстро кончается, – возразил советник, – вот если мы возьмем, к примеру...

– Патроны? – перебил генерал. – Они кончаются раньше, чем мы успеваем их получить.

– Нет, нет, – продолжал советник, – я имел в виду более высокий предмет.

– Самолеты?.. Но их почти все посбивали.

– Ах, генерал, вы неисправимый материалист.

– А сам? – обиделся на всякий случай генерал.

– А я имею в виду совсем другое. Я хочу сказать о королевской власти. Вот что вечно-прекрасное в Мышландии. – И советник сделал учтивый поклон Кваку.

Глава седьмая.
Отречение короля, или флакон духов с Елисейских полей

Главный советник ожидал, что король в ответ улыбнется. Увы. Никто не знал, что у Квака была одна особенность: когда он выпивал мало, – а что такое пять булей! – настроение его портилось, а пессимистические мысли этакими змеями жалили бедолажную королевскую голову.

– Вечно прекрасное, говоришь ты?.. А если я отрекусь?

– Вы шутите, ваше величество, – вежливо заметил советник. – У вас нет оснований.

– Время шуток прошло, господа. – Квак снял корону.

– Ваше величество, но вас выбрал народ... как можно, ваше величество?.. Подумайте о государстве, – перешел на невозможно вежливую форму общения главный советник.

– У меня самоотвод, – заявил Квак.

– Ваше величество, – заговорил казначей, – не совершайте ошибки. Я, как бывший бухгалтер, скажу, что самое неблагодарное занятие в жизни – исправлять собственные ошибки. Ну, зачем, почему вы решаетесь на столь ошибочный шаг?

– Хотя бы потому, – король грустно взглянул на пустую бутылку, – что не имею права. – Он умолк. Ему очень хотелось быть понятым и услышать слова сочувствия. – Именно так, господа. И мое желание – быть или не быть – здесь ни при чем. Вам не ощутить этого. Лишь генерал, проведший свою жизнь в рамках дисциплины, не осудит меня.

На какой-то миг главному советнику показалось, что он потерял под ногами почву.

– Нонсенс, – вырвалось у него.

Но король был тверд:

– Я могу лишь повторить: не имею права.

И тогда генерал, которого Квак уже считал своим верным и грозным псом, защитой и опорой, вдруг будто с цепи сорвался.

– Это по какому праву, – грохнул он кулаком по столу, – вы, ваше величество, не имеете права?

– Ну, допустим, я – королевский двойник.

– Двойник?.. – подскочил, всегда выдержанный советник. – А где король?

– Убит в перестрелке.

– Ну, едрёнть, я его сейчас тоже убью, – выпалил генерал.

– Убьешь? – печально усмехнулся Квак. – А если я настоящий король?

– Все равно убью. Ты мне надоел, ваше величество. Ляга зеленая.

– А мы-то в корону бриллианты вставили, – окаменел лицом казначей.

– Гм... двойник. Интересно. – Главный советник вновь обрел под ногами твердь. – И вы были очень похожи?.. Вас многие путали?..

– Мы даже сами себя путали.

– В таком случае ваш самоотвод, ваше величество, не принимаем. – Вежливая улыбка заиграла на лице советника.

– Верно, – произнес казначей. – Подумать только, из алмазного фонда последние бриллианты взяты. Ничего не осталось!

– Так точно! – генерал повел беглый огонь. А нового короля где возьмем?.. Опять по болотам лазить?!.

Советник позвенел одним генеральским орденом о другой:

– Спокойно, господа. Вопрос решен. Долг перед отечеством не позволит его величеству идти на этот ошибочный шаг.

– Еще какой долг! – буркнул казначей. – Особенно перед казной.

Генерал ударил по козырям:

– У нас в армии, если продулся и не можешь уплатить долг, стреляются.

– Видите, ваше величество, правила благородного общества овладели даже армией, – заметил советник.

– А если я не из благородных?

– Слыхали мы эту песенку, – не отступал генерал. – Старо.

– Но может, мне все надоело. Может, я устал.

– Отдохнете, ваше величество, – вкрадчиво улыбнулся советник. – В курортных местах у нас есть закрытые, для посторонних, разумеется, дома отдыха. Позагораете, покупаетесь, утренняя зарядка, массаж...

– Тоже мне открытие – закрытые дома. У нас их навалом.

У генерала кончились патроны. Отстреливаться было нечем.

– Ну что это? – беспомощно развел он руками. – Ломается, как целка.

– У меня нет права на этот проклятый трон, – вскричал в отчаяньи Квак.

Генерал решил изменить тактику: от штурма перешел к осаде.

– А куда денешься? – увещевал он. – Не бойтесь, ваше величество. Где наша не пропадала! Поначалу, может, страшно будет, нет слов, потом попривыкнете.

– Зачем привыкать? – заныл Квак. – Может, я просто играл роль. Лицедействовал, как актер. Спектакль закончился, и больше я ничего не хочу. Надоело. Зачем все это?

– А творческое удовлетворение? – интеллигентно подкрался главный советник.

– Оно возможно при хорошей игре...

– Игра прекрасна, – смазал маслицем советник.

– ... и при благодарных зрителях, – закончил Квак.

– Даже я раскошелился, – не выдержал казначей. – Куда дальше?!

– Так точно! – согласился генерал со своим постоянным противником. – Это переходит все границы. Давайте поставим его к стенке. Мы тут с ног посбивались, а он через губу не плюнет. К стенке!

В глазах Квака забегали белые барашки вроде тех, что появляются на море, которое потревожил ветер.

– Одумайтесь, – взывал к благоразумию Квак. – Шила в мешке не утаишь. Население узнает, вас же призовут к ответу.

– А я призову всех на воинскую службу. – Генерал поправил медаль «За досрочное выполнение пополнения армии».

– Все равно все узнают. Это же истина. – Квак задумался, потом проговорил уже совсем удрученно: – Хотя в истину верят меньше всего.

– Вы имеете в виду «Нашу истину»? – спросил главный советник. – Там будет изложено все, как нужно. Наши добровольно-принудительные подписчики в нее всегда верили и будут верить.

– А если нет – заставим, – пообещал генерал.

– Заставлять – это средневековые методы. О них уже все забыли.

Генерал потер обшлагом рукава орден «За подавление беспорядков» первой степени.

– Вспомнят, если забыли.

Распахнулась дверца, из домика выглянула кукушка.

– Сами-то, субчики, небось тоже забыли.

– Ты про что, старуха?.. Проснись, – отозвался генерал.

– Про что, про что!.. Крепки задним умом. Про карнавал, конечно. Ку-ку... Ку-ку...

– Акулина, у нас чрезвычайное положение. Отсрочь, пожалуйста, – попросил советник.

– Ку-ку...

– Акулина, пасть порву, – вояка приподнялся с места.

Советник еле успел удержать его за штаны.

– Генерал, как вы разговариваете с женским полом! Повремени, Акулина. У меня есть духи «Привет с Кавказа»... Слышишь, Акулина?

– Тоже мне! Не жмись, советник... Не на такую напал.

– «Шанель №5», Акулина.

– Флакончик, небось, сувенирный, махонький.

– Что за счеты! – вмешался казначей.

– Нет, нет – большой, Акулина. Фирменный магазин «Казанова» на Елисейских полях.

– Привезли давно?.. Поди все выдохлось?

– Только что доставлены. С дипкурьером.

– Так и быть, – уступила кукушка, – обожду. Но недолго. Поскорей закругляйтесь.

Дверца захлопнулась.

– Да, – сокрушенно произнес главный советник, – у всех на уме карнавал. Танцы, вино, женщины...

– А мы тут канаберимся, – перебил генерал.

При упоминании о вине и женщинах Квак ощутил прилив сил и потенциальной энергии. Скепсис улетучился. Король почувствовал себя бодрым и вполне готовым на карнавальные подвиги.

И – о, боги! – словно солнце вдруг выглянуло посередь мрачного неба. Лучезарной улыбкой король одарил всех, вышел из-за стола и пересел на трон.

– Так вы двойник или не двойник, ваше величество? – подступил к нему главный советник.

– Если б я сам знал, – игриво произнес король и надел корону.

– От него можно ожидать всякого, шепнул советник приблизившемуся казначею. – Он непредсказуем.

– Вы правы, – отозвался казначей. – Я прикажу сменить замки на монетном дворе и в алмазном фонде.

«И все же он не плебей, – думал главный советник. – Он не из тех, кто старается побольше съесть на приемах, ездит зайцем в троллейбусе и чистит свои ботинки занавеской в гостиницах. С ним следует вести игру по-крупному. Нет, нет, на карты нужно ставить все».

А король и впрямь уже взирал на членов Верховного Королевского Совета с пьедестальной надменностью, и осанка у него была самого августейшего покроя.

Советник увидел, как испуганно застучал зубами казначей – будто заработал на счетах. Генерал выпятил грудь колесом, глаза вновь налились отвагой и боевой готовностью № 1.

– Итак, последние распоряжения перед карнавалом. Ты, генерал, отправляешься на фронт.

– Когда, ваше величество?

– Немедленно. Продолжишь прерванное наступление.

– Слушаюсь, ваше величество. – И генерал, скомандовав себе «Кругом!», пулей вылетел из дворца.

– А ты, казначей, садись за расчеты. Прикинешь, на какие средства будем закупать шампанское.

– Но... – заикнулся казначей, – я хотел бы...

– Никаких «но».

И казначей тоже слинял из дворца в два счета.

Советник обреченно стоял – ждал, куда подальше пошлют его. Но Квак был не из тех, кто, забравшись наверх, обрубает под собой все сучья. Этот сук – главный – был ему нужен.

– Ну что,  подмигнул король советнику, когда они остались одни, – гульнем?

– Какой разговор, ваше величество!

Глава восьмая.
Чай второй заварки, или как избавиться от мурашек, бегающих по спине

Ах, карнавал!

Что может быть прекраснее карнавала, полного тайн, восхитительных неожиданностей и пикантных недоразумений?! А если на этом балу сюрпризов кокетка-фортуна на миг отвернулась, и ты познаешь разочарования, то они все же будут самыми пустячковыми, быстролетно исчезающими, как черная икра с праздничного застолья.

Что может быть привлекательнее карнавальных улыбок – обольстительных, коварных, многообещающих, в которых женщины как бы лишь чуть-чуть приоткрывают занавес, а все остальное потом, потом... Наберись терпенья, мой друг. Да, да, стоического терпения и ни в коем случае не теряй надежды. Но в то же время будь бдителен и не упускай из рук такого оружия, как настойчивость. Дерзай!

А какими ножками дрыгают на карнавале в будоражущих воображение танцах!.. Что говорить о ножках!.. О них все сказано. Сколько блистательных строк посвящено им классиками...

Такие мысли или примерно такие роились в голове просвещенного монарха, коим считал себя Квак.

И вот под убийственно шикарную музыку нью-орлеанского диксиленда в зал вошли королева и принцесса с очередным женихом. А следом повалили знакомые все лица, министр веселья, звездочет, целительница. Потом понатолкалась масса и вовсе незнакомых: секретари и секретутки, палач, старший помощник палача, его ассистент и прочие – лизоблюды по должности, лизоблюды по призванию, кандидаты в лизоблюды, карлики и горбуны, стукачи и шептуны, топтуны и шуты гороховые. Все были в легких масках, надетых на верхнюю часть лица.

Стало страшно весело, запахло потом, тройным одеколоном и гуталином «Люкс» зарубежного производства.

Король подошел к зеркалу, чтобы посмотреть, хорошо ли сидит корона.

– Ваше величество, – сказал главный советник, – сдвиньте ее чуть влево. Это будет означать, что вы, хотя и монарх, но склонны к левым убеждениям. Боясь левизны, наше общество делает вид, что одобряет все левые начинания. Ваша корона, сориентированная на левое ухо, – великолепный символ.

– Достаточно? – спросил Квак, поправив корону.

– Нет, нет, – испугался главный советник, – это почти призыв к революции. Сместите на два миллиметра и хватит.

Министр веселья стоял неподалеку, выжидая подходящий момент, чтобы выхватить из портфеля маску, привезенную из Лондона от мадам Тюссо, и лично вручить королю.

Наконец Квак обернулся.

– Ваше... – подскочил министр веселья и отпрянул. – Вас не узнать, ваше величество.

– Кто такой? – спросил Квак.

– И вы меня тоже не узнаете? – Он улыбнулся и поправил на себе маску. – Я министр веселья, ваша серость... или, если хотите зеленость. Но какая потрясающая маска!

– Она тебе нравится?

– Безумно.

– Мне тоже. Я буду ее носить всегда.

– Возможно ли, ваше величество?

– А разве вы не носите масок?

– Лишь на карнавале, ваше величество.

– На карнавале вы их только меняете.

– Ваше величество, но если ходить в масках, как мы будем узнавать друг друга?

Королю сделалось скучно.

– Объясни, советник.

– Узнавать нужно друг о друге, – назидательно проговорил главный советник. – Уловили разницу?

Квак не стал дожидаться ответа.

– Ладно, министр, – зевнул он, – ступай, веселись.

Лакеи разносили на подносах не сильно разбавленную фанту, в углу зала устроили чайную, где из большого красного чайника в белый горошек желающим и нежелающим разливали «бесплатно» грузинский чай второго сорта второй заварки. Все пробовали по нескольку глотков, чмокали от удовольствия и, поставив чашку, деликатно отходили в сторону. А если рядом находился палач, то говорили: «Ах, как вкусно!» или  «Какой аромат!» и выпивали чашку аж до самого конца. Один из гостей, на которого палач взглянул вроде бы искоса, даже попросил вторую чашку, после чего ему улыбнулась королева (говорят, она сама заваривала чай и делала это с большим искусством, ибо все писали в книгу обязательных отзывов самые лестные, но искренние слова).

В другом углу какой-то цыган, вернувшийся в Мышландию после непродолжительной эмиграции, пел на тарабарском языке «Очи черные». Иногда он забывал слова, и ему дружно подсказывали.

Кто-то из начинающих лизоблюдов, дабы выказать свою сверхлояльность, не отходил от красного чайника и нализался до полного безобразия. Дежурные полицейские увезли его на скорой помощи в участок. Воспользовавшись их отсутствием, хулиганы избили в туалете модного поэта-переводчика, но не по злому умыслу, а по нелепой ошибке (перепутали с официантом). С досады они забрали у него полуботинки фирмы «Саламандра», которые опять же по чистой случайности и по сходной цене очень подошли старшему гардеробщику.

Одну из немолодых фрейлин, ненароком зашедшую на лестничную площадку запасного выхода, где лампочка еле светилась, двое неизвестных принудили к сношению, правда, совсем не к тому, на которое она рассчитывала. Неизвестные оказались педиками, а на бедняжке был костюм Дон Кихота. Вот к чему приводит неосмотрительность в выборе карнавального костюма! Потерпевшая, однако, утешилась тем, что с нее не сняли маску и не увидели морщин, а потому решила не уходить с праздника.

– А ты кто такой? – спросил Квак приблизившегося звездочета.

– Астролог, ваша серость.

– Предскажи что-нибудь.

– На улице дождь, плохая погода...

Квак посмотрел в окно:

– И без тебя вижу, что дождь. Но погода чудесная.

– А будет еще лучше. Дождь скоро перестанет.

– Ты хочешь сказать, погода испортится?.. Ну, иди, иди...

Он отвернулся от звездочета и подманил пальцем целительницу:

– Кто такая?

– Я целительница... Что с вами, ваша серость? Вы даже позеленели от государственных дел. Только я могу вернуть вам здоровый цвет лица...

– Небось, заливаешь?

– Именно, ваше величество: в горчичный кисель, заваренный на сыворотке из-под простокваши, нужно залить настой черного перца, жеванного на вечерней заре непорочной девицей...

Подавив зевоту, король сказал:

– Заодно плесни туда стакан касторки и выпей сама. Ступай. О воздействии мне доложат.

– Ваше величество...

– Кому сказано – иди, пей.

Тем временем королеве надоело наблюдать за восторгами, вызванными заваркой чая, и она вспомнила о супруге.

– Добрый вечер, душа моя, – сказала она голосом, не предвещавшим ничего доброго.

– Что за кикимора? – спросил Квак у главного советника.

– Королева, ваша серость.

– Что значит карнавал, – удовлетворенно заметила королева, – родной муж не узнает.

«Ну и женушка, – мелькнуло в голове у Квака. – Слониха. Небось, и кожа слоновая – не ущипнешь».

– А я тебя по короне узнала. Что в лягушку вырядился? Будешь весь праздник портить. Ничего получше придумать не мог?

– И часто она икру мечет? – тихо спросил Квак у главного советника.

– Не обращайте внимания, ваша серость. Стерпится, слюбится.

Тут и принцесса подплыла со свои дружком. Можно было сказать, что королевская дочь заблистала на карнавале, одетая во все голое, если б не мини-юбочка, плетеная в крупную ячею из нити бразильского паука. Ее новый жених ничем не отличался от предыдущего: жвачка во рту, ноги втиснуты в джинсы, обут в кроссовки. Хотя нет, разница была: у предпоследнего с майки улыбался Рэмбо, а у последнего скалился Кинг-Конг.

Вид принцессы вызвал у Квака определенный интерес.

– А это кто такая? – спросил он у советника.

– Ваша дочь, ваша серость.

– Недурна. Весьма недурна. – Квак облизнулся и сказал принцессе, словно бы просто так: – Можешь поцеловать папочку.

– Вот еще! – фыркнула принцесса. Обойдешься.

– Делай, что говорит король! – Квак топнул ножкой.

Принцесса чмокнула Квака.

– А это мой жених. – Она мотнула головой в сторону обладателя кинг-конговской майки.

– Очень приятно, – буркнул Квак. – То есть, я хотел сказать, он мне совсем не нравится.

– Какое совпадение. – Принцесса потрогала на щеке мушку, не отклеилась ли. – Чао, я ухожу.

– Куда? – недовольно проговорил Квак.

– В дискотеку.

– Погоди. Давай здесь станцуем.

– С тобой?

– Почему бы нет?

– А ламбаду умеешь?

– Спрашиваешь! Ее даже младенцы в колясках танцуют.

– Но не у нас, – возразила принцесса, – а за бугром.

– Не за бугром, а у нас. – Квак показал рукой в сторону. – Ладно, не будем терять времени.

Министр веселья хлопнул три раза в ладоши. Установилась тишина. Только слышно было, как в чашках размешивают ложечками несуществующий сахар лизоблюды. Но вот и они стихли: у них все растаяло.

– Итак, карнавал открывается танцем короля и принцессы, – объявил министр веселья.. – Ламбада!

– Но вначале мы, как всегда, – вмешался главный советник, – должны поприветствовать короля.

Зазвучал гимн, и, когда под сводами дворца растаяли последние звуки, все в порыве воскликнули:

– Да здравствует ваше мышиное величество, да сгинут все лягушки!

Квак набрал полную грудь воздуха и выкрикнул:

– Да здравствует я, да сгинут все... – Он поозирался, вжал голову. – Да сгинут все лупоглазые.

Король протянул руку, чтобы вывести принцессу на середину зала, но в это время появились те самые три пары, танцующие свой расхристанный канкан. Правда, сейчас они были в масках.

 
Мы мы-ши,
Мы мы-ши,
Мы мы-ши,
Счастливая наша земля.
 

И сколько ни понатолкалось вокруг народу, все постепенно были втянуты, словно смерчем, в этот безумный кенгуриный танец. И все старались перепеть, перекричать, переорать, перевизжать друг друга.

 
Мы любим,
Мы любим,
Мы любим
Прекраснейшего короля.
 

Квак стоял в стороне и смотрел на бешеный калейдоскоп рук, ног, носов, ушей, оскаленных в улыбке (но в улыбке ли?) зубов. Лиц он не различал. Повсюду мелькали маски, маски, маски. Королю стало страшно. Что это бурлит и кипит, клокочет и разливается?.. Тысячеголовая гидра?.. Извержение из преисподней?

– Играйте ламбаду, – произнес он, но его никто не слышал.

Темп сумасшедшего танца нарастал. Музыка оглушала, от нее уже лопались барабанные перепонки в ушах.

 
Мы мы-ши,
Мы мы-ши,
Мы мы-ши,
Счастливая наша земля...
 

– Но это же не ламбада, – попытался проговорить он, да не смог услышать самого себя.

Король почувствовал, как противные колючие мурашки забегали, запрыгали по всему телу. И чтобы избавиться от них, а заодно и от предательски подкравшегося озноба, Квак бочком-бочком и тоже воткнулся в разбушевавшийся хоровод.

 
Мы любим,
Мы любим,
Мы любим
Прекраснейшего короля...
 

–  подпел Квак, и стало ему легко, как в родном болоте.