Текст книги "Убитое счастье (СИ)"

Автор книги: Олег Бондарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Бондарь Олег
УБИТОЕ СЧАСТЬЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

Луч света просочился сквозь прореху в низко нависшей туче, слепящей блестинкой, отразился от окна, коснулся Юлиных волос. Они словно вспыхнули.

– Крошка, на тебе нимб! – восторгался Игорь, не в силах оторвать глаз от чарующего видения.

Ее распущенные волосы сверкали золотым прядевом, легкий ветерок вздымал их, образуя светящийся ореол.

– Разве ты не знал, что я – святая?

Юля задорно улыбнулась, пригубила стакан.

– Мне не нужна святая! Мне нужна женщина!!!

Он скорчил рожицу, которая должна была напоминать оскал хищного зверя, вскочил с плетеного кресла, наклонился к жене и нежно прикоснулся рукой к сверкающему чуду.

– Ну вот, всю красоту испортил. Все мужчины – разрушители, – притворилась обиженной, сама же поставила бокал на столик и потянулась к мужу.

Внезапно вспыхнувшее желание, словно магнитом притягивало их тела, губы сами отыскали друг друга. Поцелуй, сдобренный ароматом сладкого вина, получился долгим, гораздо дольше, чем когда-либо прежде.

– Не пора ли нам уединиться?

Игорь дышал тяжело, глаза сверкали, таким она его давно не видела. Наверное, с медового месяца.

Сколько с тех пор прошло?

Четыре года…

Не думала, что страсть, сводившая с ума, пройдет так быстро. Говорят, что любовь – химия. Взбурлит кровь, вскипятит разум и утихнет, опустившись на дно мутным осадком.

А что взамен?

Тусклая рутина, терпимость и привыкание. В лучшем случае – симпатия и уважение.

Юля не могла пожаловаться, что ее семейная жизнь не удалась. Конечно, напридумывать всяких проблем, поверить в них и в результате ощутить себя классической страдалицей несложно. Даже повод искать не нужно. Отсутствие своего жилья, сварливая свекровь, невзлюбившая невестку с первого дня…

Только Юля вдоволь наслушалась подруг о мужьях-алкоголиках, дабы понять, что бывает хуже и что с некоторыми проблемами можно смириться.

И вот вопрос с жильем решился.

Домик, который они приобрели, небольшой. Застекленная веранда, две комнаты и кухонька между ними. Без удобств, водопровод во дворе, отопление печное. Но какое, оказывается, счастье – иметь свой угол и, ни от кого не зависеть.

Вот и Игорь преобразился. Совсем другой человек, как в прежние хорошие времена. При матери он не то, что комплимент подарить, улыбнуться ей не решался. Теперь же он – хозяин, глава семейства. Неужели удастся возродить то доброе, романтическое, что еще миг назад казалось навсегда похороненным под бытовыми неурядицами?

– О чем задумалась, Солнышко?

Нежные слова затуманили разум, истомой прокатились по телу. Она ощутила шершавую твердость его ладоней, почувствовала, как напряглись под рубашкой мышцы, когда он помогал ей подняться.

Земля качнулась. Или ноги засидела, или выпила много. Не смогла удержаться, прислонилась к Игорю, единственному надежному, обхватила его шею, ткнулась лицом в плечо. Вдохнула запах пота, одеколона, еще чего-то: терпкого, пьянящего и поплыло перед глазами.

Исчез мир, растворилось все, осталось лишь желание. Необузданное, дикое, животное. А руки его, словно дразня, скользили по спине, опускались ниже, снова плыли вверх, доводя до неистовства.

Ветер прошелестел листьями, зашуршал газетой, швырнул колючей пылью.

Она отшатнулась, зацепила столик. Звон разбившегося бокала слился с накатывающим громом.

Наваждение отступило, мир снова возник перед глазами: серый, неуютный, угрожающий…

– Ты что, Юлюсик! – успокаивал Игорь. – Ведь это на счастье… Посуда всегда бьется на счастье…

Но сам уже проникся тревогой, его голос не успокаивал, а слова казались пустыми, раздражающе ненужными.

Новый порыв ветра оросил влажной пылью, ледяными пальцами взъерошил волосы. Она почувствовала, как Игорь вздрогнул. Его взгляд был направлен мимо нее, глаза застыли, сжавшиеся на спине пальцы причиняли боль.

– Что? Что случилось?

Вырвалась из объятий, обернулась…

Сгорбленная старуха злобно пялилась на них, угрожающе размахивая тонким костлявым пальцем. А у ног ее сочно в преобладающей серости выделялось кровавое пятно.

Молния вспышкой разрезала небо, ослепила, громыхнуло совсем близко, над самой головой. Небеса разверзлись, и освобожденная влага обрушилась на землю. Причудливая тень исчезла, канула в небытие, разлитое вино бесследно растворилось в темной луже. Осталась неуютная тревога, занозой вонзившаяся в душу.

– Привидится же такое… – пытался шутить Игорь, собирая со стола остатки трапезы и смешно сутулясь под ледяным душем.

– Думаешь, привиделось?

Промокшая насквозь Юля стояла на веранде. Ее колотило от холода. И не только от холода. Она смотрела, как Игорь сражается с непогодой и не решалась признаться даже себе, что одна ни за что не сможет войти в темный и ставший вдруг очень неуютным дом.

* * *

Гроза не унималась всю ночь. Хлипкие стены содрогались от громких раскатов, ветки ореха скребли по крыше, словно намериваясь содрать ее.

Электричество пропало почти сразу. Некоторое время они сидели при свечах. Игорь хотел было разжечь печку, но дым заполнил кухню, а затем и обе комнатки. Пришлось распахивать все двери и форточки. Сырость ворвалась в помещение, мгновенно слизав холодным языком остатки тепла и уюта.

Романтического ужина при свечах не получилось. Юля укуталась в теплое одеяло, выпила рюмочку вина и почти сразу уснула. Игорь позавидовал ей. Самому бы вот так, под завывание непогоды, в защищенном безопасном месте…

Вот только чувства безопасности не было. Мысли, одна тревожней другой, клубились в голове.

Что, если протечет крыша?

А вдруг дерево не выдержит напора ветра и свалится на дом?

О последствиях думать не хотелось. Орех вымахал до таких размеров, что сомнет все в лепешку, от них с Юлей мокрого места не останется.

Несколько раз он вставал, накидывал ветровку и, вооружившись фонариком, выходил на веранду. Но ничего сквозь плотные струи воды разглядеть не мог. Слышал только шум льющейся воды, и угрожающий шелест веток, когда очередной порыв ветра бросал им вызов, испытывая на прочность.

Поняв, что уснуть не удастся, поставил на плиту чайник (газовая плита с баллоном стояла на веранде), уселся в плетеное кресло, закурил.

Орех нужно спилить, это – однозначно. Жалко, конечно, роскошное дерево: и благодатная тень в летнюю жару, да и плоды вкусные. Вот только – жизнь дороже.

Что еще?

Ах да, крышу подлатать. Пока держится, но надолго ли?

Это из первоочередного. Дальше нужно что-то с удобствами решать. Сделать пристройку, ванную, туалет, автономку электрическую…

Игорь сознавал, что последнее из области фантастики. Денег не хватит, все ушло на покупку дома.

Да и выдержит ли строение столь глобальные новшества?

Стены – глиняные, лет сто, наверное, простояли. Штукатурка местами посыпалась, на одной стене трещина, пока еще узкая, но если вовремя не заняться, недолог час, когда руку просунуть можно будет.

Когда покупал, все видел, риелтор глаза не замыливал, изъяны показал честно, мол, смотрите сами, потому и цена низкая.

Цена решила все. Иного варианта не было и в ближайшем будущем не предвиделось. А именно от жилья зависело, сохранится семья или нет. Игорь видел, как мучается жена и понимал, что вечно так продолжаться не может.

С его матерью не просто ужиться, а Юлю она возненавидела, что называется, с первого взгляда. Считала, что она украла у нее сына. Игорь, как мог, пытался гасить конфликты, но с каждым днем становилось труднее. Видел заплаканные глаза жены, ловил неприязненные взгляды матери, и сам сникал, ощущая чудовищный дискомфорт в доме, где родился, вырос и который был для него всю жизнь единственным надежным убежищем.

Мать понять можно. Она растила Игоря одна без отца, вложила в него все силы и душу, а тут пришла какая-то на все готовое и считает, что имеет на его сына какие-то права. И чувствовала, что проигрывает. Почтение почтением, а сердце сына ей больше не принадлежало. Оттого и бесилась. Срывала злобу на невестке, да и Игорю доставалось. А он разрывался меж двух огней и готов был взвыть от безысходности.

Вовсе не такой представлял он себе супружескую жизнь с любимой женщиной. Вместо сладострастного рая, бытье обернулась адом, выхода из которого, казалось, отыскать невозможно.

До тех пор, пока Юля не поставила перед выбором: или она, или мама.

Не категорически, без истерик. Просто выложила наболевшее и сказала, что больше так жить не может.

Игорь сам не мог.

Всю ночь они шептались в своей комнатушке, чтобы чуткая на ухо мать ничего не услышала, обсуждали возможные варианты.

Вариантов было немного: или снимать комнату или подыскать недорогое жилье за городом. Второе – предпочтительней.

Только хватит ли сбережений?

Хватило.

Деревушка в двадцати километрах от города. Сорок минут на маршрутке, а если есть машина и того меньше.

Машина была. Тесть, когда здоровье стало не очень, выписал зятю доверенность, вручил ключи от приличной еще «восьмерки», мол, пользуйся, а меня когда-нибудь на рыбалку свозишь и то ладно…

Подарок тестя стал еще одним ударом для матери. Увидев Игоря за рулем, она закатила истерику, и ее пришлось отпаивать валерьянкой. Аргумент один, но убийственный: ты на ней разобьешься. Причина – ревность. Сама она не могла подарить сыну машину, зарплаты экономиста в частной фирме только и хватало, чтобы заплатить за коммунальные услуги.

Потом, конечно, утряслось. Пришлось матери смириться, да и не так плохо, оказывается, вместо того, чтобы толкаться в общественном транспорте, подъезжать на работу на личном транспорте, а вечером с шиком отправляться домой. Игорю пришлось пойти на такую жертву, и шоферскую повинность он отбывал безропотно и смиренно.

Теперь, лишившись новой и, как оказалось, очень приятной привилегии, мать, конечно, обозлилась еще больше. Но Игорю надоело быть пай-мальчиком. Всю жизнь под маминой юбкой он сидеть не собирался. Просто не было раньше возможности вырваться из-под чрезмерной опеки.

Дело даже не в сыновней непочтительности, как это пыталась представить мама, во время непрекращающихся упреков. До тошноты надоела домашняя тюрьма, хотелось солнышка, свободы. В тридцать лет давно пора уже своих детей воспитывать, а не выслушивать надоедливые нотации не желающей видеть в сыне взрослого мужчину матери.

Да и Юля, чем она заслужила такое к себе отношение? Ведь угождала матери, как могла, слова поперек никогда не сказала. Но, чем больше унижалась, тем более ненавистной становилась.

Вечно так продолжаться не могло. Взрыв назревал, и уйти из родительского дома стало единственной возможностью спасти свою собственную семью.

Истлевший до фильтра окурок обжег палец. Игорь дернулся и поспешил затушить его в пепельнице.

Ветер, кажется, приутих или взял паузу. Он уже не швырялся водой, теперь капли монотонно выбивали на подоконнике тоскливую дробь. Стекла расплывалось в мутных потоках стекающей влаги, отражали синий огонек горящего газа и надежно укрывали притаившуюся за окном ночь.

Игорь отворил дверь. Неуютная сырость спеленала тело, вынудила содрогнуться. Брызги дождя отскакивали от бетонного порога и неприятно холодили голые ноги.

На мгновенье включил фонарик и сразу же выключил. Слабенький лучик не смог отодвинуть окружающую темноту, лишь уткнулся в дождевую завесу и бессильно расплылся по ней бледным пятном.

Вскоре в глазах как бы прояснилось. Сгустившаяся от робкой попытки фонарика вспугнуть ее, ночь постепенно оттаивала, разбавив непроглядную черноту сероватыми оттенками. Скорей всего, лишь обман зрения, но Игорь уже отчетливо различал более темный контур громадного ореха, ветки которого хоть и поубавили свою недавнюю прыть, полностью не успокоились и продолжали ворчать сердито и угрожающе. Громадной тенью они нависали над крышей. И хотя без помощи ветра уже не могли дотянуться до шиферной кровли все же продолжали внушать тревогу и беспокойство.

Жаль, конечно, но с этим монстром придется распрощаться, не без сожаления вынес окончательный приговор Игорь. И откладывать на будущее нельзя ни в коем случае.

Он пообещал себе, что завтра же свяжется с МЧС, коммунальщиками или, кто там еще занимается подобными делами? Хотя, тут же вспомнил, что находится не в городе и, соответственно, решить проблему будет не так просто. Придется в газетах объявления просмотреть. Нанимать бригаду.

Сколько это будет стоить?

Да какая разница. Все равно ведь от проблемы никуда не деться. Ее надо решать, пока не случилось непоправимое. На мгновенье представил, что будет, если орех свалиться на дом и тут же мысленно перекрестился. На счастливый исход при таком варианте рассчитывать не приходилось.

Не для того они с Юлей вырвались из неволи, чтобы погибнуть столь глупой смертью…

Закипел чайник. Шипенье вырывающего из носика пара отвлекло Игоря от грустных мыслей. С чашкой растворимого кофе он вернулся к креслу, закурил новую сигарету и предался более радостным размышлениям.

Все же, как приятно ощущать себя хозяином, знать, что ни от кого не зависишь и что можешь делать что угодно без чьего либо разрешения.

Вспомнил, сколько нервов стоило переставить шкаф в комнате. Мать довела себя до истерики, привычные лекарства не помогли, пришлось вызывать скорую.

Тогда они только поженились. Мать, которая с самого начала была против их брака, встретила невестку неприветливо, но не пустить в квартиру не осмелилась. Чувствовала: если поставит сына перед выбором, решение Игоря будет не в ее пользу. Но окончательно смириться так и не смогла.

Шкаф нужно было переставить. Игорь давно хотел, но раньше сам не решался. Дверь в его комнату наполовину состояла из стекла, и он не собирался выставлять свою интимную жизнь на всеобщее обозрение.

Пока мать была на работе, вдвоем с Юлей они развернули его таким образом, чтобы он загораживал кровать. Юля предложила еще повесить занавеску на дверь и приделать задвижку, но до этого так и не дошло. Одного скандала хватило, чтобы отбить охоту что-то делать.

Остается только диву даваться, как их брак сразу же не распался. Наверное, лишь благодаря Юлиному терпению. Ведь мать до последнего верила, что сможет вбить клин в их отношения и не жалела сил, умения и актерского таланта, чтобы претворить в жизнь коварный замысел.

Не знала только одного, что заговор давно уже созрел, и общая цель вырваться из домашнего кошмара, только скрепила узы, связывающие сына с ненавистной невесткой.

А когда мать узнала, что они ее покидают, грудью стала у двери.

Не бывать этому! Не пущу!

А потом, осознав тщетность своих усилий, сидела в уголке на диване, маленькая, несчастная, сразу постаревшая, и горько плакала. У Игоря сердце сжалось от боли, он чувствовал себя последним подонком, готов был свалиться на колени, вымаливать прощение…

Но как-то смог пересилить себя. И хорошо, что смог.

Не будет же мать вечно сердиться, когда-то же отойдет и простит. Ведь, кроме сына у нее и родни никакой нет.

Днем он пробовал несколько раз ей позвонить, но она не желала с ним разговаривать и давала отбой…

Посмотрел на мобильник, сиротливо лежавший на столике, зачем-то взял его в руки. Включил подсветку. Три часа ночи. Не лучшее время для звонка, хотя и был почти уверен, что мать не спит. Да и позвонить с веранды невозможно. Цивилизация еще не дошла до этих краев. Единственное место, где появлялась мигающая сиротливая черточка приема, было на противоположном конце двора за старым полуразвалившимся сараем.

Идти ночью в такую погоду, чтобы нарваться на очередную порцию гневных тирад желания не возникло. Да и жутковато, если по правде. Здесь в деревне, все не так, как в городе. Нет привычных звуков автомобилей, человеческих голосов, света уличных фонарей. Как будто иной мир, чужая планета со своими правилами и устоями, к которым нужно привыкнуть, изучить и смириться.

Игорь оставил бесполезную мобилку, допил последний глоток кофе, в несколько жадных глубоких затяжек докурил сигарету, выбросил тлеющий окурок за дверь веранды. Проследил, как красный огонек, прочертив дугу, шлепнулся в лужу и потух. Поежился от сырости, захлопнул дверь, задвинул засов.

Спать не хотелось, слишком много мыслей скопилось, они будоражили, возбуждали сознание, но делать все равно было нечего. Тихонько пробрался в спальню, услышал легкое спокойное дыхание жены и в который раз позавидовал ее сладкому сну. Забрался под одеяло, прильнул к теплому телу, согрелся и незаметно для себя быстро уснул.

Глава вторая

Утро радовало ярким солнечным светом. Его косые лучи каким-то чудом нашли лазейку сквозь узкие, запыленные с потеками закаменевшей грязи щелочки, нежно коснулись лица, игриво пощекотали за носик. Юля сморщилась, несколько раз вдохнула воздух, сморщилась, чихнула и лишь после этого открыла глаза.

Пробуждение было необычным, без привычных, въевшихся в сознание, звуков городской суеты и от того – приятным и беззаботным. Новое утро предвещало начало новой жизни или нового ее этапа, что, в сущности, означало одно и то же. Позади осталась не только обыденная ночь, она словно избавилась от тягостного кошмара, который немыслимо затянулся, отравляя тупой безысходностью последние несколько лет ее жизни.

Теперь все поменялось, все будет по-другому. Больше не нужно подавлять свои эмоции, можно кричать во все горло, петь песни, смеяться и не думать, понравится это свекрови или нет. Сама мысль о том, что она не будет каждую минуту видеть ее хмурое, вечно недовольное лицо, наполняла душу чем-то легким, пока еще не совсем осознанным, возможно, именно тем, что принято называть счастьем. Нет больше необходимости прикидываться тихой и незаметной, играть роль послушной невестки и, стиснув зубы, от незаслуженной обиды, отвечать смиреной, улыбкой на оскорбительные нравоучения. И вовсе необязательно притворяться невидимкой, проскальзывая в ванную или туалет.

Она теперь – хозяйка!

Здесь все принадлежит ей, в том числе и Игорь. Он – ее муж, а сыновьи чувства ничуть не пострадают от того, что он будет реже видеться с чересчур заботливой матерью. Может, станут еще крепче, но уже не в ущерб их семейному благополучию.

От одних мыслей становилось тепло и приятно. Лишь ради этого сладкого мгновения, наверное, стоило пройти через все прошлые унижения, дабы ощутить полной мерой свалившееся ошеломляющее чувство свободы и независимости.

Юля сладко потянулась, обвела взглядом убогую комнатушку и мысли устремились в новое русло.

Первым делом – помыть окна, чтобы солнышко могло без препятствий захаживать в гости и радовать душу ничем неомраченным светом. Потом – занавески. От них сразу прибавится уюта. Для начала можно использовать старые, а на шторы ткань есть.

Этим она займется сегодня же, не откладывая в долгий ящик.

Дальше – поклеить обои. Пока недорогие, но обязательно – светлые. Окошки ведь маленькие, подслеповатые. В будущем, когда все наладится, нужно будет заменить их современными стеклопакетами.

Покрасить пол. Пару деньков придется пожить в другой комнате, но это не страшно. Подыскать хорошее ковровое покрытие, чтобы застилало всю комнату. На стенке, выходящей к кухне поклеить плитку, чтобы груба лучше грела, когда придут холода.

Еще лучше сделать камин. Поставить рядом два кресла, а на полочку сверху – красивую вазу с икебаной. Развесить на стены картины: умиротворяющие пейзажи, а на окнах обязательно должны стоять вазоны с цветами.

Двери тоже нужно менять. Но это – после, когда деньги появятся. Всему, как говорится, свое время.

А первым делом…

Ванная и туалет. Отсутствие удобств, все-таки создает существенное неудобство. Игорь уже консультировался с кем-то, подсчитали, денег должно хватить, чтобы сделать пристройку, выкопать выгребную яму, проложить трубы. Хорошо, водопровод есть. Хоть и во дворе, но для специалиста несложно все сделать, как надо.

Юля даже улыбнулась, представив, как будет здорово, когда все это станет реальностью.

Улыбнулась и тотчас нахмурилась.

Мечты мечтами, а пока придется топать в самый дальний угол двора к неуклюжему деревянному строению, состоящему из одних щелей, шатающемуся от ветра и распространяющий вокруг себя, отнюдь, не французский аромат.

Юля неохотно выбралась из-под одеяла, в уютном тепле которого так хорошо мечталось, ловко попала ногами в тапки, набросила цветастый махровый халат и, поеживаясь от утренней прохлады и скопившейся в необжитых стенах сырости, поспешила на улицу.

– Ранняя пташка! – изумился Игорь. Чувствовалось, что он не ожидал ее появления на веранде и, кажется, был разочарован. – А я хотел поухаживать за тобой. Кофе в постель…

Восхитительный запах кружил голову, а, может, и не только аромат. Она давно не видела Игоря таким беззаботным, раскрепощенным и… внимательным.

Раньше он и говорить вслух не решался. В основном они шептались в своей комнатушке. А уж о кофе в постель, ей и мечтать не приходилось.

Юля представила выражение свекрови, если бы она сейчас увидела своего любимого сыночка, и картина показалась настолько забавной, что не смогла удержаться, хихикнула.

– Интересно, что здесь смешного? – Игорь тоже улыбался.

– Я, о своем.

Такой Игорь ей нравился больше, чем задавленный авторитетом родительницы маменькин сынок. Теперь он был похож на самого себя, на того Игоря, который когда-то покорил ее сердце, и за которого она вышла замуж. И, вообще, все сейчас было так не похоже на прежнюю серую жизнь, (даже не жизнь, беспросветное существование), словно они переживали новый медовый месяц.

Нет, опять мысленно поправила себя, не новый, а просто медовый месяц. Потому, что как такового раньше его у них просто не было.

– Что же тебя подняло, ни свет, ни заря?

– Есть зовы природы, пренебрегать которыми не рекомендуется, ибо – чревато последствиями.

– Тогда, смотри не опоздай… – подначивал Игорь.

Она не уследила за его рукой, и ладонь легонько шлепнула сзади. Не дожидаясь других проявлений нежности, Юля шустро выскочила за дверь на озаренный солнечным светом двор.

Посыпанная гравием узенькая дорожка была мокрой и с чваканьем прогибалась под тапками, в некоторых местах собрались лужи, и их приходилось перепрыгивать. Пробегая под низко нависшей веткой яблони, она зацепилась головой за листья и тотчас была наказана обильным холодным душем.

Но разве такие мелочи могут испортить настроение? Ведь все было так хорошо, так радостно, так прекрасно. Даже природа, как будто извинялась за причиненные вчера вечером маленькие неудобства, обещая ясный солнечный день.

Назад торопиться уже не было необходимости. Юля с удовольствием осматривала собственные владения, правда, лишь то, что открывалось глазам с тропинки. Ступать в мокрую траву она не решалась.

Чуть позже, когда подсохнет, она увидит все и подумает, что нужно сделать, чтобы превратить запущенное хозяйство в по-настоящему райский уголок.

Но даже поверхностного осмотра оказалось достаточно, чтобы голова заполнилась множеством гениальных идей.

Здесь разобьем клумбу, она будет хорошо видна с веранды, и на нее будет приятно смотреть, попивая утренний кофе. Там, дальше – лужайка с мягкой бархатистой травой, чтобы можно было ходить босиком и загорать.

Вот если бы еще бассейн…

А почему, нет?

Продаются пластмассовые, недорого. Хоть и небольшие, но чтобы окунуться в летнюю жару, вполне достаточно.

Там, от ворот, Игорь натянет сетку для винограда. Его даже садить не надо, растет, но, как и все здесь, беспризорно и хаотично. Деревянную пристройку возле покосившегося штакетника, на границе с соседним участком нужно разобрать. Толку от нее никакого, только глаза мозолит. Развалюха, ни на что больше непригодная. Может, полусгнившие доски на дрова сгодятся?

Что там внутри, она еще не видела, но вряд ли что-то ценное. Скорей всего просто сарай для угля или еще чего-то. Может, раньше хозяева скот держали…

Была во дворе еще одна пристройка, кирпичная, новее, чем сам дом, так называемая летняя кухня. Ее Юля собиралась привести в порядок и соорудить для себя мастерскую.

Она давно мечтала о своей мастерской, зря, что ли в детстве художественную школу заканчивала? Теперь вспомнит подзабытые навыки, начнет рисовать и украсит жилье собственными картинами, а не мазней базарных халтурщиков.

– Юлька! Кофе стынет!

– Сейчас! Уже бегу!

Она остановилась у водопроводного гусака, отвернула кран и смело подставила ладошки под мощную холодную струю. Плеснула на лицо, содрогнулась. Проскользнула ностальгическая мысль о горячем душе, но она тотчас прогнала ее прочь. Слишком все было хорошо, чтобы огорчаться из-за таких мелочей. Придет время, будет и ванная, и душ, и все остальное.

Москва не сразу строилась. А у них вся жизнь впереди. Та жизнь, которая началась только вчера и, которая, хотелось, чтобы продолжалась вечно.

Кофе был свежий, ароматный, вкусный. Не растворимая бурда, а настоящий, заваренный в турке. Игорь по собственному рецепту добавлял туда еще какие-то приправы, создающие особенную, ни с чем несравнимую изюминку. Да плюс, еще свежий утренний воздух, не отравленный выхлопными газами и прочей гадостью, которой насыщена городская атмосфера. В сочетании вкус, аромат, пахнущий цветами и свежей зеленью воздух, создавали особенную смесь, коктейль, пьянящий почище любого вина.

У Юли даже голова закружилась.

Но Игорь поспешил исправить допущенную оплошность. Чтобы жене было легче акклиматизироваться, задымил сигаретой, дешевой, вонючей, и табачный смрад сразу перечеркнул эйфорию, прогнал ее из мозгов, вынудил легкие работать в привычном для них режиме.

– Фу, какая гадость!

Юля смешно сморщила симпатичный носик и отвернулась к двери, чтобы не закашляться.

– Кофе без сигареты – не совсем кофе, – философски изрек Игорь и изобразил на лице такое блаженство, что Юле даже неудобно стало за неуместное замечание. Зачем зря настроение портить? Ведь все – так хорошо.

– Итак, с чего начнем нашу новую совместную жизнь? – спросил игриво, затушив окурок в баночке из-под кильки.

– Для начала нужно наполнить холодильник, – резонно заметила Юля. – Вчера на радостях мы уничтожили все наши запасы продуктов.

* * *

Отпуск у Игоря заканчивался через две недели. За это время нужно было успеть многое. Не все, конечно, на то, чтобы все переделать, жизни не хватит, но самое главное, жизненно необходимое, кровь из носу, сделать надо.

Список первоочередного был составлен загодя. Но его нужно было откорректировать и сократить до минимума. Учитывая наличие финансов и того же времени. Потому, что все казалось первоочередным, а если, по сути, начинать приходилось с самого начала, то есть с полного нуля.

Поправить стену, посмотреть крышу, сделать забор, разобраться с печкой, спилить клен… И так далее, и тому подобное.

– Надо, чтобы ты к папе съездил, он поможет.

Слова Юли имели резон. К тестю Игорь относился с симпатией, как к родному отцу, если бы он знал, что это такое. Его родитель умер, когда малышу едва исполнился год, и он его почти не помнил. Знал лишь по рассказам матери. А ее словам особо доверять не стоило. За прожитые вдовьи годы она идеализировала его до такой степени, хоть икону пиши и в церкви вешай.

Какой процент правды в ее словах, гадать трудно, но Игорь догадывался, что очень и очень небольшой. К примеру, мать уверяла, что его отец никогда не курил. В то же время, Игорь не видел ни одной фотографии, на которой родитель был бы изображен без сигареты. «Понимаешь, у него друзья были курящие, и ему приходилось делать вид, что он тоже курит…»– ничуть не смущаясь провокационных вопросов, заверяла мать и, похоже, сама верила в собственную ложь.

Так, наверное, обстояло дело и с выпивкой, и супружеской верностью. Игорь вовсе не желал очернять своего родителя, но откровенная ложь матери была непонятна и раздражала. Игорю не нужен был уникальный отец, ему бы вполне хватило нормального, среднестатистического, и сей факт ничуть бы не омрачил светлой памяти об усопшем.

Юле в этом плане повезло больше. Ее отцу были присущи все человеческие недостатки, он с удовольствием выпивал в компании, дымил, как паровоз, был покладистым и своим в любой компании.

В любой, кроме…

С матерью Игоря, в отличие от зятя, отношения у него не сложились сразу. По степени ненависти он занимал устойчивое второе место после невестки, и был воплощением всех присущих человеку недостатков, злом в чистом виде, его своеобразным эталоном. Поэтому их первая встреча на свадьбе (даже не свадьбе – вечеринке, мать наотрез отказалась от громкого торжества) стала и последней.

Мать Игоря не желала видеть ее родителей, они в свою очередь, платили ей тем же. Даже, когда приезжали проведать дочь, встречались с ней на нейтральной территории: в кафе или в машине возле подъезда. Потом Василий Петрович, отдал машину зятю, и Игорю вменялось в обязанность проведывать не таких уж и немощных тестя с тещей. И эта обязанность не стала для него непосильной ношей.

Еженедельные поездки на выходные, столь раздражающие мать, стали для Игоря с Юлей настоящей отдушиной, без которой их семейная жизнь стала бы совсем невыносимой. Приятно было ощущать, что тебе искренне рады, что ты и в самом деле желанный гость, что тебе относятся с уважением и любовью, без ненужных нареканий и упреков. Почувствовать себя человеком в конце то концов.

В гостях у Юлиных родителей Игорь, наполнялся животворной энергией, которой хватало на то, чтобы просуществовать следующие пять дней.

А что тогда говорить о жене?

Ей было намного трудней. Променять свободу и безоблачное существование на роль Золушки, попасть под власть совершенно постороннего человека…

Наверное, только женщина способна совершить такой подвиг…

– Ты со мной разве не поедешь?

– Уволь, – улыбнулась жена. – У меня и тут дел по горло. Как-нибудь и без меня справишься. Ведь я же теперь – хозяйка и должна беспокоиться, чтобы в моем доме было всегда хорошо и уютно.

Как приятно слышать такие слова: «хозяйка», «моем доме». У Игоря сердце защепило от внезапно нахлынувшей нежности к жене. Настолько сильной, что она не помещалась в груди, вырывалась наружу и взблеснула слезинкой, выступившей из глаза.

Игорь засмущался, отвернулся, быстро закурил новую сигарету. Потом, немного овладев собой, поднялся со стула, нежно поцеловал жену в щечку.

– Хорошо, Солнышко, я – в магазин, а потом – к тестю, – сказал поспешно, все еще стесняясь собственного чувства, тормозя его, не позволяя полностью выбраться наружу.

Но Юля все равно все поняла или почувствовало. Ее лицо сияло от радости и счастья. В этот миг она показалась Игорю красивой, как никогда раньше.

* * *

Прежде чем ехать за продуктами, Игорь взял мобилку и пошел по тропинке, пока на дисплее робко замаячила одна черточка приема сигнала. Нажал кнопку вызова, долго ждал, пока через шорох помех пробился тихий и неуверенный гудок.