Текст книги "Проклятое место (СИ)"

Автор книги: Олег Бондарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Бондарь Олег
ПРОКЛЯТОЕ МЕСТО

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

Июль выдался на удивление сухим и жарким, что приятно контрастировало с дождливым и склизким началом лета. Уже в восемь утра солнце жарило по-настоящему, но здесь, на берегу пруда, в тени развесистой ивы, его палящие лучи казались не более, чем детской забавой. Обилие воды и густой купол лиственного покрова надежно предохраняли от удушливой жары и наполняли душу давно не испытываемым чувством неосознанного счастья. Здесь, как принято говорить, «на лоне природы», сам воздух казался необычайно свежим и вкусным, какого ни за что не отыскать даже в самой зеленой зоне городской окраины. И я, в который уже раз за последние сутки, восхитился тем, как здорово выгадал время для отпуска, и что на этот раз у меня хватило ума не отказаться провести его у школьного товарища.

На протяжении нескольких лет Влад неоднократно предлагал мне вкусить прелести отдыха в сельской глубинке, но у меня все не выгорало. То настроение не соответствовало, то отпуск припадал не в лучшую пору. В общем, находилось множество причин, которые сейчас, когда я воочию убедился в красоте этих благословенных мест, никак нельзя было назвать убедительными. Но тем сильнее была моя радость, и я буквально наслаждался каждым мгновением непривычного ощущения соития с настоящей девственной природой. Дитя века, раньше я и не подозревал, что на нашем протухшем от выхлопных газов шарике еще могут сохраниться нетронутые цивилизацией и именно этим столь милые сердцу уголки. И где? Всего в полутора часах езды от города, с его надоевшими суетой, гамом и пылью.

Влад, как и я, по сути своей был истинно городским жителем. Просто он раньше сообразил, что можно совмещать полезное с приятным и хотя бы часть года проводить вдали от мирской суеты.

Будучи неизлечимым прагматиком, во всех своих начинаниях Влад стремился достигать максимального результата, и каким-то образом ему всегда это удавалось. Его не мог удовлетворить прозаический дачный участок с видом на привычные заводские трубы. А потому, лет пять назад, он облюбовал крохотную, затерянную в глуши деревню и буквально за бесценок купил земельный участок с полуразвалившейся деревянной избушкой, вы которой уже долгое время никто не жил. Дела его фирмы шли хорошо, средства позволяли, и за короткое время он воздвиг на берегу пруда настоящий замок со всеми положенными атрибутами: башенками, высоким каменным забором, наподобие крепостной стены опоясывающим просторный двор, массивными железными воротами и узенькой калиткой.

– С детства я мечтал жить на необитаемом острове, – говорил он. – Но, коль такой возможности, увы, не представилось, я решил сотворить себе такой остров сам…

И сотворил.

Не знаю, в какую копеечку влетело созданное им архитектурное чудо, да и не мое это дело, но замок получился отменным и, главное, он прекрасно и ненавязчиво вписывался в окружающий ландшафт.

Поначалу Влад бывал в своей загородной резиденции только наездами. Дела фирмы постоянно требовали его присутствия, однако, постепенно все наладилось и в последнее время он, практически, безвылазно проживал здесь. Правда, в город приходилось мотаться чуть ли не каждый день, но, что такое восемьдесят километров для его новенького японского «джипа»?

Замок («моя крепость» – с гордостью величал его Влад) был оснащен всеми благами цивилизации. Автономная дизельная электростанция давала бесперебойное электричество, что даже в конце двадцатого века для жителей деревни, воспитанных на мифе о «лампочке Ильича», было чудом из области нереального. Электрические насосы снабжали жилище водой, электрический котел грел ее, когда в этом возникала необходимость; спутниковая антенна, установленная на крыше одной из башенок, позволяла принимать телевизионные передачи со всего мира. Продукты Влад закупал в городе, но в подвалах замка имелись запасы, которых, при надобности, хватило бы, чтобы выдержать длительную осаду.

Конечно, даже при таком раскладе моему другу не удалось добиться полной независимости. Большое хозяйство требовало постоянного ухода, а в наше время и охраны.

Порядок в доме поддерживала соседка, женщина лет семидесяти. Она же готовила кушать. Хозяйскими работами занимался ее муж, пропойца, но – мастер «золотые руки». Влад неплохо им платил. Они были довольны и чуть не молились на своего работодателя.

Охрану обеспечивала служба безопасности фирмы – мордатые качки (два человека), которые менялись каждые две недели. Правда, работой их бдительную службу можно было назвать лишь условно. Развлечение, да и только. Нечто сродни курорту. Население деревушки, которое в основном составляли пенсионеры, было настроено к новому соседу миролюбиво, и вирус классовой вражды еще не растлил их невинные души. Но, порядок есть порядок, а предосторожность никогда не бывает излишней…

Когда я свалился ему на голову, Влад очень обрадовался. В городе мы с ним почти не виделись. У него свои заботы, у меня – свои. Несколько раз он пытался переманить меня в свою фирму, но я благоразумно отказался. Во-первых, коммерция меня совершенно не прельщала, даже за те огромные, по сравнению с моей нынешней зарплатой, деньги, которые обещал платить Влад, а во-вторых, если бы я стал работать у него в подчинении, от нашей многолетней дружбы остался бы пшик. Ведь дружба в первую очередь подразумевает независимость, в крайнем случае – партнерство, и уж никак не подчинение. Я так и объяснил Владу. Похоже, он понял. Во всяком случае, он перестал надоедать с заманчивыми предложениями и продолжал настаивать лишь на том, чтобы я обязательно погостил у него в замке. И я, в конце концов, сдался, о чем, по-видимому, жалеть не доведется.

* * *

– Ну, ты и буржуй! – не смог удержаться от насмешливого возгласа, когда охранник Вася отворил массивные ворота и я вместе со своей видавшей виды «таврией» оказался внутри его крепости.

Влад скромно развел руками, стараемся, мол, и пригласил меня в дом, где сразу же показал отведенную для меня комнату на втором этаже с прекрасным видом на расстилающееся внизу озеро и зеленеющий за ним бор.

Комната не была большой, но показалась мне очень уютной. Ее убранство почти не отличалось от стандартного гостиничного номера и, по сравнению с роскошью самого здания, казалось даже аскетичным. Тем не менее, здесь было все необходимое для нормальной жизни: широкая двуспальная кровать в отгороженном плотной ширмой закутке, рядом с ней тумбочка, светильник на стене; у широкого окна письменный стол с элегантным канцелярским набором и стопкой белой писчей бумаги; два кресла, диван. Дверь из крохотной прихожей вела в ванную, другая дверь, непосредственно из комнаты, на широкую террасу, опоясывающую все здание.

– Это – комната для гостей. Правда, гости у меня бывают не так часто, как бы того хотелось… – с какой то горечью в голосе сообщил Влад.

– Ты ведь всегда мечтал об одиночестве…

– Да, конечно… Только бывает так, что и одиночество угнетает…

Вечер мы провели внизу, в большой комнате возле настоящего камина. Курили. Пили коньяк, вспоминали молодость, совместно проведенные школьные годы. Спать разошлись очень поздно, а утром, чуть свет, я поднялся и отправился удить рыбу, о чем мечтал уже очень давно.

* * *

– Клюет?

Рядом со мной стоял Вася, охранник Влада.

– Да так, немного…

– Владислав Викторович просил передать, что он уехал по делам в город. К вечеру обещал вернуться. Сказал, чтобы вы не стеснялись в его отсутствие и развлекались по собственному усмотрению.

Я кивнул и стал сматывать удочки. Очень хотелось кушать, но еще больше спать. Ведь я так и не успел толком отдохнуть с дороги.

Десяток карасей я отнес на кухню, где приветливая тетя Маша угостила меня истинно крестьянской едой – яичницей с салом, которую я с удовольствием запил холодной простоквашей.

Несмотря на усталость, чувствовал я себя превосходно. В который раз довелось убедиться, что человеку для полного счастья нужно совсем немного. Возможно, всего лишь, хотя бы на время сменить привычную обстановку…

Глава вторая

Деревушка оказалась крохотной: около десятка покосившихся ветхих домишек, беспорядочно разбросанных вдоль единственной извилистой улочки, полукругом огибающей заросший камышом пруд. Куда ни глянь – запустение и разруха. Половина домов – без хозяев. Единственная достопримечательность – вгрузлая в землю деревянная изба с заколоченными окнами и огромным, покрытым ржавчиной, замком на железной скобе двустворчатой двери. На чудом сохранившейся табличке с трудом можно было разобрать надпись «магазин». Грустное напоминание о тех деньках, когда в этом, забытом Богом уголке еще бурлила полноценная жизнь.

Я, не торопясь, обошел деревню, так и не повстречав никого из ее обитателей. В некоторых дворах кудахтали куры, кое-где мычали коровы, иногда из-за невысоких плетней меня приветствовал собачий лай. На фоне общего запустения подобные звуки казались приятными и даже родными.

Миновав последний, развалившийся несколько десятков лет назад, дом, я оказался возле узенького бревенчатого мостика через ручей, за которым начинался сосновый лес. Мутная желтоватая вода, цепляясь за камыш и торчащие черные коряги, медленно протекала под полусгнившими, залепленными грязью колодами, чтобы дальше пересечь громадный луг, заросший зеленой осокой, и влиться в зеркальную гладь пруда. Все это – степенно, неторопливо, как и сама жизнь здесь, лишенная необходимости быть стремительной и быстротечной.

Бор манил свежестью и прохладой. Я с удовольствием нырнул в благодатную тень, ступил на мягкий ковер слежавшейся хвои, полной грудью вдохнул благоухающий аромат и словно растворился во вселенской благодати. Я больше не ощущал себя отдельным индивидуумом. Я стал частицей самой природы, словно перешагнул грань, которая разделяет бренное бытие и незыблемую вечность. От пьянящего восторга, от внезапно нахлынувшей легкости абсолютного счастья все проблемы и заботы подевались куда то сами собой, а слабые отголоски воспоминаний о них казались настолько нелепыми и ничего не значащими, что даже смешно было о них думать.

Я лежал на мягком ковре, смотрел на медленно проплывающие по синему небу пушистые облака и ощущал себя единственным во всей Вселенной. Мне было очень хорошо, и, внезапно, я поймал себя на мысли, что никогда раньше не смотрел на небо…

Возвращаясь вдоль ручья, я снова оказался на берегу пруда, только с противоположной от Замка стороны.

Чистой воде предшествовали обширные заросли камыша, и мне пришлось изрядно потрудиться, огибая их по вязкому болотистому грунту едва заметной тропинки, наверное, протоптанной рыбаками. Однако я прекрасно отдохнул, чувствовал себя бодрым и преисполненным сил, так что дорога не была в тягость. Наоборот, я никак не мог налюбоваться красотами природы, щедро открывающимися моему взору. И единственное, что настойчиво гнало меня в лоно цивилизации – усиливающееся чувство голода.

Солнце клонилось к закату, полуденная жара понемногу уступала вечерней прохладе. Приятный легкий ветерок рябил гладь пруда, искажая и без того причудливые очертания отражающегося в нем Замка.

В который раз я поразился фантазии и дерзости Влада. Он таки сумел воплотить в реальность заветные детские мечты. Конечно, если есть деньги, это, наверное, не сложно. Но, все-таки… С годами мы становимся иными, серьезными, скупыми на эмоции и забываем, о чем думали, когда были маленькими. А если и вспоминаем иногда, то не иначе, как со снисходительной ухмылкой…

У «окна» в камышовой заросли на низенькой раскладной скамеечке примостился древний старик с огромной седой бородой, которая неопрятными клоками торчала во все стороны. Первый живой человек, встреченный мною за весь день.

– Здорово, коли не шутишь… – не отрывая спрятанных за густыми седыми бровями глаз от покосившегося в нескольких метрах поплавка, ответил на мое приветствие старик. – Что-то я тебя не припомню. Небось, не из наших?

– Погостить приехал, – ответил я и присел рядом на траве.

– В наше время и такое – редкость. К кому, если не секрет?

Он, наконец-то, обернулся в мою сторону, и, казалось, пронзил узенькими щелочками, в которых прятались почти невидимые глаза.

Я молча кивнул на гордо возвышающийся на противоположном берегу белокаменный замок.

– А… – словно бы разочаровался старик. – Значит тоже из этих, из «новых»?…

– Нет, не совсем, – удивился я осведомленности старика с современной лексикой. – Мы с Владом вместе в школе учились.

– Мы ведь тоже иногда телевизор смотрим и газеты почитываем, – словно угадав мои мысли, произнес рыбак. – Так что ведаем, какие безобразия творятся в вашем большом мире. Небось, друг твой – бандит не из последних?

– Не знаю, – честно ответил я. – Но, вообще-то, он парень неплохой…

– Такое тоже случается. Пока от деревенских я плохого про него не слышал. Тем хуже, если человек хороший… – после недолгой паузы тихо добавил он.

– Почему же?

– Что, почему?

– Почему – хуже?

– А… Это я так, ворчу по-стариковски…

– Кажется мне, дедушка, вы что-то недоговариваете?

– Может, и не договариваю, – легко согласился старик и снова надолго отвернулся к поплавку.

– Тебя то, как зовут? – спросил, спустя некоторое время, наверное, поняв, что я уходить не собираюсь.

– Дмитрием.

– Митька, значит?

– Вообще-то, меня все Димой зовут.

– Это по-вашему, по-городскому, Дима, а по нашенски – Митька.

– Митя, так Митя, – не стал спорить я.

– А меня – Поликарпом Степановичем нарекли. Это еще при батюшке царе было…

– Сколько же вам лет? – удивился я.

– Уже немало, запамятовал даже…

– Небось, многое повидали?

– Всякое бывало…

Он резко вскинул длинное деревянное удилище, и на конце тонкой лески весело затрепетал небольшой карасик.

– Попался, голубчик…

Старик отцепил рыбешку и бросил в сетку, где уже томились несколько ее сородичей, неторопливо поменял наживку и снова забросил удочку.

– Ну, что, за улов?

Он достал из-под скамейки металлическую фляжку и маленький пластмассовый стаканчик. Водки оставалось на самом донышке. Видно, старик не скупился обмывать каждую пойманную рыбку.

Нацедив несколько капель, дед протянул стакан мне, а сам допил остаток жидкости прямо из горлышка.

– За знакомство! – сказал я и, зажмурившись, глотнул термоядерное, вонючее и жутко противное на вкус содержимое стакана.

– Ну, как, пробрало?

– Пробрало, – вытирая слезы, едва выдавил из себя.

– То-то же. Это вам не городские заморочки. Будешь такую водку пить, сто лет проживешь. Все – натуральное! Никакой химии.

Поликарп Степанович уже начал доставать меня своей старческой градоненавистнической философией, но чем-то старик и интриговал. Скорей всего тем, что совершенно не укладывался в надуманный мною образ сельского жителя. В моем понимании, абориген. Выросший в этакой глуши, пренепременно должен был быть неграмотным, неотесанным, даже слыхом не слыхавшим, что где-то бывают места более цивилизованные. И вот, полнейший облом! Совсем древний старец разговаривает со мной на равных, использует в своей речи словечки из современного городского сленга, ни капли не тушуется перед более просвещенным городским жителем, да еще и поучает его уму разуму. Чудеса, да и только…

– Ты, небось, институты заканчивал? – снова, словно угадал мои мысли Поликарп Степаныч.

– Было дело.

– Теперь работаешь, наверное? Или в городе уже работать совсем не принято?

Мне показалось, что он издевается. Но я все же удержался и не дал выплеснуться выпирающему наружу раздражению.

– Как для кого…

Так оно всегда и было, – неожиданно вполне миролюбиво молвил старик и вытащил из кармана замызганного, неопределенного цвета, пиджака пожмаканную пачку «примы». – А ты, чем занимаешься, если не секрет?

– Какой тут секрет? В настоящий момент – отдыхаю. В отпуске, значит. А так, чем придется. В основном – литературой.

– Литератор, значит? Это интересно. Пишешь или читаешь?

– И то, и другое.

– И печатают?

– А вы, дедушка, наверное, в НКВД работали?

– Что, похоже?

– Уж больно спрашивать любите.

– Старики, они по природе любопытны. Своей жизни мало осталось, вот и доводится чужой любопытствовать.

Мне стало неудобно за сорвавшуюся грубость, и я тоже достал сигарету. Пора бы, наверное, и уходить, только любопытство заело. Особенно фраза старика, относительно Влада.

– А что вы, Поликарп Степанович, друга моего жалели, не угодил чем, али как?

У старика снова клюнуло, и он вытащил еще одного карасика. Привычно потянулся за фляжкой, но, увидев, что в ней ничего не осталось, сокрушенно вздохнул и стал сматывать удочку.

– Мне с ним делить нечего, – сказал он. – Хорошо живет, деньги имеет – Бог в помощь! Только место для дома он нехорошее выбрал.

– Почему?

Я снова посмотрел на замок и снова поразился его великолепию, тому, как гармонично он вписывается в окружающую местность.

– Длинная это история. Много чего, конечно люди придумали, но кое-что я и сам помню. Если не поленишься завтра с утречка встать, порыбачим, я и расскажу. Тебе, как литератору, интересно послушать будет. А сейчас мне пора. Солнце вон уже совсем скрылось, а мне еще хозяйство глядеть нужно.

Поликарп Степанович достал из воды сетку с уловом, вытянул вгрузлую в болото скамеечку и тяжелой поступью направился по тропинке к деревянному мостику. Идти ему было тяжело. Годы давали о себе знать. Вот только, как удалось старику в столь древнем возрасте сохранить ясность рассудка? Неужто, в самом деле, благодаря той гадости, которой он меня поил?

Глава третья

Влад уже был дома. Я отыскал его в одной из угловых башенок, которая правила моему другу за кабинет. Он сидел за громадным письменным столом и развлекался с компьютером.

– До четвертого уровня дошел. Дальше никак не получается, – заметив меня, сказал он и отодвинул «мышку» в сторону. – Не скучал без меня?

– Нет, здесь так здорово!

– Вот и ладненько. А меня работа совсем замотала пора бы и отдохнуть немного, да не получается. Завтра опять нужно в городе быть.

– У тебя же куча заместителей…

Есть дела, в которых можно доверять только самому себе, да и то не всегда…

Да, «новым русским» быть совсем не просто, – мысленно посочувствовал Владу. Большие деньги сами по себе не приходят. А если и приходят. То радости от них, наверное, не много…

– Выпьешь коньячка?

– Перекусить бы сначала…

– Ладно, пойдем на кухню, что-нибудь смарганим. Тетя Маша уже ушла, но не боись, не пропадем…

Почему-то, когда мечта превращается в реальность, она многое теряет. Неизвестно куда девается взлелеянный в фантазиях романтический налет и происходящее начинает казаться простым и обыденным. Как часто раньше мечтал я сидеть вот так на открытой террасе, вдыхать свежий ночной воздух и любоваться мириадами звезд над головой. Такое времяпровождение в моем понимании было едва ли не вершиной возможного блаженства. И вот, я сижу на открытой террасе, вдыхаю действительно чудный, слегка влажный от близости водоема, воздух, смотрю на черное (в городе такого увидеть невозможно) небо, обильно усыпанное множеством разнокалиберных блесток, каждая из которых, возможно, олицетворяет собой целую вселенную иного, недоступного для нас мира, вслушиваюсь в нестройный хор очумевших землеводных и, почему-то, воспринимаю все это совершенно спокойно, как нечто, само собой разумеющееся. Наверное, действительно, старею…

Подо мной простое пластмассовое кресло из стандартного кафешного набора. Передо мной белый пластмассовый столик из той же серии. На столике коньяк, рюмки, ваза с фруктами и пластиковая бутылка с газировкой. Влад стоит у невысокого парапета, курит сигарету и что-то высматривает вдали, за пределами собственных владений. Лампочка на стене, метрах в трех от нас, дает достаточно света, чтобы не промахнуться рюмкой в рот, а большего нам и не требуется. Мы специально отодвинули столик подальше, чтобы спастись от ночных насекомых, которые, обезумев от света, ломились на него, словно очумелые, обжигались об лампочку или просто врезались в стену, после чего сваливались на столик или, что значительно неприятнее, за ворот рубашки.

Разговаривали мало. Я заметил, что Влад стал скуп на слова. Наверное, специфика работы наложила свой отпечаток. А потому я старался не донимать его лишними вопросами. Так, перекидывались отдельными, ни к чему не обязывающими, фразами, типа замечаний о погоде, о проклятых насекомых и надоедливых лягушках. Такова уж природа человеческая: мы никогда не бываем довольными тем, что имеем, и спешим придраться к чему угодно, особенно, когда нам просто нечего больше сказать.

И все-таки, есть темы, избежать которых невозможно.

– Не надоело бобылем жить? – спросил я.

Возможно, вопрос был неэтичным, ведь я прекрасно знал, что Влад был женат, что у него есть уже почти взрослый сын, а с женой что-то у них не заладилось…

Картина довольно обыденная, если не принимать во внимание, что бывшая жена Влада – наша с ним одноклассница, и что в свое время все ребята, в том числе и я, были безумно в нее влюблены. Только она, почему-то отдала предпочтение Владу. И всем это казалось нелогичным. Ведь Влад в то время еще не был крупным бизнесменом и ничем особенным не отличался.

– Ведешь к тому, что глупо жить ни для кого и копить деньги, неизвестно зачем? Ошибаешься. Я часто встречаюсь с сыном. Вадиму уже двенадцать лет. Он учится в престижном колледже, и, поверь мне, ни в чем не нуждается. С Галиной, конечно, посложнее… Может быть, у нас и получилось бы начать все заново, только теперь, по ее же словам, между нами стоят мои деньги. Она всегда была очень принципиальной. Ты сам это знаешь… Да и нужно ли все возвращать? Хочу ли я этого?

Он вернулся к столику и наполнил стаканчики.

– Сейчас у нас с ней ничего не может получиться. Слишком много времени прошло. Мы стали совершенно другими и вряд ли нуждаемся друг в друге…

Я не ожидал такой откровенности, и мне стало неловко.

– Семья по любому нужна. Какая-то опора…

Я не знал, как закончить фразу. Боялся произнести банальное, несущественное.

– Ты имеешь в виду, что нужна женщина? А с чего ты взял, что ее нет?

– Я говорю о постоянном.

– Можно иметь и постоянную женщину… На некоторое время…

Он рассмеялся, и мы выпили.

– А ты, Димка, совсем не изменился. Как был моралистом, так им и остался. Меня осуждаешь, а сам, каков? У меня хоть была семья, сын растет и, должен заметить, отца своего не чурается. Так что, кое-чего хорошего я в жизни успел сделать. А у тебя ведь: ни кола, ни двора…

– Почему? У меня есть подруга.

– И где же она?

– Она – студентка. К родителям на каникулы уехала.

– И как долго ты ее знаешь?

– Уже года два, наверное.

– Почему же до сих пор не оформил отношения, как того требует положение классика о ячейке общества?

Не знаю, – смутился я. – Наверное, не созрел еще. Да и девушек вокруг красивых много. Боюсь, как бы не прогадать… – перевел неприятную тему на шутку. Только Влад ухватился за меня всерьез.

– Типичная психология самца, – резюмировал он. – А ты думаешь, я из другого теста слеплен? Среди окружающего нас обилия красоты грешно зацикливаться на чем-то одном. Знаешь, еще будучи женатым, я подметил интересную особенность. Мужчина – это такая скотина, что, будь у него самая распрекрасная жена, он все равно готов залезть на любую кикимору чисто ради разнообразия и спортивного интереса.

– Не ты первый это заметил. Подобное я, где-то читал…

– И это лишний раз доказывает мою правоту.

Он снова наполнил рюмки.

– Так выпьем за красоту! И, чтобы мы всегда могли ею обладать!

Хмель уже изрядно ударил мне в голову, да и Влад не был кристально трезвым. Его движения утратили привычную уверенность, язык заплетался.

– Знаешь, – сказал он, – у меня родилась чудная идея. Завтра – пятница, так что, ничего не помешает нам организовать небольшой пикничек на природе. Ты как, не против?

Конечно же, я не возражал.

Мы еще посидели немного и разошлись по своим комнатам. Владу с утра нужно было на работу, а я собирался порыбачить, а заодно послушать рассказ чудаковатого старика Поликарпа Степановича.