Текст книги "В ходе ожесточенных боев"

Автор книги: Олег Мазурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Художник уважал Виталия. Настоящий мужик, ломом подпоясанный, спец в различных единоборствах. Причем, Моисеев когда-то являлся его первым сэнсеем. Вместе бегали в лес, занимались каратэ…

Пять лет они не виделись.

Алексей окликнул однокашника.

– Привет, Виталя!

Виталий встрепенулся, узнал Рудакова, но не показал радости, а только нахмурился, окатил однокашника ледяным взглядом. Тот поежился и поумерил свой пыл.

– Привет, привет…

– Как жизнь?

– Да, помаленьку. Все ловим бандитов, а их все больше и больше становится. Даже из Москвы приезжают к ним в услужение. Вот уж не ожидал от тебя, Леха, что ты к отморозкам примкнешь. Просто в голове не укладывается. Как же ты так, Леша? Гуси полетели?

– Зигзаг судьбы.

– Дурак ты, Леха. Тебе жить надоело! Либо свои замочат, либо мы тебе дырку в башке твоей пустоголовой сделаем! А в тюряге ты еще не сидел? Оформим! Опомнись, Леха! Ты попал как кур во щи. На тебе уже срок висит лет шесть – пятнадцать только за участие в банде этого отморозка Никонова.

– Поздно, Виталя. Назад уже хода нет.

– Да, не думал, что у тебя крыша поедет. Ладно, каждый выбирает на свою задницу свой геморрой. В гости не приглашаю, сам понимаешь, не так поймут коллеги. Да и получается, мы с тобой отныне непримиримые враги.

– Говорят, у тебя дочка родилась?

– Родилась. Анютой назвали.

– Поздравляю.

Возникала долгая пауза. Первым ее нарушил Моисеев.

– Ладно, пока.

И без обиняков:

– Смотри, не попадайся мне – бошку отстрелю. Я – меткий.

– А я за бруствер укроюсь…

И они разошлись по разным сторонам баррикад, с обидой друг на друга. Разговор оставил на душе Рудакова тяжелый осадок. Он дорожил дружбою с Виталием. Но отныне им не по пути. А кто кого пристрелит? Жизнь рассудит. Чему быть, того не миновать.

– А кто это? – спросила любопытная продавщица.

Художник грубо ее оборвал. Негоже бабе лезть не в свое дело.

* * *

Гангстерские будни текли своим чередом. Как курочка по зернышку, Рудаков от дела к делу, набирался опыта, вникая помаленьку в уркаганские дела.

Как– то встретил его на улице хороший знакомый.

– Привет, Алексей!

– Привет, Иван!

– Слышал, что ты в мафиози подался.

– Ошибаешься, я частный охранник.

– Ладно, я все понимаю, реклама тебе ни к чему. У меня такое дело, только на тебя надежда…

– Базарь, что случилось? – Алексей внутренне улыбнулся: он все больше и больше осваивал воровское арго.

– Я одному козлу бабки одолжил, хорошие бабки. Двадцать тысяч долларов. Под 5 % на год. Продал мамашкин коттедж в Крае. Думал на проценты «японку»  себе купить. А он в отказ пошел, говорит, деньги все в обороте и на данный момент ему нужны. Пугает какими-то бандюганами. Помоги по старой дружбе долг вернуть. У меня Денис в университет поступает, на платное отделение. Да и хочу дела в бизнесе поправить.

– Ладно, перетру эту тему с кем надо, вечером звякну. Кстати, как твоего должника кличут?

– Буров Петр. У него отделы с бытовой техникой «Технорай».

– Ладно, жди ответа.

Вечером Рудаков переговорил с Хакасом.

– Буров? – уточнил фамилию бизнесмена Хакас и рассмеялся.

– Ты чего, Серега?

– Просто он однажды такое учудил, что до сих пор я над ним потешаюсь. Было это на заре рэкета. Вломились мы как-то с Рыжим к нему на хату, а он на столе бабу прет. Увидел нас, с обрезами, в масках, и голышом, не задумываясь, с пятого этажа сиганул. Живой, черт, остался, только ноги переломал. А бикса клевая, ухоженная, ладная, на столе от страха застыла, ходули классные раскинула – минжа нараспашку. Так и просится на член. Я и не удержался. Пока Рыжий золотишко и хрусты в пакет сгребал и по быстрому шарил по хозяйским закромам, я телку на скоряк отчпокал. Кстати, она сейчас в налоговой инспекции работает, как-нибудь покажу ее потом.

Одноклассники расхохотались. Первым закончил веселиться Хакас. И перешел к делу. Он проинструктировал молодого бойца, о чем и как говорить с клиентом. Алексей, зарубив на носу основополагающие инструкции от бригадира, позвонил Ивану на «трубу».

– Расписка есть?

– Есть. Только не заверенная нотариусом.

– А подпись его есть? Число, паспортные данные?

– Это все присутствует на бумажке.

– Расклад такой: 50 % долга тебе, 50 % – нам. Согласен?

Коммерсант задумался на время, тяжело вздохнул и коротко бросил.

– Идет.

… На следующий день у автовокзала была «кинута стрела»  азербайджанцам. Буров являлся их подопечным. Магомет, спиртовой король юга края, прибыл точно вовремя на стрелку. Прикатил он к автовокзалу, естественно, со своими боевиками и на двух джипах: «Гранд Чероки»  и «Опель Фронтера». Хакас для устрашения соперника появился на двух джипах и легковой машине «Ниссан Блюберд», с внушительной толпой со стволами.

Братки высыпались из машин и насторожено озирались. Руки они держали в карманах и за бортами пиджаков. Каждый из них готовил для своего противника свинцовый гостинец. А может, даже два или три. А то и все тридцать. Все зависело от размера обоймы или рожка.

Напряжение нарастало.

Возбужденные кучки расступились и выпустили вперед свои «наконечники». Своих лидеров. Уполномоченных вести переговоры или выражаясь блатным языком разводить рамсы. Их слова решали очень многое. В том числе жить или умереть сегодня рядовому бойцу-бандиту.

Хакас предъявил расписку Магомету и сказал пламенную речь.

– Магомет, ты меня знаешь, я под сомнительные дела не подписываюсь. Барыга работает с нами, просил разобраться. Вот расписка, вот доказательства. Здесь на лицо явный кидок. Твой коммерс должен вернуть нам баблосы с процентами. Все по чесноку. Я думаю, не стоит нам понапрасну проливать кровь наших пацанов из-за какого-то кидалы. Тем более, ты сам знаешь моих пацанов, они ребята отчаянные, подметки на ходу оторвут. Да и давно в деле не были.

Азер сверкнул глазами. Заиграли желваки на смуглом щетинистом лице Он прекрасно понимал, что сила и правда не на его стороне, но терять лицо ему не хотелось.

– Допустим, мои джигиты ни в чем не уступают твоим, Хакас. Они храбры, с оружием обращаются виртуозно. Силой нас не запугаешь…

Хакас кивнул с усмешкой.

– А твой коммерсант? Глупый он, вай, деньги направо-налево раздает незнакомым людям. В следующий раз ему может не повезти. Пусть благодарит Аллаха за то, что вы его курируете…

Хакас снова кивнул, с достоинством.

– Ладно, мы обяжем его выплатить вашему подшефному бабки. И штраф ему еще влупем за то, что создает нам проблемы. Думаю, мы поладили, Хакас, – кавказец протянул Донову сильную руку. – Пока!

– Постой, Магомет, вопросик есть. Ты случайно не знаешь, кто в моего босса шмалял? Может, краем уха слышал?..

– Точно знаю, что это не мы, нам нечего с вами делить. И на эту я стрелку приехал с чистыми помыслами и мирными намерениями. Может, кого-нибудь из края прислали, там такие разборки… Если что узнаю, сообщу.

– Все пушисто, Магомет. До встречи!

И они разошлись как в море корабли…

Рудакова Ник поблагодарил:

– Растешь, растешь, Леха. Правильным пацаном становишься: учишься лавэ для братвы зарабатывать! Хвалю! Хакас даст тебе премиальные.

* * *

Один коммерсант не захотел вставать под никоновскую «крышу».

– Не по тому адресу зашли, ребята. Я бывший спецназовец ГРУ, у меня подвязки везде в силовых структурах. В Минусе, Абакане. У вас будут большие неприятности, если вы придете ко мне еще раз с таким предложением, – гордо бросил им в лицо бизнесмен.

Бандиты вежливо откланялись. Барыгу «пробили»  на причастность к той или иной «крыше». По нулям. Врал, выходит, экс– гэрушник. И служил он не в ГРУ, а в ВДВ. И здесь коммерсант спижонил.

– Сожгите его лайбу, – распорядился Ник.

Это задание поручили бригаде Северянина. Тот отрядил на дело Рудакова, Амбала и Федора. Амбал – за старшего.

Коммерсанту недавно пригнали с Владивостока классную тачку «Ниссан Примьера»  прошлого года выпуска. Новенькая. Блестит лаком. Цвет ярко-красный. Бизнесмен не нарадовался на дорогое приобретение, гордился им, хвастался перед друзьями. Он лелеял тачку, мыл, тер ее, чуть ли не ежедневно. Жена его даже ревновала к ней!

В обед он обычно приезжал на машине домой и ставил ее на прикол у подъезда. Это обстоятельство и учли никоновцы при подготовке акции-предупреждения. Акция должна была произведена средь бела дня, дерзко, вызывающе, с налетом показной наглости…

В один прекрасный день, в то время, когда коммерсант как всегда уплетал бифштексы, к его «Нисану»  подъехала синяя «девятка»  Амбала с форсированным двигателем. Помимо хозяина «Жигулей», квадратного парня со сломанным носом, в салоне находились сам Алексей и Федор в вязаных черных шапочках с прорезями для глаз. Спецоперация проходила без сучка и задоринки. Роли и обязанности были четко распределены. Алексей выскочил из машины и монтировкой разбил боковое окно (завыла сигнализация), а Федор плеснул в салон из канистры бензин. Бросил туда горящую спичку…

Огонь вспыхнул мгновенно – загорелись кресла. «Мстители»  заскочили в машину. И вовремя! Коммерсант уже вылетал из подъезда с перекошенным от бешенства лицом. В руках он сжимал охотничье ружье. «Девятка»  резко стартовала – коммерсант выстрелил!

Мимо!

«Жигули», жутко визжа протекторами, скрылась за поворотом соседнего дома. Иномарка уже красиво полыхала.

Коммерсант од досады разбил ружье об асфальтированную дорожку.

– Суки!!! Уроды!!! – кричал он.

Слезы текли по его щекам. Он бегал вокруг горящего автомобиля и стонал:

– Гады!!! Подонки!!! Ненавижу!!!

Выскочила жена торгаша. Стала оттаскивать мужа от машины: вдруг она взорвется! У мужика был сильнейший шок. Как так, среди бела дня, не боясь никого и ничего, сожгли его ласточку! Он столько пахал, пахал, и вот, в одночасье – машины нет! Столько «зелени»  на ветер! Отморозки! Они не остановятся ни перед чем.

Позднее ему позвонили и предупредили:

– Мужик, если ты ничего не догнал пока, то в следующий раз красный петух заберется в твой магазин. Или кирпич упадет тебе прямо на ногу, или, хуже того, на голову. Бац! Очнулся – открытый перелом… В ментовку не обращайся – бесполезно. Так что, раскинь мозгами, мужик…

Коммерсант от досады стукнул кулаком по столу.

– Сволочи!!!

Как он не хотел растерзать в клочья этих мерзавцев, он прекрасно понимал, что ему их не достать. И платить ему этим вымогателям все равно придется.

* * *

Вечером, когда Рудаков и Федор играли в «очко»  на рынке и попивали разливное пиво «Бархатистое», заедая сочными шашлыками из свинины, прибыл на своей красной «Мазде»  Северянин. Бригадир деловито бросил «пехоте»:

– Хватит в карты резаться. Дело есть. Прыгайте в тачку, поехали.

Федор, белобрысый курносый парень с толстыми губами, засуетился, полез в машину. Алексей, плюнув на субординацию, деловито сел рядом с Северянином. Бригадир по дороге объяснил суть дела:

– Заедим за одним пацаном, потом на деловую встречу.

– Ствол надо брать? – поинтересовался Рудаков. Его «наградной»  Макаров лежал в тайнике на съемной квартире.

– Нет, не надо…

Братки промчались по Новой части города, где большинство домов в пять-девять этажей, переехали мост через протоку – и вот они уже в Старом Минусинске.

Справа – Спасский Собор. Сверкает позолотой куполов и крестов. Светится желтой краской. За ним – знаменитый краеведческий музей им. Мартьянова. Слева белеет здание с колоннами. Это – драмтеатр, неоднократный лауреат премии «Золотая маска». В свое время в нем играл артист Андрей Панин, известный всем по сериалу «Бригада»  (опер Каверин). Далее – типография, военкомат (бывшее здание дореволюционной Городской Думы) и прочие древние сооружения. Всем строениям в Старой части более ста лет.

Северянин проследовал прямо по улице Комсомольская, и, не доезжая до бревенчатых домов декабристов Мазгалевского и братьев Крюковых, свернул на улицу Октябрьская. Проехал мимо квартала купеческих домов, мимо шикарного четырехэтажного дома Виллера в стиле ампир. Повернул налево, на улицу Ачинская. Оставив слева здание Соцобеспечения, углубился в частный сектор…

* * *

Юру Пакуева в трехлетнем возрасте подбросила к дверям детской больницы его мать-забулдыга. На маленькой ручке малыша она коряво написала: «ЮРА». Вначале Юра попал в детский дом, потом в школу-интернат. Учиться он не любил, а любил заниматься спортом. Одинаково хорошо играл и в футбол и баскетбол и в хоккей, отлично бегал на лыжах и коньках. Выступал на краевых соревнованиях, становился чемпионом, брал призовые места. После школы уехал на Север зарабатывать деньги.

Как-то герой-ударник соцтруда Пакуев поехал домой в отпуск. Вез он с собой кучу денег, чтобы своей нареченной купить золотишко, а себе – «Москвич». В поезде к нему подсели какие-то мужики, предложили выпить. Покоритель Севера с легкостью согласился. Дальше Юра ничего не помнил, сознание отключилось. Проснулся поутру – а денег-то нет!

В родном городе Пакуева ждал еще один неприятный сюрприз. Невеста, узнав о его финансовых трудностях, послала его подальше. Она не горевала: у нее был «запасной аэродром»  в лице отпрыска директора овощебазы. С машиной, с «баблосами», с кооперативной квартирой. У Юры с горя крыша поехала. Подкараулил он как-то бывшую суженую вместе с поклонником и затеял шумную разборку. Ухажер – парень трусоватый – достал перочинный нож, хотел испугать северянина, но Пакуев не понял шутки юмора, отобрал нож и «удачно»  воткнул в счастливого соперника. И так «удачно», что зарезал того.

…В данном уголовном деле Юра очень рассчитывал на то, что его преступное деяние квалифицируют как «убийство, совершенное при превышении необходимой обороны». А по этой статье максимальное наказание предусматривалось два года. Но на суде эта сучка, злая на бывшего возлюбленного, заявила:

– Нож первым достал этот мерзавец!

– Вы имеете в виду, подсудимого Пакуева? – уточнил судья.

– Да. Это был его нож, гражданин судья! – и гневно, на весь зал, вперившись ненавистным взглядом в поникшего Юру, заорала. – Убийца!!!

Минусинская Фемида при вынесении приговора приняла во внимание столь важное свидетельское показание и определила убийце долгих семь лет.

Читинская, а потом Иркутская система уголовных наказаний с распростертыми объятьями встретила «свеженького»  ЗэКа – Пакуева. Однокрытником, т. е. сокамерником Юры, одно время был знаменитый лидер бауманцев – Глобус. У Юры до сих пор хранится подаренная авторитетом фотография, где Глобус и его подруга запечатлены венчающимися в церкви. Жалко Пакуеву, что при отсидке он не пересекся еще с одним знаменитым заключенным Тулуна – Япончиком (Иваньковым). Интересно было бы с ним пообщаться.

…Отведав лагерной баланды и закалившийся в тюремных горнилах, зэк с погонялом «Северянин»  через семь лет покинул колонию. Пакуев не стал долго ломать голову над трудоустройством и продолжил криминальную карьеру в бригаде своего однокашника Никонова.

Хотел Юра отомстить своей бывшей пассии, да сатисфакция не состоялась. Жизнь смазливую вертихвостку сама покарала. И сурово! Ее убил из ревности четвертый по счету муж.

Рудаков до сих пор и не без усмешки вспоминает один эпизод, связанный с Пакуевым. Им было лет по четырнадцать. Однажды Юра привел Рудакова к двоюродной сестре чая попить. Поболтав о том, о сем, Пакуев вышел за хлебом. Сестра его, Татьяна, тридцатилетняя особа, месяц назад развелась с мужем и испытывала определенный сексуальный голод. Она так странно стала смотреть на Алешу, что тот засмущался. Предложило сыграть на раздевание. Рудакова это заинтриговало, и он согласился. Естественно, Таня проиграла. Как кролик на удава, смотрел завороженный Алеша на постепенно раздевавшуюся женщину. Раньше Алексею приходилось иметь дело только с одноклассницами, а тут, пожалуйста – зрелая женщина! Пышная растительность между ног, а не три волосинки как у ровесниц Рудакова. Грудь как грудь, а не девчачьи прыщики! Ляжки так ляжки, а не две ходули! Захотелось потрогать. А она с него трико вместе с трусами – хрясть и сняла! Затащила на себя – и давай его понужать! Не успела засопеть, как Леша расстрелял в ее разгоряченное нутро всю обойму спермы. Но она оказалась женщиной понятливой, не обиделась. Попоила его кофеем, покормила его котлетками, и взялась за его молодого петушка. Сперва ловкими ручками, а затем и шаловливым ротиком. Леше очень это понравилось! И он уже сам взгромоздился на девицу. И понеслось душа в рай! А Юра, зараза, все не шел. Занятие по сексологии продолжались долго. После уроков Леша, словно на крыльях, летел в родной интернат: уж очень ему понравилось секс-рандеву с опытной женщиной.

Там Алеша встретился с Пакуевым и Никоновым. А у них – пир горой! Пиво, лимонад, шоколад, колбаса! Царский ужин по тем временам! Девчонки – честные давалки из параллельного класса – с ними тусуются. Пацаны угощают Рудакова, смеются, называют его почему-то своим благодетелем. А Рудаков чувствует какой-то подвох, спрашивает Юрика:

– Откуда изобилие, своровали что ли? И почему вы меня подкалываете?

– Ну, как тебе Танька? Знойная женщина?

– Ты знал, что так будет?

– Конечно, Леха! Она же за это заплатила мне!..

– ?

– А ты думаешь, на что мы гуляем, Леха?

– Ну, ты фрукт, Юра! Ну, ты и…

– Танька без мужика – ей трудно. Попросила найти смышленого паренька. Вот я ей и помог. Не бесплатно, конечно. А что, ты же доволен? Доволен. Вон как харя сияет. И нам тоже хорошо! Правда, Миха! – обернулся к Мише Пакуев.

И как захохочет! Аж до слез! А Никонов тоже засмеялся и показывает Рудакову большой палец. Мол, молодец, Леха! Так держать!

* * *

Вот и нужный дом. Бревенчатая изба, редкий покосившийся палисадник. Чахлые кусты смородины. На зеленых облупленных воротах краской выведена цифра: «сорок семь».

Северянин два раза просигналил. Залаяла собака. Из калитки вышел долговязый худощавый парень лет двадцати. Прищурился. Узнав Северянина, улыбнулся.

– О, Северянин, привет! Привет, пацаны! Что-то срочное?

– Болт, прыгай в тачку – дело есть.

Парень послушно сел в машину. Они тронулись в путь. Из Старой части города братки через другой речной мост проследовали в Новую. Миновав всю улицу Тимирязева, они уперлись в гору Лысуха. Свернули налево, в сосновый бор. Болт недоуменно спросил:

– Северянин, а че, мы в лес забурились? Че, здесь делать?

– Во-первых, не чмокай, а так соси. Во-вторых, новые стволы сегодня купили – надо апробировать.

– А-а, – понимающе протянул Болт.

Рудаков и Федор молчали.

Заехали в самую глушь. Все вылезли из «Мазды». Осмотрелись.

Неожиданно Пакуев ударил со всей силы Болта в пах. Тот завопил от боли и рухнул на колени.

– За что!!!

Град ударов обрушился на несчастного парня. Рудаков и Федор недоуменно наблюдали за избиением Болта.

– Северянин, что я сделал! Пощади!

– Ты, падла, не выполнил приказ! Ты не замочил тех двух наркош, что залезли в хату к Рыжему! Тварюга!

– Да я их не видел! Они слиняли из города! – размазывая кровь по лицу, выкрикивал Болт.

– Здесь они, пидор! Это кореша твои бывшие! Один из них даже с твоей сеструхой живет! Ты даже знаешь, на какой фатере они зависают!

Удар, еще удар! Болт лишь скулил от боли. В руках Пакуева появился «Вальтер». Болт, увидев пистолет, завизжал как поросенок перед убоем. Пронзительно и страшно. Резко вскочил на ноги и, превозмогая боль, хотел бежать, но Северянин в прыжке сбил его на землю. Болт растянулся на траве.

– Мочите его! – приказал бригадир.

Рудаков с Федором принялись обрабатывать парня от всей души. Спустя некоторое время Болт затих. Он был весь в крови, в опавших хвойных иголках и земле. Ослушник тихо завывал.

– Харэ, пацаны! – крикнул Пакуев. Он протянул Алексею пистолет. – Грохни его, Художник!

Рудаков ощутил в ладони тяжелую рифленую ручку «Вальтера». Его бросило в жар:

«Так просто взять и убить человека?»

В ногах его появилась противная слабость. На лице Алексея явно читалась нерешительность.

– Ну! – гневный взгляд Северянина впился в глаза Рудакова.

Вены на висках бригадира вздулись. Он достал другой пистолет. Американский «Кольт»  М 1911. Никелированный, с перламутровой ручкой и с семью патронами в магазине. Решительно направил его на Рудакова.

– Давай!!! Ну-у-у!!! – яростно заорал Северянин.

Рудаков прекрасно понимал, что если он в сию минуту не подчинится приказу бригадира, то сам будет застрелен. Даже не смотря на то, что они бывшие друзья и одноклассники. Приказы не обсуждаются.

Алексей медленно поднял пистолет на уровне груди обезумевшего от страха Болта. Тот стоял на коленях. Глаза его расширились от ужаса. Его рот был полон обломков зубов и крови. Болт лишь неистово мычал.

– Стреляй!!! – неистово крикнул Северянин, и вслед – нецензурное выражение.

Рудаков, инстинктивно зажмурив глаза на миг, выстрелил…

Звук выстрела ударил в уши, раскатисто отразился от черно-желтых стволов и погас. Загалдели растревоженные птицы. Дымок рассеялся. Остро запахло пороховой гарью.

Когда Рудаков пришел в себя, Болт лежал на спине. Пуля попала ему в горло. Зрачки парня широко открылись. В них еще теплилась жизнь. Но она стремительно угасала. С каждой секундой.

Как нелепо умирать посреди такой красоты: изумрудный вечерний лес, веселое щебетание птиц, красивый закат…

Болт дернулся и навечно затих. Его душа полетела в царство теней…

Черная большая муха села на лоб покойника. Белки глаз парня закатились и застыли. Кровь сочилась из горла мертвеца и запекалась бурым цветом. На тренировочных штанах Болта, между ног, темнело пятно со специфическим запахом. Алексей с отвращением отвернулся. Он заметил, что джинсы запачканы кровью.

– Молодца, братишка! – похвалил его бригадир, забрал у Рудакова пистолет и платком деловито стер с него отпечатки пальцев. – Теперь мы с тобой повязаны, как звенья одной цепи.

Федора тоже трясло. Северянин вытащил из бардачка бутылку водки, а из багажника – лопату.

– Бойцы, хлебните водки – и за работу! Надо похоронить этого…

Северянин кивнул в сторону мертвеца. Алексея тошнило, он, будто отпетый алкоголик, схватился с жадностью за бутылку, открутил пробку и, чихая и морщась, сделал несколько больших глотков. Федор, испугано косясь на Рудакова, тоже припал к огненному источнику. Они жахнули еще. Рудаков взял в руки лопату…

Неделю Рудаков отходил. Иногда напивался втихомолку. Не мог забыть окосевшие глаза Болта, не мог поверить, что он стал убийцей, настоящим убийцей…

– Что с тобой, сынок, – видя его состояние, спрашивала мать.

– Все ниш…, все в порядке, мама, – успокаивал ее Алексей.

Но время лечит. Переживал, переживал Алексей свое горе какое-то время, а потом заключил с совестью мировую и успокоился.

Он еще раз убедился в одной старой истине: «Все пройдет!»

* * *

Как интересно устроена жизнь. Когда-то, Рудаков уже начинал карьеру преступника. Было тяжелое время. Развод его родителей, уход из института. Личностный кризис. В это непростое время он пересекся с Доновым. У того тоже был душевный надлом: смерть отца, алкоголизм матери, уход из большого спорта…

Братья по несчастью забирались на крышу Серегиной пятиэтажки, пили водку, изливали друг другу душу, и раззадоренные спиртным, ехали в Абакан искать приключения на свою задницу. Сначала просто задирались на прохожих, а потом стали их грабить.

… В этот декабрьский день они снова пошли на дело. С ними был еще один парень по кличке Буратино. Приметили в магазине мужика с бутылкой вина. Догнали его в парке. Потенциальной жертве поступило предложение, от которого было трудно отказаться, а именно: отдать просителям на совершенно безвозмездной основе бутылку и «гордо»  уйти в «прекрасное далеко». Иначе его будут бить, «и возможно ногами». И возможно сильно. Тот категорически не согласился с вымогателями. За это он был жестоко избит и ограблен. Добыча в виде бутылки вина и рубля мелочью перекочевало из кармана потерпевшего в кармане демисезонного пальто Рудакова.

Неожиданно его подельники побежали. Рудаков тоже. Где-то выла милицейская сирена. Алексей заметно отстал от Сергея и Буратино. Он видел, что друзья перемахнули через парапет, окружавший парк, пересекли дорогу и углубились в гаражи. Вдруг кто-то задел по его ноге. Рудаков обернулся и обмер – перед ним стоял сержант милиции, запыхавшийся и без шапки. Он видимо бежал за Алексеем и пытался сбить его подсечкой, но не получилось. Рудаков сунул руку в карман и ухватился за горлышко – сержант отпрянул, думая, что у грабителя нож. Алексей швырнул бутылку в сторону милиционера и перемахнул через препятствие. Скрылся он в том же направлении что и его кореша. Сержант без помощи сослуживцев (они в это время, в «синеглазке», застряли на перекрестке: поток машин на главной дороге отрезал им путь) не решился преследовать троих грабителей.

Если бы тогда сержант оказался половчее и сумел задержать Рудакова, то парень бы сел в тюрьму года на четыре. И никогда бы Алексей, после того как порвал с Доновым, не восстановился в институте, а потом бы не перевелся в Москву. Но чуть-чуть не считается. Правда, все возвращается на круги своя. И снова появляется шанс сесть, но теперь уже по более серьезной статье, чем тогда, в юности. По новому уголовному кодексу Российской Федерации это статья сто пятая – «убийство». Если, конечно, это дело раскопают и докажут его вину.

А пока гуляй, Художник! Не пойман – не вор! А что впереди? Никто не знает. Может только господь Бог? И то Он, наверно, не придумал еще в своем небесном сценарии, что Леше Рудакову дальше делать.

Поживем – увидим.

* * *

В ресторан «Тагарский»  радостно влетели омоновцы. С нарочитым шумом, с истошными криками и угрозами… Пакуев, умудренный жизненным опытом, упал сразу на пол, Рудаков замешкался. А зря! Кто-то из блюстителей порядка, не задумываясь, въехал ему в лицо прикладом…

Это пусть в цивилизованной Японии тамошние полицейские постигают секреты молодого единоборства – айкидо и с помощью его, стараясь не причинять тяжких телесных повреждений (в избежания уголовной ответственности), задерживают своих узкоглазых преступников. А у наших ментов все надежно и просто, по рабочее – крестьянки. Бей пока не посинеет, а потом – пока не побелеет. Главное, чтобы задерживаемый не успел достать ствол или рыпнуться. У нас, в отличие от японской якудзы, мафия отмороженная по самую голову – могут с кулаками броситься на стражей порядка, могут и пику под ребро засунуть, а могут и пальнуть. Что и говорить – нелюди!

В глазах Алексея вспыхнуло яркое созвездие, то ли Ориона, то ли Большой Медведицы, и он, с грохотом опрокидывая стулья, упал на ковровую дорожку. Навзничь. Губы и нос были разбиты. Сломаны и передние зубы. Рот вмиг наполнился соленой кровью и осколками зубов. Ручьи алого цвета щедро хлынули на подбородок и шею, проникая за воротник рубашки.

– На пол, суки! Лежать и не двигаться! Ноги раздвинуть. Руки за голову!

Рудакова рывком перевернули на живот. Дюжий омоновец придавил коленом голову Художнику, а другой спецназовец, не менее сильный, навалился на Алексея и заломил ему больно руки. Третий мент плотно приставил ствол автомата к голове Алексея. Раздался щелчок – холодный металл надежно пленил запястья. Рудаков чтобы не захлебнутся кровью, сплюнул вязкую солоноватую жидкость на пол.

– Че плюешься, сука! – тяжелый ботинок спецназовца «поцеловался»  с ребрами бывшего психолога.

Резкая боль ударила в бок – Алексей замычал.

– Глохни, падаль!..

Появился старший оперуполномоченный ОУРа – капитан Царев. Кряжистый, приземистый, лупоглазый. Важный как индюк.

Кого-то из посетителей пригласили быть понятыми. Рудакова и Северянина подняли на ноги и обыскали. На столе появились документы, бумажники, мобильники, презервативы, деньги, ключи, зубочистки, носовые платки… Другой опер – старший лейтенант Иванов старательно фиксировал в протоколе название предметов. Слава богу, что работники из криминальной сферы сразу, по приходу в ресторан, сдали пистолеты своему человеку – гардеробщику. А тот их спрятал, как и положено, в тайник, в гардеробной. А не сделай братки этого, то дюже возрадовались бы найденному оружию бравые мусора и огорчили бы до невозможности лихих хлопцев-бандюганов.

Итак, ничего запрещенного не нашли. Сняли наручники. Заставили братков стоять, широко раздвинув ноги и упершись руками в стол. Стволы короткоствольных «калашей»  держали их под неусыпным прицелом.

– Смотри, чтобы наркоту или пушку тебе не подбросили, – учил его бригадир. – Они мастера на подлянки…

– Молчать! – Северянина ударили автоматом.

– Утрись, – Царев кинул презрительно платок Алексею. С интересом повертел в руках паспорт Северянина. – Так-так, Пакуев Юрий Викторович, собственной персоной. А Вы, гражданин, или как сейчас модно называть, господин Пакуев, случайно не знакомы с Супрун Андреем Львовичем по кличке Болт?

– Понятия не имею, в первый раз слышу.

– Но ведь Болт входит, или входил, в вашу шайку, товарищ Пакуев.

– Я – бизнесмен, товарищ капитан, а не уголовник. (Пакуев в насмешку повысил в звании Царева) И ни в какой шайке я не состою. А с такой перхотью как Болт, Шмолт, Гайка, Гвоздь, я не общаюсь.

– Ясненько. А где Вы были 17 августа вечером?

– С подругой на даче. Она подтвердит.

– Подруга – лицо заинтересованное. А вот соседи Супруна утверждают, что к его дому подъезжала красная иномарка. Японского производства. У Вас же красная «Мазда», Пакуев?

– Ну и что. Мало ли красных иномарок в крае. Их хоть пруд пруди. А перекрасить любую тачку в красный цвет – проще пареной репы. Было бы желание. Так что, товарищ капитан, это не аргумент. Любите вы нашего брата по любому поводу хватать, тем более, если он уже раньше привлекался. А я давно встал на честную дорожку…

Царев поморщился.

– Знаем мы эту песню. Вы задерживаетесь на трое суток по подозрению в исчезновении Супруна, а возможно и его убийстве. Распишитесь здесь. И Вы тоже, – кивнул в сторону москвича Царев.

Никоновцы внимательно прочитали протокол и поставили свои росписи.

Пакуева снова «окольцевали». Он улыбнулся.

– Валяйте, только ничего у вас не получится, гражданин начальник, я здесь ни при чем.

– Посмотрим.

Бригадир посмотрел на Рудакова. У того вся рубашка в крови. Засмеялся.

– Привыкай, брат. Издержки профессии, – и наклоняясь к столу, уже шепотом. – Срочно возьми пацанов и этих соседей – за жабры, пусть в отказ идут.

Рудаков кивнул, а «бугра»  увели омоновцы.

… Пацаны все сделали правильно, малость припугнули свидетелей, семейную пару лет пятидесяти. Достаточно было супругам увидеть крутые тачки и стокилограммовых громил с бритыми головами. От их «вежливых»  улыбок сквозило угрозой и могильным холодом. А лаконичная спартанская фраза: «если что – спалим», брошенная Хакасом, возымела действие на перепуганных стариков. Ведь дом – это самое ценное, что было у них, и лишаться крова на старости лет им никак не хотелось. Они дружно отказались от первоначальных показаний. Мол, обознатушки, ребятушки. И машина приезжала к Супруну не красная, а зеленая. И не иномарка вовсе, а отечественный драндулет. А за рулем сидел не коротко стриженый бугай, а рыжий, рыжий, конопатый, бородатый и горбатый…