Текст книги "В ходе ожесточенных боев"

Автор книги: Олег Мазурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Нажал на кнопку – отточенное лезвие выпрыгнуло из паза с характерным щелчком! Охранник его оценил.

– Да, неплохой…

Это были его последние слова. Лысый резким движением чиркнул клинком по горлу парня. Брызнула кровь. Алые теплые капли попали бандиту на лицо и пиджак. На горле охранника появилась красная полоса, которая с каждой секундой увеличивалась. Вместо крика бульканье крови и гортанное клокотания. Будто он поласкал рот. Парень схватился за горло. Глаза его вышли из орбит. Медленно опустившись на колени, он замертво завалился на бок. Вокруг шеи парня стремительно растекалась кровавая лужа.

Лысый открыл дверь, и тут же вовнутрь ввалились вооруженные люди. Перепрыгнув лестницу, они ворвалась в зал и окрыли бешеный огонь по присутствующим там людям.

В числе первых нападавших мелькнула туша «человекообразной обезьяны»  Шульца. Бочкообразное тело заметило Ника и прицелилось из пистолета «Зиг Зауер». Ник ушел вправо – пистолет погнался за ним.

Выстрел – ствол дернулся вверх и выровнялся. Снова выстрел и пистолет снова качнулся вверх и вернулся на линию прицела. На голом теле авторитета вспыхнули два красных маячка. Синие тату «гладиатор»  закрасилось пурпурным цветом.

«А сон в руку…»

Ник, несмотря на то, что в него попали две пули, сумел перевернуть с грохотом стол и дотянуться до упавшего пистолета с круглым стволом. Это была «Астра»  Никитина – старшего.

Свинцовый град усилился. Он достал авторитета. Но перед геройской смертью Ник успел застрелить одного из нападавших и ранить тяжело другого. А сам, изрешеченный десятками пуль, превратился в окровавленный труп. Перед тем как забыться вечным сном, Михаил успел мысленно прокричать.

«Как больно! Батя, где ты, помоги!..»

Вместе с преступным лидером были убиты Воронков, Латыпов и одна из девиц.

Шульц заскочил в боковое помещение. Бойцы грамотно сделал свою работу. В бассейне, в кровавом большом пятне плавали обнаженные трупы братьев Никитиных и одной проститутки. А на кафельном полу в большом количестве лежали желтые конусы стреляных гильз. Смерть не пощадили никого.

Впрочем, минуточку…

Из воды с шумом вынырнула проститутка. Ртом она судорожно хватала воздух. Видимо, она сидела под водой и пыталась перехитрить смерть. Но она же не чемпионка мира по задержке дыхания и не Ихтиандр. Воздух в легких закончился – пришлось всплывать. Увидев Шульца, путана сильно побледнела. И закричала. Дико и пронзительно. Бандит лишь зловеще ухмыльнулся и открыл беглый огонь. Он любил подчищать чужие огрехи. Булькнули на воде кружечки от патронов. Девица медленно погрузилась в воду, а потом всплыла мертвой.

…Шульц не отказал себе в удовольствии произвести контрольные выстрелы и в других мертвецов. Для Ника он даже не пожалел пяти пуль. Пустил их прямо в голову авторитету. И с нескрываемым наслаждением наблюдал, как голова Ника дергалась от выстрелов.

Мертвый лев не кусается.

* * *

Казбек донельзя счастливый набрал номер Ильина. Тот находился в Думе.

– Привет, Толстяк! Как поживает твоя жирная задница! Вставай, танцуй, веселись!

– Хорошие новости?

– Конечно! Южный фронт прорван. Генерал и его солдаты погибли! Хана им! Наш командир на лихом коне ворвался в тыл противника! Саяногорский заводик скоро будет нашим!

– Да, ты прав. Зам Воронкова – Копылов наш человек, он и будет рулить заводом и сделает его банкротом. А мы как его крупный должник купим с потрохами. Тимофей пока в Москве. Боится сюда ехать. А мы на него еще одно дело готовим. Мы его засадим все равно. Не засадим, так убьем. Власть в крае его уже не та. Ты вчера смотрел телик? Как тебе мой предвыборный ход с бабкой на базаре? Пиарщики постарались. «Анатолий Михайлович, попробуйте грибочки».  – «Знатные грибочки, я сам такие солю». У Ельцина были огурчики. А меня грибочки. Неплохо придумано! А рекламный ролик видел? «Он не даст грабить наш край! Выбирая его, мы выбираем порядок и законность!»  Обхохочешься.

– Молодца, Толстый. Давай двигайся! Жду тебя в Красноярске, засветись перед избирателями вживую…

– Обязательно. Я уже придумал, где денег срубим, когда я выиграю выборы.

– И где?

– Выпустим облигации Красноярского края на приличную сумму и разместим их на ММВБ. А там крутить вертеть будем.

– Дельно придумано. А я тоже кое-что придумал. Позвоню-ка я полковнику Горюнову. Пусть его верные псы-мусора берут базу никоновцев и пусть там обязательно найдут оружие.

– Хороший ход, уважаемый! Действуй! А как там «Норникель»? Люди Адамовича поставили своего человека на пост гендиректора?

– Поставили. Они ребята шустрые. Хорошо с нами контактируют. Сам Адамович звонил мне, сказал спасибо за поддержку в деле «Норникеля». Прикидываешь, его «Лидс»  идет на первом месте в чемпионате Англии. Был бы я моложе лет на двадцать, поросился бы в его команду. Глядишь, принял бы.

– Черт с этим футболом! Главное, Адамовичу не дать развернутся в нашей вотчине. Он еще тот проходимец. Палец в рот не клади, а то откусит по самый локоть.

– Не суетись раньше времени, Толстяк. Станешь губернатором, мы что-нибудь придумаем. Адамович нас еще плохо знает. Мы и его перехитрим. И комбинат вернем себе.

* * *

Заглушив автобусы, люди в камуфляжной форме бело-сине-черного цвета цепью двигались к тренировочной базе никоновцев. В руках – короткоствольные «калаши», на головах черные вязаные шапочки с прорезями для глаз. Минусинский ОМОН на задании. Впереди, «на лихом коне», капитан Моисеев.

Снег предательски скрипел под ногами. Поступили сведения, что на этой базе отдыха есть незарегистрированное оружие. Моисеев и раньше догадывался об этом. Но не было команды «фас». А теперь лидер группировки убит, погибли и «бугры», кто-то сидит, бойцы разбегаются по разным бригадам и по хатам. И вот поступил приказ полковника захватить базу и учинить обыск.

У Виталия играла кровь. Он словно находился на войне, в Чечне. И идет зачистка. Вот рядом с ним первый номер – гранатометчик– весельчак Паша, а вот и второй номер – рыжий бородач из Иркутска Махин по кличке Батька Махно, спокойный как удав. Вован из Дудинки. Лысый, страшный как гоблин. А там – «духи», «черти», «чехи». Стрелять туда. На поражение. Лихое время было. Страшное, ужасное, но хорошее. Прошлое не может быть плохим, даже если это война: ведь помнится всегда хорошее.

Вспоминал Моисеев и службу в СОБРе. Заря криминалитета. Залетаешь в сауну, а там бандюганы или новые русские. И первому по наглой толстой роже – хрясть! А потом второму по жирному бурдюку ногой – бац! Чуваки загнулись. Бросил их вниз и прижал коленом его башку к полу. Сразу шелковый становится и просит пощады. Уважали его шибко!

…Омоновцы постепенно окружали базу. Проникновение на ее территорию планировалось с трех сторон. Моисеев показал три пальца и махнул ими в западном направлении. Трое бойцов послушно выдвинулись на указанные командиром рубежи. Вверх снова взметнулись три командирских пальца и указали маршрут скрытого передвижения. Восточное направление атаки обозначили трое других омоновцев.

Моисеев и четверо подчиненных шли с юга. Они приставили лестницу к бетонному забору и ловко, один за другим, попрыгали на территорию базы. Мягко ступая и выставив вперед автоматы, они продвигались к сторожке. Оттуда доносились веселые голоса и звон бутылок. Неожиданно, на милицейский спецназ кинулись два добермана.

Пух! Пух! – едва слышно пропели глушители. Собачки, жалобно взвизгнув, навечно успокоились. Моисеев и бойцы ворвался в сторожку.

– Руки вверх! Лежать, суки! – громко заорали вязаные шапочки «ночь».

Ошеломленные бандиты застыли за столом.

«Тресь!»  – Моисеев смачно приложился к челюсти одного, второго огрел автоматом по шее.

Еще двоих бугаев омоновцы быстро сбили на пол и обездвижили грамотными ударами. Упаковав бандитов, милицейский арьергард открыл ворота, и во внутрь влетело еще десяток вооруженных людей в камуфляже.

Словно голодная саранча, учуяв поживу, милиционеры ринулись к коттеджу.

Рванули светошумовые гранаты «Заря»!

Выстрелы, окрики, топот ног, грохот!

Омоновцы выломав дверь, влетели в коттедж. Отлупили всех, кто там находился, положили на пол лицом вниз и заковали в наручники. Кому-то сломали ребро, одному отстегнули почку. У всех бандитов кровь на лице, синяки, царапины. Никто из них не ожидал внезапного нападения на базу спецотряда милиции. Сдались, практически без боя. Все десять человек.

Тайник не скоро, но все-таки нашли. Оружие разложили в зале и сняли на камеру.

На следующий день сюжет о захвате оружия в Красноярском крае крутили все информационные каналы центрального ТВ: «Дежурная часть», «Петровка, 38», «Криминал», «Преступление и наказание»  и др. Дикторы программ торжественно вещали.

– Одержана еще одна победа правоохранительных органов в борьбе с организованной преступностью. Окончательно разгромлена и повержена одна из самых жестоких и кровавых сибирских группировок – «никоновская». В Минусинске на базе отдыха найден склад с оружием и арестованы десять ее активных членов. На счету ОПГ более десяток заказных убийств. Лидер банды Никонов по кличке Ник, недавно был убит в результате мафиозных разборок в Саяногорске. А в том году, в октябре (наша программа сообщала зрителям об этом), пять человек из его бригады были расстреляны в Москве у казино «Метелица». В правоохранительных органах считают, что банда Ника тесно сотрудничала со скандально известным красноярским бизнесменом Тимофеевым, теневым королю края. В крае наметился новый передел собственности. Сам Тимофеев недавно вышел из Бутырской тюрьмы и предпринимает попытки удержать свою пошатнувшуюся империю.

* * *

– Золотые купола душу мою радуют, а то не дождь, а то не дождь, с неба слезы капают!..

Борман гулял в баре «Под елью»  на всю катушку. В мат пьяный, он с трудом держал в одной руке стопку с водкой, а в другой микрофон. Слезы счастья катились по его щекам. Ему подпевал его верный пес – Шульц:

– Золотые купола на груди наколоты, только синие они и не грамма золота!..

Авторитет был счастлив, как может быть счастлив человек, у которого наконец-то осуществилась мечта. Он победил Ника! Чистым нокаутом! Боковой удар прямо в висок – и противник, не приходя в сознание, умирает! Спасибо Русику и Шульцу! Порадовали старика. Отомстили они за него этой тимофеевской шестерке за все унижения и страхи на протяжении двадцати пяти лет.

Теперь нет комплекса Ника. Испарился комплекс. И будто крылья за спиной выросли. Он – первый в городе! Он – чемпион! Он – победитель!

– Шульц, ты мой лучший кент! Ты молоток! Порадовал старика! За тебя, братуха!

– Мы уже начали дербанить империю Ника. И забивать стрелку некому. Северянин в тюрьме. Другие влиятельные бойцы шифруются. Пехота разбегается, словно крысы с тонущего корабля. Некоторые перешли к нам. Хмеля и еще двоих отмудохали в травму попали. Одного пехотинца насмерть резанули. А второго утопили!

– Отличная работа, Шульц! Я верил в тебя! Кота нашли?

– Пока нет. Он как в воздухе испарился вместе семьей.

– Ищите его, переройте всю землю, но найдите! Только нужен мне он живой. Мне за него много заплатят. Как там дела с отступником Шаром?

– Не внял он нашему последнему предупреждению, грозился свою метлу поганую развязать, но мы его опередили. Шар пошел свою собаку выгуливать, а там Длинный. Валун был на подстраховке. Пиф-паф, ой-йо-йо-ой, умирает Шарик мой. Прямо на лестничной площадке и кончили его, тихо и аккуратно. Его ротвейлер даже не гавкнул.

– Молодца, Шульц, твои люди меня радуют, хорошие бойцы, не то, что у Бороды, Хохла или Лысого, не говоря о покойничке Кощее. Кстати, потом, через своих шестерок намекни бабе Шара, чтобы все цацки, фатеру и точилу вернула нам, в общак.

– А если заупрямиться?

– Напомни ей историю про жену черногорского положенца Коржа. Та дура, после того как исполнили ее муженька, пришла к его правой руке – Семе, который и укокошил своего шефа, и попросила долю Коржа в бизнесе. Ты помнишь, что с ней потом было?

– Не-а…

– Следующей весной оттаяла первым «подснежником».

– Понятно.

– Привезли никоновскую шлюшку?

– Угу, шеф, все ништяк.

– Давай ее сюда.

Сегодня прихоть Бормана – это поиздеваться над гражданской женой Никонова. В рамках затянувшегося празднования своей победы над злейшим врагом. И его «шестерки»  постарались уважить его причуду. Подкараулили Светлану на улице, схватили и затащили в машину. И вот она здесь. Рот заклеен скотчем, руки связаны. В ее глазах царит ужас и слезы. Она понимала, что ей не выкарабкаться живой из логова Бормана.

Обидно умирать молодой. К тому же не увидит она, как вырастит ее трехлетний сын. Что с ним станет? А ее гражданский муж – Ник – и подавно: спит он уже давно в земле сырой. Лучше разбежаться и удариться из-за всей силы головой об стенку или напороться на нож. Или выкинутся из окна. Чтобы не мучиться. Но крепко ее держат подонки Бормана. Надежно связаны ее руки. И низко над землей. Нет ни единого шанса!

– За победу!..

Последняя стопка окончательно подкосила могучие силы авторитета, и он вырубился. Но Свету это не спасло. Шульц и его кодла вдоволь над ней поиздевались и зверски ее убили.

…Через год рыбаки случайно выловят в Енисее железную бочку с обезображенным трупом девушки. Но никто в распухшем теле не сможет опознать Свету. Похоронят ее в братской могиле, с неизвестными бомжами и алкоголиками. А Светиного малыша вскоре после ее исчезновения заберут в детдом.

* * *

Художника пробудил телефонный звонок. Он с трудом открыл отекшие веки. Рядом с ним лежала какая-то незнакомая блондинка, растрепанная и голая. Он снова напился вчера. Сильно переживает, что Ника убили. И заглушает горе алкоголем. Из друзей теперь у него остался лишь Северянин.

Художник узнал голос Тимофеева.

– Алексей, ты живой?

– Скорее да, чем нет.

– Алексей, приезжай ко мне на дачу. Дело есть.

– Хорошо, Николай Леонидович, скоро буду…

За окном шумело запруженное автомобилями Варшавское шоссе.

Художник умылся холодной водой. Намочил полотенце, обтерся. Кончиками пальцев растер торс. Насухо. Сразу одел футболку. Приятное тепло разлилось по телу. Тщательно почистил зубы, гладко побрился, надушился лосьоном «Нивея». Заварил крепкое кофе, есть после вчерашней попойки не хотелось. Надел костюм, водолазку. Не стал будить блондинку – вечером попользуется. Взял такси и не замедлил появиться пред ясными очами своего работодателя.

Тимофей встретил его со скорбным лицом.

– Я понимаю твое горе, Алексей. Я сам переживаю. Ценил я Ника очень. Пусть земля ему будет пухом. Артур! – Тимофей позвал телохранителя. – Принеси водочки.

Артур принес на подносе графин с двумя рюмки водки и порезанные дольки лимона. Они помянули Никонова. Помолчали с минуту. Тимофей заговорил твердым и жестким тоном.

– Слезами горю не поможешь, Алексей. Тем более, зеленым змеем. А дело Ника не должно захиреть. Раздербанят его вотчину. И людей его загубят напрочь. Значится, тема такая, Леша. Поедешь в Минусинск. Скооперируешься с Северянином, потолкуешь с пацанами. Твоя задача – ликвидировать Бормана и его бригадиров. С оружием и деньгами я помогу. Понятно? А Прибалтика займется Ильиным. Тем более вы уже наметили его маршруты и явки. Дело закончат квалифицированные исполнители.

– Конечно, Николай Леонидович, я все понял

– Если надо, я тебе в помощь пришлю с пяток пацанов-профессионалов. Кто – хороший подрывник, кто – снайпер. Хотя у вас есть классный снайпер. Я его к себе переманю. Мне за границей спецы нужны. Держись постоянно на связи со мной и с Ферзем. Береги себя.

На следующий день серебристый лайнер компании «Красноярские авиалинии»  уже нес порученца Тимофеева по кличке Художник в родные пенаты навстречу опасности и смерти. Миссия должна быть выполнима! Борман должен умереть!

* * *

Новое городское кладбище за год заметно расширилось. Люди умирали в массовом порядке. Причины смерти были разными: кто-то погиб в автокатастрофе, кто-то от передозировки наркотиков, а кто-то от ядовитого денатурата или ножа собутыльника. Трагическая случайность, трагическая нелепость. Иной отдал концы после продолжительной тяжелой болезни, другой – от безнадежной старости. Самый грешный покончил жизнь самоубийством. Но Рудаков считал, что большинство усопших просто не выдержали жизни. Этому способствовала неблагоприятная социальная и экономическая ситуация в стране. Антинародные реформы, кризис за кризисом. Война в Чечне, массовая безработица, разгул криминала. Миллионы людей выкинуты на помойку истории. Вот и спасаются от суровой действительности алкоголем или наркотиками. Самое страшное, что вымирает в огромном количестве молодое поколение – будущее нашей страны. Смертность в России уже давно превысила рождаемость. Рожать женский пол тоже не хочет: кому охота плодить нищету. Самим бы выжить и не сдохнуть.

А тут еще бандитские разборки подкидывают свеженьких покойников…

Художник стоял возле памятника Михаилу Никонову. Памятник представлял собой черную большущую плиту из гранита с бело-золотистым барельефом авторитета. Золотистыми буквами были выведены фамилия, имя, отчество покойника. Дата его рождения и смерти. Чуть пониже – эпитафия, фраза из его любимого фильма «Гладиатор»: «Нам всем улыбается смерть, мы же можем улыбнуться ей в ответ».

Никонову всегда нравились сильные, бесстрашные герои, особенно воины и полководцы Древнего Мира: Ганнибал, Спартак, Цезарь, Леонид. В седьмом классе, Михаил несколько раз подряд смотрел американский фильм «Викинги»  с Кирком Дугласом в главной роли. Нику импонировал дерзкий, волевой Эрик – вождь викингов. Миша тогда попросил Лешу нарисовать шариковой ручкой ему на плече изображения викинга с мечом. На языке криминального тату это означало, что человек склонен к жестокости и насилию. (Лица с такими татуировками в исправительных учреждениях называют «бойцами») . Тогда, в своем стремлении носить рисунок воина на плече, Миша подражал брату-уркагану.

…Блеклое разноцветное море из засохших цветов – роз, астр, гвоздик, тюльпанов и хризантем – омывало со всех сторон надгробье. А зелено-розовые венки с черными лентами «от братвы»  и «от друзей»  возвышались над морем, словно гигантские парусники…

За плитой, как за командиром, выстроилась шеренга памятников поменьше. Никоновские бригадиры: Рыжий, Хакас, братья Никитины. Здесь и венков поменьше и цветов. За могилами бригадиров – скромные обелиски. Здесь похоронены «пехотинцы»: Повар, Амбал, Сапог, Федор, Худой, Стиляга. Не хватало на этом кладбище еще трех могил. Афганца, Еврея и Макса. Их погребение состоялась у них на Родине, в селе Большая Инея и городах Сорск и Лесосибирск. Итого – четырнадцать человек. И еще пять людей Бормана на старом кладбище. Плюс Скула и Матвей, Тихон, один казбековец, что погиб в Саяногорске, Воронков, трое его охранников, два киллера из Новосибирска и шесть столичных и сибирских проституток. Да, еще случайная жертва – старуха Шапокляк. Еще ранее, губернатор, его двое телохранителей, мэр и его любовница. Сорок одна жертва алюминиевого передела.

Колоссальная цифра!

Да, искупил Сын Божий своим распятьем грехи наши, но по-прежнему себялюбив и грешен человек. И творит он зло ради своей цели! Ведь «у ненасытимости две дочери: «давай, давай». И у амбиций. Воистину, маленькие деньги пахнут потом, а большие деньги – кровью! Но «кто роет яму, тот упадет в нее; и кто покатит вверх камень, к тому он воротится!»

И это истина.

Рудакову было трудно поверить, что еще недавно он вместе с одноклассниками попивал водку, веселился, шутил, ездил на разборки. А теперь их нет. Нет. Остались только кости, прах и воспоминания о них. Души товарищей, по всей вероятности, улетели в ад.

Через сотню лет, может быть, в России все перевернется с ног на голову, и придут к власти коммунисты или фашисты. Будет другое время и другие герои. И никто уже вспомнит «героев»  криминальных сражений конца двадцатого века. Как не помнят в настоящее время героев братоубийственной гражданской войны, особенно представителей Белой гвардии.

« Моя смерть тоже не за горами»,  – тоскливо подумал Художник.

Тем более теперь, когда он стал порученцем Тимофея и координатором разбитой группировки. Казбек и Борман мечтают его завалить. И если он хочет остаться в живых, ему их надо опередить.

Как говорил Миша, не дрейф – прорвемся! Не паникуй, Леха! Чего быть, того не миновать! Не надо бояться смерти. Как говорят самураи: «Кто держится за жизнь, тот умирает. А кто не боится смерти, тот живет!»  К тому же, по убеждению Рудакова, смерть запрограммирована. На то Божья воля. Кто-то умирает от паленой водки, кто-то поскальзывается и разбивается в ванной, кто-то давится банальным сухариком или косточкой.

Вот, например, его двоюродный брат Аркадий.

Служил в «горячей точке», в Карабахе в составе спецназа ВДВ. Охранял армян, ходил в разведку, воевал. Однажды попал он с одним сослуживцем в плен к азербайджанским боевикам. Сослуживца убили, а Аркадий кинулся с обрыва вниз в кусты и смог убежать. Вслед ему понеслись торопливые выстрелы, но не достали его. Несколько дней он пробирался к своим, и в конце концов вышел на них, голодный, в изодранном камуфляже и весь поцарапанный. А нашел Аркадий смерть на гражданке, в Туве, от ножа аборигена, в банальной драке. Скончался от потери крови. Тувинцы – частники принципиально не останавливались, а городской автобус слишком долго ехал до больницы.

И его, Лешина, смерть придет вовремя. Миг – и тебя нет! А там вечная темнота. Тем более, он ее уже заглянул в эту вечность. И не капельки не было больно, лишь ощущение неземного спокойствия и блаженства. Так что успокойся, Леша. Собери всю свою волю в кулак и в бой!..

– Художник, – вывел его из раздумья Северянин. – Держи стакан. Помянем босса и кентов.

Кот, Хмель, Амбразура, Ворчун и еще три пацана из никоновской группировки в унисон выпили. Закусили.

– Казбек и Борман ответят за это, – мрачно сказал Северянин.

Недавно его выпустили из тюрьмы за недоказанностью преступления. Гарик заряжал кого надо, сколько надо и виртуозно молотил языком на суде. Молодец, адвокат. Отмазал.

– Эти твари дорого заплатят за гибель наших пацанов, – яростно заговорил Северянин. – Сначала Бормана замочим, потом к Казбеку подберемся. Художник, они ищут тебя, хотят прикончить. Так что будь осторожен. На одной хате не ночуй дважды. Меняй явки. А пацаны тебе помогут.

– Я врубился, Юра. Спасибо. Ты наверно знаешь, кто меня прислал и зачем. Так вот, Юрок, наша задача грохнуть этих ублюдков, и вернуть наши территории. Если все будет пушисто, я вернусь в Москву, а ты станешь лидером нашей группировкой. Тимофей за тебя. И братва, я думаю, тоже поддержит твою кандидатуру. Как ты на это смотришь?

– Положительно.

– Тимофей поможет нам с бабками и с оружием. Скоро придут стволы. На всю бригаду. Пусть пацаны по хатам сидят, ждут условного сигнала. Час придет – и мы все быстро соберемся. Покажем этим сукам, где раки зимуют.

Послышался шум моторов. Братки нервно зашевелились. Северянин напрягся. К ним приближались два джипа.

– Атас, Художник! Кажется, к нам гости!

Рука Рудакова потянулась к пистолету. Северянин достал «Вальтер». Остальные извлекли на свет обрезы и помповики.

– Это Шульц и его отморозки. Сейчас мы все здесь ляжем.

– Это мы еще посмотрим.

«Сузуки»  и «Ниссан Патрол»  резко затормозили около памятников. Стекла внедорожников поехали вниз. Оттуда высунулись стволы АКМ.

– Кранты нам, Художник, не отстрелятся. С голой шашкой на танки? У них – «Калаши»  и лимонки, наверно, имеются.

– Кого-то из них мы тоже положим.

Защелкали оружейные затворы. Пальцы застыли на курках. Фитиль ненависти и смерти был зажжен. Еще мгновение и запал вспыхнет! Мозг отдаст приказ указательному пальцу. Боек ударит в капсюль, зазвучит канонада, и полетят косяки перелетных латунных птиц, ища теплые места на теле людей. Начнется кровавая бойня!

«Вот и пришел твой последний час, Леша!»  – уныло подумал Рудаков. – «Жалко, что Катю напоследок не увидел…»

Бикфордов шнур все тлел. Лица у всех напряжены, нервы на пределе, зубы судорожно свело страхом и ненавистью.

– У кого очко крепче? – усмехнулся Северянин. – Помирать так с музыкой!

Он стал насвистывать какую-то мелодию.

Шульц не отдавал приказ на поражение живой силы противника. Он взял «рекламную паузу». Художник не выдержал.

– Эй, Шульц, мочить что ли нас собрался?! По беспределу работаешь?! А как же понятия? Воровской кодекс? Ведь сорок дней не прошло. И здесь у нас не толковище, а поминки по нашим пацанам. А завтра-послезавтра можешь завалить меня, если сможешь. А, Шульц? Ведь мы просто так не сдадимся. Кого-то из твоих точняк положим. Ты же не отморозок, Шульц, а человек с понятиями. Пораскинь мозгами, Шульц!..

А в ответ тишина. Развязка близилась.

Но стволы вдруг дружно исчезли. Послышалось гудение автоматики. Тонированные боковые стекла поплыли вверх. Джипы зарычав двигателями, продолжили свой путь. По-оленьи прыгая на песчаных ухабах и раскачиваясь на упругих подвесках.

Напряжение спало.

– Ух, пронесло, – выдохнул облегченно Пакуев. – Покрошили бы нас они в мелкую капусту. А ты, молоток, Художник, развел его по понятиям.

– Ну, сука, Борман! Умоется кровавыми слезами, тварь!

Ангел-хранитель Рудакова в очередной раз поладил с ангелом смерти. И Художник остался жить. Как говорится: «Умри, но не сегодня!»

Вековые сосны шумели над головой. Свежий ветер раскачивал их зеленые махровые лапы. Ранняя оттепель. Ожили птицы, ручейки. Снег почернел и местами растаял, обнажив желтые пожухлые пригорки и косогоры. Белые торосы оккупировали овраги и буераки. Мрачное настроение Рудакова перешло в умиротворенное. Природа всегда утешает, когда наблюдаешь за ней. Словно и не было недавнего инцидента. И он не работает бандитом, и не ждут его киллеры Бормана за углом. Какой-то интересный и в то же время ужасный сон или фильм. Словно все это не с ним происходит, а с придуманным героем. Но, к сожалению, этого героя придумала жизнь, жизнь настоящая, а не виртуальная.

Господин Рудаков, жизнь подана! Или кушайте сие блюдо или откажитесь от него! За все заплачено!..

* * *

Шульц сидел в коттедже пахана. Скромный двухэтажный домик наполовину из дерева, наполовину из кирпича. Высокий деревянный забор. Немногочисленная охрана.

Борман попивал чай с лимоном. Авторитет отходил после нескольких запойных дней. Празднование победы затянулось.

– Люблю крепкий чай, сладкий с лимоном. Готов выпить литр чая. Пот прошибает, похмелье уходит. А к вечеру массаж и банька. Как там дела обстоят, Шульц?

– Все тип– топ, шеф, никоновцы сдают свои рубежи без боя, их вотчина отходит к нам. Бабок стало больше. Магомет, правда, увел у Ника магазин «Алена». Наехать на него? Забить стрелку?

– Пусть пока резвится. Разберемся с людьми Ника – дойдет очередь до него.

– Я Северянину на стрелке сказал, что ТЦ «Сибирь»  отходит к нам. Он настаивал на десяти процентах. Я назначил ему пять.

– Хер ему, а не пять процентов. Пусть переходит ко мне или уматывает из города. А то все равно замочу. Как говорил генерал Лебедь: «Двое пернатых в одной берлоге не уживутся». Назначим никоновским авторитетным пацанам стрелку и покрошим их из автоматов, как пить дать. Шульц, а где, Художник? Кот?..

– Я их засек на кладбище. Поминки справляли по Нику.

– И ты их не замочил?!

– Но, шеф, это не по понятиям.

– Что?! Не по понятиям?! Мочить их надо козлов везде и всюду.

– Ты же глава города, ты в авторитете. Молодые пацаны тебя будут больше уважать после таких акций и даже колеблющиеся никоновцы пойдут под твое крыло. Мы же все равно Северянина и его шестерок заземлим наглухо. Сила на нашей стороне. Знаем, примерно, где Северянин и Художник появляются. А вот Кот опять ускользнул, падла, как сквозь землю провалился. Зато их адвоката побили – лежит теперь в больнице. Он Северянина отмазал, конкурента нам подкинул.

– Эх, Горюнов, Горюнов, обещал его не выпускать. Ладно, все равно с Северянином разберемся. Найди Кота, Шульц, а то я разозлюсь не по-детски. Недавно откинулся бывший никоновский киллер Серегей Миллер по кличке Баум. Тот, что с Измаилом и Шатурой Абдулу и его корифанов грохнули. Спец он хороший, надо его уговорить к нам перейти.

– Понял, шеф, съезжу к нему.

– Как там с имуществом Шара? Разрулил ситуацию?

– Все ништяк, шеф, телка оказалось понятливой, забрала двух своих спиногрызов и – к мамке, в деревню. Точилу я уже отдал Длинному, а в квартирке бойцы Хохла поселились, парни деревенские, жилья у них в городе нет.

– Молодца, Шульц, действуй в том же духе.

Зам его согласно кивнул.