Текст книги "В ходе ожесточенных боев"

Автор книги: Олег Мазурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Я, я… – заблеял ошеломленный чиновник.

– Вот и ништяк, фраерок, я думаю, ты врубился в тему и все сделаешь как надо.

И неизвестный собеседник прервал телефонный разговор.

«Барыга»  являлся подшефным коммерсантом законника Казбека, и если бы Ильин не предал значения анонимному звонку, то подверг бы семью смертельной опасности, а сам бы мог, в лучшем случае, оказаться на больничной койке, в худшем – с дыркой во лбу. Анатолий благоразумно предпочел забыть о торговце. Но, к его несчастью, об этой сделке узнал его шеф, старый партиец, и с треском уволил махинатора с работы.

Наступили черные дни для экс-чиновника Ильина. К госкормушке его не подпускали, работы хорошей не было, а бизнес изначально не заладился – наехала налоговая полиция. Деньги, «нажитые честным и непосильным трудом», быстро таяли. В семье начались хронические скандалы, запахло разводом. В довершении ко всем своим бедам Толя разбил свою «японку», и сам чудом остался жив.

И тут на горизонте возник Казбек – источник всех его страданий. Предложил Ильину с ним поработать! Вору нужен был не особо щепетильный, но башковитый финансист.

– Ты можешь кидать, кого хочешь и как хочешь, главное, лавэ мне зарабатывай, – доходчиво объяснил пахан Анатолию. – А «крыша»  у тебя всегда будет надежная, без фуфла говорю. Слово вора.

Ильин не стал долго ломаться – согласился.

– Идет, – сказал Ильин. – Будут тебе деньги. Только дай срок. Я что-нибудь придумаю.

– Вот и ладушки, – обрадовался законник. – Я думаю, дела у нас пойдут. Ты пацан сообразительный, ушлый, сварганишь какую-нибудь аферу…

Первоначально, Ильин на бандитские деньги организовал финансовую пирамиду: инвестиционный фонд «Надежда». Собрал у населения вклады и временно исчез. Правоохранительные органы арестовали лишь зиц-председателя фонда, а Казбек положил в общак крутые бабки, Толя тоже не остался в накладе.

Потом по краю, как одуванчики весной, разрослись многочисленные пенсионные, инвестиционные фонды-«з аманухи», коммерческие банки-«м иражи»  и фирмы-«п устышки». Аккумулировав за непродолжительный срок народные средства, они лопались как мыльные пузыри. «Капуста»  оседала в каком-нибудь кипрском или швейцарском банке. Возмущенное население осаждала здания МВД и прокуратуры, а Казбек радостно потирал руки: « золотая курочка»  – Ильин – «нес золотые яйца». Благосостояние группировки стремительно и верно росло.

Ильина законник потом пропихнул в Краевую думу, а через год – в Государственную. Анатолий уехал в Москву. Там он с Казбеком организовал банк «Росинтент», паевый фонд «Эльбрус»  и страховую компанию «Звезда». Через эти финансовые структуры отмывались криминальные деньги казбековской ОПГ.

Финансово заматерев, концессионеры обратили жадные взоры на тимофеевские владения. Оба жаждали больше власти, больше денег. Казбеку надоело быть вечно вторым в крае, а Ильину все настойчивее грезился пост губернатора края. И партнеры решили: пора свергать со своего трона алюминиевого короля. В этом деле Казбеком двигали и личные мотивы…

* * *

Перестройка перешла от дебюта к миттельшпилю. Преступное сообщество рэкетмэнов Сибири все ширилось, крепло и развивалось. Гигантский спрут по прозвищу Тимофей протянул свои безжалостные щупальца к Саяногорску. Он намеревался взять под свой контроль мелкий и средний бизнес города. Для осуществления этой акции авторитет привлек под боевые рэкетирские знамена бригаду спортсменов из Минусинска: Ника, Хакаса, братьев Никитиных и др. (Никонова Тимофеев прекрасно знал по своему боксерскому прошлому: когда-то они вместе выступали за сборную края и даже жили в одном номере.)

Казбек с той же целью направил в Саяногорск своего брата Арчила с десятком боевиков. Но Чаладзе-младший «упорол»  серьезный «косяк»: подрался в пьяной драке с местным русским парнишкой и «случайно»  пырнул его ножичком. Точно в печень. И насмерть.

Тимофей, узнав об этом инциденте, быстро сориентировался. Его люди стали ходить по дворам и поднимать сознательных граждан на борьбу с кавказцами.

– Черных вон из города! – кричали одни.

– Бей, чурок! – вопили другие.

А третьи подзуживали:

– Отомстим за наших! Мочи, носорогов!

– Мочи, носорогов! – подхватывал народ. – Смерть пиконосам!

– Месть! Месть! Месть! – неслось отовсюду.

Город «встал на уши». Толпы жаждущих мести саяногорцев во главе с бандюганами хватали кавказцев на улице, избивали их до потери пульса, громили их магазины, квартиры, дома. Милиция смотрела сквозь пальцы на это самоуправство: сами сочувствовали.

Арчил и его бойцы убежать не успели. Несмотря на то, что грузины были вооружены, озверевшая толпа, среди которой мелькали красно-белые адидасовские костюмы, попросту смяла их и забила металлическими трубками, а машины «носорогов»  подожгла. Арчилу проломили голову в двух местах, сломали челюсть, ключицу, ребра, переломали ему руки и ноги, превратив его тело в кровавое месиво. Чужеземный душегуб и двое его подельников скончались на месте, остальные попали в травматологию.

Всем живущим в городе кавказцам представители народных масс с коротко стрижеными затылками предложили в течение двадцати четырех часов покинуть Саяногорск. Насмерть перепуганные кавказцы, забрав все самое ценное, спешно покинули город. Все до одного, даже изувеченные боевики.

После этой акции Тимофей приобрел славу борца – освободителя против ненавистных кавказцев и легко подчинил своей группировке коммерческие структуры города. А Казбек с тех пор поклялся отомстить Тимофею за своего брата. Долгое время теневой король края был ему не по зубам. Два покушения на конкурента окончились полным провалом: подвели исполнители. Но теперь Казбек почувствовал свою силу и решил – пора!..

* * *

Ильин и Чаладзе, словно заправские генералы, разработали чуть не целую армейскую спецоперацию. Первым делом они ударили по центру вражеских сил. Казбек отыскал экс-подручного Тимофеева Тихона и посулил ему хорошие деньги за показания против бывшего шефа, а также охрану и выезд на ПМЖ в Канаду. Тот согласился. И вот главнокомандующий неприятельской армии схвачен в и ждет своей участи в Чехии. Плачет по нему в России «Лефортово»  или «Матросская тишина». А там неволя или смерть. Или отказ от собственности.

Застрелен и тимофеевский «генерал»  Захаров. На весну назначены губернаторские выборы. Ильин спит и видит себя уже себя в кресле губернатора. А в победе своей Толстяк не сомневается. Сильные конкуренты устранены, а деньги сделают свое дело.

Money talks! (Деньги имеют силу!)

Второй удар межнационального альянса пришелся по северному крылу тимофеевской группировки. Взорван «генерал»  Хотьков. «Норникель»  под прицелом Атаке подвергнутся директора и главные акционеры АГКа и КрАЗа. Грядет «заказное»  банкротство предприятий края.

На южном фронте пережил покушение еще один «генеральский чин»  – Никонов. Устранить Ника поручили его злейшему врагу – Борману. Но южный фланг устоял: Ник остался жив. Повис пока в воздухе вопрос и с Саяногорским алюминиевым и Саяногорским мраморным заводами. Но это досадная мелочь для Казбека и Толстяка по сравнению с теми грандиозными успехами, которых они достигли.

И теперь они, развалившись в мягких креслах, за бокалом дорогого виски, отмечали свою славную викторию.

– За победу, Толстяк! – поднял бокал Казбек и чокнулся с Ильиным.

– За победу! – радостно подхватил тот.

Выпили.

– Тимофей у нас вот где! – Казбек показал сжатый кулак. – Заставим отдать его свои побрякушки, акции – шмакции, после замочу его прямо на киче. Поквитаюсь с ним за моего брательника.

– Точно, Вахтанг, теперь мы на коне. Мы – хозяева края! Хотим, казним, хотим, милуем, – радостно вещал бывший комсорг.

Вор его поддержал.

– Ты прав, Толстый, – и тут же удовлетворенно добавил. – Ништяк, а, сработал мой любимчик Русик? Завалил Захара как по нотам.

– А мой Чекист? Тоже неплохо постарался. Как говориться, их обугленные тушки нашли тимуровцы в кустах…

– Да, правильно говорят, нет человека – нет проблем. Всего двух человек убрали и одного посадили, а как свободно стало дышать в крае. Король спекся, империя развалилась. Да здравствует новый король, точнее, короли. Остался Ник. Он опасный, сука, он может за Тимофея подписаться. Но мы его пришьем. По-любому! Его исполнит Борман. Я его уже зарядил «гринами».

– Пришьём, как пить дать, – согласился Ильин. – А там и СаАЗ наш. Посадим наших людей в правление, а Бормана контролировать завод заставим.

– Точняк, Толстый. А пока начинай шевелиться по поводу выборов. Кресло губернатора нам не помешает. Давай, за нас, за победу!

– За победу!

Они снова выпили.

* * *

Капризная природа старой доброй Англии решила побаловать футбольных фанатов погожей погодой. Манчестер на уикенд простился с дождями и туманами, и окунулся в ясный, безоблачный денек. Сегодня в городе был великий праздник – большой футбол!

Мужчина славянской внешности, с запущенной небритостью, горделивый и осанистый, рассеяно наблюдал из VIP-ложы за происходящим на поле стадиона «Олд Траффорд». Одет он был в зеленую рубашку и шикарный темный костюм «Kilgour», стоимостью в шесть тысяч долларов. Деловой ансамбль нувориша дополняли зеленый галстук, сверкающие на солнце платиновые запонки, инкрустированные бриллиантами, и платиновая заколка для галстука с изумрудом.

Переполненная спортивная арена гудела, словно растревоженный улей. Играли лидеры английской премьер-лиги: «Манчестер Юнайтед»  и «Лидс». Мужчину результат матча вполне устраивал. И радовал. Его команда в желтых футболках – «Лидс»  (а он являлся ее владельцем) вела с разницей в два мяча, а до окончания основного времени оставалось десять минут. Даже неискушенному болельщику было ясно, что желторубашечники выиграют.

Русского олигарха больше занимал разговор по сотовому телефону.

Диалог нувориша с неизвестным собеседником шел на русском языке. Магнат не боялся быть услышанным и понятым. Ведь его соседи – важные и чопорные англичане – ни черта не смыслили в «великом и могучем».

– Да, генерал, я говорил с Самим. Он обеспокоен недавними громкими преступлениями. Убиты высокопоставленные чиновники: губернатор Захаров, мэр Норильска Хотьков, невинной жертвой оказалась и популярная телеведущая Сигаева. Заведено дело на главу КрАЗа Тимофеева. Что там, в конце концов, в Красноярском крае происходит? Новый алюминиевый передел? Война? Что за криминальные структуры за этим всем стоит? Президент явно недоволен работой правоохранительных органов. И задает вопрос: МВД контролирует наш отечественный криминалитет или делает вид, что контролирует? Или оно беспомощно перед лицом распоясавшихся отморозков?

– Мы возбудили уголовные дела, Олег Романович, подключили прокуратуру, ФСБ… Ищем. Собираем материалы. Мы разберемся, не сомневайтесь. Так и передайте президенту.

– Генерал, мне нужен полный расклад, вернее, я неправильно выразился, исчерпывающая информация об основных красноярских ОПС и ОПГ, о ведущих бизнесменах, о влиятельных чиновниках. Особенно, о тех чиновниках, кто поддерживает Тимофеева. А также, кто какой завод «держит», сколько акций у государства (в процентном отношении), и сколько у Тимофеева или других частников. Составьте досье на убитых. Их контакты, коммерческие дела, любовницы, друзья, недруги. И естественно, я хочу знать, кто их заказал. Мотивы преступления. Дело это государственной важности. Дело поставлено под контроль самого президента. Не каждый же день у нас убивают высокопоставленных чиновников. Постоянно докладывайте о ходе расследований, генерал. С беспределом в России надо кончать. Если Вам еще дорого кресло министра МВД…

– Есть, Олег Романович. Ваши пожелания примем к сведению. Будем стараться…

– Постарайтесь, генерал…

Гол!

Олигарх радостно вскинул руки, а спортивный Колизей разом смолк. Нападающего «Лидса»  Видуку обнимали счастливые товарищи. На табло зажглись унизительные для «красных дьяволов»  цифры 3 – 0. Давно манкунеанцы не терпели на своем поле такое позорное и сокрушительное поражение.

* * *

– Убью, паскуды!..

Матерый урка Борман, он же Виктор Горбунов, пил горькую в «крышуемом»  им баре «Под елью»  и орал на подчиненных. Он был взбешен: заказ Казбека не выполнен. Клиент цел и невредим. «Правая рука»  Бормана – Шульц, отвечавший за подбор исполнителей, провалил дело, и он наказан.

Вот он с синяком под глазом шмыгает разбитым носом.

Обезьяна, да и только: волосатый, бочкообразное тело, длинные ручищи, мощная выдающаяся вперед челюсть. Только глаза – волчьи. Часто злые, хищные с зеленым сумасшедшим блеском. Но сейчас в них животный страх. А стоит Шульц как провинившийся ученик перед разгневанным учителем. Ни дать, ни взять, картина: «опять двойка!»  Боится нашкодивший «школяр»  скорого на расправу шефа.

Его шеф, смуглый синеглазый мужик, плотного телосложения, одет во все черное: пиджак, брюки, рубашка… Бычью шею украшает золотая цепь в палец толщиной. Золотозубый рот Бормана метает золотистые молнии. Авторитет кипит справедливым гневом:

– Ты мне фуфел не толкай, сука! Офоршмачился, пидор гнойный! Убью! Шкифы выну, падла!..

– Я исправлю косяк, пахан.

– Исправлю?.. Базарил, проблем не будет, парень опытный, в Чечне воевал, а он…

– Лоханулся, пахан…

– Лоханулся, базаришь?! Ты мою жопу подставил, гондон штопаный! Как я перед авторитетными людьми ответ держать буду? – Борман из-за всей силы ударяет кулаком по столу. – Убью, гнида! Пошёл вон, сучара!!!

Шульц стремглав вылетает из бара. Получать по физиономии ему больше не хочется…

Он мысленно проклинал своего подчиненного, бригадира Кощея. Вот тот-то и привел к Шульцу накосорезевшего потом фраера.

«Вот, шило! Ну, Кощей, тварюга, подвел под монастырь! Уверял меня, что пацан проверенный, профи. Сделает все аккуратно, чики-пуки, комар яйца не подточит. А получилось лажа, как в известной истории с покушением на местного бизнесмена Ходулича. Киллер по прозвищу Заяц, бывший воин-интернационалист, по ошибке, вместо коммерсанта убил шофера. А потом Зайца и его заказчика – Смутова, конкурента Ходулича, упекли за решетку на долгие годы. О чем базар, киллирюга – важнее звено в цепи «заказухи». И правильно его подобрать – это вам не два пальца об бетон. А Кощей мне подлянку кинул. Эх, взять бы эту крысу, волка тряпочного, коня педального, да об угол шмякнуть. Или рожу начистить. Хорошо, хоть догадался проколовшегося пацанчика убрать. Теперь горе-стрелок кормит рыб на дне Енисея. Но ничего, пара фингалов Кощею для профилактики не помешают. Будет знать, как кадры подбирать, да их проверять, а не водяру жрать на шару со своим кентами да в карты резаться».

У бормановского «бугра»  Кощея весь вечер пылали уши, а потом к нему заявился злой-презлой Шульц.

– Ну, брателла, готовься, сейчас я тебя на куски рвать буду!.. – и тяжелый кулак зама смачно приложился к носу подчиненного.

Брызнула кровь! Расправа над провинившимся бригадиром началась…

* * *

Витя Горбунов всегда являлся лидером уличных ватаг и отъявленным хулиганом – весь в покойного отца, (царство ему небесное!) буйного и неуравновешенного электрика здешнего завода вакуумных выключателей. Посадили его папашку за мокруху – убил в порыве гнева собутыльника. Отправили папашку по этапу в одну из Свердловских ИТК, где он благополучно почил навеки от туберкулеза. Мамашка пила сильно и под Новый год устроила Вите «подарочек»  – замерзла на улице в 30-ти градусный мороз. Опекуном Виты стал его дядя – учитель труда в средней школе N 15.

Виктор не любил родителей, поэтому сильно и не горевал по поводу их смерти. Загнулись и ладушки. Учиться он не хотел, да и мозги его не были приспособлены под учебу – проклятая наследственность алкоголиков-родителей. Поэтому и сидел он по два года в каждом классе. Вскоре хронического второгодника отправили в колонию для несовершеннолетних – сорвал с прохожего шапку, слегка его побил.

Появилась и первая наколка на плече Горбунова: « две ладони, закованные в цепи, держат розу», что означало – « 18 лет исполнилось в трудовой колонии».

Потом потянулись караваном новые сроки, новые татуировки…

* * *

Заклятому врагу Бормана – Михаилу Никонову тоже не повезло с родителями: отец любил закладывать за воротник, а мать умерла от рака. Миша ее совсем не помнил: ему тогда было всего два года.

Воспитанием мальчугана занимался его двоюродный брат Колян, «отрубивший»  в колымской зоне от звонка до звонка «пятерик».

– Бей первым, пацан! – учил его жизни фиксатый родственник. – Да так бей, чтоб противник твой не смог ответить. Лупцуй по шарам, кадык, бейцы…

И показывал, куда надо бить. Показывал Мише, как действовать ножом, кастетом, как из бутылки делать «розочку», учил «ботать по фене», пить, курить и трахать баб. Настырный подросток внимательно вникал во все, чему учил его братан. Курить и пить не понравилось – дыхалка давала сбои, а трахать понравились – приятно. Никонов начал стажироваться в уличных драках, жестких и бескомпромиссных, где нет правил, где всё по-настоящему и максимально эффективно.

Миша, чтобы одерживать победы над возрастными соперниками, сам изготовил кастет. Вылепил из пластилина формочку, сделал в горшке с фикусом оттиск кастета. Бросил отцовские грузила на сковородку, расплавил их, и залил полученную массу в углубление в земле. Получился славный свинцовый кастет.

Никонов во что бы то ни стало хотел быть сильнее всех. Чтобы поставить технику ударов с рук, он записался в секцию бокса в СПТУ, где два года оттачивал своё мастерство и стал перворазрядником. А чтобы классно бороться, пошел на секцию самбо. Обладая заводным характером и волей к победе, он и в этом виде спорта добился успехов – занял первое место на чемпионате Сибири и Дальнего Востока. Но потом бросил спорт ради криминальной карьеры.

Михаил приобрел вес в городе, его многие знали, побаивались и уважали. Через брата он знал всех блатных и воров в городе. Сблизился с криминальными королями города, братьями Молодыми. К этому времени Михаил, помимо приводов в детскую комнату милицию, имел две судимости.

В девятнадцать лет Никонов чуть не залетел за решетку: избил какого-то добропорядочного гражданина. Отмазался. Потом засветился на групповой краже. Скрывался год – поймали, посадили в СИЗО, осудили – а тут амнистия!

* * *

Первое знакомство и первое противостояние Горбунова и Никонова произошло в пятом классе на ледовой площадке школы-интерната. Так как средняя школа N 15 располагалась напротив интерната, Витя ходил к соседям погонять шайбу. Мише сразу не понравился наглый чужак.

– Эй, ты, куда прешь?! Это наш каток!

– А где здесь написано, что он ваш?! – дерзко ответил Витя.

– Сейчас увидишь!..

Несмотря на возрастное превосходство соперника, Миша отметелил его по полной программе. Больше Горбунов на территории детдома не появлялся.

Вторая стычка Горбунова и Никонова произошла у кинотеатра «Россия». Показывали французскую кинокомедию «Четыре мушкетера». Аншлаг был полный. В кассе билеты отсутствовали. Вокруг кинотеатра рыскала толпа в поисках лишнего билетика. А Мише на фильм попасть ох, как хотелось.

И тут он увидел Виктора с какой-то смазливой девчонкой в окружении своих верных «шестерок». Горбунов, оказывается, обладал заветными билетами. И тогда Миша докопался до Виктора, вызвав того на бой.

– Давай, один на один. Что, трусишь?

– Я? – делано изумился Витя. Ему не хотелось терять лицо перед верными слугами и подружкой. – А когда это я тебя боялся? В какие времена? Давай сразимся, в легкую.

– На кону билеты и твоя девчонка. Проиграешь – они мои. Идет?

– Идет!

Отступать Горбунову уже было некуда. Терять лицо перед верными шестерками он не хотел. И он принял вызов.

Михаил снова хорошенько отделал Виктора и по праву сильнейшего забрал добычу в виде голубых бумажек и смешливой куколки по имени Татьяна. Никонов с удовольствием посмотрел комедию – нахохотался до слез, а пошёл провожать девчонку – завалил в кусты и деловито отодрал.

С той поры Миша стал смертельным врагом Горбунова.

Чтобы одолеть Никонова, Виктор начал посещать секцию бокса в ДК «Геолог». Он и не подозревал, что Михаил тоже занимается боксом, и что они вскоре встретятся на ринге. А историческая встреча произошла на первенстве города.

– Ты ляжешь в первом, малахольный, – безапелляционно и дерзко заявил Миша сопернику. – Я тебя по рингу размажу!

– Посмотрим, герой! Не говори гоп, – запальчиво крикнул Витя, а сердце ойкнуло: «а вдруг проиграю».

Миша как в воду глядел: бой ограничился одним раундом. Михаил послал «мстителя»  в глубокий нокаут, развив у Вити и без того устойчивый «Никонов комплекс».

В восьмидесятые годы каждый из них возглавлял молодежные группировки бузотеров и хулиганов из разных частей города. Никонов верховодил в районе новостроек: «Малая Земля»  и «БАМ», а Горбунов – в Старой части города, в районах: «Болото»  и «Пристань». Остальными районами города занимались местные короли преступного мира – братья Молодые. Серьезными криминальными структурами эти банды назвать в то время было нельзя. Так подерутся стенку на стенку, похулиганят, побьют заезжего фраера или обчистят карманы у кого-нибудь. И все. В основном, выходки группировок носили стихийный характер. И милиции в то время сильна была и быстро наводила порядок. Хотя временами эти бандитская поросль причиняла правоохранительным органам города перманентную головную боль.

Когда началась криминальная революция, хватка правоохранительных органов немного ослабла, а ниша организованной преступности города оставалась вакантной: Братья Молодые отошли от дел, других «законников»  кого убили, кого посадили. Брата Никонова – Коляна насмерть запороли отверткой неизвестные. Борман и Ник попытались занять нишу. Отобрали крепких ребят и ринулись отвоевывать свое место под преступным солнцем, но каждый по-своему.

Борман со своей шайкой-лейкой занялся грабежом, проституцией, воровством, торговлей паленой водки. Ник пошел по другому пути, по-передовому. Сначала «криминальная «Зарница»  – наперстки. Начался автомобильный бум – кидалово желающих купить долгожданное авто. Стала зарождаться коммерция – взялся за рэкет.

Кадровая политика у них была тоже разная. Ник набирал к себе в бригаду дзюдоистов, боксеров, каратистов, прошедших «горячие точки»  вояк, бывших ментов– спецназовцев. У никоновцев даже существовал тест на профпригодность. Чтобы вступить в бригаду, кандидату в бандиты нужно было отыскать свежеиспеченного коммерсанта, ларек, палатку, магазин и поставить под крышу группировки.

Борман брал к себе откинувшихся уголовников, воров, шпану и безработных селян, уверивших в воровскую романтику. И тестов на профпригодность не существовало – брали всех подряд, главное – тюремный опыт или склонность к противозаконным действиям.

У Ника и костяк группировки что надо! Сплошь бывшие одноклассники: Северянин, Хакас, Рыжий, братья Никитины из параллельного класса. Спортсмены, качки. Держаться друг за друга. У Бормана помощники менялись как перчатки, и мало было толковых людей. Ник брал качеством людского материала, Борман – количеством.

У чьих боевиков вооружение лучше? Правильно, у никоновцев. Автоматы и пистолеты российского и зарубежного производства, снайперские винтовки и карабины, помповые ружья, взрывчатка, гранаты, бронежилеты. У бормановцев – с десяток подержанных «калашей», затертые «макаровы»  и «тэтэшки», дюжина винтовок, обрезы и ножи.

У Ника был свой киллерский спецназ (ответственный Хакас), разведка и контрразведка (Северянин и Рыжий), транспортный и юридический отделы (Никита Младший и Гарик), технический и финансовый (снова Северянин и Никита Старший). У Бормана – парочка помощников и никаких подразделений. Он сам себе и разведка, и контрразведка, и финансовый и юридический отдел. В общем, и швец и жнец и на дуде игрец.

Когда Ника заприметил Тимофей, дела первого круто пошли вверх. Подминая мелкие банды из близлежащих городов, расстреливая конкурентов, он занял господствующее положение на юге края. Теперь на криминальной карте провинциальной России, наряду с рязанской группировкой Слона, казанским синдикатом «Хади-Такташ»  Раджи, курганским преступным сообществом Нелюбы и Игната (куда входил и небезызвестный киллер N1 – Солоник), «уралмашевским»  «общественно-политическим союзом»  Хобота и тольяттинскими бригадами Напарника и Димы Большого, появилась и минусинская ОПГ во главе с Ником.

Борман понял: ему не быть первым в городе. Воевать с профессиональной армией Ника – занятие бесполезное и опасное. И временно смирился с этой ситуацией. Но временно примириться – не значить смириться. Втайне Борман жаждал отомстить Нику. За свои многолетние унизительные поражения, за страхи. Но когда шанс ему представился – он им не воспользовался.

Ник ловко увернулся от смертоносного удара в челюсть. И вновь очередной раунд за криминальным лидером.

Но в арсенале бывшего боксера Горбунова есть и другие удары, связки, комбинации. И он всё равно достанет Ника. Или сокрушительным апперкотом в челюсть или смертельным свингом в висок. Борман во что бы то ни стало выиграет матч-реванш! Век воли не видать!..

* * *

Москва. Жаркий полдень. У метро «Пролетарская»  стоял высокий черноволосый мужчина с тоскливыми серыми глазами и пил убойное пиво – «Балтика N 9». Пил не то слово, он просто «жрал»  его в больших количествах. Мужчина хотел налакаться. Вдрызг, до смерти, до поросячьего визга, до полного изнеможения. Ему было тяжело на душе, горько и обидно. Он тихо беседовал сам с собой, а вернее вел диалог с Богом.

– Господи, за что мне все это выпало? Чем я провинился перед Тобой? За что Ты меня наказал? За что?.. Почему Ты лишил меня любви, семьи, сестры? Почему я нахожусь в таком плачевном состоянии? Ответь, а, Боже… Если Ты есть на свете, то ответь…

Слезы показались на глазах у ищущего истину незнакомца. Продавщица сосисок и чебуреков опасливо посмотрела в сторону мужчины. Кивнула соседке, что торговала газетами.

– Напьются, а потом плачут. Глаза бы мои не видели этих алкоголиков! Надо милиционеров позвать. Чего доброго буянить начнет.

– Тут не ментов надо вызывать, а санитаров, – высказала свое мнение торговка-газетчица. – Видишь, сам с собой разговаривает. Не иначе белая горячка.

– Угу…

– … За что, Господи? За что? Ответь.

Методист юношеского центра «Родник»  Алексей Рудаков двенадцать лет назад перевелся в столичный педагогический университет из сибирского ВУЗа, чтобы постигать интересную науку «психология». Почти, как у молодого Льва Толстого, в его дневнике значились три сверхзадачи: стать доктором наук, жениться на москвичке или иностранке и пробиться в общество «comme il four». Пять лет, он работал по одной теме, мечтал об аспирантуре. Но в страну пришли новые экономические отношения, и Алексею пришлось забыть о науке. Денег катастрофически не хватало, мысли его только вращались вокруг слова «поесть»  и «купить себе сносную одежду».

Не захотел он жить в бедности – ринулся в «челночество».

Первое время вояжи в Польшу и Турцию приносили Рудакову хороший навар. Вырученных от продажи денег хватало с лихвой на аренду комнаты в самом центре столицы, на фирменные вещи, на хорошее питание и развлечения.

Женился на москвичке. Прописка, жилплощадь, все дела. Родилась дочка.

Алексей решил расширить свой бизнес, занял несколько тысяч долларов, чтобы открыть свой магазинчик, приобрел товар, но…. Наступил роковой августовский кризис 1998 года, и вся его жизнь пошла кувырком. Личные сбережения замуровали в банке СБС, а доллар стал поистине золотым. Кредиторы начали требовать свои денежки. О невозвращении долга не могло и быть речи – слишком солидная крыша курировала заемщиков.

Весь год Рудаков работал на долг, он висел над ним как Дамоклов меч, не давая Лёше ни свободно вздохнуть, не распрямить спину.

Теща истерично орала:

– Нас всех убьют из-за твоих долгов! Заберут квартиру, гараж, машину! Зачем ты втерся в нашу семью? Обманул мою дочку, вел в заблуждение нас. Ну и жил бы в своей вонючей Сибири! Не можешь обеспечить жену с ребенком – разводись! Она еще молодая – найдет еще! Нормального, работящего парня. С головой на плечах и с деньгами!..

Тесть «дружелюбно молчал», время от времени скрипел зубами и изрекал избитые фразы.

– Понаехали тут всякие. Лимита. Все на халяву норовят пролезть. Москва не резиновая…

Жена ежедневно попрекала Лешу, называя его неудачником. Потом, не выдержав периода безденежья и морального прессинга родителей, подала на развод.

Развод морально опустошил Рудакова. Пошёл по своей специальности в Центр дополнительного образования «Родник». Но зарплаты лишь хватало на скромную комнатушку у метро «Бабушкинская», сносное питание и на недорогие подарки дочери. Гардероб его сильно поизносился, туфли от старости потрескались. Тень задолжности по алиментам витала над ним. Нищета цепкими руками вцепилась в его горло.

В свои неполные тридцать пять лет, Алексей считал свою жизнь завершенной. Смысла существовать дальше он не видел. Он не знал, что ему дальше делать и к чему следует стремиться. Исчезла жизненная сила, испарилась в воздухе его вера в себя, улетучились куда-то его амбиции и цели. Рудаков горько сожалел о бесцельно прожитых годах и занимался каждодневным самобичеванием. Стрессы, депрессии. Бытие его походило на затянувшийся сон, готовый вот-вот перейти в вечный. Типичный личностный крах.

Все чаще и чаще он прикладывался к спиртному. То с юристом на работе, то один. Любил он посещать забегаловку около Шинного завода: там давали на разлив суррогатную водку по демпинговым ценам. Хлоп палёной водочки – и жизнь прекрасна! Хлоп ещё – и появляются какие-то великие цели, фантастические планы. Но утром целеустремленность и воля стремительно таяли в парах винного перегара и возвращались лишь после принятия на грудь очередной порции спиртного.

В довершении ко всем бедам недавно пришло ужасное и трагическое известие из родного города – его младшая сестра, считавшаяся три года без вести пропавшая, нашлась. Вернее, нашлись её останки. Их обнаружил бульдозерист, когда расчищал в карьере новое место. Мать опознала её по фрагментам халатной ткани и тапочкам, а также по зубам. Видимо, она была зверски убита: кости в некоторых местах были сломлены или разрублены топором. В последнее время, после развода мужа, она сильно пила, оставила двухлетнего сына на вокзале в Омске, которого в последствии усыновили какие-то бизнесмены, а потом связалась с наркоманами.

Рудаков взял отпуск за свой счет и завтра он отправиться в Минусинск помянуть сестру и навестить мать (отец давно развелся и жил с другой женщиной в Братске), а также повидаться с родственниками и одноклассниками. Все-таки пять лет он уже не был на Родине. Читал он в письмах матери, что его одноклассники стали отчаянными жиганами, а Миша Никонов и вовсе какой-то у них бандитская шишка, авторитет! Во, дает!