Текст книги "Рецепты Апиция. Миссия 3 (СИ)"

Автор книги: Олег Мамин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Проверим! – я швырнул в него гладиус, но его поймала одна из «женщин». Та, что блондинка в голубом платье. Вторая даже не дёрнулась.

– Ха-ха! Ну ты забавный! – бог покрутил в руках мой меч, а потом бросил назад мне. – Подойди, попробуй меня убить им, хе-хе.

Выбора у меня не было, меня просто потащило к нему, а рядом ещё и вторая тварь нарисовалась, подталкивает меня в спину. Бех усилия, просто контролит.

Я не стал скромничать, и с размаху сначала попытался срубить его мерзкую синюшную башку, потом попробовал проткнуть впалое брюхо. Всё-таки легионерское оружие не рубящее, по прямому назначению надо использовать...

Бесполезно. Даже не дотронулся. Ощущение – как по камню бью, но на самом деле где-то миллиметров пять ещё да тела оставалось.

Молоха это рассмешило. Одичал в своём болоте. Или всегда был такой?

Я достал волшебный пугио, и повторил попытку с помощью него, что привело бога в настоящий восторг:

– О! Маленький хитрец! Так вот, какой у тебя козырь! Ради этого ты притворялся? Чтобы я позволил тебе ко мне приблизится? Хорошая попытка, но не сегодня. Может против моих охранников это оружие и сработает, но не забывай, кто я. Пусть мой нынешний вид тебя не смущает. Скоро я стану... мальчиком? Или девушкой? Хорошо, когда есть выбор. Покажешь?

– Пугио отдай, кочка болотная, – я протянул руку, но Молох не спешил возвращать предмет, который по его же словам может поранить его охрану. Ну, как его за это упрекать?

– Подойди и забери, – в этот раз что-то изменилось в его настроении: он уже не смеялся, и никакого принуждения не применял. Ни твари меня не подталкивали, ни волшебная сила не давила в спину.

А ещё он пугио взял в руку как и положено оружию, перестал его крутить, словно разглядывая.

– Что-то на горе неладно? Чего это ты вдруг спешить начал? – настала моя очередь ухмыляться. Натянуто, конечно. Сомнус, видимо, испугался, не помогает мне сейчас, потому страх я испытываю настоящий. Адреналин в крови булькает.

Стараясь идти ровно, хотя ноги не очень-то слушаются, я подошёл к Молоху.

А дальше всё происходило одновременно, мы словно отзеркалили друг друга: мне в левый бок вошёл пугио, а ему – кинжал Морса. Его невидимая броня оказалась бессильной против артефакта. Как и моя видимая против отнятого у меня оружия. Немного помогла чешуя (и на лорике, и виде способностей), но ведь не простой человек нанёс удар, так что на половину длины лезвия пугио вошёл в тело. Защита скорее как упор для гарды сработала. Точнее, до неё даже не дошло, бог перестал наносить удар чуть раньше, чем она упёрлась потому, что понял, что ещё один мой козырь ему не остановить и сосредоточился на увороте.

Завизжал! Не я, а он. Я-то захрипел, мне адреналин помогает, работает обезболивающим.

Я почувствовал как Морс выпивает большими жадными глотками сущность Молоха. Всё он забрать не может, но то, что относится к насильственной смерти поглощает. Его деликатес.

Сморщенное тело начало резко высыхать, покрываться неправильной, неестественной плесенью, больше похожей на гной, а потом и вовсе превратилось в лужу этой субстанции.

Только вот ничего ещё не кончилось!

Во-первых, остаток Молоха улетел в сторону горы. Наверное, в идоле попробует пересидеть какое-то время, а возможно, там путь в божественный мир. Именно это спровоцировало умирание тела – теперь кинжал забирал остатки жизни в нём, когда более вкусная часть пропала. Естественно, справился быстро.

Во-вторых, два чудовища, которые пришли с ним. Они-то никуда не делись. А я раненый и неплохо так. Подвижность здорово ограничена.

Хорошо ещё, что этот пугио только повышенной пробивной способностью обладает, не сосёт ничего, не отравляет.

Лагерь полностью заволокло туманом. Если имеешь дело с оборотнями, то на глаза полагаться нельзя. А туман мне помогает чувствовать тех, кто в него попал.

Как же не хватает возможности пользоваться Дарами одновременно! Твари быстрые, но пока не пришлось активировать ни кокон, ни чешую. Всю лорику мне истыкали когтями, но пробить не смогли. Они не боги, да и пугио у них нет. Царапины остались, не более.

Только вот упомянутый артефакт у меня в боку торчит, и каждый тычок, лишнее движение телом, напряжение мышц – это волна боли, от которой недолго и сознание потерять. А частенько и новая порция крови вытекает по лезвию.

Надо действовать активнее, а то догадаются в шею целить или артерию бедренную порвут – в римской традиции ноги практически не защищены. Сглупил я. Надо бы ещё и штаны бронированные сделать.

Нет, это неправда говорить, что я не действовал. Пытался взять их под контроль. Хочу живыми захватить. Пока только противостояние даров сняло маскировку, но против физического усиления не справляется. Возможно это и не дар вовсе, а естественное физическое состояние тела.

Раз они такие тупые, то у меня есть один приёмчик, который недавно разучил: научился я туман концентрировать. Идея-то появилась давно, но вот возможности реализовать не было. А после прикосновения к божественному миру стало получаться.

Туман начал стягиваться, открывая внешние границы лагеря, и, как ни странно, твари не попытались добить меня в ускоренном режиме, а, наоборот, попытались сбежать, почуяв неладное. Это я потом понял, что оборотни, которые втихаря похищают людей, не слишком склонны к прямому противодействию. Не в их природе такая тактика. Но в момент придумывания, как с ними совладать, я этого не понимал, а потому просто реагировал в ответ на изменение обстановки. Был уверен даже, что они в рукопашную пойдут на меня.

Центр сгущающегося тумана переместился с меня на тварей, засевших в болоте. Прямо рядом с границами сухого островка. Они замаскировались под кочки, но с помощью тумана, расширяющего чувства, я отлично понимал, что это они.

Поддались. Продавил. И не как уж трудно это было: они не слишком разумные, действуют инстинктивно. И инстинкт им говорил затаиться, то есть направить все силы на маскировку, которую я уже однажды разрушил.

Сделал один раз, смог и во второй. Вот тогда-то и взял их под контроль.

Были бы разумными, не оставили бы башки над водой, скрылись бы от тумана. С тех пор, когда я озаботился вопросом контроля морских гадов, прошло очень много времени, но он так и не решён до конца. Могу проявить только малую часть силы тумана в такой остановке, он профильтровывается водой.

Когда твари уже были «моими», то я понял, что кочки – это никакая не маскировка. Это такие головы у них, похожие на траву, торчащую из грязи. То есть я боролся не с маскировкой, а с чем-то другим.

Было стрёмно, но из-за кинжала в боку я не не мог орать, чтобы позвать Сервия или Спурия, а другим я не доверяю – слабые они, мне силач нужен, чтоб нежно меня отнесли, не дёргая лишний раз пугио. Их же не могу отличить в тумане, не настолько мой талант высок, чтобы смертных сортировать. Они все одинаковые по ощущением. Слабым ощущениям.

Когда сражение началось, я всем приказал отойти в стороны, чтобы не попали под атаки чудовищ. Естественно, не голосом, а благодаря контролю. Я ж префект лагеря. Меня богоподобный Домициан для защиты оставил, а не людей гробить ни за что не про что. Даже не уверен, что бы люди пд контролем смогли сделать против таких скоростных созданий – у них же нет осторожности: прикажу стрелять, и они не будут колебаться, даже если я окажусь на линии огня. Ещё меня бы случайно из баллисты подстрелили.

В общем, именно тварям я «доверил» отнести меня к Сайле. Её Домициан оставил по моему настоянию. Про медиума я не говорил, сослался на работу браслета, который лишь проводник силы Эпоны. Долго врал, точнее, недоговаривал. Оставил, но косился подозрительно, когда с двумя другими целителями уходил. Он мне хотел римского оставить, а сам бы взял с собой двух галльских (вторая – Сайла).

Только вот в палатке Домициана меня Ждал сюрприз: Сайла валялась на земляном полу. А ведь я точно не применял к ней тумана, не усыплял.

– Не беспокойся, – из её уст вырвался знакомый голос. – Я скрыл её от того злобного божка.

– Мне срочно нужно исцеление! Я умираю! – захрипел я, намекая, что надо бы освободить «сосуд».

– Ты ооочень, глупый! С кем ты сейчас разговариваешь? Тебе сам бог смерти говорит, что ты не умираешь!

– Прости, о, великий забирающий жизни, – я склонил голову. Остальной театральщины не могу себе позволить, кинжал мешает.

– То-то же. Но ты прав, лучше пораньше тебя отремонтировать, – что за слово он подобрал? Сбой автоперевода, что ли? – У меня есть ещё сообщение для вас всех.

– Слушаю, о, всезнающий! – я опять склонил голову, думая, когда же он свалит. У меня уже в глазах темнеет, а он тут со своими пророчествами. Нельзя в другой раз зайти?

– Нельзя, – ответил он. – Мы не можем снисходить в ваш мир когда угодно. Но раз ты спешишь, то не стану тебя отвлекать этой бесполезной информацией.

Насмехается. В голосе изрядная доля веселья и сарказма. Величественного такого.

– Я всего лишь хотел предупредить, чтобы не позволяли приближаться этому сосуду к идолу Астарты. Она не так слаба, как Молох. Ей не молятся, но зато молятся Баалу. А он её супруг, как говорите вы, смертные. Для богов супружество – это соединение двух необходимых половин. Они дополняют друг друга, делают сильнее каждого. Как ты понимаешь, части не могут быть слишком различны по силе и способностям, иначе не смогут компенсировать недостатки «супруга».

– Всё как у людей, – вырвалось у меня.

– Именно. Оттого у вас так мало счастливых браков. Вы неразборчиво устанавливаете связи, только случайно создавая правильные пары.

Исчез. Даже не попрощался. Надеюсь, про неправильные пары у людей он рассказывал без намёка на меня?

Сил моих хватило только на то, чтобы убедиться, что Сайла меня заметила, а потом я погрузился в сон. Сознание мне терять нельзя, нужно оставить нить, связывающую с чудовищами, иначе сбегут, лишившись контроля, а то и похуже чего натворят в лагере. Из сна я не могу управлять туманом, не могу взять под контроль новых «слуг», но с уже подчинёнными связь не теряю. Проверил.

Да и телу не так больно будет, когда Сайла кинжал вынет из бока.

Подождал не слишком долго, разбудил сам себя ещё до окончания заживления. Кровищи-то натекло! При исцелении по «методике Сайлы» всю грязь просто наружу выдавливает. Вот так я и поднасрал в палатке Домициана. Непонятно? Ну, а вы как думаете, какая грязь вытечет, если кишечник надрезан?

А, вы про палатку не поняли? Почему Сайла в его палатке живёт? Правда не поняли или потешаетесь надо мной? Я, между прочим, раненый. Грешно смеяться над болезными.

О! И Спурий уже тут. Сервия не видно. Кстати, эти два дуболома никак не хотят пробуждаться. Видно на роду им написано мессианами стать. А у нас в легионе выбор небольшой – или ты мессианин, или одарённый. Домициан в роли папы римского выступает. Ну, вы поняли каламбур, да? Римский, ха-ха.

– Спурий, что там с Домицианом? Анну не присылал?

– Никого не видели. Никто с горы не спускался, – последовал немедленный ответ.

Значит, не пожелал мне помочь. Анна бы добралась досюда за мгновения. Этих «сэкси-кочек» она махом бы скрутила. Даже не знаю, как трактовать этот его жест: доверие или пожелание смерти? От него и того, и того можно ожидать. В нём всё ещё борются император и простой человек, заносит то в одну, то в другую сторону.

Значит, поступлю как должно. В любой непонятной ситуации что нужно делать? Правильно! Трактовать её в свою пользу!

А как она выглядит наилучшим образом для меня? То, что Домициан позволил мне лично поймать тварей, и теперь они мои личные трофеи. Не нужно делиться.

– Спурий, приведи-ка ко мне Самуила и Бэль.

Ну, а что такого? В этой палатке уже грязно. Не пачкать же ещё и мою.

Кстати, давно думаю над этим вопросом. Непростая у них семейка-то. Сразу два одарённых ребёнка. Оба статные, красивые. Парень на нескольких языках говорит, а сколько наречий и диалектов понимает – не сосчитать. Может какие-то принц с принцессой? Не удивлюсь.

Правда в этих краях этот статус не такой уж высокий. У каждого племени на сто человек есть принцы. Не велики птицы. Но раз оба пробуждённые, то кровь в них явно имеет следовые количества божественности.

– Пришли? Раздевайтесь. Одежду в сторону. Подальше. Будет грязно и кроваво.

Оба моих раба захлопали глазами.

– Разрешаю. Спросите, – я их выдрессировал. Теперь так у нас заведено. Парень сразу понял, а вот с его сестрой пришлось повозится. Строптивая. Но я пошёл другим путём. Я брата её наказываю за её непослушание. Так что двойной эффект получается: он сам ей втолковывает, что такое хорошо, а что такое плохо. В том числе и для него.

– Господин! Когда ты говоришь «раздевайтесь», значит, будет что-то странное... – фразу он не закончил потому, что в палатку вошли два чудовища.

Спурий выхватил меч, Сайла и Бэль вскинули, но не истерически. А Самюэль растерялся: он разрывался между спрятаться и защищать меня. Приятно, что хотя бы мысль такая у него есть. Значит, не зря я его вытащил из Пальмиры.

Кстати, клятву с них, как это сделал Домициан, я брать не собираюсь. Не хочу. Мне претит это – тогда не стоило бы обещать им свободу. Так я лишаю их такого выбора, не смогут они уйти.

– Вы ещё не разделись? Не хотите стать одарёнными? – я криво ухмыльнулся.

– Хотим, – за обоих ответил Самюэль.

– Тогда, засыпайте!

Туман уже снова покрыл весь лагерь, так что мне оставалось просто позволить ему подействовать на последних двоих. Остальные уже ничего не смогут подсмотреть.

Благо, всех одарённых Домициан утащил с собой, некому сопротивляться моему Дару.

Процедура прошла как обычно, ничего нового я так и не придумал за эти годы. Это, можно сказать, стандартная методика нашего легиона. Всех одарённых так делают, как я ещё на Анне опробовал несколько лет назад.

Кстати, у меня же день рождения будет на днях. Очередные сатурналии в Риме начнутся. Пятнадцать. Как и в том мире, это некруглая дата. Взросление – в четырнадцать. Можно жениться и свою семью заводить. Интересно, а мне нужно на это разрешение Домициана испрашивать? Я же вроде как в легионе состою. А вроде и не состою – нет у меня ни должности, ни обязанностей.

Надоел уже с этим нытьём, да? Ну так это то, что меня немало беспокоит. Например, те же трофеи: если я в легионе, то я на них не имею права. А если в легионе, то где моё жалование? Мне его не платят!

Всё-всё. Больше не буду об этом вспоминать. Пока исхожу из того, что Домициан милостиво позволяет мне путешествовать под его охраной, на мир смотреть.

А! Не! Вы чего! Про женитьбу вы неправильно поняли! Я не собираюсь. Да и кандидатур нет в нашем мужском коллективе. Вы же не из этих, кто о таком мог подумать?

Или вы сейчас про дары, которые получили мои рабы? Забавно вышло. Мимикрия, как вы понимаете.

Бэль при первом обращении получилась наподобие тех двух кикимор, которые из болота вылезли. Не в страшном олике, а в стиле будущего выглядела, но черты лица не изменились, если не считать следы макияжа, который она не носит. Собственно, ради этого я и решил сделать её одарённой. Разнообразить, так сказать, обстановку. А брата – за компанию, чтобы Сфера не досталась Домициану.

Мог бы прирезать и впитать, но так полезнее. Нет у меня времени тренировать такой сомнительный Дар, а без тренировки он меня может в неудобное положение поставить. Вон, на Самуила гляньте, поймёте, о чём я говорю.

Видно, свойство такое у этого Дара, прикидываться так, как ожидает смотрящий на них. И это немного напрягает. Нет, не потому, что могут что-то в моей голове подсмотреть, это не так. А потому, какой вид принял Самуэль: что-то женоподобное вышло. Мне не понравилось. Я его, конечно, обругал, но сам про себя-то подумал, что неужели это я таким его хотел видеть? Данунах! Призываю тебя! Защити! Так. Стоять. В этом мире так шутить нельзя, а то может и появиться такой бог.

Думаю, что, потренировавшись, они вполне способны на нормальные трансформации: Самуил сразу после того, как я его отчитал, принял свирепый облик воина пустыни. Примерно такого, каких мы тысячами уже оставили в песках Сирийской пустыни на корм скорпионам.

Ещё два дня мы игрались с их дарами потому, что делать особо нечего. Время от времени приходили люди с горы за провиантом и опять уходили. Говорят, какого-то идола от скалы отколупывают.

Сначала он был неопасный, а потом вдруг озверел, всех, кто рядом был убил. Человек десять тогда работали каменотёсами.

В отместку Домициан приказал разрушить какую-то печь, я честно говоря не понял, при чём тут она. Но Молоха это опять привело в бешенство, а наш богоравный легат хохотал как безумный. Конечно, легионеры так не сказали. Они сформулировали как «дерзко рассеялся в лицо идолу».

В общем, там круглосуточно молитва идёт под аккомпанемент инструментов. Не музыкальных, естественно, а кирки, молотка и зубила. Божество беснуется, но больше никого убить не может.

Я спросил, откуда знают, то идол чувствует, он что, говорящий?

Ответили, что всем понятно. Просто понятно.

Вот такой незамысловатый ответ.

Любопытно самому посмотреть. Появилась мысль навестить его, ведь теперь я гораздо спокойнее отношусь к тому «духу», который прёт от горы. Но буду твёрдым в своём решении. Домициан позволил мне самому разбираться, и я в свою очередь не стану отбирать у него часть славы.

08

Взгляд со стороны на деяния Домициана

Сатурналии в Риме как всегда праздновались с максимальной помпезностью и размахом. Всю неделю на улицах раздают хлеб, а то и более серьёзную, почти праздничную еду, вино и дают представления. Естественно, это сопровождается выкрикиванием имени добродетеля, за которого нужно обязательно отдать голос на ближайших выборах эдила или сенатора. Ну и просто ради хорошего имиджа.

И как всегда апофеозом чествования бога земледелия и урожая становятся кровавые жертвы на арене цирка. Гонки на колесницах уже позади и теперь центральное пространство немаленькой арены заняли преступники, приговорённые к смерти. Сегодня им придётся умереть во славу богов. Это гораздо полезней, чем просто бесславно, а то и позорно, сгинуть.

Едва гладиаторы пролили первую кровь жертв, подготовленных на заклание, случилось что-то невообразимое: она не упала на песок, а взлетела вверх, в небо.

Сначала это заметили только отдельные зрители, участникам ритуального побоища было не до наблюдений за такими мелочами. Но к третьей жертве и они поняли, что что-то идёт не как в прошлые годы. Не станут же зрители просто так хором ахать? Максимум, что от них можно ожидать – восторженные кровожадные крики одобрения. Или неодобрения.

Воспользовавшись заминкой испуганных преступников, гладиаторы быстро их убили, забыв о театральном эффекте, и встали в стороне. Зазевавшийся распорядитель игр не сказал, что делать. Он вообще не отдал никаких распоряжений, с открытым ртом наблюдая, как струйки крови текут вверх, скрываясь в его синеве с редкими белыми облачками.

Никто не припомнил, было ли такое раньше. Скорее всего – нет. Зрелище-то незабываемое, о таком можно рассказывать потомкам и записывать в хроники. Такая история переживёт века, случись что-то подобное даже ещё при первых царях. Народ Рима стал свидетелем того, как небеса напились кровью, и их затянуло чёрными свинцовыми тучами, налетевшими неестественно стремительно. Даже самый мощный ветер не может так быстро погрузить Город во тьму.

Посреди тяжёлого низкого неба, прямо над самой ареной, образовалась трещина, светящаяся неестественно голубым светом, а потом из этой дыры в небе выпал каменный идол.

Он не долетел до песка арены потому, что струи крови изменили направление и потекли непосредственно в него. Со стороны он стал похож на желтоватую марионетку на красных ниточках.

«Не смей!» – всем казалось, что голос прозвучал прямо в головах. То, что он был реальным, а не галлюцинацией, зрители убедились переглядываясь и перешёптываясь. Голос услышали все.

А струи крови опять сменили направление и полетели куда-то в стороны, за арену. Наблюдательные люди отметили, что они устремлены в сторону главных римских храмов, но пока были слишком шокированными, чтобы поделиться этим открытием.

«Домициан сдержал свою клятву», – пророкотал тот же голос. Некоторые жители Рима даже не сразу вспомнили, кто это такой. Только Тит Флавий Веспасиан вздрогнул, вспомнив о брате. Именно он восседает на самом почётном месте в императорской ложе пока отец в отъезде.

«Марс, Юпитер, и ты, о Венера! Разделите со мной угощенье!» – опять прогрохотало прямо в разумах римлян.

А касательно дальнейшего ещё долго шли споры. Почему-то каждому картина пиршества богов предстала по-своему. Нет единого мнения на этот счёт в обществе. Иногда даже до драки доходит, когда обсуждают.

Одни говорят, что четыре главных римских бога разорвали идолище на части.

Другие не сомневаются, что они возлежали на триклинах и отщипывали по кусочку от каменного истукана.

Третьи готовы спорить, что римские боги сначала сами подрались за угощение, и только потом поглотили сущность пришлого существа.

Не только в этом нет согласия: этнические греки говорят, что боги говорили на греческом, римляне слышали чистейшую латынь, а галлы – свои родные наречия той деревни из которой они вылезли.

Только философы-теологи посмеивались в сторонке, а когда спрашивали их мнение, охотно поясняли, что боги не говорят на человеческих языках. Что у них нет морали и чувства справедливости, они не знают ни жалости, ни доброты, но и не способны на злые деяния. У них есть только божественность, которую люди воспринимают настолько, настолько способны открыться их порочные души.

Каждый видит в богах то, что в них самих преобладает: пьяница найдёт оправдания пьянству, а убийца будет говорить, что его на позорное ремесло наставили боги.

Конечно философам доставалось больше всех. Их метелили всем питейным заведением с криками:

– Это я-то оправдываю воровство служением Меркурию?

– Я прикрываю похоть почитанием Аполлона?

– Я честно служил в легионе и убивал испанцев по воле императора и народа Рима, продиктованной богами!

Несмотря на кровавые споры, никто не сомневался, что благородные Флавии сделали Рим ещё сильнее, и соправитель императора Веспасиана, его сын Тит, принимал поздравления и благодарности. Домициана тоже упоминали, но не так часто. Только как помощника настоящего «героя» Сатурналий.

Подумаешь, отыскал где-то в песках деликатес для богов! Главное-то всё организовать. На пиру никто же не хвалит слугу, за то что купил хорошее мясо на рынке или подал блюдо с закуской? Иногда немного почестей достаётся особенно умелому повару, но это не тот случай. Скорее, как фрукты или ещё что-то подаваемое готовым. В любом случае похвалу всегда принимает хозяин, организовавший всё наилучшим образом и развлёкший гостей.

Именно так: работа с общественным мнением, распускание слухов, явная пропаганда, иногда даже с применением угроз за «неправильное» мнение – все это было уже тысячи лет назад. Народ Рима правильно понял и истолковал произошедшее благодаря отлично проделанной работе по промыванию мозгов.

***

Возвращаем слово Маркусу

Дело уже к весне, а мы всё ещё не нашли храма Астарты. Точнее, нашли уже целых три, и каждый раз это не тот, просто пустое помещение. Мы его исправно разрушаем, сравниваем с землёй, а дальше Домициан достаёт компас и мы снова меняем направление.

Но в целом, хоть и не прямо, но всё-таки движемся на север. И это неправильно: главные места почитания этой богини вовсе не там. Но у Домициана же компас, кто посмеет выразить сомнения в верности указываемого пути нашим великим лидером?

Хотя бы не пустыня, и то хорошо. Здесь уже плодородные земли, хоть и гористые. А, главное, под контролем Римской Империи. Часто номинально, но лучше уж так, чем путешествовать в окружении врагов.

Стычки с аборигенами всё равно случаются, но это всё по глупости. Мы их даже не сильно и наказываем. Так, шлёпаем, как расхулиганившихся детей. Принудительная децимация здорово замиряет. Каждого десятого по жребию сами «хулиганы» забивают, и мы, забрав у них всё оружие и припасы, идём дальше. Пока ещё никто не выбрал альтернативу: смерть всем.

Но я не участвую. А иногда и легион тоже. Домициан, теша своё самолюбие, справляется в одиночку с десятью тысячами противников. Получил плюшку от богов за угощение. Как сказали бы геймеры у вас там, в будущем, прокачали его. Силён зверюга.

Я было заикнулся, что не стоит идти за Астартой, особенно в компании Сайлы, так он меня чуть не прибил. Наорал. Слово «трус» – самое ласковое из того, что он выдал тогда. Я честно признался, что да, боюсь. Может он меня изгонит? Готов даже палки вытерпеть.

А он зло прошипел, чтобы даже не думал о дезертирстве.

Почему-то я уверен, что если бы я действительно проявил трусость, то меня бы покарали, а словам он не верит.

– Давай тогда мне должность в легионе, – сказал я ему. – Согласен стать трибуном лактиклавием. Меня же Веспасиан фактически им и сделал.

– У меня нет такого письменного распоряжения, – высокомерно сказал он. – Не от него, не от Сената. А я сам не могу на такой пост никого назначить. А все остальные должности заняты. Даже все центурионы на местах.

Сказав это, он высокомерно заулыбался. Наверно думал, что я расстроюсь и восприму его отказ как унижение.

– Император Веспасиан, мой божественный отец, велел тебе быть при мне. Вот и не смей ослушаться его приказа. Я обещал, что верну тебя в Рим, и слово сдержу. Из-под земли достану! – он злобно зыркнул на меня, угрожая.

Только мне не страшно. Вот Молох был страшный. Астарту же я боюсь ещё больше, чем того сморчка болотного. А на Домициана мне плевать. Тоже мне боженька. Нож под рёбра и вытечет с дерьмом вся божественность. И я даже не о кинжале Морса сейчас говорю. На этого крикуна и пугио Ангизии хватит.

Короче, еду я в компании прекрасной женщины, красота которой переменчива и подвластна моему желанию, и толмача с таким же даром. Едем в мягкой подрессоренной карете. Сподобился наконец-то, сделал и себе. Правда тащат её мулы, а не красивые кони, но да это ничего. И верблюда у меня теперь целых два. Обрастает легион имуществом. У нас тут последний легионер побогаче иного патриция будет.

Честно говоря, я не думал, что Домициан так щедро будет добычей делиться с простыми солдатами, они же под клятвой все, и так не ослушаются. Не способны они на измену, если жизнь дорога. Но нет, вкладывается в них, обогащает. Опять же, не моё дело. Пусть поступает как хочет.

Меня только беспокоит, что с Петрой он меня прокатил: обещал, что на обратном пути разрушим её, но я не верю, что он повернёт на юг. Мы уже очень далеко от тех краёв, уже в Каппадокию зашли. Это так провинция называется, на сегодняшний день самая восточная во всей Империи.

Познакомились здесь с коллегами – ночевали в стационарном форпосте, рассчитанном на четыре легиона, а тут их только два стоит, да те неполных, до полутора не дотягивают. Так что места и нам, и всему нашему барахлу хватило.

У них даже легат-пропретор имеется, это что-то вроде маршала по меркам будущего, командует сразу несколькими легионами. Естественно, наши старшие крутились вокруг него, где-то отдельно жили. Я их и не видел почти за ту неделю, что в лагере был: меня-то в избранные не включили. Опять назначили префектом лагеря, ха-ха!

Нам выделили место в стороне от тех, кто здесь постоянно обитает, но, сами понимаете, не пресекаться невозможно. В первый день на нас смотрели свысока, разговаривали через губу, только к вечеру слух начал расползаться. В обычной-то армии не так много пробуждённых с открытыми глазами, потому сразу не все поняли, с кем имеют дело. Просвещающие разговоры пошли, когда контубернии начали вместе собираться вместе после строительных работ днём.

А на следующий день я поднял всех, включая самых недовольных, которым вчера было позволено посетить бордель, и устроил им тренировку. Легионеры даже обрадовались этому. Элемент выпендрёжа во всех живёт с самых древнейших времён, иначе зачем охотники придумали делать ожерелья из клыков льва и когтей медведя? Мол, вот, смотрите, я смог.

Хорошо размялись. Разделились на две команды, естественно не все участвовали, так у нас не принято – не сражение же, тренировка. Да и места тут нет столько.

Одной командовал Валерий Паулин, центурион первой когорты, второй я лично, но для баланса я не пользовался Дарами. Только командовал.

Уделал он меня. Хорош в тактике. Обставил. В пути-то я почти всегда участвовал в тренировках воинов, но не командующим, а в строю, рядом с простыми легионерами. Вклинивался в любой неполный десяток (а они почти все неполные после такого длинного пути), и подчинялся всем приказам. Сначала косо смотрели, не решались грубо орать на меня, но потом втянулись. И сразу отвечу на не заданный вопрос: к панибратству это не привело. Вне строя снова никто не решался меня обидеть словом, не путали временную индульгенцию со вседозволенностью.

С моей точки зрения ничего особенного, привык я уже к этому зрелищу разлетающихся во все стороны солдат (буквально), а потом капсарии их в сторону оттаскивают, целители тут же в строй возвращают.

Еле выловили их, кстати. Припахал их Домициан на нужды расширения связей, пропретору бородавку свести, коллеге-легату с геморроем помочь... Это я сочиняю, если что. Не знаю подробностей. Зачем мне чужие грязные тайны? Но то, что их использовали по назначению – факт. Они нас с Паулином сразу предупредили, что не в полной силе, выложились и ещё не восстановились. С ними у меня, кстати, тоже неплохие взаимоотношения наладились. Общаемся иногда по медицинской части – я всё ещё рассчитываю научится применять божественную силу хоть не для исцеления других, но внутри себя как-то перераспределять научиться. Говорят, что беседы со мной их на интересные мысли наталкивает.

Ну и Сферы, конечно. У обоих их по две, они же понимают, что в этом есть и моя заслуга. Да, не профильные, боевые, но для приписанных к боевой части это даже полезнее, чем улучшение Дара целительства.

Так что легионерам был отдан приказ работать нежно, если не хотят остаться инвалидами.

Чужие хохотали, услышав это, посмеивались, офицеры над Домицианом подтрунивали. Мол, неженки. Да, зрителей собралось довольно много, даже старшие с утра пораньше изволили встать ради такого случая. Смотрели с балкона здания. Домициан гордо вздёрнул подбородок – он-то знал, что значит "нежно" по нашим представлениям.

Уже после первых секунд стычки смешки прекратились, когда трое одарённых силового типа раскидали черепаху мессиан, отбросив «бронированных», но были встречены скоростными и уложены на песок. Началось "месилово" одарённых: это основная тактика на наших тренировках: мессиан нужно выводить из строя первыми потому, что если они разгонят свои песнопения, от одарённых уже не будет толку. Вот потому первое нападение и было на них. На моих, кстати. Валерий Паулин не поддаётся авторитетному мне.