Текст книги "Рецепты Апиция. Миссия 3 (СИ)"
Автор книги: Олег Мамин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
А вот через болото проложить... хм... большую тропинку, пожалуй, не дорогу – вообще без проблем.
Местные радуются, с удовольствием участвуют.
Я наблюдаю за этим и вспоминаю, что у китайцев такая стратагема есть... Имён и названий мест я не помню, но сама канва истории такая: одно племя не могли покорить потому, что они в болотах жили. Армии туда не пройти. Вот с ними и заключили мир. А в подарок в честь этого события отлили огромный колокол из золота.
Естественно, через болото его протащить не могли, потому стали строить дорогу, специально чтобы его забрать к себе. То изолированное племя само построило путь, чтобы забрать подарок. А потом по той дороге прошла армия вторжения. Естественно, колокол тоже вернули.
Стратагема эта не понимается буквально, это модельная ситуация. Вот, например, подружатся с китайцами российские чиновники, узнают про эту хитрость и заблокируют вам видеохостинги. Скажут, что это вот такая дорога, по которой враги осуществляют вторжение в неокрепшие умы россиян. Уж лучше мы в своём болоте будем жить, так нас не достанут. А то, что сами строят такую дорогу в финансовом плане – проигнорируют, не сомневаюсь. Они же рады кормиться крошками со стола. А большие крошки подают только с большого стола.
Надеюсь, никогда не будет "дружбы" с Китаем у вас там, в будущем. Обманут. Не ради злого умысла, как западные соседи, а просто естество у них такое, стиль жизни: терпи и писай в чай, улыбайся и сри в тапки. Притворщики они по нашим меркам, а для них это просто повседневность. Даже детям в школах упомянутые стратагемы, то есть способы обмана как систему, преподают. С малых лет тренируют.
Но я отвлёкся. Наша дорога под армию не сгодится. Долго не простоит, хотя в целом у римских дорог именно такой смысл как в китайской истории, только без переносных смыслов. Любят легионеры, когда им своевременно подвозят жалованье и жратву, так что для себя стараются.
Так-то тут, в будущей провинции Месопотамия несколько типов ландшафтов, есть и пригодные и под земледелие, и под пастбища. Только мы-то по артефактному компасу идём. И наш путь не может пройти там, где суше и ровнее. Не нам выбирать, и даже не Домициану.
Немного сглажу обрисованные ужасы. Не такая уж и непролазная топь там, где мы идём. Проводник из местных знает дорогу, где с древних времён ходили паломники. Но всё-таки это тропа, а не дорога, приходится её расширять до такой степени, чтобы скот и телеги могли пройти. Где они проходят спокойно, так и оставляем, не задерживаемся в пути ради абстрактной стройки. Не к постоянному лагерю дорога, не перенапрягаемся. И так медленно слишком идём. Ох, не зря Марий создал своих "мулов" – легионеры бех отягощения трофеями раза в полтора быстрее ходят, а по болоту так во все пять. Именно скот на убой, трофейные верблюды и телеги со скарбом нас задерживают, ограничивают скорость. Но не бросит Домициан ничего ради быстроты передвижения. Жадный он.
По сути мы не дорогу, а гать делаем, наваливая хлама, собираемого со всех сторон. И Домициан лично участвует в самых трудных местах, применяя Дар управления землёй – тут не до «невместно».
Естественно, где могут легионеры-строители без него обойтись, то так и поступают. Когда его Сфера стала полной, он заметно прибавил в силе, но не настолько, чтобы в одиночку протащить обозы через топи. Точечно применяет способности.
Кстати про проводников и Домициана. Тут столько наречий, что без моего нового раба-толмача Самуэля не разобрались бы. Домициан так хотел его к штабу (то есть к себе) приписать, но не решился настаивать. Вряд ли стесняется, скорее не хочет меня сердить перед очередной стычкой с божественным проявлением.
Или надеется узнать, как полную Сферу развивать. Я уверился, что он ничего не скрывал от меня. Не знает. Видимо, Нерон и в самом деле спалил все записи.
Но я же не в вакууме живу, понимаю, что без Самуила с проводником не поговорить. Сам пошёл навстречу. Приятно было видеть тень стыда у командного состава. Они посмеивались над моим приобретением. Считают, что латыни и греческого достаточно для всего мира.
Болото само по себе – это только часть проблемы. Ливни, вот что нам не нравится больше всего. Вообще не понимаю, откуда они тут. А лагерь мы уже неделю не разбивали. Места на сухих островках хватает только чтобы палатки командного состава поставить, а рядовые легионеры спят под открытым небом. О полноценном лагере и вовсе никто не заикается.
Больных много. Не только с простудой валятся (её целители легко прогоняют), но и гады всякие кусаются. Не только травят, но и инфекции заносят. И конечно же нашлись недоумки, которые болотную воду пить попробовали.
Словом, потери у нас санитарные сейчас. Небольшие, но есть. Двое и вовсе пропали неизвестно куда. Вроде контубернии довольно сплочённые, да и идут все вместе, весь легион. И ладно бы в хвосте плелись потерянные, так нет, из середины исчезли.
Бывало, кто-то проваливался – сразу замечали, доставали, не давали утонуть. А про тех двоих даже и не скажешь, что как сквозь землю провалились – всех действительно провалившихся спасли. Только пачкались, даже испугаться не успевали.
Не зря тут божественным миром воняет. Кто-то сказал бы инфернальным, демоническим, но я ещё в той жизни считал, что нет такого разделения по принципу «добро-зло». Скорее разделение и в вашем мире идёт на «наших» и «не-наших». Та же Астарта, по сути богиня любви и плодородия, как превратилась в демона? А просто она стала не нашей, вот и всё. Вельзевул был Баал-Зебубом, богом. Ваалвериф – бывший Баал-Вериф... Да что я буду рассказывать, вам легче найти информацию, чем мне, а я всё не упомню.
Упомянул именно эти эти имена потому, что они упоминаются в тех гримуарах, которые для меня Домициан прочитал. Исключительно все князи ада, обманщики и злодеи. Вершина демонической иерархии. А я, между прочим, проходил через поселения, где их статуи на центральной площади воздвигнуты. Точнее, богов, ещё не переиначенных в демонов.
Чуть больше двух недель мучений, и мы достигли цели. Судя по ауре этого сухого острова, практически лишённого растительности – дальше не пойдём. Место каменистое, так что лагерь будет без рва. Но хотя бы лагерь! Давно не было такого комфорта у легионеров. Палатки – это роскошь только для попавших в наш передвижной валентудинарий. Даже симулянтов несколько раз наказывали. Но били их товарищи без энтузиазма, без рвения. Мотивы провинившихся им понятны, сами, наверное о таком постоянно думают.
В легионах палачей не имеется. Наказывают всегда братья по оружию. Как бы сказали в будущем, это одно из проявлений пропаганды: заснувший на посту, нарушивший строй или побежавший от врага трус – они не императора подвели, не легата, и даже не опозорили богов-покровителей. Они в первую очередь подвергли опасности жизнь товарищей. И товарищи же должны всыпать им тумаков по-братски. Правда, наказание за сон на посту – смерть, а не побои. Но вот симулянтов просто побили. И лечить не стали, чтоб наслаждались подольше теперь уже настоящей хворью. Так сказать, воплотили их желания в жизнь.
Пока легионеры строили лагерь, Домициан собрал трибунов и нескольких соображалистых командиров пониже для военного совета.
– Апиций, что думаешь? – первым, как всегда, спросил меня. Уже не по старшинству: у меня вообще статуса нет, с меня все обязанности в легионе сняты, кроме необходимости идти вместе со всеми.
– Думаю, что хочу кофе. В такую промозглую погоду хорошо глотнуть кофейку с коньячком... Вам не советую, плохо спать будете. А мне покровительство Сомнуса поможет.
– Ты издеваешься? – взбеленился Домициан. Он-то знает, что такое кофе и коньяк в отличие от остальных, кто, наверное, подумал, что я про что-то божественное говорю. Впрочем, тут я согласен: хлебнуть кофейку было бы божественно. А коньячку – божественно вдвойне. Надо перегонкой заняться. Соскучился я по крепким напиткам.
– Ну, ты же спросил, о чём я думаю? Честно тебе ответил, – зажёвывая улыбку ответил я. – Ты же ничем с нами не делишься. Кто-то знает, зачем мы сюда припёрлись? Вот о чём я думаю. Да и все тоже. Ты говорил, что наша цель – Астарта. В болоте? Да кто поверит! Молохом тут воняет!
– Правильно, – Домициан сделался довольным от моей вспышки яростного словоблудия. – Компас искал Молоха.
– Ты охренел? Ты решил скормить ему того дикарёнка с полной Сферой?! – разозлился я.
Трибуны напряглись, а центурионы даже запаниковали. Сразу две причины у них насторожиться. Во-первых ссора двух одарённых с полными Сферами может быть несколько неудобной для всех присутствующих, а учитывая тип Дара Домициана – и ландшафт может пострадать. А во-вторых, то, что я озвучил – это незаконно. Правда, на территории Рима. Но тень на Домициана бросает даже если мы в чужом болоте сейчас.
– Апиций, ты такой испорченный. Что за мысли у тебя? Нам нужно просто взять идола и отправить его в Рим, в храм Сатурна. И всё. А Флавия я уже формально усыновил и отца уведомил...
Так! Стопээээ! Что значит «уведомил»?! У него есть связь с Римом? Точно! Он же телепортер! Наверное, может маленькие предметы далеко перебрасывать. Он что-то говорил, что с живым труднее, а с неживым – проще. Углерод четырнадцатый, что ли ему мешает? (exp.: повышенное содержание этого изотопа – маркер живого, например, в окаменелостях)
Это надо запомнить на случай, если по-настоящему поссоримся.
А чего он так просто настолько важный козырь «засветил»? Или так и собирается идола переправлять, используя свой Дар? Значит, божественные силы не отягчающее обстоятельство для него? Странно как-то. Но у меня и по своим способностям вопросов немало, не стану в его вотчине разбираться.
– Тогда, формулируй вопрос чётче. О чём ты хочешь услышать моё мнение? – я постарался унять раздражение, но оно, я уверен, пробилось.
– Я уже всё услышал, – и лыбу довольнющую тянет. Зараза.
– Ты позволишь мне не участвовать? – спросил я прямо.
Трибуны презрительно засмеялись. А Камилл даже тихонько сказал: «Трус!» Но достаточно громко, чтобы я услышал. Специально, конечно.
А вот центурионы насторожились. Я даже понимаю, о чём они думают: с древним богом сам вызвался сразиться, против армии один вышел, а тут пасует. Значит, дело нечисто.
– Поделишься причиной? – Домициан высказался более нейтрально.
– О, великий Домициан. Дело не в страхе, – соврал я. – Начал замечать, что при приближении вон к той горе мне становится дурно. Не могу даже поворачиваться в ту сторону. Боюсь, что помощи от меня в таком состоянии не будет, только вред.
– На какую? – легат прищурился.
Я повторно указал на гору с плоской вершиной. Тут их всего-то две на всю округу. Торчат, неуместные как прыщи, посреди заболоченной равнины: одна – плоская, вторая – острая. Очень может быть, что ту искусственно подравняли, чтобы получился храм или площадь на возвышенности.
– Туда же и компас указывает. Ладно. Можешь не участвовать, – милостиво позволил наш главнюк. – Но легионерам об этом знать не надо. Ты будешь... Назначаю тебя префектом лагеря на время нашего отсутствия. По возвращении вернёшь обязанности Гаю.
Домициан посмотрел на действующего префекта, а тот лишь поклонился с нейтральным лицом. Скорее всего, он даже рад. В прошлые разы его не брали в бой, когда была возможность проявить себя. Он вроде как тыловик получается. А ему тоже хочется "лёгкой" славы. И наград.
Дальше пошли скучные подробности, которые понравились бы моему покровителю Сомнусу, ибо вы все заснёте, если я начну пересказывать, как планировали выдвижение, как Гай передавал мне дела по лагерю, рассказывал, на что обратить внимание.
Уже после собрания мой друг Лукулл поинтересовался, нет ли подтекста в моём отказе.
– Да нет. В целом, всё правда, – это действительно так, мне нестерпимо дурно от ауры Молоха, она какая-то специфическая. Мы проходили мимо храмов, святилищ, просто культовых мест – нигде такого неприятного ощущения не было. Много где есть божественное присутствие, но всегда относительно его легко переношу. В редких случаях даже есть что-то приятное в нём. Я на вский случай записал имена этих замечательных божков, но они все какие-то неизвестные, в покинутом мной будущем я ни одного такого имени не слыхал. Видно, и в божественной среде не выживают хорошие люди... То есть боги. Не могут карьеру сделать, если говном да кровью не обляпаться. Всё как у нас, смертных.
– Может, есть что-то, что стоит знать, а богоподобный величественный Домициан не пожелал открыть нам, недостойным? – Лукулл зашёл с другой стороны.
– Не знаю, в курсе ли ты, но Молох, вероятно, это просто другое имя Нергала, – Лукулл мне друг, уважаю его. Так что поделюсь, чем смогу.
– Не слышал такого имени. Да и про Молоха только от твоих мессиан узнал. Они про него такого рассказывают...
– Врут, наверное, не так поняли, или его специально иудеи очерняли. Правда, скорее всего, только про обряд прохождения мальчиков через огонь. Но это не жертва, а испытание или инициация. Вблизи Иерусалима культ Молоха давно истреблён. Что они могут помнить-то?
– А Нергал?
– Греки его с Гераклом отождествляют, но это только благодаря мифам, которые сохранились. Он там представлен... простовато, близко к смертному. А вообще это очень старое и могучее божество было в ранний период Месопотамии, а не какой-то сильный воитель. Он хозяин преисподней и много какими демонами повелевает. Довольно злобный и гневливый. Так что поосторожнее.
***
Взгляд на Домициана со стороны
Тит Флавий Домициан радовался, что не пришлось искать повода не брать с собой Апиция на гору. Если припомнить, то он изначально не хотел его и в поход-то брать, это отец, император Веспасиан, да продлится его мудрое правление вечно, навязал ему этот своеобразный балласт. Иногда будущему императору казалось, что он понимает, зачем ему такая обуза, пока Апиций не выкинет какой-нибудь фортель, что вновь появляется желание его прикончить. Но отец сказал, что нужно вернуть его в Рим. Обязательно. Что без него не справятся.
Домициан и сам колеблется, не уверен, как стоит относиться к такому непредсказуемому человеку в легионе – всё-таки те знания, которыми с ним поделился ублюдок Габий не получить больше нигде. Способности Домициана благодаря учёбе и в самом деле не только усилились, но и открыли новые грани. Взять хотя бы возможность передавать неживые предметы на любое расстояние. «Не живые» исключает и то, что когда-то было таковым. Например, папирус был живым растением, а пергамент – это кожа животного. Но ведь можно написать что-то на камне или сделать оттиск на глине и отправить любому адресату. Он попробовал на Анне, отправил её подальше от лагеря (своим ходом, конечно же!) и переслал небольшое послание. Работает.
Сначала просто рядом оказывались, а потом, после некоторой тренировки, сумел прямо в руку вложить. Так что отца он информирует коротенечко о состоянии легиона и его местоположении. Без подробностей, не говорит, например, о процентном соотношении одарённых. Сюрприз будет. Пусть император «порадуется».
Живое тоже можно так отправить, но тяжелее экспоненциально. Например, он пробовал в качестве чернил использовать уголь. Сколько их, чернил на камне-то? А трудность заметная. То же самое и с простым плевком, например. Чужим. А вот свой дело облегчает, как и кровь. Если разводить угольные чернила своей слюной, то сопротивляться транспортировке такое письмо будет минимально.
Пробовал и простерилизовать – это знание тоже получено от Маркуса Габия, правда не ему лично, он рассказывал, а медикам. Назону. В болоте очень помогло. Так вот, даже смерть невидимых глазу тварей облегчает перенос. Или телепортацию, как говорит Апиций. Знал он это слово! Раньше знал!
– Друг, ну что ты такой задумчивый! Справимся мы и без этого мальчишки!
Это Марк Помпей Камилл, один из трибунов, нудит на ухо легату. Они с Апицием невзлюбили друг друга с первого взгляда. Да и Домициану он не нравится, по правде говоря, самый непрофессиональный из трибунов, но семья у него правильная, приходится поддерживать хорошие отношения. Без хороших связей с сенаторскими родами императором не стать. Точнее, стать-то можно, усидеть нельзя: ведь на трон возносит чернь, а вот свергает уже аристократия.
– Да я и сам рад, что его нет. Мне кажется, что он притягивает неприятности. Чудовищ. Как раз вспоминал, как он сказал, что без него плавать безопасно...
– ...потому, что к нему чудовищ тянет, – Камилл продолжил фразу. – Я тоже это запомнил. Думаю об этом с того случая в пещере с дикарями.
– Там вряд ли что-то от него зависело. Древнее божество желало воплотиться в нашем мире.
– Заметь, это Апиций так сказал. А что если это он его призвал?
– Зачем?
– Чтобы наделать одарённых.
– Но они же все верны мне! Ты перегибаешь. Даже для того, кто его не любит, это слишком.
– Да? Верны? А кто научил тебя ритуалу клятвы? Что если у неё есть чёрный ход? Волнуюсь я. Кроме тебя, с Апицием никто из нас не справится, если он бунтовать вздумает.
Домициан округлил глаза от удивления. Обычно он отлично контролирует свои эмоции, но тут прорвалось: чтобы Камилл признал превосходство Апиция над собой? Это странно!
– С чего ты решил, что не сможешь с ним совладать? – Домициан решил поинтересоваться, как видят Апиция остальные. У Камилла, например, три сферы, а он пасует перед пареньком...
– А с того, что раз он легко отдал шкуру тварей... Да что там тварей! Вон, Сайлу ты у него забрал, а он ухом не повёл, – наглый Помпей задел неприятную тему, но хорошо, что озвучил.
Это подтверждает, что со стороны все замечают, как Домициан «грабит бедного несчастного мальчика». Любви легионеров это не добавит. Они любят донаты, а когда командир жадный, поддержки ему не добиться. А потом ещё слухи распустят...
– Думаю, что мы просто не замечаем недовольства по его вечно сонному лицу. В его словах часто слышится упрёк, – легат высказал часть того, о чём размышлял.
– А я думаю, друг Домициан, что у него что-то есть такое, что перекрывает тысячи артефактов! Что-то страшное!
– Им убил пустынных змей? Свидетели говорят, что обычным пугио проткнул. С трудом.
– Тем, которым он шкуру помогал взрезать? Это он-то обычный? – Марк панибратски жестикулировал раскрытой ладонью. Мол, ты чо?
– Нет в нем волшебной силы. Зато клеймо римской кузницы стоит. Это такой же кинжал как у большинства легионеров. Или, скажешь, что у них у всех артефакты, просто пользоваться не умеют? – Домициан начал раздражаться. Слишком уж явно Марк клевещет на тёзку.
– Способность? Как у некоторых получивших дар от "богомолов"? Но и они не справились с теми червями. Нет, у Апиция что-то другое... Хм... Тогда, друг, это ещё хуже. Всё, что он возьмёт в руки, станет таким же страшным оружием. Хотя... Нет, он почему-то только пугио пользуется. Дракона он тоже кинжалом убил, а гладиус – сломал.
– Силы не хватает на больший предмет. У всех одарённых аналогичное ограничение. Как у тебя телекинез, например.
– Возможно. Возможно...
Разговор хоть и не завершился, Камиллу было, что ещё сказать о неприятном ему мальчишке, но они уже забрались на гору, и стало не до бесед. Пора действовать.
Вершина горы действительна срезана руками каменотёсов, возможно, с божественными способностями. Не вся вершина превращена в площадь, по сторонам оставлены части скал наподобие стен. Скорее всего, чтобы ветер, обычный для возвышенности, не сильно беспокоил во время проведения ритуалов. В центре стояла статуя сидящего полубыка-получеловека. Точнее не описать. Рогатый человек? Она покрыта вековой пылью, но всё равно видно, что это не совсем изваяние, а, скорее печь такой оригинальной формы с топкой в области живота.
Это сооружение просто гигантское и уверенность Домициана в том, что он сможет телепортировать такую глыбу в Рим – пропала. Да и сдвинуть с места-то вряд ли смогут даже все усиленные легионеры вместе.
– Это не то, что мы ищем, – заявил Лукулл с видом эксперта.
– С чего ты взял? – с наглой интонацией задал вопрос Камилл.
– Нам же идол Молоха нужен? Это не он. Это ритуальная печь для проведения ритуала инициации мальчиков, – уверенность Лукулла начала сходить на нет потому, что в него упёрлись множество удивлённых взглядов.
– Апиций рассказал? – очевидная версия, озвученная Домицианом, напрашивалась сама собой. Все знают, что Квинт Лициний Лукулл в хороших отношениях в ублюдком Габиев.
– Да, – кивнул трибун из простых.
– А ещё что? – это уже Нумерий Аквилий Галл включился в беседу. Он тоже неплохо относится к Апицию, хоть и не водит с ним дружбу. Это скорее проявление благодарности за помощь с открытием глаз на собственные возможности. Без всякой прокачки он научился пользоваться Даром льда на порядок эффективнее. Просто не подозревал раньше, какие трюки можно проворачивать с контролируемой заморозкой.
– Молох – это еврейское искажение от неправильного понимания. Нам нужно изваяние Нергала, – припомнил Лукулл имя, услышанное впервые только недавно.
– Нергала? Я о таком и не слышал.
– Апиций сказал, что это страшное существо, аналог нашего Сатурна, но с чертами Марса и Морса. О! Он сказал, что это бог насильственной смерти! – Лукулл сказал это обрадовавшись тому, что вспомнил подробность, но остальные побледнели от сути этой самой подробности.
– Как выглядит-то? – Камилл начал раздражаться.
– Он не знает. То есть, каждой местности его по-своему изображали. Но если бы ты не перебивал, то я бы продолжил! – Лукулл тоже умеет быть гневливым, несмотря на типаж штабиста-книжника. – С насильственной смертью у местных связаны бык и лев. Должны быть их атрибуты. Ну и атрибуты Сатурна, возможно. Серповидный меч, может, булава – не зря греки Молоха почитают как Геракла.
– Это тебе Апиций рассказал? Легат Домициан, может не стоило позволять ему остаться в лагере? – Гал озвучил то, что думали все. Включая самого командующего.
– И упал бы он тут трупом. Он же сказал, что ему дурно от этого места. А признаков лжи никто не заметил. Да и по дороге было видно, что ему становится всё хуже, только причину не знали.
– Я тоже не знаю, – все посмотрели на Лукулла и ему пришлось оправдываться. – О! Вон! – воскликнул он, указывая на одну из оставшихся частей скалы, как раз располагающуюся за спиной у остальных. Лукулл стоял как бы в оппозиции ко всем старшим офицерам.
Все повернулись посмотреть, а Домициан подумал, что легче ту статую-печь отправить в Рим.
Изваяние вырублено в скале, но лишь частично. Задняя часть так и осталась необтёсанной, идол остался единым со скалой.
По пути легион встречал уже подобные святилища, и ещё тогда Домициан с ужасом думал, что их цель может оказаться вот такой. Как такой идол отправить в Рим? Всю скалу? Или можно отрезать, как бы завершить работу скульпторов?
А дальше Домициан рассвирепел. Его выбесил вопрос одного из центурионов, недавно повышенных в связи с гибелью командира: «Послать гонца за Апицием? Он-то уж точно знает, что делать».
Едва не убил болвана, только воспоминание о том, что ему нужно завоёвывать уважение подчинённых, удержало от немедленной расправы. Но наглеца он запомнил! В открытую убивать не станет, чиня беззакония. А повод найдётся, до возвращения в Рим пройдёт ещё немало времени. Теперь есть "доброволец" на все самые "почётные" задания.
– Там внизу, в лагере, что-то происходит! – прибежал запыхавшийся легионер с известием.
«Что-то» – потому, что ничего не видно, всё расположение лагеря затянуто плотным туманом с синим отливом. Как раз такой у Апиция. Сильный стал. Раньше такую площадь он не мог покрыть.
– Нападение на лагерь? Послать подмогу? – Лукулл забеспокоился за друга.
– Префект лагеря справится, – отмахнулся Домициан, почему-то не называя его по имени. Гай, стоящий рядом, аж дёрнулся. Он привык за время пути, что это его должность. Но не сейчас. Воистину Апиций притягивает чудовищ! Останься Гай в лагере, может и снискал бы славу. А теперь придётся стать каменотёсом.
Домициан ещё какое-то время посмотрел пристально в туман и добавил комментарий:
– Всего лишь болотные твари. Те, которые двоих легионеров похитили. Живьём хочет взять.
Остальным пришлось только покивать: они не видели сквозь туман. Да и обладатели полной Сферы так не могут. Тут дело немного в другом: Апиций был готов к нападению, они обсудили его заранее с легатом. Для обоих было очевидно, что оно состоится, ведь чудовища, попробовавшие человечины, больше не могут отказаться от этого деликатеса. А что ещё могло заставить Апиция накрыть туманом лагерь?
– Почему стоим? Не пора ли начать готовить идола к транспортировке? – Домициан повысил голос. Он мог бы попытаться преобразовать скалу своим Даром, но уж слишком опасался прикоснуться им к божественному миру. Он страшный. Вон как страдает Апиций, залезший своим туманом контроля в божественную пасть.
Маркус ему ничего не рассказывал, но имеющий глаза увидит, а имеющий разум – правильно поймёт. Потому он и поверил в "божественную болезнь" своего одновременно и благодетеля, и занозы в пятке.
Легат и будущий император с удовольствием окинул взглядом вершину холма. Она стала похожей на муравейник, в который потыкали соломинкой. Все забегали, засуетились. Спешат порадовать божественного патрона исполнительностью. Не то что Апиций. Всегда себе на уме.
07
Едва гоп-компания ушла в горы докапываться до божества с целью ограбления, источник божественной вони тут же сменил положение. Теперь он больше не на горе, превращённой в храмовый комплекс, а где-то в болотах, практически в том направлении, откуда мы пришли.
«Воняло» меньше часа, а потом всё угомонилось.
Я уж было успокоился, решил, что в этот раз приключений особых не будет, как вдруг из болота вылезла необычная компания, от одного вида которой захотелось и засмеяться, и испугаться.
Первым шёл старик. Или старуха – тело настолько древнее и сморщенное, что пол определить никак не выйдет. Это просто намёк на человека. Но глаза ясные, испускают синий свет, от которого исходит душок иного мира.
Позади него шли две женщины, излучающие сексуальность. Красавиц на любой вкус и в этом времени немало, но вот эти почему-то выглядели как современные вам селебрити. Обе в блестящих платьях из синтетики потому, что облегающие и эластичные – в этом времени царства натуральных материалов такой стиль невозможно представить. Не тянется лён или шерсть. С причёсками, каких здесь не носят, и в украшениях, усыпанных правильно огранёнными драгоценными камнями. «Правильно» – это так, чтобы блеск усиливался, то есть с учётом коэффициентов преломления и прочих знаний в области оптики.
Ясно дело, что оборотни какие-то, из моей памяти образы тянут. Или, скорее, из памяти Сайлы. Мне такой типаж никогда не нравился.
Непонятно только, почему старик не обернулся.
– Эй, старик! А чудовища страшнее тебя? – начал я разговор первым.
– Какой дерзкий юнец, – голос у старика такой же, как скрип в лесу, когда от ветра деревья качаются. – И тело интересное. Оно, пожалуй, могло бы выдержать мою божественность какое-то время.
Сказав, он обернулся к одному из чудовищ, косплеящих голливудскую звезду на красной ковровой дорожке, о чём-то побеседовал без слов. Ну, это у меня такое впечатление сложилось, зачем ещё в гляделки-то играть? А потом повернулся снова ко мне и показал полный рот гнилых пеньков от зубов. Чему-то радуется.
– Молох, ты чего припёрся-то? К тебе гости пришли на гору, а ты здесь ошиваешься.
Страшно ли мне дерзить? Глупый вопрос. Конечно страшно! Но это необходимо. Нельзя проявлять уважение к чужому богу, дабы не воспринял меня своим почитателем. Небось кто-то из наших легионеров его и пробудил. Знаете все эти басни, как буддисты или даже мусульмане, имеющие прямой запрет на изображения, поднимают утерянные иконки и крестики, и уважительно их очищают от грязи? Я о таких слышал. Мол, хоть это и не наш бог, даже, возможно враг, но относиться к нему надо с уважением и почтением. Уверен, что и набожные римляне, гостеприимно принявшие в своём Городе массу чужих богов, тоже с уважением отколупывают идола от постамента. Вопрос о том, насколько пришлые боги римлян теперь самостоятельны, пока оставим в стороне, мы же говорим лишь о психологии почитателей.
Так что нельзя к нему с почтением, он от этого сильнее станет.
– Да-да! Очень хорошо, что они зашли ко мне и разбудили! Только благодаря им я смог проснуться, – забытый божок подтвердил мою мысль. Не знаю, специально или нет. Понятия не имею, насколько он силён. Скорее всего – не очень. Вон какой сморщенный, еле ходит.
– Так и иди, поиграй с ними, – эту фразу я выдал больше от страха. Не готов я был к тому, что он ко мне припрётся. Те хотел я «перебрасывать стрелки» на группу Домициана. Но в самом деле так было бы лучше, в лагере-то охрана формальная осталась, главные силы туда ушли.
– А у них нет той игрушки, которая мне нужна! – Молох захохотал, но выглядело это премерзко: задёргался как-то судорожно, и звук издал, будто пенопластом по стеклу возят. – Как удивительно. Сколько подходящего материала в одном месте! Но ты не слишком подходишь, так что просто прими моё покровительство, глупец.
– Мальчишка, да? Кажется понимаю. Тело стареет да? Сколько оно в болоте пролежало? Сто лет? Пятьсот?
– О? Ещё и выбор есть? Мужское тело мне, пожалуй, понравилось бы больше, чем то, что почуяли мои слуги. Да ещё и ребёнок.
Это он о тварях-оборотнях, что ли? Интересно, это они похитили легионеров? Скорее всего. Кто ж ещё-то? А по поводу детей тоже понятно, ведь и в самом деле есть легенды, что Молоху их в жертву приносили. Значит, это была маскировка для выбора новых тел? Если он не ко мне шёл, то остаётся только Сайла. Или ещё есть кто-то подходящий для вселения? Тут выбор небольшой, из немужских тел только Бэль. Но она вряд ли медиум и способна вместить в себя божественную сущность. Не зря же Морс через неё не пожелал говорить, а дождался пока я с Сайлой не встречусь.
Впрочем, какая разница? Никуда я его не отпущу. Я чувствую присутствие Морса, он наблюдает. И этот намёк я понял.
– Боги бессмертны, а вот тело – стареет... В этом мире нет ничего вечного. Всё, что сюда спускается из нашего высшего мира, в конце концов умирает. Смерть можно замедлить, но нельзя предотвратить. Вопрос скорости увядания... – продолжила скрипеть старая курага.
– И зачем ты мне это говоришь? Хочешь добиться снисхождения? – признаться, мне нравятся его речи, так я больше узнаю, но по условиям игры никак нельзя быть с ним вежливым.
– Снисхождения? Если ты сумел поучаствовать в развоплощении безумного древнего, то это не значит, что у тебя есть шанс против меня, – бог опять достал пенопласт и стекло, чтобы я насладился его смехом.
